— Сильвит из Дома Киннотов? — повторила потрясенная и удивленная Дамра, и в ее голосе прозвучало недоверие. Она нахмурилась. — Мне известно лишь об одном эльфе, носившем такое имя. Он жил очень давно и умер в бесчестье.

— Только один эльф и носит это имя, и он до сих пор живет в бесчестье, — тихо произнес старик.

— Так вы… Сильвит? — Дамра недоуменно уставилась на него. — Возможно ли это? Вам, должно быть… почти триста лет.

— Боги милосердны ко мне, — ответил Сильвит, мрачно и горько улыбнувшись.

Дамра покачала головой.

— Вы рискуете жизнью. Вы по-прежнему считаетесь преступником, и вам грозит смертная казнь. Даже я имею право убить вас на месте, и это сочтут геройским поступком.

Старик кивнул и пожал плечами. У него были скрюченные руки. Его кожа стала почти прозрачной, и под ней ясно проступали кости, мышцы и сухожилия. На нем была грубая крестьянская одежда: черные широкие штаны и такая же черная длинная блуза с открытым воротом. Кожа на ступнях босых ног потрескалась, на пальцах виднелись затвердевшие мозоли.

— Я рискую жизнью везде, где бы ни появился. Однако, Дамра из Дома Гвайноков, я не один, кому грозит непосредственная опасность.

Подняв трость, Сильвит указал на чашу с супом.

— Если бы ты проглотила несколько ложек этого супа, то сейчас была бы уже мертва или корчилась в предсмертных судорогах. Магические доспехи Владычицы защищают против многих видов оружия, но они бессильны защитить тебя от яда, попавшего в желудок.

Дамра отложила ложку. Она тщательно вытерла пальцы о салфетку, лежавшую на коленях. Потом вновь посмотрела на Сильвита. Если он говорил правду, сейчас перед ней находился один из самых вероломных эльфов, которые когда-либо рождались в Тромеке.

— Я знаю, что у Гарвины из Дома Вивалей есть немало отвратительных черт характера, но он не способен на убийство. Во всяком случае, — добавила Дамра, подумав о Гриффите, жизнь которого находилась в опасности, — Защитник не осмелится убить свою гостью. Случись такое, его же Дом восстал бы против него, ибо позор за столь бесчестный поступок лег бы на всех. Ему бы не удалось скрыть убийство. Меня видели его слуги. Многие знают, что я отправилась сюда, и в первую очередь — Божественный. Защитнику было бы не избежать расспросов…

— На которые он бы ответил со всей убедительностью, — перебил ее Сильвит. — Он бы сказал, что ты умерла от сердечного приступа, Дамра из Дома Гвайноков. В суп подмешали достаточное для этого количество наперстянки. Разумеется, для женщины твоего возраста такая смерть была бы неожиданной, но вполне объяснимой. Однако ты права. Гарвина из Дома Вивалей никогда бы не поступил с тобою так. У него бы не хватило ума на столь тонкие ухищрения.

Зато у тебя ума явно хватило бы, — подумала Дамра, с опаской погладывая на старика. Пусть он одет в крестьянскую одежду, пусть его босые ноги в мозолях, но он даже отдаленно не похож на крестьянина. Но его мягкому голосу чувствовалось, что когда-то он получил хорошее воспитание и образование, доступное лишь вельможам, которым не надо зарабатывать себе на жизнь. Сильвит из Дома Киннотов, вошедший в песни и легенды, был эльфом благородного происхождения.

— Зачем вы мне все это рассказываете? Почему вдруг решили меня предостеречь? Чего вы надеетесь этим достичь? — сердито спросила Дамра.

— Я хочу, чтобы мой Дом вернул утраченную честь и вновь занял свое место в истории Тромека. Для этого есть лишь две возможности: либо совершить редкий по героизму поступок, либо сделать что-то, что послужит благосостоянию всего Тромека. Я повинен в падении моего Дома, — сказал Сильвит, и его голос дрогнул. — И это — не единственная моя вина. Я сломал жизнь одной прекрасной и благородной женщины Мое время в этом мире близится к концу. Но прежде чем я отправлюсь отбывать приговор в тюрьме мертвых, я намерен хотя бы частично искупить прегрешения, совершенные мною при жизни.

