Ошибка Ромео

      Когда пациента с металлическим бедром привозят на Филип пины с единственной целью исследовать операционную процедуру и целитель работает до тех пор, пока все присутствующие не видят очертания протеза и камеры готовы заснять фильм, который убе дительно докажет, что тело действительно было открыто,- свет гаснет. Когда врач-исследователь один, без оборудования идет к целителю, он видит сотни психокинетических эффектов, однако, когда он возвращается с электронной аппаратурой, способной установить вид и количество энергии,- ничего не происходит. Когда целителю удается вынуть камень из мочевого пузыря и эк земпляр бережно увозят назад в Европу, чтобы сравнить с рент геновским снимком,- он исчезает из запечатанной банки.
      Это не отдельные неудачи, от которых можно отмахнуться. Они взяты из длинного ряда случаев, к которому невольно причастен каждый, кто когда-либо пытался исследовать филиппинский фе номен. Об операциях можно снимать фильмы, но нельзя сделать ни одной картины, которая окончательно и однозначно доказала бы их реальность. Можно проводить эксперименты, но прежде чем они достигнут необходимого для академической науки уров ня, что-то всегда случается.
      С научной точки зрения эта ситуация абсурдна, однако она ха рактерна не только для Филиппин. Сравнивая свои записи с замет ками тех, кто работал в других частях света, я узнал о домовых, которые включаются в игру всякий раз, когда исследователь уста навливает аппаратуру, о бесценных магнитофонных записях, кото рые сгорают накануне воспроизведения, о важных свидетельствах, исчезающих без следа. Можно считать все это совпадением или же промахами экспериментаторов, пока не познакомишься с этими людьми. Никто из них не страдает некомпетентностью и не явля ется параноиком, никто не заинтересован в путанице, все они хо тели бы получить простой и прямой ответ на свой вопрос. Но неза висимо от нашего желания о некоторых вещах, возможно, ничего нельзя узнать. По крайней мере, при нашем современном подходе.
      Поэтому мы попытались найти новые и менее прямые подходы, но, вероятно, есть линия, которую мы в данное время не можем пе реступить. Впоследствии эта черта, быть может, отодвинется, и неожиданно каждый получит доступ к решению проблемы, ранее казавшейся безнадежной. В науке это часто бывает, но создается впечатление, что в этой конкретной области препятствия кто-то ставит нарочно. То ли чтобы окончательно нас отвадить, то ли что бы мы не получали новую информацию слишком быстро и слишком далеко. Возможно, на этих границах мы сражаемся с собствен ным упрямым подсознанием или же - как кто-то предположил за нами в нашем планетарном детском саду строго приглядывает космическая няня.
      Я не знаю ответа, но я начинаю понимать, что строитель этого барьера не всегда милостив. Я по-прежнему буду искать новый путь к необходимому для нас пониманию, но должен признаться, что именно здесь, на краю внезапно разверзшейся пропасти, я ис пытываю некоторый страх.