Кэл Омас объявил о своем «джедайском плане» и о своей официальной кандидатуре, утром перед целой армией журналистов в коридоре здания, которое правительство Мон Каламари предоставило для размещения Сената. Люк стоял позади Кэла, среди группы его друзей и сторонников, не желая привлекать к себе внимания, но когда журналисты начали задавать Кэлу вопросы, как минимум половина из них касалась Люка, и Кэл подозвал Люка к себе.
      – Вы и джедаи поддерживаете кандидатуру советника Омаса? – спросили его.
      – Я надеюсь, мы сможем сотрудничать с любым главой государства, – сказал Люк, – но я поддерживаю план советника Омаса по восстановлению Совета Джедаев.
      Журналист был настроен скептически.
      – Так вы будете сотрудничать и с Фиором Роданом, если он выиграет выборы?
      – Я буду работать с советником Роданом, если он захочет, чтобы джедаи ему помогали, – улыбнулся Люк, – Хотя я думаю, что он этого не захочет.
      В толпе послышался смех.
      – Родан говорит, что Совет Джедаев послужит вам средством для захвата власти, – сказал кто-то.
      Кэл выступил вперед.
      – Можно я отвечу? Если бы Люк Скайуокер добивался власти, он не стал бы сотрудничать с политиками вроде меня или Родана. Ему не нужно было бы уничтожать Звезду Смерти, сражаться с Императором Палпатином, и помогать своей сестре создать Новую Республику. Все, что нужно было сделать мастеру Скайуокеру – присоединиться к своему отцу, Дарту Вейдеру, правой руке Императора. И тогда его власть была бы неограниченной, а мы с вами были бы рабами или покойниками.
      Кэл нахмурился, глядя на толпу, в его голосе появился гнев.
      – Мы говорим не о каком-то мелком лоббисте или политикане – мы говорим о Люке Скайуокере! Нет такого гражданина в Новой Республике, который не был бы ему обязан. И если кто-то подозревает, что Люк Скайуокер участвует в грязных политических играх, я думаю, что этот «кто-то» не только не знает истории, но и не способен понять человеческий характер.
      Раздались аплодисменты, и не только от сторонников Омаса.
      – Благодарю вас за защиту интересов джедаев, – сказал Люк, когда разговор с журналистами завершился.
      Кэл усмехнулся.
      – Тебе понравилось, как я изобразил праведный гнев? Думаю, неплохо вышло.
      Люк был удивлен.
      – Так ты притворялся?
      – О, не совсем, – сказал Кэл, – Я просто позволил ему проявиться достаточно, чтобы это было заметно в сегодняшних новостях, – он почесал подбородок, – Только достаточно ли?
      Люк оставил Кэла размышлять над политическими вопросами и отправился на челноке в штаб флота Новой Республики, где продолжали допрашивать Вержер. Джейсена отпустили через несколько часов, но отпускать Вержер разведка флота явно не собиралась.
      И Люк не считал, что это плохо.
      – Она сообщила нам множество ценных сведений, – сказал директор разведки флота Айддар Ниликирка, – Нам понадобятся сотни часов, чтобы обработать их. Ничего из сказанного ею не противоречит тому, что мы уже знаем, однако она может быть и фальшивой перебежчицей, контролируемой врагом, не так ли? – Ниликирка, казалось, развеселился, – Она ест как существо вдвое больше ее веса. Я никогда не видел такого аппетита.
      – Если бы вам пришлось есть стряпню йуужань-вонгов пятьдесят лет, вы бы тоже соскучились по нашей еде.
      Люк спросил таммарианина, можно ли поговорить с Вержер, и Ниликирка разрешил.
      – Все, что вам удастся из нее вытянуть… – сказал он, махнув рукой.
      Люк нашел Вержер в ее камере, сидящей на стуле и смотрящей программу новостей на голографическом проекторе, там показывали Люка и Кэла Омаса. «… не способен понять человеческий характер» – говорил Кэл.
      Вержер выключила звук, когда Люк вошел в камеру.
