Покоренная дважды

Он приложил палец к ее губам, как бы останавливая поток сердитых слов.

– Я подумал, что ты могла забеременеть и совершить некую глупость.

– Ты имеешь в виду аборт? Я бы никогда этого не сделала.

– Я не был уверен… Но, будучи занят в Бостоне…

– Своей ненаглядной невестой! – с горечью подхватила Рейн.

Ник стиснул зубы – это свидетельствовало о том, что ее слова нанесли ему сильный удар.

– …неотложными делами, – продолжил он тем не менее спокойным голосом, – я не мог надолго остаться в Англии. Именно поэтому я обо всем честно рассказал Ральфу. – Затем, будто отвечая на ее немой вопрос, Ник мягко добавил: – Вообще-то он отнесся к этому спокойно. Потом мы вместе выпили, и он рассказал мне о Беатрис… что объяснило многое…

Рейн сидела в оцепенении. Уж ей-то было хорошо известно, что отец никогда и никому не рассказывал о своей любви к младшей сестре. Беатрис не отличалась красотой, но обладала вулканическим характером. Скорее любострастная, чем аморальная, она умерла в девятнадцать лет от неудачного тайного аборта. Глаза Рейн наполнились слезами.

– Поэтому при сложившихся обстоятельствах, – продолжал Ник, – я верю, что ты не дерзнешь огорчить его вторично.

– А если я все же откажусь выйти за тебя?

– Как ты осмеливаешься такое спрашивать?

Она отлично знала: Ник бывает безжалостен, когда дело касается его интересов и желаний. Тут от него можно ожидать всякого.

– А ты не блефуешь? – тем не менее в упор спросила Рейн.

– Я даю тебе шанс, неужели непонятно? – В его голосе звучала сталь.

– Но если я выйду за тебя, что ты сделаешь?

Его губы искривила ухмылка.

– Буду денно и нощно заниматься с тобой любовью, пока…

У нее сжалось сердце, но она нашла в себе силы обронить:

– Я имею в виду отца…

– Коль скоро он станет моим тестем, то вновь обретет право собственности и получит свою долю в бизнесе.

– Очень великодушно, – медленно проговорила она.

– Уверен, ты заслуживаешь такого великодушия, – сардонически парировал Ник.

– И на какой срок ты планируешь женитьбу?

– То есть сколько времени я предполагаю прожить с тобой в браке?.. Знаешь, дорогая, поживем – увидим.

– Это не ответ.

– А что ты хочешь от меня услышать? – гневливо спросил он.

– А то, что мне заранее известно: я не нужна тебе как жена. Тобою движет простая похоть…

– А если мною движет, как ты говоришь, любовь?

– Нет! – вскрикнула она. – Ни за что не поверю! – Рейн представила себе Бостон и тот дом, где Ник забавлялся с Тиной… Так о какой же любви он толкует?! – Я хочу быть ближе к отцу, – слабым голосом пролепетала она.

– А кто говорит, что мы будем жить в Штатах?

Она пристально посмотрела на Ника.

– Не понимаю, ты что, планируешь включить Англию в сферу своего активного бизнеса?

– Если все пойдет так, как я планирую, – он снова с нажимом повторил за Рейн, – то, вероятно, я перееду сюда на постоянное жительство. – Затем добавил с каким-то нетерпением: – Мне очень нравится ваше поместье, лишь бы с твоей стороны не было возражений…

Атмосфера их разговора немного разрядилась, однако главный вопрос по-прежнему оставался нерешенным. Рейн все так же претила мысль о воссоединении с человеком, который некогда бессовестно обманул ее.

В душе девушки вновь разлилась волна горького отчаяния. Однажды уже было такое: поверив, что Ник неравнодушен к ней, она нашла себя в его объятиях… И что потом? Если он на самом деле любил ее, то почему женился на другой?..

Какой же у нее выбор?

Глядя через ветровое стекло на листочки, слетевшие на капот, она неторопливо проговорила:

– Мне нужно время, чтобы все обдумать.

