УЗНИК ФОБОСА

Фобос вращался одновременно с Землей, ибо древние покорители этого спутника Марса изменили скорость его обращения соответственно своим имперским интересам. Они покрыли это мертвый камень живой зеленью, окутали искусственным воздухом и правили планетами из его дворца, словно плененными островами.

Однако их гордые космические флотилии были разбиты и забыты задолго до этих лет середины тридцатого столетия. Все человеческие острова вокруг Солнца вновь были свободны, и самый молодой наследник увядшей памяти утраченной Империи был неустанным узникам в грандиозном Пурпурном Холле.

Ночь уже сменялась зловещей зарей, и длинный полумесяц Марса поднимался, словно окрашенный кровью серп, на фоне солнца. В его красноватом свечении отодвинулась стеклянная дверь, и он вышел в высокий центральный пилон, в обширный сад на крыше западного крыла.

Стройный молодой человек был одет в зеленую форму Легиона Пространства, без знаков различий и служебных украшений. С беспокойным выражением на юношеском лице он остановился, чтобы осмотреть темное небо на западе. Вслед за ним в дверь проскочил другой человек в зеленом.

— Боб Стар, где?.. А, приятель, вот ты где! — Старый солдат пространства был приземист, лыс и толст, и китель его был увешан знаками отличия долгой карьеры, но сейчас не застегнут в спешке. — Неужели ты не мог подождать секундочку старого Жиля Хабибулу?

— Прости, Жиль. — Боб Стар быстро повернулся назад, и его тонкое, опаленное солнцем лицо потеплело от улыбки, причиной которой стал запыхавшийся, взъерошенный телохранитель. — Я попытался проскользнуть сюда, чтобы лишь разок взглянуть на небо. Неужели ты должен следить за каждым моим шагом?

— Ты же знаешь, что должен, — пропыхтел толстяк. — Хал и я получили приказание твоего отца: охранять твою жизнь ежесекундно. А великий Джон Стар — офицер, который требует дисциплины.

— Великий Джон Стар! — На миг горечь обострила голос молодого человека, когда он увидел на Лице собеседника выражение безоговорочной преданности. — Я допускаю, что мой отец действительно велик. — Он рассудительно кивнул. — Я знаю, что он герой жуткой войны и владелец Фобоса, а также муж моей матери. Но почему он содержит меня под охраной, как преступника?

— Прошу тебя, парень. — Жиль Хабибула, переваливаясь с ноги на ногу, подошел к нему, обходя кустарник, из которого и состоял этот сад на удаленном от Земли камне. Кустарник был привезен с родной планеты и аккуратно посажен здесь. — Быть может, твой отец и строже, чем старый Жиль Хабибула, однако он всего лишь пытается сделать из тебя солдата. И ты знаешь, почему тебя надо охранять.

— Ради моей же безопасности. — Его плечо раздраженно поднялось. — Так сказал отец. Но я закончил Академию Легиона с достаточно высокими оценками. Я научился сражаться. Почему он не доверит мне защиту собственной жизни, как и всем прочим?

— Но ставка больше, чем твоя жизнь, дружище. — Жиль Хабибула быстро оглядел голые стены и отвел его чуть дальше от двери. — И грозит тебе больше, чем сыну Джона Стара. Для нас с Халом не секрет, что Совет выбрал тебя в качестве наследника материнского сокровища.

На загорелом лице Боба Стара отразилось понимание.

— Ты имеешь в виду АККА? — Голос его понизился в благоговении, когда он заговорил о великой тайне, известной под этим кратким символом. Самое драгоценное имущество объединенных человеческих планет, это было оружие для самого отчаянного случая, могущества столь огромного, что каждый законный хранитель его приносил клятву передать его только наследнику.

— Таковы твои будущие обязанности, дружище, — сочувственно вздохнул старик. — Самое благородное назначение, о котором может мечтать человек, — быть единственным носителем великого оружия, как твоя драгоценная мать. И охраняют тебя по приказу Совета с того дня, когда тебя выбрали. Мы с Халом горды служить тебе. Что в этом плохого?

