18

Вскоре они неслись на полной скорости в юго-западном направлении. Хотя миссис Коди не отличалась гостеприимством, девушке было приятно погрузиться в свои мысли и не нарушать молчания этой разодетой дамы. Менее, чем через час машина пролетела мимо железных ворот, проехала по длинной аллее и остановилась у небольшого дома.

Сибилла никогда прежде не видела этого толстого улыбающегося человека, который шел ей навстречу.

— Ах! Это дочь моего старого друга! — воскликнул он весело. — Маленькая Сибилла! Ты, конечно, не помнишь меня?

Сибилла засмеялась.

— Боюсь, что нет, доктор Коди, — ответила девушка.

— Ты и не должна помнить, моя дорогая, и не должна… — он говорил по-отечески, но миссис Коди, которая знала своего мужа намного лучше большинства окружавших его людей, и которая могла различать тончайшие оттенки его голоса, бросила в его сторону холодный, злобный и пристальный взгляд, в котором красноречиво выразилось ее понимание происходящего.

Если даже Коди и видел этот взгляд, его поведение не изменилось. Он взял руку девушки, преодолев ее легкое сопротивление, и повел в роскошную библиотеку, суетливый, как наседка с цыпленком. Ей нужно подать лучший стул и подушечку под спину!

— Сразу же чаю, моя дорогая. Ты, должно быть, устала после длительного путешествия!

— Пожалуй, пойду. Я плохая собеседница, — подчеркнула миссис Коди. — Можно тебя на два слова, дорогой?

— Конечно, дорогая. Вам удобно, мисс Ленсдаун?

— Вполне, — ответила девушка, стараясь сдержать улыбку при виде того, как миссис Коди вылетела из библиотеки с покрасневшим лицом и захлопнула за собой дверь.

В холле шофер прикуривал сигарету. Он внимательно посмотрел на женщину, когда та выходила.

— Кто он, тетушка? — спросил он.

Миссис Коди пожала своими пышными плечами.

— Дочь старика, о котором тебе говорили, — коротко ответила она. — Ты задаешь слишком много вопросов. Я пожалуюсь ему на тебя.

— По моему мнению, она… — он не обратил внимания на угрозу, — недурна собой. Удивляюсь, как ты можешь оставлять их наедине.

— Неважно, что там тебя удивляет, — резко парировала она. — Иди и поставь машину в гараж, когда сделаешь это — покажешь мне.

— Времени навалом, — холодно ответил исполнительный племянник. — Что старик собирается делать?

— Откуда мне знать? — огрызнулась женщина.

Но парня это нисколько не смутило.

— Ключ у нее?

— Конечно же, дурень ты этакий, она не брала его с собой, — разошлась женщина. — И не стой здесь, не задавай глупых вопросов, не суй нос в мори дела. И что вообще ты знаешь о ключах?

Племянник внимательно наблюдал за нею.

— Вы странная пара — ты и он, — сказал он. — Но это не мое дело. А девушка действительно прехорошенькая. Пойду на кухню, выпью чаю. Старик дал выходной повару и миссис Хартли, прислуга заболела. Странно, что они отсутствуют все сразу!

Произнося это, он направился к входной двери, но вдруг вернулся.

— Всех отпустить, — он нахмурился, — что за идея, тетушка?

— Не так часто «тетушка». Я — «миссис» для тебя! Ты, рецидивист! сколько раз я тебе говорила! — она дрожала от гнева, но он знал ее достаточно хорошо, чтобы понять, что не его слова вызвали такую вспышку. В течение семи лет (с приятным перерывом) Том придерживался созданного образа избалованного лакея в доме миссис Коди. У него был хороший заработок, он мало интересовался личными делами вдовы, на которой мистер Коди совершенно неожиданно женился, и а благодарность получил право пользоваться хорошей постелью, получать прекрасное питание, плюс помощь в гараже. За это он закрывал глаза на многие любопытные события, свидетелем которых был в этом доме.

Коулер шагнул по направлению к тетке, сигарета торчала в зубах.

— В котором часу я повезу девушку обратно в город? — спросило он.

— Она останется здесь, ты больше не нужен.

