Две недели спустя Ричард сидел в кабинете Оливера Стерндейла и подписывал одну бумажку за другой. Поставив последнюю подпись, он надел колпачок на авторучку Оливера и с улыб кой посмотрел на старого друга.
      – Готово.
      – Готово, точно, – кисло ответил Оливер. – Ты хоть понимаешь, что ты теперь практически нищий?
      Ричард засмеялся.
      – Оливер, для человека, только что распростившегося с десятью миллионами, у меня осталось неприлично много денег. И тебе это прекрасно известно.
      – Ничего такого мне не известно, – отрезал Оливер.
      Встретился взглядом с Ричардом, и вдруг в его глазах заиграли огоньки.
      – Впрочем, раз уж тебе так полюбилась эта безумная идея, позволь тебя поздравить с ее успешным воплощением.
      – Ну, поздравь.
      – Поздравляю! Эти двое молодых людей теперь весьма богаты, – заметил Оливер. – Ты уже решил, когда им сказать?
      – Нет пока. Времени еще много.
      – Время есть, – согласился Оливер, – но нужно же их как-то подготовить. Особенно Филиппу. Как бы не оказалось, что ее тридцатилетие уже завтра, а ты только еще подыскиваешь слова, чтобы сообщить ей, что она вот-вот станет миллионершей. Такие сюрпризы имеют порой довольно неприятные побочные эффекты.
      – Я понимаю, – кивнул Ричард. – На самом деле я уже думал о том, чтобы пригласить сюда Энтони и Филиппу – через месяц-полтора – и вместе с тобой все им объяснить. Ты как-никак доверенное лицо.
      – Хорошая идея, – поддержал Оливер. – Даже замечательная.
      – Знаешь, я чувствую себя таким свободным, – сказал вдруг Ричард. – Я и не сознавал, как все это на меня давит. А теперь я могу…
      Он умолк и слегка покраснел.
      – Как собирался, начать с чистого листа?
      – Именно.
      Оливер тактично кашлянул.
      – Ричард, не хочешь ли ты мне о чем-нибудь рассказать – как своему юристу?
      – Да вроде нет.
      – Ты ведь сказал бы мне, если бы… что-нибудь такое было?
      – Само собой.
      На губах Ричарда играла легкая улыбка. Оливер строго посмотрел на него.
      – Заметь, я не имею в виду факс из Лас-Вегаса: «Знаешь, нас тут оженили».
      Ричард расхохотался.
      – Оливер, за кого ты меня принимаешь?
      – За порядочного человека и хорошего друга. – Оливер в упор смотрел на Ричарда. – А еще – за человека, которому может понадобиться защита.
      – От кого, позволь спросить?
      – От тебя самого. От собственной щедрости.
      – Оливер, что ты говоришь?
      – Я ничего не говорю. Только пообещай, что не женишься, не сообщив сначала мне. Прошу тебя.
      – Честное слово, Оливер, мне бы это и в голову не пришло. И кто сказал, что я вообще собираюсь жениться?
      Оливер насмешливо улыбнулся.
      – Ты серьезно меня спрашиваешь? Могу пре доставить тебе целый список, если угодно. Первым в списке будет стоять имя моей жены.
      – Лучше не надо! – хмыкнул Ричард. – На самом деле меня совершенно не волнует, кто, что обо мне говорит. Пусть болтают, если им нравится.
      – А раньше тебя это волновало?
      Ричард задумался.
      – Пожалуй, нет. Зато Эмили страшно беспокоилась о таких вещах. А я, естественно, беспокоился за нее.
      – Н-да, могу себе представить. А ты действительно изменился, знаешь?
      – Разве? – с невинным видом спросил Ричард.
      – Не прикидывайся! – Оливер помолчал. – Серьезно, я рад, что у тебя все так хорошо складывается. Ты это заслужил.
      – Не уверен. Но все равно спасибо.
      Взгляды мужчин встретились.
      Через несколько мгновений Ричард отвел глаза.
      – И спасибо, что нашел время встретиться со мной в субботу. Да еще и в день, когда разыгрывается Кубок клуба!
      – Мне нетрудно. – Оливер откинулся на спинку кресла. – Я начинаю только в двенадцать. А ты?
      – В половине первого. Еще успею размяться. Будет очень кстати, я этим летом совсем забросил тренировки.
