- Ты очень многое упустил. Да брось, Фредерикс, ты видел когда-нибудь, чтобы я так себя вел? Кто-то подстроил мне подлянку. Кто-то имел на меня зуб!
      Орландо постарался как можно лучше описать захватывающее видение золотого города, но обнаружил, что почти невозможно подобрать слова, объясняющие, насколько он был трепетно и невероятно реален.
      -... Словно, словно... я пробил дыру в этом окне, - он махнул в сторону окна-имитации, за которым чавкали и визжали динозавры, - и увидел реальный мир. Но не видеозапись реального мира, пусть даже с наилучшей мыслимой четкостью, а реальный настоящий мир. Там был город, которого я никогда не видел. И вряд ли он существует на Земле.
      - Думаешь, это сделал Морфер? Или Дитер? Он дико разозлился из-за Черного эльфа.
      - Ты что, не врубился? Никто из тех, кого мы знаем, такого сделать не мог. Сомневаюсь даже, способны ли на это лучшие исследовательские лаборатории правительства или "Криттапонга". - Орландо принялся расхаживать по комнате. Ему стало тесно, он махнул рукой, и помещение расширилось, стены и диван с Фредериксом отодвинулись на несколько ярдов.
      - Эй! - Фредерикс выпрямился. - Ты что, хочешь меня убедить, будто это были инопланетяне или еще кто? Не смеши меня, Гардинер. Если бы кто-нибудь проделывал в сети такие фокусы, то это всплыло бы в новостях или еще где-нибудь.
      Орландо остановился и крикнул:
      - Бизли!
      В полу открылась дверца, оттуда выскочило некое глазастое многоногое существо и торопливо подбежало к Орландо. Замерев у его ног, оно подтянуло конечности, превратившись в неопрятную кучку меха, и спросило с резким бруклинским акцентом:
      - Да, босс?
      - Поищи в новостях информацию о явлении, которое я только что описал, или о любых других аномалиях в сети. И найди запись последних пятнадцати минут игры, когда погиб Таргор.
      - Уже делаю, босс.
      В полу открылась другая дверца, куда проворно нырнул Бизли. Послышалась запись звуков громыхающих горшков, сковородок и прочих падающих предметов, позаимствованная из какого-то мультфильма, затем существо появилось вновь, волоча черный квадратик с таким видом, словно это был якорь круизного лайнера.
      - Уф-ф-ф, - выдохнул Бизли. - Придется перепахать кучу новостей, босс. Не хотите взглянуть, пока я ищу? Это запись игры.
      Орландо взял черный квадратик, растянул его до размеров пляжного полотенца и подвесил в воздухе. Он начал было поворачивать его в сторону Фредерикса, потом улыбнулся. Даже проводя столько времени в сети, он до сих пор иногда в спешке мыслил, как в РЖ. Виртуальная реальность совершенно иная; если Фредерикс захочет увидеть запись, он ее увидит, где бы ни сидел. Вспомнив еще кое-что, Орландо постучал по квадрату пальцем, и тот превратился в куб.
      - Включай, Бизли. Дай вид из точки рядом с кем-то из персонажей.
      После секундной паузы, во время которой процессор заново конфигурировал данные, черный куб вспыхнул изнутри колеблющимся светом факела, освещающим две фигуры.
      "... Пятьдесят бриллиантов по империалу каждый", - услышал Орландо собственные слова, произнесенные басовитым голосом Таргора.
      "Пятьдесят! О боги!"
      "Да. А теперь заткнись".
      Орландо критически оглядел сцену. Странно было стоять вот так рядом с Таргором, словно варвар был всего-навсего персонажем сетефильма.
      - Слишком рано. Я еще не вошел в гробницу. Вперед на пять минут.
      Теперь он увидел, как его alter ego продирается сквозь свисающую с потолка чащу корней, держа в одной руке факел, а в другой меч. Внезапно Таргор выпрямился, подняв меч, словно готовился отразить удар.
      - Вот этот момент! - воскликнул Орландо. - Тут я это и увидел! Бизли, перемести изображение так, чтобы я мог видеть стену перед Таргором.