      – В мое время, – сказала она, – мастер-джедай не вмешивался в политические дела.
      – В твое время, – ответил Люк, – в этом не было необходимости.
      Вержер согласилась с этим, кивнув своей птичьей головой. Люк сел напротив нее, скрестив ноги.
      Он постарался успокоиться и преодолеть неприязнь к Вержер, хотя у этой неприязни были очень уважительные причины.
      – Я говорил с Джейсеном о его пребывании в плену, – сказал он.
      – Твой ученик хорошо перенес плен, молодой мастер – сказала Вержер, – Тебя можно поздравить.
      Гнев вспыхнул в сердце Люка. Сделав глубокий вздох, он постарался подавить его.
      – Возможно, Джейсен не должен был переносить его вообще, – сказал он, – Он говорил, что ты возвращала его в плен не меньше трех раз.
      Вержер склонила голову.
      – Да, – подтвердила она.
      – Его пытали, – продолжил Люк, – пытали почти смерти. По твоей вине. Ты могла бы сбежать с ним гораздо раньше.
      – Да.
      – Но почему? – спросил Люк.
      Вержер некоторое время молчала, как будто прислушиваясь к голосу, которого Люк не мог слышать.
      – Было необходимо, чтобы молодой Джейсен Соло выучил определенные уроки, – сказала она наконец.
      – Уроки предательства? – Люк пытался удалить гнев из своего голоса, – Пытки? Беспомощности? Рабства? Деградации? Боли?
      – И это тоже, – спокойно сказала Вержер, – Но прежде всего он должен был подойти к грани отчаяния и пересечь ее, – Ее глаза внимательно смотрели на Люка, – Ты хорошо его учил, но было необходимо, чтобы он забыл все твои уроки, и для этого пришлось показать ему, что ничего из того, чему ты его научил, не может помочь ему сейчас.
      – Необходимо? – Люк больше не мог сдерживать ярость, – Для чего необходимо? Или для кого?
      Вержер склонила голову набок и посмотрела на него.
      – Необходимо для моих планов, – сказала она.
      – Кто дал тебе… – Люк из последних сил сдерживал злость, – Кто дал тебе право?
      – Право, данное кем-то, так же бесполезно, как добродетель, данная кем-то, – сказала Вержер, – Права используются, иначе они не представляют ценности, так же как добродетели должны исполняться. Я имела право лгать твоему ученику, предавать его, пытать и отдать в рабство йуужань-вонгам, – ее пестрые перья распушились и снова пригладились, – И я готова принять последствия этого, молодой мастер. Если ты, как его учитель, пожелаешь наказать меня – это твое право.
      – Но какой в этом был смысл? – Люк внимательно смотрел на нее, – Кроме того, что ты воспользовалась своими «правами»?
      Вержер кивнула.
      – Конечно, молодой мастер, – сказала она, – Джейсен Соло должен был лишиться друзей, родственников, учителей, знаний, Силы – всего, что могло бы помочь ему. Он должен был превратиться в ничто – или, точнее, в самого себя. И тогда он должен был действовать – действовать по своей внутренней сути. В состоянии полной беспристрастности, лишившись всего, он не имел выбора кроме как быть самим собой – выбирать и действовать.
      Ее голос стал задумчивым.
      – Я, конечно, сожалею, что пришлось использовать такие меры, но я использовала то, что могла. Того же внутреннего состояния можно было добиться более мягко, если бы у нас было время и условия. Но у нас этого не было. Мне пришлось обманывать йуужань-вонгов, чтобы сохранить ему жизнь и использовать Объятия Боли. Я сделала йуужань-вонгов своим инструментом.
      Она закашлялась, или, возможно, это был смех.
      – Возможно, это было мое важнейшее достижение…
      Слова Вержер отзывались в мозгу Люка, и, прислушиваясь к ним, Люк обнаружил, что гнев слабеет, словно из-за того, что он отвлекается.
      – Но зачем, в чем смысл этого? – спросил он.