– Жду до завтрашнего утра. А пока… – Рейн даже не успела сообразить, что Ник намеревается сделать, как он уже схватил ее за левую руку и быстрым движением сдернул с пальца обручальное кольцо, спрятав его в карман.

– Ты что делаешь? – с возмущением выдохнула она.

– Мне не нравится, что ты носишь обручальное кольцо, подаренное одним мужчиной, а целуешься с другим, то есть со мной. – С хрипотцой в голосе он добавил: – Грех не воспользоваться такой дивной, романтической лунной ночью…

– Не трогай меня! Мне противны твои прикосновения!

– Ты и раньше так говорила, но есть основания в этом усомниться. Тело твое жаждет меня, Рейн! Доказать?

Ничего не нужно было доказывать! Ее сердце уже пустилось вскачь, и сама она затаилась в ожидании сладостных минут близости с Ником.

Но он сидел неподвижно!

Инстинкт самосохранения побуждал Рейн открыть дверцу и бежать, однако воля ее была парализована. И прошлое, и будущее потеряли значение, смысл имело лишь настоящее – ожидание его прикосновений.

Стоило только чуть повернуть голову – и дыхание Ника шевельнуло бы ее локоны, а губы оказались бы на уровне ее шеи…

С усилием выкарабкавшись из пучины страстей, она попросила с дрожью в голосе:

– Отвези меня домой.

Но он, словно бы действуя по сценарию, только что промелькнувшему в ее сознании, отбросил с ее лица завесу из шелковистых черных кудрей и наклонился, чтобы запечатлеть поцелуй на ее шее.

– Нет! Я не хочу! – испуганно воскликнула она.

– Бедняжечка, – ернически произнес Ник, да ты перепугана насмерть!

Резким движением он откинул спинку кресла Рейн назад так, что она оказалась опрокинутой навзничь.

– Ник, пожалуйста, не надо! – взмолилась Рейн.

– Нет причин паниковать, – насмешливо произнес он, – ибо я не представляю, как можно заниматься любовью на переднем сиденье автомобиля. Нам прежде всего будет мешать руль. Да и вообще это не в моем стиле, я же не какой-нибудь насильник… Любить тебя мне хочется в продолжение всей ночи. Чтобы были удобная кровать и длинная увертюра… – Он дотронулся пальцами до ее губ. – Сейчас я только намереваюсь поцеловать тебя.

– Не надо…

Но ее протест не был услышан: Ник наклонился над ней и властно накрыл ее рот своим.

Рейн вся напряглась, сомкнула губы, пытаясь… пытаясь сопротивляться.

Чуть приподняв голову, он страстно прошептал:

– Ну же, разомкни губы и поцелуй меня! Она невольно повиновалась, и на этот раз ее соблазнитель глубоко проник в ее рот, взыскательно блуждая там в поисках наслаждения.

По телу Рейн пробежала чувственная дрожь, и она вспыхнула огнем любви.

Губы Ника ласкали меж тем ее виски, веки, изгиб шеи…

Нежно посасывая, прошлись по подбородку.

Когда они оказались у выемки между двух ключиц, Рейн откликнулась легким постаныванием.

Властная рука Ника проникла в это время под корсаж ее платья в поисках напрягшейся груди Рейн. Она схватила эту руку и прерывающимся голосом прошептала:

– Не надо… это невыносимо…

– Но ты же хочешь, милая, хочешь…

Не таким образом, Ник… совсем не таким… – Где-то в глубине души она уверяла себя, что найдет силы не расслабляться, не позволит обмануть себя, как это случилось год назад, не даст ему шанса покуражиться над ней. Ведь смогла же она держать под контролем чувства Кевина и свои, сумела направить их отношения в спокойное, безмятежное русло. Ник, будто угадав ее мысли, произнес:

– Не глупи, Рейн! Ты боишься самое себя, боишься своих чувств!

Кажется, он прав, подумала Рейн, но не он ли научил ее бояться? Не он ли пренебрег ее чувствами, когда она выпустила их на свободу?.. Что за пытка находиться рядом с ним!.. Какая-то непонятная гордыня взыграла в ней в эту минуту, и она нарочито грубо ответила:

– А ты за меня не волнуйся! Подожди уж до завтрашнего утра! Думаю, ты получишь вполне исчерпывающий ответ, с должным проявлением к тебе всех моих чувств!..

