Он улыбнулся уголками рта и взял ее руку, переплетя ее пальцы со своими.

— Хочешь поедем со мной к маме, чтобы забрать Дженни?

— С удовольствием, но… еще очень рано. Ты завтракал?

Он с интересом посмотрел на нее.

— Нет. А что у тебя на завтрак?

— Блинчики с черникой. Он закатил глаза.

— Силы небесные! Я не пробовал блинчиков с черникой с… — Он резко остановился.

— С тех пор, как произошел несчастный случай, — закончила она слабым голосом.

— Черт возьми! — Он стукнул кулаком по столу. — Как нам избегать этого? Все, что я говорю или делаю, напоминает мне и тебе о нашей прежней жизни. Нам надо начать все сначала.

— Я знаю. — Она открыто посмотрела на него. — Кэрри Брэдфорд умерла. Теперь я — Марина Деверо. Это трудно. Но со временем мы привыкнем. — Она еле выговорила эти слова. В некотором смысле ей сейчас стало труднее быть Мариной, чем раньше, когда она очнулась в больнице.

Бен от безысходности развел руками.

— Я сделаю все от меня зависящее, чтобы оставаться в настоящем.

— Ничего особенного, если мы иногда будем говорить о Кэрри. — Она считала, что им обоим полезно не игнорировать странные обстоятельства их новой встречи. Она взяла миксер и, поколебавшись, добавила:

— Нам надо обсудить кое-что еще.

— Что? — Бен внимательно следил за ней.

— Я хотела бы знать, как ты собираешься поступить с той информацией о случившемся со мной, которую я тебе рассказала.

— Это зависит от тебя.

— От меня?

— Да. Я лично считаю, что не следует говорить никому. Если мы предадим огласке нашу невероятную историю, это полностью разрушит возможность иметь нормальную семейную жизнь. Думаю, что это будет вредно и для Дженни. Но… — предупреждая ее ответ, он поднял руку, — но если для тебя важно поделиться этим со всем миром, тогда я поддержу твое решение и обещаю сделать все, чтобы свести до минимума отрицательные последствия.

Марина медленно кивнула.

— Спасибо. — Она не хотела ограничиться только этим словом, но еще недостаточно доверяла себе, чтобы продолжать. Но тут же поняла, что Бен хочет знать ее отношение к этому вопросу. — Я тоже считаю, что нам лучше никому об этом не говорить. Это слишком невероятно, чтобы хоть кто-то поверил. Иногда даже мне самой не верится. Конечно, мне интересно, есть ли кто-нибудь еще, кто так же боролся за то, чтобы вернуться назад… Но все, чего я хотела, когда поняла, что стала Мариной Деверо, — это спокойно жить и время от времени издалека видеть тебя и Дженни. А теперь… — она помедлила, не желая принимать все как само собой разумеющееся, — теперь я чувствую себя более счастливой, чем могла надеяться.

— Приятно слышать. Надо еще обсудить несколько вещей. Но в общем я с тобой согласен.

— Что еще надо обсудить?

— Нашу свадьбу, прежде всего. — Он притворно нахмурился. — Объединение двух домашних хозяйств потребует времени. Мы можем пожениться тихо, не вызывая удивленных взглядов. Может быть, сразу после Рождества, но уж никак не позднее, больше я ждать не смогу.

У нее снова перехватило горло. Она боялась строить прогнозы на далекое будущее в этой новой ситуации, боялась даже надеяться на то, что он снова примет ее в свою жизнь.

— Ты хочешь, чтобы мы поженились? — переспросила она.

— Конечно, хочу. — Бен подошел ближе и сжал ее локти, нежно улыбаясь. — Мы уже женаты, но ради Дженни нам надо все оформить должным образом. Помни, что фактически ты вдова.

— Я знаю. Просто не ожидала… Я не была уверена.

Он поморщился.

— Извини, что я был груб с тобой.

— Я тебя не виню. — Она провела нежной ладонью по его гладко выбритому подбородку. — Вся эта история действительно кажется бредом.

Бен поднес ее сложенную чашечкой ладонь к своим губам.

— Ты еще не дала мне ответа. Она вздрогнула, когда его язык коснулся ее ладони.

— А о чем ты спрашивал?

— О свадьбе, мадам. — Он взял ее руки в свои и торжественно произнес:

— Марина Деверо, согласны ли вы выйти за меня замуж?

Подступившие слезы не стали помехой для ее ответа. Она улыбнулась, вложив в свой взгляд все то, что было у нее на сердце.

— Почту за честь.

