КОНФУЦИЙ И ЛАО ЦЫ
      Еще нам следует поговорить о двух великих мужах - Конфуции и Лао Цы, что жили в этом чудесном веке, начинающем юношеский возраст человечества в шестом веке до нашей эры.
      До сих пор в этой книге мы очень мало говорили о ранней истории Китая. К настоящему времени эта ранняя история до сих пор еще весьма темна, и мы с ожиданием глядим на китайских исследователей и археологов, которые в формирующемся сейчас новом Китае разрабатывают историю собственного прошлого с тем же самым тщанием, с которым в прошлом столетии разрабатывалась история Европы. Очень давно в долинах великих рек ранние китайские цивилизации вышли из первоначальной гелиолитической культуры. Культура эта имела признаки, сходные с культурой Египта и Шумера, поскольку китайцы тоже концентрировались вокруг святынь, в которых жрецы и цари-жрецы периодически возлагали кровавые жертвы. Жизнь в этих городах должно было очень походить на египетскую или шумерскую шести- или семитысячелетней давности и на жизнь майя в Центральной Америке, которую те вели тысячу лет назад.
      Если так когда-либо и существовали человеческие жертвы, то их заменили жертвами домашних животных еще до начала исторического процесса. Пиктографическая же письменность развивалось там задолго до первого тысячелетия до нашей эры.
      Подобно тому, как первобытные цивилизации Европы и западной Азии сражались с кочевыми народами пустыни и севера, так и ранние китайские цивилизации имели на своих северных рубежах массу кочевых народов. Это было множество племен со сходным языком и образом жизни, которые впоследствии вошли в историю под именем гуннов, монголов, тюрков и татар. Они изменялись, разделялись, объединялись, точно так же, как и нордические народы в северной Европе - в Центральной Азии они, скорее, меняли свое название, чем суть. Эти монгольские кочевники узнали лошадь гораздо раньше, чем нордические народы, и, похоже, что в окрестностях Алтайских гор независимо от других, после 1000 г. до н.э. они открыли железо. Точно так же, как и западные, восточные кочевники достигали определенного политического единства, и тогда завоевывали, правили и оживляли новым духом ту или другую оседлую и уже цивилизованную страну.
      Вполне возможно, что самая ранняя цивилизация Китая вовсе не была монгольской, равно как самая ранняя цивилизация Европы и западной Азии не была ни нордической, ни семитской. Весьма возможно, что наидревнейшая цивилизация Китая была цивилизацией какого-нибудь темнокожего народа, подобной самым ранним цивилизациям египтян, шумеров или дравидов, и что первая собственно история Китая начинается уже после завоеваний и смешении рас. Во всяком случае, около 1750 г. до н.э. Китай уже является обширной системой небольших царств и городов-государств, и все они признают определенную зависимость и более-менее регулярно выплачивают дань великому жрецу-императору, "Сыну Неба". Династия Шань угасла еще в 1125 г. до н.э. После нее пришла династия "Чоу" и удерживала Китай в сомнительном единстве вплоть до времен царя Ашоки в Индии и Птоломеев в Египте. Постепенно в этот длительный период "Чоу" Китай распадался на части. В Китай вторглись гунны и основали собственные княжества; местные князьки перестали платить дань и сделались независимыми от императора. Один из китайских ученых утверждает, что в
      VI в. до. н.э. в Китае существовало от пяти до шести тысяч независимых государств. Сами китайцы в своих хрониках называют этот период "Эпохой Хаоса".
      Но эта эра хаоса была отмечена живой интеллектуальной деятельностью; существовало множество локальных центров искусства и культурной жизни. Когда мы узнаем историю Китая получше, то убедимся, что здесь имелись собственный Милет и свои Афины, Пергам и Македония. Пока же что нам следует остановиться на весьма неполной и неясной характеристике того периода, поскольку у нас нет знаний, чтобы представить подробно и правильно составленную историю.