– В таком случае, подозреваю, мне следует воспользоваться твоей сиюминутной слабостью.

Ник нашел ее губы и яростно приник к ним. Когда он наконец оторвался, Рейн испытала головокружение и озноб. Она едва дышала. Дрожащей рукой девушка дотронулась до своих измученных губ, словно бы желая стереть его поцелуй.

– Гадко, да?

– Ты угадал, – пробурчала Рейн.

Ник рассмеялся и, легонько дотронувшись до ее щеки, произнес:

– Так уж устроено в этом мире: перецелуешься со многими, прежде чем найдешь своего принца.

Почувствовав внутри себя страшную опустошенность, она вымолвила:

– Мне хочется домой.

– Что ж, домой так домой.

Ник поднял спинку ее кресла в вертикальное положение и закрепил его. Потом включил зажигание и, освещая фарами дорогу, стал выбираться на шоссе.

Рейн, по-прежнему опустошенная, откинулась на спинку кресла и тупо смотрела перед собой.

Когда машина остановилась у освещенной луной конюшни, она вздрогнула и выпрямилась. Ник помог ей выйти из машины и проводил до дома. В полудреме она ощутила его крепкое объятие и с удивлением отметила, что оно ей приятно.

Они вошли в дом, и старинные напольные часы в холле пробили двенадцать. Внутри все было залито лунным светом.

Ник, держа руку на талии Рейн, помогал ей подниматься вверх по ступенькам. Когда они дошли до ее комнаты, она порывисто толкнула ногой дверь, но он остановил ее и нежно поцеловал.

– Доброй ночи, Рейн, – ласково сказал он. – Выспись как следует! Утром я буду ждать твоего ответа.

Его смешной приказ: «Выспись как следует!» – отчего-то подействовал на нее успокаивающе. Рейн, механически, как зомби, почистив зубы, рухнула в кровать и провалилась в сон.

Рейн пробуждалась неспешно, неохотно, не понимая, почему так безрадостен пробивающийся через проем гардин искрящийся свет воскресного утра.

Она лежала, уставившись в потолок, и вспоминала предыдущий вечер. Ник… Сколько раз она запрещала себе даже думать о нем, и вот пожалуйста – снова не устояла перед его магнетизмом. Если бы Ник уложил ее во время их уединения на лиственный, освещенный луной ковер, она бы незамедлительно уступила… И ведь он прекрасно знал это. По телу Рейн пробежала дрожь. Ну почему он явился сейчас, когда она с таким трудом восстановила душевное равновесие?..

Бедняга Кевин! Рейн почувствовала, как пелена стыда окутывает ее всю. Как у нее повернется язык меньше чем за месяц до свадьбы сказать ему, что их помолвка – ошибка?

А ведь он любит ее! И каково ему будет узнать всю правду? Ник, она не сомневалась, расскажет Кевину всю подноготную…

Но действительно ли отцу грозит банкротство? Они с Ником хорошо ладят, относятся друг к другу с уважением… Ею овладело сомнение.

Если Ральф почувствует, что она принудила себя выйти замуж за Ника, то прекратит с ним всякие отношения – уж отца-то она знает хорошо! Он не потерпит никаких уступок. Так что же ей делать?

Несколько раз взвесив все «за» и «против», Рейн так и не приблизилась к решению проблемы. Вскочив с кровати, она направилась в ванную, приняла душ и оделась, собрав шелковистые черные волосы в пучок. Потом сделала легкий макияж и остановилась в нерешительности. Нужно наконец принять какое-то решение. Ник ждет ответа. Он теперь владеет и делом, и домом – всем, что принадлежало ей и ее отцу. Может быть, и одежда, которая сейчас на ней, тоже принадлежит ему?.. Неужели все именно так? Предположим, он тщательно срежиссировал весь этот спектакль, рассчитывая на то, что она не станет расспрашивать отца о подробностях. Но правда-то все равно всплывет рано или поздно…

Так и не решив, что же ей предпринять, Рейн вышла из комнаты и стала спускаться по лестнице. Распахнув настежь дверь в ярко освещенную столовую, она обнаружила там отца и обрадовалась: он сидел один и читал воскресную газету, допивая утренний кофе.