      Птичьи глаза закрылись, и тело Вержер расслабилось, как будто она медитировала.
      – Ты знаешь ответ, молодой мастер, если ты знаешь Джейсена Соло вообще.
      – Объясни мне, – сказал Люк.
      Глаза Вержер оставались закрытыми. Ее голос, казалось, шел откуда-то издалека.
      – Когда-то ты сам лишился всего. Без помощи, без надежды, без оружия, поражаемый молниями Силы из рук Императора – что у тебя оставалось? Ты был только самим собой. Ты должен был выбирать между путем Императора и своим собственным.
      – У меня не было выбора, – сказал Люк.
      – Вот именно. У тебя не было выбора, и даже когда смерть смотрела тебе в лицо, ты решил остаться верным себе, – в голосе Вержер послышалось удовлетворение, – Также и здесь, необходимо было сделать Джейсена самим собой, чтобы, когда все двери закроются за ним, он мог встретить свою судьбу.
      Судьба. Второй раз за эти два дня Люк слышал это слово в связи с Джейсеном. И глубоко внутри Люк знал, что Вержер права, что в сплетении путей судьбы Джейсен занимает особое место.
      Предыдущим вечером, за ужином в своем маленьком номере, Люк и Мара расспрашивали Джейсена о его пребывании в плену. Сначала Джейсен не хотел говорить об этом, сказав, что это слишком большая тема, но после первых нескольких вопросов он рассказал о своем пребывании в плену, о том, как Вержер предала его, каким-то образом лишив контакта с Силой, и отдала в руки врага. Мара и Люк смотрели друг на друга, чувствуя все возрастающий ужас.
      Но Джейсен не испытывал ненависти к Вержер. Более того, он говорил о ней с уважением и восхищением. Люк не понимал этого, пока Мара, оставшись наедине с ним, не напомнила ему, что заложники могут иногда привязываться к своим похитителям. Иногда пленные могут даже влюбляться в своих тюремщиков, особенно если последние умеют манипулировать сознанием. Вержер – старая, опытная, и преследующая свои цели – вполне могла манипулировать психикой молодого Джейсена.
      И Люк, разозленный, уверенный в том, что он знает, пришел в камеру к Вержер, чтобы обвинить ее в преступлениях. Но все пошло не так, как он ожидал.
      – И что же ты узнала о судьбе Джейсена? – спросил он.
      Вержер некоторое время размышляла, прежде чем ответить.
      Я полагаю, что судьба Джейсена тесно связана с судьбой йуужань-вонгов, – ответила она.
      Из всех ответов Люк меньше всего ожидал именно этого.
      – Джейсен может уничтожить их? – спросил он.
      – Уничтожить их. Спасти их. Переделать их, – странные глаза открылись, уставившись на Люка, – Возможно, все вместе…
      – Он может открыть их Силе? – спросил Люк.
      – Я не знаю, возможно ли это…
      Люк почувствовал горечь в своем сердце.
      – Тогда йуужань-вонги останутся… вне жизни.
      Вержер повернула голову.
      – Это тебя беспокоит?
      Люк моргнул.
      – Да. Конечно, беспокоит. Сила – это жизнь. Вся жизнь существует в Силе. Но йуужань-вонги – вне Силы. Значит, они и вне жизни?
      – А ты как думаешь?
      – Я думаю, что легче иметь дело с врагами с Темной Стороны, – Люк пристально посмотрел на Вержер, – А еще я думаю, что ты очень хорошо умеешь допрашивать. Когда мы начинали беседу, вопросы задавал я.
      – Если ты не хочешь, чтобы я задавала вопросы, – сказала Вержер, – Ты мог бы сказать об этом с самого начала, – ее пернатое тело пошевелилось на стуле, – Я отвечала на вопрос за вопросом с тех пор, как прибыла сюда, и я устала от этого. И если ты настаиваешь, что вопросы в этой комнате можешь задавать только ты, я отказываюсь на них отвечать.
      – Очень хорошо, – Люк поднялся на ноги. Вержер подняла голову на странной короткой шее.