      Точно так же, как и в разобщенной Греции имелись философы, а у покоренных и взятых в неволю иудеев были пророки, так и в разъединенном Китае в тот же самый период времени существовали свои философы и учителя. Во всех этих случаях неуверенность и непостоянство в общественных отношениях, казалось, становились причиной пробуждения интеллекта. Конфуций по происхождению был аристократом и даже обладал каким-то чиновным значением в небольшом княжестве Лю. Здесь он основал нечто вроде академии для поисков и обучения мудрости, что, по своим намерениям, весьма приближалось к подобным намерениям в Греции. Бесправие и хаос, царящие в Китае были для Конфуция причиной глубокой озабоченности и тревог. И вот тогда-то он разработал определенный идеал лучшего правления и лучшей жизни и, путешествуя от одного княжества к другому, он искал повелителя, который пожелал бы воплотить в жизнь его законодательные и воспитательные идеалы. Такого правителя он так нигде и не нашел; однажды, правда, ему показалось, что достиг своей цели, но придворные интриги свели на нет его влияние и уничтожили все реформаторские планы. К месту было бы вспомнить, что через полтора века греческий философ Платон тоже искал своего правителя и какое-то время был советником тирана Дионисия, который правил в Сиракузах на Сицилии.
      Конфуций умирал разочарованным. "Нет разумного правителя, который пожелал бы, чтобы я стал его учителем, - жаловался он, - и вот уже пришло время, когда мне приходится уйти". Тем не менее, учение его обладало большей жизнестойкостью, чем сам он мог представить в последние, безнадежные годы, и оно весьма творчески и широко повлияло на весь китайский народ. Учение это составляет одну из так называемых китайцами Трех Наук, наряду с учениями Будды и Лао Цы.
      Смыслом учения Конфуция была жизненная позиция дворянина или аристократа. Гаутама думал исключительно о покое самоотречения, греки стремились к знаниям об окружающем мире, еврейские пророки к справедливости, Конфуций же все свое внимание посвятил личной жизненной позиции. Он был самым общественным из всех великих учителей. Он страдал от царящих в мире хаоса и бед и потому желал сделать людей благородными, чтобы вместе с ними облагородить весь мир. Желая подчинить человеческую жизнь определенным правилам, он продумывал здравые заповеди для всяческих жизненных обстоятельств. Его идеалом был изысканный, способный управлять собой светский джентльмен - идеалом, который Конфуций в зародыше уже обнаружил в северном Китае и придал ему постоянные формы.
      Учение Лао Цы, который долгое время управлял императорской библиотекой во времена династии Чоу, было по сравнению с учением Конфуция более мистичным, неясным и неуловимым. Похоже, что он провозглашал стоическое безразличие к богатствам и могуществу мира сего, а также возврат к мнимой простоте жизни давних времен. Лао Цы оставил произведения, написанные лаконичным и неясным стилем. Он писал загадками. После смерти Лао Цы его учение, подобно учению Гаутамы, обросли легендами, множеством необычных обрядов и суеверных понятий. В Китае, точно так же, как и в Индии, элементарные магические понятия и страшные легенды встали на бой с новыми идеями и смогли покрыть их рядом гротескных, иррациональных и дряхлых обрядов. Как буддизм, так и таоизм (который прикрывается именем Лао Цы), в той форме, в которой мы встречаем их сейчас в Китае, является религиями монахов, храмов, жрецов и жертв, настолько древних по форме -основанных не столько на способе мышления, сколько на понятии принесения жертв - как религии древних Египта и Шумера. Только учение Конфуция, благодаря своей простоте, ясности и прозрачности, устояло против подобных искажений.
      Северный Китай с реки Хуанхэ сделался конфуцианским по мысли и духу; южный Китай - бассейн Янгцы - принял таоизм. С этого времени в китайской истории обозначается постоянный конфликт между этими двумя мирами: между духом севера и духом юга, между (в последнее время) Пекином и Нанкином, между чиновным, скрупулезным, консервативным севером и скептическим, талантливым художественно, непостоянным и жаждающим новых знаний югом.
      Раздробленность Китая Эры Хаоса достигло вершины в VI веке до н.э. Династия Чоу была столь ослаблена и дискредитирована, что Лао Цы оставил не сулящий ничего хорошего двор и полностью погрузился в частную жизнь.
      Ситуацией воспользовались три номинально вассальные государства: Ци и Цинь на севере, а также Чу, буферное военизированное княжество в долине Янгцы. В конце концов Ци и Цинь заключили союз, завоевали Чу и навязали всему Китаю договор о мире и разоружении. Царство Цинь заняло главенствующее положение. И, наконец, в тот период, когда в Индии правил Ашока, монарх из рода Цинь захватил жертвенные аксессуары императора Чоу и взял на себя его обязанности возлагателя жертв. Его сын, Ши-Хуань Ди (царь с 246, император с 220 г. до н.э.) носит в китайских хрониках имя "Первого Всеобщего Императора".
