Четверо Справедливых - Дверь с семью замками

Включив внутреннее освещение, он исследовал свое «приобретение». Еще до того, как открыть маленький клапан кармашка, он знал, что там лежит… Но он не был готов к тому, что ключ, лежавший на ладони, будет иметь такую форму и размер. Это была почти точная копия ключа, который Сибилла Ленсдаун показала ему в поезде и который в данный момент находился в сейфе его банка…

Дик негромко присвистнул, кладя книжечку обратно в карман. Ключ же он спрятал под резиновый коврик под ногами. Предприимчивый джентльмен, который приложил такие усилия и пошел на такие расходы, чтобы похитить ключ Сибиллы Ленсдаун, не остановится и перед ограблением его машины.

Дик начал с уважением относиться к «охотнику за ключами» и отметил про себя, что последнее приключение намного интереснее погони за странствующим по миру аристократом. Выключив внутреннее освещение, он продолжил езду по вымытой дождем дороге, размышляя о роковом характере своего открытия. Коди отрицал свою связь с лордом Селфордом… Почему? И каково значение ключа? Дик заметил, как этот пухленький мужчина спрятал записную книжку под бумаги, когда он входил, и в силу своей неистребимой любви к открытиям, как по наущению дьявола, использовал первую же возможность стащить книжечку. Утром он собирался сравнить оба ключа.

А между тем ему не помешало бы сконцентрировать свое внимание на дороге. Один грузовик с лесоматериалами чуть было не столкнул его в кювет, а теперь, проехав миль двадцать, он увидел впереди три красных огонька и снизил скорость, приблизившись к ним на расстояние около дюжины ярдов. Это были поставленные поперек дороги три красных фонаря, и они могли означать только одно — дорога перекрыта и ремонтируется. А всего лишь за милю до этого места он повстречал идущий на полной скорости грузовик. Он, должно быть, проехал по закрытому участку дороги.

Дик внимательно всматривался в открытое окно и справа увидел полуразрушенную стену с покрытой густыми зарослями дикого плюща верхушкой. Впереди, в свете фар, он рассмотрел пролом как раз там, где по идее должны находиться ворота. Охватив взглядом все это в одно мгновение, Дик вернулся к внимательному изучению дороги и трех фонарей на ней.

«Да-а-а…» — произнес про себя Дик, выключил все фары и, взяв что-то из бокового кармана, тихонько открыл дверцу машины, вышел под дождь и постоял, прислушиваясь.

Ни звука, только шум ветра и дождя. Держась поближе к центру дороги, он медленно приблизился к красным фонарям, взял средний и внимательно рассмотрел его. Он был очень старым, и красная краска была грубо нанесена на его стекло; второй фонарь был новее, но совсем иной формы, и его стеклянный плафон тоже был покрыт какой-то красной прозрачной краской. Так же выглядел и третий фонарь.

Дик забросил средний фонарь в кювет и почувствовал удовлетворение, услышав звон бьющегося стекла. Затем вернулся к машине, сел за руль, захлопнул дверцу и поставил ногу на стартер. Двигатель провернулся, но машина не заводилась. «Что-то здесь не так, — подумал Дик. — Машина прогрета и никогда до этого не отказывала». Он еще раз попытался запустить двигатель, но безрезультатно. Затем, выйдя из машины, Дик прошел назад, чтобы проверить бак с бензином, хотя особой нужды в том не было, поскольку показатель уровня бензина в баке и так показывал «пусто».

— Да-а-а… — снова произнес Дик, озадаченный этим новым свидетельством его трудного положения. Дело в том, что перед тем, как ехать к Коди, он залил полный бак, но… в машине был надежный указатель, который указывал на «пусто», и когда он постучал по баку, оттуда в подтверждение послышался звук пустой емкости.