— Однако сейчас я не храню никаких тайн, — снова запротестовал он. — Никаких, за исключением того, что мать передаст мне АККА, когда врачи скажут, что для нее это больше небезопасно — а это, я надеюсь, случится лет через двадцать, не раньше. Неужели все это время я проведу в заточении?

— Быть может, приказ действительно излишне крут, — сочувственно кивнул лысый старик, — но что в нем неприятного? Что касается Фобоса — это просто кусочек рая. Мы имеем все удобства величайшего дворца в Системе. Не говоря уже о привилегии благородного погреба, наполненного известнейшими винами. Скажи мне, что в этом смертельно плохого?

— Вообще-то ничего. — Пальцы Боба Стара нервно поднялись, чтобы прикоснуться к шраму на лбу, бледному треугольнику, которого не коснулся загар. — Я понимаю, что обладание АККА — великая честь, хотя я не хочу этого. Однако сегодня ночью я не спал и размышлял о многом.

— Твоя голова? — Жиль Хабибула заметил его пальцы у лба. — Не в ней ли дело, дружище? Что, этот старый шрам вновь причиняет тебе боль?

Боб Стар, не отдавая себе отчета, опустил руку, и лицо его стало жестким. Старая боль не возвращалась — но только потому, что не было случая. Природа и последствия старой травмы были его тайной, охраняемой столь же тщательно, как он намеревался охранять и оружие, называемое АККА. Губы его молча сжались.

— Всего лишь плохое настроение. Я знаю, как с этим бороться! — Жиль Хабибула взглянул на него с надеждой. — Блюдо с ветчиной, мясом и яйцами, со свежим черным хлебом и кофейником, чтобы все это прошло получше. А после, может быть, яблочный пирог. Ты сегодня встал смертельно рано и вытащил бедного старого солдата из постели, даже не дав ему перекусить. Вернемся к завтраку!

— Позже, Жиль. — Боб Стар говорил отсутствующе, глядя в черное небо. — Сначала я хочу кое-что увидеть.

— Что бы ты ни искал там, это не следует делать на пустой желудок. — С неожиданной тревогой старый солдат стал смотреть в мрачное небо, и лицо его выглядело сейчас очень старым. — Но в чем дело, дружище? Ты слишком юн, чтобы выглядеть таким мрачным.

— Я не мог заснуть. — Боб Стар по-прежнему глядел в небо. — Я не знаю даже, почему. Однако окна у меня были открыты, и, пока я лежал там, я увидел вдруг что-то среди звезд.

— Что, дружище? — Сопящий голос Жиля Хабибулы зазвучал неожиданно внимательно. — Что ты там увидел?

— Всего лишь крошечную зеленоватую искорку, — медленно сказал Боб Стар. — В созвездии Девы, близ Виндемиатрикса. Не знаю даже, почему, но это подействовало мне на нервы. Она исчезла из виду, когда Марс стал подниматься. Я не знаю, что это было, однако хотел бы взглянуть с помощью телескопа.

Он пошел в направлении сияющего купола маленькой обсерватории, которую установил в конце сада — так, чтобы можно было наблюдать за звездами при посредстве электронных отражателей и собственного неутомимого ума, невзирая на заключение.

— Подожди, дружище. — Голос толстяка прозвучал острее. — Ты же не мог вытянуть бедного старого солдата Легиона из его жалкого сна для того, чтобы взглянуть на звезду?

— Но это не просто звезда. — Он повернулся к Жилю Хабибуле с хмурым выражением человека, которого вырвали из задумчивости. — Потому что несколько ночей назад ее там не было — я осматривал случайно тот же самый сектор неба, искал астероид, который, казалось, сбился с курса. Это не может быть новая — не с этим странным, бледно-зеленым цветом.

— Забудь об этом, парень, — настойчиво засопел старый легионер. — Любая звезда покажется коварной, если не позавтракать.

— Я не знаю, что и думать. — Боб Стар с тяжелым чувством покачал головой. — Этот объект, когда я лежу и смотрю на него, притягивает меня. Он похож на глаз, глядящий на тебя. Он заставляет меня… бояться! — Он вздрогнул — через крышу потянуло ветром. — Я не знаю, почему, однако я действительно боюсь.