      Изображение расплылось, и мгновение спустя он увидел происходящее из точки, расположенной чуть выше правого плеча наемника. Стена была видна целиком, включая то место, где на ней появилась сверкающая трещина.
      С той лишь разницей, что сейчас никакой трещины не было.
      - Что? Странно! Останови кадр, Бизли. - Орландо медленно поворачивал картинку, разглядывая стену с различных точек. В желудке похолодело. - Не может быть!
      - Я ничего не вижу, - заметил Фредерикс.
      - Спасибо, что подсказал. - Орландо заставил своего агента еще несколько раз менять точку зрения; они с Фредериксом даже остановили записанную симуляцию и вошли в нее, но не заметили ничего необычного: Таргор не реагировал на что-либо видимое.
      - Вот дерьмо, - ругнулся Орландо, выходя из записи. - Пускай дальше.
      Они молча наблюдали, как Таргор, слегка наклонившись, разглядывал самую обычную стену. Потом Фредерикс, тогда в образе воришки Пифлита, выкрикнул: "Сюда кто-то идет! Охранник гробницы! Таргор!"
      - Но ведь все произошло не настолько быстро, верно? - В голосе Фредерикса прозвучала легкая неуверенность, но Орландо окатила волна облегчения. Значит, он все-таки не сошел с ума.
      - Разумеется, нет! Вот, смотри. - Он указал на охранника гробницы, который как раз появился в углу, размахивая боевым топором. - Судя по записи, на все события ушло секунд десять. Но ты ведь сам знаешь, что это длилось гораздо дольше, верно?
      - Да. Я совершенно уверен, что ты пялился на стену куда дольше. Я даже подумал, что у тебя прервалась связь, или линк накрылся, или еще что-то.
      Орландо щелкнул пальцами, куб исчез.
      - Бизли, проверь эту секцию записи игры на редактирование любого рода. Проверь также, есть ли противоречия во времени относительно общего времени игры. И пошли копию в Судейскую коллегию с пометкой "возможно, незаконная смерть персонажа".
      Агент-паучок появился в комнате неизвестно откуда и глубоко вздохнул:
      - Господи, босс, может, вам еще что-то от меня надо? У меня уже готова первая порция результатов поиска в новостях.
      - Скинь ее в файл. Я просмотрю их потом. Есть что-нибудь по-настоящему интересное? То, что бросается в глаза?
      - Золотые города и/или суперреальные феномены в виртуальной среде? Пока нет, но я собрал все, что хоть как-то близко к этому запросу.
      - Прекрасно. - Что-то не давало Орландо покоя, воспоминание о странном метрополисе, его сияющих пирамидах и башнях из янтаря и золотых пластин. Сперва оно представлялось ему личным видением, подарком для него одного так готов ли он отказаться от этой возможности? - Насчет Судейской коллегии я передумал. Не хочу, чтобы они вмешивались... пока, во всяком случае.
      - Как угодно, - хмыкнул Бизли. - А теперь, если не возражаете, я займусь работой.
      Существо выхватило из воздуха сигару, сунуло ее в угол широкого ухмыляющегося рта и вышло сквозь стену, рассеянно выпуская мультяшные колечки дыма.
      - Тебе надо завести другого агента, - заметил Фредерикс. - Этот уж больно противный, и он у тебя уже столько лет...
      - Вот почему мы с ним так прекрасно работаем вместе. - Орландо по-индейски скрестил ноги и завис в воздухе в метре над полом. - Смысл наличия агента в том, что тебе не надо запоминать команды и прочую ерунду. А когда я говорю, Бизли меня понимает с полуслова.
      Фредерикс рассмеялся:
      - Паучок Бизли. Как по-детски.
      - Я назвал его так, когда был ребенком, - нахмурился Орландо. - Ладно, нам еще надо разобраться с этой дурацкой ситуацией. Ты намерен помогать мне думать или будешь сидеть и задавать идиотские вопросы?
      - Сидеть и задавать идиотские вопросы.
      - Я так и думал.