Дик принюхался: с земли шел запах бензина. Посветив фонарем, он увидел металлический колпачок бака, поднял его и понял, что произошло. Мокрая дорога была в белесых разводах. Пока он обследовал фонари, кто-то снял колпачок и опустошил бак его машины…

Дик поставил колпачок на место. Этот колпачок не пропускал воду и воздух, был несложен по конструкции, но закрутить его можно было только с помощью гаечного ключа. Странно, что он не слышал трения металла о металл, когда ходил к фонарям. Запасного бензина у Дика не было, так что, образно говоря, он сел на мель без надежды на помощь, хотя…

Он посветил фонариком в сторону ворот. Одна из петель на воротах была сломана, и прогнившее сооружение пьяно накренилось в сторону лавровых зарослей. До сих пор Дику не приходило в голову, что он где-то поблизости от Галлоуз-Коттеджа, но теперь он узнал это место.

Придерживая фонарик, Дик быстро пошел вдоль аллеи. По обе стороны ее тянулись густые кустарники, которые росли как им вздумается, без вмешательства садовника. Высокие тополя образовывали вверху аллеи арку. Вдруг Дик остановился. В тени живой изгороди он увидел длинную узкую яму. Она была выкопана недавно, и глубина ее, по мнению Дика, составляла около шести футов.

«Это слишком похоже на последний приют», — Дик содрогнулся и пошел дальше, к квадратному уродливому дому, который когда-то был оштукатурен, но сейчас штукатурка обвалилась, обнажив кирпичную кладку.

Пока ничего особенного видно не было, но вот широкий луч фонарика выхватил пятна и трещины в стенах. Вход в дом представлял собой узкое крыльцо с деревянным навесом над ним, поддерживаемым двумя металлическими решетками, вставленными в кирпичную кладку, — он рассмотрел сейчас это более внимательно. Ни единого признака жизни. Не слышно и лая собак. Местность казалась мертвой, везде чувствовалось запустение.

Дик подождал секунду, прежде чем подняться на две ступеньки, чтобы дотянуться до колокольчика. Когда колокольчик зазвонил, внутренность холла ответила пустым звуком. Он подумал, что, если бы не был здесь ранее, то, не получив никакого ответа на звонок, наверняка решил бы, что в этом доме никто не живет. Через несколько минут послышались шагов в холле, скрежет вставляемого ключа и звяканье цепочки. Дверь открылась не более чем не фут, и в свете фонарика Дик смог рассмотреть длинное бледное лицо и черную бороду.

Это появление настолько поразило Дика, что он чуть не выронил свой фонарик.

— Кто это? В чем дело? — голос звучал раздраженно. — Бензин? Вы израсходовали свой бензин? Ах! Что за глупости! Да, я могу налить вам немного, если заплатите за него. Не могу же я все раздавать!

Он не показывал, что узнал Дика, но открыл дверь шире, и Дик вошел в холл, повернувшись лицом к человеку, который впустил его. Доктор Сталлетти был одет в черное, покрытое пятнами платье, перевязанное поясом. На ногах

— высокие русские сапоги, изношенные, растрескавшиеся, в самодельных заплатах. Воротничка у доктора Сталлетти не было. В глаза Дику прежде всего бросилось то, что этот странный человек, похоже, не мылся со времени их предыдущей встречи. Его большие сильные руки были грязными, а ногти напоминали когти. При свете небольшой керосиновой лампы, которую хозяин нес в руках, Мартин увидел, что холл, в котором они находились, богато меблирован: толстый, почти новый ковер, вельветовые портьеры, кресла и стулья обиты шелковой тканью, что, должно быть, стоило кучу денег. С оштукатуренного потолка свисала серебряная люстра и дюжина или около того электрических свечей заливали комнату ярким светом. Но здесь, как и в коридоре, все было покрыто дюймовым слоем пыли. Эта пыль поднималась небольшим облачком, когда Дик ступал по толстому ковру.

— Подождите здесь, пожалуйста. Я принесу вам бензин. Шиллинг и десять пенсов за галлон.

Дик ждал, прислушиваясь к глухому звуку шагов хозяина, которые становились все тише. Он тщательно обследовал комнату. Здесь не было ничего, что указывало бы на род занятий этого странного, неряшливого человека.

