Сильнее всего

– Понимаю, – проворковал Адам, оглядывая лица любопытных зрителей. Благослови Господь высшее общество! Оно могло бы учуять сплетню или скандал хоть с другого берега Темзы. Шепот побежал по толпе, когда Барнард только появился. Адам собирался использовать его как наживку, если это поможет вовлечь Осуина или Сиверса в игру.

Раздраженный Адам ничего не могло поделать с мощным желанием врезать Лейтону по физиономии или тем фактом, что Ребекка всегда, похоже, благосклонно относилась к парню. Его беспокоило, что она никогда не признавалась, что не любит Лейтона, и что она плакала, когда ей приказали выйти за него, Адама.

Ужасное откровение оглушило Адама как гром среди ясного неба. Он ревновал!

– Адам? – позвала Ребекка.

– Что? – резко ответил он, прежде чем вспомнил о любопытных слушателях.

– Вы выглядите... странно.

Он и чувствовал себя странно. Адам никогда не испытывал ничего подобного до встречи с Ребеккой. Ревность – для томящихся от любви безмозглых щенков. Он не такой.

Глубоко вдохнув, Адам вытащил из кармана платок и вытер лоб. Он принялся вертеть нож в пальцах, увеличивая скорость. Только что он смотрел на толпу, а в следующую секунду резко повернулся и метнул нож в центр лица Наполеона. К его удовольствию, зрители изумленно открыли рты. Он небрежно повернулся и поклонился.

Некоторые из присутствовавших дам захихикали. Адам видел, как люди обмениваются деньгами, но на что ставили, Адам точно не знал. Он также заметил, что Джереми Осуин стоял недалеко от края толпы.

– Мистер Лейтон, – спросил Адам. – Вы не желаете попробовать свои силы? Заключим пари?

Фыркнув, как будто его оскорбили, Лейтон ответил:

– Вы не испугаете меня.

– Испугать? – переспросил Адам. – Боже мой, надеюсь, что нет. Я ненавижу жестокость, но, признаюсь, питаю слабость к кинжалам. Я просто собирался произвести впечатление на свою невесту до того, как вы прервали нас.

Ребекка прощебетала:

– В таком случае, дорогой, считайте, что я в шоке. Теперь мы можем идти?

– Подождите! – воскликнул Лейтон почти в истерике. – Я надеялся, мы поговорим об этом наедине...

Адам подумал, что парень готов упасть в обморок от своих фантазий. Выбирая еще два ножа, он сказал:

– Черт побери, сэр! Вам удалось привлечь внимание всех вокруг. Если вам есть что сказать, делайте это, пожалуйста.

Лейтон гордо выпятил подбородок, расправил костлявые плечи и выпалил:

– Этот человек – мошенник и самозванец. Нет никакого поэта по имени Фрэнсис Коббалд из Линкольншира.

Черт побери! Адам предполагал несколько причин странного поведения Лейтона, но такого заявления не предвидел. Оттягивая время, решая, как лучше поступить, он с важным видом вышел в маленький круг.

Эдвард с озабоченным выражением лица возник из тени стоящего неподалеку вяза вместе с Дженет и Мириам. Ребекка выглядела ужасно расстроенной, но, к счастью, молчала. Мак смотрел так, будто собирался отправить парня прямо в ад и даже дальше. А по дорожке, прогуливаясь, приближались леди Грейсон и лорд Бенджамин Сиверс. Адам определенно достиг своей цели. Отступить в такой момент было немыслимо.

Он одновременно метнул два ножа, оба с громким стуком воткнулись в центр груди Наполеона. Адам повернулся, выставил ногу, как заправский щеголь, уперся одной рукой в бок, а другую небрежно опустил и поклонился под бешеные аплодисменты толпы.

– Похоже, меня раскрыли.

Заинтригованная, толпа притихла, когда Адам подошел к Ребекке и взял ее за руку.

– Смеем ли мы рассказать им правду, моя дорогая?

Ребекка только кивнула.

– Мои благосклонные зрители, боюсь, мистер Лейтон прав.