      * * *
      Папа Кристабель и его друг Рон - Кристабель велели называть его капитан Паркинс - сидели в комнате и пропускали по паре стаканчиков. Так они это называли, когда пили папино виски и разговаривали. Но когда папа пил что-то сам или с мамой, то это уже называлось иначе. Штучки взрослых.
      Кристабель сидела, нацепив книгоочки, но ей трудно было сосредоточиться на сказке, потому что она прислушивалась к разговору. Папа очень редко бывал дома днем, даже по субботам, и ей нравилось находиться в комнате рядом с ним, даже когда он разговаривал с капитаном Паркинсом, у которого были дурацкие усы, похожие на моржовые. Мужчины краем глаза следили за футбольным матчем на настенном экране.
      - Бедняга Геймкок, или как там его звать, - заметил папа. - И бедные его родители.
      - Но футбол - игра опасная. - Капитал Паркинс сделал паузу и глотнул виски. Кристабель не видела его, потому что смотрела на Спящую Красавицу в книгоочках, зато услышала, как он отхлебнул из стакана. И еще она знала, что усы у него сейчас мокрые. Она украдкой улыбнулась. - Почти все они парни из гетто - другого шанса выбраться оттуда у них нет. Это рассчитанный риск. Совсем как завербоваться в армию. - И он громко расхохотался: ха-ха-ха.
      - Да, но все же. Не очень-то приятный конец.
      - А чего ты хочешь, когда по полю со скоростью спринтера несутся четыреста фунтов мускулов? Кто-нибудь в тебя врезается, и готово! Еще удивительно, что их гибнет так мало, даже в этих новых игровых доспехах.
      - Я понимаю, что ты имеешь в виду, - сказал папа. - Словно мы специально выводим в городах такую породу - очень быстрых и очень крупных. Как будто они особый вид.
      - Я служил в национальной гвардии во время бунта в Сент-Луисе, заметил капитан Паркинс, и холодок в его голосе заставил поежиться даже сидящую в дальнем конце комнаты Кристабель. - Они и в самом деле другой вид.
      - Тогда "Пяткам" не помешает нанять парочку таких парней, - рассмеялся папа. - Им давно следует укрепить линию обороны.
      Кристабель наскучило слушать, как они говорят о спорте. Ей нравились только названия команд, словно позаимствованные из сказок: "Смоляные пятки", "Синие дьяволы", "Демоны-проповедники".
      Изображение прекрасного принца уже некоторое время стояло застывшим. Кристабель коснулась наушника и запустила сказку дальше. Принц пробирался через лес, заросший колючими кустами. Хотя Кристабель смотрела эту сказку не первый раз, она и сейчас волновалась за принца: а вдруг зацепится за куст и сильно поранится?
      "Он прокладывал себе путь через колючие кусты, гадая, что скрывается за этой преградой", - произнес голос в наушнике. Кристабель надела только один, чтобы слышать разговор папы и его друга, поэтому голос звучал тихо. "А дальше тебе придется читать", - сообщил голос. Кристабель прищурилась, когда между колючками, словно написанные на облачке тумана, появились строчки текста.
      - Нес... несколько раз он царапался о колючие кусты, - прочитала она, - а однажды сильно за... застрял и испугался, что уже не сумеет выбраться. Но все же он осторожно высвободил куртку и плащ. Одежда его была порвана, но он не поранился.
      - Кристабель, детка, ты не можешь читать немножко потише? - попросил папа. - Рон пока не знает, чем кончится матч, и ты ему все удовольствие испортишь.
      - Смешно. Очень смешно, - буркнул капитан Паркинс.
      - Извини, папа.
      И она стала читать дальше, но уже шепотом, о том, как принц разрубил заслон из паутины и оказался перед воротами замка Спящей Красавицы.
      - Да, кстати, хочешь историю про нашего старого приятеля? - спросил капитан Паркинс. - Я его вчера застукал, когда он обращался в отдел снабжения. Если вспомнить, сколько он ест, то можно было подумать, что он попросит удвоить его продовольственную квоту, но он желал увеличить свою норму по некоему ключевому продукту.