В воскресенье погода была теплая, и Бен повез их в Балтиморский зоологический сад. Он был очень тронут, когда Марина похвалила его за то, каких успехов достигла Дженни за эти полгода.

— Она удивительно спокойна для ребенка, который лишился матери. Должно быть, тебе пришлось много повозиться, чтобы добиться этого?

Он медленно кивнул.

— Как сказал психолог, с которым я консультировался, она развивается довольно хорошо. Пришлось нелегко, но присутствие рядом моей мамы очень помогло Дженни приобрести ощущение стабильности и равновесия. Мама целиком посвятила себя заботам о нас с Дженни.

Марина стиснула его руку, пока они смотрели, как Дженни хохочет над проделками двух белых медведей.

— Я всегда буду благодарна Элен, даже если и не смогу ей этого сказать.

Когда, налюбовавшись белыми медведями, они пошли искать прохладительные напитки, Бен заметил семью прихожан из своей церкви, чьи дети были немного постарше Дженни. Они открыто рассматривали Марину и то, как свободно он держит ее за руку. Бен улыбнулся и помахал им рукой.

— Не смотри в ту сторону, — сказал он, — здесь Кен и Джун Ларье. Они изумились, увидев меня с прекрасной блондинкой.

— Джун Ларье — ужасная сплетница. — Марина вздохнула. — В следующее воскресенье об этом будет знать вся церковь. А тебе предстоит выслушать несколько сказанных из самых лучших побуждений советов или одну-две лекции о том, что не надо так спешить после недавней смерти жены.

— А я им отвечу, что жена дала мне разрешение начать ухаживать именно за этой дамой. — Когда Марина улыбнулась и на ее щеках показались две ямочки, Бен почувствовал, как тело его напряглось. Хотя разумом он понимал, что нехорошо снова склонять ее к физической близости, не дожидаясь, пока пройдет скованность, возникшая между ними после разлуки, но тело властно требовало этой близости, требовало слияния с нею. Каждое ее движение каким-то необъяснимым образом напоминало ему о неземной страсти, которой она ему ответила всего три ночи назад.

Чтобы не думать больше об этом, он предложил:

— Не хочешь пойти завтра вместе с нами в церковь? Я представлю тебя, и пастор не будет шокирован, когда мы позвоним ему, чтобы договориться о свадьбе.

Марина задумчиво посмотрела на него.

— Это хорошая мысль. Только смешно знакомиться с людьми, которых я давно знаю.

Его тоже порой обволакивало, как дурманом, ощущение странности всего происходящего с ними — совершенно так же, как и ее. Трудно было представить, как она одна справлялась со всем этим пять месяцев. Она ничего не рассказала даже Джилиан, которая стала для нее самой близкой подругой. Очевидно, его маленькая Кэрри была сделана из более прочного материала, чем он мог предположить.

Всю следующую неделю они каждый день обедали вместе. В четверг вечером, после того как Марина выкупала Дженни, прочла ей сказку и уложила спать, она присоединилась к Бену, сидевшему на кушетке в гостиной.

Обняв Марину одной рукой, в другой он держал телевизионную программу и просматривал ее. Он уже собирался нажать кнопку включения на пульте дистанционного управления, когда она произнесла:

— Бен!

От ее странного, запинающегося голоса он весь напрягся: последний раз он слышал такой голос, когда они обсуждали болезненные семейные проблемы в прежней жизни. Он поймал себя на том, что мысленно похвалил Марину за ее способность вернуть себе голос Кэрри.

— Что?

— Тебя не затруднит показать мне какие-нибудь домашние фильмы?

Он ждал от нее любого вопроса, но только не этого. Даже задержал дыхание, боясь того, что скрывает ее серьезный тон. Теперь же от облегчения у него даже закружилась голова.

— С удовольствием! У меня есть несколько фильмов, которые ты еще не видела. С чего ты хочешь начать?

— Мне все равно. — Ее голос прозвучал подавленно.

Бен ласково сжал ее плечо. Ощутив ладонью ее нежное тело, он мгновенно воспламенился, но тут же подавил в себе этот импульс. Он будет делать все, что необходимо, приложит все усилия для того, чтобы быть нежным и ласковым, не оказывая на нее давления и не разжигая страсть. Это было чертовски трудно, ведь его тело закипало даже при легком дуновении ее духов, при еле слышном шепоте, при мимолетном прикосновении ее тела.

Чертовски трудно, думал он, садясь поудобнее, чтобы ослабить давление ставших вдруг тесными джинсов.