— И вы решили сделать это сейчас, в самом конце жизни? — с упреком спросила Дамра.

— К этому я шел долгие годы, — ответил Сильвит. — Я странствовал по свету с единственным желанием — разрушить замыслы того, кто некогда был моим принцем и господином, но стал Владыкой Пустоты. Кое-что мне удалось сделать, хотя вряд ли это кто-либо заметил. Но свое главное дело я намерен совершить с твоей помощью, Владычица.

Дамра колебалась. Она еще не могла поверить старику, но была готова его выслушать.

— Так кто же тогда решил убить меня? — спросила она.

— Тот, кто сегодня вечером следил за тобой из-за стены первого сада.

— В таком случае, убийцей должны быть вы, Сильвит из Дома Киннотов, — заключила Дамра, сложив и бросив на стол салфетку. У нее начисто отбило аппетит. — И давно вы шпионите за мной?

— Да, я был там, — с готовностью подтвердил Сильвит. — Но я шпионил не за тобой, Дамра из Дома Гвайноков. Я следил за другой персоной. Она-то и привела меня к тебе. Мы с нею оба подслушивали. Я узнал кое-какие удивительные вещи. И она тоже. — Он вновь коснулся тростью чаши с супом. — Потому-то здесь и оказалась наперстянка.

— Вы только что сами признали свое положение — положение преступника, лишенного чести и достоинства. Мне непонятна ваша игра, однако я начинаю подозревать, что вам нужны деньги, — сказала Дамра, вставая из-за стола. — Я благодарю вас за предостережение. Правда это или нет, но вы получите вознаграждение за свои хлопоты.

— Не торопись выпроваживать меня, Дамра из Дома Гвайноков, — сказал Сильвит, и голос его зазвучал тверже. — Вэлура думает, что ты мертва. Вскоре она явится сюда, чтобы похитить некий предмет из заплечного мешка. Ты почуяла ее там, за стеной, когда шорох выдал ее присутствие. Ты стала всматриваться в темноту и вынудила Вэлуру убраться. Поэтому она не знает, что тебе не удалось взять мешок у пеквейского юноши. Слава богам, иначе этой ночью она навестила бы пеквея и его друзей. Им было бы не совладать с нею. Считая, что мешок у тебя, она стала охотиться за тобою.

— Я уже сказала, что благодарна вам за предостережение.

— А знаешь ли ты, Дамра из Дома Гвайноков, о ком идет речь? Вэлура — врикиль. Представляю, какое разочарование ожидает несчастную Вэлуру, — мрачно и натянуто улыбнулся Сильвит. — Найти то, что принц Дагнарус разыскивал в течение двухсот лет, и не суметь завладеть добычей. Представляю, как ей хотелось убить тебя в саду и наконец-то заполучить мешок. Но этой ночью ее ждет другое, не менее важное дело. Поэтому Вэлура решила не поднимать шума, который наверняка привлек бы внимание стражников Защитника. Куда быстрее, проще и безопаснее было отравить тебя.

Встревоженная Дамра молчала.

— Ты мне не веришь, — сказал Сильвит, и в его голосе ощущалось нечто большее, чем обида. — В правдивости моих слов ты очень скоро убедишься. Что ты намерена делать, когда сюда явится врикиль?

— Если все, о чем вы сказали, правда…

— Представь себе, правда.

— … тогда я убью это исчадие, едва оно появится.

— Нет, Дамра из Дома Гвайноков, так нельзя. Я уже говорил, что у Вэлуры на эту ночь намечено другое дело, которое она давно мечтала сделать ради своего повелителя Дагнаруса. Ты не должна ей мешать, потому что только так раскроются все закулисные интриги Гарвины из Дома Вивалей, и ты получишь необходимые доказательства, чтобы заставить Защитника освободить твоего мужа.

Дамра не выдержала.

— Оказывается, вы хорошо осведомлены о моих личных делах, почтенный старик. Даже слишком хорошо!