      - Погоди, попробую сам угадать. Удобрения для растений?
      - Нет, еще более странный продукт. А если учесть, что он тридцать лет не выходил из дома, то и вовсе поразительный...
      Тут Кристабель перестала слушать, потому что на нижнем краю картинки в очках стали появляться новые слова. Они были крупнее прежних, и одним из них было ее имя.
      "ПОМОГИ МНЕ КРИСТАБЕЛЬ, - прочитала она. - СЕКРЕТ НИКОМУ НЕ ГОВОРИ".
      Добравшись до слова "секрет", Кристабель сообразила, что читает вслух. Она тут же смолкла, встревожившись, но капитан Паркинс все еще говорил с отцом, и они ее не расслышали.
      -... Я, разумеется, велел ему отказать, пока он не представит приемлемое объяснение, а заодно попросил пересылать мне все его необычные заказы. Как считаешь, что он задумал? Сделать бомбу? Или просто весеннюю уборку?
      - Ты сам сказал, что он десятилетиями не выходил из дома. Нет, думаю, у него просто старческое слабоумие. Может, стоит заехать к нему и самому все проверить... когда избавлюсь от простуды. Готов поспорить, что у него там вирусы так и плодятся.
      Кристабель продолжала читать слова, появляющиеся в очках, но теперь бормотала их про себя и затаив дыхание, потому что секрет был такой странный, а она сидела совсем рядом с папой.
      "... И ПРИНЕСИ ЕГО МНЕ ПОЖАЛУЙСТА БЫСТРЕЕ НИКОМУ НЕ ГОВОРИ СЕКРЕТ".
      Потом снова появились обычные слова, однако Кристабель уже не хотелось читать про Спящую Красавицу. Она сняла очки, но не успела встать, как в комнату вошла мама.
      - Вы тут здорово устроились, - заметила она. - А я думала, ты болен, Майк.
      - Ничто так не прочищает мозги и не прогоняет простуду, как немного футбола и пара стопок неразбавленного.
      Кристабель встала и выключила очки - на тот случай, если они заговорят и выдадут секрет.
      - Мам, можно мне уйти? На минутку.
      - Нет, детка. Обед уже на столе. Сперва поешь, потом можешь идти. Рон, ты не составишь нам компанию?
      Капитан Паркинс пошевелился и поставил на кофейный столик пустой стакан.
      - С удовольствием, мэм.
      - Если ты еще раз назовешь меня "мэм", - улыбнулась мама Кристабель, мне придется отравить твою еду.
      - И все равно она будет лучше того, чем меня кормят дома.
      Мама улыбнулась и повела всех на кухню. Кристабель тревожилась, ведь ее просили прийти срочно. Но раз обед на столе, никто никуда не уходит. Это было правилом, а Кристабель всегда соблюдала правила. Ну, почти всегда.
      Кристабель встала, прихватив корешок сельдерея.
      - Можно мне теперь уйти?
      - Да, если папа не против.
      Отец оглядел дочь с ног до головы с притворным подозрением. На мгновение девочка испугалась, но потом поняла, что папа хочет пошутить.
      - А куда это ты несешь сельдерей, юная леди?
      - Мне нравится есть его на ходу, - пояснила Кристабель и в подтверждение своих слов откусила кусочек. - Когда его жуешь, то во рту хрустит, а мне кажется, будто это такое-то чудище наступает на дома: хруп, хруп, хруп.
      Взрослые рассмеялись.
      - Дети, - сказал капитан Паркинс.
      - Ладно, иди. Но возвращайся засветло.
      - Обещаю. - Кристабель выскользнула из столовой и сняла с крючка плащик, но направилась не к входной двери, а прокралась по коридору к ванной и открыла шкафчик под раковиной. Набив карманы, она как можно тише вернулась к двери. - Я пошла! - крикнула она.
      - Будь осторожнее, маленькое чудище! - отозвалась мать.
      Лужайка перед домом была устлана красными и бурыми листьями. Кристабель торопливо свернула за угол. Потом украдкой выглянула, убедилась, что за ней никто не следит, и пошла к дому мистера Селларса.
