Глава 5

Попав в знаменитый на всю Тиронгу городок Чесучин, Такангор первым делом отыскал местное почтовое отделение, чтобы отправить домой весточку, пока еще имеется такая возможность.

Здание почты в Чесучине было просто роскошное, и минотавр подумал, что горгул Цугля, завидев подобное великолепие, рвал бы на себе уши от зависти.

В зале, облицованном мрамором и малахитом, с высокими стрельчатыми окнами и мозаичным полом кипела своя отдельная жизнь. Сновали туда и обратно мелкие создания с огромными ранцами за плечами; за невысокими столиками без устали трудились неизвестные минотавру восьмирукие существа, сортирующие почту; некто напоминающий богомола с размаху шлепал на конверты и свертки печать вдвое большего, чем он сам, размера. В просторном аквариуме булькала разноцветная рыба. Такангор сперва подумал, что она присутствует тут для дизайна, однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что у рыбы на плавнике есть повязка со значком работника связи. Какие функции она выполняла, минотавр даже не мог вообразить. И весь этот мир подчинялся единой власти: на огромной резной колонне, в самом центре помещения, восседал грифон редчайшего белого окраса. И только когда Такангор подошел поближе, он понял, что грифон вовсе не белый, а седой. На самой колонне висела мраморная табличка с позолоченной надписью: «Начальник Чесучинского королевского почтового отделения господин Крифиан».

– Добрый день. Чем могу служить? – спросил господин Крифиан, спланировав к посетителю.

– Письмо бы домой отправить, – ответил минотавр, распределяя приоритеты в обратном порядке. – Здравствуйте.

– Какое письмо желаете? – уточнил грифон. – В письменном виде или есть другие пожелания?

– А бывает другой вид? – недоверчиво спросил Такангор.

– Вижу, юноша, что вы прибыли в Чесучин из поистине райского уголка, где нет места мирской суете, ненужным пустякам и прочим мелочам, которые так отравляют нашу жизнь.

Такангор понял, что его обозвали провинциалом, но сделали это безупречно вежливо. Впрочем, славный минотавр был здравомыслящим существом и не считал Малые Пегасики центром мира.

– Могу предложить вам сообщения в картинках, поздравительные ароматы, испускаемые пахучими железами наших посланников…

– Нет-нет! – испугался Такангор. – Пахучих ароматов не нужно, это может быть в корне неверно истолковано.

– Понимаю, – слегка поклонился грифон. – Сие весьма индивидуально. Вы можете послать от своего имени коллекционные черепа, ласково, понимающе и с любовью глядящие на адресата глазные яблоки…

Минотавр даже подпрыгнул на месте, представив себе, каким взглядом ответит Мунемея этим самым глазным яблокам.

Господин Крифиан понял, что посетитель его чужд экстравагантности, и дальнейший список необычных посланий сократил до минимума.

– Рекомендую вам послать говорящее письмо. – Грифон расправил могучие крылья и почти бесшумно спланировал к восточной стене. – Прошу следовать за мной.

Увидев «говорящие письма», Такангор затопал и захрапел от удивления и восторга. Вдоль всей восточной стены в небольших уютных гнездах сидели крошечные пуховые существа. Были они прелестны, с выразительными большими глазенками, розовыми носами пуговкой и круглыми ушками. Каждое существо в ожидании работы было занято своим делом: одно вязало миниатюрные носочки, другое изучало свежую газету «Для самых маленьких» – и на самом деле газета отличалась весьма скромными размерами: не больше носового платка. Кто-то оживленно беседовал с соседями. Еще двое мирно спали, свернувшись клубочком.

– Вот. – И Крифиан указал на существ мохнатой лапой. – Можете передать общее содержание, можно заказать дословное воспроизведение, можно – с имитацией вашего голоса. За дополнительную плату, разумеется.

– Здорово! – восхитился минотавр. – А кто это?

Если его наивный вопрос и удивил начальника почты, то виду он не подал. Возможно, ему часто приходилось давать разъяснения относительно своих служащих. А может, он просто был очень хорошо воспитан.