Шепот пробежал по толпе. Лейтон, надоедливый фигляр, самодовольно раздувался, как рождественский гусь. Глядя прямо на Сиверса, Адам продолжал:

– Признаю, что я не тот, кем кажусь. Моя жизнь – что-то вроде маскарада. – Когда Ребекка вонзила ногти в его ладонь, Адам взглянул на нее. Она явно осуждала его. – Я не из Линкольншира и простого происхождения. Я сын служанки из таверны, покинутый и презираемый титулованным отцом, который отказался признать меня.

Адам слышал приглушенные восклицания «О Боже!» и «Какой стыд!», даже «Не в первый раз». Он напомнил себе поблагодарить Мака за идею.

– Увы, вы видите перед собой человека, который обязан всем только самому себе, верящего во всеобщую доброту и безграничный дар прощения во имя человеколюбия. Леди Ребекка, так же как и ее родители, знала о моем происхождении и все же приняла мое предложение. – Совершенно довольный собой и своим представлением, Адам поцеловал руку Ребекки. – Все это во имя любви.

Некоторые женщины вздохнули. Пожилые лорды переглядывались, как если бы отец Адама всегда был в их узком кругу друзей. О Боже, одна женщина даже вытерла слезы на щеках. Джереми Осуина нигде не было видно, но Бенджамин Сиверс стоял как столб, расширенными глазами неотрывно глядя на Керрика.

«Вот так», – подумал Адам. Дело сделано, оставалось только ждать.

Желая продолжить разговор, Барнард что-то бессвязно залепетал. К счастью, Эдвард справился с ситуацией более чем искусно. Он выступил вперед и резко приказал:

– Заткнись, Барнард! Что касается меня, то я хотел бы, чтобы мой будущий зять бросил еще пару ножей. Готов поспорить, что он сможет метнуть три ножа сразу и попасть в три разных портрета старины Бонапарта. Что скажете? Кто готов поставить на это?

Ничто не могло бы заставить события принять другой оборот быстрее, чем пари. В тот же момент Барнард был забыт. Позже, за закрытыми дверями, в своих гостиных или спальнях, когда будет нечем заняться, они вернутся к этому. Одно было совершенно ясно – маскарад леди Физерстоун сегодня вечером будет, без сомнения, интересным.

Глава 19

Адам прошел через огромные западные двери Вестминстерского аббатства, следуя по стопам монархов, короновавшихся после Вильгельма Завоевателя. Чувство торжественности охватило его, когда он вступил в священное сооружение. «Прекрасное место, – подумал он, – для таинственной встречи и, очень может быть, последнее для меня».

Пока его глаза привыкали к полумраку собора, он перебирал пальцами бумажку в своем кармане. Посланец доставил записку сразу после возвращения Адама из Грин-парка. Инструкции были очень точные. Встретиться в Углу Поэтов в аббатстве в четыре часа.

Эдвард и Мак доказывали, что ему не следует идти одному, пока Адам наконец не смягчился. Он позволил Маку прийти заранее и спрятаться где-нибудь неподалеку от предполагаемого места встречи. Адам не слишком беспокоился. Его возбуждала перспектива получить наконец ответы на свои вопросы. По крайней мере он надеялся на это:

А еще он мог погибнуть.

Адам прохаживался под сводчатым потолком, который навевал мысли о небесных вратах. Стук каблуков по каменному полу сопровождал его продвижение вдоль монументов покойных королей и королев под изысканными витражами окон, пока он наконец не достиг южного нефа – последнего пристанища величайших поэтов Англии. Их произведения обеспечили им бессмертие.

Запах свечного воска пропитал все вокруг; струя холодного воздуха пробежала по плечам Адама. Он натянул повыше на шею воротник пальто и нащупал в кармане нож. Незаметно оглядываясь по сторонам, он ждал у гробниц Чосера и Спенсера, как собрат-поэт отдавая должное своим уважаемым предшественникам. «Где же Мак?» – подумал он.

– Вижу, вы получили мое приглашение.

