Глава 7

На службу в это утро Лесли пришла поздно и в подавленном настроении. Ее угнетала мысль о трагедии старого Илайджи Декадона и мучили пережитые кошмары предыдущей ночи. Неопределенным представлялось и будущее. Лесли, возможно, теряла работу, к которой успела привыкнуть и которая давала ей вполне обеспеченную жизнь. На мгновение у нее промелькнула мысль о Терри — не поможет ли он ей найти другое место. Но она тут же отогнала ее.

В доме Лесли по-прежнему застала полицию. Два человека методично обыскивали кабинет, перерывали содержимое стола. Девушку ждала работа: разобрать и рассортировать бумаги. Два часа она провела с сержантом, который руководил обыском; поясняла ему содержание тех или иных бумаг, показывала наиболее важные.

Дэйнс принес ей чаю. Утро у него выдалось беспокойным, полицейские не отпускали его ни на минуту. К тому же слугу мучили сомнения.

— Я об этом завещании, мисс, что мы подписали. Полиция все заставляет меня сказать, что в нем было.

— Ну ведь вы же не знаете, Дэйнс, — улыбнулась девушка, — Что же вы можете им сказать?

— И то правда. А только я все раздумываю, не могу понять. Забавная штука, мисс. Помните, мистер Декадон, когда спрятал завещание, ящик запер. Он снова послал за нами, когда вы ушли. Сказал, что ваша подпись не по закону. Ну, я взял повара, мы вместе пришли и расписались — внизу, под его подписью. А потом мистер Декадон снова запер ящик и положил ключ в карман. А когда полиция пришла с обыском, ящик был открыт. Это для меня загадка, мисс.

— Не такая уж большая и загадка, Дэйнс, — снова улыбнулась Лесли. — Бедный мистер Декадон вполне мог переложить его в другое место.

— Так я и сказал мистеру Теннеру, мисс. Он меня тоже долго расспрашивал. Только что звонил, здесь ли вы, и…

Открылась дверь, и на пороге появился Эдди Теннер. Он приветливо улыбнулся девушке и подождал, пока не уйдет лакей.

— Мне сказали, что у вас ночью были большие неприятности. Я вам очень сочувствую. Не сочтите меня назойливым — что же все-таки случилось?

Лесли рассказала свою историю, которая теперь, при свете дня, показалась ей менее волнующей.

— Вы живы, и слава Богу, — вежливо сказал Теннер.

Девушке показалось, что особого сочувствия в его голосе не было.

— По поводу завещания, мисс Рейнджер — того, что вы подписали. Как я понимаю, кому оставлены деньги, вы не знаете?

— Наверно, вам. — В голосе девушки не было уверенности.

Теннер на мгновенье поджал губы.

— Сомневаюсь. Сказать по правде, дядя не любил меня, да и я его тоже… Видели капитана Аллермана?

— Имя как будто знакомое. Нет. А кто это?

— Это детектив из Америки, из Чикаго. Блестящий ум, но иногда ему в голову взбредают самые невероятные идеи. Сейчас, например, он вбил себе в голову, что мистера Декадона убил я.

Теннер приоткрыл дверь, ведущую в библиотеку, убедился, что полиция занимается своим делом, и снова прикрыл ее.

— Ищут профессионально. Завещание, интересно, найдут? Я уверен, что это было завещание. Или это мог быть другой документ? — неожиданно спросил он.

Лесли недоуменно пожала плечами. Теннер подошел к двери, остановился и прислушался.

— Кстати, я хотел попросить вас остаться здесь работать. Книги дяди нужно разнести по каталогам. Работа эта займет месяцев шесть, а затем что-нибудь подыщем для вас.

Он долго смотрел на девушку, не произнося ни слова, затем медленно сказал:

— Если вдруг вы найдете этот пропавший документ, очень меня обяжете, если, не читая, передадите мне, а не полиции. Сделаете так, я дам вам пятьдесят тысяч фунтов. — Он улыбнулся. — Хорошие деньги, согласитесь. И заработаны будут совершенно честным путем.

У Лесли беспокойно забилось сердце.

— Но, мистер Теннер… — она запнулась.

— Я говорю совершенно серьезно. И хочу попросить не говорить об этом Терри Уэстону. Вы ведь сейчас служите у меня, — не обижайтесь, что напоминаю вам об этом, — поэтому я рассчитываю на вашу лояльность.

Он вышел и тихо закрыл за собой дверь. Лесли долго сидела, ничего не видя перед собой. Она пыталась осмыслить то, что ей сказали. Странно, но сейчас ее занимала не сумма обещанного вознаграждения. Внезапно ее озарила новая мысль. Она резко позвонила, и тотчас пришел Дэйнс.