Несколько смутившись внезапностью ее появления, Ральф взглянул на дочь поверх очков в роговой оправе и с тревогой спросил:

– Что-нибудь стряслось? У тебя такой вид…

Нет-нет, – успокоила Рейн отца. – Просто мне хотелось побыстрее узнать, проснулся ли ты.

– Проснулся ли я? Конечно, проснулся, ведь уже одиннадцатый час. – Ральф отложил газету, снял очки и, дотянувшись до кофейника, снова наполнил свою чашку. – Ты, должно быть, поздно вчера вернулась?

– Да… да, мы вернулись поздно. – Она села за стол рядом с ним.

– Хорошо провели вечер?

– Весьма, – нехотя выдавила она.

– Я рад, что вы наконец-то поладили с Ником. Честно говоря, твое нежелание общаться с ним мне всегда не нравилось, и когда Ник сказал, что хочет лично переговорить с тобой… – Он помедлил и затем осторожно спросил: – Вы достигли… взаимопонимания?

– В чем?

На лице Ральфа отразилось смятение. С минуту поколебавшись, он произнес:

– Ну… кажется, у Ника было намерение обсудить какие-то планы.

Планы! Знал бы он, что это за планы…

– Отец, – Рейн с трудом сдерживала волнение, – мне нужно кое о чем спросить тебя… и, пожалуйста, не криви душой, отвечай прямо, хорошо?

– Валяй, спрашивай.

– Скажи, сколь успешно шли наши дела за последний год?

Он отвел глаза в сторону.

– Вынужден сообщить, не очень, но ты не ломай над этим голову. Сейчас все нормализуется. Ник пожелал сделать вложение в фирму…

Будто железные обручи сдавили ее грудь, не давая вздохнуть. Рейн осторожно спросила:

– На какую сумму?

Ральф, сконфузившись, ответил:

– Надо признаться, на весьма изрядную… – (Так, значит, Ник не блефует!) – Кстати, это одна из причин, побудивших меня пригласить его сюда и предложить взять бразды правления в свои руки, – продолжал отец. – Я думаю, хорошо, когда капитал останется в семье.

– Ожидала это услышать. – Рейн вскинула голову и улыбнулась, – В прошлый вечер Ник предложил мне выйти за него замуж, и я решила принять предложение.

– Ну что ж, я рад! – На лице Ральфа читалось удовлетворение.

– Однако все это так внезапно… – Улыбка Рейн потускнела. – Ума не приложу, как мне сказать Кевину, что наша помолвка – ошибка.

Отец участливо похлопал дочь по руке:

– Лучше с самого начала признать это, чем длить обман.

– Тебе никогда не нравился Кевин, да?

– Просто я всегда полагал, что этот мужчина тебе не пара.

– А Ник пара?

– А разве нет? Хотя понадобилось немало времени, чтобы ты разобралась в своих чувствах. – (Эх, папа, если бы ты знал! – беззвучно воскликнула Рейн.) – Зато что касается меня, то я с гордостью назову его своим зятем…

– Отец, – нетерпеливо перебила она, – ты знал, что он был женат?

– Разумеется…

По счастливой случайности Рейн взглянула в это мгновение в окно и увидела Ника, который в сопровождении Калиба шел навстречу Кевину. Сорвавшись со стула, она опрометью бросилась на улицу.

В легких летних брюках и белой рубашке Ник выглядел великолепно, чего не скажешь о Кевине: тот был одет в строгий костюм из твида. На шее у него висел шерстяной галстук.

Рейн подлетела как раз вовремя: мужчины только что обменялись приветствиями. Кевин повернулся к ней, его гладко выбритое лицо выражаю обеспокоенность. Он привлек Рейн к себе и на правах жениха заключил ее в объятия и поцеловал.