Наконец Дик услышал, что хозяин возвращается. Две банки с бензином издали глухой стук, когда он поставил их на пол. Затем этот странный благодетель появился, вытирая руки тряпкой.

— Четыре галлона бензина самого высокого качества.

Судя по поведению хозяина, посетитель не был ему знаком, но Дик не сомневался, что его узнали, и, как бы угадав его мысли, итальянец объявил с оттенком напыщенности в голосе:

— Я — профессор Сталлетти. Мне кажется, мы встречались! Вы приходили ко мне по поводу книги?

— Именно так, профессор, — Дик был настороже: где-то внутри него постоянно звучал предостерегающий голос.

— Вы слышали обо мне, не так ли? В науке это бывает. Проходите, проходите, друг мой, платите ваши деньги и убирайтесь!

— Я вам очень признателен, профессор, — медленно проговорил Дик. — Вот десять шиллингов, думаю, мы не будем ссориться из-за сдачи.

К его удивлению, Сталлетти положил банкнот в карман с самодовольным видом. Он явно был горд, что получил от этой сделки выгоду. Пройдя к входной двери, профессор открыл ее, и Дик последовал за ним, стараясь выходить боком, повернувшись лицом к хозяину дома.

Профессор открыл рот, словно желая что-то сказать, но передумал и захлопнул дверь перед лицом Дика. Как только он этот сделал, откуда-то из глубины дома донесся крик ужаса и агонии, от которого у детектива кровь застыла в жилах. Это был вой, переходящий в душераздирающий визг. Неожиданно он оборвался. Наступила тишина.

Пот выступил на лице Дика Мартина, и на мгновение у него возникло желание ворваться в дом и потребовать объяснения. Но потом он представил себе всю бессмысленность этого поступка и стал спускаться по дорожке, неся в каждой руке по банке бензина. Дик был обут в туфли на резиновой подошве, поэтому шел бесшумно или почти бесшумно, и был этому рад, поскольку сейчас его уши должны служить ему там, где глаза бессильны. Руки были заняты, ему приходилось обходиться без фонарика.

Он уже прошел тот участок изгороди, где видел яму, когда чуткое ухо уловило, что кто-то преследует его. Звук был почти неслышен, и только человек, обладающий таким хорошим слухом, как Дик, мог расслышать его в шуме падающего дождя. Это не был шорох! Это было нечто, трудно поддающееся описанию! Дик остановился, повернулся и пошел в обратном направлении, пристально вглядываясь в непроницаемую темноту перед собой. Звук становился все более отчетливым… Справа в кустах хрустнула веточка… Затем неожиданно он увидел опасность и бросил банки. Прежде чем Дик успел выхватить оружие, он оказался в чьих-то объятиях, объятиях какого-то голого, безволосого существа…

Огромные мощные руки охватили плечи Дика. Громадная ладонь ощупывала его лицо. Дик наугад ударил в гигантский торс. Торс был настолько мускулистый, что детектив решил не тратить зря свои силы на удары. Неожиданно, приложив неимоверные усилия, Дик вывернулся, захватил огромную лапу обеими руками, наклонился и резко перекинул своего противника через голову. Последовали глухой стук, стон, страшные рыдания, нечеловеческий рев… И в следующую долю секунды автоматический пистолет Дика был уже в его руке, спущенный с предохранителя.

— Оставайся там, где находишься, приятель! — выдохнул Дик. — Я хочу взглянуть на тебя.

Он поднял фонарик, который уронил во время борьбы, и направил свет на землю… Никого. Дик водил фонариком вправо и влево, но нигде не заметил даже следов своего противника. Может, сзади? Дик повернулся и направил луч фонарика в сторону дома, на секунду поймав им силуэт гигантской фигуры, быстро скрывшейся в кустах, — голой, если не считать набедренной повязки.

— Прыгающие твари! — охнул Дик Мартин и, не теряя ни минуты, выбрался на дорогу, залил в бак бензин и завел машину.