— Слушаю, мисс.

— В какое время вы вчера отправляли письма?

Он на мгновенье задумался.

— Около половины восьмого, мисс. Мистер Декадон вызвал меня и отдал все письма.

— Сколько их было?

— Точно сказать не могу, штук шесть, кажется.

Лесли быстро перебрала в уме корреспонденцию, которая прошла через ее руки. Дэйнс вдруг добавил:

— Один конверт был длинным, остальные обычные…

— Один длинный? — быстро переспросила девушка. — Адрес от руки или напечатан?

— От руки, мисс. Адрес был написан рукой мистера Декадона. Чернила еще не высохли, и я пальцем немного размазал его.

— Адрес не помните?

Лакей поднес руку ко лбу и стал напряженно вспоминать.

— Значит, так, мисс. Сверху было написано: «Лично мистеру Джеррингтону. В собственные руки». Да, так, мисс. Вот адрес не помню, — огорченно добавил он.

Но адрес и не был нужен. Загадка исчезнувшего завещания почти разъяснилась.

— Если мистер Теннер дома, попросите его зайти ко мне.

Не прошло и минуты, как Эд Теннер был уже в кабинете.

— Ну? Что-то связанное с завещанием?

Впервые за все время, что Лесли знала Теннера, в нем появилось нечто похожее на душевное волнение.

— Да. По-моему, я знаю, куда оно подевалось. Мистер Декадон, видимо, отослал его по почте.

— По почте?

— Да, письма отправлял Дэйнс в половине восьмого. Он говорит, что видел длинный конверт, подписанный собственноручно мистером Декадоном. Оно было адресовано мистеру Джеррингтону, контора «Джеррингтон, Сандерс и Грейвз», адвокату мистера Декадона.

— Вот как?

Теннер немного помолчал, потирая пальцем подбородок и глядя в пол.

— Мистер Джеррингтон, говорите… Конечно, я его знаю. Спасибо, мисс Рейнджер.

Чуть позже Лесли решила, что, несмотря на его предупреждение, сообщить в полицию все-таки следует. Она набрала номер, но Терри Уэстона на месте не оказалось.

…Мистера Джеррингтона, главу известной адвокатской конторы, его помощники считали напрочь лишенным человеческих слабостей. Однако болезням он был подвержен как любой простой смертный и умудрился отрастить аппендикс. За неделю до трагических событий его отправили в госпиталь, где самый дорогой хирург Лондона избавил Джорджа Джеррингтона от этой причиняющей беспокойство и совершенно ненужной штуки. И вскоре мистер Джеррингтон уже чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы заняться неотложными делами. Он позвонил в контору, чтобы ему прислали самые срочные письма.

— Отнесите-ка лучше их сами, — приказал его партнер старшему клерку. — Кто это был у вас в кабинете полчаса назад?

— Племянник мистера Декадона, сэр. Мистер Эдвин Теннер.

— Ах вот кто. Счастливый молодой человек! Как я понимаю, мистер Декадон не оставил завещания?

— Думаю, нет, сэр.

— Что же нужно было мистеру Теннеру?

— По-моему, что-то связанное с имуществом. Он хотел встретиться с мистером Джеррингтоном. И очень огорчился, узнав о его болезни. Сказал, что послал ему срочное личное письмо. Я пообещал, что патрон уже сегодня прочтет его, поскольку как раз сейчас он решил заняться личной почтой.

Госпиталь находился в Патни[5]. Клерк, звали которого Сметвик Гаулд, автобусом доехал до Патни-хил и дальше пошел пешком. Было около шести часов вечера. С юго-запада наползали низкие тяжелые облака, и в воздухе запахло дождем. Автомобили, проезжавшие мимо, двигались с зажженными фарами. Гаулд только свернул к домам, как рядом затормозила машина. Из нее выскочил какой-то мужчина.

— Вы из конторы Джеррингтона?

Сметвик Гаулд затем рассказывал, что мужчина говорил с легким иностранным акцентом. На нем был огромный непромокаемый плащ, воротник поднят выше кончика носа.

— Да, я из конторы Джеррингтона.

— Тогда эту сумку я у вас забираю.

И клерк с ужасом увидел в руке мужчины пистолет. Потом он утверждал, что яростно сопротивлялся, но на самом деле отдал сумку без всяких возражений. Мужчина забрал сумку, вскочил в машину, и она рванула с места. Не потеряв присутствия духа, мистер Сметвик Гаулд отметил про себя, что не запомнил номер машины. Он отметил это, когда различить его стало невозможно. Однако это оказалось и не нужным. Вскоре машину нашли брошенной на Барнс-коммон. Оказалось, что ее угнали с Гросвенор-сквер.