      – Знаю, – ответил Оливер. – Я же сказал – ты изменился.
      В одиннадцать утра Филиппа, наконец, была готова к выходу. Она взглянула в зеркало – напоследок поправить волосы.
      – Пошли, – торопил ее Ламберт. – Не забывай, я начинаю в час.
      – Времени достаточно, – монотонно ответила Филиппа.
      Не глядя на Ламберта, она пошла за ним вниз по лестнице.
      Садясь с ним в машину, она в который раз спрашивала себя: как это получилось? Почему она снова позволила ему войти в свою жизнь – без возражений, даже без единого вопроса? Он появился через три дня после ссоры, с бутылкой вина и цветами.
      – Тебе! – бесцеремонно объявил Ламберт, стоя на пороге гостиной.
      Филиппа, вздрогнув, оторвала взгляд от телевизора. Она была уверена, что больше никогда Ламберта не увидит. Даже подумывала сменить замки, но узнала, сколько это стоит, и решила потратить деньги на ящик «Бейлиз». Когда Ламберт возник на пороге, она как раз открывала четвертую бутылку.
      Должно быть, алкоголь затуманил ей разум. Глядя, как он стоит в дверях, не издеваясь над ней, но и не особо раскаиваясь, она вдруг поняла, что ровным счетом ничего не чувствует. Филиппа старалась вызвать в себе злость и ненависть, которые, по идее, должны были гореть ярким пламенем, придумывала, что бы ему сказать пообиднее, – а в голову приходило только:
      «Ах ты, по донок».
      Это она и сказала, но таким бесцветным голосом, что лучше бы не трудилась.
      Ламберт сунул ей цветы, а она посмотрела на них и подумала: довольно симпатичные. Потом он открыл бутылку и налил ей бокал вина, и Филиппа выпила, хотя ей и так уж было нехорошо.
      Как будто ничего не случилось. Как будто она не угрожала уйти от него, а он и пальцем ее не тронул. Не было криков и слез. Ламберт не вспоминал о скандале; молчала и она. Когда она раскрывала рот, собираясь заговорить об этом, ей становилось дурно, сердце давало сбой, и казалось, что проще помалкивать. Проходили дни, случившееся поблекло, отодвинулось в прошлое, и Филиппа уже совсем не была уверена, что справится с таким разговором.
      И все-таки в глубине души ей хотелось еще раз наорать на Ламберта. Взвинтить себя до истерики и визжать, пока он не рухнет под грузом вины. Хотелось вновь пережить ту нее сцену, только героиней, победительницей. А еще хотелось собраться с духом и рассказать всему миру, что у них произошло.
      Никто ведь ничего не знал: ни Флер, ни отец, ни приятельницы. Она пережила самый страшный кризис в своей жизни, а никто и не догадывается! Флер даже не перезвонила. Две недели прошло, а от нее ни слуху ни духу.
      Злые слезы навернулись на глаза. Филиппа выглянула в окно машины. Поначалу она все время названивала в «Клены» – ужасно тянуло поговорить с Флер, попросить совета и помощи. А потом Ламберт вернулся, они вроде как помирились, и Филиппе уже хотелось поделиться с Флер не ради ее совета, а просто, чтобы насладиться потрясенной реакцией. Всякий раз, как звонил телефон, Филиппа с надеждой бросалась к аппарату, но звонка от Флер все не было, и, в конце концов, Филиппа перестала ждать. Может, Флер просто не любит разговаривать по телефону, уговаривала себя Филиппа. А может, ей не передали. Может, она и перезвонила, а телефон как раз был занят.
      Сегодня все по-другому, сегодня им не нужны никакие телефоны. Она отведет Флер в сторонку и все-все ей расскажет. От одной мысли об этом Филиппу пробирала восторженная дрожь. Она расскажет Флер мельчайшие подробности, и Флер ужаснется, как это Филиппа пережила такой кошмар в полном одиночестве.
      «Мне не с кем было посоветоваться, – скажет она Флер обыденным тоном. – Ты не перезвонила… – Пожатие плеч. – Я была в отчаянии. Конечно, я стала искать утешения в бутылке».
      «Ах, дорогая, мне так стыдно!».
      Флер с моль бой возьмет ее за руки, а Филиппа только вновь пожмет плечами.