      – Но я хочу задать еще один вопрос, до того, как ты уйдешь, – сказала она, – Если не хочешь отвечать на него – не отвечай.
      – Спрашивай, – сказал Люк.
      Ее глаза медленно прищурились.
      – Если Сила – это жизнь, и если йуужань-вонги – живые существа, и ты не можешь видеть их в Силе – это проблема йуужань-вонгов или твоего восприятия?
      Люк предпочел не отвечать, кивнул ей на прощание и ушел.
      – Хитрая тварь, не правда ли? – спросил Айддар Ниликирка.
      – Вы все слышали? – удивился Люк.
      – Конечно. Все разговоры в этой камере записываются, – таммарианин покачал головой, – Что бы вы предложили нам с ней сделать?
      – Держите ее здесь и продолжайте задавать вопросы, – сказал Люк.
      Ниликирка улыбнулся.
      – Именно это я и планировал, мастер Скайуокер.
      Каламарианцы с большими глазами, сверкающими в свете прожекторов, легко проплывали мимо окна Кэла Омаса. Запах плесени в комнате был сильнее, чем когда-либо. Мара оглянулась, когда вошел Люк.
      – Вержер? – спросила она.
      – Все очень сложно, – сказал Люк, – Я объясню позднее.
      Он посмотрел на Кэла Омаса, который составлял компанию Маре за обедом.
      – Какие новости из Сената?
      Кэл проглотил кусок, который он жевал, и сообщил:
      – Сегодня в Сенате было голосование. Я получил двадцать восемь процентов.
      – А Родан?
      – Тридцать пять.
      – А Кола Квиз получил десять процентов, – добавила Мара, – а Та’лаам Рант – восемнадцать. Пвоу получил всего три голоса, и объявил это голосование незаконным. Остальные участники голосования воздержались.
      Люк и Мара решили, что из них двоих Мара сможет более активно поддержать Кэла на выборах. У Люка было много других дел – с Джейсеном, Вержер, с джедаями, и Мара могла в политических делах добиться большего успеха, чем он.
      Люк присоединился к Маре и Кэлу за столом, и Кэл любезно подал ему миску с тушеным мясом гиджу.
      – Где Трибакк? – спросил Люк.
      – Ведет переговоры с Кола Квизом, – ответил Кэл, – Квизу сейчас должно быть ясно, что он не сможет победить, и нам нужно выяснить, сколько он хочет за то, чтобы снять свою кандидатуру и поддержать меня.
      – Я уверена, что Родан сделает ему такое же предложение, – сказала Мара.
      – Мы предложим то же самое и Та’лааму Ранту, – добавил Кэл, – Не думаю, что Та’лаам готов ответить сейчас, он хочет получить еще несколько голосов, чтобы показать, каким ценным союзником он может быть.
      – Вы уже выяснили, чего он хочет в обмен на поддержку?
      – Да, место в Консультативном Совете, – сказал Кэл, – Плюс места в правительстве для своих друзей – он всегда хотел влиять на назначения в правительстве.
      Люк прожевал кусок тушеного мяса и сказал:
      – Чтобы оказывать влияние на назначения в правительстве, должно быть правительство, на которое он оказывает влияние. И если правительство…
      Кэл пожал плечами.
      – Та’лаам хочет получить выгоду. Если мы начнем говорить речи о патриотизме и долге, он решит, что мы пытаемся добиться от него чего-то еще. Он из тех, кто думает, что занимать пост в правительстве означает прежде всего получать выгоду.
      – В таком случае, – сказал Люк, вздохнув, – можете сказать ему, что, пока война продолжается, его друзья могут получить много выгодных военных контрактов.
      Кэл усмехнулся.
      – Мы еще сделаем из тебя политика.
      – Надеюсь, что нет, – сказал Люк.
      Кэл, потянувшись, взял компьютер-планшет.
      – Меня беспокоят сторонники Родана. Я просматривал список голосовавших за него, и когда я вспоминал членов Сената, требовавших перемирия с йуужань-вонгами или даже капитуляции, я обнаружил многих из них среди сторонников Родана.