Видя, каким недобрым блеском сверкнули глаза Ника, она поспешно произнесла:

– Кевин, мне нужно поговорить с тобой. – Потом, быстро взглянув еще раз на Ника, добавила: – Наедине.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Ухватив Кевина за рукав, Рейн потащила его к дому. В гостиной, к счастью, никого не было. Она плотно закрыла дверь и жестом указала ему на кресло перед камином, в котором лежали поленья. Сама села напротив.

Кевин, слегка нахмурившись от непонимания причины ее порывистых действий, спросил:

– Что-нибудь стряслось?

– Нет… Да… – Затем, как бы приободрившись, она произнесла: – Я должна сказать тебе, что не могу выйти за тебя замуж.

Он спокойно, ничуть не смутившись заявлением Рейн (словно она заявила, что ей не нравится его галстук), взглянул на нее.

– Я не могу выйти за тебя замуж, – повторила она более взволнованно.

Не глупи! – будто укоряя шалунью, произнес Кевин. – Что бы ни смутило тебя, я сумею все уладить.

Рейн отрицательно мотнула головой.

– Нет, я…

Благодушное выражение лица Кевина сменилось напряженным.

– Здесь каким-то образом замешан твой кузен, да? Я сразу почувствовал: он – источник беды.

– С Ником это никак не связано, – солгала Рейн. – Просто я поняла, что наш брак будет ошибкой.

Теперь напряжение на его лице сменилось облегчением.

– Ах вон что. Ну, это просто предсвадебная лихорадка… Пройдет. – Кевин произнес эти слова уверенно, как врач, ни на минуту не сомневающийся в диагнозе. – Все так и должно быть, матушка предупреждала меня. Многие невесты перед свадьбой очень волнуются, срываются. Через день-другой ты придешь в себя и тогда…

– Это не предсвадебное волнение! – настойчиво прервала его Рейн. – Мне действительно жаль, но я не могу выйти за тебя.

– В самом деле?.. – Он снял очки, протер их безупречно чистым носовым платком и водрузил обратно. – Значит, ты обеспокоена… физической стороной вопроса?

– Совсем нет, – ответила Рейн, покраснев.

Замешательство овладело Кевином, однако он не отступал:

– Ты прекрасно знаешь, что это не имеет для меня никакого значения…

– Да нет, все не то! – Видя, что Кевин собирается прервать ее в очередной раз, Рейн поспешила объяснить: – Просто я сейчас поняла, что наша помолвка была ошибкой. Мы действительно не подходим друг другу, и я вряд ли когда-нибудь стану хорошей женой.

Обеспокоенный, но все еще отказывающийся верить в серьезность ее тона, он отрицательно помотал головой.

– Нет, ты так не думаешь. До вчерашнего дня все шло…

– Думаю! Я не могу выйти за тебя замуж, Кевин.

Его лицо искривилось, будто от внезапной боли. Не мигая, он смотрел на нее. Она жалобно промямлила:

– Я об одном сожалею: понадобилось слишком много времени, чтобы это понять.

– Но ведь уже разосланы приглашения, – взволнованно произнес Кевин. Его уши стали краснеть, глаза панически забегали. – Это невозможно! Твое решение сумасбродно!

Мысленно проклиная Ника, Рейн прошептала:

– Я очень сожалею…

На это он истерически выкрикнул:

– Но что скажет мама? Лорейн, я тебя умоляю…

Я правда очень сожалею, но я… я не могу изменить решение.

С побагровевшим лицом Кевин продолжал:

– Нет! Ты не можешь так поступить со мной! Твои сожаления мне слишком дорого обойдутся – я стану посмешищем для всех!

– Я не хотела причинить тебе боль.

– Если это так, то ты сейчас же заберешь свои слова обратно и начнешь спокойно готовиться к свадьбе. Матушка не должна об этом ничего знать.

Я не могу выйти за тебя, – повторила Рейн.

– Но почему, скажи на милость? – недоумевал Кевин. – Что я такого сделал, чтобы ты поступила со мной подобным образом?..

– Ничего не сделал. Во всем только моя вина.