— Боишься? — Жаль Хабибула обратил на светлеющее небо торопливый рыбий взгляд. — Я не вижу, чего тут бояться. Мы же не трусы, парень. Ни ты, ни я. И уж особенно, когда в нас плещутся соответствующие напитки.

— Возможно, это комета. — По-прежнему хмурясь, Боб Стар повернулся к обсерватории. — Похоже на нее — я видел короткий след слабого туманного зеленого свечения, что не бывает у звезд.

Он неуютно пожал плечами.

— Но, в таком случае, будь это комета, ее давно заметили бы большие обсерватории. Этого не случилось — я прочитал все астрономические сообщения, делать-то больше нечего! Я не могу представить, что это, однако хочу взглянуть.

— Не надо, парень! — Сопящий голос обострился, и в нем была удивительная настойчивость. — Не надо шутить с судьбой.

— В чем дело? — Он резко взглянул на лицо старика, казавшееся побледневшим. — Что с тобой?

— Я уже имел неприятности, и они мне не понравились, — печально кивнул Жиль Хабибула. — Я знаю, что последний год был мирным, с тех пор как мы с Халом вернулись с тобой с Земли. Ах, счастливое время — работы немного, брюхо полное, сна вволю. А ведь мне пришлось пережить такое, от чего у тебя кровь застыла бы в жилах.

Боб Стар удивленно взглянул на него.

— Я знавал смертельные времена, которые некоторые называют приключениями, — грустно продолжал он. — Я был с твоим отцом, с командором Каламом и Халом Самду двадцать с лишним лет назад, когда мы отправились к Убегающей Звезде, чтобы сражаться с коварными медузианами за твою дорогую мать и ее драгоценный секрет.

— Я знаю, — кивнул Боб Стар. — Вы четверо были героями, которые спасли оружие моей матери и спасли человеческие планеты. Но что тут общего с крапинкой зеленого тумана в небе?

— Только то, что с меня достаточно, — сказал старик. — Слушай, парень, слово доброго совета. Героизм доставляет чертовские неудобства. Забудь об этой чудовищной комете. Она может подождать, пока мои старые кости лягут на отдых, вместо того, чтобы в последние дни тревожить меня такими жуткими разговорами.

Он покачал головой.

— Бедный старый Жиль! Стоит ему усесться с бутылочкой вина в дрожащих пальцах, протянуть ноги у огня и приготовиться отойти к последнему жалкому сну, как появляется эта жуткая комета, чтобы разбудить его угрозой очередной звездной войны. Ах, во имя дорогой жизни…

— Звездная война! — Боб Стар схватил старика за рыхлую руку. — Значит, опасность не просто воображаемая! — Пальцы его сжались. — И ты знал о зеленой комете… Сколько времени?

Старик скривился и покачал головой.

— Нет, нет, парень, — пробормотал он поспешно. — Тут, на Фобосе, тревожиться не о чем. Просто ты смертельно рано вытащил меня из сна. Мои старые мозги еще слишком разомлевшие и ленивые. Не следует, дружище, обращать слишком много внимания на болтовню видавшего виды ветерана Легиона.

— Что ты знаешь о комете?

— Прошу тебя, парень! Я ничего не знаю! Во имя жизни…

— Слишком поздно, Жиль. — Его пальцы сжались крепче. — Ты уже сказал слишком многое. Если не хочешь рассказать, в чем дело, и почему это скрывается от меня, я буду задавать неудобные вопросы.

— Прекрати, дружище! — застонал старик. — Не надо трясти меня, как подыхающую крысу.

Затаив дух в ожидании, Боб Стар отпустил его руку.

— Слушок в Легионе. У меня нет секретов от Совета, парень. И, между прочим, твой собственный отец велел нам держать это от тебя в секрете. Ты же не позволишь, чтобы старый Жиль проронил об этом хотя бы словечко?