Сообщение об ограблении пришло прямо в Скотленд-Ярд, но к Терри не попало. Он находился у Селемена, чтобы лично пронаблюдать, как готовится вечерняя операция, и проинструктировать этого молодого человека, как вести себя. Здесь по телефону его и нашла Лесли, чтобы рассказать об отыскавшихся следах завещания.

— Я чувствую себя ужасно виноватой, что не позвонила вам раньше.

— Черт возьми! Вот новость! Прямо сейчас звоню в контору Джеррингтона.

Но господа Джеррингтоны отличаются великой пунктуальностью и свои конторы закрывают точно в пять. Поэтому сообщение об ограблении дошло до Терри уже поздним вечером, когда он позвонил в Скотленд-Ярд. Узнав, что жертвой стал старший клерк мистера Джеррингтона, он про себя выругался.

— Быстро и поподробней, как это случилось.

— Сообщили сюда, сэр, — доложил дежурный полицейский. — Мистер Джеррингтон лежит в госпитале, прооперированный по поводу аппендицита. Его личную корреспонденцию не вскрывали, ждали, когда он поправится. Сегодня утром мистер Джеррингтон позвонил в контору и попросил, чтобы принесли личную почту. Ее понес клерк по имени Сметвик Гаулд. Письма он нес в сумке…

— И по дороге его остановили и ограбили, — перебил Терри. — Быстро сработали! Хорошо. К моему возвращению подготовьте отчет. И вот еще что. Передайте этому парню Сметвику, что я хочу поговорить с ним.

Терри повесил трубку и в раздумье заходил по комнате. Инспектор находился в великолепной гостиной Селемена. Черный потолок, лиловые портьеры, светлый ковер; вдоль стен стояли большие диваны. Даже телефон был специальной конструкции — под стать обстановке. Терри не нравился дом, не нравился его маленький с бледным лицом хозяин. Раздражал слабый запах благовоний, витавший в гостиной.

Телефон зазвонил снова. Селемен поднял трубку. Терри стоял рядом и внимательно слушал.

— Да, я все сделал, как вы сказали. Свечу в окне поставил. Вы ее видели?.. Где мы встретимся? — По договоренности он повторял каждое слово человека, который ему звонил. — В начале Парк-лейн, со стороны парка, так. Двадцать пять шагов, гм, от угла Триумфальной арки. Да, понимаю. Подойдет мужчина с красным цветком. Сверток передать ему. Конечно… Ну что вы!

Селемен повесил трубку и потер руки.

— Тут мы и сцапаем его!

Терри его оптимизма не разделял.

Глава 8

Когда на следующее утро Лесли пришла на Беркли-сквер, полиции в доме не оказалось. Девушка облегченно вздохнула. Ей было не по себе работать у них на глазах и никогда не знать, чем они надумают озадачить в следующую минуту.

Все бумаги старика требовалось рассортировать или уничтожить. Лесли проработала с полчаса, когда вошел Эдди.

— Ну как, безуспешно?

— Если вы о завещании, я уверена, что оно отправлено мистеру Джеррингтону. Вы связались с ними?

Эдди кивнул.

— Да, я заходил, но мистер Джеррингтон сейчас в госпитале с аппендицитом. Похоже, все его личные бумаги вчера забрал какой-то грабитель. Среди бела дня напал на клерка мистера Джерринггона. Я прочел об этом в газетах.

— Боже! Какой ужас!

Теннер покачал головой.

— В этой стране начинает царить беспредел. Это уже не та старая добрая Англия, какой я ее знавал.

Он оглянулся, до их слуха донесся звонок.

— Наверно, это наш общий друг, инспектор Уэстон.

Теннер подошел в двери и окликнул Дэйнса.

— Если это мистер Уэстон, проводите его, пожалуйста, сюда.

Эд повернулся к секретарше.

— Он звонил, что собирается прийти. Хотелось бы надеяться, что подозрительность капитана Аллермана не заразная… Доброе утро, инспектор!

— Доброе утро, мистер Теннер.

Терри был оживлен, даже немного взвинчен, и Лесли подумала, что таким он ей совсем не нравится. Здороваясь, он протянул девушке руку, но упустил эту формальность в отношении Эдди.

— Мы только что говорили об ограблении клерка мистера Джеррингтона. — Теннер словно и не заметил нелюбезности инспектора.

