— Будем… — говорю в микрофон.
      — Ништяк! Да мы их только одним русским матом уделаем! — ржет Лева.
      Поменяв обойму, тут же почти в упор расстреливаю выбежавших на меня троих наркобойцов.
      — В лад! Помогите огнем!
      Узнаю голос Александра. Быстро говорю в микрофон:
      — Гена! Валера! Надерите им задницы!
      — Я слышал, В лад! Сейчас сделаем!
      На правом фланге, наполовину скрытом от меня грядой замшелых валунов, видны движущиеся камуфлированные фигурки. Секунда — и джунгли в том месте вдруг вспучиваются огнем. Валятся срезанные осколками деревья. Три ракеты, пущенные одна за другой, устроили в том месте сущий ад.
      Подавляющий перевес в живой силе противника сведен на нет, однако перед нашими позициями начинают рваться ручные гранаты. Впрочем, у атакующих — всего лишь «яички» наступательного действия, то есть гранаты с малым радиусом поражения, и вреда нам, укрывшимся за валунами, они принести не могут. Серьезного, я имею в виду, вреда.
      — Поменяйте позиции! — приказываю парням.
      — Влад, справа!
      Мгновенно перемещаюсь — в броске — в сторону поваленного дерева. Пули густым роем пронеслись левее, чиркая по валуну и высекая искры.
      — Вижу… На, падло, получай!
      Одному из нападающих, глубоко проникшему в нашу зону обороны, всаживаю в брюхо почти полмагазина. Метрах в сорока позади замаячили в просветах между деревьями и лианами зеленые точки атакующих.
      — Саша! Валера! Срежьте этих ублюдков! — рычу в микрофон.
      Ребята не отвечают, но слышу яростный мат, шквальный автоматный огонь, хлопки подстволь-ников и разрывы гранат. Зеленые фигурки разбегаются, падают — значит, парни меня услышали. Перебираюсь еще метров на пять левее.
      — Лева! Ты где?! — ищу приятеля в эфире.
      — Туточки мы! Меня к ручью прижимают! Сейчас выйду на Колю!
      «Сколько же этих тварей в джунглях?! — проносится в мозгу. — Уже почти окружили нас, суки!»
      Швыряю две гранаты в просвет между камнями. Три или четыре небольшие группы быстро приближаются к нашим позициям.
      — Их тут как муравьев! — злобится в наушниках Николай.
      Я того же мнения. Эти суки лезут в слишком большом количестве, лезут нагло и настырно. И довольно уже близко к нам подобрались. Еще немного — и нам хана… Людей у меня в отряде маловато.
      — Используйте все, что есть! Прижимайте их к земле! Давайте, парни!
      Переношу огонь своего автомата правее. Ствол у него накалился до предела, и прицельной стрельбы не получается. Автомат уже не стреляет, а «плюется», подлюга низкотехнологичная!
      Нас теснят, и метров пятнадцать территории мы уступаем, чтобы сделать небольшой разрыв между нами и атакующими. Давят, гады, численностью. А я-то решил, что их поубавилось. Замечаю, что справа, там, где залег «пятый», появилась большая группа.
      — Гена, аккуратней! — рыкаю, предупреждая Геннадия, укладываю в ту сторону пару «выстрелов» из подствольника, а вдобавок, вернее, вдогонку расстреливаю длинными очередями один за другим несколько магазинов, помогаю товарищу по оружию сориентироваться.
      — Коля, оттянись! К тебе опять кто-то рвется! — слышу в наушниках голос Льва, это он дает совет «второму».
      Четко отмечаю, что еще немного — и между Николаем и Левой просочится целая свора местных головорезов.
      — Парни! Кому полегче — все огонь на «второго»! — кричу в микрофон. — Лев! Правее от тебя на «три часа»!
      Такого шквального огня с нашей стороны еще не было. В наушниках только свист и скрежет эфира, отборная ругань парней. Потрошу рюкзак — где он, мать его, боезапас? Слышен грохот разорвавшейся гранаты.
      — Получайте, суки! — доносится чей-то осипший до неузнаваемости голос.
      Швыряю одну за другой три гранаты, которые очень кстати накрывают человек пять, бросившихся на штурм наших позиций.
