Покоренная дважды

Глаза Марго загорелись любопытством.

– А долго он здесь собирается пробыть?

На Финна Андерсона нельзя было не обратить внимание. Темноволосый, с карими глазами и правильными чертами лица. Весьма учтивый в общении. Он приехал вчера вечером. Его рукопожатие было теплым, и хотя они с Рейн виделись впервые, его улыбка показалась ей очень знакомой. Да, такой человек не может не вызывать к себе симпатию…

– Кажется, он улетает обратно в Штаты завтра в полдень.

Марго глубоко вздохнула.

– Жаль. Не считая твоего Ника, это один из самых интересных мужчин, которых я вообще когда-либо видела. Ну да ладно… – Марго сунула в руку Рейн маленький букетик из роз и произнесла: – Пойду и я прихорашиваться. Не забудь опустить вуаль, – бросила она уже в дверях.

Когда подруга ушла, Рейн пристально посмотрела на свое отражение в зеркале – перед ней была испуганная незнакомка с очень бледным лицом.

Венчание… Здесь, и совсем скоро.

Послышался стук в дверь. Вошел Ральф, облаченный в светло-серый костюм с белой гвоздикой в петлице.

Взяв дочь за руки, он посмотрел на нее как-то загадочно и с чувством произнес:

– Благословляю тебя… Ты сегодня так похожа на свою мать и столь же прекрасна!

Рейн слышала эти слова будто сквозь туман.

– Что? – еле слышно вымолвила она, а потом торопливо произнесла: – Извини, отец, я задумалась… И вообще я очень нервничаю…

– Как бы ты ни нервничала, но пора уже ехать. – Он вдруг посерьезнел и спросил: – А может, все отменим? Пока не поздно… – (О чем это он? Она отрицательно мотнула головой.) – Ты любишь Ника, да?

Рейн утвердительно кивнула.

– Да, я люблю его. И не переставала любить…

Наконец она хоть в чем-то искренна перед собой! Хотя произнести это оказалось не просто…

– Благодарю Господа! – выдохнул Ральф и твердо добавил: – А коли так, то все сладится!..

Рейн, потянувшись к отцу, поцеловала его в щеку, затем опустила тонкую вуаль и сказала:

– Надеюсь, что сладится. И мне приятно сознавать, что я похожа на маму…

В церкви было много цветов и торжественной музыки. Приглашенные на церемонию гости пришли в самых лучших своих нарядах.

Рейн, как только вошла, сразу же заметила своего жениха. Ник был обворожительно красив в элегантном костюме темно-серого цвета с белой гвоздикой в петлице. Он тоже увидел их с Ральфом и направился к ним. Подойдя, легонько привлек Рейн к себе. Его лицо сияло.

Когда началась церемония венчания, в церкви воцарилась тишина. Священнослужитель торжественно провозгласил начальные фразы брачного обета и строгим голосом произнес, обращаясь к Нику:

– Хочешь ли ты взять в жены эту женщину на законном основании?..

Будто во сне, Рейн услышала, как Ник произнес твердым голосом: – Да.

– Хочешь ли ты взять в мужья?..

У меня нет иного выбора… Мне нужно пройти через это ради отца, хотела она сказать. Но вместо этого подняла голову и четко выговорила:

– Да!

Если бы все сложилось по-другому!.. Если бы Ник проявил к ней больше участия… Ей, возможно, было бы веселее в этот свадебный день…

Надев на ее палец кольцо, он откинул вуаль и поцеловал Рейн.

Потом они вышли на яркое солнце, и откуда ни возьмись возник фотограф и стал запечатлевать свадебную процессию, которая медленно двигалась к кортежу машин.

Дальше все разворачивалось просто стремительно: пять минут – и вереница авто уже ехала вверх по брусчатке мимо здания городской ратуши в сторону старинной харчевни под названием «Летящий скакун».

Чета новобрачных и приглашенные проследовали в небольшой банкетный зал. Их взору предстало тесное помещение с перекрытием на потолке из почерневших от времени балок. На полу лежал ярко-алый ковер, на который лился свет сквозь стрельчатые витражные окна. Столы были накрыты, шампанское охлаждалось.