      На ее стук никто не ответил. Подождав немного, она вошла, хотя и чувствовала себя странно, словно она какой-нибудь грабитель. Ее окружил влажный горячий воздух, такой густой, что казался живым.
      Мистер Селларс сидел в кресле, голова его была чуть откинута назад, а глаза закрыты. На секунду Кристабель показалось, что он умер, и она приготовилась испугаться по-настоящему, но тут один его глаз медленно, как у черепахи, приоткрылся и посмотрел на нее. Потом показался кончик языка, облизнул пересохшие губы, и мистер Селларс попытался заговорить, но не смог произнести и звука. Он протянул к ней руку. Рука дрожала. Сперва Кристабель решила, что он хочет, чтобы она ее взяла, но потом поняла, что рука указывает на ее распухшие карманы.
      - Да, я принесла, - сказала Кристабель. - Вы не заболели?
      Старик снова шевельнул рукой, на сей раз чуть сердито. Кристабель извлекла из карманов куски маминого туалетного мыла и положила их ему на колени. Он принялся царапать кусок мыла пальцами, но никак не мог снять бумажную обертку.
      - Дайте я сниму. - Она взяла кусок мыла и развернула его. Когда тот, белый и блестящий, оказался у нее на ладони, мистер Селларс указал на тарелку, стоящую на столике рядом с ним. Там лежали кусок очень старого сыра - сухого и потрескавшегося - и нож.
      - Вы хотите есть? - спросила Кристабель.
      Мистер Селларс покачал головой и взял нож. Руки у него так тряслись, что он его едва не уронил, но все же протянул нож Кристабель. Ясно, он хочет, чтобы она порезала мыло.
      Некоторое время девочка пилила ножом скользкую плитку. Ей уже доводилось строгать мыло в классе, но пилить его оказалось куда труднее. Она сосредоточилась и в конце концов сумела отрезать кусок шириной в два ее пальца. Мистер Селларс протянул руку, похожую на расплавленную птичью лапу, взял кусочек мыла, отправил в рот и принялся медленно жевать.
      - Ой! - удивилась Кристабель. - Это же вредно!
      Мистер Селларс впервые за все время улыбнулся. В уголках его рта появились мелкие белые пузырьки.
      Он взял у нее мыло и нож и стал резать сам. Проглотив первый кусок и собираясь отправить в рот второй, он снова улыбнулся и сказал:
      - Иди переоденься. - Голос его был слаб, но наконец-то старик заговорил как привычный Кристабель мистер Селларс.
      Когда она вернулась в купальном халатике, он уже доел один кусок мыла и принялся за второй.
      - Спасибо, Кристабель, - сказал он. - Перекись цинка - как раз то, что доктор прописал. Я был очень занят и забыл принять витамины и минеральные соли.
      - Но люди не едят мыло, там нет витаминов! - оскорбленно заявила девочка. Но все же она не была до конца уверена в своей правоте, потому что в школе ей приклеивали к коже витаминный пластырь, а старикам, может быть, вообще нужны какие-нибудь другие витамины.
      - А я ем, - сказал старик. - И был очень болен, пока ты не пришла.
      - Но сейчас вам лучше?
      - Намного лучше. Но тебе мыло есть не надо - оно годится только для особых стариков. - Он вытер пену с нижней губы. - Я очень много работал, малышка Кристабель. Встречался с разными людьми, делал всякие дела. - Она поняла, что это какая-то глупая шутка, потому что он никогда никуда не ходил и виделся только с ней и человеком, который привозил ему еду, мистер Селларс сам ей это говорил. Улыбка старика постепенно угасла, глаза начали закрываться. Через секунду они снова распахнулись, но вид у него был очень усталый. - А теперь, когда ты меня спасла, тебе, наверное, лучше вернуться домой. Ты наверняка сумеешь придумать какую-нибудь историю о том, куда ходила. Мне и так стыдно, что приходится просить тебя лгать родителям, так что лучше не задерживать тебя надолго.
      - А как вы со мной говорили через очки?