— Мой собственный отец! — в голосе Боба Стара опять появилась горечь. — Он думает, что я слабак и трус.

— Нет, дружище, — пробормотал Жиль Хабибула. — Он просто боится, что тебя это встревожит, а также что это повлечет за собой смертельный шок, которого для тебя будет слишком много.

— Он мне не доверяет, — прошептал Боб Стар. — Однако расскажи мне об этой комете. В чем тут дело?

— Ты обещаешь, дружище, не говорить ему?

— Обещаю, — сказал Боб Стар. — Выкладывай.

Старый солдат осторожно отвел его по траве туда, где под укрытием росли белые франшипаны. Он тревожно поглядел на высокую крышу, на могучую центральную башню Пурпурного Холла, которая ожила в солнечном свете.

— Впервые эту страшную штуку увидели десять недель назад. — Его гнусавый голос превратился в шипящий шепот. — Ее засекла большая наружная обсерватория на станции Контр-Сатурн. Она двигалась в сторону солнечной системы со скоростью, от которой астрономы просто обалдели.

Он схватил руку Боба Стара.

— Но ты помнишь, парень? Не выдавай Жиля за то, что он распустил, свой глупый язык. Твой отец — жесткий человек. Хотя мы с ним и товарищи по великому путешествию к Убегающей Звезде. Ты помнишь?

— Я держу слово, — сказал Боб Стар. — Но что тревожного в этой комете?

— Она не похожа на другие, — сказал старик. — Это не какое-нибудь хрупкое создание из гальки и ионизированного газа, и оно больше, чем любая другая комета. Астрономы не знают, что это такое. Однако оно двенадцать миллионов миль в длину, дружище, вообрази себе! Чужеродное тело, несомое среди звезд космическим течением.

Боб Стар в изумлении шагнул назад.

— Понятно, — произнес он хрипло. — А что еще?

— Астрономы рвут на себе волосы, парень. Так сказал нам твой отец. Потому что эта штука нарушила все их расчеты. Движение ее совсем неправильное. Когда притяжение солнца должно было увеличить ее скорость, она остановилась!

Затуманенные, окаймленные красным глаза старика быстро оглядели сад, темное небо и торопливо вернулись к Бобу Стару. Того просто потрясло, что Жиль Хабибула напуган.

— Что же ее остановило?

— Об этом не знает никто в Системе. — Скрипучий голос стал тише. — Сейчас она просто висит сама по себе! До нее пять биллионов миль — далеко за Плутоном. Это не движение кометы, Боб. Так может остановиться только космический корабль — если ты можешь представить себе космический корабль двенадцати миллионов миль в длину.

— Что еще? — Боб Стар стоял в напряжении — страх в нем смешался с возбуждением. — Что случилось потом?

— Это все, что я знаю. Еще, правда, то, что Совет встревожен. Тут их винить не за что! Затем-то и отозвали твоего отца на Землю, чтобы он встретился с ними в Зеленом Холле. Они установили цензуру на любые новости о комете — словно людям не может повредить военный секрет!

— Интересно, что они задумали?

— Это совершенно секретно, но мне известны слухи, которые ходят в Легионе. — Старик подозрительно оглянулся и осмотрелся. — Я полагаю, ты слышал о «Непобедимом»?

— Новый боевой корабль?

— Величайший корабль из построенных когда-либо Системой. — В голосе Жиля Хабибулы внезапно зазвучала гордость. — Тысяча футов в длину, вооружен вихревой пушкой — великое новое оружие, с помощью которой мы выиграли войну со Стивеном Орко. Почти такая же страшная штука, как секретное оружие твоей матери.

— Я знаю, — нетерпеливо прошептал Боб Стар. — Дальше.

— Я не храню особых тайн, парень, — проскрипел старый голос. — Все, что я знаю, — это слухи в Легионе. Однако я слышал, что на «Непобедимом» находится экспедиция, которая должна выяснить, что внутри этого зеленого облака движет кометой, как кораблем.

Толстые пальцы вцепились в рукав Боба Стара.

— Ты помнишь, парень? — взмолился Жиль Хабибула. — Ты не расскажешь своему отцу?