      Более удачливый по сравнению с Александром, Ши-Хуань Ди правил тридцать шесть лет в качестве царя и императора. Его сильное правление начинает новую эру объединения и благосостояния китайского народа. Он яростно сражался против нашествий гуннов из северных пустынь, и это именно он начал гигантский труд строительства Китайской Стены для защиты страны от подобных нападений.
      Глава тридцать первая
      РИМ ВЫХОДИТ НА МИРОВУЮ АРЕНУ
      Читатель мог отметить общее подобие в истории всех этих цивилизаций, хотя их разделяли горы на северо-западной границе Индии и еще более высокие - в центральной Азии. Поначалу, в течение тысяч лет гелиолитическая культура расширялась по всем теплым и урожайным долинам крупных рек старого света, где она создала собственную систему святилищ и повелителей-жрецов, окруженных привыкшим к традициям, поклоняющимся им и возлагающим жертвы населением. Первыми творцами этой системы повсюду были те темноволосые народы, о которых мы уже говорили, как об основной расе человечества. Затем из окраинных сезонных пастбищ и мест сезонных переселений появились кочевники, и они привнесли в первоначальную цивилизацию свои собственные приметы, нередко навязывая ей и свой собственный язык. Кочевники обложили ранние цивилизации данью, но вместе с тем побуждали их к дальнейшему развитию, а вместе с этим - и сами получали желание создавать новые вещи, повсюду различные. В Месопотамии такой фермент привнесли эламиты, затем семиты, а в конце концов - пришедшие с севера мидийцы, персы, греки; в эгейском регионе - греки; в Индии - арии; в Египте узенький ручеек завоевателей затерялся в крепкой и насыщенной теократической цивилизации; Китай был завоеван гуннами, после чего они сами были поглощены местным населением а потом завоеваны уже новыми гуннами. Китай подвергся монголизации, точно так же, как Греция и северная Индия - арианизации, Месопотамия же - семитизации и арианизации. Повсюду кочевники несли опустошения, но одновременно они привносили дух свободной мысли и морального возрождения. Именно они поддавали сомнениям верования, родившиеся в незапамятные времена. Именно они привносили дневной свет в мрачные святилища. Именно они завели царей, которые не были ни жрецами, ни богами, а только лишь повелителями своих военачальников и товарищей по оружию.
      Во времена, наступившие после VI века до нашей эры, мы повсюду встречаемся с одним явлением: давние традиции уходят, а зарождается новый дух моральных и интеллектуальных поисков, дух, который с тех пор в общем, прогрессивном движении человечества полностью никогда не угасает. Правящее и живущее в богатстве меньшинство повсюду умеет читать и писать, поскольку искусства эти перестали быть ревностно охраняемой жрецами тайной. Труд становится более производительным, и вместе с тем сообщение между регионами, благодаря лошадям и удобным дорогам, становится более легким делом. Металлические деньги, разменная монета помогают развитию торговли.
      Теперь же из Китая, расположенного на крайнем востоке старого света, мы перенесемся в западные регионы Средиземного моря. Здесь мы встретимся с рождением города, который должен был сыграть воистину исключительную роль в человеческой истории, города Рима.
      До сих пор в нашей истории мы мало говорили об Италии. Перед 1000 годом до нашей эры это была горная и лесистая страна, очень редко заселенная. Племена, говорящие на арийских языках вторглись на этот полуостров и основали небольшие поселения и города, южные оконечности, тем временем, были уже заняты греческими колониями. Благородные руины Пестума до настоящего дня сохранили в себе нечто от достоинства и великолепия ранних греческих поселений. Этруски, народ не арийского происхождения, скорее всего, родственный эгейским племенам, поселился в центральной части. Они-то и нарушили законы естественного и привычного исторического процесса, завоевав различные арийские племена. Когда Рим впервые вступает на арену истории, это всего лишь небольшой торговый городишко на берегу Тибра, население которого говорит по латыни и подчиняется приказам этрусских царей. Древние хронологии в качестве даты основания Рима сообщают 753 г. от рождества Христова, что на половину века позднее основания крупного финикийского города Карфагена, и 23 года после первой олимпиады. Тем не менее, на римском форуме были обнаружены этрусские могилы, значительно старше этого пресловутого 753 года до нашей эры.