      - О, этому маленькому фокусу я научился еще когда был юным кадетом. Его голова чуть свесилась набок. - А теперь, друг мой, мне надо немного поспать. Ты сможешь выйти сама?
      Кристабель выпрямилась на стуле.
      - Я всегда выхожу сама.
      - Да, сама. Сама. - Мистер Селларс поднял руку, словно подавая ей знак уйти. Глаза его снова закрылись.
      Когда Кристабель переоделась в свою одежду - она оказалась настолько влажной, что ей придется прогуляться немного перед возвращением домой, мистер Селларс уже заснул в кресле. Она внимательно к нему пригляделась, убеждаясь, что он не заболел снова, но щеки его теперь были гораздо розовее, чем когда она пришла. Кристабель отрезала еще пару кусочков мыла на тот случай, если он окажется слишком слаб, когда проснется, и подтянула плед повыше к тощей шее старика.
      - Это так трудно, - неожиданно произнес он. Кристабель отпрыгнула, испугавшись, что разбудила его, но глаза мистера Селларса остались закрытыми, а голос был тих как шепот и с трудом различим. - Все приходится прятать на виду. Но иногда я впадаю в отчаяние - я могу говорить с ними лишь шепотом, полуправдой, отрывками искаженных стихов. Теперь я знаю, что испытывает оракул...
      Он пробормотал еще что-то, но девочка не разобрала слов. Когда старик затих, она похлопала его по руке и вышла. Из двери вслед за ней вырвалось облачко тумана. Ветер пронизал тело сквозь влажную одежду - Кристабель вздрогнула.
      Оракул - это какая-то птица, верно? Значит, мистеру Селларсу приснился сон о том времени, когда он был летчиком?
      Когда она шла по дорожке, вокруг кружились листья, кувыркаясь, словно цирковые акробаты.
      * * *
      Руки его были связаны. Его, подталкивая, вели по темной тропе между крутыми скалистыми склонами. Он знал, что его уводят прочь, во мрак и неизвестность. А позади остается нечто важное, то, что он не имеет права потерять, но его крепко держали, и чьи-то темные силуэты с каждой секундой уводили его все дальше и дальше.
      Он попытался обернуться и ощутил резкую боль в руке, словно ее коснулись игольно-острым кинжалом. Все более сгущающийся на горной тропе мрак постепенно окутывал его плотнее. Он стал бороться, превзмогая боль в руках, и наконец сумел обернуться.
      В долине позади, тоже зажатой между горными склонами, но на расстоянии несколько миль, виднелось пятно сверкающего золотого света. Он смотрел на него из темноты, и с такого расстояния оно выглядело как пламя степного пожара.
      Город. Место, где он найдет то, о чем давно истосковался.
      Его снова схватили, стиснули, развернули, поволокли дальше. Он и сейчас не мог разглядеть тех, кто его держит, но знал, что они увлекают его во мрак, в пустоту, туда, где даже воспоминание о золотом городе со временем померкнет. Он опять стал вырываться, но его держали крепко.
      Его мечта, его единственная надежда все больше отдалялась. А его, беспомощного, увлекали все дальше и ниже, в черную бездну.
      * * *
      - Орландо! Орландо! Тебе привиделся плохой сон. Проснись.
      Он стал пробиваться наверх, к голосу. Руки болели - его держат! Надо сражаться! Надо...
      Он открыл глаза и увидел вблизи лицо матери, тускло освещенное пробивающимся сквозь окно сиянием почти полной луны.
      - Посмотри, что ты натворил. - Тревога в ее голосе боролась с раздражением; тревога победила, но ненадолго. - Ты все опрокинул и разбросал.
      - Я... Мне приснился кошмарный сон.
      - Будто я сама не поняла. Это все сеть, целыми днями одна сеть. Неудивительно, что тебе снятся кошмары. - Вздохнув, она присела и начала собирать разбросанные вещи.
      - Думаешь, мне только из-за сети снятся кошмары? - спросил Орландо, подавляя нотку гнева в голосе.
      Мать замерла, держа пачку листков с пластырями, похожую на опавшие листья.