Боб Стар стоял очень прямой в своей форме без знаков отличий, его темная голова, открытая холодному и далекому солнцу, высилась теперь под тающим полумесяцем Марса. Пальцы правой руки поглаживали, как они делали часто, треугольный шрам на лбу. Загорелое лицо было озабоченным.

— Не волнуйся, Жиль, — сказал он тихо. — Я не скажу.

И вдруг он взорвался:

— Итак, мой отец велел тебе скрывать это от меня? Он боялся, что я не перенесу шока? А почему он не прикажет тебе баюкать меня на руках?

ХРАНИТЕЛЬ МИРА

Боб Стар снова спешил к куполу обсерватории. Жиль Хабибула торопливо переваливался следом, вглядываясь в черное небо и вздрагивая при каждом шорохе ветра в черепицах, словно его рыбьи глаза уже увидели некоего неприятного посетителя, спускающегося с кометы на крышу.

Возле маленького купола Боб Стар помедлил. Он стоял у края крыши, возле низкого парапета из стекла пурпурного цвета. Вдали, под ним, простирался Фобос — маленькая луна, столь крошечная и угловатая, что казалась одиноким горным пиком под дворцом, плывущим в пространстве, оторванным от своего мира. Хотя она была зеленой от посаженных лесов и сияла искусственными озерами.

Он мог припомнить те времена, когда она для него была достаточно большой и красивой, чарующая победа планетарных инженеров, — ее узкие аллеи были полны любых нужных ему приключений. Но это было в детстве, прежде чем его отправили в Академию Легиона. Сейчас она была для него лишь местом заключения.

Жиль Хабибула уселся на солнышке на скамейку. Он порылся в карманах расстегнутой формы и нашел небольшую пустую фляжку с мерной шкалой на боку. Он подержал ее против солнечного света, и глаза его хмуро взирали на единственную капельку любимого вина.

— Давай, давай, парень, — печально прошептал он. — Если тебе так уж необходимо глядеть в призрачное лицо смерти. Бедный старый Жиль подождет тебя. Он уже ни для чего не пригоден — может разве что жарить свои больные кости на солнце.

В прохладном сумраке обсерватории Боб Стар сел за телескоп. Его механизмы тихо гудели, быстро отвечая на его прикосновения. Огромная труба вращалась, обыскивая пространство фотоэлектрическим глазом, и бледный электронный луч пробегал по вогнутому экрану.

Боб Стар склонился к экрану. Это был колодец тьмы. В нем плясали белые точки. Он знал, что самая яркая — троекратно увеличенная звезда Виндемиатрикс. Поблизости от нее он обнаружил пятно бледно-зеленого цвета, странно размытое.

Он увеличил электронное умножение. Виндемиатрикс и дальние звезды выскользнули из поля зрения. Комета висела в одиночестве и быстро росла. Форма ее была удивительной — необычно совершенный эллипсоид. Он подумал, что она похожа на зеленоватый футбольный мяч, заброшенный в Систему из ночи космоса. Но кем?

— Двенадцать миллионов миль в длину, — хрипло пробормотал он. — Это значит, что это не может быть твердой материей. При такой низкой плотности оно должно быть полым. Но что внутри?

Воспользовавшись лучевыми фильтрами и спектроскопом, поставленными на полную мощность, он попытался проникнуть под смутную зеленоватую вуаль — безуспешно. Он вскочил на ноги и выключил прибор, беспокойно щелкнув пальцами. Он вышел наружу, туда, где сидел Жиль Хабибула.

— Бесполезно, — пробормотал он. — Я обнаружил облако вокруг нее, однако вглубь заглянуть не удалось.

Он вновь вздрогнул. Ибо никогда не приходилось видеть ничего столь же сверхъестественного и столь же непонятно-ужасного. Комета угрожала проклятиями тайн темных межзвездных пространств, из которых она явилась, и сама ее огромная величина гнетуще действовала на разум. Это было нечто вне мерок и масштабов человека, как человек непостижим для микроскопических инфузорий, кишащих в водяной капле.