– Тогда отбрось сомнения. Какая бы проблема перед тобой ни стояла, я уверен, что смогу ее решить.

Казалось, они целую вечность ходят по одному и тому же кругу. Кевин все больше распалялся, а итог был прежним – отказ.

Рейн едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться от осознания своего ничтожества и от терзающих душу укоров совести. Да, она поступает вероломно, и за это ей не избежать наказания! Тому, как она обошлась с Кевином, нет оправдания!

Вдруг в дверном проеме возник Ник. У его ног ластился кот. Вошедший метнул быстрый взгляд на Рейн, пытаясь с ходу оценить ситуацию.

– У тебя проблемы, сладкая моя? – пропел он медовым голоском Взъярившись от такой беспардонности, Кевин выкрикнул:

– Разве вы не видите, что мы разговариваем? Кто давал вам право вторгаться сюда?

Рейн, боясь, что между мужчинами может вспыхнуть перепалка, обратилась к Нику:

– Пожалуйста, оставь нас одних!

Он сделал вид, будто не слышит ее просьбу, и, вальяжно пройдясь по комнате, остановился прямо перед Кевином.

Оба – высокого роста, причем Ник казался выше своего соперника и был лучше сложен. Не в силах долее выносить это противостояние, Рейн соскочила с кресла и суетливо захлопотала вокруг них.

Кевин пристально посмотрел на Ника и процедил сквозь зубы:

– Поскольку этот разговор не имеет к вам никакого отношения, соблаговолите выйти вон!..

Извини, старина, но как раз таки все здесь происходящее имеет ко мне самое прямое отношение, – слегка подтрунивая над незадачливым женихом, ответил Ник.

– Я вам не верю. Лорейн сказала…

– Она, вероятно, просто щадила твои чувства, – отрезал Ник. Затем добавил: – Тебе бы лучше забрать вот это. – Он достал из кармана брюк маленький сверкающий предмет.

Кевин взял с его ладони обручальное кольцо с бриллиантом.

Повернувшись к Рейн, Ник резко схватил ее за руку, притянул к себе и требовательно произнес:

– Скажи ему!

Она с усилием выдавила:

– Я намерена выйти за Ника. Воцарилась полная тишина. Прозвучавшие слова повисли в воздухе. Затем, не говоря ни слова, Кевин опустил кольцо к себе в карман и направился к двери.

Кот последовал за ним, но Кевин изловчился и свирепо пнул животное, отбросив в сторону. За этим последовал резкий хлопок двери.

Ник легонько присвистнул:

– Ну и характер!

– Его не за что осуждать, – вступилась Рейн, – ты поступил бы резче, если бы тебе наплевали в душу! – Она закрыла лицо руками. – Я, должно быть, жестоко ранила его. Моему поступку нет оправдания!

Со скепсисом в голосе Ник спросил у нее:

– А сколько раз за все это время он произнес слово любовь! – (Ответом было молчание.) – Тогда, будем считать, пострадала только гордыня. И хватит убиваться из-за Сомерсби! Ты будешь моей женой. Обо всем, что было с Кевином, попытайся забыть.

– Забыть? – Она истерически рассмеялась. – Ты, похоже, издеваешься надо мной?.. Да я буду помнить об этом каждую минуту, каждый час… И, помня, стану ненавидеть тебя. – Рейн испугалась собственных слов. Что это с нею? Совсем забыла об осторожности…

– Особенно возненавидишь, когда окажешься со мной в постели, – ухмыльнувшись, сказал он.

– Какой же ты циник! – По всему телу Рейн пробежала дрожь, она поежилась.

Свадьба была назначена на последний день октября, венчание должно было состояться в маленькой церквушке в Лопсли. Всю церемонию планировали провести довольно скромно: после венчания – свадебный стол, за которым будут присутствовать несколько соседей и обслуга из поместья.

Финн Андерсон – друг и коллега Ника, – прервав деловую поездку, присутствовал на церемонии венчания в качестве шафера, подружкой невесты была Марго Флемминг – с ней Рейн училась в свое время в одном классе.