Кровь забурлила в венах Адама, проясняя сознание и обостряя ум. Он хорошо знал это чувство и обрадовался ему. Он медленно повернулся налево, где стоял, прислонившись к мраморному бюсту, лорд Бенджамин Сиверс. Его лицо скрывала тень, но пистолет, аккуратно засунутый за пояс брюк, был на виду. Не имея возможности разглядеть, в каком настроении Сиверс, Адам просто кивнул:

– Интересное место для встречи, сэр.

– Я подумал, это как раз то, что нужно, если я собираюсь встретиться одновременно с покойником и поэтом, мистер Коббалд. Или, вернее, Адам Хоксмор, граф Керрик?

Все замерло, как будто обитатели гробниц задержали дыхание в ожидании ответа Адама.

– Интересная теория, лорд Сиверс. Граф умер.

Сиверс подошел ближе, его шаги по каменному полу повторило эхо.

– Действительно. Жаль, однако. В наши дни очень трудно найти преданных солдат.

Выбор был за ним, Адам знал это. Сиверс предлагал ему высказаться или уйти. Адам решил, что ничего не потеряет, а приобретет много, если Сиверс согласится помочь доказать вину Осуина. Адам медленно пошел к монументу Шекспира. Когда Сиверс последовал за ним, Адам тихо спросил:

– Что вы надеетесь получить от нашей встречи, лорд Сиверс?

– Я бы спросил у вас то же самое. Я предположил, что ваше представление сегодня днем, вызывающее воспоминания о наших совместных днях в Оксфорде, было адресовано мне. Или я ошибся?

Адам усмехнулся.

– Нет, мне необходима ваша помощь.

– Учитывая, что военный департамент объявил вас предателем, это явное замалчивание. – Голос Сиверса был холоден, как мраморная плита, на которую он опирался. Ничто не указывало на то, что они с Адамом когда-то принадлежали к одному кругу. – Хотя я и решил, что в это трудно поверить, когда впервые услышал новости, я был взбешен. Леопард причинил Англии слишком много бед. Я сам хотел найти вас и всадить пулю в голову. Но у меня было время остыть. Раз уж вы оказались в Лондоне, я могу только предположить, что вы хотите что-то доказать. Надеюсь, что это ваша невиновность. Поскольку мы были друзьями, я решил оправдать вас за недостаточностью улик прежде, чем свяжусь с властями. У вас есть пять минут. Пройдемся?

Они пошли к лестнице, ведущей к часовне Генриха VII. Сразу за бронзовыми воротами тянулись флаги ордена Бани, как два ряда солдат в ярких разноцветных мундирах. Они обрамляли изящный изгиб сводчатого каменного потолка, его нежный, в виде веера, узор – само по себе произведение искусства. Адам остановился у входа в часовню.

– Меня подставили.

– Интересное заявление. Кто? Зачем?

– Именно эти вопросы я задаю себе последние несколько месяцев. Уверен, я уже приблизился к разгадке. Проблема в том, что у меня нет доказательств. Мое выступление сегодня было устроено для того, чтобы выманить настоящего шпиона.

Спина Сиверса закаменела. Его глаза опасно сузились, а рука легла на рукоятку пистолета.

– Вы ведь не думаете, что я...

– Вообще-то да. Я рассматривал такую возможность.

– Мне следовало бы пристрелить вас.

Солдат до мозга костей, Сиверс носил свою гордость как хорошо сшитый мундир, прикрываясь самообладанием, как щитом. Адам небрежно перешел к искусно сделанной гробнице Генриха и его жены Елизаветы.

– У меня были причины. Помните ту ночь в «Красном гусе»? – Когда Сиверс кивнул, Адам добавил: – Лорд Джереми Осуин тоже был там.

Сиверс минуту стоял молча, потирая подбородок.

– Да. Он тоже встречался с женщиной. Однако я не разговаривал с ним. Я, помню, подумал, что это странно, что он в таверне, а не на балу у герцогини Ричмонд.

Священник в капюшоне прошаркал в часовню и стал менять свечи. Он медленно продвигался к гробнице последнего короля.