      «Все уже в прошлом, – скажет она беспечно. – Хотя было тяжело, черт возьми!».
      – Что? – спросил вдруг Ламберт. – Ты ко мне обращаешься?
      – Ох! – У Филиппы заалели щеки. – Нет-нет, не к тебе.
      – Сама с собой разговариваешь, – отметил Ламберт. – Неудивительно, что тебя считают психопаткой.
      – И вовсе меня не считают психопаткой! – вскинулась Филиппа.
      – Ну, как хочешь.
      Филиппа сердито посмотрела на Ламберта, придумывая убийственный ответ. Но в реальной жизни находчивость ее покидала; слова не шли с языка. Мысленно она уже спешила к Флер, которая выслушает ее, поахает, возьмет за руку и поклянется, что никогда больше не подведет.
      – Круто, – сказала Зара, подходя вместе с Энтони к зданию гольф-клуба. – Здорово эти штуковины развеваются.
      – Вымпелы.
      – А?
      – Они называются вымпелы.
      Зара посмотрела на него скептически.
      – В общем, их всегда развешивают, когда разыгрывается Кубок клуба, – продолжал Энтони. – А в саду играет оркестр. Вообще-то весело. Потом еще будет чай со сливками.
      – Но сначала нужно пройти все лунки?
      – Типа, да. Для этого все и затевается. Зара трагически вздохнула и плюхнулась на ступеньку.
      – Слушай, – Энтони сел рядом с ней, – если тебе неохота таскать за мной клюшки, я пойму. В смысле, день жаркий и так далее.
      – Хочешь от меня отбрыкаться?
      – Нет, ну что ты!
      – Вот и ладно. – Зара прищурилась. – Боишься?
      – Нет.
      – Кто лучше сыграет – ты или папка твой?
      – Папа, наверное. Он всегда меня обыгрывает.
      – Ты же тренировался всю неделю, а он – нет.
      Энтони смущенно пожал плечами.
      – Все равно он классно играет. Немного посидели молча.
      – А ты классно целуешься, – сказала вдруг Зара.
      Энтони удивленно вскинул голову.
      – Что?
      – Что слышал. – Она улыбнулась до ушей. – Повторить?
      – Нет! Услышат еще.
      – Ну и?.. Это ведь правда.
      Энтони залился краской. К крыльцу подошли несколько дам, и Энтони отвернулся, пряча лицо.
      – А ты… – начал он. – То есть я хочу сказать…
      – Не парься, – сказала Зара. – Я и сама знаю, что тоже хорошо умею. Меня учил настоящий спец.
      – Кто это? – ревниво спросил Энтони.
      – Кара.
      – Что еще за Кара?
      – Девчонка из Италии. Я тебе не рассказывала? Мы прошлым летом у них жили. У нее то же богатый папочка. Из мафии, наверное.
      Энтони вытаращил глаза.
      – Девчонка?
      – Ну. Только старше намного. Ей тогда семнадцать было. Целуется, прямо как я не знаю кто!
      – Как же она тебя учила?
      – А ты как думаешь? – ухмыльнулась Зара.
      – Нифига себе…
      Энтони покраснел еще сильнее.
      – У нее был младший брат, – сказала Зара. – Только он ничем не интересовался, кроме своего дурацкого компьютера. Жвачки хочешь?
      Она посмотрела на Энтони и закатилась хохотом.
      – Я тебя шокировала?
      – Ну, знаешь… Тебе же было всего двенадцать!
      Зара пожала плечами.
      – В Италии рано начинают.
      Она развернула жвачку и сунула ее за щеку. Несколько минут Энтони молча смотрел, как она жует.
      – А что потом случилось?
      – В смысле?
      – Почему вы у них не остались?
      Зара отвела глаза.
      – Не остались, и все.
      – Твоя мама поссорилась с этим итальянцем?
      – Да не то чтобы… – Зара посмотрела по сторонам и понизила голос. – Флер надоело в Италии. Вот мы однажды ночью и слиняли.
      – Как, просто взяли и уехали?
      – Угу. Собрали вещички и айда.
      Энтони напряженно думал.
      – А вы… – Он сглотнул, потер подошвой о ступеньку. – Вы от нас-то не сбежите?
      Наступило долгое молчание.
      – Надеюсь, не сбежим, – наконец сказала Зара. – Очень сильно надеюсь.
