Читатель мог бы проследить, как эти точечки в течение двух сотен лет медленно продвигались вдоль побережий и сплавных рек, еще более медленно распространяясь в сторону Индианы, Кентукки и т.д. И вдруг, где-то около 1810 г. неожиданно приходит перемена. Точки с большей скоростью движутся по течению рек. Точки множатся и занимают все большее пространство. Это все пароходы. Первые точечки быстро проникают в Канзас и Небраску, уже отходя от крупных рек.
      А после этого, начиная с 1830 г. появляются черные линии железных дорог, и маленькие, черненькие точечки уже даже не передвигаются, а бегут. Повсюду они появляются так быстро, как будто их выдувают из пульверизатора. И внезапно, то тут, то там, совершенно неожиданно восходят первые звездочки, указывающие на крупные города с сотней тысяч населения. Поначалу их одна-две, а потом уже целое созвездие городов, и каждый из них словно узел в огромной сети железных дорог.
      Возрастание Соединенных Штатов является беспрецедентным явлением в истории. Подобное общество не могло существовать ранее, а если бы оно даже и образовалось, то без железных дорог очень быстро распалось бы на маленькие государства-княжества. Если бы не было железных дорог или телеграфа, Калифорнией легче было бы управлять из Пекина, чем из Вашингтона. Но и не только это: Соединенные Штаты получили еще большее внутреннее единство. Сегодня обитатель Сан-Франциско гораздо более похож на обитателя Нью-Йорка, чем сто лет назад житель Вирджинии походил на жителя Новой Англии. И этот процесс ассимиляции все так же длится без всяческих помех. Железная дорога и телеграф связали Америку в гигантское, единое общество, которое говорит, мыслит и действует согласно. Весьма скоро авиация еще более облегчит этот процесс.
      И это огромное общество Соединенных Штатов является чем-то абсолютно новым в человеческой истории. До этого тоже существовали крупные державы, насчитывающие более 100 миллионов человек населения, но это были объединения самых разных народов; до этого никогда еще не рождался единый народ таких размеров. И это новое образование требует совершенно нового названия. Говоря: Соединенные Штаты, мы имеем в виду страну типа Франции или Голландии. Только обе эти вещи столь же различны, как автомобиль и одноконные дрожки.
      Они являются созданиями различных эпох и условий; они работают и развиваются совершенно по-разному и с несравнимыми скоростями. Соединенные Штаты, в плане размеров и возможностей, находятся на полпути между европейским государством и соединенными штатами всего мира.
      Перед тем как прийти к нынешнему величию и безопасности, американский народ прошел через период страшных конфликтов. Речные пароходы, железные дороги, телеграф и им подобные усовершенствования не появились достаточно рано, чтобы предупредить растущим различиям в интересах и взглядах между южными и северными штатами Унии. Первые основывались на использовании рабского труда, вторые же состояли исключительно из свободных людей. Железные дороги и пароходы с самого начала обострили этот конфликт. Вместе с прогрессом унификации, идущим за новыми средствами сообщения, появился и вопрос: а кто должен достичь перевеса - дух южный или дух северный. Компромисса, как казалось, быть не могло. Северный дух был духом свободы и индивидуализма; на юге же существовали громадные имения, находящиеся в руках осознающих собственные права феодалов, правящих над толпами чернокожих рабов.
      Каждая новая территория, превращающаяся в новый штат, по мере продвижения населения на запад, каждая новая воплощенная в жизнь частица американской системы становилась полем битвы между двумя идеями: должна ли она быть штатом свободных граждан, либо же в нем должна преобладать система помещичьего землевладения и рабства. С 1833 г. американское общество, выступающее против рабства, не только сопротивляется расширению данной системы, но и требует ее абсолютной отмены. Когда Техас присоединился к Унии, война началась со всей силой. Поначалу Техас был частью Мексиканской республики, но весьма сильно колонизованный американцами из "рабовладельческих" штатов, отделился от Мексики, в 1835 г. заявил о собственной независимости, а в 1844 г. вошел в состав Соединенных Штатов. Мексиканское законодательство запрещало иметь в Техасе рабов, и вот теперь южане пытались отменить эти требования. И им это удалось.
      Тем временем, развитие океанского мореплавания привело в северные штаты из Европы огромные массы эмигрантов; Айова, Висконсин, Миннесота и Орегон - северные фермерские территории, были возвышены до положения штатов, из за чего север обрел перевес в Сенате и в Палате Представителей. Южные производители хлопка, опасаясь усиленного движения аболиционистов и их перевеса в Конгрессе, начали поговаривать о выходе из Унии. Южане мечтали о присоединении Мексики, а так же Вест-Индии, о создании огромного рабовладельческого государства, совершенно независимого от Севера и доходящего до Панамы.