Финн Андерсон на правах шафера предложил всем занять свои места. Марго старалась не отставать от него и, мило всем улыбаясь, успешно выступала в роли хозяйки. Наконец все чинно расселись, невеста и жених – поближе к камину. Они почти не разговаривали Рейн пригубила шампанское в надежде, что напиток придаст ей веселости, – сейчас девушке совсем не хотелось омрачать себя думами о грядущем, о будущей ночи…

При мысли о неотвратимой физической близости с Ником Рейн поежилась. И выпила еще шампанского – теперь она осушила бокал до дна. Очень скоро она почувствовала себя раскованней. Ник принудил меня выйти за него замуж, но это совсем не означает, что я должна спать с ним, думала Рейн. Если его удастся убедить (в чем?) и всем поведением показать (а надо ли?), как ей неприятна близость (раньше была желанна!), то, вероятно, он не станет изображать из себя насильника… Ой ли, не станет?! Ну, во всяком случае, не станет же он насиловать свою жену (размечталась!)…

Ник, без сомнения, ожидает быстрой победы – ишь какой быстроход! А выйдет осечка… Да-да, надо только по-умному сопротивляться… И все время быть начеку. А это так нелегко… Сможет ли она преодолеть его магнетизм?..

– Ты совсем ничего не ешь, – услышала Рейн прямо у себя над ухом голос Ника.

– И что же? – развязно и дерзко вопросила она, потом добавила: – Я не голодна!

Тут к ним подлетела Марта.

– Вы так дивно смотритесь! – восхищенно произнесла домоправительница. – Ваш отец справедливо вами гордится!

Ральф оказался легок на помине, он подошел к Марте, обнял ее за плечи и увлек за собой к остальным гостям.

– Еще шампанского? – перед молодоженами остановился Финн Андерсон, державший в руке бутылку.

– Думаю, нам достаточно, – ответил за двоих Ник, – у нас мало времени.

– Почему это «у нас мало времени»? – недоуменно вскинула брови Рейн, когда Финн отвернулся, чтобы наполнить ее бокал.

– Потому, что нам предстоит путешествие… Ведь начинается медовый месяц, разве забыла?

Это что, вызов?

– Боюсь, ничего не выйдет… Видишь ли, я не уложила вещи…

– Марта уже все приготовила. Твой саквояж давно лежит в багажнике ожидающего нас такси. Она также предусмотрела твой дорожный туалет. В комнатке, сразу налево по коридору, ты можешь переодеться. – Видя, что Рейн замерла от неожиданности, он вынул у нее из рук бокал и, улыбаясь, предложил: – Если хочешь, я помогу тебе освободиться от этого платья…

Нет! – Ее храбрость, подогретая шампанским, мгновенно улетучилась. Рейн обеспоко – енно окинула взглядом помещение: Марго и Финн о чем-то мило ворковали. – Я сама переоденусь.

– Сомневаюсь, – возразил Ник. Отодвинув подальше пустые бокалы, он бережно взял у нее свадебный букетик и решительно повел ее из зала. Они вошли в небольшую, без окон, комнату, в которой, когда Ник включил свет, увидели длинный узкий обеденный стол, окруженный стульями. Видимо, это был зал для встреч в узком кругу при свечах. Притворив дверь, Ник медленно повернул большой старо? модный ключ.

– Что ты делаешь? – спросила Рейн необычайно высоким голосом.

– Соблюдаю предосторожность. Вдруг кто ненароком вломится сюда, пока ты будешь переодеваться. А ты, наверное, подумала, что сейчас я повалю тебя на этот стол и стану насиловать? Да? И чего, собственно, ты испугалась, Рейн? Девственность ты уже потеряла… благодаря мне…

– Ты долго ждал, чтобы напомнить мне об этом, – зло проговорила она.

Он шагнул к ней.

Она съежилась и выжидательно смотрела на него.

– Разве тебе не ясно, что твое поведение подстрекает к насилию?

Рейн вздрогнула. О нет! Она не может дать себя в обиду!