      – Сенатор Уползай-ка, – произнес Люк, многозначительно глядя на Мару, – Сенатор Уноси-ноги…
      Кэл нахмурился, глядя на монитор.
      – Я насчитал как минимум дюжину сенаторов, бежавших с Корусканта во время боя, или нашедших причину улететь до того, как бой начался. И многие из них весьма влиятельны.
      – Родан говорил мне, что он не верит, что йуужань-вонги будут соблюдать условия перемирия, – сказал Люк.
      – Он говорил это и сегодня, во время своего выступления, – подтвердила Мара.
      – Но как он может пойти против своих сторонников? – возразил Кэл, – От них зависит, будет ли он главой государства, и если они скажут, что хотят мира с йуужань-вонгами, как он сможет сопротивляться?
      – Я не понимаю, – сказала Мара, – Родан проявил храбрость во время боя, возможно даже героизм… Как он мог сотрудничать с этими… предателями?
      – Политики не задают лишних вопросов тем, кто дает им то, что они хотят, – сказал Кэл, и на его длинном лице появилась хитрая улыбка, – Я тоже не заставляю моих сторонников заполнять анкету.
      Люк доел тушеное гиджу.
      – Нас необходимо правительство, – сказал он, – И такое, которое пользовалось бы уважением военных. Потому что военные больше не потерпят никакого перемирия, и тем более, капитуляции. И тогда у власти окажется военное правительство, которому не нужна будет никакая законность, потому что они будут добиваться своего силой оружия…
      Кэл выглядел еще более мрачным.
      – Мара рассказала мне о том, чему вы были свидетелями сегодня. Я полностью согласен, что нам нужно правительство. Парламентская система, подобная нашей, в некоторых случаях неэффективна, но, тем не менее, мы должны ее придерживаться.
      – Вопрос только в том, – сказала Мара, – понимают ли это военные?
      На этот вопрос никто из присутствующих не смог ответить.
      Люк и Мара нашли Джейсена в их номере, когда вернулись. Джейсен сидел на полу в позе медитации, и Люк чувствовал Силу, окружающую его, крутящуюся маленькими вихрями сквозь его тело, очищая, исцеляя и восстанавливая. Глаза Джейсена открылись, как только Люк и Мара вошли в комнату, и он улыбнулся.
      – Меня очень быстро отпустили из разведуправления, – сказал Джейсен, – Думаю, они и Вержер недолго продержат.
      – Я говорил с ней, – сказал Люк.
      Джейсен улыбнулся еще шире.
      – И что ты о ней думаешь?
      – Думаю, что она… очень непроста.
      Мара нахмурилась, увидев, как обрадовался Джейсен упоминанию о Вержер, но сдержалась и уселась рядом с Джейсеном.
      – Я думаю о том, кому она служит… – сказала она.
      – Тут тоже все непросто, – ответил Джейсен, – Иногда она может быть очень жесткой…
      Мара скривилась, и Люк знал почему. Он сам испытывал тошноту при мысли о пытках. Он проглотил желудочную кислоту, поднявшуюся к горлу, и сел на пол напротив Джейсена, скрестив ноги.
      Джейсен взглянул на него.
      – Я все еще ваш ученик, мастер Скайуокер, – сказал он, – У вас есть какие-то задания для меня?
      «Жесткая…», подумал Люк. Он не хотел быть похожим на Вержер.
      Он улыбнулся.
      – Да, есть очень трудное задание, Джейсен. Ты должен отправиться в отпуск.
      Джейсен был удивлен.
      – Какой отпуск?
      Люк едва не засмеялся.
      – Какой тебе больше нравится. Тебе многое пришлось пережить, и я хотел бы, чтобы у тебя было время подумать над этим. Многие твои друзья здесь – я хочу, чтобы ты снова присоединился к ним. Медитируй, постарайся узнать, чего хочет от тебя Сила, и хочешь ли ты того же.
      Джейсен с любопытством повернул голову.