Некоторое время он смотрел в пол, потом поднял глаза к потолку, избегая встречаться взглядом с женщиной, потом опять спросил:

— А она знает, что остается здесь?

— Займись своим делом!

— На этот раз это тоже мое дело, — произнес он упрямо. — Я не знаю, кто она и что собой представляет, но если затевается какая-то обезьянья игра, я в ней не участвую. Автомобиль готов и я за час доставлю ее назад.

Женщина ему не ответила. Она быстро пересекла холл и поднялась вверх по лестнице. Он подождал, пока она скрылась из виду, вышел на кухню к своему чаю, размышляя о странной жизни Уилд-Хауса и неожиданностях судьбы, которые двенадцать лет назад превратили его тетку из работяги-экономки в счастливицу-леди.

Мистер Коди сам принес чай и поставил его на стол. Сибилла ничего странного в этом не увидела, полагая, что хозяин хочет ей сказать что-то, чего не хочет говорить при жене. Трижды девушка предпринимала безрезультатные попытки перевести разговор на своего отца и узнать о секрете, известном мистеру Коди, но каждый раз тот искусно переводил беседу в другое русло. Сейчас, собравшись с силами, девушка напрямик приступила к главному и спросила, о чем мистер Коди хотел ей сообщить.

— Хорошо, юная леди, — откашлялся тот, — это очень долгая история, и я сомневаюсь, что успею рассказать все в отпущенное нам время. Было бы неплохо мне позвонить вашей маме, попросить ее приехать и провести вечер с нами, как вы думаете?

Девушка удивленно взглянула на него.

— Боюсь, что это не получится. Мы с мамой собирались сегодня вечером пойти в театр, — сказал она.

Обычно Сибилла никогда не лгала, но даже очень правдивым людям иногда можно покривить душой, чтобы избежать неприятных моментов.

— Так мне можно не звонить и не спрашивать ее?

Зная, что мать ее вернется домой только через час, девушка позволила позвонить. Мистер Коди вышел из комнаты и вернулся через пять минут. Широкая улыбка сияла на его лице и от удовольствия он потирал руки.

— Прекрасно, прекрасно, — восклицал он. — Твоя дорогая мамочка обещала приехать. Я пошлю за ней машину. Она сказала, что поменяет билет на другое число.

Сибилла слушала, оцепенев от изумления, и в ее беззаботную веселость вкралась холодная нотка страха. Этот человек врал. Билет в театр — это был ее экспромт, а ее мамы не было дома, она это знала точно. Опасность! Как будто красный огонек вспыхнул перед ее глазами. Возникла какая-то опасность, угрожающая ей, и она должна была выиграть время.

— Я так рада, — сказала девушка с напускным спокойствием. И продолжала непринужденно: — У вас очень милый домик, мистер Коди.

— Да, это мое сокровище, — отозвался он самодовольно. — Не хочешь ли посмотреть его? У него замечательная история. Вначале это был вдовий дом, дар вашего родственника, лорда Селфорда. Я арендовал его много лет назад…

— Вы знаете мистера Хейвлока? — спросила удивленно девушка. — Гм… он потер подбородок. — Нет, я не могу сказать, что очень хорошо знаю мистера Хейвлока. У меня были с ним дела; да, однажды я купил австралийский земельный участок через него. Но в данном случае я арендовал дом через третье лицо и очень сомневаюсь, что мистер Хейвлок знает, что я являюсь его арендатором. А ты хорошо знаешь его?

— Не очень, — сказал девушка. Все это время ее мозгу напряженно работал. Что она должна сделать? Она хотела попросить показать ей участок вокруг дома. Главная магистраль проходила недалеко от входа в усадьбу, и она знала, что недалеко находится поселок. Оказавшись на дороге, она сможет попросить подбросить ее в поселок, а так она найдет защиту.

— Хочешь посмотреть комнаты?

— Нет, я бы хотела посмотреть усадьбу. Мне кажется, я видела клумбу нарциссов у входа, — сказала девушка и поднялась со стула. Коленки ее дрожали.

— Гм… — снова хмыкнул мистер Коди. — Да, это красивый участок, но вокруг слишком сыро для тебя.