— Я тоже хотел бы об этом поговорить. — Терри многозначительно взглянул на него. — Довольно странное происшествие, с какой стороны ни посмотри.

Эдди Теннер провел рукой по лбу и нахмурился.

— Всех сторон случившегося я, видимо, не знаю, но какими бы они ни были, происшествие скверное.

— Вы сегодня заходили в контору к адвокату?

— Разумеется. Мистер Джеррингтон — мой адвокат, по крайней мере, защищал интересы моего дяди. Есть несколько дел, которые требуется уладить. Самое срочное — дядины нефтяные акции. Его компания разрабатывает месторождение нефти у города, который называется Такан; если не ошибаюсь, это где-то в Оклахоме. — Он посмотрел на Лесли. — Вы знаете об этом?

— Нет, мистер Теннер. Об инвестициях мистера Декадона мне известно очень мало.

— Дело в том, — Эдди внезапно посерьезнел, давая понять, что акции дяди занимали его больше, чем ограбление Сметвика Гаулда. — Я совсем не уверен, существует ли этот Такан на самом деле.

— Сейчас это не так важно, — нетерпеливо перебил Терри.

И в тот же миг увидел настоящего Эдди Теннера. На него не мигая смотрели ледяные глаза. В них не было ни злобы, ни негодования — в них застыл смертельный холод.

— Для меня это важно.

От атмосферы враждебности, повисшей в комнате, Лесли стало еще больше не по себе.

— Я могу сказать вам, мистер Теннер, где находится город Такан, — поспешила вмешаться она. — У нас есть прекрасный географический справочник.

Девушка зашла в библиотеку, пробежала взглядом по полкам и вскоре отыскала нужный том. Раскрыла — и на пол выпал листок бумаги. Лесли наклонилась, подняла его и вскрикнула. В следующий миг она уже вбежала в кабинет.

— Смотрите! Завещание!

Терри выхватил листок.

— Где вы нашли его?

— В книге, в справочнике, за которым ходила.

Инспектор быстро прочел. Завещание состояло из полудюжины строк.

«Я, Илайджа Джон Декадон, находясь в здравом рассудке, заявляю, что нижеследующее есть моя последняя воля и завещание. Все, чем владею на момент смерти, я оставляю без оговорок Эдвину Карлу Теннеру, сыну моей сестры, урожденной Элизабет Декадон в надежде, что своим новым имуществом он распорядится хорошо».

Дальше указывалось, что тысяча фунтов оставлена Лесли и в конце красовалась витиеватая подпись старика. Рядом стояли имена, адреса и род занятий троих свидетелей. Одна из подписей принадлежала Лесли; она была вычеркнута, и рядом проставлены инициалы Декадона.

Не сводя глаз с Эдди Теннера, инспектор медленно сложил листок.

— Надо же случиться такому совпадению: в нужный момент мисс Рейнджер открыла нужную книгу. Этот листок, надеюсь, грабители у ваших адвокатов не отнимут? — Он протянул завещание Эдди. — Поздравляю вас, мистер Теннер — оказывается, уничтожать этот документ не было никакой необходимости. Для вас, похоже, это большой сюрприз.

Теннер не ответил. Он взял листок и, поклонившись, молча вышел из комнаты.

…Поздно вечером того же дня в Скотленд-Ярде проводилось совещание, и Джигса Аллермана выводила из себя слепота всех его участников. Американец то и дело вставлял свои замечания, а когда в конце главный констебль спросил его мнение, дал выход своему негодованию:

— Вам нужно не мое мнение, а мое одобрение. Говорю вам: вы, видимо, просто спятили, если воображаете, что сегодня вечером возьмете эту компанию. Вы совершенно не понимаете, с чем столкнулись! Смею заверить — ничего у вас не выйдет. Если они и пришлют кого-то за деньгами, это будет какой-нибудь забулдыга. Будет очень хорошо, если вы благополучно сцапаете беднягу, который за доллар пошел на такой риск, о котором даже не подозревает. Тогда считайте, что вам крупно повезло.

Не всем слова американца пришлись по душе. Английская полиция считает себя лучшей в мире. Но был среди участников совещания человек, который вообще недолюбливал Джигса. Инспектор Тетли особым уважением в Скотленд-Ярде не пользовался, по крайней мере, среди тех, кто его хорошо знал. Однако он был чрезвычайно высокого мнения о своей особе. Джигсу он не понравился с первого взгляда. Американец терпеть не мог нафабренных усов и напомаженных волос и выходил из себя всякий раз, когда сталкивался с самодовольной ограниченностью.