      — «Третий», смотри, у тебя за спиной!!!
      Ба-ба-а-а-ахнуло!!!
      Валера успел садануть ракетой, почти накрыв своих же. Но — так было нужно. Иначе — жопа новый год…
      В упор изрешетив выпрыгнувшего из кустов прямо на меня наркобойца, вижу его изумленные глаза: не верил парень, до последнего мгновения жизни своей не верил, что на войне — убивают. Выхватив нож, всаживаю его в шею второму нападающему и, сорвав чеку, швыряю гранату. Магазин автомата пуст, и перезаряжать его некогда. Меняю магазин и короткой очередью снимаю с гребня валунов типчика, появившегося аккурат над головой Александра.
      — Спасибо, Влад! — благодарит «четвертый».
      Тут же переношу огонь левее — в опасной близости маячат фигурки в маскировочных костюмах.
      — Вытягиваем, парни! Вытягиваем! — слышен азартный возглас Льва.
      — Они отходят! — раздается радостное восклицание Гены.
      — «Пятый»! Подтянись к Леве! — кричу, вернее, хриплю Геннадию.
      — Понял, Влад! Я сейчас!
      Чувствую, что наступление потеряло силу. Еще немного, и мы должны выиграть! Хер этим латиносам, а не с русскими драться!
      — Выравнивайтесь, парни! Лев, уходи за камни! — рассредоточиваю парней. — Николай! Смотри, что там слева, а правее тебя буду я!
      — Понял, «первый»! — отзывается Коля.
      — Валера! Давай со своим «байконуром» подтянись к той гряде, на которой я латиноса размазал. Видишь, где ноги торчат?
      — Понял, Влад! Сейчас туда «старт» перетащу!
      — Давайте, ребята, выравнивайтесь! Приготовьте подствольники.
      Противник залег и закрепился. «Зависнув», они реального вреда нам принести не могут.
      Пули поют над головой, срезают ветки, но сейчас на них никто не обращает внимания. Пуля, которая тебе суждена судьбой, не поет. Ее не услышишь.
      — Гена! Ты где? — спрашиваю в микрофон.
      — «Пятый», подвинь задницу! А то я ее тебе кое-чем прижгу! слышу голос Валеры, это он обращается к Геннадию.
      — У-у-у… Ракетница ходячая… Места тебе мало?! — огрызается тот.
      Усмехаюсь перебранке и снова перебираюсь за ствол поваленного дерева. Отсюда мне удобней наблюдать за противником.
      — В лад! Пиздюки отходят! — весело рявкает Лева.
      Вижу, как зеленые фигурки начинают откатываться назад.
      — А ну-ка, подкиньте им напоследок, чтоб ни одна падла не ушла! — хриплю в микрофон и сам поливаю длинными очередями.
      Снова в дело вступают подствольники моих парней.
      Вдруг слева поднимается кто-то из наших, в стремительном прыжке пересекает небольшой открытый участок, расчищенный огнем гранат, и заскакивает за груду камней, за которой только что сидели латиносы.
      — Стой, Лев! Стой! — кричит Николай.
      «Чертов Лева!» — ругаюсь в сердцах, видя, как сразу же пытаются обойти Льва правее несколько камуфлированных.
      — Валера! Ракеты! Видишь, куда?! Лева! Мать твою!!! — рычу в микрофон и больно ударяюсь головой в непонятно откуда взявшийся сучок.
      Еще одна серия ракет озаряет джунгли огненными, лопающимися, как мыльные пузыри, вспышками.
      — Лева! Засранец! Ты у меня доиграешься! — рычу беззлобно.
      Все нормально, В л ад! Я им дорогу назад хотел отрезать. Похоже, получилось…
      — Я тебе сам потом чего-нибудь отрежу! — устало говорю ему.
      Бой закончился. В поле моего зрения никто больше не передвигается, не прыгает и не стреляет, что самое главное.
      — Гена, проверь у себя правее… Коля, посмотри аккуратно, что там у ручья?
      — Счас сделаем, Влад! — отзываются повеселевшие парни.
      Эфир оживает: сначала слышны короткие реплики ребят, проверяющих местность, но уже минут через десять вовсю звучат подколы и шутки.