– Футачики, – сказал господин Крифиан. – Выходцы из Аршрутафа. Это на севере, за морем, – добавил грифон, предупреждая следующую порцию вопросов. – Они обладают великолепной памятью и невероятным чувством ответственности.

– А это тут при чем? – заинтересовался Такангор.

– Ну как же. Представьте, вы отправляете срочное и весьма важное сообщение, за содержание которого многие готовы заплатить немалую сумму, а многие – даже пойти на преступление. Так часто случается, когда речь идет о больших деньгах или о переделе власти на разных уровнях.

Такангор покивал лобастой головой и многозначительно прищурился. Он чувствовал себя совершеннейшей деревенщиной, слушая этого великолепного грифона. Что не мешало ему запоминать все подряд. Потом он разберется, что к чему. Не боги же горшки лепят.

– Так вот, любое послание можно легко подделать при соответствующем уровне мастерства. А голос – нельзя. Его можно только воспроизвести при помощи футачика. Поэтому работать говорящим письмом, с одной стороны, почетно и выгодно, но с другой – далеко не безопасно. Случалось, что наших служащих похищали, перехватывали по дороге к получателю, а однажды далее совершили нападение на само здание почты.

– Безрассудный поступок, – вырвалось у Такангора. Он уже успел по достоинству оценить боевые качества грифона. Может, тот и не был молод, но возраст – это значит опыт, а опыт – огромное преимущество воина. – Лично я бы ввязался в конфликт с вами в самом крайнем случае.

– Безрассудный и совершенно бесполезный, ибо потому меня и поставили здешним начальником, что я не всю жизнь прослужил в почтовом ведомстве, – согласился явно польщенный господин Крифиан. – Но мы сейчас о другом. Поскольку почтовая служба королевства Тиронга гарантирует полную конфиденциальность переписки, то мы пользуемся услугами футачиков, так как их невозможно ни запугать, ни подкупить, ни устрашить физическим воздействием.

Минотавр с сочувствием оглядел пушистиков. Ему было сложно представить себе, что какой-то злодей способен причинить вред столь милому существу.

– Итак, что вы решили?

– Говорящее письмо. – Такангор переступил с ноги на ногу и пояснил: – У меня совсем личное послание. Маме. Это не опасно.

– Мамы бывают разные, – неуверенно пролепетал кто-то у него за спиной.

Футачики оставили все дела и выпрямились. Затем, словно по команде, стали медленно поворачиваться из стороны в сторону, давая себя как следует разглядеть, после чего чинно уселись на своих местах и замерли в ожидании.

– Выбрали письмоносителя? – спросил грифон.

– Вот этого, рыженького, с зелеными глазками, – показал Такангор.

Футачик присел в потешном реверансе и пискнул:

– Премного благодарен.

Он доверчиво протянул к минотавру маленькие лапки, предлагая взять его на руки.

– Сейчас вы пройдете в кабинку для диктовки посланий, – сказал Крифиан. – А потом мы уточним технические детали.

И еще около получаса из кабинки доносился мерный бас Такангора, перемежаемый всхрапываниями и пофыркиваниями, да время от времени пищал малютка футачик:

– Это фырчание воспроизводить?

– Не стоит, – отвечал Такангор, – а то маменька невесть что подумают. Они полагают, что я фыркаю исключительно из духа противоречия или в знак возражения. Хотя все минотавры фыркают, и мама это хорошо знают, потому как и сами всхрапывать знатны.

– Читать с приплясываниями и реверансами? – уточнял футачик.

– Как подобает, – рокотал Такангор. – Чтобы мама были довольны.

– Тогда с приплясываниями и грациозными поклонами. Мадам любит цветы?

Такангор припомнил, сколько ромашек объела по весне Мунемея на зеленом лугу, и твердо молвил:

– Любит.

– Тогда рекомендую заказать вручение скромного и симпатичного букета.

– Заказываю.

Когда письмо было наконец написано, за посетителя снова взялся скрупулезный господин Крифиан:

– Итак, прошу сообщить мне адрес и имя получателя.

– Госпоже Мунемее в Малые Пегасики, – по-военному четко отрапортовал Такангор.

– Вы первый посетитель нашей почты, который называет подобный адрес, – сказал грифон. – Попрошу проследовать к справочной пещере.