— Ну что ж, парень, ты посмотрел на нее. — Жиль Хабибула радостно вскочил на ноги. — Лучшие астрономы в Системе не сделали ничего большего. Давай поедим прежде, чем нас постигнет кара.

Боб Стар молча кивнул. Его разум был по-прежнему отвлечен и не реагировал ни на что. Он находился на полпути назад по крыше, когда старый солдат вдруг остановился, так неожиданно показав на запад, как будто увидел саму комету.

Повернувшись, Боб Стар увидел белую стрелу, из которой вырывалось бледно-голубое пламя. Она двигалась по дуге над ржавым полумесяцем Марса и все увеличивалась в небе. В воздухе раздался хрустящий шепот. Черепица затряслась над волной звука. Серебряное веретено промелькнуло над головой, так близко, что он смог различить черные пятна наблюдательных портов и узнать «Звезду-Фантом».

— Мой отец. — Он почувствовал, как крыша слегка дрожит при спуске корабля на огромную площадку, что венчала центральную башню. — Он знает все о комете и о том, что предпринимает Зеленый Холл.

— Твоя мать ждет в Яшмовой Комнате, — сказал Бобу Стару стражник в коридоре. — Пришло ультракоротковолновое сообщение от Джона Стара. Он идет, чтобы встретить ее там.

Яшмовая Комната была огромной, ее высокие стены были облицованы яшмово-зеленым стеклом и полированным серебром. С двух сторон огромные окна выходили на темно-зеленый и ярко-серебряный ландшафт спутника. Пол и массивная меблировка были из венерианского красного дерева и отливали рубиново-красным.

Его мать, та, что прежде была Аладори Антар, сидела в огромном кресле, которое делало ее совершенно крошечной. Когда он вошел, она подняла на него глаза, и быстрая улыбка согнала тень тревоги с ее лица. Он подумал было, насколько серьезны должны были ее мысли, но она сказала только:

— Ты рано встал, сынок.

Он задержался возле дверей, чувствуя себя болезненно-неуклюже. Она была очень красивой, и он знал, что она старается быть доброй. И все же, когда все напоминало ему о ее великой ответственности, она становилась личностью, слишком возвышенной и знаменитой, чтобы быть его матерью. Он нервно спросил:

— Отец идет сюда?

— Он только что приземлился. — Радость сделала ее опять человечной. Ему захотелось подбежать и обнять ее. Глаза его почему-то наполнились слезами. Он импульсивно двинулся к ней, однако услышал:

— Твой отец послал весточку с просьбой ждать его здесь, одной. Пожалуй, тебе лучше выйти, Боб, всего лишь на несколько минут.

Это остановило его. Он стоял, глядя на нее. Пальцы его свирепо скручивали полу кителя. Ткань выскользнула из пальцев, и он невидяще уставился в пол.

— Что случилось, Боб? — Покинув подобное трону кресло, мать быстро направилась к нему. — Что-нибудь не так? Почему ты так странно смотришь?

Она ласково взяла его за руку.

— Ты дрожишь. Ты болен?

Он затряс головой, гневно моргая сквозь слезы.

— Я не болен, — хрипло пробормотал он. — Если бы только ты не обращалась со мной так!

— Боб! — Ее лицо стало огорченным. — Я не хотела показаться недоброй…

— Ты слишком добра! — оборвал он ее грубо. — Но я хочу, чтобы мне доверяли. Я хочу иметь возможность жить, как мне хочется, — даже если это означает возможность погибнуть. Я не могу оставаться здесь взаперти, когда в мире происходят события. — Он сдержал всхлипывание. — Если ты хочешь быть действительно доброй, отправь меня исследовать комету на «Непобедимом».

Она быстро шагнула назад, внезапно побледнев.

— Я не знаю, как ты узнал… — Мгновение она молчала, потом печально покачала головой. — Я сожалею, Боб, — сказала она. — Я не представляла, что именно ты чувствуешь. Мы с Джоном очень горды, что тебя выбрали следующим Хранителем Мира. — Она вопросительно посмотрела на него. — Разве это не обещает тебе вволю опасностей?