В первом фильме они увидели нарядную Дженни во время празднования Пасхи в прошлом году. Она ковыляла через двор с корзинкой почти одного с ней роста. Каждый раз, находя яйцо, она визжала от радости. После того как она нашла третье яйцо, корзинка оказалась для нее слишком тяжела, и в кадре появилась Кэрри, которая взяла из ее рук корзинку и направила Дженни к цветочной клумбе, где тоже лежали раскрашенные яйца. Пасхальное платье Кэрри было взрослой версией наряда Дженни, но тонкая ткань поднималась, обрисовывая полную грудь. Когда на экране появилась Элен, Бен удивился, насколько она оказалась выше его жены. Он и забыл, что Кэрри была невысокого роста.

Он внимательно смотрел фильм. Что он при этом чувствовал? Знакомая тоска поднималась в нем вместе со сладко-горестной печалью. Он все еще скучал по ней. Не по ней, а по ее знакомым формам, ее глазам, ее лицу…

Он начинал привыкать к тому, что его жена опять с ним, что он не потерял дружеского общения, сердца и души женщины, которую любил. Но ощущение нереальности оставалось. Почему это произошло? Почему он просто не мог получить назад свою Кэрри? Почему все не могло оставаться таким, каким было до несчастного случая?

Кэрри был предоставлен второй шанс Богом или другой какой-то всемогущей силой, от которой зависело ее возвращение. Если Ему все подвластно, почему Он не мог возвратить ее в первоначальной, прежней оболочке? Зачем было менять?

Возможно, это своеобразная шутка над ним? Или испытание? В этом случае он позорно провалился. Они были знакомы с Мариной меньше шести недель, когда он лег с ней в постель. И он тогда не знал, что это Кэрри.

Чувство вины выплыло из глубины, где он его прятал, и принялось терзать его. Он увлекся Мариной с первой встречи, действовать стал практически в первый же момент, когда они остались наедине. Интересно было бы узнать, что думает она о той поспешности, с какой он отказался от своего траура. Испытывая неловкость, он бросил взгляд в ее сторону, боясь, что она не простит его увлечение другой женщиной спустя всего несколько месяцев.

Лицо у нее было бледное, и она прикусила нижнюю губу. Ее руки, обычно такие изящные, с длинными тонкими пальцами, были крепко сжаты. Он заметил на руках красные следы ногтей, суставы побелели. Выбросив из головы свои мрачные мысли, он склонился к ней:

— Марина!

Она оторвалась от экрана и посмотрела на него. Он был поражен печалью, гнездившейся в глубине ее голубых глаз.

— У меня такое чувство, как будто умер очень близкий мне человек. — Ее голос был настолько тихим, что ему пришлось напрячься, чтобы разобрать слова. — Увидеть себя… Ты не можешь понять, что это значит — каждое утро смотреть в зеркало и видеть незнакомое лицо.

Дрожащий от отчаяния голос смущал его. Стараясь утешить ее, он сказал:

— Нет, не могу. Но твое новое лицо и фигура очень привлекательны.

— Мне не нужно новое лицо и новая фигура! — яростно сказала она. — Я хочу, чтобы у меня было прежнее лицо и фигура. — И отвернулась от него. — Не в пример тебе.

— Что это означает? — Внезапная атака застала его врасплох и была нанесена по самому уязвимому месту. Ее слова, как в зеркале, отразили его мысли.

— Ты не кажешься слишком опустошенным, потеряв меня. — Она продолжала смотреть на стену, но невозможно было ошибиться в том, что под саркастическим тоном скрывается обида.

Он не знал, что сказать. Кэрри никогда не нападала на него таким образом. Он медленно потянулся и, взяв ее руки в свои, стал поглаживать большими пальцами следы ногтей, которые она оставила на своих руках.

— Дорогая, я тоже хотел бы вернуться к тому, что было раньше, а прошедшие месяцы стереть из нашей жизни. Но их нельзя стереть. — Он приподнял ее руки и по очереди поцеловал царапины. — Это правда, мне нравится твое тело. Мое поведение до того, как я узнал, кто ты на самом деле, непростительно. И я не могу винить тебя за то, что ты обижаешься. Но задумайся: я уверен, что без твоей индивидуальности, которая находится теперь в этом теле, оно не имело бы для меня той прелести. Меня привлекло к тебе то, что ты обладаешь всеми качествами Кэрри, которые я любил.

Она подняла брови и задумалась, наморщив лоб. У него отлегло от сердца. По крайней мере она не отгородилась от него.