      — Кстати, — обращаю внимание всех, — а где наши работнички и этот чертов Мендос?!
      — Счас, Влад, посмотрим! — обещает мне Лев по рации с другого конца разгромленной территории.
      Я, прикурив, перелезаю через поваленное дерево и обозреваю окрестности.
      Там, где мы повоевали, от джунглей мало чего осталось: обгоревшие деревья, дымящиеся вороики, отрезанные пулями и осколками растения, повсюду валяются трупы людей в камуфляже, как после стихийного бедствия. Стихия — это мы и наши боевые молотилки, несущие смерть и разрушение. Сегодня нам повезло: парни все целы, никого даже не зацепило. Представляю, что я здесь делал бы с бойцами типа тех, из лагеря Хока…
      — Влад! — слышу голос Гены. — Тут им всем хана…
      Я сразу не могу сообразить, кому это «им»? Ты про что? — спрашиваю его. Да тут Мендос и рабочие…
      — А… Ну и что с ними? — задаю, конечно же, идиотский вопрос.
      — Здец котятам, отчесались… — комментирует Гена.
      — Ладно. Давай сюда иди… — приказываю ему. — По пути подбери оружие. И вы там все! Слышите меня?
      Ребята отзываются.
      — Собирайте боезапас. Свой почти весь расшмаляли небось? Сколько этих чертей там впереди — один Господь знает… — такую вот речугу толкаю в народ. Народ слышит и, матюгаясь, собирает оружие и боеприпасы. Наблюдаю за ними с усмешкой. Грибники, мать их, в Колумбии. Грибов нема, зато «маслят» навалом…
      — Десять минут на все! — объявляю лимит времени. — И топаем по следам этих акробатов. Их база должна быть поблизости.
      Собрав все, что может пригодиться в случае нового боя, и быстро перекурив, уходим вперед, растянувшись цепочкой. Хлопает выстрел. Мгновенно все приседают, тут же уходя в разные стороны. Тишина. С пальмы вниз летит убитая обезьяна.
      — Ну и кто это? — спрашиваю в микро фон.
      В эфире слышу смешки парней.
      — Да я вот… Думал, опять эти… — оправдывается Гена.
      — Живодер! — ржет Лева.
      — Его из общества любителей животных за садизм выгнали! — откликается Николай.
      — Все! Хорош! — успокаиваю ребят, чтобы не расслаблялись. — Все на тропу и за мной!
      Тропы, конечно, как таковой нет, но следы там, где проходили латиносы, заметны. Идем аккуратно, прощупывая взглядами сельву. Через час выходим к расчищенной от джунглей местности. Впереди солидная территория, где выращивается кока, из листьев которой вследствие переработки получается известный «снежок», то есть наркотик под названием кокаин.
      На другой стороне поля виднеются бревенчатые постройки. Обходим поле по краю. Перед хижинами, которых здесь штук двенадцать, не видно никого из обитателей. Рассредоточиваемся.
      — Влад! Здесь вроде как взлетка имеется… — слышу в наушниках тихий голос Левы.
      — Хорошо. Поглядите там с Геной. Остальные за мной! — командую парням.
      Приближаемся к селению. Перебегая от хижины к хижине, осматриваем помещения. Никого. Возможно, успели уйти, как только поняли, что их вояки проиграли. Замечаю в зарослях узкую тропинку. Не думаю, что она ведет к сортиру…
      Жестом подзываю парней, прослеживаем, куда идет тропа. Метров через сто натыкаемся на хорошо замаскированный вход в скале. С западной стороны к скале подходит дорога. В бинокль вижу замаскированных и притаившихся в «гнезде» двух человек с пулеметом. Через пару минут замечаю еще одного типчика, он торчит на скале повыше и с винтовкой. Судя по всему, после нашего боя боеспособных защитничков местного склада больше не осталось. Неплохо, значит, мы сегодня поработали.
      — Где вы там? — слышу в наушниках голос Льва.
      — Здесь мы… Тут есть кое-что интересное. Не отвлекай… — говорю ему тихо в микрофон.
      — Девочек нашли? — интересуется Лев.