      – Ты даешь мне такой выбор, дядя Люк?
      – Ты должен был бы знать, что у тебя всегда есть такой выбор, – ответил Люк, взглянув в серьезные глаза Джейсена, – Я хочу, чтобы ты сейчас не зависел от того, чего я хочу от тебя, чего хочет Вержер или кто-то еще. Я хочу, чтобы ты остался один на один с Силой, и побеседовал с ней наедине.
      – Жесткая, значит… – сказала Мара. Люк почувствовал, что ее мускулы напряглись. – Дни и дни пытки. Жесткая…
      Они лежали в постели, обнявшись. Джейсен, как предполагалось, спал в соседней комнате, и они тихо разговаривали, чтобы он их не услышал.
      – Она утверждает, что у нее были важные причины делать то, что она делала, – сказал Люк, – И она объяснила их достаточно правдоподобно.
      Мара задумчиво посмотрела на него.
      – Она своими слезами помогла мне вылечиться…
      – Возможно, это жест сочувствия, а возможно, холодный расчет, чтобы подготовить себе переход – точнее, пере-переход – на нашу сторону.
      – Она пытала Джейсена, но она же помогла ему сбежать, – добавила Мара.
      – И она причастна к военным преступлениям йуужань-вонгов, к гибели миллиардов граждан Новой Республики, – сказал Люк, – Но мотивы, которые, она привела, достаточно убедительны. Или, возможно, она – существо, абсолютно лишенное совести, и преследующее какие-то личные цели.
      Взгляд Мары помрачнел.
      – Мы должны не позволить ей влиять на Джейсена.
      – Поэтому я и хотел, чтобы Джейсен обдумал все это и воссоединился со своими прежними друзьями, – сказал Люк, – Я не могу приказать ему не чувствовать связи с Вержер в Силе, но я могу помочь ему вернуть ту часть жизни, в которой не было Вержер.
      Мара кивнула.
      – Хорошая идея.
      – Что бы ни случилось там с Джейсеном, сейчас он стал более взрослым. Более уравновешенным, и более сосредоточенным в Силе.
      Мара сжала губы.
      – Я согласна. Не все, что случилось с ним, было плохо.
      – После того, как Джейсен полностью придет в себя, я направлю его на задание. Когда он все обдумает и восстановит равновесие, он должен будет снова начать работать.
      – Да, – сказала Мара, – Это может быть трудно, но это необходимо.
      – Я говорил этим утром, что у Джейсена может быть особая судьба, – сказал Люк, – Вержер думает то же самое.
      Мара посмотрела на него через плечо.
      – Может быть, тогда ты расскажешь мне, что она сказала?

      Он вернулся, потому что ему нужно знать.
      Ему нужно знать, обречен он или нет. И обречен ли вместе с ним возрожденный Орден Джедаев, который он создал.
      Вержер взглянула на Люка со своего насеста.
      – Ты снова хочешь задавать вопросы? Я должна предупредить тебя, что провела целый день, отвечая на вопросы следователей, и уже устала от этого.
      – Я… предлагаю обмен, – сказал Люк, – один мой вопрос в обмен на один твой.
      Ее пернатые бакенбарды распушились.
      – Ты не ответил на мой последний вопрос. Если ты не можешь почувствовать йуужань-вонгов в Силе, дело в йуужань-вонгах или в твоем восприятии?
      Люк уселся на стул напротив Вержер.
      – Ты упустила третью возможность. Дело может быть в Силе.
      Вержер удивленно распушила хохолок из перьев на голове.
      – Нет. Я не знаю ответа, – признался Люк, – А ты?
      Вержер пригладила хохолок одной рукой.
      – Это твой первый вопрос?
      – Да.
      Вержер долго думала, словно мысленно повторяя ответ.
      – До того, как я смогу ответить, я должна знать, рассказал ли Джейсен тебе о том, что произошло со мной на Зонаме Секот.
      – Да, – сказал Люк.
      – Значит, ты знаешь, что я решила лететь с йуужань-вонгами, чтобы лучше узнать их природу.