Справочная пещера хоть и не напоминала габаритами обиталище Прикопса, но размерами все же поражала, особенно если учитывать, что это было не постоянное обиталище, а исключительно рабочее место. Морально подготовленный общением с футачиками, Такангор был готов ко многому, но все же слегка ошарашен, когда услышал, что из темного провала доносится сонное недовольное ворчание явно немаленького существа.

– Гхм, – осторожно кашлянул Крифиан. – Гхм-гхм! Госпожа Хелс, мы в некотором затруднении, нам требуется ваша консультация.

Из пещеры высунулись тяжелые львиные лапы. Госпожа Хелс выпустила огромные сверкающие когти, растопырила пальцы, раздался звук богатырского зевка, более похожий на рокот моря. А затем уж и сама сотрудница справочного отделения явилась миру во всей красе.

Такангор только охнул и покрепче перехватил боевой топор. Перед ним сладко потягивался сфинкс.

– Задавайте ваши вопросы, – сказала госпожа Хелс, демонстрируя великолепные клыки.

– Необходимо уточнить расположение Малых Пегасиков.

– Чудесный уголок, – расцвел сфинкс – Волшебное место, особенно до того, как рядом поселились люди.

– Вынужден заметить, что вы заняли нелояльную позицию, что недопустимо для сотрудника королевской службы.

– Это мое частное мнение, – сказала госпожа Хелс – Письмо срочное?

– Давайте, – кивнул Такангор.

– Три полных дня лёта вверх по течению Нэ-Нэ, у старого дуба – резко направо.

– У вас сейчас тепло?

– Тепло, – удивился минотавр. – А какое это имеет значение?

– От этого зависит, в каком мешке нести футачика – утепленном или стандартном.

– Вот чудеса…

Расплатившись последним серебром за почтовые услуги и уточнив, какие еще деньги имеют хождение в Чесучине, Такангор распрощался с грифоном и футачиками.

Господин Крифиан, склонив набок седую голову, внимательно разглядывал посетителя.

– Я не имею чести быть с вами знакомым, юноша, – внезапно заговорил он. – Но я давно живу на свете и умею делать кой-какие выводы: у вас недурное будущее. Вы можете стать известным полководцем, и если я доживу до этого времени, а надеюсь, что доживу, то с удовольствием послужу в вашем войске. Имейте это в виду.

Таверна под названием «Рыбья голова» не вызывала никакого доверия, но иного заведения, в котором приличный минотавр в полном расцвете сил мог бы заморить червячка, поблизости не наблюдалось. И Такангор решительно распахнул низенькие дубовые двери, явно не рассчитанные ни на существ его породы, ни на почтенных циклопов, ни на горных великанов из далекого Аздака, ни даже на относительно невысоких бангасойских демонов.

– Можно подумать, что у вас сплошь и рядом живут люди, – заявил он с порога, ни к кому конкретно не обращаясь.

Бармен у стойки вскинул брови, разглядывая нового посетителя, но от комментариев воздержался.

Очевидно, девизом хозяев «Рыбьей головы» были три слова: деликатность, тактичность и ненавязчивость. Минотавр успел сесть за столом в самом темном углу, затем пересесть за стол у окна, удобно расположиться, аккуратно пристроить боевой топор, подождать несколько минут и даже погрохотать кулачищем по столешнице, прежде чем перед ним появился здешний слуга.

По происхождению сие существо было оркогоблином, а по призванию – спящей принцессой. Появление Такангора он переживал как личную трагедию и глядел на него глазами, в которых отражалась вся грусть оркогоблинского народа. Однако ученые давно уже заметили, что минотавры иногда могут быть удивительно бесчувственными и толстокожими.

Такангор не обратил никакого внимания на страдания слуги, а принялся внимательно изучать поданную ему черную дощечку с местным меню и через голову оркогоблина обратился прямо к бармену:

– «Завитушки» у вас свежие?

Бармен пребывал мыслями довольно далеко от «Рыбьей головы». Он едва очнулся от мечтаний и лениво произнес:

– Свежие. Позавчера, по-моему, пекли.