Вскоре он уже ехал по дороге в Лондон, поглощенный разгадкой тайны доктора Сталлетти, большой ямы у изгороди, выкопанной недавно и ожидавшей, в это он не сомневался, его, Дика, тела.

10

Мистер Коди был плохим ходоком и к тому же исключительно трусливым человеком, иначе он смог бы, несмотря на темную ненастную ночь, пройти пешком шесть миль, которые отделяли его особняк от Галлоуз-Коттеджа. Он предпочел взять машину, хотя его шофер вначале вяло сопротивлялся этому. Сейчас он был уже в сотне ярдов от дома.

— Вернись на ту дорогу, выключи фары и жди меня там.

Том Коулер что-то глухо проворчал в ответ.

— Не задерживайтесь! — сказал он более внятно. — Что за шуточки, Коди?! Почему вы не позволили ему перевернуться?

— Занимайся своим делом! — резко оборвал его толстячок и скрылся в темноте.

Где-то через час он приблизился к усадьбе и пошел по темной аллее. Вдруг, когда он, вытянув вперед палку, прощупывал ею дорогу, палка провалилась… Если бы он в этот момент опирался на нее, то, несомненно, упал бы в яму, выкопанную рядом с краем аллеи.

Коди не стал стучать в дверь, а, обойдя дом, постучал в одно из темных окон. Когда он вернулся на крыльцо, входная дверь была открыта и Сталлетти ждал его в холле:

— А, это ты! Странно видеть тебя здесь в столь поздний час! Входи же, мой горячо любимый друг. Я получил твою телефонограмму, но… увы! Судьба была против меня!

— Ему удалось уйти? — спросил перепуганный собеседник.

Доктор Сталлетти теребил и подергивал свою бороду.

— Это судьба! — ответил он. — Так или иначе — он должен быть где-то поблизости от нас. Я расставил фонари на дороге и сам выпустил весь бензин из его машины. Затем успел вернуться домой до того, как он подошел. Ситуация была необычайной, замечательной. Он был от смерти на расстоянии не большем, чем толщина этой карты. — В его руке были засаленные грязные карты, из которых он раскладывал пасьянс, когда постучали. — В цепи было одно слабое звено, оно не выдержало, и цепь разорвалась…

Коди обвел взглядом мрачный холл. Было видно, что он очень напуган.

— Что теперь будет? — шепотом спросил Коди.

Доктор опять пожал плечами.

— Рано или поздно сюда нагрянет полиция, мой дом обыщут… Но не в этом дело! Что они смогут найти здесь, кроме нескольких умерщвленных на законном основании крыс?

— Ты не… — Коди не закончил вопрос.

— Я кое-кого послал за ним, но кое-кто оскандалился, как последний идиот. Ты можешь пользоваться крепкими мускулами только под контролем мозга, мой дорогой… Не хочешь ли пройти?

Хозяин провел гостя в свою рабочую комнату. Стол, за которым он работал, был очищен от неприятного реквизита и наполовину покрыт игральными картами.

— Прежде всего, скажи-ка мне, кто этот человек? Я встречал его раньше. Он приходил ко мне, чтобы задать мне несколько неприятных вопросов о какой-то книге. Как раз в тот день твой шофер был здесь. Мне кажется, что я его знаю и в то же время совсем не знаю.

Коди облизнул пересохшие губы. Его тяжелое лицо было бледным и перекошенным.

— Это человек, которого Хейвлок послал за Селфордом, — пробормотал он, и брови доктора Сталлетти удивленно сошлись на переносице.

— Возможно ли такое?! Как необычно и странно! Так это и есть тот джентльмен, которого умный стряпчий послал следить за Селфордом?

Он начал смеяться, и смех его напоминал треск пергамента.

— Вот так да! Поистине прекрасная шутка, простак Хейвлок! Такой умник! И… — не договорив, спросил лукаво: — Ну и что? Нашел ли наш приятель моего лорда? Нет? Это прелестно! Может, он двигался недостаточно быстро? Может быть, он ехал поездом, когда надо было лететь самолетом?