Ник сделал еще шаг, его лицо было совсем близко, рот – буквально в нескольких сантиметрах от ее рта. Сердце Рейн неистово заколотилось, поднимая жар в крови. Она готова была сопротивляться, но тело, тело предательски жаждало совсем другого…

– Ну что, моя нежная, строптивая жена? улыбаясь, спросил он.

Она вся напряглась. Если Ник попытается, как прежде, начать любовные игры, она вряд ли сможет устоять…

– Я думаю, что, следуя своему правилу не спешить, ты не станешь торопить события, – осторожно произнесла она.

– Ну, я могу делать и исключения…

– Лучше не надо, Ник! – (Как бы ей выскользнуть из этого щекотливого положения?) – Ты, кажется, сулил мне удобную кровать и… – Отчаянно припоминая, что он там еще наобещал, Рейн замешкалась.

Зато он договорил:

– …и длительное, неспешное соитие… Что ж, хорошо. Если ты хочешь именно так, подождем… А сейчас повернись-ка спиной!

Сняв с ее головы фату, Ник бросил ее на стол, затем начал проворно расстегивать нескончаемую череду мелких пуговичек на платье. Наконец оно с шуршанием упало на пол. Она стояла перед ним в бюстгальтере и тоненьких трусиках – такая беззащитная. Ник наклонился и коснулся губами ее позвоночника, а потом совершил медленное восхождение по нему легкими поцелуями.

Его действия были немыслимо эротичными, по телу Рейн пробежали мурашки. Притянув ее к себе, он обхватил ладонями ее маленькие упругие груди.

Рейн исторгла глухой стон.

Ощущая подступающее желание, она закрыла глаза. Хорошо, что Ник не видит ее лицо, но вот он развернул ее как раз лицом к себе, и теперь ей оставалось лишь беспомощно ждать поцелуя.

Однако Ник не спешил. Он рассматривал Рейн: широкий разлет ее бровей, бархат ресниц, лебединый изгиб шеи… Затем он протянул ей руку и помог выбраться из шуршащих складок шелка.

Маленький саквояж со всей необходимой одеждой в дорогу стоял на стуле. Пока Ник поднимал платье и аккуратно складывал его, Рейн поспешно натянула костюм из тонкой шерсти изумрудно-зеленого цвета, который замечательно гармонировал с красивой блузкой. Коричневые кожаные туфли и сумка через плечо дополнили ансамбль.

– Ну что, готова? – с улыбкой спросил Ник.

Она робко полюбопытствовала:

– Куда мы едем?

– В аэропорт.

– А потом?

– Летим в Бостон.

О Боже, ей предстояло окунуться горькие воспоминания! Она вновь окажется в том самом месте, где испытала однажды горечь обмана!.. Похоже, больнее ранить Ник не мог…

Она процедила сквозь зубы:

– У меня нет при себе паспорта. – Затем с затаенной надеждой, что поездка сорвется, добавила: – Я даже не знаю, где он может быть…

Но Ник невозмутимо-спокойно сообщил:

– Твой паспорт у меня. Единственное, что требуется от тебя, это взять букетик и изобразить из себя счастливейшую из невест. – И он открыл перед нею дверь.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Дальше события развивались в еще более ускоренном темпе: она расцеловала отца, Ник пожал ему руку, они попрощались с гостями и под дождем из риса и лепестков роз прошли по старинной брусчатке к ожидавшему их такси.

Рейн задержалась на мгновение, чтобы бросить букет Марго, затем Ник помог ей сесть на заднее сиденье машины, и они тронулись, приветливо махая остающейся группе людей, освещенных ярким октябрьским солнцем.

Коль скоро время притворства прошло, то тут же спал и флер беспредельного счастья – Рейн знала, что ее брак с Ником не будет безоблачным. Худшим для нее было то, что ее неудержимо влекло к этому человеку. Человеку, который совсем не уважал ее чувства – только похоть двигала им. Как можно сохранить брак, зиждущийся лишь на такой вот основе? Ощущение стыда и приниженности, испытанное Рейн в момент их первой встречи, было свежо еще до сих пор. Но если вы .заходите в камеру пыток и даете согласие подвергнуться истязаниям, вам не пристало жаловаться на боль, с грустью подумала она.