      — Иди ты… — прикладываюсь поудобней к автомату, хочу накрыть «гнездо» из подствольника.
      — Коля, слышишь меня?
      — Да? — отзывается Николай тихо.
      Мы засекли притаившихся, а они нас, похоже, нет — нас прикрывают нагромождения скальной породы.
      — Видишь того урода с винтовкой? От меня — «одиннадцать часов»?
      — Угу… — подтверждает Николай.
      — Снять сможешь?
      — Легко.
      — Тогда по команде. Валера, Саша! Со мной в прорыв. Коля, ты чистишь по скалам.
      — Понял, Влад.
      Замираем на долгие секунды.
      — Поехали… — шепчу я, плавно вдавливая спуск подствольника.
      Граната лопается точно над «гнездом». Вижу, как дергается и безвольно тыкается головой о скалу латинос, которого снял Николай. Коля короткими очередями продолжает лупить по скалам. Ответного огня нет. Рвем ко входу. На бегу засылаю «выстрел» в проход. Граната рвется где-то в глубине помещения. Заскакиваем внутрь. В десяти метрах впереди поворот. Проход шириной метра три и метров пять в высоту. Закидываем гранаты за поворот. Короткие очереди. Пробегаем метров пятнадцать. Снова поворот. Какой-то бесконечный тоннель. Мне уже начинает казаться, что таким макаром мы выберемся на поверхность где-нибудь в Бразилии… Но нет, все гораздо ближе. За одним из следующих поворотов от наших выстрелов падают двое охранников, и мы обнаруживаем вход уже в рабочее помещение. Осторожно заглядываю внутрь — вижу длинные столы, фрагменты оборудования, небольшие пятидесятилитровые бочки. Проникаем в помещение. В дальнем от нас углу сбились в кучу какие-то люди. Все они безоружны. Наверняка рабочие. Чуть дальше имеется проход в другое помещение, напоминающее цех. Воздух здесь, кстати, чистый. Под автоматами выводим рабочих из цеха, предварительно обыскав. На выходе слышу, как Лева материт по рации Николая.
      — Лева! Хорош вопить! От тебя весь эфир замусорился! — усмехаясь, говорю в микрофон приятелю.
      — Ну, братан! Наконец-то! Где вы пропали?! — бушует голос Льва в головных микрофонах.
      — Все в порядке. Просто в той пещере рации не пашут. Скоро будем у хижин. Как там у вас обстановка?
      — Никого нет. Осмотрели всю взлетку. Дорога от нее, похоже, ведет к вам.
      — Ясно. Сидите там и смотрите. Скоро будем…
      Всех пленных загнали в одну хижину, и Лев тут же вытащил из общей их кучи маленького человечка европейского вида, судя по костюму. Человечек, оказывается, — завлабораторией, и с английским у него проблем нет. Через полчаса мы с Левой уже в курсе относительно местной «кухни» — кто и что в ней собой представляет. Часть сведений мы получили еще в Питере от Полынского и Седого. Наш клиент, из-за которого заварена вся эта каша, — авторитетная личность в Медельине и тамошнем наркокартеле. Кстати, как Питер на северо-западе в России, так и Медельин на северо-западе Колумбии считается центром наркобизнеса. Видалес — так зовут нашего разговорчивого и очень сговорчивого пленника — сказал, что дон Мигель де Кальдос Бандоса, который нам нужен, был здесь вчера, а теперь появится только через неделю, не раньше.
      — О нападении на вашу лабораторию уже сообщили? — спрашивает его Лев.
      Видалес кивает головой.
      — Точно не могу сказать, но я слышал, как наш управляющий Карраскилья говорил своим людям, что нас, скорее всего, атакуют правительственные войска совместно с американцами. Ведь бой был нешуточный…
      Я усмехаюсь. Приятно, когда шестерых парней приравнивают к многочисленному войску.
      — Что еще говорил ваш Карраскилья? — спрашиваю Видалеса.
      Видалес вспоминает, хмурясь:
      — Он сказал: странно, что нет вертолетов. А потом они отступили в свое логово, будут там отсиживаться и ждать, когда здесь все уляжется. Им же сообщили, что всех наших боевиков перебили…
      — Где их логово?! — спрашивает Лев, опережая меня.