Он сидел за столом, барабаня грязными пальцами по его поверхности.

— Что еще нужно моему другу? — спросил он, сверкнув глазами в сторону собеседника.

— Мне нужны деньги, — угрюмо пробурчал Коди.

Доктор молча наклонился, открыл ключом ящик стола, взял оттуда плоский потрепанный коробок, открыл его и вытащил пачку банкнот.

— Сегодня к оплате меньше, — сказал он. — Итак, денег у тебя стало больше. Если я умру, это будет для тебя выгодно, а наоборот…

— Давай не говорить о смерти, — прерывающимся от страха голосом промолвил коротышка, и его дрожащие руки потянулись к лысой голове. — Мы не хотим ничего такого; мы должны следовать первоначальному плану, который был весьма неплохим. Если ты отнимаешь жизнь…

— Я отнял жизнь?

— А разве не отнял? — переспросил Коди и подождал ответа.

Красный рот доктора скривился в ухмылке.

— Это мистер Фини, — сказал он осторожно. — Ты так его называл? Он, конечно, умер. Я полагаю, это было самоубийство. — Он снова засмеялся. — Мне не нравятся люди, которые обращаются за помощью к полицейским. Это очень плохо для дела, поскольку у полицейских бедно воображение. А сейчас я, очевидно, пойду в полицию, — он следил за собеседником из-за прикрытых век, — и, очевидно, дам там показания. Вот это будет катастрофа!

Коротышка, задрожав, встрепенулся.

— Ты не посмеешь! — прохрипел он. — Ты не посмеешь!

Сталлетти снова повел своими узкими плечами.

— Зачем же мне оставаться в этой холодной ужасной стране, — спросил он, — когда я могу сидеть во внутреннем дворике своей виллы во Флоренции?! И буду, к тому же, далеко от этих тупых полицейских!

Вдруг он замолчал и поднял палец, призывая к тишине. Коди не уловил чуть слышного писка за закрытым окном, но доктор услышал его дважды.

— Там кто-то есть, — прошептал он.

— Это…

Сталлетти покачал головой.

— Нет, это не Беппо, — губы его вывернулись на этом слове, как будто он получал удовольствие.

— Подожди! — Доктор бесшумно пересек комнату и скрылся в плохо освещенном коридоре. Коди услышал звук осторожно открываемой двери. Прежде чем Сталлетти вернулся, прошло немало времени. Войдя, он поморгал, как будто глазам его было больно привыкнуть к свету, но Коди его видел в таком состоянии и раньше, поэтому он знал, что этот странный, не от мира сего человек охвачен необычайным волнением.

В руке он нес нечто похожее на телефонные наушники с резиновым соединительным фланцем.

— Кто-то подслушивал у окна, друг мой. У меня три гипотезы… Ты приехал сюда на автомобиле?

— Я шел пешком, — сказал коротко собеседник.

— Твой восхитительный шофер — он не любопытен?

— Я же тебе сказал, что шел пешком. Никакого шофера со мной не было.

— Он тоже мог идти пешком. Что это? — он вынул из кармана кепку и положил ее на стол. — Узнаешь ты это или нет?

Коди покачал головой.

— Он снял ее, чтобы накрыть наушники. Микрофона я не нашел, но он подслушивал — это точно!

— Кто это был? Это не мог быть Коулер, — сказал Коди раздраженно. — Он — племянник моей жены.

— И он обожает ее? — презрительно усмехнулся доктор. Он посмотрел на подкладку кепки и прочитал фамилию. — Довольно странно — иметь шпиона в своем доме!

— Но как это может быть? — произнес Коди в отчаянии. — Ты же знаешь Коулера не меньше меня.

— А что ты знаешь о нем? Ничего, кроме того, что он вор, похититель автомобилей, которого полиция все время держит в поле зрения. Когда пришел этот ваш приятель, ну, этот Мартин, кажется, он узнал твоего Коулера, и я был тотчас скомпрометирован.

Тогда Коди заговорил серьезно, и Сталлетти слушал его поначалу с презрительным невниманием, а затем с интересом.