— Я бы хотела все же посмотреть, — настаивала Сибилла.

— Очень хорошо. Подожди, пока я допью вторую чашку чая, — она занялся подносом и чайником. — Кстати, ты не допила свой чай и он остыл. Налить горячего?

Что за дурочка, подумала она про себя. Поехать со странной женщиной, против которой инстинктивно протестовало все ее существо, в незнакомый дом. И никто не знает, куда она подевалась. Она взяла у него чашку, сдерживаясь, чтобы дрожащие руки ее не выдали, отпила немного и была даже благодарна ему за это, поскольку во рту и в горле все пересохло от сознания опасности ее положения. Чай был нехорош, отметила она про себя, вода соленая, с каким-то металлическим привкусом. Чуть скривившись, она поставила чашку.

— Спасибо, достаточно, — сказала она.

Возможно, из-за остроты момента во рту сохранялся странный привкус. Раньше она уже замечала, каким чувствительным становилось небо в стрессовой ситуации. В одном из углов библиотека была небольшая вешался, и мистер Коди прошел к ней взять шляпу. Когда он оглянулся, Сибилла держалась за край стола, лицо ее было бледное, как смерть, глаза остекленели. Она пыталась говорить, но не могла составить фразу. И потом, когда Коди подошел к ней, упала ему на руки…

Он перенес, скорее, перетащил ее на софу и, положив подушечку ей под голову, вышел из комнаты, закрыв дверь на ключ.

19

Круглолицый шофер стоял в дверях и курил.

— Где миссис Коди? — резко спросил Коди. Его лицо потемнело при виде пренебрежительного равнодушия шофера.

— Наверху.

— Поднимись и скажи, что она мне нужна.

— Поднимитесь и скажите ей это сами, — ответил Том, не дав себе труда даже повернуть голову.

Лицо Коди побагровело. Было видно, что это не первая их стычка. Усилием воли Коди подавил гнев и сказал более спокойным тоном:

— Не можешь ли ты сходить в поселок, Том? Мне очень нужны почтовые марки.

— Я схожу попозже, — сказал Том, на которого не подействовал примиренческий тон хозяина. — Где эта девушка?

— Девушка? Какая девушка? — спросил тот с видом невинного изумления.

— Девушка, которую вы пригласили к чаю. Только не говорите, что она уже ушла, поскольку я стою здесь уже десять минут и слышал, как вы разговаривали, когда был в холле.

Мистер Коди перевел дыхание.

— Она отдыхает. Юной леди нездоровится. Я дал ей лекарство…

— А-а, спрятал! — сказал Том презрительно. — Вы не доктор медицины, вы доктор права. Бывает, что некоторые из них хотят заниматься лечением, я уже это наблюдал! Когда она собирается ехать домой? Моя машина на ходу!

— Возможно, она не поедет сегодня домой, Том, — мистер Коди был сейчас сама любезность. — Так получилось, что она должна остаться на ночь.

Том раздраженно поскреб щеку.

— Она об этом ничего не знает, — сказал он. — Когда она выходила из машины, то спросила, есть ли другая дорога в город, поскольку ей надо заглянуть к приятелю.

Все это было сушащим враньем со стороны Тома Коулера. Но так совпало, что мистера Коди дважды обманули за последние полчаса.

— Ей нехорошо, говорю тебе, — резко отозвался Коди. — И, кстати, твое место на кухне. Я разговариваю с тобой ровно столько, сколько мне хочется, Коулер. Не думай, что если я женился на твоей тетке, то ты не должен знать своего места. Ты сильно заблуждаешься, если полагаешь, что тебе все позволено. Я достаточно много выносил от тебя, можешь идти.

— Я знаю, что могу идти, — ответил Том. — Почему бы и нет! Никто не может меня остановить, если я захочу уйти. Я могу уйти хоть сейчас, но не хочу этого. Это хорошая работа и я не собираюсь ее терять. Я не хочу знать о твоих грязных делишках…

Мистера Коди прорвало:

— Ты… ты — негодяй! — брызнул он слюной. — Ты смеешь обвинять свою тетку, будучи…

— Я очень уважаю свою тетушку, — Том Коулер все еще смотрел в пол. — Я многим ей обязан. Со стороны ее семейства я получил всю свою плутовскую кровь и ты не мог придумать ничего другого для быстрого получения денег, как жениться на ней. Хотя я не думаю, что она ими владеет, — он секунду сердито смотрел на Коди и снова опустил взгляд.

