Глава пятая

– И вы, ваша светлость, уверены в том, что способны своими угрозами заставить меня отказаться от родного сына?

В голосе Маркуса Трейвика сквозила ирония, страха торговец явно не испытывал, хотя герцог Вейл дал ясно понять, какими могут быть последствия отказа. Финансовые дела Маркуса Трейвика давно пошатнулись, но он ничего не боялся. Мэри оказалась права. Трейвик предпочел власть над ней деньгам, предложенным за мальчика.

Вейл не обсуждал с Мэри предстоящий разговор с торговцем, не упоминал даже о назначенной встрече. Сведения из Лондона он получил быстрее, чем ожидал. С Мэри он не виделся уже несколько дней.

– Да, уверен. Нам обоим известно: этот ребенок вам не сын. – ответил Вейл, ничем не выказав растерянности. Его лицо по-прежнему оставалось холодным.

– Попробуйте доказать, – усмехнулся Трейвик.

– Это не составит труда. Я узнал, что между мной и мальчиком есть заметное сходство.

– Полагаю, вы узнали об этом от Мэри?

– От ее светлости, – поправил Вейл предостерегающим тоном, но Трейвик лишь хмыкнул:

– От «ее светлости», которая шесть лет выносила из моей кухни помои!

– От ее светлости герцогини Вейл. Постарайтесь хорошенько запомнить этот титул, – невозмутимо повторил Вейл. – И не забывать, с кем вы говорите.

– Уж не хотите ли вы запугать меня, а, милорд? – Последнее обращение было умышленным оскорблением. – Еще бы, такая важная персона! – Голос торговца источал яд. – Только позвольте напомнить, что мы находимся в Англии. В этой стране есть законы, защищающие таких, как я. В нашем случае закон на моей стороне. Потерпевший здесь я, – продолжал Трейвик, ощупывая тупыми пальцами безобразный шрам на лице. – Я пострадал от рук женщины, которую вы публично назвали женой. Дети дразнят меня, женщины отворачиваются, когда я прохожу по улице. – Ноздри Трейвика раздувались от ярости. Шрам вновь налился кровью.

– Я пришел поговорить о мальчике, и ни о чем ином, – прервал Вейл.

– Эта женщина напала на меня за то, что я пытался защитить своего сына, – выпалил Трейвик. – Ребенок, о котором вы говорите, – мой сын, признанный мною с самого рождения, несмотря на то, что, по словам Мэри Уинтерс, он похож на вас. О ребенке вам следовало подумать давным-давно – точнее, шесть лет назад.

– Как же вы намерены содержать сына, когда разоритесь? – осведомился Вейл скучающим тоном. Он смахнул воображаемую пылинку с тонкой ткани панталон, помедлил, вновь перевел взгляд на торговца и слегка приподнял бровь.

– Пусть подыхает с голоду! – прошипел Трейвик.

Его губы растянулись в зловещей ухмылке, глаза вспыхнули. Он не скрывал презрения и к герцогу, и к Ричарду.

– А что будет с вами? – бесстрастно спросил Вейл. – Вы тоже умрете с голоду? Сгниете в тюрьме? Отправитесь за долги на каторгу?

– В таком случае мой сын последует за мной, уверяю вас!

Ник едва подавил желание дать достойный ответ на эту угрозу.

– Что вы хотите в обмен на мальчика? – равнодушно поинтересовался он, словно им руководило только праздное любопытство.

– К сожалению, я детьми не торгую.

– Тогда считайте, что вашей карьере пришел конец, – пообещал Вейл ничуть не изменившимся голосом, надеясь, что теперь Трейвик присмиреет. Злить его не стоило, чтобы не пробудить отчаянную решимость. Повернувшись, Вейл направился к двери. Торговец остановил его у самого порога.

– Она знает цену, – процедил он.

Ник оглянулся. Желтоватые глаза Трейвика горели злобой. Он ненавидит Мэри, понял Вейл, и она опасается не зря.

– Цена не изменилась, она всегда знала ее, – продолжал торговец. – Об этом мы говорили задолго до того, как вам вздумалось признать ее женой. И, по правде говоря, это признание придало особую... прелесть нашей сделке, – он осклабился. – Вы не представляете себе, милорд, с каким наслаждением я овладею ее светлостью герцогиней Вейл. Потрудитесь передать мои слова Мэри Уинтерс. А что касается вас, лорд Вейл, убирайтесь из моего дома ко всем чертям!