– Вот именно, – прошептал Адам, двигаясь к противоположному углу часовни и гадая, не Мак ли это внезапно ударился в религию. Это предположение заставило его улыбнуться.

– Вы думаете, Осуин и есть Леопард?

– Он был там в ту ночь с темноволосой женщиной. У Леопарда, предположительно, была темноволосая сообщница. Осуин был посвящен в детали планов английской армии и мог передвигаться, в сущности, везде, где хотел. Он легко мог подстроить доказательства моей причастности к предательству. У меня состоялся короткий разговор с ним той ночью, и даже тогда мне показалось, что он ведет себя странно. Но я не придал этому значения и не делал выводов, пока не вернулся домой и не узнал, что меня подставили.

Расхаживая вокруг искусно сделанных железных канделябров, Сиверс сказал:

– Если то, что вы говорите, – правда, я оказал вам очень плохую услугу. Я сообщил в военном департаменте, что встретил вас вместе с женщиной. Я заявил, что она легко могла быть сообщницей Леопарда.

– Могу я спросить почему?

Сиверс взъерошил свою шевелюру, вид у него был явно расстроенный.

– Как и любой на моем месте, я хотел, чтобы ублюдка поймали. Сожалею, что действовал сгоряча.

– Если от этого вы почувствуете себя лучше, я уже знал о ваших заявлениях.

– Почему вы ничего не сказали?

Адам махнул рукой, как бы отбрасывая неприятные мысли:

– Сейчас я не очень доверяю людям. Я хотел посмотреть, упомянете ли вы об этом инциденте. Я на грани безумия. Я дал себе всего несколько дней, чтобы оправдаться. Если мне не удастся доказать свою невиновность, то я покину Англию.

– Это довольно сурово.

– Чем дольше я откладываю, тем меньше шансов, что правда вообще когда-либо выплывет наружу. Что и приводит нас к действительной причине моего сегодняшнего представления. Осуин тоже видел меня. Посмотрим, проглотит ли он наживку. Поскольку вы сделали первый шаг, не хотите ли предложить свою помощь?

Сиверс сжал плечо Адама:

– Конечно. Однако я вряд ли смогу помочь, если Осуин выстрелит вам в спину.

– Сейчас мне достаточно того, что вы мне верите. Что касается Осуина, я буду вдвойне осторожен. Если со мной что-то случится, вы будете точно знать, что Осуин – предатель, и сможете пойти прямо в военный департамент. – Он помолчал. – У меня остался последний вопрос. Ходят слухи, что вы убили женщину в Шербуре, возможно, свою любовницу.

Сиверс прищелкнул языком:

– Уж вам бы следовало понимать опасность таких россказней. Та женщина была обыкновенной шлюхой, задумавшей украсть мой кошелек. Она напала на меня, и ей не повезло.

Это действительно было бы сложно быстро доказать. Адам кивнул.

– Вы будете на маскараде у Физерстоун?

– У меня назначена встреча. – Сиверс вынул из кармана часы. – На самом деле мне уже пора уходить. Но приходите ко мне домой завтра к пяти часам. Тогда мы сможем поговорить.

Наблюдая за удаляющейся спиной Сиверса, Адам прислонился к каменной колонне. Через пару секунд из-за гробницы Генриха VII появился Мак, облаченный в сутану священника.

– Ожидание у гробницы покойного короля заставляет человека всерьез задуматься о бренности своей жизни. Я узнал Сиверса. Он друг или враг?

Молча обдумывая короткую встречу, Адам хотел бы чувствовать себя более уверенным в результате. Сиверс говорил все правильно, реагировал именно так, как ожидалось. Он казался полностью сочувствующим положению Адама. Тем не менее что-то вызывало у Адама тревогу.

– Думаю, он ведет какую-то игру. Идем. Я объясню.

Свет свечей играл на шелке и атласе в палитре цветов, которой позавидовал бы художник. Сегодня ночью лорды и леди Лондона превзошли себя. Поскольку присутствовало гораздо больше гостей, чем бальный зал и столовая могли вместить, маскарад леди Физерстоун, без сомнения, будет объявлен необычайно успешным. И похоже, все до единого были очарованы внезапным обручением Ребекки. Слава Богу, ее костюм пастушки удерживал любопытствующих на расстоянии.