      – Ты провела пятьдесят лет среди них. Если кто-то и может дать ответ на вопрос, связаны ли йуужань-вонги с Силой, так это ты.
      – Да.
      Люк ждал, когда Вержер продолжит. Потом она сказала:
      – Это ответ на твой вопрос.
      Люк улыбнулся.
      – Ответ на мой первый вопрос «да»?
      – Правильно.
      – И я должен буду задать другой вопрос, чтобы получить дальнейшую информацию.
      – И это правильно.
      – Тебе не кажется, что это немного по-детски?
      Ее перья взъерошились, потом пригладились.
      – Это твоя игра, а не моя. И, я полагаю, теперь моя очередь.
      Он пожал плечами.
      – Задавай свой вопрос.
      Она уставилась на него своими птичьими глазами.
      – Если йуужань-вонги существуют вне Силы, что это означает для джедаев и их веры?
      Люк задумался. Это был не просто вопрос, это был Вопрос Вопросов, над которым он ломал голову с самого начала войны. Когда он начал отвечать, он говорил очень осторожно:
      – Это означает, что мы недостаточно хорошо знаем Силу. Или это означает, что йуужань-вонги являются… отклонением от нормы. Осквернением Силы. Существами, которых не должно быть… – он снова замолчал, но неумолимая логика движения его мысли заставила его продолжить, – Мы обязаны защищать жизнь. Но я думаю, есть ли у нас обязательства по отношению к тому, что находится полностью вне нашего определения жизни, к тому, что является чем-то вроде живой смерти?
      – Ты избегаешь этой мысли, – это было утверждение, а не вопрос.
      – Любое существо, имеющее совесть, должно избегать такой мысли, – сказал Люк. Он почувствовал напряжение в мускулах челюстей, – Но мой долг джедая – не бояться таких предположений.
      Он сконцентрировался и попытался прогнать напряжение.
      – Моя очередь, – сказал он.
      Вержер кивнула.
      – Продолжай.
      Он вздохнул и заставил себя задать вопрос, который, как он подозревал, был роковым:
      – Йуужань-вонги существуют вне Силы?
      – Я могу только высказать свое мнение по этому поводу.
      – Но это мнение джедая, опытного в изучении Силы и прожившего среди йуужань-вонгов пятьдесят лет.
      – Да. И мое мнение такое: по определению Сила есть во всех живых существах, и все, кто живет, существуют в Силе. Таким образом йуужань-вонги, будучи живыми существами, не могут быть вне Силы, даже если мы их не чувствуем.
      Люк почувствовал, как напряжение, многие месяцы терзавшее его, исчезло, и словно тяжелый камень был сброшен с сердца.
      – Спасибо, – прошептал он.
      Она посмотрела на него и заговорила со спокойной энергией:
      – Ты обязан относиться к йуужань-вонгам с той же степенью сочувствия, что и к остальным живым существам. Война на истребление не оправдана. Ты не должен уничтожать их только потому, что считаешь их осквернением Силы.
      Люк склонил голову.
      – Спасибо, – повторил он.
      – Почему ты боялся моего ответа?
      – Потому что если йуужань-вонги не являются жизнью, это приведет к войне, в которой перейти на Темную Сторону могу не только я, но и все джедаи, которых я обучал.
      – Я понимаю тебя. Гнева и агрессии следует избегать, потому что они могут привести к господству в твоем разуме и духе Темной Стороны.
      Люк посмотрел на нее.
      – Это был твой следующий вопрос?
      – Молодой мастер, – сказала Вержер, – Это едва ли может считаться вопросом. Я просто пыталась прояснить твою точку зрения.
      Люк улыбнулся.
      – Да, ты поняла ее правильно.
      – Мой следующий вопрос такой: ты полагаешь, что такие особенности, как гнев и агрессия, данные нам природой, не являются полезными?
      – Для чего они могут быть полезны? – задал встречный вопрос Люк, – Они полезны для Темной Стороны. Какую пользу джедай может извлечь из гнева и агрессии? Кодекс Джедаев гласит: наши действия основаны не на эмоциях, а на внутренней ясности.