Тошнота подкатила к горлу Ника при одной мысли о том, что этот человек будет прикасаться к Мэри, издеваться над ней, как над покойной женой. Теперь он не сомневался в том, что Трейвик – сумасшедший. Видение зловещих синяков на гладкой, нежной коже Мэри, которой Ник некогда касался почти с благоговением, оказалось невыносимым.

– Я убью тебя, – прорычал герцог и, вознамерившись немедленно осуществить угрозу, измерил взглядом пространство, отделяющее его от противника.

– В таком случае мои распоряжения относительно ребенка будут немедленно исполнены. Уверен, вы не допустите этого – ведь вы проявили к нему столь... внезапный интерес. – Эти слова заставили Вейла застыть на месте.

– Что еще за распоряжения? – Вейл пытался овладеть собой, обрести прежнее былое равнодушие. Некогда он считал себя бесстрастным человеком, пока в его жизнь не ворвалась Мэри Уинтерс, уничтожив маску непоколебимости.

– Они будут выполнены лишь в том случае, если вы попытаетесь навредить мне, ваша светлость. Уверяю, я все предусмотрел. Заботливый отец прежде всего думает о сыне. – Улыбнувшись Вейлу, он добавил: – Жизнь беззащитного ребенка полна опасностей, верно, милорд? Иногда их бывает нелегко предотвратить.

И торговец усмехнулся в лицо герцогу Вейлу, уверенный, что тот понял намек.

– Так не забудьте передать мои слова Мэри Уинтерс, ваша светлость, – посоветовал Трейвик почти любезным тоном. – Скажите ей, что я жду вестей.

Не проронив ни слова, герцог Вейл вышел из комнаты, отгоняя от себя страшное видение: искалеченное тело одинокого беспомощного мальчика.

Человек, оставшийся в комнате, не скрывал ликования: ему удалось одержать верх над самим герцогом Вейлом! В этом ему помогла Мэри Уинтерс, тайком пришедшая в дом шесть лет назад, пряча под шалью округлившийся живот.

В то время, заключая сделку с Мэри, Трейвик надеялся приобщить будущего ребенка к своему делу, но в характере Ричарда сызмальства проглядывало аристократическое высокомерие. Его отражение Трейвик видел сегодня на лице герцога.

Вейл, покидая его дом, выглядел подавленным. Торговец злорадно усмехнулся. Да, суд поддержал знатного и влиятельного дворянина, но он еще поплатится за все. Трейвик был не из тех, кто отступает.

Разумеется, до мальчика Трейвику не было никакого дела. После смерти Абигейл он сообразил, что теперь сможет жениться вновь, найти здоровую женщину и родить сына, в глазах которого никогда не увидит презрения. Но теперь... Он бессознательно ощупал шрам на лице, напоминавший о Мэри Уинтерс. Какая женщина согласится стать женой урода, от которого в страхе разбегаются дети?

Мальчишка был не нужен Трейвику, однако он решил, что Вейл его не получит. Трейвик не сомневался, что Вейл способен выполнить все свои угрозы, но был уверен: герцог будет бездействовать, опасаясь за жизнь сына. У Вейла остался лишь один выход: похитить ребенка, спрятать его где-нибудь и с возмущением отвергать обвинения. Ему наверняка поверят, с досадой осознал Трейвик, как поверил суд.

Но в эту игру в прятки можно играть вдвоем. Трейвик усмехнулся, вспомнив, что в детстве в этом развлечении ему не было равных. Да, это наиболее простой и надежный выход!

Где и как спрятать ребенка, он решил мгновенно. Странно, что не додумался до этого раньше. Он сумеет разом насолить всем, кто презирает его.

Комнату вновь огласил пронзительный хохот.

Однорукий солдат смущенно топтался на месте перед хозяином, который не часто приглашал его к себе в кабинет. Обычно Трейвик отдавал Бобу приказания на заднем крыльце, роняя слова через плечо.

Боб надеялся, что ничем не навлек на себя хозяйский гнев. Калеке нелегко найти работу, пусть даже самую тяжелую и грязную. Боб был благодарен хозяину, хотя угодить ему удавалось нечасто. Неужели он вызвал его затем, чтобы рассчитать?

– У меня есть поручение для тебя, – произнес торговец, не отводя глаз от стопы бумаг, лежащих на столе. – Очень важное поручение, которое я не доверю никому другому. Но ты должен держать язык за зубами. Никому не проговорись, слышал? – сурово повторил он.