— Но как я могу научиться противостоять опасностям? — устало спросил он. — Если ты и отец нянчитесь со мной, как с ребенком. Сторожите как заключенного!

— Надеюсь, мы не слишком тебя ограждаем. — Пододвинувшись к нему ближе, она, казалось, выжидала. — Есть… есть кое-что, что мне следовало бы рассказать тебе, Боб.

Он напрягся, внезапно уловив серьезность в ее голосе.

— Тебе известно, Боб, что в Академии ты получил блестящие отзывы — мы с твоим отцом очень горды этим. Только один студент закончил ее с более высокой оценкой. Это был Стивен Орко.

Он сморщился при этом имени, и пальцы его инстинктивно поползли к шраму на лбу.

— Когда ты обучался, Боб, командор сказал нам, что встревожен насчет тебя. Он думал, что ты слишком перенапрягся, пытаясь обогнать Орко. Он показал нам доклад медиков. Они сходились во мнении, что ты близок к нервному срыву, и порекомендовали для тебя год полного отдыха, прежде чем ты снова будешь привлечен к какой-нибудь службе. Он предупредил, чтобы мы ничего не говорили тебе о докладе, пока тебе не будет лучше.

Она обнадеживающе улыбнулась.

— Я уверена, что сейчас с тобой все в порядке, — сказала она. — Но ты здесь именно поэтому.

Боб Стар смотрел мимо нее, на окно и близкий изломанный горизонт.

— Мне повредило не то, что я перетрудился, — тихо прошептал он. — Это был Стивен Орко…

Однако мать уже не слышала его. Он повернулся и увидел, что в комнату вошел отец. Джон Стар четким шагом шел по широкому красному полу, стройный и подтянутый, и, как всегда, в зеленой форме Легиона.

Крепкий и изящный, он выглядел ненамного старше, чем его сын. Он сразу направился к Аладори, почтил ее кратким солдатским поцелуем и вручил ей тяжелый запечатанный пакет.

— Дорогая, это приказ Зеленого Холла, Совета. — Серьезный, сосредоточенный, он повернулся к сыну. — Роберт, — сказал он, — я хочу поговорить с твоей матерью наедине.

Боб Стар стоял безмолвно. Яшмово-зеленые стены были холодны как лед. Красный пол — сама страшная пустота. Колени его были готовы вот-вот подогнуться, и удержаться ему было не за что.

— Прошу вас, сэр…

Пересохшее горло перехватило.

— Пусть он останется, Джон, — быстро сказала мать.

— Если это о комете, — хрипло пробормотал он, — то я уже видел ее.

— Да, о комете. — Джон Стар взглянул на Аладори и коротко кивнул. — Ты можешь сесть, Роберт.

Он с благодарностью рухнул в огромное кресло и вцепился в красное дерево, пытаясь унять дрожь в руках. Он увидел, что большие глаза матери медленно поднялись на Джона Стара от листа, который она вытащила из пакета. Ее лицо побелело от небывалого огорчения.

— Джон. — Ее голос был очень тих. — Это приказ уничтожить объект в Вирго с помощью АККА.

Джон Стар по-военному четко кивнул.

— Резолюция уничтожить кометарный объект была одобрена Советом восемь часов назад, — сказал он быстро. — Я доставил тебе приказ на полной скорости «Звезды-Фантома» — рекордный перелет.

Большие серые глаза на миг задержались на лице Джона Стара.

— Джон, — очень тихо сказала Аладори, — ты знаешь, о чем ты просишь меня?

— Конечно. — Джон Стар поглядел на нее раздраженно. — Я выступил перед Советом, требуя действий. Отказ был вполне возможен. Имели место сентиментальные возражения.

— Возможно, я сентиментальна, — сказала она, — однако я не хочу уничтожать объект, пока у нас есть время. Потому что это нечто совершенно чудесное, настолько чудесное, что никто из наших ученых не отважится сказать, что это такое.

Она быстро подошла к нему.

— Не можем же мы вычеркнуть его из существования, не выяснив даже, что это такое?