— Осведомлен в гораздо большей степени, чем ты предполагаешь, — с болью в голосе признался он. Его глаза потухли.

Дамра зло посмотрела на него, хотя на душе у нее было совсем скверно. Резкие слова, выплеснутые на Сильвита, вряд ли ей помогут, зато принесут немало вреда. Заставив себя успокоиться, она отвернулась от взбесившего ее старика и бросила взгляд на чашу с теперь уже остывшим супом. Потом она перевела глаза на ширму, за которой прятался Сильвит, на столик, где лежали подношения для Досточтимого Предка. Бабушка охотно утешала одинокую маленькую Дамру, но отказывалась прийти на помощь Дамре взрослой, как бы та ни нуждалась в ее утешении и совете.

— Я решила. Я сделаю то, что вы предлагаете. Я дождусь прихода врикиля. — Приняв решение, Дамра была готова действовать без промедления. — Когда она может появиться?

— В самое глухое время ночи, — ответил Сильвит. — Она рассчитывает найти тебя мертвой.

Дамра шумно вздохнула.

— Но это же смешно. Едва она меня коснется, как сразу поймет, что я жива. Благословенные доспехи защитят меня от Пустоты. У меня не будет иного выбора, как убить эту Вэлуру. — Дамра призадумалась. — Впрочем, я могу создать видимость смерти.

— Видимость хороша для живых. Врикили мертвы. Их существование поддерживается Пустотой, а потому они легко распознают любой обман зрения. Но если ты, Дамра из Дома Гвайноков, искусна в своих знаниях, Вэлура не коснется тебя и даже не подойдет близко. Ты ей не нужна. Она охотится за одной вещью, которая ей дороже всех драгоценных камней и всего золота мира.

— Эта вещь едва ли дороже золота и самоцветов, — неохотно произнесла Дамра, не желая показывать старику, что знает, о чем он говорит.

— Для кого-то нет. Защитник, к примеру, намеревается с помощью Камня Владычества купить себе власть. Но госпоже Вэлуре, — здесь голос Сильвита потеплел, — Камень нужен совсем для другой цели. Она мечтает выкупить то, что очень давно потеряла. Поэтому для нее он поистине бесценен.

Сильвит слегка поклонился и покинул полосу света, направившись к двери, все так же медленно и осторожно ступая.

— Если я тебе понадоблюсь, я буду неподалеку.

Кого ты способен догнать, Сильвит из Дома Киннотов, если ползаешь, как улитка? — с горькой иронией подумала Дамра. Или твоя согбенная спина и опушенные плечи — тоже лживая уловка? И все, что связано с тобою, — ложь… Хотя есть этот суп я все же не рискну.

Дамра не слышала, как открылась дверь, и не почувствовала на лице дуновения ночного ветра, но когда она окликнула Сильвита, ответа не последовало. Ушел он или снова спрятался? Схватив подсвечник, Дамра осмотрела всю комнату, заглянула за ширму. Сильвит бесследно исчез.

— Что я пытаюсь доказать? — вслух спросила она себя. — Он же говорил, что наглядное подтверждение его слов явится сюда. Либо… не явится. Если да, я должна быть наготове. Если нет, я окажусь в дурацком положении. Впрочем, к этому мне не привыкать.

Надо ли задуть свечи? Ту, что на складном столике, пожалуй, можно. Вторую надо оставить. Если предположить, что смерть наступила за ужином, свеча должна гореть. Дамра знала о наперстянке совсем немного; порошок из этой травы эльфийские врачеватели давали в малых дозах тем, кто жаловался на больное сердце. Неудивительно, что большие дозы способны вызвать смерть, но Дамра не знала, как действует это снадобье. Есть яды, действующие быстро. Вряд ли наперстянка из таких. Дамра искренне надеялась, что нет. Ее коробило при мысли, что ей придется застыть поперек стола, уронив лицо в миску с супом.

— Кто знает, сколько времени мне придется провести в ожидании, — продолжала она разговор с собой, — Нужно хотя бы удобно устроиться. Ведь что бы я сделала, почувствовав недомогание? Конечно же, легла бы. Пусть она думает, что я легла и умерла в постели.