— Да, Коди, она была для меня хорошей тетей! Даже узнав о моем брате-близнеце Джонни! Недавно я вспоминал о нем. Я видел его так отчетливо, будто он стоял у меня перед глазами. Мне было лишь семь лет, когда его не стало…

— Когда он умер, — поправил Коди неожиданно мягко.

— Да, когда он умер. Он обычно сидел под деревом в Селфорде, я застал его однажды в этом состоянии, и пел «Бедная Дженни плачет». Семь лет…

Его глаза, которые он внезапно поднял на собеседника, горели как угли, и коротышка весь сжался.

— Добрая тетушка! Я видел, как она била того малыша, когда он не умел еще стоять. К счастью, она была женщиной. Вы сказали ей это однажды. Если бы она была мужчиной, она бы давно получила свое. Я повторяю, что машина у входа. Пусть юная леди будет готова ехать, когда я вернусь.

В его голосе звучала неприкрытая угроза. Не говоря больше ни слова, он ушел, держа руки в карманах и неизменную сигарету в зубах. Обернувшись, он увидел, как Коди взбежал вверх по лестнице и скрылся в комнате, где сидела его лучшая половина. Дверь за собой он притворил, но минут десять из-за нее доносились сердитые голоса. Наконец, миссис Коди одна спустилась, открыла библиотеку и вошла туда.

Сибилла Ленсдаун сидела на софе, обхватив голову руками. Женщина молча взяла ее за руку, вывела из комнаты и повела наверх. Через два пролета узкой лестницы они вышли на площадку, с одной стороны которой были комнаты для прислуги, а с другой — запасная спальня, которая обычно использовалась как кладовая. Именно в эту комнату втолкнули девушку.

Сибилла была почти без сознания. В ее памяти не сохранился этот подъем наверх. Когда она проснулась, голова ее раскалывалась от боли. Девушка обнаружила, что лежит на железной кровати, которая сильно прогибается посередине. Под стеклом горит слабый ночничок, поскольку в это время суток дневной свет тускнеет.

Девушка села в кровати. Голова ее кружилась, но она попыталась думать последовательно. У кровати стоял столик со стаканом воды и двумя крошечными таблетками, на которые она могла бы не обратить внимания, но за ними стоял открытый пузырек с аспирином. Голова гудела, и, забыв об опасности и подавленно считая, что это облегчит ее страдания, она проглотила обе таблетки и залпом, не отрывая стакана от губ, выпила всю воду.

Со стоном опустилась на кровать, прикрыв глаза руками, и постаралась отключиться, насколько ей позволил это сделать возбужденный мозг, пока восстанавливающее средство не подействовало.

Прошло около получаса, прежде чем головная боль прекратилась и девушка смогла снова поднять голову. Ей было дурно, и при каждом движении комната плыла вокруг нее. Но через некоторое время она успокоилась, пришла в себя и постаралась рассуждать последовательно.

В комнате было одно крошечное окошко, сделанное в покатой крыше. Окошко было забрано толстой металлической решеткой и закрыто на висячий замок. Девушка попробовала открыть дверь, не надеясь, что ее попытка уйти из комнаты этим путем будет иметь хоть какой-то успех. Сев на кровать, она попыталась представить без паники свое действительное положение.

Нужно было быть сумасшедшей, согласившись пойти с этой женщиной (девушка опять вернулась мыслями к происшедшему), но она была столь уверена в себе… «Слабое утешение, — подумала она. — Даже лондонского ребенка невозможно обмануть обещанием рассказать о семейной тайне». О своей матери она не позволяла себе думать.

Девушка снова попробовала открыть дверь, но она была закрыта на замок и даже, возможно, на задвижку, поскольку оказывала сопротивление каждой точкой своей поверхности. Это была очень старая дверь и выглядела она плохо подогнанной — между нижнем краем и полом виднелся зазор в полтора дюйма толщиной.