      — Так я же вам говорю!.. — изумляется Видалес нашей непонятливости. — В логове… Это отсюда с милю будет, но в ту сторону… — Он тыкает пальцем куда-то вбок.
      — Сколько их там?
      Видалес пожимает плечами:
      — Человек пятнадцать, не больше. А вы американцы? — вдруг спрашивает он.
      — Почему ты так решил? — интересуюсь я.
      Видалес лукаво подмигивает.
      — У нас теперь янки часто договариваются с правительством и громят лаборатории в сельве.
      Я пожимаю плечами. Лева улыбается.
      — А в ЦРУ много платят? Ну, если за хорошую помощь? — задает Видалес неожиданный вопрос.
      Я удивлен. Лева реагирует тут же.
      — Что хочешь продать? — подавшись вперед, спрашивает он серьезно.
      — О! — Видалес многозначительно поднимает палец вверх. — Вам же нужен, насколько я понял, дон Бандоса?
      Мы с Левой переглядываемся.
      — Ну?! — торопит Лева латиноса.
      — На какую сумму я могу рассчитывать?
      Видалес парень не промах и собирается торговаться.
      Я усмехаюсь. Лева, мрачно глядя на зава, похлопывает многозначительно рукой по своему автомату.
      — Нет, так не пойдет! — обижается зав. — Если вы меня убьете, вам от этого пользы никакой. Да и какая вам разница?! Деньги-то вы все равно не свои заплатите, а дядюшки Сэма! А у него их хватит на сто таких донов…
      Лева ржет. Я тоже смеюсь. Видалес, довольный собой, победно ухмыляется. Наша реакция на его деловой подход к теме ему нравится.
      — Ну а если мы сделаем так: дадим тебе деньги, а когда ты нам все сделаешь, уберем тебя… Тогда как? — спрашивает его Лев.
      Видалес на секунду становится серьезным, но тут же снова улыбается и отрицательно мотает головой.
      — Вы так не сделаете. Янки так не поступают… — уверенно говорит он.
      — Лады… Говори, сколько хочешь за своего дона? — интересуется Лева.
      — Сто тысяч! — не задумываясь выпаливает зав.
      — Много… — охлаждаю его пыл.
      Видалес возмущенно разводит руки:
      — Да это вообще ничего! Ну вы сами подумайте, господа!
      Через полчаса Видалес соглашается нам помочь за двадцать тысяч долларов США. Торговался с ним Лев до посинения, весь взмок, пот с него катился в три ручья.
      Я же с трудом подавлял смех, наблюдая за торгом со стороны. Видалес забыл, что он пленный, и носился по комнате как сумасшедший, размахивая руками и то и дело срываясь на крик. Когда же Лева стал выворачивать карманы, показывая, что таких чудовищных сумм мы с собой не таскаем по джунглям, я уже хохотал до слез. Но, как ни странно, аргумент с карманами показался Видалесу самым убедительным, и он, обессиленно рухнув на стул, сказал:
      — Черт с вами! Вы, янки, всегда были проходимцами. Так и быть, за двадцать тысяч я помогу вам поймать дона…
      — И каким образом мы сможем захватить Бандосу? — спрашиваю зава, подходя к столу. Видалес смотрит на нас непонимающе.
      — Какие проблемы? — спрашивает его Лев.
      — Деньги… — словно мы малые и неразумные, подсказывает нам Видалес.
      — Черт! — ругается Лев и смотрит на меня.
      Я достаю пачку баксов и бросаю ее на стол. Видалес тут же начинает пересчитывать свои «трудовые» денежки. Лева вздыхает, глядя на счетовода, и закуривает сигарету. Ждем.
      — Тут не хватает одной тысячи трехсот долларов! — сообщает нам обиженно Видалес.
      Я смотрю на Леву. Он пожимает плечами. Денег у него нет. Выхожу и окликаю парней, караулящих пленников. Общими усилиями набираем тысячу сто. Видалес, рассовывая деньги по карманам, смеется:
      — Дядюшка Сэм должен мне еще двести баксов! Передайте ему!