— Можем и должны. — Все еще стоя, Джон Стар потянулся всем телом. — Подумай об аргументах в пользу уничтожения неизвестного объекта и о существах, которые, похоже, оперируют им как кораблем. Репортеры уже подобрали для них словечко, прежде чем мы установили цензуру. Кометчики!

Их наука, скорее всего, намного опережает нашу, разве что они вряд ли обладают твоим оружием. И враждебность их настолько же несомненна, как и их могущество.

В голосе Джона Стара послышался ораторский звон, словно он цитировал свое выступление перед Советом.

— На Земле и повсюду в Системе закон выживания заставляет даже наиболее близкие и родственные жизненные формы убивать друг друга. Кометчики не могут быть нашими родственниками, поскольку они — явно успешная и эгоистичная жизненная форма, какими бы они ни выглядели.

Аладори покачала головой.

— Я не уверена в твоей логичности.

— Сентименталисты в Совете пытались поставить ее под сомнение, — ответил Джон Стар. — По счастью, кометчики уже предоставили нам самое убедительное доказательство своих враждебных намерений.

Он драматично помолчал, и Аладори тихо спросила:

— Какое именно, Джон?

— Они уже посетили большинство наших планет.

— Люди, — спросил Боб Стар, — действительно их видели?

— Не точно. — Джон Стар не отвел взгляда от жены. — Существа с кометы являются, или делают себя такими на случай визитов, невидимыми. Но они оставляют достаточно следов.

Аладори быстро спросила:

— Что они сделали?

— Они прибыли в какой-то массивной машине, силовые поля которой были достаточно для того, чтобы нарушить нашу ультракоротковолновую связь. Очевидно, первой их целью было разведать нашу оборону — невидимый корабль уже приземлялся возле некоторых из баз Легиона. На Земле двадцать четыре часа назад налетчики уничтожили четырех охранников, причем ужасным оружием. Они проникли в запертое подземелье, которое мы считали неприступным. Они скрылись с драгоценным военным секретом.

Джон Стар быстро подошел ближе к жене. Внезапно оказалось, что он уже не солдат и не оратор, а только человек, умоляюще говорящий.

— Прошу тебя, дорогая! — прошептал он. — Я знаю, что ты имеешь право наложить вето на первый приказ. И я знаю о той страшной ответственности, которую ты несешь. Думаю, я понимаю твои чувства. Но эта опасность слишком велика и вот-вот готова осуществиться. Откуда мы знаем, может быть, один из невидимых кометчиков находится сейчас рядом с нами, в этой самой комнате.

Он быстро оглядел яшмово-серебряное помещение. Боль сделала белым его длинное лицо, и на глазах засверкали слезы. Он импульсивно обнял Аладори. Боб Стар быстро отошел, изумленный: он почти забыл, что его отец — человек, а не только солдат.

— Это надо сделать, дорогая, — молил он, — ради тебя и ради меня!

Аладори хмуро раздвинула его руки.

— Что это за секрет, — спросила она, — который выкрали кометчики?

Джон Стар повернулся и взглянул на сына. Губы его были плотно сжаты. Он медленно кивнул, словно признал за Бобом право находиться здесь.

— Они узнали, — сказал он, — что человек по имени Меррин жив.

Боб Стар увидел, как новый прилив печали смыл краску с лица матери. Он заметил слабое потрясенное движение головы. Голос, когда она заговорила, казался странно спокойным:

— Это все меняет, если они знают о Меррине. Это не оставляет нам выбора. — Она напряженно кивнула. — Если они докопались до… этого, они просто должны быть уничтожены.

РЫЧАГ И СИЛА

Боб Стар стоял и смотрел на мать, хмурясь от раздиравших его вопросов. С лица ее не сходило острое сожаление о том, что ей предстояло сделать. Она быстро отвернулась от него и от отца. Она склонилась над маленьким столом полированного венерианского красного дерева, занявшись с несколькими маленькими предметами, снятыми ею с себя: часами, ручкой и механическим карандашом, металлическим украшением с платья, железным ключом.