Сибилла опять села на кровать и постаралась собраться с мыслями. Ключ! Неужели ее заточение как-то связано с этой стальной полоской? Она была озадачена, но старалась мыслить логично. Оценив все трезво, насколько позволяли обстоятельства, девушка пришла к выводу, что по какой-то причине, которую она не может определить, ключ имеет отношение к ее теперешнему трагическому положению.

Сибилла взяла стул и, взобравшись на него, попыталась открыть окошко на крыше, но оно не поддавалось. Девушка поняла, что у нее не хватит сил открыть окно — оторвать закрывающие его три металлических прута было совершенно нереально.

Стоя на стуле, она услышала шаги на площадке, твердые и тяжелые, быстро спустилась на пол и повернулась лицом к входящему. Прошло немного времени, пока дверь отворилась. Как девушка и предполагала, дверь была закрыта на задвижку и до того, как услышать щелчок замка, она услышала звук отодвигаемой задвижки. Вошел Коди.

Широкая вежливая улыбка освещала все его лицо.

— Моя дорогая юная леди! Боюсь, что вы плохо провели время. С вами часто бывают подобные приступы?

— Я не знаю, о каких приступах вы говорите, доктор Коди, — ответила она твердо.

— Очень печально, очень печально, — бормотал он, скорбно покачивая головой. — Я уже испугался за твою жизнь. В вашей семье кто-либо страдал от психических заболеваний?

От наглости этого вопроса у нее перехватило дыхание.

— Я не утверждаю ничего, — продолжал он. — Я только могу сказать, что ты вела себя несколько странно. Ты, наверное, не помнишь, как в припадке кричала? Нет? Я и не думал, что ты будешь помнить. Все это очень прискорбно.

— Мистер Коди, — Сибилла старалась говорить ровным голосом, хотя это стоило ей больших усилий. — Я хочу домой, к маме.

Он долго не отводил от нее тяжелого взгляда.

— Я думаю, ты поедешь, — размышлял он. — Думаю, поедешь. Но тебе нечего бояться, моя дорогая юная леди, твоей маме сообщили, и она уже едет сюда.

В углу комнаты стоял столик Коди вытащил его на середину комнаты и положил на него большую черную папку, которую держал до этого под мышкой. Затем взял смятый лист бумаги, нежно разгладил его, вытащил ручку, снял колпачок и закрепил его.

— Положение, — начал он в своей таинственной манере, — несколько необычное. Для меня непривычно принимать юных леди, которые впадают в истерику, и я признаю, что был очень встревожен; моя дорогая жена просто подавлена случившимся. Она мне так прямо и сказала: «Положение очень щекотливое для тебя, Бертрам. Представь, что девушка заявит, что ты дал ей какие-то вредные для здоровья таблетки и что ты задержал ее против ее воли, хотя и ты, и я понимаем, что ее нездоровье вызвано почти… гм… естественными причинами, но строгое общество может скептически отнестись к нашему объяснению».

Сибилла ждала, что будет дальше, совершенно уверенная в том, что если бы миссис Коди и произнесла нечто подобное, она пользовалась бы совершенно другими выражениями.

— Таким образом, мне пришло в голову, — вел далее мистер Коди, — что было бы прекрасно, если бы ты по своей собственной воле сделала заявление о случившемся и о том, что я, Бертрам Коди, доктор филологии и права, вел себя с величайшей добротой и тактом, и что я поместил тебя в эту замыкающуюся комнату с единственной целью, а именно, уберечь тебя, чтобы ты не нанесла сама себе серьезного вреда.

Сибилла бросила взгляд на стол.

— Мне с трудом верится, что я сумасшедшая, — улыбнулась она.

— Я и не собираюсь просит тебя, чтобы ты написала это, — заторопился мистер Коди. — В этом документе не будет ссылки на состояние твоей психики. Это всего лишь… гм… удостоверение моей честности, которое очень дорого для меня. Просто причуда с моей стороны, но такой уж я эксцентричный человек.