— Жаль, что моего Беппо не было в саду. Он, конечно, узнал бы, — сказал он наконец.

Мистер Коди прошел по дороге с полмили до того места, где он оставил автомобиль. Шофер дремал на своем сидении, но, услышав голос хозяина, проснулся.

— Коулер, ты все это время был в машине? Ты не ходил за мной?

— Почему я должен ходить, если я могу ездить? — проворчал Том. — Конечно же, я был здесь все это время. А в чем дело? За вами кто-то шел?

— Если ты валяешь дурака, то тебе должно быть стыдно!

— Мне никогда не бывает стыдно за то, что я сделал, — холодно ответил Коулер. — Садитесь в машину, дождь идет!

Он свернул с основной дороги и поехал на полной скорости назад к Уилд-Хаусу. Быстрая езда всегда страшила Коди, и единственным для шофера способом на время успокоить хозяина было делать то, что не нравилось коротышке. Приехав, тот вышел из машины лилово-синий от злости и стал осыпать своего неподвижно сидящего шофера бранью.

— Ты слишком много себе позволяешь! Думаешь, что незаменим?! Ты…

Пока он выкрикивал все это, машина продолжала двигаться к гаражу. Томми Коулер считал, что деньги Коди стоят дороже, чем их хозяин.

11

Мистер Хейвлок едва успел войти в свою контору на следующее утро, как тут же появился Дик. При виде его кустистые брови стряпчего поднялись.

— Мистер Хейвлок! Я пришел сделать важное признание, — начал Мартин.

— Зловещее начало, — произнес Хейвлок и заморгал.

— На самом деле это может оказаться еще более зловещим, чем прозвучит, — сказал Дик. — Я утаил кое-что от вас — информацию, которую вы должны иметь.

Он вкратце рассказал историю с промокашкой, которую нашел в гостинице Буэнос-Айреса.

— Очевидно, лорд Селфорд имеет связь с этим человеком. Поскольку я не совсем был уверен в истинном положении дел и не знал, стоит ли что-нибудь за отсутствием Селфорда в Англии, то я позволил себе исследовать этот эпизод.

— Мистер Бертрам Коди? — нахмурился Хейвлок. — Мне кажется, я помню это имя.

— Может быть, вам знакомо это имя в связи с продажей земельных участков в Австралии…

Лицо Хейвлока просветлело.

— Ну конечно же, — сказал он. — Поговаривали о золоте, найденном на этом участке. Я видел заметку в «Таймс». Коди… Конечно же… Но он не знает лорда Селфорда!

— Тогда с какой стати Селфорд писал ему?

— Может быть, он первый написал его светлости, — предположил Хейвлок явно смущенно. — А вы не спросили, знает ли он нашего юного друга?

Дик покачал головой.

— Он отрицает знакомство и какую бы то ни было переписку с лордом, что кажется мне весьма странным! Кстати, вы когда-нибудь сталкивались с чем-либо подобным?

При этих словах он положил на стол маленькую записную книжечку, которую похитил накануне, и, открыв ее, показал ключ. Мистер Хейвлок схватил его и стал пристально рассматривать.

— Эта штучка выглядит очень странно! Это что, ключ? Как он к вам попал?

— Я его нашел, — беззастенчиво соврал Дик. — Он был в книжке, которую я… одолжил. Вы увидите, что книжка полна записей, касающихся переездов лорда Селфорда. Здесь записан Буэнос-Айрес и дата, когда он был там; здесь есть дата его прибытия в Шанхай, дата отъезда из Сан-Франциско… Это по-настоящему исчерпывающий меморандум о переездах лорда Селфорда за последние шесть месяцев.

Хейвлок медленно листал страницы книжечки.

— Это поистине необычно, — произнес он задумчиво. — Вы утверждаете, что он отрицает факт знакомства с Селфордом?

— Категорически! Он утверждает, что никогда его не видел и никаких писем от него не получал. Селфорд заключал все сделки, связанные с австралийскими земельными участками, через вас.