      В чудесном же и удивительном VI веке до нашей эры этрусские цари из Рима были изгнаны (510 г. до н.э.), и Рим сделался аристократической республикой, где правящим классом были "патриции", а простой народ назывался "плебеями". Эта латинская республика была во многом похожа на большинство греческих аристократических республик.
      На протяжении нескольких веков история Рима представляла собой деяния долгой и яростной войны плебеев за свободу и свою долю власти. Нетрудно найти греческие параллели этого конфликта, который сами греки назвали бы борьбой аристократии с демократией. В конце концов плебеи сломили сопротивление древних родов и установили всеобщее равенство. Они отменили давнюю исключительность и сделали возможным прием в римское гражданство все большего и большего числа чужаков. Одновременно с этой внутренней войной Рим расширял собственную мощь и за свои пределы.
      Римская экспансия датируется с V в. до н.э. До этого времени римляне вели войны с этрусками, причем, безуспешно. На небольшом расстоянии от Рима находилась этрусская крепость Вейе, которую римляне никак не могли завоевать. Но в 474 г. до н.э. этрусков ждала беда. Их флот был полностью уничтожен греками из Сиракуз на Сицилии. Одновременно на них накатилась волна пришельцев с севера, нордических галлов. Теснимые с двух сторон, римлянами и галлами, этруски пали и исчезли со страниц истории. Вейе заняли римляне. Галлы же пробились к Риму и разрушили весь город (390 г. до н.э.), но Капитолия захватить не смогли. Ночное нападение было предотвращено гусиным гоготом, и в конце концов, удовлетворившись выкупом, галлы вернулись в северную Италию.
      Нашествие галлов, скорее, укрепило, чем ослабило Рим. Римляне победили и ассимилировали этрусков, расширив собственную власть на всю центральную Италию, от Арно до Неаполя. Завоевание Италии римлянами происходило одновременно с ростом могущества Филиппа в Македонии и с разрушительным нашествием Александра на Египет и Индию. С момента же распада империи Александра, для цивилизованного Востока значительную роль стали играть уже римляне.
      На северных рубежах римского государства ожидали своего момента галлы; на юге существовали греческие колонии, так называемая Великая Греция, то есть, Сицилия и вся стопа итальянского сапога. Галлы были народом дерзким и воинственным. От них римляне защитились целой линией фортов и укрепленных городов. Греческие же города на юге, с Тарентом и Сиракузами во главе, для римлян страшными не были; более того, эти колонии сами опасались растущего могущества римлян и искали какого-нибудь союзника и защитника.
      Мы уже говорили о том, как империя Александра распалась и была разделена между его военачальниками и товарищами. Среди этих авантюристов имелся родственник Александра, по имени Пирр, который осел в Эпире. Отделенный Адриатическим морем Эпир лежит прямо напротив пятки Итальянского полуострова. Пирру хотелось сыграть в Большой Греции роль Филиппа Македонского и сделаться протектором Тарента, Сиракуз и остальной части здешних мест. На то время у него имелась по-настоящему "современная" армия; у Пирра была сформированная в фаланги пехота, конница из Фессалии, которая могла сравниться с македонской кавалерией, и двадцать боевых слонов. Пирр вторгся в Италию и провел с римлянами две победные битвы, под Гераклеей (280 г. до н.э.) и Аускулом (279 г. до н.э.), оттеснив же их на север, он все свое внимание уделил завоеванию Сицилии.
      Только теперь это подвигло против него врага, более грозного, чем тогдашние римляне, а именно, торговый финикийский город Карфаген, который к тому времени был, похоже, самым большим городом на свете. Уж очень близко к Карфагену располагалась Сицилия, чтобы финикийцы могли спокойно глядеть на нового Александра, тем более, что Карфаген прекрасно помнил, что произошло сто лет тому назад с родным для пунийцев городом, Тиром. И тогда Карфаген выслал флот, чтобы подбодрить Рим или же заставить его продолжить войну, сам же со своей стороны отрезал Пирру все его морские коммуникации. Пирр, вновь атакованный римлянами, понес поражение под Беневентом, между Неаполем и Римом.