Кандидатура Марго чуть раньше была отвергнута леди Сомерсби: девушка слегка прихрамывала (последствие падения в детстве с лошади), зато теперь пришлась кстати. Рейн любила Марго. Правда, вначале она вообще хотела обойтись без свидетельницы, но отец очень огорчился, когда Рейн сказала ему об этом, и предложил:

– Попроси мисс Флемминг – думаю, она в любую минуту готова доказать, как дорожит ва – шей дружбой…

– К чему мне свидетельница? Белоснежную фату я все равно не надену… Простенький костюмчик, и все – никаких излишеств…

– Да ты лучше надень на себя вериги и посыпь голову пеплом, – предложил Ник с издевкой.

– К тому же, если бы регистрация проходила в мэрии… – продолжала Рейн, словно бы не замечая его ерничанья.

– А кто против мэрии?

– Но ведь ты уже был женат.

Я не разведен. Я – вдовец. Вдовец. Бедная Тина, подумала Рейн, что явилось истинной причиной ее смерти?..

– Нет-нет, – замахала она руками, – меня вполне устраивает венчание в деревенской церквушке!

Ник оборвал ее:

– Это твоя первая свадьба, поэтому прими во внимание чувства отца. Хотя бы ради приличия я настаиваю на традиционном свадебном обряде: пусть звучит органная музыка, пусть будут море цветов и невеста в белом платье с фатой… Хотя вместо белого платья можно и кремовое, – сардонически добавил он и с довольным видом наблюдал, как она вся залилась краской. Дело в том, что леди Сомерсби категорически настаивала в свое время именно на белом платье и, не в силах спорить, Рейн уступила ей.

Видимо, и на сей раз придется сделать так, как хотел в первую очередь отец: он настаивал на торжественной церемонии венчания.

Дни, предшествующие этому событию, были сущим кошмаром. Вопреки совету Ника: «Ничего никому не объясняй, ни перед кем не извиняйся» – Рейн созвонилась со всеми, кто был приглашен на помолвку с Кевином, и объяснила, что та не состоится, и вернула все полученные подарки на свое имя и Кевина.

Она также послала открытку Кевину и его матери с просьбой простить ее и заверениями в том, что всю постыдную вину за происшедшее она берет на себя. К этому она приложила чек на значительную сумму – на покрытие расходов, связанных с предварительными заказами.

В ответ леди Сомерсби написала, что поведение Рейн «аморально» : за спиной Кевина она «играла в любовные игры со своим кузеном»! «Моему сыну просто повезло, – заключила леди Сомерсби, – он избежал катастрофы». Под «катастрофой» подразумевалась свадьба.

Припоминая, как она вела себя в машине Ника, Рейн не могла не признать справедливость этих упреков. Тот же, прочитав письмо, кисло сморщился, пробурчал какое-то ругательство и предал послание огню.

С того ужасного воскресенья, когда произошло объяснение с Кевином, Рейн мало виделась с Ником, Казалось, он намеренно избегал ее. Они съездили в город за обручальным кольцом с изумрудом, вместе посетили викария. Во время этих встреч он относился с ней к каким-то отстраненным почтением, редко дотрагивался до нее и никогда не целовал. Только в присутствии Ральфа Ник выказывал ей знаки внимания.

Мужчины часто засиживались допоздна, играя в шахматы. Отец Рейн иногда упрекал своего будущего зятя за то, что тот слишком много времени проводит в офисе, но Ник всегда находил оправдательный ответ: «Надо держать руку на пульсе, тем более что впереди у нас медовый месяц, когда я вряд ли смогу уделять делу достаточно внимания…»

Рейн категорически противилась свадебному путешествию, однако Ник и на этот раз отреагировал достаточно убедительно.

– Ты что, хочешь, чтобы твой отец заподозрил что-то неладное?..

– Нет, конечно, не хочу, – произнесла она и закусила губу.

– Тогда что предпочтешь? Францию? Италию? Швейцарию, наконец?

Она пожала плечами:

– Почему бы тебе самому не решить?