В своих делах торговец был скрытен. Смитерс кивнул, уверенный, что ему придется доставить куда-нибудь очередное письмо. Такие поручения хозяин давал ему чуть ли не каждую неделю, иногда даже посылал его в Лондон.

– Я хочу, чтобы ты увез моего сына в Шотландию, – произнес Трейвик, и его губы почему-то дрогнули, словно в улыбке. Смитерс удивленно вскинул голову. – К родным моей покойной жены. Леди Кейт, бабушка Абигейл, приходится мальчику прабабушкой. Она еще никогда не видела малыша. Пусть Ричард побудет у нее подольше. Видишь ли, я слишком занят, чтобы искать новую гувернантку. .

– А я думал, у вас скоро будет новая... – начал было Смитерс, но, заметив враждебный блеск в глазах хозяина, поперхнулся и замолчал. В деревне поговаривали, что вдовство Трейвика будет недолгим. А еще ходили слухи, что брак с Абигейл, с которой он обвенчался тайно, познакомившись в Лондоне, помог ему подняться по общественной лестнице.

Говорили, у покойной жены Трейвика имелись связи, и теперь Смитерс убедился в этом, услышав, как хозяин называет ее бабушку «леди». Но в целом брак обманул ожидания Трейвика. Родные Абигейл отреклись от нее. Во всяком случае, Смитерс никогда не слышал девичьей фамилии миссис Трейвик.

– Уверен, прабабушка будет рада познакомиться с ребенком, – продолжал торговец, заметив тактичную улыбку Смитерса. – Оставь его там, а на обратном пути заверни в Лондон и забери пакет у моих банкиров. Тебя будут ждать в банке. Это очень важный пакет. Если ты потеряешь его, поплатишься жизнью!

Смитерс кивнул.

– Мальчик поедет в почтовой карете? – робко осведомился он, поскольку Трейвик ни словом не упомянул о деньгах на поездку.

Торговец осклабился.

– Нет, верхом. Ребенок не тяжелый, посади его в седло перед собой. Только избегай оживленных дорог, чтобы не привлекать к себе внимания.

Смитерс вздохнул. С двумя руками удержать ребенка в седле нетрудно...

– Это все, сэр? – спросил он, запихивая листок с адресом в карман молескиновой куртки и мысленно прикидывая, как бы поскорее обернуться в оба конца, да еще выполнить поручение Трейвика в Лондоне.

– Есть вероятность... – Трейвик медлил, тщательно выбирая слова, – что ты не застанешь меня дома, когда вернешься. Тогда отвези пакет по этому адресу. Ты уже бывал там.

Трейвик протянул слуге второй листок бумаги. Прочитав адрес, Смитерс удивленно приподнял брови, но промолчал.

– Путь неблизкий, сэр, – в Шотландию, обратно, да еще...

– Пакет из Лондона ты отвезешь только в том случае, если меня не окажется дома.

– Когда прикажете отправляться в дорогу?

– Разумеется, немедленно. Надеюсь, у тебя нет других планов?

Трейвик отпер металлическую шкатулку, в которой хранил деньги на домашние расходы. Смитерс знал, что именно в краже содержимого этой шкатулки торговец обвинил Мэри Уинтерс. Знал он и о том, что единственный ключ Трейвик постоянно носит на шее, на золотой цепочке. Вспомнив, что стало с Мэри, Смитерс решил во что бы то ни стало исполнить приказ хозяина: Трейвик не прощал неповиновения.

– Никаких, сэр, – подтвердил он.

– Похоже, затеяв тяжбу с бывшей гувернанткой сына, – заметил торговец, складывая монеты столбиком на столе, – я нажил безжалостных и влиятельных врагов. Надеюсь, Боб, с тобой мальчик будет под надежной защитой. Одно лишнее слово – и мой сын окажется жертвой моих врагов. Ты же не хочешь, чтобы он пострадал по твоей вине? – Трейвик протянул монеты бывшему солдату. – Этих денег тебе хватит с лихвой. Все, что останется, можешь считать вознаграждением. – Глаза торговца странно поблескивали.

Смитерс вдруг понял, что его пытаются подкупить. Плата за обещание держать язык за зубами. Прежде торговец верил ему на слово. Смитерс знал, о каких врагах идет речь. Весть о том, что суд над Мэри Уинтерс был прерван благодаря вмешательству герцога Вейла, давно облетела округу. Каждый знал, что вставать на пути аристократа опасно. Впрочем, Смитерсу не было дела до отношений Вейла и Трейвика: пусть себе враждуют, а его задача – угодить хозяину.