      — Тьфу ты! — плюется Лева в сердцах. — Давай выкладывай, что ты задумал! Мы и так теряем на тебя много времени. Может, еще ни хрена и не получится!
      Видалес ухмыляется многозначительно:
      — Нам нужно выйти с доном на связь…
      — И что ты ему скажешь? — интересуюсь я.
      — Все очень просто, — поясняет заведующий. — Скажу, что чудом прокрался к телефону, чтобы сообщить новость… Дескать, Карраскилья специально инсценировал нападение правительственных войск, чтобы в отсутствие дона заключить выгодную сделку с прилетевшими сюда покупателями. А нам приказал молчать под страхом смерти.
      Киваю, мол, мысль дельная.
      — Где гарантия, что дон сюда прилетит? — спрашивает Лев.
      — О! Вы не знаете дона! Он уже давно сомневается в честности Карраскильи. Можете быть уверены, дон прилетит обязательно, хотя бы лишь для того, чтобы собственноручно вытащить управляющему язык через глотку.
      — Колумбийский галстук… — хмыкает Лев.
      — Вот-вот! Дон прилетит, чтобы украсить Карраскилью новым галстуком, — довольно подтверждает Видалес.
      — О'кей! — говорю я. — Как выйти на связь с доном?
      Видалес щелкает пальцами и опять указывает в направлении угла хижины.
      — Для этого нужно выкурить Карраскилью из его логова… — уточняет он свой жест.
      — Неплохо… Значит, мы будем брать штурмом логово Карраскильи, а ты в это время попытаешься слинять отсюда? Так? — злобится Лева.
      Видалес в испуге пятится.
      — Что это за логово, о котором ты нам болтаешь? — рычу на Видалеса.
      Он поднимает руки ладонями вперед, как бы защищаясь от моего гнева:
      — Ну хорошо, хорошо! Что вы так волнуетесь, в самом деле? Я же не говорю, что вам обязательно придется лезть в пасть дракону! Совсем не обязательно. И если вы…
      — Говори по делу, чертова кукла! — рычит Лев.
      Видалес смотрит на него снизу вверх — Лев навис над ним, словно утес.
      — Ну о'кей! Я же не знал, что вы такие нервные господа… Есть у вас спутниковая связь? Если да, то ею можно воспользоваться, код я знаю… — говорит Видалес, косясь на Леву.
      Киваю Льву, тот выходит и через минуту возвращается с портативной рацией спутниковой связи.
      — Набери код и отсоедини дешифратор… — говорю Льву.
      Лева возится с аппаратурой. Затем, набрав на панели комбинацию, передает трубку Видалесу и показывает на панель:
      — Умеешь пользоваться?
      Тот кивает.
      — У нас такая же… — говорит зав и набирает номер.
      Мы ждем. Через пару минут, с третьей попытки, Видалес все-таки с кем-то соединяется и начинает что-то быстро лопотать на своем языке. Лева дергается в его сторону, я останавливаю его жестом. Все нормально, так и должно быть. Дон заподозрит неладное, если его завлабораторией, такой же латинос, как он, вдруг станет объясняться с ним на английском. Игра есть игра, и кто не рискует, тот, соответственно, не поймает дона… Видалес, очень эмоционально размахивая руками, что-то лопочет в трубку. Положив ее, он поворачивается к нам, весь сияя.
      — Дон сказал, что сейчас же вылетит, — говорит довольный собой маленький иуда. — Я сказал ему, что смог незаметно проскользнуть к телефону, хотя меня могут засечь и убить. Дон пообещал, что с сегодняшнего дня я буду здесь управляющим! — наивно хвастается Видалес, но тут же, спохватившись, хмурится: — Ага… Вы же сами ждете дона… — говорит он задумчиво. — Получается, что не быть мне управляющим в этой фирме.
      Он устало опускается на стул и, достав из кармана длинную сигару, закуривает.
      — Когда прилетит дон? — спрашивает его Лев.
      Видалес безразлично пожимает плечами:
      — Вы же увидите самолет. Скоро.
      Я поднимаюсь со стула.
      — Пойдем… — говорю латиносу. — Посидишь вместе со своими друзьями.
      Выходим из дома. Лева озирается по сторонам.