Пока Дамра ворочалась на постели, стремясь выглядеть как труп, до нее дошла вся глупость этих усилий, и она захихикала. Спохватившись, что тем самым она пытается ослабить туго натянутые нервы, Дамра вздрогнула и заставила себя расслабиться. Надо перестать думать. Пусть мысли просто текут, цепляясь одна за другую.

Притвориться мертвой. Эльфийские убийцы умели притворяться мертвыми, умели замедлять дыхание и биение сердца. Они даже могли предельно замедлить движение крови, отчего их тело холодело. Ни один воин не стал бы учиться подобным недостойным приемам, но убийцам честь и достоинство ни к чему, а потому они не терзались угрызениями совести. Интересно, обучен ли Сильвит искусству убивать? — вдруг подумала Дамра. Если да, тогда прояснилось бы многое, связанное с ним.

Многое, но не все.

Сильвит был эльфом благородных кровей, а для выходцев из знатного рода темные и кривые дороги профессионального убийцы — явление в высшей степени необычное. Необычное, но тем не менее возможное. Эльфам из обедневших или опозоренных Домов оставалось мало достойных способов заработать себе на жизнь. Конечно, большинство вельмож предпочло бы умереть с голоду, прежде чем голод вынудит их опуститься до положения наемных убийц. Дамра вспомнила боль в голосе Сильвита, тень сожаления и раскаяния, мелькнувшую в его глазах. Хладнокровный убийца никогда не позволит себе подобной роскоши.

Больше всего в правдивости слов Сильвита Дамру убеждало то, что он с таким знанием дела говорил о врикилях. Большинство эльфов даже не подозревали о существовании этих чудовищ. Вещие знали о них, поскольку они знали обо всем, что связано с магией. Однако Вещие держали свои знания в тайне — это была слишком опасная сила.

Владыки тоже знали о врикилях, потому что врикили являлись их темной противоположностью и были загадочным образом связаны с ними через Камень Владычества. Обладая недюжинным любопытством, Дамра захотела получить о врикилях больше знаний, чем мог ей предоставить Совет Владык. Ее любопытство подвигло Гриффита вплотную заняться изучением врикилей, благодаря чему они оба познакомились и подружились с Владыкой Густавом, носившим странное прозвище Рыцарь Сукин Сын. Густав посвятил свою жизнь изучению Камня Владычества и всего, что имело непосредственное отношение к Камню. Густав впоследствии познакомил ее и Гриффита с Аримом, взявшим на себя роль посредника между нею и искателем Камня. Как-никак Густав, будучи виннингэльцем, формально являлся врагом эльфов.

Густав, смертельно раненный в битве с врикилем, знал, что эти исчадия напали на след Камня Владычества. Умирая, он послал ей часть Камня, принадлежавшую людям, поскольку был уверен, что Дамра — единственная из всего Совета Владык, кто по-настоящему понимает опасность. Сильвит из Дома Киннотов тоже знал о врикилях. Если, конечно, все обстояло так, как он утверждал, и он действительно присутствовал при сотворении этих гнусных существ. Во всяком случае, Сильвит, как и Густав, зачем-то встретился ей в жизни.

Круг расширялся, достигал своих границ, затем начинал сужаться…

Дамра мгновенно сбросила подступившую дрему и мысленно отругала себя за хромающую дисциплину. Мороз пробежал у нее по коже, ибо ей почудилось, что она услышала какой-то звук. Целиком обратившись в слух, она прислушалась и вновь услышала тот же звук. На этот раз ошибки быть не могло: чья-то рука медленно, по-воровски, открывала дверь.

Дамра знала, что покойники обычно лежат с открытыми глазами, но она не доверяла себе. Она прикрыла глаза, оставив лишь узкие щелочки, чтобы иметь возможность смотреть сквозь темные ресницы.