      Неожиданно из Эпира приходят вести, которые заставили Пирра возвращаться. На юг шли галлы. На сей раз они обошли Италию; тщательно охраняемая и укрепленная римская граница показалась им крепким орешком. Поэтому они двинулись через Иллирию (нынешнюю Сербию и Албанию) и вторглись в Македонию и Эпир. Отброшенный римлянами, угрожаемый на море со стороны карфагенян, к тому же имея еще и галлов в собственном доме, Пирр покинул мечты о завоеваниях и возвратился в собственную страну (275 г. до н.э.); теперь уже римское могущество достигло Мессинского пролива.
      На сицилийской стороне пролива располагался греческий город Мессина, который к этому времени попал во власть банды пиратов. Карфагеняне, собственно, и бывшие хозяевами Сицилии и союзниками Сиракуз, выгнали пиратов (270 г. до н.э.) и оставили в городе собственный гарнизон. Пираты обратились за помощью к Риму, который склонился к их просьбам. И вот теперь через Мессинский пролив друг на друга теперь смотрели два врага: повелитель морей Карфаген и новый народ-завоеватель, римляне.
      Глава тридцать вторая
      РИМ И КАРФАГЕН
      Великое сражение между Римом и Карфагеном, так называемые пунические войны, началось в 264 г. до н.э. В это самое время Ашока начинал правление в Бехаре, а Ши-Хуань Ди был еще маленьким мальчиком. Музей в Александрии кипел научной деятельностью, а варвары-галлы уже находились в Малой Азии и брали дань от города-государства Пергам. Различные части мира все еще были разделены непреодолимыми расстояниями, и, скорее всего, остальная часть человечества имела весьма туманное понятие об этой смертельной борьбе, которая целых полтора века длилась в Испании, Италии, северной Африке и на западных побережьях Средиземного моря - войне между последним устоем семитизма и восходящим солнцем нового арийского могущества, Римом.
      Последствия этой войны и до сих пор беспокоят весь мир. Рим восторжествовал над Карфагеном, но соперничество между арийской и семитской стихиями должно было вспыхнуть позднее, в борьбе между язычеством и иудейством. Наша история приближается к событиям, результаты которых и искаженные традиции все еще хранят гаснущую, правда, и слабеющую жизненность, но до сих пор еще влияют на последующие конфликты и споры, путая их и делая непонятными.
      Первая пуническая война началась в 264 г. до н.э. по причине мессинских пиратов. В результате же она развернулась в войну за обладание всей Сицилией, за исключением греческих владений сиракузского царя. Поначалу карфагенянам более везло на море. У них были громадные военные корабли, не виданной до сих пор величины галеры с пятью рядами гребцов с гигантскими таранами. Двести лет назад, в битве под Саламином самыми крупными, принимавшими участие судами были трехрядные галеры. Но римляне с неслыханной энергией взялись за подражание карфагенян, несмотря на весь свой малый опыт в мореплавании. Созданный ими новый флот они укомплектовали греческими моряками и одновременно изобрели новый способ захвата вражеских судов и перебрасывания на них помоста. Как только карфагенский корабль приближался к римскому, чтобы ударить в него тараном или же перестрелять гребцов, его хватали с помощью громадного крюка и перебрасывали на него помост, по которому римские солдаты входили на неприятельское судно. Под Миле (260 г. до н.э.) и под Экномус (256 г. до н.э.) карфагеняне понесли ужасные поражения. Им удалось отпихнуть римлян, которые высадились неподалеку от Карфагена, но одновременно были разбиты наголову под Палермо, где потеряли сто четырех слонов, украсивших триумф, до сих пор еще не виданный римским форумом. После чего поочередно наступило два поражения римлян, и последним пришлось собирать новые силы. Остатки морских сил Карфагена были разгромлены у Эгатских островов (241 г. до н.э.), и Карфагену пришлось просить мира. Вся Сицилия, за исключением владений Гиерона, царя Сиракуз, перешла под владение римлян.
      Мир между Римом и Карфагеном продолжался 22 года. У обеих сторон хватало забот у себя дома. Галлы вновь прорвались в Италию, угрожая самому Риму - который в момент страшной угрозы возложил богам людские жертвы - и были разбиты под Теламоном. Римляне придвинулись к Альпам и даже расширили свое владычество на адриатическое побережье до самой Иллирии. В Карфагене же шла гражданская война и восстания на Корсике и Сардинии, что еще более его ослабило. В конце концов, Рим совершил неслыханное насилие: он захватил оба мятежных острова.