– Понимаю, – кивнул Смитерс, сгреб монеты и засунул их в тот же карман, что и записки с адресами. – Мальчик уже готов? – спросил он.

– Ричард еще не знает, что ему предстоит путешествие. Будь добр, помоги ему уложить вещи. И еще одно, Боб... – вдруг произнес торговец, уже не пряча хищный блеск в глазах. – Пусть Ричард возьмет с собой только одежду. Деревянного солдата перед отъездом брось в огонь – так, чтобы Ричард видел это. Слишком уж он привязан к дурацкой игрушке!

Торговец запер шкатулку, взял перо и принялся выводить длинный столбец цифр в толстой конторской книге. Некоторое время Смитерс молча смотрел на него, не зная, стоит ли возразить. Что плохого, если у малыша есть любимая игрушка?

– Ну, что тебе еще? – спросил Трейвик, не поднимая головы.

– Ничего, сэр, – ответил Смитерс, поборов внезапное желание вступиться за ребенка. Пожалуй, среди родных матери мальчику будет веселей. Трейвик слишком суров, а дети нуждаются в ласке. Правда, путь будет нелегким... Придется как следует позаботиться о Ричарде. В конце концов, Трейвик ему отец и имеет полное право распоряжаться сыном и его вещами.

Войдя в кабинет, герцог Вейл швырнул эбеновую трость на стол и остановился у окна. На обратном пути из деревни в замок ему так и не удалось найти верное решение. Час спустя, когда в кабинете появился камердинер, Вейл все еще стоял на прежнем месте.

Пирсу надоело ждать. Он знал, куда уезжал герцог, и был осведомлен о том, что Трейвик давно погряз в долгах. Оставалось лишь узнать, как прошел разговор герцога с торговцем.

В отсутствие Вейла Пирс развлекал Мэри, обучая ее игре в пикет, чтобы скоротать томительные часы. За несколько дней, проведенных Мэри в замке, между ней и Пирсом возникло нечто вроде дружбы или безмолвного союза, который вызывал явное неодобрение слуг.

Но Мэри не считала зазорным поддерживать отношения со слугой мужа. Она нуждалась в поддержке. Бывалый вояка быстро понял, что Мэри Уинтерс заслуживает тех чувств, которые испытывал к ней Вейл. Никто не знал тайн Ника Стэнтона лучше, чем его камердинер. Временами Пирса подмывало поведать Мэри о том, что все эти годы Ник помнил о ней. Но Джон Пирс был преданным слугой и знал свое место. Война скрепила его дружбу с хозяином, и оба слишком дорожили ею. Ни за какие блага Пирс не совершил бы поступка, который неизбежно вызвал бы недовольство герцога Вейла.

– Он согласился? – с порога спросил Пирс и остановился, заметив, что Вейл стоит понурив голову.

Стало быть, разговора не вышло. Что же случилось? План был так тщательно продуман! Пирс знал, что Вейл – опытный стратег. Он не упустил бы из виду слабое место противника. Пирс недоумевал.

Герцог не обернулся, но поднял голову и глубоко вздохнул. Бесстрастным, сдержанным тоном он проронил единственное слово:

– Нет.

– И объяснил, почему? – допытывался Пирс.

Наконец герцог оглянулся, и по выражению его лица Пирс понял, что он в бешенстве и отчаянии. Глаза Вейла метали молнии – ничего подобного Пирсу еще не доводилось видеть.

– Вы с Мэри были правы, – произнес Вейл. – Он жаждет только мести.

– Герцогине? – осторожно осведомился Пирс. Голос хозяина внушал ему страх.

– В первую очередь ей, – подтвердил Вейл. – А потом – мне.

– Неужели он рассчитывает причинить вред герцогине? – изумился Пирс и вдруг понял свою ошибку. – А мальчик?.. – прошептал он. Ему недоставало выдержки Вейла, чувства всегда отчетливо отражались на лице. Сейчас на нем читался ужас.

– Постарайся не думать о том, на что способен этот мерзавец, – посоветовал Вейл и невесело улыбнулся единственному другу. – Поверь, невозможно предугадать, что задумает Маркус Трейвик, чтобы выместить злобу на невинном ребенке.