Мистер Хейвлок кивнул.

— Это так, — подтвердил он. — Я хорошо помню те обстоятельства. Мой старший клерк вел эту сделку.

— Вы знаете человека по фамилии Сталлетти? Он живет в доме на лондонской дороге, на полпути к Брайтону.

Дик заметил, что мистер Хейвлок при этом вопросе вздрогнул.

— Да, я знаю Сталлетти, но уже много лет не видел его особняка. Кстати, этот дом — тоже собственность Селфорда… Большинство земельных участков в этом округе — часть наследства Селфорда. Коди, должно быть, тоже наш арендатор. Что касается Галлоуз-Коттедж, мне помнится, что мы сдали его Сталлетти после постигших его в Лондоне неприятностей. Он был обвинен в занятиях вивисекцией без лицензии, — объяснял стряпчий. — Неопрятный, похожий на дикаря человек.

— Вы его так точно описали, что любой полицейский может узнать его! — сказал Дик.

— Чем он сейчас занимается?

— Сейчас я все расскажу вам, — медленно произнес Дик.

У него были причины для такой медлительности, поскольку тайна Селфорда внезапно открылась ему, и он в данный момент старался свести воедино оборванные концы и понять два момента из того, чему посвятил месяцы нелегкого труда. Тем не менее, то что он рассказал, было вполне достоверным описанием его приключений.

— Вы обращались в полицию? — спросил Хейвлок, когда Дик закончил.

— Нет, сэр. Меня никогда не покидает сознание того, что я и есть полиция; вся полиция, которая мне нужна.

Он задумчиво почесал подбородок.

— Я, конечно же, мог повидаться со стариной Снидом, — добавил Дик.

— Кто это — Снид? — спросил Хейвлок.

— Он из Скотланд-Ярда, — медленно протянул Дик. — Снид — мастер разгадывать тайны.

— Детектив? — переспросил Хейвлок.

— Да. Кстати, чем зарабатывает на жизнь Сталлетти, мистер Хейвлок?

— Я бы сам хотел это знать, — ответил стряпчий. — Он блестящий патологоанатом, но его эксперименты слишком смелы для современной школы. Бог мой! Сейчас я припоминаю… Когда Сталлетти хотел снять этот дом, то его рекомендовал мистер Коди! Минуточку, сейчас я найду это письмо!

Он выскочил из комнаты и возвратился через несколько минут, держа в руке скоросшиватель с письмами.

— Таким образом, — произнес он, — Коди, как вы помните, только что купил земельный участок в Австралии, а спустя месяц после совершения сделки мы дали Сталлетти лицензию на аренду Галлоуз-Коттедж. Название, что и говорить, мрачноватое, мистер Мартин, но в давние смутные времена где-то в этих местах действительно ставились виселицы.

— Их поставят где-то в этом месте и в новые добрые времена, — произнес Дик, — если этот разбойник еще раз вздумает копать яму для меня!

Теперь он узнал все, что хотел, и даже больше, чем предполагал. Возвратившись в Кларгент-Гарден, Дик упаковал оба свои чемодана и отпустил удивленную старушку, присматривающую за квартирой в его отсутствие, в месячный отпуск.

— Я полагаю, что месяца будет достаточно. Ты, Ребекка, можешь съездить к морю или в горы, но вот где ты не должна появляться в течение месяца, так это в моем стареньком домишке.

— Но почему, сэр? — начала было женщина.

Дик в этом пункте был непреклонен и нарисовал ужасные последствия, которые могут иметь место, если старушке вздумается заглянуть сюда в период своего отпуска.

Его квартира была одной из многих в этом жилом квартале, и, уходя, Дик поручил дворнику отсылать все приходящие ему письма в Скотланд-Ярд, где они и будут дожидаться его возвращения.

Он не стал ничего говорить Хейвлоку, считая, что на этом этапе специальных расследований, которые он намеревался предпринять, посвящать кого-либо в свои планы вообще не следует.