      Вержер поудобнее устроилась на стуле.
      – Я понимаю, – сказала она, – Наши разногласия касаются того, откуда берется ясность. Ты полагаешь, что ясность – это отсутствие эмоций, но я считаю, что она является следствием знания, и прежде всего – знания себя.
      – Если эмоции не противоположны ясности, – сказал Люк, – почему они противопоставлены в Кодексе Джедаев?
      – Потому что последствия этих двух состояний разума противоположны друг другу. Неконтролируемые эмоции порождают действия, которые поспешны, плохо обдуманы и часто разрушительны. С другой стороны, ясность может иметь результатом отсутствие действий вообще. Но если она порождает действия, они основаны на знании и осмотрительности, если не на мудрости, – Вержер улыбнулась, – Теперь моя очередь.
      – Но я еще не задал свой вопрос.
      – Извини, молодой мастер, но ты задал вопрос о Кодексе Джедаев. Я ответила.
      Люк вздохнул.
      – Хорошо. Хотя, кажется, я проигрываю в нашей сделке.
      – Но твои действия основаны на ясности.
      Люк засмеялся.
      – Если ты настаиваешь…
      – Я настаиваю,
      Вержер снова распушила бакенбарды и задала следующий вопрос:
      – Во время твоего предыдущего посещения, я заметила, что ты зол на меня. Ты считаешь, что я намеренно причиняла вред твоему ученику. Это действительно так. Хотя твой гнев был смягчен тем, что я объяснила мои мотивы.
      – Это правда, – согласился Люк.
      – Так вот мой вопрос: был ли твой гнев темным? Была ли это вспышка зла, овладевшая тобой так, что тебе угрожала власть Темной Стороны?
      Люк тщательно обдумал ответ.
      – Да, это могло быть и так. Если бы я воспользовался этим гневом, чтобы причинить тебе вред с помощью Силы, это действительно могло быть проявление Темной Стороны.
      – Молодой мастер, я считаю, что гнев, который ты испытал, был естественным и полезным. Я преднамеренно причиняла боль и страдания твоему ученику, за которого ты считаешь себя ответственным и которого ты любишь. Естественно, ты чувствовал гнев. Естественно, ты хотел свернуть мою тонкую шею. Это абсолютно естественно, когда ты узнаешь, что кто-то намеренно причинял боль беспомощной жертве, ты испытываешь гнев к этому мучителю и сочувствуешь жертве.
      Вержер замолчала. Люк не стал нарушать тишину.
      Через некоторое время Вержер покачала головой.
      – Очень хорошо, молодой мастер. Ты был прав, когда сказал, что если бы решил причинить мне вред посредством Силы, это было бы проявление Темной Стороны. Но ты этого не сделал. Вместо этого твой гнев заставил тебя говорить со мной, и узнать причину моих действий. Таким образом, твой гнев был не только естественным, но и полезным. Он положил начало пониманию наших точек зрения.
      Она сделала паузу, потом продолжила:
      – Мой следующий вопрос будет риторическим. Тебе не нужно на него отвечать.
      – Спасибо за предупреждение.
      – Мой риторический вопрос такой: почему твой гнев не был темным? А ответ на него: потому что ты понял и осознал этот гнев. Ты понял его причину, и не позволил ему захватить власть над тобой.
      Люк некоторое время обдумывал это.
      – Это твое утверждение, – сказал он, – что понимание эмоции не позволяет ей стать темной.
      – Необоснованный гнев или страсть ведет на Темную Сторону, – сказала Вержер, – но осознанные и понимаемые эмоции не являются необоснованными. Поэтому путь к мастерству джедая лежит через познание себя, – ее глаза расширились, – Невозможно подавить все эмоции, и не нужно стремиться к этому. Существо, лишенное эмоций – не более чем живая машина, как биоты йуужань-вонгов. Но можно и нужно понимать происхождение и природу чувств.