Ник дотянулся до ее руки. Когда она попыталась отстраниться, он лишь крепче стиснул пальцы.

– Послушай, Рейн, сейчас мы – муж и жена, и нам надо стремиться к улучшению наших отношений.

– Должно быть, ты шутишь! Тебе не кажется, что это равносильно тому, как если бы невинного приговорили к дыбе и посоветовали хорошо провести время?..

Он устало произнес:

– К чему такие крайности? Ты прекрасно знаешь, что мы вполне можем быть счастливы. Нам приятно вдвоем, мы сходимся во вкусах, и в сексуальном плане мы на равных. К чему возводить искусственные преграды?

Рейн бросало то в жар, то в холод, она едва слышала, что он говорит. Внутри у нее все клокотало. Если Ник думает, что она кукла для сексуальных игр, то глубоко ошибается!..

А он тем временем продолжал:

– Что же до остального, то нам просто нужно находить разумный компромисс, обнаруживать обоюдную готовность уступать друг другу и жить в мире. – Он сильно сжал ее руку и ласково закончил: – Почему бы нам не заключить перемирие, а?

Когда Ник взглянул на нее, ища безусловной поддержки, она почувствовала, что готова с ним согласиться. Пора позабыть о пережитых страданиях и найти в этом браке хоть какое-то подобие счастья!

Но можно ли найти счастье с человеком заносчивым и себялюбивым?

Которому нужно во всем потакать?

– А разве такое возможно? – Она отдернула руку.

Он вздохнул:

– Думаю, да. Если бы, конечно, ты перестала воевать со мною…

– Ага, ты ждешь от меня послушания? Нет уж, благодарствуйте! Я предпочту сражаться!

Его лицо словно окаменело.

– Тогда я гарантирую свою победу.

Так между ними были выстроены боевые редуты.

Самолет на Бостон вылетел без задержки, и Рейн, утомленная суетой дня, была рада наступившим минутам отдыха.

Ник, по-видимому, после разговора в такси решил оставить ее в покое на некоторое время. Он увлеченно рассматривал журнал, купленный в аэропорту перед полетом.

Обстановка в салоне самолета была самой дружелюбной. Стюардесса предложила пассажирам перекусить, но Рейн так и не смогла ни к чему притронуться – напряжение все еще не отпускало ее.

Полет проходил нормально, и вскоре самолет пошел на снижение. Рейн увидела в иллюминатор огоньки Бостона, рассыпанные, словно бриллианты на ковре.

В бостонском аэропорту Ник вызвал такси и, когда машина прибыла, помог Рейн сесть в нее. Усаживаясь рядом, он невольно коснулся ее бедром. Она отодвинулась. В полумраке салона легко было разглядеть, как Ник недовольно поджал губы. Но, не проронив ни слова, он лишь с силой захлопнул дверцу.

Бостон Рейн нравился. Видя мелькающие за окном автомобиля здания, она чувствовала, что начинает испытывать радость от новой встречи с этим городом. Если бы только не было тех горестных переживаний!..

Увы, забыть о них невозможно.

Когда такси подъехало к площади Макленбург, она сразу же узнала дом Ника. У входа все так же горел желтый фонарь. Да, все как в прошлый раз, и вот сейчас должен появиться… дядюшка.

Но появилась миссис Эсплинг, опрятно одетая женщина средних лет с приятным лицом и воздушной копной волос. Она радостно встретила приехавших. Пока Ник расплачивался с таксистом и вынимал вещи из багажника, домоправительница предложила Рейн пройти в холл.

– Рада снова видеть вас, мисс Марлоу… Ах, извините, миссис Марлоу!

– Я тоже. Хотелось бы, чтоб возвращение сюда было более приятным, чем раньше, – ответила Рейн.

– Мы с восторгом узнали о свадьбе, и я от имени всех, кто служит в доме, выражаю вам самые лучшие пожелания.