      - Нет, - ответила она напряженным голосом. - Конечно, я так не считаю. - Она положила пластыри на столик возле кровати и стала подбирать остальные вещи. - Но все же, как мне кажется, тебе вредно проводить так много времени подключенным к этой... машине.
      Орландо рассмеялся. Смех был горьким и сердитым, и он не желал этого скрывать.
      - Что ж, каждому нужно хобби, Вивьен.
      Мать поджала губы, хотя именно родители захотели, чтобы сын называл их по именам.
      - Не надо злиться, Орландо.
      - Я не злюсь. - Он понял, что по-настоящему это и в самом деле так. Иногда, конечно, бывает. Но сейчас он был разгневан и напуган, только сам не понимал почему. Наверное, из-за сна, подробности которого уже начали испаряться... из-за ощущения, что кроме сна от него ускользает и нечто иное. Орландо глубоко вздохнул. - Извини. Мне просто... приснился страшный сон.
      Мать подняла стойку капельницы - ворочаясь в постели, он опрокинул ее к стене - и убедилась, что игла на месте и надежно закреплена.
      - Доктор Ван сказал, что к концу недели она уже не потребуется. Приятно, правда? - То был ее способ извиняться, и Орландо попробовал принять ее извинение вежливо.
      - Да, приятно. - Он зевнул. - Попробую уснуть. Извини, что шумел и разбудил тебя.
      Мать накрыла ему грудь одеялом и на мгновение прижала к его щеке прохладную ладонь.
      - Мы... я просто встревожилась. И больше никаких дурных снов. Обещаешь?
      Орландо соскользнул пониже, нащупал пульт и придал верхней части кровати более удобное положение.
      - Хорошо, Вивьен. Спокойной ночи.
      - Спокойной ночи, Орландо. - Мать секунду помедлила, потом наклонилась и поцеловала его перед уходом.
      Орландо задумался, не включить ли ночник и почитать, но передумал. Осознание того, что мать услышала его тревогу даже из соседней комнаты, делало темноту чуть более уютной, чем обычно, к тому же ему было о чем поразмыслить.
      Например, о городе. Об этом таинственном месте, про которое в Срединной стране даже не осталось записей. Он вторгся в сон Орландо, как прежде вторгся в мир Таргора. Но почему это нечто, наверняка не более чем случайная помеха при передаче сигнала или хакерская шуточка, кажется ему таким важным? Он уже давно перестал верить в более практические чудеса, поэтому что может означать для него это чудо? И есть ли у него смысл вообще, или это попросту дурацкая случайность, которая теперь магнитом притягивает его страх и практически заброшенную надежду?
      В доме было тихо. Отца способен разбудить разве что взрыв, а мать за это время уже, наверное, снова погрузилась в более чуткое и беспокойное забытье. Орландо остался в темноте наедине со своими мыслями.
      СЕТЕПЕРЕДАЧА/МУЗЫКА: Христос играет для немногих счастливцев.
      (Изображение: крупный план собачьей головы.)
      ГОЛОС: Иоганн Себастьян Христос неожиданно появился на местном сетешоу своего любимого города - Нового Орлеана...
      (Изображение: голова пса, человеческие руки.)
      ГОЛОС:... Музыкант-затворник впервые появился на людях с тех пор, как в прошлом году трое членов его группы "Светловолосая сучка" погибли во время чрезвычайного происшествия на концерте...
      (Изображение: танцующий человек в маске пса, на заднем плане - экран, показывающий пожар на сцене.)
      ГОЛОС: Христос исполнил три песни для потрясенной аудитории под аккомпанемент записи трагического случая...
      Глава 11
      Во чреве зверя
      Рени обернулась, нервно оглядывая толпу, которая заполняла балконы, идущие по стенкам бездонного колодца. Ксаббу не отвечал, но, быть может, виновато тут оборудование? Может, он просто сошел с линии, и это ее система не в порядке, раз показывает наличие ведомого? Если бы только все оказалось так просто...