      Она сгорбилась, глядя вдаль.
      – Хотя с Флер всякое может быть.
      Флер сидела в баре гольф-клуба и смотрела, как вокруг толкутся участники соревнований и их жены: здороваются, подшучивают над спортивными успехами друг друга и тут же, прервав разговор на полуслове, с восторженным визгом приветствуют новоприбывших. Флер было здесь уютно как дома. Окружение напоминало ей детство, клуб экспатриантов в Дубае. Радостно визжащие суррейские дамы не слишком отличались от экспатриантских жен, собиравшихся кучками в баре – выпить джина, восхититься новыми туфельками своих приятельниц и вполголоса посудачить о начальниках своих мужей. Развеселые мужички с кружками пива в руках тоже очень напоминали деловых знакомых ее отца: преуспевающие, загорелые, подвинутые на конкуренции. В Дубае поля для гольфа были песочные, без травы – вот и вся разница. Флер выросла в этой атмосфере и чувствовала себя в ней как рыба в воде.
      Чей-то голос перебил ее мысли.
      – Флер!
      Она оглянулась и увидела Филиппу. Та была одета в белый брючный костюм и напряженно смотрела на Флер – жутковато даже.
      – Филиппа! – светским тоном воскликнула Флер. – Как я рада вас видеть! Ламберт участвует в Кубке?
      – Да, участвует. – Филиппа принялась дергать замочек от молнии на своей сумочке. – А я хотела с вами поговорить.
      – Очень хорошо. Только сперва я добуду вам что-нибудь выпить.
      – Выпить! – загадочно вскрикнула Филиппа. – Боже, если бы вы знали! – Она уселась за столик и тяжело вздохнула. – Если бы вы знали…
      – Да-да, – без особого азарта откликнулась Флер. – Вы пока посидите, а я мигом вернусь.
      Возле стойки бара она наткнулась на Ламберта – он проталкивался мимо очереди.
      – Привет, – буркнул он хмуро.
      – Я пришла заказать что-нибудь для вашей жены, – пояснила Флер. – Или вы сами собирались?
      Ламберт вздохнул.
      – Что она хочет?
      – Понятия не имею. Вероятно, белого вина. Или «Манхэттен».
      – Пусть будет вино.
      – Хорошо.
      Флер бросила взгляд на Филиппу – та лихорадочно рылась в сумочке. Судя по покрасневшему носу, искала платок. Неужели тяжело потратиться на приличную пудру? Флер передернула плечами. Вдруг ей пришло в голову, что, если сейчас вернуться к столику, от Филиппы, пожалуй, не отвяжешься до самого обеда.
      – Прекрасно, – протянула она. – Пойду поищу Ричарда, пожелаю ему удачи. Филиппа там, у окна.
      Она дождалась ответного бурчания Ламберта и скользнула в толпу, упорно отворачивая голову от столика Филиппы, пока не выбралась из бара.
      На крыльце она увидела Ричарда, Энтони и Зару.
      – Все готовы? – весело спросила Флер. – Кто играет первым?
      – Папа, – сказал Энтони, – я почти сразу после него.
      – Мы почти сразу после него, – поправила Зара. – Я кэдди – буду таскать клюшки за Энтони. И подсказывать, которую клюшку взять – большую или маленькую.
      – Ага, точно, – хмыкнул Энтони. – Ты даже не знаешь, какая клюшка как называется.
      – Нет, знаю!
      Ричард поймал взгляд Флер и улыбнулся.
      – А вечером устроим праздничный ужин.
      – Может, еще нечего будет праздновать, – протянул Энтони.
      – Надеюсь, что будет! – возразил Ричард.
      – Я тоже надеюсь, – сказала Зара, глядя на Энтони. – Зачем мне какой-то лузер?
      Флер засмеялась.
      – Молодец! Так и надо!
      – Ладно, – промолвил Ричард, – мне пора.
      – А это кто? – перебил Энтони. – Вон тот тип. Он нам машет.
      – Где? – спросила Флер.
      – Сейчас вошел в ворота. Я его не знаю.
      – Он член клуба? – спросил Ричард.