– Благодарю.

– Перелет не очень утомил вас? – спросила домоправительница и тут же пояснила свой вопрос: – Вы выглядите довольно усталой.

Рейн действительно чувствовала себя не лучшим образом: голова раскалывалась, ноги гудели.

– Да, я и в самом деле немного устала, – вынуждена была признаться она.

– Не хотите ли пройти прямо наверх?

– Пожалуй, так и сделаю.

– Тогда я принесу вам туда что-нибудь поесть.

– О, не беспокойтесь, я не голодна.

– Видимо, сказалась разница во времени, да к тому же день такой особенный, – приговаривала миссис Эсплинг, помогая Рейн подниматься вверх по изящной лестнице. Мгновенно сработала механическая память, и Рейн уже собиралась открыть дверь комнаты, в которой жила раньше, но домоправительница осторожно тронула ее за плечо и показала на дверь слева – в спальню хозяина. – Если вам что – нибудь понадобится, позвоните, – добавила женщина.

– Благодарю, вы очень любезны. – Рейн сейчас хотелось только одного: лечь и как следует выспаться.

Пока она окидывала взглядом комнату, весьма элегантно меблированную и выдержанную в кремово-золотистых тонах, молодой светловолосый юноша – видимо, сын миссис Эсплинг – внес ее чемодан и поместил его на резную подставку у изножья кровати.

– Мистер Марлоу просил передать вам это, – он вручил ей ключ от чемодана.

– Благодарю. – Рейн натужно улыбнулась.

Юноша учтиво поклонился и вышел. Наконец-то Рейн осталась одна. Она задумчиво разглядывала гигантских размеров кровать, которую ей вскоре придется делить с Ником.

Неужели это та самая кровать, где проходили ночи любви Ника и Тины?..

Рейн поежилась, затем открыла чемодан. Не обращая внимания на кремовую сатиновую сорочку и пеньюар, предусмотрительно положенные Мартой сверху, она продолжала ворошить белье, пока не наткнулась на хлопчатобумажную рубашку и старенький байковый халатик.

Слева находилась отделанная кремовой плиткой ванная комната. Приняв душ и почистив зубы, Рейн вернулась в спальню, погасила свет, забралась в постель и закрыла глаза. Озноб по-прежнему не проходил, думать о будущем не хотелось.

Но, какой бы уставшей она ни была, сон никак не шел к ней. В напряжении Рейн прислушивалась, не идет ли Ник.

Он появился бесшумно – лишь легонько щелкнул дверной замок. Шаги приблизились к кровати. И хотя у Рейн были плотно закрыты глаза и дышать она старалась ровно, изображая безмятежный сон, она знала, что Ник, включив прикрытый плафоном светильник, смотрит на нее. Потом, наклонившись, он коснулся губами мочки ее уха и прошептал:

– Я знаю, что ты не спишь, поэтому нет смысла притворяться… Или ты ждешь, что я отнесусь к тебе как к Спящей Красавице? – Она мгновенно открыла глаза, а он добродушно хихикнул: – Ага, значит, не спишь…

Ник стоял без пиджака и галстука, рукава рубашки закатаны. Густые светлые волосы всклокочены, подбородок покрыт золотистой щетиной, но в целом он выглядел неотразимо. Видимо, неестественно бледное лицо Рейн напугало Ника, и он участливо спросил:

– Болит голова?

– Да, – кивнула она и замерла в ожидании какой-нибудь пошлой шутки. Однако вместо этого услышала:

– Тогда живо садись!

Когда, едва оторвавшись от подушек, она повиновалась, он сел рядом на край кровати и поднес ей неизвестно откуда взявшуюся кружку горячего молока, изрядно приправленного бренди.

– Я ненавижу горячее молоко! – запротестовала Рейн.

Игнорируя ее капризы, он протянул ей также пару круглых белых таблеток:

– Прими вот это. Они снимут головную боль, и ты быстро уснешь. – Его настойчивость даже немного обескураживала! – Но может, ты намерена ознаменовать сегодняшнюю ночь более запоминающимися действиями? – сардонически завершил он.