12

Миссис Ленсдаун и ее дочь относились к тому редкому типу людей, которые всюду чувствовали себя естественно; в своей трехкомнатной квартире они жили так же, как могли бы жить и в двадцатикомнатном особняке. Матери Сибиллы, хрупкой женщине исключительной красоты, за свою жизнь довелось жить в разных условиях. Было время полного достатка, когда Грегори Ленсдаун имел тысячи акров в Беркшире, охотничьи угодья в Норфолке, лососевую реку в Шотландии, не говоря уже о перешедшем к нему по наследству домике в Челси. Но все это имущество, вместе с конюшней скаковых лошадей, яхтой и ежегодными поездками в Алжир, ушло за одну ночь. Он был директором компании, которую постигло банкротство, последовавшее за поспешным отъездом генерального директора, которому грозила тюрьма. Всем директорам объявили, что они должны выплатить большую часть из долга в полтора миллиона фунтов стерлингов, а Грегори Ленсдаун был единственным из директоров, чья собственность была записана на его же имя. Он был вынужден уплатить все до последнего фартинга и умер до того, как был принят его последний платежный взнос.

После его смерти у Ленсдаунов остался от наследства лишь домик, в котором они жили сейчас и который был разделен на три самостоятельные квартиры еще до того, как случилось описанное выше несчастье. В одну из них, самую маленькую, миссис Ленсдаун свезла те из личных вещей, которые удалось спасти в момент крушения судьбы.

После возвращения Сибиллы они часто вечерами сидели вместе. И сейчас мать читала, а Сибилла писала, сидя за маленьким письменным столом в углу гостиной. Вдруг миссис Ленсдаун опустила книгу.

— Путешествие было глупостью — с моей стороны было неразумно разрешать тебе ехать туда. Доченька, меня почему-то беспокоят последствия этого путешествия. Все настолько безумно, нереально и фантастично, что, если бы мне это рассказал кто-нибудь другой, а не ты, я бы приняла эту историю за романтический вымысел.

— Кем был Сильва, мама?

— Португалец? Он был бедняком, садоводом-декоратором. Твой отец встретил его на Мадейре и рассказал о нем своему кузену. Я знала, что потом Сильва был очень благодарен твоему дорогому папочке, который много раз помогал ему. Он стал старшим садовником у нашего кузена, который был очень вспыльчивым человеком в отношениях со своими слугами. У него была неприятная привычка — пороть неугодивших ему слуг, и, мне кажется, однажды он ударил Сильву. Ты помнишь своего дядю, Сибилла?

Сибилла кивнула.

— Крупный, краснощекий, с громовым голосом. Обычно он ездил на упряжке из четырех лошадей. Я его ненавидела!

Миссис Ленсдаун снова взяла книгу, прочла строчку-другую и опустила книгу на колени.

— Сибилла, кто этот человек?

Сибилла улыбнулась:

— Мама! Ты уже в четвертый раз спрашиваешь меня об этом! Не знаю! Он был ко мне очень добр, и у него изумительные голубые глаза!

— Он джентльмен?

— Да! — быстро ответила дочь. — Хотя и не отличающийся безупречными манерами. Так мне показалось. Очень проворный, способный, словом, человек, вызывающий большое доверие.

Миссис Ленсдаун перевернула страничку не читая.

— Кто же он? Я не имею в виду, какова его профессия.

Сибилла заколебалась.

— Я не знаю, кто он сейчас… Он был инспектором криминальной полиции, но оставил там службу. Разве я тебе не говорила об этом? — и затем спросила несколько вызывающе: — А какое социальное положение занимают полицейские?

Мать девушки сдержанно улыбнулась.

— Почти такое же, как и библиотекари, моя дорогая, — быстро ответила мать. — В профессиональном плане он находится на том же уровне, что и моя маленькая девочка. Глупо задавать подобные вопросы!

Девушка вскочила, подбежала к матери и крепко обняла ее:

— Ты думаешь, я спрашиваю потому, что отдала ему свое юное сердце, как это пишут в сентиментальных романах?