      В это время вся Испания до реки Эбро принадлежала Карфагену. Римляне заставили его признать эту границу. Переход реки Эбро карфагенянами означал объявление войны Риму. В 218 г. до н.э. карфагеняне, спровоцированные новыми нападениями, перешли эту реку под командованием молодого Ганнибала, одного из выдающихся военачальников, которого когда-либо знала история. Свою армию он провел из Испании через Альпы в Италию, поднял мятеж галлов против римлян и уже в Италии целых пятнадцать лет вел вторую пуническую войну. Он нанес римлянам страшные поражения над Тразиментским озером и под Каннами; в ходе всей итальянской кампании никакая римская армия не могла действенно сопротивляться ему. Но римляне высадились в Марселе и отрезали ему коммуникации с Испанией. В конце концов карфагенянам пришлось вернуться в Африку для защиты родного города, поскольку дома началось восстание нумидийцев, и тогда-то римская армия вступила в Африку, где Ганнибал понес свое первое поражение под Замой (202 г. до н.э.). Победителем был Сципион Африканский Старший. Битва под Замой закончила вторую пуническую войну. Карфаген капитулировал; он отдал всю Испанию и весь свой военный флот, ему пришлось выплатить огромные репарации и согласиться на выдачу Ганнибала в мстительные руки римлян. Но полководец сбежал в Азию, где впоследствии, опасаясь попасть в руки врага, принял яд и умер.
      Пятьдесят шесть лет длился мир между Римом и ослабленным Карфагеном. В это время Рим распространил свою власть над сварливой и неспособной к объединению Грецией, вошел в Малую Азию и под Магнезией в Лидии разгромил Антиоха III, царя из рода Селевкидов. Египет, которым все еще правили Птоломеи, Пергам и множество малых государств Малой Азии признали себя "союзниками" Рима, то есть, как сказали бы мы сейчас, приняли его протекторат.
      Карфаген же, пускай обессиленный и опозоренный, постепенно восстанавливал свой потенциал. Именно восстановление и богатства пробудили ненависть и подозрения римлян. Безосновательные, искусственно вызванные споры послужили причиной нападения (149 г. до н.э.). Карфаген выдержал ужаснейшую осаду, но, в конце концов, в 146 г. до н.э. сдался. Шесть дней длились неслыханно жестокие и кровавые уличные бои; к моменту капитуляции крепости из четверти миллиона жителей в живых оставалось всего лишь тысяч пятьдесят. Всех их продали в рабство, а город был сожжен и полностью разрушен. Пожарище было распахано и засеяно, как бы в доказательство полнейшего уничтожения.
      Так закончилась третья пуническая война. Из всех семитских государств и городов, что цвели еще пять веков тому назад, лишь одна маленькая страна еще оставалась независимой и управлялась местными царями - Иудея, освобожденная из под власти Селевкидов, она подчинялась местным правителям из рода Маккавеев. К этому времени Библия была практически завершена; она развивала особенные традиции еврейского мира, как мы знаем это теперь. Было естественно, что карфагеняне, финикийцы и другие родственные им народы, распыленные по всему миру, видели общий очаг в практически подобном еврейском языке и в этой литературе мужества и надежды. Можно сказать и то, что они и теперь оставались мировыми купцами и банкирами. Семитский мир был залит потопом, но заменить его не смог никто.
      Иерусалим, который всегда был скорее символом, чем истинным центром иудаизма, был занят римлянами в 65 году до н.э.; а после многих лет мнимой независимости и восстаний еще раз римляне захватили его после ужасной битвы в 70 году уже нашей эры. Храм был разрушен. Новый бунт в 132 году н.э. довершил его окончательное уничтожение. Тот Иерусалим, который мы знаем сейчас, был отстроен уже в римском духе и стиле. На месте давнего храма поднялось святилище римского бога, Юпитера Капитолийского, и евреям даже запрещалось проживать в этом городе.