Она отрицательно мотнула головой.

Теперь Ник наблюдал, как Рейн поспешно проглотила таблетки и начала большими глотками отпивать горячее молоко. После продолжительной паузы он не удержался и заметил:

– А я рассчитывал услышать твое «да». Но поскольку после снотворного ты будешь не в состоянии оказывать сопротивление, то…

– Надеюсь, у тебя хватит такта и приличия, чтобы не воспользоваться этим… Ведь в таком положении я скорее похожа на жертву, нежели на любимую жену.

– Я ничего не могу поделать с тем, что ты чувствуешь себя жертвой, – колко ответил он. – Мне бы по-прежнему хотелось видеть между нами только согласие, причем во всех делах. Мы – равные партнеры, Рейн, и должны действовать заодно.

Сколько ему придется ждать, чтобы это сбылось?

Нику будет нелегко набраться терпения, слишком часто он терял самоконтроль в стремлении достигнуть своего во что бы то ни стало, обуздать непокорных, строптивых…

Взяв из рук Рейн пустую кружку и поставив ее на прикроватную тумбочку, он сказал:

– Вероятно, мне следует сегодня ночью настоять на своем и заняться-таки с тобой любовью.

Рейн вспыхнула и зло выпалила:

– Я вообще не желаю, чтобы ты занимался со мной любовью1 Тем более на этой кровати! – возмущенно добавила она.

– А что, разве она недостаточно удобна? – Ник явно подтрунивал.

– Удобство здесь ни при чем. Я просто не могу отделаться от мысли, что… – Рейн пресеклась, не в силах произнести имя его покойной жены.

– …что я спал на этой кровати с Тиной9 Успокойся: кровать девственно-чиста.

Облегчение было настолько глубоким, что у нее на глаза навернулись слезы. Рейн сидела как изваяние, боясь моргнуть, но две слезинки уже медленно катились по ее щекам.

Ник наклонился к ней и легонько смахнул их прочь. Она даже затаила дыхание от проявления такой нежности и такого участия. Но потом ей захотелось выплакаться по-настоящему.

– Ну что ты! Разве есть повод для слез? – Он обнял ее, прижал к себе, убаюкивая, словно нянюшка.

Она ощутила биение его сердца, но неуемная гордыня опять напомнила о себе, и, высвободившись из объятий Ника, Рейн откинулась на подушку.

Ник поправил ее с двух сторон (он будто ухаживал за ребенком!) и убрал с ее мокрой щеки прядь черных шелковистых волос, вкрадчиво при этом проговорив:

– Если ты не уснешь, пока я принимаю душ, то мне все-таки придется заняться с тобой любовью.

Рейн пробудилась и обеспокоенно посмотрела по сторонам. Она была одна на этой огромной кровати, хотя примятая наволочка лежавшей рядом подушки свидетельствовала: Ник спал с нею.

Синие шторы из велюра были раздвинуты, лучи утреннего солнца пробивались в спальню сквозь густые кроны деревьев за окном.

Рейн посмотрела на золотые наручные часики и вычла разницу во времени: надо же, она проспала никак не меньше двенадцати часов!

Долгий сон ее освежил, головная боль прошла, теперь она чувствовала себя бодрой и – что естественно – ужасно голодной.

И тут, будто по первому ее мысленному зову, дверь открылась, и в спальню вошел Ник, держа поднос с завтраком. Свежевыбритый и надушенный, в брюках свободного покроя и черном пуловере, он выглядел подтянутым, очень мужественным и необычайно привлекательным.

Ставя поднос к ней на колени, он поинтересовался:

– Ну как ты, получше?

С его появлением сердце Рейн безудержно пустилось вскачь, однако она ответила с прохладной вежливостью:

– Все прекрасно, спасибо.

– Наверное, проголодалась?

– Да. – Она избегала смотреть ему в глаза.

– Вот и хорошо, а то мне пришлось бы кормить тебя насильно.

Поднос был сервирован на одну персону – за исключением двух чашечек для кофе.

Рейн подняла крышку глубокой скороварки. Внутри были омлет с ветчиной и стопка блинчиков.