Всех, кроме Барнарда.

– Моя дражайшая фиалка, не могу поверить, что вы забыли действительно замечательный союз наших чувств. – Барнард на мгновение замолк. – Ведь он не сделает вас счастливой.

– Время покажет, – пробормотала Ребекка, едва слушая бессвязное бормотание Барнарда. Она была поглощена наблюдением за лордом Осуином. Тот был одет в костюм Мефистофеля. Ей удалось узнать его совершенно случайно, когда они чуть не столкнулись друг с другом в фойе. С этого момента она старалась следить за ним.

– Как вечные создания духа, мы идем по этой земле в ничтожной телесной оболочке, чтобы разделить нашу любовь с другими. Вы можете мне честно сказать, что этот Коббалд любит вас по-настоящему?

– Фрэнсис – особенный человек.

Она наблюдала, как Осуин украдкой оглянулся по сторонам и поставил свой бокал шампанского на пустой поднос проходившего мимо слуги. Как красная змея, он проскользнул вокруг мраморной колонны вверху лестницы и исчез из виду. Он определенно что-то замышляет.

В поисках подкрепления Ребекка быстро обежала глазами заполненный гостями овальный бальный зал. Она легко нашла Адама. Он был одет лихим испанским пиратом, с повязкой на глазу, в черных атласных панталонах, красной льняной рубашке с широкими рукавами, в ярко расшитом жилете и черных сапогах выше колен. Сабля и кинжал довершали его костюм. Он выглядел опасным и невероятно красивым. Он танцевал, и не с кем-нибудь, а с леди Грейсон. Сейчас он определенно ничем не мог помочь.

Ее отец был захвачен разговором с лордом Эшби, Мак, одетый викингом, в меховых крагах и рогатом шлеме, флиртовал с греческой принцессой в углу около террасы. Мать и тетя Ребекки, одетые в одинаковые голубые домино, были ничем не заняты... но какой от них толк?

У Ребекки не осталось выбора.

– Идемте, Барнард.

– Куда?

– Как мне кажется, лорд Физерстоун недавно приобрел большую статую Меркурия. Я хочу на нее взглянуть.

Наверху лестницы главный холл расходился в трех направлениях. Один арочный дверной проем вел к столам, накрытым для тех, кто хотел подкрепиться. В противоположном направлении располагалась библиотека, где играли в карты. Ребекка заметила Осуина как раз тогда, когда он сворачивал в третий проход, который изгибался под большой резной лестницей и вел неизвестно куда.

– Вы уверены? – спросил Барнард. – Вы знаете, где эта статуя? Это в высшей степени необычно. Возможно, сначала нам лучше найти вашу мать или мою кузину.

– Мы только на минуточку. Где ваша страсть к приключениям? – Ребекка в последний раз бросила тоскливый взгляд на Адама. К несчастью, он был слишком занят, смеясь над какой-то остротой леди Грейсон.

Под лестницей Ребекка заглянула за угол, Осуина нигде не было видно. Она стремглав пронеслась мимо двух мраморных скамей, большого деревянного сундука и ряда позолоченных зеркал. Барнард едва поспевал за ней. Коридор закончился и разделился в противоположных направлениях, левый был определенно темнее и менее располагающий, чем правый. Если бы она искала место для секретного разговора, темный был бы наиболее подходящим.

Внезапно Барнард прижал ее к стене, осыпая трепетными поцелуями ее лицо и шею.

– Каким я был дураком! Я думал, вы злитесь. Ах, вы умная, умная девочка! Вы действительно любите меня, мой золотой ирис!

– Барнард! Я не люблю вас.

– Успокойтесь, сердце мое. Любовь сжигает мою душу.

Ребекка пыталась оттолкнуть его.

– Боже мой, немедленно прекратите эту чушь, Барнард, или мне придется вас ударить.