Послышался легкий шорох шелковых одежд. В комнату вошла… прекрасная госпожа Годелива. Дамра оцепенела. Эта прекрасная, утонченная женщина — и вдруг порождение зла? Дамра ни за что не поверила бы, но собственные чувства ее не обманывали. Госпожа Годелива тайком проникла в чужой дом, да еще в такой час, когда правила приличия обязывали ее находиться в постели.

Незваная гостья вошла в полосу света, отбрасываемого свечой. Дамра следила за выражением ее прекрасного лица. Все ее сомнения рассеялись. Госпожа Годелива скользнула равнодушным взглядом по своей жертве. Ни жалости, ни сочувствия. Впрочем, ненависти тоже не было. Не было никаких чувств. Ее вообще не волновала чужая загубленная жизнь. Сильвит оказался прав.

Госпожа Годелива забыла о жертве и занялась поисками Камня Владычества. Теперь на ее лице вспыхнула надежда. Годелива даже порозовела в предвкушении добычи. Дамра лежала, не шевелясь и стараясь не дышать. Но ей казалось, что сердце все равно колотится чересчур громко и это может ее выдать. Дамра ощущала присутствие могучей магии Пустоты, но сейчас от нее требовалось замереть и забыть о взывании к магическим силам своих доспехов и подавить желание схватиться за меч.

Госпожа Годелива тщательно осматривала комнату. Она перетряхнула все в углу для поклонения: перевернула тарелку с подношениями, выплеснула воду из вазы и заглянула внутрь. Потом она отодвинула ширму. Дамра молила только об одном: чтобы незваная гостья поскорее ушла. Ей становилось все труднее лежать неподвижно.

Госпожа Годелива остановилась в нерешительности. Дамра всем телом ощущала ярость, охватившую женщину — врикиля.

— Здесь ничего нет, — горестно сообщила Вэлура.

Дамра отважилась открыть глаза чуть пошире. Глядя сквозь ресницы, она увидела в руке врикиля тонкий нож. Кровавый нож.

— Мой повелитель, я осмотрела все. Говорю тебе, его здесь нет. Неужели я опять упустила его след? — Вэлура умолкла, вслушиваясь во что-то, затем сказала: — Но когда я вошла, я вообще не ощутила здесь его присутствия. Да, я уверена, что смогла бы его почувствовать. Я видела его и запомнила. Я была на той же церемонии и видела его сначала в руках твоего отца, потом в руках твоего брата Хельмоса. — Она снова замолчала. — Меня не заботит, что говорит Шакур. Он — просто трус. Чего еще от него ждать?.. Говорю тебе, я бы ощутила присутствие Камня! Я бы почувствовала!

Голос врикиля, дрожащий от волнения, звучал глухо, с оттенком отчаяния.

Постепенно незваная гостья успокоилась. Она вслушивалась в слова своего повелителя. Когда она заговорила вновь, ее голос звучал ровно и холодно.

— Возможно, я ошиблась. Наверное, эта Владычица не стала брать Камень себе. Если так, он должен находиться у кого-то из ее друзей. Я смогу забрать его и утром. Сначала первый, — сказала она, — потом второй.

Вэлура спрятала нож в складках пояса. Прежде чем покинуть комнату, женщина-врикиль еще раз взглянула на Дамру, и на это раз ее взгляд был исполнен неприкрытой ненависти. Прекрасное лицо исказила гримаса. На мгновение Дамре приоткрылось истинное обличье врикиля. Она увидела серую гниющую плоть, лоскутами свисавшую с черепа, глазницы, из которых смотрела тьма Пустоты. Когда Вэлура ушла, пламя свечи задрожало и погасло.

Дамра глотнула ртом воздух. По телу пробежала судорога. По спине лился холодный пот. Дамру трясло. К горлу подступала тошнота. Она осторожно села на постели. Голова кружилась. Дамра опасалась, как бы ее не вытошнило. Никогда прежде она не испытывала такого всеохватного, парализующего страха, превратившего ее в беззащитную испуганную девчонку.

— Поторопись, Дамра из Дома Гвайноков, — послышался из двери голос Сильвита. — Отбрось страх. Мы должны отправиться вслед за нею.