– Мне хотелось бы учесть твое пожелание…

– Поверь, мне совершенно все равно, лишь бы не Париж. – (Потому что в Париж она собиралась отправиться с Кевином.) Может, Барбадос? Или Сейшельские острова? ' Повторяю, мне все равно.

В этот момент в комнату вошел отец и, видимо уловив напряженность, вкрадчиво спросил:

– Я не помешал вашему разговору?

– Совсем нет. – Теплой ладонью Ник дотронулся до затылка Рейн, и его пальцы скользнули по нему легким, массирующим движением. – Я как раз пытаюсь выяснить у будущей жены, где бы она хотела провести медовый месяц.

Силясь не задрожать от его прикосновений, она деланно улыбнулась:

– А почему бы тебе не удивить меня?

Шаловливые искорки блеснули в глазах Ника, и он весело произнес:

– Я готов предложить нечто оригинальное! Все рассмеялись и перевели разговор на другую тему – о самочувствии Ральфа. Он в последнее время выглядел помолодевшим, его лицо так и светилось счастьем. Результаты последнего обследования показали, что давление у Ральфа стабилизировалось и проблемы с сердцем не стояли теперь так остро, как раньше. Да к тому же и семейный доктор не без удовольствия отметил, что его пациент находится сейчас в гораздо лучшей, чем прежде, форме. Рейн, безусловно, все это радовало.

Итак, щекотливый вопрос о медовом месяце был снова обойден, и она надеялась, что Ник вообще передумает куда бы то ни было ехать. Наутро он опять ничего не сказал по этому вопросу, и Рейн вздохнула с облегчением: по-видимому, ее будущий муж отказался от поездки. День, на который была назначена свадьба, выдался ясным, солнечным, с утра чувствовался легкий холодок, но потом стало по-летнему тепло.

Сразу после завтрака прибыла Марго Флемминг. Девушка принесла с собой коробку, в которой находился свадебный наряд невесты. Весь вид Марго: раскрасневшееся лицо, широко распахнутые глаза, разметавшиеся волосы – выказывал нетерпение.

– Ну, закончили завтракать?

Да я, в общем-то, и не очень голодна, сказала Рейн – последние дни она совершенно лишилась аппетита.

– Тогда не будем терять время, начнем наряжаться. – (Надо отметить, что Марго приняла самое непосредственное участие в покупке свадебного наряда Рейн, она сопровождала ее в поездке по магазинам.) – Сегодня и для меня счастливый день, я ужасно рада, что все так обернулось, – тараторила Марго. – Ник очень привлекательный, он образец настоящего мужчины… И такой сексапильный… – певуче добавила подруга. Заметив, что Рейн покраснела, Марго продолжила: – Я никогда не могла понять, что такого ты нашла в Кевине. Хорош собой? Ну, это на любителя… Да и в остальном… Одна его матушка чего стоит! Так что ты еще должна благодарить Всевышнего…

– Да, затея была не из лучших…

– Я думаю, ты увлеклась Кевином просто от безысходности. – И Марго уточнила: – Ник ведь не выходил из твоей головы, правда? Когда ты в прошлом году вернулась из Штатов, я могла поклясться чем угодно, что с тобой произошло что-то судьбоносное, хотя на этот счет ты не очень-то и распространялась…

Рейн позволила Марго делиться своими умозаключениями и дальше – сама она в основном молчала. Бледная и отрешенная стояла она посреди своей спальни, а Марго хлопотала вокруг нее, не умолкая ни на минуту. И вот уже на ней свадебное платье, на голове – простенький веночек, фата. Украшений никаких, кроме колечка с изумрудом, которое она по совету Марго, надела на палец правой руки.

В это время послышался звук мотора автомобиля, и Марго стремглав бросилась к окну.

– Наилучший из мужчин и его шафер уже уезжают, – доложила она. – Тебе не следует смотреть. Плохая примета – видеть своего суженого до того, как войдешь под своды церкви… Ой, до чего же хорош! Насколько мне известно, мистер Андерсон припожаловал к нам из Бостона? Его жена приехала с ним?

– Нет. Я не думаю, что он женат, – ответила Рейн, будто очнувшись от забытья.