      Все обернулись, щурясь против солнца. Человек у ворот был загорелый, с волосами цвета лесного ореха, двигался легко и быстро. Одетый в безупречный костюм из светлого льна, он с легкой жалостью смотрел на розовые бриджи шедшей впереди дамы. Вот он поднял голову и снова помахал им рукой. Флер и Зара дружно ахнули. В следующую секунду Зара с ликующим воплем бросилась к нему навстречу.
      – Это еще кто такой? – воскликнул Ричард, глядя, как неизвестный обнимает Зару. – Ваш близкий знакомый?
      – Глазам не верю, – слабым голосом проговорила Флер. – Джонни!..

      – Надо мне было позвонить, – сказала Флер, свесив ноги с поросшего травой обрывчика, на краю которого сидели они с Джонни.
      Вдали виднелась восемнадцатая лунка; человек в красной рубашке готовился пробить по мячу.
      – Прости, я думала, ты все еще сердишься на меня.
      – Я и сердился. А сейчас еще больше сержусь! Ты представляешь, какое усилие мне пришлось над собой сделать, чтобы приехать сюда? Тебе известно, что я никогда не выезжаю из Лондона, если только совсем уж не припрет!
      – Да, – ответила Флер. – Но ты все-таки приехал! Я рада, что мы по-прежнему друзья…
      – Я чудовищно измучился, пока выяснил, когда отъезжает поезд. А потом вдруг сообразил, что понятия не имею, с какого вокзала он отходит, пришлось перезванивать, а человек, с которым я только что разговаривал, уже ушел на обед!.. – Джонни покачал головой. – Организовано все из рук вон… А уж сам поезд…
      – Зато как приятно тебя видеть, – успокаивающе произнесла Флер. – Ты надолго?
      – Я вообще не намерен здесь задерживаться! Черт побери, этого еще не хватало!
      – С тебя фунт штрафа! – пропела Флер.
      Она откинулась на траву, чувствуя, как солнце светит прямо в лицо. Хорошо бы сейчас оказаться в Лондоне, с Джонни и Феликсом. Поболтать с ними от души, пробежаться по магазинам, сходить на какую-нибудь панихиду…
      – Я смотрю, ты здесь как дома, – заметил Джонни. – Типичная суррейская кумушка. Уж не увлеклась ли ты гольфом?
      – Нет, конечно.
      – Рад слышать. Беспросветно обывательская игра.
      – Не такая уж и плохая, – возразила Флер, словно оправдываясь. – Между прочим, Зара начала учиться гольфу.
      – Ну, у Зары никогда не было вкуса, – с нежностью ответил Джонни.
      – Жаль, что ей пришлось уйти с этими клюшками.
      – Да я, собственно, с тобой хотел поговорить. Для того и приехал. Ты не отвечала на звонки, так что у меня не осталось выбора.
      – О чем ты хочешь поговорить? – насторожилась Флер.
      Джонни молчал. Флер резко выпрямилась.
      – Джонни, надеюсь, речь не о Хэле Уинтерсе?
      – Именно о нем.
      – Ты же обещал избавиться от него!
      – Ничего подобного я не обещал. Флер, он не мышь и не таракан, чтобы от него избавляться. Он – отец твоей дочери. Ты сказала, что хочешь ее подготовить; очевидно, не подготовила.
      – Заре не нужен отец, – хмуро ответила Флер.
      – Нужен.
      – У нее есть ты.
      – Дорогая, это далеко не то же самое.
      Флер дернула плечом, чувствуя, как губы против воли складываются в улыбку.
      – Пожалуй.
      – Зара имеет право на настоящего отца, – сказал Джонни. – И смею тебя уверить, она его получит.
      – То есть?
      – Хэл Уинтерс приедет в следующую субботу. Он намерен любой ценой увидеться с Зарой.
      – Что? – У Флер кровь отхлынула от лица. – Как?
      – Все уже решено.
      – Как ты посмел! Это не твое дело!
      – Очень даже мое! Наше с Феликсом. Если ты увиливаешь от ответственности, кто-то должен вести себя разумно. Феликс, к твоему сведению, вообще хотел привезти его сегодня на такси, но я сказал – нет, честнее будет предупредить Флер. – Джонни вынул из кармана носовой платок и вытер лоб. – Хочешь – верь, хочешь – не верь, я на твоей стороне.
      – Спасибо огромное! – отрезала Флер.
      От страха она уже не владела собой.