– Он угрожал вам? Вейл кивнул.

– Что же будет дальше? – растерянно произнес Пирс.

Герцог ответил не сразу.

– Я буду делать то же самое, чем занимаюсь с тех пор, как покинул дом этого безумца. – Заметив недоуменный взгляд Пирса, он пояснил: – Буду молиться, чтобы с моим сыном ничего не случилось! – И он направился к двери, давая понять, что разговор закончен.

– Полковник, сдаваться нельзя! – запротестовал Пирс. – У каждого своя цена, вы сами говорили. Это правда. Вам надо лишь узнать цену Трейвика и заплатить ее. Мы оба знаем, что для вас это сущие пустяки. Надо спасать мальчика. Полковник, ведь это же ваш сын!

Вейл обернулся.

– Я знаю цену этого человека, – произнес он. – Он напрямик заявил о том, что именно хочет получить в обмен на Ричарда.

– Так выполните это условие! – вскричал Пирс.

– Ему нужна Мэри, – произнес Вейл. – Только Мэри! Если моя жена ляжет с ним в постель и вытерпит его издевательства, Трейвик отдаст мне сына.

Стоя за дверью кабинета, Мэри вздрогнула, услышав последние слова. Она не подслушивала, просто собиралась войти в кабинет и узнать, чем кончилась встреча Вейла с Трейвиком. Голос герцога отчетливо доносился из-за приоткрытой двери.

«Ему нужна Мэри. Только Мэри. Если моя жена ляжет с ним в постель и вытерпит его издевательства, Трейвик отдаст мне сына»...

Больше Вейл ничего не добавил. Несколько бесконечных секунд Мэри простояла неподвижно, пытаясь осмыслить услышанное. Этого и следовало ожидать! – в отчаянии думала она. Как она не догадалась? Трейвик давно домогался ее. Именно поэтому он прокрался ночью в ее спальню, сорвал с нее рубашку, хватал ледяными пальцами грудь... Мэри отогнала страшные воспоминания и содрогнулась.

Так, значит, только она в силах освободить Ричарда? Ей не нужна помощь Вейла! Надо лишь набраться смелости, вернуться к Трейвику и отдаться ему. Но прежде заставить Трейвика отослать ребенка в замок, отдав его на попечение Ника. Даже если Вейл никогда не признает Ричарда законным наследником, в замке ребенок будет сыт и одет, и самое важное – недосягаем для торговца.

За дверью зазвучали шаги. Мэри опомнилась и отступила в темный угол коридора. Ник вышел, не оглядываясь по сторонам, направился к изогнутой лестнице и начал подниматься. Мэри смотрела ему вслед до тех пор, пока высокая фигура не скрылась из виду.

Глава шестая

Отослав Клер спать, Мэри сидела на огромной кровати, глядя на огонь в камине. Вот уже несколько часов она обдумывала, как выполнить условие, поставленное торговцем, и в то же время позаботиться о том, чтобы Ричарда благополучно доставили к Вейлу. Рассчитывать на помощь герцога или Пирса, своего единственного друга, Мэри не могла – ни тот, ни другой ни за что не отпустили бы ее к Трейвику. Вейлу помешала бы гордость. «Моя жена... « Эти слова эхом отозвались в памяти Мэри. «Моя жена... « В голосе Ника сквозило нечто необъяснимое.

Негромкий стук в дверь прозвучал неожиданно. Близилась полночь. Должно быть, Пирс пришел рассказать ей о встрече герцога с Трейвиком, подумала Мэри. Набросив на плечи шаль и не задумываясь о том, что на ней только ночная рубашка, она босиком подбежала к двери.

Но на пороге стоял не Пирс, а Ник, одетый в тонкую льняную рубашку с расстегнутым воротом, кожаные бриджи и ботфорты. Мягкие волосы кольцами падали на лоб – как в тот давний полдень, когда Мэри перебирала их пальцами.

Юношеская красота сменилась привлекательностью зрелости, придавшей чертам Вейла особую выразительность.

– Можно войти? – спросил он.

Мэри отступила молча, не доверяя своему голосу. Герцог застал ее врасплох, она не успела подготовиться к встрече, как делала раньше. Некоторое время он стоял у камина, глядя на огонь. Мэри заметила, что даже без трости он почти не хромает.

– Закрой дверь, – попросил он, не оборачиваясь.