      Глава тридцать третья
      РОСТ РИМСКОЙ ИМПЕРИИ
      Это новое римское государство, которое во II и в I вв. до н.э. нашло силы для господства над западным миром, во многом отличалось от всех предыдущих крупных держав цивилизованного мира. Во-первых, оно не было монархией или же творением какого-нибудь великого завоевателя. Правда, не было оно и первым крупным республиканским государством: Афины во времена Перикла управляли рядом союзных и завоеванных городов. Карфаген в момент начала столь несчастной для него войны с Римом был хозяином Сардинии и Корсики, Марокко, Алжира, Туниса и большей части Испании и Сицилии. Но Рим был первой крупной республиканской державой, которой удалось избежать уничтожения, и которая была способна развиваться дальше.
      Столица нового государства лежала далеко к западу от проявивших себя ранее цивилизационных центров, какими были речные долины Месопотамии и Египта. И как раз это западное месторасположение дало возможность Риму включить в круг цивилизации совершенно свежие страны и народы. Римское могущество достигало Марокко и Испании, и ему предстояло продвинуться к северо-западу от нынешней Франции, Бельгии, Британии, а к северо-востоку до самой Венгрии и южной России. С другой же стороны: Риму никогда не удалось закрепиться в центральной Азии или же Персии, поскольку те располагались слишком далеко от его административного центра. Римская держава собрало вокруг себя громаднейшие массы свежих нордических, арийских народов, оно включило в себя практически всех греков, и совершенно не опиралось на хамитских и семитских народностях в той степени, как это делали предыдущие империи.
      В течение нескольких веков Рим не шел по торной дороге предшественников, по пути, на котором сломали себе ноги персы и греки. Мидийские и персидские повелители поддались вавилонскому влиянию в течение одного поколения, приняв тиару царя царей вместе с его святилищами, богами и жречеством. Александр и его последователи пошли по той же самой удобной тропе ассимиляции: монархи из рода Селевкидов имели точно такой же двор и те же самые методы правления, что и Навуходоносор; Птолемеи сделались египетскими фараонами. Все они ассимилировались, точно так же, как до того ассимилировались разгромившие Шумер семиты. Римляне же правили в собственном городе и на протяжении нескольких лет сохраняли те законы, которые сами же и разработали. Единственным народом, который оказал на римлян значительное влияние перед III - II вв. до н.э., были греки, народ весьма подобный и родственный. Римская держава была первой попыткой управления громадными территориями согласно арийских принципов. Оно было в истории чем-то совершенно новым - эта разросшаяся до невероятных размеров арийская республика. Рим абсолютно не был похож на старый образец столицы, которой правит завоеватель, и которая выросла вокруг какого-нибудь храма божества урожая. Римляне имели собственных богов и собственные святилища, только боги их, подобно греческим, были чем-то вроде бессмертных людей, как бы обожествленными патрициями. Римляне возлагали кровавые жертвы и в опасные моменты даже убивали людей - этому они, скорее всего, научились у своих жестоких учителей, этрусков; но ни жрецы, ни святилища никогда не играли у них значительной роли. Подобные отношения изменились уже во времена, когда Рим давно минул зенит своего развития.
      Римская держава выросла чрезвычайно быстро, и как бы спонтанно; весь римский народ был неожиданно втянут в громаднейший административный эксперимент. Этот эксперимент не удался; в конце концов империя рухнула. Практически с каждым столетием формы и методы правления изменялись. За сотню лет это государство менялось гораздо сильнее, чем Бенгалия, Месопотамия или Египет за тысячелетия. Оно постоянно изменялось и никогда не достигало какого-то постоянства.
      Римский эксперимент не удался в определенном смысле, но в остальном продолжается и до сих пор, и сейчас Европа с Америкой пытаются разрешить загадку государства, включавшего в себя весь мир, загадку, которой впервые занялся римский народ.
      Для тщательного знания истории следует иметь в виду, что за все время правления римлян происходили громадные перемены не только политического, но еще и социального и морального плана. Уж слишком мы привыкли считать римское владычество чем-то законченным и постоянным - могущественным, благородным и окончательным. "Сказания древнего Рима" Макулея24, S.P.Q.R.25, Катон Старший, Сципионы, Юлий Цезарь, Диоклетиан, Константин Великий, триумфы, речи, бои гладиаторов и преследования христиан - все это сложилось в образ чего-то великого, жестокого и достойного. Но это не так. Отдельные части этой картинки собраны из столь различных фаз развития Рима, что между ними сохраняются различия более глубокие, чем между Лондоном современным и Лондоном времен Вильгельма Завоевателя.
      Для удобства рост могущества Рима можно разделить на четыре периода.