      — Нам эти, засевшие в логове, помешать не смогут? — спрашивает он меня.
      — Да они дня три носа не высунут и в эфир не выйдут в страхе, что их засекут, — вмешивается в наш разговор снова повеселевший Видалес.
      Лева кивает. Он тоже так думает.
      — Нужно еще, чтобы на полосе были люди… — подсказывает Видалес. — Иначе могут заподозрить неладное и не сядут.
      Хорошая мысль. Лева дает команду парням, и те выводят пленников. Говорю Видалесу:
      — Объясни своим, что они должны будут делать. И пусть не думают бежать. Все оцеплено, и любая попытка сорвать операцию — расстрел на месте, — немного блефую, но не хочу случайностей. Оцепления у нас, конечно, нет, да никто и не станет стрелять в рабочих, если они побегут…
      Видалес понимающе кивает и быстро начинает объяснять рабочим, что от них требуется.
      Засаду устраиваем у взлетки, в самом ее конце. По словам Видалеса, можно ожидать прибытия лишь одного самолета. С доном прилетит человек двадцать охранников. Встречать самолет на флажковой отмашке будет Николай.
      Занимаем исходную позицию. Видалес пытался было улизнуть к хижинам, но Лева усаживает его рядом с собой за грудой поддонов, накрытой брезентом. Я залег под прицепом трактора, и мое положение достаточно выгодно для возможного боя. Защитой мне служат несколько сложенных одно на другое тракторных колес. С воздуха меня не увидят. Гляжу на стоящий чуть боком ко мне трактор и никак не могу понять, почему его вид вызывает у меня какие-то щемящие ностальгические чувства. Наконец врубаюсь: это же трактор «Беларусь»! Ха! Привет с родины. Правда, теперь Белоруссия — это не Россия, но все же. В Минске живут наши с Левой подруги. Нам, кстати, по возвращении отсюда как раз нужно заскочить в Минск — поручили Седой и Полынский одно дельце. Кто-то там им подгадил, нам предстоит разобраться, кого и как наказать из минчан.
      Время тянется. Скоро уже начнет темнеть, и хотелось бы закончить операцию пораньше. Нам здорово повезло, что все так удачно складывается с этим доном — теперь не придется тащиться в Медельин…
      Слышен нарастающий гул самолета. Слежу за рабочими. Те старательно делают вид, что заняты переброской груза от штабелей или в штабеля, хрен их поймешь.
      Двухмоторный самолет мест на сорок пролетает низко над нами и идет на посадку. Николай выпуливается к полосе с флажками, чтобы показывать пилотам, куда подавать машину при заправке. Вида лес сказал, что здесь при встрече военный эскорт не в обычае, и это нас вполне устраивает.
      Заход на посадку мне отсюда не виден. Наблюдаю за Николаем. Слышен надсадный гул винтов, когда пилоты самолета врубили двигатели на реверсе при торможении. Николай выходит на взлетку, показывая, куда рулить. Приготавливаю автомат к бою. Я поменял автоматическую винтовку на привычный «калаш», позаимствованный у убитого колумбийца. АК этот хоть и китайского производства, но мне с ним все же сподручней. Только снял с «эмки» и пересадил на «калаша» подствольник. У тех, кто атаковал нас в джунглях, подствольников не было, с этим нам опять-таки повезло. Самолет тормозит, останавливается и глушит винты. Дверь открывается, и вниз сползает легкий компактный трап. Из самолета спускаются вооруженные автоматами «узи» парни в светлых костюмах и рассредоточиваются возле самолета. Гвардия императора. Вижу, как Николай отходит за ряд бочек. Что в этих бочках? А вдруг горючее? Напрасно Николай выбрал их в качестве прикрытия.
      Наконец в сопровождении шести телохрани-. телей появляется сам дон. Общая численность его людей теперь известна. Шестеро телохранителей и двенадцать охранников. Нормально.
      Дон осматривается и подзывает одного из рабочих. Беру на мушку стоящих кучно с правой стороны от дона четверых парней. Дон о чем-то спрашивает рабочего, тот показывает рукой на се льву в сторону лаборатории. Дон кивает, и вся свита трогается от взлетки по дороге.