– Ударить меня? Никогда, сердечко мое, алмаз моей жизни, моя нежная водяная лилия. Мы сбежим в Гретна-Грин сегодня же ночью.

– Я так не думаю, – прогремел голос ангела мести. Адам в гневе оторвал Барнарда от Ребекки и швырнул его через холл. Юноша отскочил от стены, напоролся на кулак Адама и рухнул на пол бесформенной кучей черного и белого атласа.

– Ребекка Марч, я должен был бы отвезти вас домой и запереть в вашей комнате до тех пор, пока последний волос не упадет с вашей головы. Может быть, тогда вы вспомните, что я запретил вам шныряния неизвестно где в одиночку.

Облегчение прояснило ее мозг, кислород наполнил легкие, сердце вернулось на свое место.

– У меня вообще не останется волос, если вы не перестанете так меня пугать.

– Тогда делайте, что я говорю. Это последний раз, когда вы блуждаете в поисках приключений. Вы меня слышите?

Она подбежала к Барнарду и потрепала его по щеке.

– Я была не одна.

– Убедительный аргумент, учитывая, что я нашел этого хлыща облепившим вас, как плющ.

– Тише, по-моему, вы убили его.

– Вот и хорошо. В другой раз не будете убегать с мужчиной.

– К вашему сведению, это все ваша вина. Я оказывала вам услугу, из-за которой, может быть, только может быть, вы не сбежите прочь с поджатым хвостом как побитая собака по примеру Макдональда Арчера. Кроме того, до сегодняшнего вечера Барнард всегда вел себя как джентльмен. Не знаю, что на него нашло.

Адам не стал опровергать ее обвинений. Что касается Лейтона, он легко понял его побуждения. Адам сам весь вечер думал о том, как бы обнять ее, едва она вошла в фойе, одетая в это травянисто-зеленое произведение портновского искусства, которое стягивало ее талию и подчеркивало грудь. Восхитительную грудь, тугую и зрелую. Да, действительно, Адам помнил ее слишком хорошо.

– Догадываюсь, что Барнард порастерял свои убеждения об этом его «высшем уровне». Куда пошел Осуин?

– Не смейте попрекать меня Барнардом. И вообще, вы все равно были поглощены разговором с леди Грейсон.

– Как это ни позабавит вас, я мог разговаривать и наблюдать одновременно. Вы потеряли время, собираясь преследовать Осуина. – Он высоко поднял черную бровь, как будто бы подзадоривая ее возразить. – Куда он пошел?

– Не уверена. Он, очевидно, скрылся в какой-то из этих комнат. Как же Барнард? Мы ведь не можем просто бросить его здесь. Мы должны по меньшей мере устроить его поудобнее.

Лицо Адама стало каменной маской. Схватив Барнарда за ноги, он оттащил обмякшее тело к сундуку, поднял крышку и швырнул парня внутрь как использованное белье.

– Я не это имела в виду, – возразила Ребекка, разрываясь между чувством вины и досады. Адам только пожал плечами и направился быстрым шагом к освещенному коридору.

– Не лучше ли нам пойти в другом направлении? – спросила она.

Он удивленно посмотрел на нее:

– Почему?

– Потому что, если бы я пыталась спрятаться где-то, я бы пошла именно туда.

– Это как раз та причина, из-за которой вы должны слушаться меня. Осуин прекрасно знает все это. Он наверняка в той комнате, в которой его присутствие можно было бы легко объяснить.

– Не лучше ли нам быть более осмотрительными?

– Мы выглядим как двое влюбленных, ищущих место для уединения. Это лучше, чем красться по темным углам, заставляя кого-нибудь подумать, что мы охотимся за бриллиантами леди Физерстоун.

Он взял ее под руку и медленно пошел по коридору, мимо трех маленьких альковов с окнами от пола до потолка, обрамленных бордовыми парчовыми занавесями. Пять дверей красного дерева выстроились в ряд по другой стороне. Адам остановился перед первой дверью и поправил пояс своего костюма. Не услышав ничего, он перешел к следующей двери. В душе у него все еще кипела ярость, которую он почувствовал, когда увидел Барнарда, прилипшего к Ребекке как мокрая простыня.