      – Я не хочу его видеть, понимаешь? Я не хочу его видеть!
      – И не надо. Он хочет встретиться с Зарой. Это их дела.
      – Как, а я ни при чем?
      – Конечно при чем, но тебе он не нужен, а Заре очень нужен.
      – Ей и без него хорошо!
      – Совсем не хорошо. Она чуть не каждый день звонит мне по телефону и просится поехать в Америку, к отцу. Флер, у нее уже сдвиг на этой почве!
      Флер смотрела на друга с застывшим лицом, сжав губы в ниточку. Потом вдруг расслабилась.
      – Ладно. Хорошо. Ты совершенно прав. Привези к нам мистера Уинтерса в следующую субботу. Только не говори пока Заре, я сама ее подготовлю.
      – Флер…
      – Я обещаю! Правда.
      Джонни смотрел подозрительно.
      – И ты проследишь, чтобы она была здесь, когда он приедет?
      – Конечно, дорогой, – ответила Флер и, закрыв глаза, вновь подставила лицо солнечным лучам.
      Филиппа сидела в одиночестве за столиком в саду. Перед ней стояли заварочный чайничек, тарелочка с громадными оладьями и выигранная в лотерею бутылка вина. В дальнем углу сада оркестр играл «Странники в ночи», несколько детишек пытались танцевать. Слезинка выкатилась из глаза Филиппы и капнула в чашку с чаем. Совсем одна!.. Флер ее покинула, Джиллиан на той стороне сада болтает с какой-то приятельницей, которую Филиппа никогда раньше не видела. Никто ее не спросил, как она себя чувствует и почему она такая бледная. Никому до нее нет дела.
      Все вокруг смеялись, разговаривали, наслаждались музыкой.
      Вдруг Филиппа увидела, что к ее столику приближаются Зара и Энтони. Она устремила взгляд в пространство и чуть-чуть отодвинула тарелку с оладьями, чтобы все поняли: у нее совершенно нет аппетита.
      – Привет, Филиппа! – весело крикнул Энтони. – А нам чаю хватит?
      – С избытком, – прошептала Филиппа.
      – Клево! – Зара так и сияла. – Вы не представляете, как Энтони здорово сыграл! Расскажи давай!
      – Прошел за шестьдесят восемь ударов, – сообщил Энтони, заливаясь румянцем.
      По его лицу неудержимо расползалась улыбка.
      – Шестьдесят восемь! – повторила Зара.
      – Это хороший результат? – вяло спросила Филиппа.
      – Еще бы! Лучший!
      – С учетом гандикапа, – быстро вставил Энтони. – У меня пока довольно большой гандикап, так что результат приличный.
      – В смысле, ты должен выиграть! – сказала Зара. – Энтони – чемпион!
      – Да ладно тебе! – смутился Энтони. – Пока еще нет.
      – Вот найдем твоего папу – у тебя результат лучше, чем у него.
      – Знаю. Даже неловко как-то.
      Зара состроила рожицу.
      – Ну, ты даешь! Если бы я смогла хоть в чем-нибудь победить Флер, я бы ей потом всю жизнь припоминала.
      – А где Флер? – тонким голосом спросила Филиппа.
      – Наверное, где-нибудь с Джонни.
      – Джонни?
      – Это наш знакомый, – небрежно ответила Зара. – Приехал сюрпризом. Он, типа, ее самый близкий друг.
      – Понятно, – сказала Филиппа.
      – О, и знаешь еще что? – добавил Энтони. – Занфи Форрестер всех приглашает в Корнуолл, там у ее родителей коттедж. На несколько дней. Как ты думаешь, папа нас отпустит?
      – Понятия не имею, – глухо ответила Филиппа.
      Ревность подступила к горлу: самый близкий друг Флер – неведомый мужчина по имени Джонни. Флер помчалась к нему, а о Филиппе забыла.
      – Хоть бы отпустил… Пошли посмотрим другие результаты?
      – Обязательно! – ухмыльнулась Зара. – Посмотрим на результаты этих лузеров и позлорадствуем.
      – Нет! – возмутился Энтони. – Просто посмотрим.
      – Ты можешь просто смотреть, – ответила Зара, – а я буду злорадствовать!
      К шести часам закончили игру последние игроки, и Энтони был официально объявлен победителем Кубка. Все дружно закричали «Ура!», а Энтони стал весь ярко-красный.