Скользя ладонью по ее руке вверх до плеча, он сказал:

— Ты ошибаешься, думая, что я не скучаю по Кэрри. Если бы я мог снова увидеть знакомую улыбку, ее глаза… — Он вздохнул. — Но это не значит, что я люблю тебя меньше в этом облике. Я, конечно, понимаю, все эти разбирательства не имеют смысла. Ни для тебя, ни для меня. Как ты говоришь, нереальная ситуация. Все, что мы можем сделать, — дать себе время, подождать.

Когда он закончил озвучивать свои беспорядочные мысли, в комнате наступило молчание. Он продолжал гладить ее плечи, находя маленькое утешение в том, что она не отодвинулась.

Но вот она попыталась улыбнуться, и сердце его воспарило, как наполненный горячим воздухом воздушный шар, — он прочел в ее взгляде любовь.

— Извини за упреки. — Она доверчиво прислонилась лбом к его лбу, и он обвил ее руками. Знакомым ему жестом она подняла руки вверх, чтобы обнять его за шею, а он наклонил голову и зарылся лицом в ее волосы. Ничего не было в этом объятии сексуального. Но более важным было утешение, поддержка.

В субботу Бен должен был привезти дочку после дневного сна в магазин, поскольку муж одной из подруг Джилиан согласился нарядиться Санта-Клаусом. Марине очень хотелось, чтобы Дженни посидела на коленях у Рождественского Деда. Малышке говорили об этом целую неделю, и она не могла дождаться встречи с Санта-Клаусом.

Когда они приехали, «Детский городок» был забит родителями и их неуемными отпрысками. Бен едва успел снять с Дженни пальтишко, как она залилась слезами и запросилась на руки — магазин напоминал сумасшедший дом. Для любого, чей рост не превышал трех футов, это было невероятно страшно. Погладив Дженни по спинке, он понес ее через толпу к тому месту, где виднелась белокурая голова. Но это оказалась Джил.

— А где Марина? — В голосе его прозвучало разочарование и раздражение.

Джилиан подарила ему обольстительную улыбку.

— Она помогает Санта-Клаусу. Идите туда и пробивайте локтями дорогу. Я знаю, что она искала вас.

Посмотрев, куда указала Джилиан, Бен увидел Марину. На ней была красная шапка с белым помпоном на длинном шнуре. Любую другую женщину падающий на ухо помпон сделал бы нелепой, но Марина каким-то образом ухитрилась выглядеть невероятно привлекательной.

Она подняла взгляд и сразу же увидела его. Улыбка озарила ее лицо, превратив из просто хорошенькой женщины в одну из самых великолепных красавиц, каких он когда-либо видел. Сильное желание окатило его, точно океанский вал. Он не привык к таким чувствам и не был уверен, что это ему нравится. А ведь Кэрри тоже была привлекательна: черные, как вишни, глаза, спокойные манеры… Но она не обладала сексуальностью, заставляющей мужчин оборачиваться вслед. От Марины же ему предстоит до конца своих дней отваживать других мужчин.

Увидев ее счастливое лицо, окружающие повернулись и стали смотреть в его сторону. Она помахала ему рукой, и он двинулся вперед. Дженни уткнулась лицом ему в куртку, и он прошептал ей на ушко:

— Смотри, Джен. Вот Марина и Санта-Клаус. Дженни немного приподняла головку, и когда она нашла взглядом Марину, Бен спустил ее на пол. Марина бросилась к ней и схватила с молниеносным рефлексом настоящей матери, смеясь и щекоча ей животик.

— Привет, малышка. Посмотри, кто пришел сегодня ко мне в гости. Садись на колени к Санта-Клаусу и расскажи ему, какие подарки ты хочешь получить к Рождеству.

Дженни серьезно посмотрела на Санта-Клауса, который подмигивал ей и похлопывал себя по коленке, и ответила:

— Нет. Хотю с тобой.

— Но у Санта-Клауса есть подарки для малышей, которые садятся к нему на колени, — уговаривала Марина.

Дженни замотала головой и крепче ухватилась за Марину.

— Может быть, она еще слишком маленькая, — предположил Бен. — В следующем году она наверняка не будет так бояться.

Но Марина не сдавалась.

— Я тоже еще не говорила с Санта-Клаусом.

А что, если, пока я буду с ним разговаривать, я сяду к нему на колени, а ты сядешь ко мне на колени?

Дженни немножко подумала, потом кивнула головкой:

— Хо-шо.

Победоносно улыбаясь, Марина шагнула к мужчине в красной одежде, который сидел на крепком стуле. Когда она уселась к нему на колени вместе с Дженни, крепко обнявшей ее за шею, Бен мгновенно испытал чувство острой зависти. Если бы она сидела у него на коленях и прижималась к его ногам!