– Неужели все помолвленные женщины шатаются где-то с другими мужчинами?

– Только когда их женихи надолго оставляют их без внимания. Что говорила вам леди Грейсон?

– Как обычно. – Адаму просто было интересно узнать о ее отношениях с Сиверсом. К несчастью, он был слишком занят, защищая себя от ее авансов, чтобы что-нибудь выяснить.

А потом он увидел, как Ребекка уходит с Лейтоном.

– Знаете, у вас нет причин для ревности, – сказал он.

– Так же, как у вас нет причин ревновать к Барнарду.

Прежде чем она смогла сказать еще что-то, Адам повернул ручку и заглянул во вторую комнату, которая оказалась пустой. Дальше по коридору, с той стороны, куда они направлялись, он услышал слабый звук шагов. Адам схватил Ребекку, затащил ее в угол алькова, как можно дальше за драпировку, и ждал, кто же появится.

Из предосторожности он обхватил Ребекку руками, ее бросило в жар от его близости. Она подняла голову. Ее губы приоткрылись, чтобы заговорить, и он, заставляя ее молчать, поймал ее слова своими губами. Чтобы стереть любое воспоминание о Барнарде, Адам жадно набросился на ее рот.

Она вернула ему поцелуй даже с большей страстью, бросая его в водоворот желания. Каждый раз, когда Адам прикасался к ней, обнимал ее, целовал, жадность напоминала о себе. Одного поцелуя было недостаточно. С трудом оторвавшись от нее, Адам положил голову Ребекки на свое плечо. Осознание того, что не так легко ее оставить, удручало его. Думая об этом, Адам вдруг увидел знакомую тень, крадущуюся мимо. Отдернув драпировку, он кашлянул.

Эдвард замер, ссутулился и огляделся по сторонам. Поворачиваясь, он ухмылялся, как будто был здорово навеселе. Один взгляд на Адама, и губы Эдварда вытянулись.

– Ты что, хочешь, чтобы старика хватил удар? Ребекка выглянула из-за плеча Адама:

– Папа? Что ты здесь делаешь?

– Я мог бы задать тебе тот же вопрос.

– Мы следим за лордом Осуином, – прошипел Адам, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не отчитать пожилого человека, который вообще-то мог бы сообразить, что не следует тащиться туда, где опасно находиться одному.

Лорд Уинком с довольным видом потер руки, его глаза наполнились озорным блеском.

– Я знал, что вы нашли что-то. Где он?

– Он наверняка давно ушел и сейчас где-нибудь играет в покер. Тем не менее оставайтесь здесь и не шумите. Вы оба. – Расстроено качая головой и из-за внезапного появления Эдварда, и из-за своего неослабевающего влечения к Ребекке, Адам продолжил свой путь к третьей двери. Теплое дыхание и запах сирени пощекотали его шею и ухо. Один быстрый взгляд через плечо сказал ему то, что он уже и так знал. Ребекка и Эдвард следовали за ним по пятам. Интересно, эта женщина вообще когда-нибудь послушается его? Они с папашей сделаны из одного теста.

Из коридора донеслись приглушенные голоса.

– Черт знает что, – пробормотал Адам. – Кого еще несет? – Он отпихнул Ребекку к ее отцу и стал рассматривать картины с морскими пейзажами на стене. Его сообщники тут же присоединились к нему.

– Говорю тебе, они ускользнули, как обыкновенные воришки.

Проклятие, если Адам не узнал этот голос. Из-за угла, рука об руку, появились леди Такер и Мириам. Дженет, несомненно, сгорала от любопытства.

Адам поднял руки в знак поражения и хмуро посмотрел на каждого, прежде чем отступил назад к предыдущей комнате. Он открыл дверь и ждал, когда все один за другим пройдут внутрь.

Ребекка тихонько проскользнула за дверь и ждала. Ее мать, казалось, знала достаточно, чтобы хранить молчание. Ее отец внезапно заинтересовался разнообразными деревянными шкатулками на столе в дальней части гостиной. Дженет, пребывая в замешательстве от гнева Адама, с величественным видом вплыла в комнату.