После чего окончательно и бесповоротно погрузился в созерцание активной общественной жизни тараканов и мух, снующих по стойке бара.

Такангор немного погрустил над ассортиментом.

– Эй!

Бармен слегка вздрогнул.

– А кексы у вас сами по себе или с начинкой?

– Кексы всегда сами по себе, – возмутился бармен. – Где вы встречали кексы с начинкой?

Минотавр смахнул с руки шустро карабкающегося таракана-переростка, и тот звучно шлепнулся на пол.

– Какая разница где. Встречал, и все тут. А фирменное блюдо в этом заведении существует?

Бармен вывесился из-за стойки, любопытствуя судьбой пострадавшего таракана. Таракан полежал какое-то время на спине, затем резво перевернулся на лапки и юркнул в щель между досками пола.

– Есть, – печально заговорил оркогоблин. – Мынамыхряк, запеченный с яблоками.

Сам мынамыхряк оставил Такангора абсолютно равнодушным в силу полной своей безвестности в районе как малых, так и Больших Пегасиков. Но название блюда ему в целом понравилось. Он окинул взглядом почти пустой зал, обнаружил двоих за дальним столиком и попытался разглядеть, что едят они.

– С яблоками – это должно быть вкусно. А вот народу у вас немного.

Бармен отогнал мух от серого двухэтажного пирога, представлявшего, вероятно, особую ценность в этом заведении.

– На этой неделе не будет паялпы, – коротко ответил он. – Нет паялпы – нет посетителей.

Такангор подумал, что гуртом и батьку бить легче, и распорядился:

– Принесите мне то же самое, что едят те двое. А выпивки – вдвое больше. Пока что.

Оркогоблин отправился выполнять заказ.

Вышеназванные посетители «Рыбьей головы» при упоминании о двойной порции выпивки – а перед ними стояло уже три кувшина – обернулись к Такангору и застыли в немом восхищении, словно они были детьми, а он – ярмарочным фокусником, который показывал чудеса и раздавал конфеты.

– Кашхаза! – протяжно произнес бармен. – Ты половину бульбяксы проливаешь на пол. Однажды я все-таки тебя уволю, причем без выходного пособия.

Печальный оркогоблин приблизился к столу минотавра и принялся составлять с подноса заказанные им яства и питье. Такангор облизнулся и потянул к себе кувшин с выпивкой.

– Я прошу прощения, но чем собирается расплачиваться любезный господин? – внезапно спросил Кашхаза.

Бармен за стойкой навострил уши.

– А чем у вас принято? – уточнил минотавр, протягивая руку к походному мешку.

– Известно чем – валютой.

– Зубы дракона устроят?

И Такангор царским жестом высыпал на поверхность стола горсть крупных треугольных зубов, не утративших со временем своей остроты.

– Они настоящие? – восхитился Кашхаза, переступая с ноги на ногу.

– Сам выбивал, – солидно отвечал минотавр. Разумеется, он привирал для пущей важности. Зубы дракона уложила вместе с прочей денежкой заботливая и предусмотрительная Мунемея. Сей вид довольно распространенной в мире валюты хранился в семье еще со времен покойного отца, являясь материальным свидетельством того, что может произойти с невоспитанным драконом, который ломится в чужой лабиринт.

Оркогоблин опасливо вцепился в кувшин с бульбяксой.

– А может, они молочные. Вы разве не слышали поучительную историю про принца-лекаря?

И поскольку ошеломленный посетитель ничего не ответил, пустился в длинное и запутанное изложение старинной легенды, которое вкратце сводилось к следующему.

Какой-то безумный отец-король поставил женихам своей дочери условие принести ему двести зубов дракона. Кто обернется первым, тому и жениться на принцессе, и управлять королевством после смерти тестя. Король, конечно, оценивал свое дитя чуть подороже, чем двести драконьих зубов, однако полагал сие деяние важным доказательством смелости и любви рыцарей претендентов. Папаша был еще тех, прежних правил и совершенно не подозревал о нравах современной молодежи.

А в соседнем королевстве обитал принц, имевший высшее лекарское образование. И он знал, что у всякого огнедышащего ящера случается такая пора, когда у него выпадают молочные зубы и растут постоянные.