— Ну, и что же вы предлагаете? — спросил Тетли. — Я знаю вас — американскую полицию — как толковых парней и с радостью воспользуюсь вашим советом. Ведь именно я руковожу этим спектаклем.

— Мое предложение — самое простое. Немедленно этого Селемена упрячьте в участок, за решетку — куда угодно, где эти парни не смогут его достать. Тем самым разрушите их план. Он целиком построен на быстрой расправе с первой жертвой в назидание следующей. Если две-три недели вам удастся не подпустить их к Селемену, считайте, что они приплыли.

— Вы говорите так, словно мы позволим убить этого парня! — презрительно бросил Тетли. — Я выставлю вокруг него двадцать полицейских.

Джигс безнадежно смотрел в стол, затем с мрачным видом посоветовал:

— Пусть только не подходят слишком близко к этому парню.

Руководство операцией действительно было поручено Тетли. Сцену захвата разработали по его плану и тщательно отрепетировали. Терри постоянно контролировал все этапы подготовки операции. — К наряду претензий нет, — одобрительно кивнул он, осматривая переодетых полицейских перед их выходом из участка. — Но вы должны твердо усвоить, ребята: можете попасть в скверную переделку. Вас выбрали потому, что хорошо стреляете, и еще потому, что все вы не женаты. Что бы ни случилось, не теряйте головы Как только этот человек подойдет к Селемену, возьмите его. Неподалеку будет ждать патрульная машина с четырьмя полицейскими. Передадите его туда — и свободны. А начнется пальба, стреляйте на поражение — вы идете туда не любезничать.

С приближением назначенного часа на Парк-Лейн стали появляться невесть откуда взявшиеся прохожие — рабочие, служащие, торговцы в белых передниках. За три минуты до назначенного времени в своем лимузине прикатил Селемен. Вылез из машины и глянул по сторонам. Кроме полицейских народу вокруг было мало, поскольку от автобусной остановки место было выбрано довольно далеко. Терри остановился на противоположной стороне улицы и, делая вид, что читает газету, напряженно наблюдал за происходящим.

— А вот и приманка! — тихо произнес Джигс.

Со стороны Пикадилли шел мужчина — среднего возраста, с ярким цветком в петлице. Терри видел, как он остановился, глянул на часы и продолжал путь. Он прошел немного дальше, развернулся и остановился в полушаге от места, описанного по телефону. Селемен медленно пошел ему навстречу. Мужчина приподнял шляпу, о чем-то спросил Селемена. Тот достал из кармана конверт и протянул посыльному. И тут же их окружила толпа «прохожих». Мужчина в испуге завертел головой по сторонам. И вдруг откуда-то сверху раздалось отрывистое лаянье пулемета. Человек с цветком в петлице и Селемен, как подкошенные, рухнули на тротуар. Один из полицейских пошатнулся, медленно осел и завис на ограде; второй согнулся и упал головой на проезжую часть.

— Из этого дома! — заорал Джигс.

Они влетели в парадный вход. Дверь лифта была открыта.

— Наверх, быстро! Мы из полиции!

Лифтер испуганно нажал на кнопку. За то время, пока лифт поднимался, Терри выяснил имена всех жильцов.

— Одна квартира пустует, говорите? Вот нам туда и надо. Ключ у вас есть?

Ключа у лифтера не оказалось, но он и не потребовался. Дверь квартиры была настежь распахнута. Уже на пороге в нос им ударил резкий запах пороха.

Джигс вбежал в переднюю комнату и первое, что ему бросилось в глаза, это широко открытое окно. К подоконнику был придвинут стул; на полу у окна валялся брошенный пулемет.

— Вот и у «зеленых» покойник, — сквозь зубы проговорил Джигс. — Сколько же этих бедняг-полицейских полегло? За Селемена я не переживаю — мне никогда не нравились люди, у которых в доме черные потолки.

Терри сходил за лифтером, который был заодно и смотрителем здания. В пустовавшую квартиру он никого не впускал, и о том, что в здании могли находиться посторонние, даже не подозревал. Парень сказал, что получить разрешение на осмотр квартиры особого труда не составляло. За последние два-три дня сюда с этой целью наведывалось несколько человек.

Дверь в конце коридора выходила на пожарную лестницу.

— Сюда они и удрали, — взглянув вниз, сказал Терри.

Из окна квартиры они увидели огромную толпу, окружившую мертвых и умиравших людей. Подъехала карета скорой помощи и почти тут же вторая. Раздавались свистки полицейских, и со всех сторон бежали люди в форме. Затем откуда-то появились двое конных полицейских и принялись теснить толпу.