Адам закрыл дверь.

– Сядьте, – приказал он.

Эдвард взгромоздил свое крупное тело на хрупкий стул за фортепьяно. Мириам села на маленький диван, Дженет устроилась рядом с ней. Ребекка выбрала обитую скамеечку у самой двери.

Очевидно, решая, с чего начать, Адам прошелся по комнате. Он остановился перед богато украшенным камином с довольно печальным на вид львом и показался всем генералом, инспектирующим свои войска.

– Чаша моего терпения переполнена. Я больше не могу. Сегодняшний вечер – это последняя глупость, которую я терплю. О чем вы все думаете?

Собравшиеся заговорили одновременно. Он поднял руку:

– Ни слова больше.

– Но вы только... – начала Ребекка, но Адам так посмотрел на нее, что если бы взглядом можно было испепелять, то все члены ее семьи уже давно превратились бы в угли. Она решила, что ее вопрос может подождать.

Адам еще трижды прошелся по комнате, два раза обошел рояль из розового дерева, прежде чем устроиться у камина.

– Я буду краток. Ни один из вас больше не пойдет ни за мной, ни за лордом Осуином, ни за лордом Сиверсом. Это мое дело, и я не допущу, чтобы ваши жизни подвергались опасности. Это приказ.

Эдвард встал, кипя от негодования:

– День, когда я стану прятаться от опасности, станет последним в моей жизни. Я видел головорезов и похуже в воскресенье в парке. Ты мой будущий зять. Если ты думаешь, что я буду стоять в стороне, как расфранченная болонка, ты жестоко ошибаешься.

Адам подбоченился:

– Если я не оправдаюсь, вас обвинят как моих сообщников. Всех вас. Или вы забыли, что мы имеем дело с предполагаемым убийцей? Вы не подвергнете себя опасности снова.

– А если мы хотим тебе помочь? – спросила Мириам.

, – Расхотите.

Дженет хихикнула, действительно хихикнула. Как только Адам оправился от удивления, ему ничего иного не оставалось, как только орать подобно Эдварду.

– Мой милый мальчик, – продолжила Мириам, не обращая внимания на его состояние, – все это не так просто. Ты бы никогда не позволил, чтобы с нами что-то случилось. Мы знаем это. И, даже если у тебя что-то не получится, мы все равно будем любить тебя. Но именно эта любовь обязывает нас присматривать за тобой.

Медная ручка двери повернулась. Все в комнате замерли.

Глава 20

С бутылкой бренди в одной руке и пустым стаканом в другой, Мак ввалился в комнату, как будто был владельцем дома.

– Мне показалось, что я слышал голос Эдварда. Его рев ни с кем не спутаешь.

– Я не реву, – заявил Эдвард достаточно громко, игнорируя сердитый взгляд жены.

Адам сжал пальцами переносицу.

– Гром и молния, Мак, теперь еще и ты!

– Я что-то пропустил? – спросил его друг, ставя свою бутылку на мраморный столик рядом с Ребеккой.

– Комедию ошибок, которой позавидовал бы сам Шекспир. Осуин покинул бальный зал. Ребекка решила пойти за ним – только из предосторожности, конечно, имей в виду. И не с кем-нибудь, а с Барнардом. Я пошел за ней – правильное решение, поскольку Барнард решил подкрепить свои доводы о настоящей любви. Лорд Уинком подумал, что может пропустить все самое интересное, поэтому последовал за мной. Тогда, только на случай, если понадобится помощь, конечно, появились леди Уинком и леди Такер. И вот мы здесь, компания помешанных, ждем, когда нас схватят и отошлют в дом для умалишенных. Никто меня не слушает! Они, похоже, верят, что я способен сдвинуть горы, если это будет нужно для восстановления моего имени. Этот разговор более утомителен, чем попытка разговаривать со стадом мулов. Возможно, ты сможешь им объяснить, что осмотрительность в их интересах.