– А ты не хочешь присоединиться? – спросила она.

– Я позавтракал час назад. Но кофе выпью. – Он разлил по чашечкам ароматный напиток и, отойдя к окну, стал смотреть куда – то вдаль, через площадь.

Благодарная за проявленный такт (он не будет пялиться на нее, пока она ест), Рейн принялась живо поглощать завтрак. Она уничтожила почти весь омлет, потом ветчину, не забыв приправить все это соусом (как это делают большинство американцев), и добралась до блинчиков с вареньем.

Наконец, промокнув салфеткой рот и вытерев пальцы, она умиротворенно выдохнула:

– Ммм… завтрак отменный!

Ник отставил поднос на передвижной столик, присел на край кровати и, взяв ее руку в свою, осторожно поднес к губам, захватив ими указательный палец. На мгновение он зажал его между зубами (вот оно, началось соблазнение, подумала Рейн), а затем начал посасывать, будто леденец.

Рейн с трудом перевела дыхание и широко раскрыла глаза.

Эротическое воздействие тем временем продолжалось, теперь уже Ник посасывал большой палец, потом – средний. У Рейн свело мышцы живота, соски грудей затвердели.

Заметив, что взгляд Ника остановился на ее губах, она конвульсивно сглотнула. Наклонившись, он легонько лизнул край ее верхней губы – по телу Рейн пробежала трепетная дрожь.

Теперь его губы скользили по ее губам, щекоча, возбуждая, очерчивая невидимую кромку.

Однако, когда ее губы раскрылись, он мягко произнес:

– Это было всего лишь предупреждение. Если поцелую еще хоть один раз – уже не отступлю, лягу с тобой и проведу здесь весь день… Хочешь?

Все ее существо кричало: «Да, да, да!» Но она сделала над собой усилие и промолчала.

– Ну что, Рейн? – продолжал искушать Ник.

– Нет! – хрипло простонала она в ответ. Он отпрянул и холодным, отчужденным голосом произнес:

– Тогда мы найдем какой-то иной способ заполнить день. Чем бы ты хотела заняться?

– Я бы хотела уйти отсюда куда глаза глядят.

– Для этого тебе понадобится другая одежда, – по-прежнему холодно и отчужденно заметил Ник, – поскольку Марта уложила лишь самое необходимое. Следовательно, я полагаю, нам самое время отправиться за покупками. Заодно познакомишься получше с Бостоном…

Хочет разбередить ее воспоминания!

– Я раздумала куда бы то ни было идти, – потупив взор, вымолвила Рейн.

Заметив ее растерянность, он воскликнул:

– Но ведь тебе же только что было все равно, куда идти! Выходит, город не вызывает у тебя особого восторга?

– А ты думал, будет вызывать? – В ее голосе что-то дрогнуло.

Ник лениво потянулся и заметил:

– Насколько я могу судить, единственное место, где ты точно не хотела быть, – это Париж. А Бостон… он ведь оставил много приятного…

– Но теперь находиться здесь – наказание для меня!

– Не все ли равно, где находиться, если жаждешь уединения?

– Меньше всего мне хочется этого… Суровая складка пролегла на лбу Ника.

– Я подумал, это шанс для тебя смириться с положением.

Она рассмеялась.

– Ты полагаешь, я могу смириться с тем, что вышла замуж за человека, которого презираю?

Ему ничего не оставалось, как проглотить эту горькую пилюлю. Сохраняя спокойствие, Ник сказал:

– Нам совсем не обязательно оставаться в Бостоне. Если хочешь, уедем сегодня же…

В ответ он не услышат ни слова. Словно бы воодушевленный ее молчанием, он весьма красноречиво продолжал:

– Нет, я полагаю, никакого смысла усугублять положение вещей. Все, чего я прошу, – это немного участия в моей жизни. А сейчас, чтобы скрасить наш медовый месяц, может, ты все-таки поведаешь, куда бы хотела направиться? – Он взял ее за плечи и легонько встряхнул. – Послушай, Рейн, я не хочу больше наблюдать твою антипатию ко мне; может, скажешь, от чего мне следует избавиться? Что изменить в себе?