      – Молодец! – похвалил Ричард. – Я горжусь тобой!
      Он хлопнул сына по плечу, и Энтони покраснел еще гуще.
      – Я знала, что он победит! – воскликнула Зара. – Вот знала, и все тут!
      – Я тоже, – улыбнулась Джиллиан. – И специально для него испекла фруктовый торт.
      – Как все это чудесно! – сказала Флер. – Я уже говорила, что ты молодец? Джонни, правда, он молодец?
      – Мои поздравления, молодой человек, – произнес Джонни. – Терпеть не могу гольф и все, что с ним связано, и тем менее – поздравляю.
      Джиллиан спросила:
      – Останетесь с нами поужинать?
      – Увы, нет, – ответил Джонни. – Лондон зовет. Впрочем, я надеюсь посетить вас вновь ровно через неделю. Вы к тому времени вернетесь из Корнуолла? – спросил он Зару.
      – Конечно!
      – Хорошо, – кивнул Джонни. – А то я собрался привезти тебе подарок.
      Подошли Филиппа и Ламберт. Ощутимо повеяло холодком.
      – Рано начинаете, Ламберт, – непринужденно заметила Флер, глядя на стаканчик бренди в руке у Ламберта.
      – Хорошо сыграл, Энтони. – Ламберт пропустил слова Флер мимо ушей и чересчур крепко пожал руку Энтони. – А я сегодня играл хреново. – Он отхлебнул бренди. – Совсем хреново.
      – Энтони, я и не знала, что ты так хорошо играешь, – пролепетала Филиппа, подвигаясь поближе к Флер. – А вы знали, Флер?
      – Конечно, – с чувством ответила Флер.
      – Понимаете, мне в последнее время было… – начала Филиппа, доверительно понизив голос, но Джонни ее перебил:
      – Мой поезд уходит через пятнадцать минут! Нужно вызвать такси.
      – Тебя подвезут, – сказала Флер. – Кто на машине? Ламберт, вы могли бы подбросить Джонни до станции?
      – Вряд ли, – пробурчал тот.
      – Да, подвези его, Ламберт, – обрадовалась Филиппа. – Потом приезжай к дому.
      – Отлично! – сказала Флер. – Я тоже помещусь, у вас такая просторная машина.
      Не успела Филиппа раскрыть рот, как все трое умчались. Она горестно смотрела вслед, чувствуя, как растет в груди обида. Можно подумать, что ее, Филиппы, и вовсе нет на свете.
      – Тебе нехорошо? – спросила Джиллиан.
      – Все в порядке, – буркнула Филиппа, отворачиваясь.
      Ей не нужна забота Джиллиан. Джиллиан – это совсем не то. Ей нужна Флер!
      На обратном пути Зара пристроилась поближе к Ричарду.
      – Энтони сегодня так здорово играл… Вы должны им гордиться.
      – Я и горжусь, – улыбнулся Ричард.
      – Он был такой… – Зара сморщилась, подбирая нужное слово. – Уверенный. Прямо властный, вы бы видели!
      – Он за лето сильно вырос, – отозвался Ричард.
      – И вроде как совсем не думал про свое дурацкое пятно. Просто играл, и все.
      – Что ты сказала? – нахмурился Ричард.
      – Ну, вы знаете. Всякие там страдания на счет родимого пятна.
      – О чем ты? – осторожно спросил Ричард.
      – Он мне рассказывал, как его мама ненавидела эту штуковину. – Зара передернула плечами. – Хотела, чтобы он повязку носил на глазу и так далее. Ну, вроде он больше об этом не вспоминает.
      – Зара, что за… – Ричард едва сдерживался.
      Он проглотил комок в горле и медленно перевел дух.
      – Что за история с повязкой?
      Зара посмотрела на него и прикусила губу.
      – Ох… Вы не знали? Наверное, они вам не рассказывали.
      В машине, на обратном пути со станции, Флер вынула из сумочки пудреницу и, не глядя на Ламберта, принялась подкрашивать губы длинной золотой кисточкой. Ламберт, словно загипнотизированный, наблюдал краем глаза, как она наносит сочный глянцевый блеск. Он отвлекался от дороги и вилял, отчего ехавшие за ними машины принимались возмущенно гудеть.