Мэри не могла объяснить, чем вызвано ее смущение. Ник попросил ее закрыть дверь только из опасения, что кто-нибудь подслушает разговор. Вряд ли он пришел сюда с иной целью. Мэри и в голову не приходило, что у этого мужчины может вспыхнуть желание к ней. Герцог Вейл мог жениться на первой красавице Англии – юной, прекрасной и хорошо воспитанной. Мэри Уинтерс ему больше не нужна. Эта горькая истина заставила Мэри больно прикусить губу. Она машинально выполнила просьбу герцога.

– Подойди и сядь, – продолжал он. – Нам надо поговорить.

Мэри хотела было возразить, но передумала. Какая разница, сядет она или будет стоять? Возле камина легче различить выражение лица Ника. Что он теперь предпримет? Может, посоветует ей выполнить условие торговца? Нет, ему не позволит гордость! Мэри прошла через комнату и села у камина. Серые глаза Ника оставались непроницаемыми.

– Сегодня утром я побывал у Трейвика, – начал он. – Похоже, ты была права...

– Он жаждет мести, – кивнула Мэри.

– Я угрожал ему разорением. Уверяю, рассудительный человек испугался бы подобной участи.

– Рассудительный, – повторила Мэри. – Я же говорила, что он не в себе.

– У него не может не быть уязвимого места, Мэри, – заговорил Вейл. – У каждого человека есть свои слабости. Ты знаешь его лучше, чем кто-либо.

– Вы хотите знать, что можно предложить Трейвику?

– Возможно, чин или положение, связи, недвижимость... Конечно, я предложу ему деньги, но этого слишком мало... – Впервые голос герцога дрогнул.

С тех пор как Мэри невольно подслушала разговор в кабинете, ее подмывало напомнить Вейлу о несдержанной клятве. Ник поклялся спасти Ричарда, но не сумел! Однако едва в его голосе засквозила боль, у Мэри пропало всякое желание злорадствовать. Ник не виноват в том, что не может исполнить условие Трейвика. Каким бы ни было их прошлое, Мэри чувствовала, что Ник ни за что не согласится отдать ее Грейвику.

– Украдите его! – вдруг выпалила она, борясь с воспоминаниями о давней страсти. – Отнимите у него Ричарда, – умоляла она. – Вдвоем с Пирсом вы справитесь с этим, а если сомневаетесь, наймите помощников. Потом мы спрячем Ричарда...

– Мэри! – Он покачал головой, и Мэри вдруг пришла в ярость.

– Вы проливали кровь за то, что не принадлежит вам. А Ричард – ваш сын. Наш сын!

– Неужели ты думаешь, что я побоялся сегодня же отправить Трейвика в преисподнюю? Разве ты так плохо знаешь меня, Мэри, чтобы допустить такую мысль? Будь это возможно, сегодня же днем ребенок очутился бы здесь!

– Что же тут невозможного? – непонимающе воскликнула она. – Почему вы не отнимете его?

Внезапно Ник взял ее за подбородок, заставив смотреть ему в глаза.

– Доверься мне, Мэри, – попросил он – Потерпи еще немного. Обещаю, он вернется к тебе.

Прикосновение мозолистых пальцев, загрубевших от узды, было слишком знакомым и волнующим. Воспоминания о ласках этих рук до сих пор вызывали у Мэри лихорадочный жар... Она резко отвернулась.

– Вы по-прежнему ездите верхом, – прошептала она, понимая, что, по сути дела, ничто не изменилось. Ник остался Ником, человеком, которого она любила, несмотря на титул, предательство и долгую разлуку.

– Конечно, – отозвался он удивленным тоном и коснулся своего правого бедра. – Ты думаешь, всему виной...

– Нет! – поспешно прервала она.

К счастью, он не сумел прочесть ее мысли, хотя реакция Мэри была слишком красноречивой. Она понимала, что никогда не забудет его прикосновения, но не признавалась в этом. Улыбнувшись, она указала на раненое бедро Ника.

– Вы всегда считали свою рану пустяковой царапиной.

Ник чуть улыбнулся, опустил руку, кивнул и захромал к двери. Мэри смотрела ему вслед, только теперь понимая, как ее влечет к нему. Она уже забыла, что значит близость любимого человека. Это чувство было слишком сильным, но тревога за сына мешала ей думать о любви.

– У вас в конюшне найдется смирная кобыла, способная выдержать краткую прогулку? – спросила она, надеясь, что Ник ничего не заподозрит.