Дамра встала с постели. Теперь, когда Вэлуры здесь не было, а ее страх начал проходить, ею овладела глубокая решимость уничтожить это исчадие зла и освободить от него мир. Дамра чувствовала, как магические доспехи облегают ее тело. Вместе с ними она ощущала, как к ней возвращаются любовь и сила Отца и Матери, дарованные ей во время Трансфигурации.

Выйдя из домика, Дамра огляделась по сторонам. В темноте высилась громада дворца Защитника. Самое глухое время ночи уже миновало, но до рассвета было еще далеко.

Казалось, весь мир пребывает в глубоком сне. Тишина буквально звенела в ушах, однако жизнь во владениях Защитника не замирала даже ночью. Дамра знала, что стража несет свой дозор, неустанно обходя дорожки и аллеи. Дамра считалась врагом Защитника. Если ее схватят крадущейся среди ночи, последствия могут быть самыми печальными.

— Сильвит, — негромко позвала Дамра, не представляя, куда он исчез.

— Я здесь, — ответил старик.

Действительно, он находился на расстоянии протянутой руки.

— Куда она отправилась? И что ей понадобилось?

— Камень Владычества, — ответил Сильвит, произнеся эти слова шипящим шепотом. — Но не та часть Камня, которую пытались передать тебе, Дамра из Дома Гвайноков. Вэлура все перевернула у тебя в домике, однако так и не нашла той части. Теперь она покушается на другую часть Камня, врученную эльфам королем Тамаросом, да хранят его предки.

— На наш Камень Владычества? Да разве она сможет похитить его? — нервно воскликнула Дамра. — Его же день и ночь охраняют солдаты Защитника и солдаты Божественного!

— Для врикиля никто из них не будет особой помехой, — мрачно ответил Сильвит. — Только в твоих силах остановить ее.

— Но ведь Камень Владычества находится в тайном саду, в самом центре владений Защитника. Вооруженная стража охраняет каждый изгиб дороги туда. Я не сомневаюсь, что мне удалось бы справиться во всеми стражниками, — спокойно объявила Дамра. — Но тогда ночь должна быть в несколько раз длиннее. Что же касается магических сил Ворона, — продолжила Дамра, уже догадавшаяся, каким будет следующее предложение Сильвита, раз он так много знал он ней, — мои доспехи позволяют мне повелевать благословенным воздухом. Он поднимет меня и перенесет туда, куда я пожелаю. Но увы: Вещие, преданные Защитнику, наверняка окружили то место своими заклятиями, ослабляющими магию стихий. Моя магия могущественна, но не всесильна. Поднявшись над деревьями, я бы не хотела камнем рухнуть вниз.

— Да, ты не всесильна, — согласился Сильвит. — И потому ты ощущаешь необходимость помолиться этой ночью в Храме Отца и Матери. Не так ли, Дамра из Дома Гвайноков?

— Так, — произнесла смущенная Дамра. — Как же я могла забыть об этом? А где будете вы? — с некоторым подозрением спросила она.

— Там, где необходимо, — ответил Сильвит.

Опираясь на трость, он заковылял прочь, похожий на старого трехногого паука. Дамра попыталась проследить за ним взглядом, но темнота быстро поглотила старика.

Дамра не могла тратить время и раздумывать об искренности слов Сильвита. То, что он сказал до сих пор, оказалось правдой. Дамра сжала серебряный кулон, висевший у нее на шее, — сияющее солнце, которое держали два грифона. То был символ Владык. Магические доспехи исчезли. Дамра снова осталась в своих широких дорожных шароварах и плаще. Боевой меч ей придется снять, поскольку в Храм запрещалось входить с оружием. Однако церемониальный меч она может оставить как знак чести, дарованной ей предками. Он не являлся препятствием для входа в священные пределы.

Ночь была теплой. Поблизости ухнула сова. Издалека донеслось ответное уханье. Дамра покинула ту часть садов, где стояли домики для гостей, и поспешила к первым из многочисленных ворот, которые ей предстояло миновать, чтобы добраться до Храма Отца и Матери. По законам эльфов, никто не имел права остановить ее.