      — Стоять на месте! Бросить оружие! — командует по-английски Лев из-за поддонов.
      Действия охранников вызывают уважение: Лев еще не успел договорить, а те уже открыли шквальный огонь по полосе на звук его голоса. Телохранители заставили дона лечь на землю, а вот себя уберечь не успели, и я их быстро срезаю тремя короткими очередями.
      Охранники огрызаются. Короткими очередями отстреливаем обороняющихся. Мои парни делают свою работу уверенно и экономно. Вспышка огня! Взрыв поднимает в воздух несколько бочек, за которыми укрылся Николай. Бля! Луплю по охранникам, не заботясь уже о том, чтобы взять дона живым. Бочки начинают детонировать, и вот уже вся правая сторона аэродрома охвачена пламенем. До самолета огонь не дотянет, но если загорится заправка, то дело дрянь. Придется еще здесь торчать, вызывая «борт».
      Наконец все охранники успокоились, в смысле — перебили мы их довольно быстро.
      — Николай! Ты где? — спрашиваю в микрофон.
      — Коля! — слышу в наушниках голос Гены.
      Коля не отзывается.
      Выходим из укрытий и, на всякий случай держа под прицелом распростертые тела охранников, подходим к дону. Дон цел и невредим. Лева ставит его на ноги. Тот смотрит на нас зло и презрительно. Ну еще бы, дон! Чувствуется порода. Да и хрен с ним…
      — Посмотри, если возможно, что там с Николаем… — киваю в направлении края поля, объятого огнем.
      Гена тут же срывается с места.
      — Валера, Саша, возьмите пилотов под охрану.
      Парни бегут к самолету. Во время перестрелки пилоты вели себя благоразумно-, то есть не делали попыток взлететь, — и дураку ясно, что собьют, сожгут еще на рулежке.
      — Бери его, пойдем… — говорю Льву, кивнув на дона, и направляюсь к рабочим.
      Из-под брезента вылезает бледный Видалес. Выглядит он не лучшим образом — весь трясется.
      — Передай рабочим, что они свободны и, если хотят, могут дождаться, когда мы соберёмся в обратный путь… — говорю ему.
      Тот кивает, идет объявлять мои слова работягам. Их всего девять человек, и места в самолете хватит для всех.
      — Что там, Гена?! — спрашиваю по рации, глядя на стену огня на краю поля.
      — Хреново, В лад… Вижу чье-то тело. Но мне к нему не подобраться, огонь везде…
      — Ясно… Найди что-нибудь, чем можно притушить этот костер. Тело нужно достать.
      Возвращаюсь к хижинам, куда Лев увел пленного дона.
      Лева завел дона в хижину, посадил на стул и пытается его разговорить.
      — Что ты хочешь от него узнать? — интересуюсь у Льва на русском.
      — Да хоть что-нибудь, — улыбается приятель. — Пленник все-таки. Мы из-за него здесь такую канитель устроили! Почему бы ему и не рассказать нам о чем-нибудь?
      Усмехаюсь, проходя к спутниковой связи.
      — Господа! Вы русские?! — чуть не подпрыгивает дон, обращаясь ко мне на английском.
      — Русские, русские… — бурчу я, набирая код, чтобы выйти через французский спутник на наших шефов в Питере.
      — Мы можем с вами договориться!.. Я знаю, кто вас прислал, и могу заплатить в тысячу раз больше… — с ходу пытается подкупить нас дон.
      — И сколько же ты нам предложишь? Учти, мы уже получили за тебя миллион, — врет Лева.
      Пока они там выясняют по деньгам, я соединяюсь с Полынским.
      — Влад? — спрашивает шеф. Голос у него радостный. — Как вы там? Все в порядке?
      — Порядок… Клиент у нас и предлагает море денег…
      Полынский смеется:
      — Он вам Колумбию в наместничество не отдает?
      Пока жадничает… Что теперь? Полынский задумывается, замолкает на полминуты.
      — В общем, так. Этот тип нам не нужен…
      — Понял… — смотрю на дона. Он хоть и пытается откупиться, но держится с достоинством. Лева смотрит на меня. Киваю на дона.
      — Идите прогуляйтесь… — говорю Льву на русском. — Только возвращайся один…