– Ничего. Ровным счетом ничего. И не имеет значения, куда мы поедем в наш так называемый медовый месяц.

Ник нервно сжал кулаки и решительно встал.

– Что ж, очень хорошо, – процедил он сквозь зубы. – Если ты намерена продолжать глупое противостояние и хочешь, чтобы оно превратилось в адские муки, я исполню твое желание.

Потрясенная нескрываемым жестокосердием, она парировала:

– По крайней мере таким образом я сохраню уважение к себе.

– Ну, это мы еще посмотрим.

У Рейн застыла в жилах кровь. Понимая, что отбросила его слишком далеко от себя, она было начала:

– Ник, я…

Но он уже ушел, хлопнув дверью.

Дрожа, она встала с кровати и, взяв чистое нижнее белье, шерстяное платье и туфли на высоком каблуке, прошла в ванную.

Ник, будучи человеком жестким и безжалостным, все же делал какие-то попытки к сглаживанию конфликта, а она, из-за своего тупоумия и неспособности в нужный момент придержать язык за зубами, вела себя более чем странно…

Пока чистила зубы и принимала душ, Рейн обдумывала свое поведение. Может, стоит согласиться и пойти за покупками? Заодно взглянуть и на Бостон… Если она примет такое решение, то вполне возможно, что наступит перемирие, нельзя ведь конфликтовать вечно…

Одевшись, она заколола вверх шелковистые черные волосы и с бледным, но решительным лицом направилась искать Ника, чтобы немедленно поговорить с ним.

Однако на выходе Рейн обратила внимание, что ее чемодан со всеми необходимыми вещами исчез. Она остановилась в нерешительности, гадая, что же предпринять.

Не будь идиоткой, сказала она себе. Это, наверное, миссис Эсплинг убрала его, развесив вещи.

Рейн медленно спустилась по лестнице. Внизу, в холле, появился Ник, на нем был черный кожаный пиджак, в руках он держал ее длиннополое пальто и сумочку с длинным ремешком.

– Однако ты довольно быстро привела себя в надлежащий вид, – как бы между прочим заметил он; на его лице не дрогнул ни один мускул. Он помог ей надеть пальто, затем передал сумочку.

То ли Ник все равно решил ехать в центр, то ли просчитал, что она изменит свое решение, но в любом случае Рейн была рада, что им не пришлось долго объясняться. С легким сердцем села она в коричнево-бежевый лимузин.

Какое-то время Рейн молча смотрела в окно, избегая взглядов Ника. Машина ехала по живописным улочкам.

Но обоюдное молчание стало вскоре угнетать их.

Желая разрядить атмосферу и установить хоть какой-нибудь контакт, она спросила:

– Ты этой машиной пользуешься не постоянно?

– Нет. Я купил ее для путешествий в зимнее время.

– А что это за марка?

– «Чероки-чиф».

Пытаясь не замечать его холодности, Рейн с подчеркнутым энтузиазмом продолжила:

– Просто мне показалось, что эта машина мало подходит для поездки по магазинам…

– А мы и не едем по магазинам.

– Куда же в таком случае – может, соизволишь сказать?

Он взглянул на нее из-под густых ресниц и коротко бросил:

– В свадебное путешествие.

Так вот почему исчез ее чемодан! Рейн судорожно сглотнула и хрипло выдавила из себя:

– Но куда?

Мимолетная улыбка скользнула по лицу Ника, в глазах мелькнули насмешливые огоньки.

– Угадай.

Догадка явилась сама собой: нет, она решительно не намерена возвращаться в домик возле Совиного ручья! Всего год назад это место казалось очень близко к раю, но теперь… воспоминания измучат ее…

Панически она произнесла:

– О нет, Ник… – Затем с отчаянием добавила: – Куда угодно, только не туда\..

– У тебя был шанс выбирать, – цинично напомнил он, когда машина устремилась по 195-й магистрали к побережью, – и ты тогда заметила, что тебе все равно. Так что, дорогая моя женушка, придется смириться…