Раздражаясь от нахлынувшего на него возбуждения, порожденного этой мыслью, он сосредоточил все свое внимание на дочери и своей… жене. Будущей. Он обратил внимание, что Санта-Клаус говорит с Дженни спокойным, подбадривающим тоном. Если бы он громко бубнил, реакция Дженни была бы однозначна — слезы. Возможно, сопровождающиеся пронзительным криком.

Пока Марина ее держала, Дженни ухитрилась обменяться несколькими фразами с веселым старым эльфом. А когда Санта-Клаус предложил ей леденец на палочке в бело-красной обертке, она отбросила застенчивость и закричала:

— Смот-ли, папа! Санта дал мне ко-фету! Бен улыбнулся и кивнул. Девушка, нанятая помогать в магазине в канун Рождества, взяла его за локоть и предложила:

— Подойдите к ним и встаньте на колени рядом со стулом Санта-Клауса. Я вас всех сфотографирую.

— Нет. Это неудобно.

— Иди, Бен. Сегодня первый раз Дженни разговаривала с Санта-Клаусом. Пусть будет фотография, чтобы мы помнили этот день, — подозвала его Марина и улыбнулась.

Присоединившись к ним, Бен встал на колени возле Марины. Пока девушка готовилась сделать снимок, он незаметно положил руку на теплое, крутое Маринино бедро. Когда же снимок был сделан, он поднялся, взял у Марины Дженни.

— Иди за мной, — скомандовал он. Марина взглянула на него, и любовь, светившаяся в ее широко раскрытых голубых глазах, охватила всего его сверху донизу.

Пока они пробирались через толпу, какая-то седая женщина похлопала Дженни по руке.

— Ваша дочь просто прелесть, — сказала она Марине.

Марина просияла, но покачала головой.

— Это не моя дочь.

— Но скоро ею будет. — Бен не знал, что толкнуло его сказать это, однако увидел, как Марина напряглась, точно была недовольна. Женщина двинулась дальше, и вдруг он понял, почему Марина так отреагировала на его слова, — прямо перед ними стояла Джилиан.

Ее глаза были широко раскрыты, и она казалась потрясенной.

— Я правильно поняла вас? — требовательно спросила она.

— В зависимости от того, что вы слышали. Она погрозила пальцем перед его носом.

— Не хитрите со мной, приятель. Вы собираетесь жениться на моей сестре?

Он рассмеялся, увидев выражение ярости на ее лице, а затем схватил Джил за плечо и наградил ее быстрым сочным поцелуем в губы.

— Да. Вы хотите что-нибудь сказать по этому поводу?

Она удивленно прижала пальцы к губам. Затем повернулась к Марине:

— Желаю счастья. — И, прежде чем Марина успела ответить, Джил стремительно пошла навстречу новому покупателю.

Бену стало смешно.

— Неужели ее можно вывести из равновесия?

— Не уверена. Хотя однажды мужчине это удалось, — холодно ответила Марина и опустила Дженни на пол.

Его глаза сузились. Какого черта? Что произошло на этот раз?

— Что-то случилось?

— Нет.

— Тогда почему у меня такое чувство, как будто ты собака, а я блоха, которую ты хочешь соскрести?

Она даже не улыбнулась.

— Ты поставил меня в дурацкое положение, когда объявил о наших планах моей единственной оставшейся в живых родственнице. Я пытаюсь сообразить, как отвечать на вопросы, которыми она забросает меня, едва ты окажешься за дверью.

— Извини. — Он чувствовал себя виноватым. Он не привык делить Кэ… Марину с кем-нибудь еще.

— Я не собиралась пока никому рассказывать. Ну да ладно, — заключила она, избегая, однако, его взгляда.

— Мы встретимся сегодня вечером? — Он испытывал такое чувство, как будто она возвела между ними стену, а он не знал почему. Для него было очень важно добраться до сути дела.

— Я приду, — кивнула Марина, — как только покормлю своих зверей и переоденусь.

— Хорошо. Обед будет тебя ждать.

— Спасибо. — Она рассеянно посмотрела вокруг. — Мне надо возвращаться к работе. У нас сегодня прямо столпотворение. Идея Джил пригласить Санта-Клауса прибавила нам работы больше, чем мы предполагали.

— Очень интересная затея. Я не упущу возможности, когда мы поженимся. — Он с легкой неприязнью осмотрел переполненный магазин. Проклятая работа отнимала у нее слишком много времени и внимания, и это его не устраивало. — Хорошо, что ты снова будешь дома.