      Толпа, пусть редкая, подавляла. Хохочущие бизнесмены в изящных, твердых как сталь телах отталкивали Рени, проходя, - их первоклассное оборудование и тугие кошельки позволяли создать невидимый, но вполне реальный барьер, отделявший их от простонї4аї0родья. Несколько явных туристов в рудиментарных симах бесцельно бродили, ошеломленные, пока толпа носила их от одного края тротуара к другому. Фигуры поменьше, слуги и агенты, сновали под ногами, торопясь исполнить повеления хозяев. Сколько могла судить Рени, Ксаббу среди них не было, но поиски ее затруднялись как раз обыденностью его сима - она насчитала вокруг больше десятка подобных фигур, глазея по сторонам и пытаясь одновременно не заступать дорогу важным шишкам.
      ї4Но ї0даже если Ксаббу неподалеку, без аудиосвязи найти его почти невозможно, а Стримбелло появится через несколько секунд. ї4Нї0адо бежать, скрыться - но куда? Как бы она нї4и ї0пряталась, схорониться внутри "Мистера Джи" от одного из владельцев клуба невозможно. Ведь толстяк заявил, что знает ее, знает, кто она на самом деле. Может, уже сейчас они выходят на ее индекс, связываются с политехом и требуют, чтобы ее уволили... кто может сказать?
      Только сейчас она не может позволить себе волноваться. Ей надо найти Ксаббу.
      Может, он и правда сошел с линии, охваченный отвращением к гротескному шоу Желтой залы? Может, уже расстегивает постромки упряжи и ждет, когда вернется Рени? А если нет?
      По лицам окружавших Рени пробежала рябь удивления. Большая часть зевак обернулась к входу в Желтую залу. Рени последовала их примеру.
      За ее спиной воздвиглось нечто огромное, гигантский шар размером больше четырех или пяти обычных симов, который все рос. Бритая башка вертелась, как танковая башня, черные глазки, как стволы пулеметов, оглядели толпу и остановились на Рени.
      То, что назвалось Стримбелло, улыбнулось.
      - А вот и ты.
      Рени обернулась, сделала шаг, другой - и кинулась через перила. Набрав максимальную скорость, она скользила между неспешно падающими посетителями, как щука среди ленивых рыбешек. Колодец был просмотровым устройством, а не аттракционом, падение все равно оставалось медленным, но она и не собиралась обгонять толстяка: тот все равно лучше нее ориентировался в "Мистере Джи". Ей достаточно было выйти из его поля зрения, выиграть время для более эффективного маневра.
      - Случайно, - приказала она.
      Колодец и тысячи симов, плывущих в нем, как пузырьки шампанского, смазались и исчезли, сменившись свалкой тел, на сей раз обнаженных, хотя атрибуты некоторых симов Рени не приходилось видеть на живом теле. Бархатистые складки стен из темно-красной плоти испускали тусклый, рассеянный свет. От пульсирующей музыки у Рени задрожали наушники. Из ближайшей груды тел вынырнуло пугающе расплывчатое лицо сима, выпросталась рука, поманила и исчезла.
      - О нет, - пробормотала она.
      Сколько из этих тел принадлежали на самом деле несовершеннолетним, детям вроде Стивена, которым небрежность администрации позволила проникнуть сюда и погрузиться в здешнюю грязь и мерзость? А в Желтой зале - сколько детей было там? Тошнота скрутила желудок.
      - Случайно.
      Перед Рени простиралась огромная арена, чей противоположный конец терялся вдали. Перед глазами поплыли голубые, как газовое пламя, буквы незнакомой письменности; слова, которые наговаривал в наушники бестелесный голос, тоже были ей непонятны. Мгновением позже программа-переводчик считала ее индекс и переключилась на английский. Картинка вздрогнула.
      - ... Выберите, в какой игре вы желаете участвовать: в командной или одиночной.
      Рени молча смотрела, как за завесой огненных букв появляются человекоподобные фигуры в шипастых шлемах и сверкающей броне; в щелях забрал горели глаза.
      - Вы выбрали индивидуальные соревнования, - с легкой ноткой одобрения произнес голос. - Игра начинает генерацию противников...