      Возвращение Авраама Линкольна в 1860 г. стало поводом для начала сепаратистского движения. Южная Каролина заявила о себе как об "орудии отделения" и начала готовиться к войне. Миссисипи, Флорида, Алабама, Джорджия, Луизиана и Техас присоединились к ней, и на съезде в Монтгомери, штат Алабама, Джефферсон Дэвис был избран президентом "Конфедерации Штатов" Америки, а так же была принята конституция, в которой особо отмечалось существование рабовладения.
      Авраам Линкольн был типичным представителем того нового народа, который появился после войны за независимость. В ранней молодости он был частицей того движения на запад, о котором мы уже упоминали. Рожденный в Кентукки (1809 г.), еще мальчиком он попал в Индиану, а потом и в Иллинойс. В те времена жизнь в лесах Индианы была весьма тяжелой; дом представлял собой обыкновенную хижину из бревен, расположенную среди дикой чащобы, где не было и речи о серьезном образовании ребенка. Но мать очень рано научила его читать, и Линкольн буквально пожирал книжки. В семнадцатом году жизни это был атлетически сложенный юноша, великолепный борец и бегун. Какое-то время он работал продавцом в лавке, после чего основал собственное предприятие совместно с каким-то пьяницей и влез в долги, которые не мог оплатить в течение пятнадцати лет. В 1834 г., когда Линкольну было всего лишь 25 лет, его избрали в Палату Представителей от штата Иллинойс. Здесь вопрос рабства был особенно важным, поскольку сенатор от штата Иллинойс, Дуглас, был рьяным сторонником рабовладения. Дуглас был человеком, обладающий огромными способностями и влиянием; в течение нескольких лет Линкольн боролся с ним своими речами и памфлетами, становясь постепенно его самым грозным, а потом и победившим противником. Кульминационной точкой этой борьбы стали президентские выборы 1860 г.; и 4 марта 1861 г. Линкольн занял должность президента - в тот самый момент, когда южные штаты признали себя независимыми от федерального правительства в Вашингтоне и начали открытую войну.
      Эту гражданскую войну вели импровизированные армии, силы в которых постоянно возрастали от десятков до сотен тысяч человек. В конце концов федеральные силы насчитывали уже миллион солдат; война шла на огромных пространствах между Нью Мексико и восточным побережьем; Вашингтон и Ричмонд были основными фокусами в этих битвах. Здесь невозможно описать ход этого эпического сражения, которое велось среди лесов и гор Тенесси и Вирджинии до самой реки Миссисипи. Кровь лилась рекой, весь край ужасно бедствовал. Любая атака приводила к немедленной контратаке; надежда сменялась отчаянием и вновь возвращалась, чтобы закончиться разочарованием. Иногда казалось, будто конфедераты окружили Вашингтон, то вот уже федеральные армии продвигались к самому Ричмонду. Конфедераты, менее многочисленные и хуже вооруженные, имели великолепного военачальника, генерала Ли. Командование Унии представляло собой гораздо более печальное зрелище. Одних генералов снимали с должности, других тут же ставили на освободившееся место; в конце концов войска под командованием Шермана и Гранта одержали победу на обессиленным Югом. В октябре 1864 г. Шерман переломил левый фланг конфедератов и прошел маршем от Тенесси через Джорджию до самого побережья, через все земли конфедератов, после чего возвратился через Каролину, зайдя в тыл конфедератов сзади. В это же время Грант удерживал генерала Ли под Ричмондом до тех пор, пока Шерман не объединился с ним. 9 апреля 1865 г. Ли вместе со всей своей армией подписал капитуляцию Аппоматтокс Корт Хаус, и в течение месяца армии южан сложили оружие, тем самым положив конец Конфедерации.
      В этой четырехлетней войне населению Соединенных Штатов понадобились проявить огромные физические и моральные усилия. Принцип автономии отдельных штатов для многих был чрезвычайно ценной вещью, но ведь было видно невооруженным глазом, что север пожелал навязать свою волю югу. В пограничных штатах братья и родственники, даже отцы и дети сражались друг против друга. Север понимал, что его дело правое, вот только для большинства правота эта была делом сомнительным. Зато у Линкольна никаких сомнений не имелось. Он один среди всеобщего замешательства ясно видел цель. Он стоял за объединение; он стоял за всеобщий мир в Америке. Он был против рабства, хотя считал его второплановой проблемой; главной его заботой было то, чтобы Соединенные Штаты никогда уже больше не распались на два враждующие лагеря.
      Когда в первый период войны Конгресс и генералы федеральных войск собирались объявить свободу всем рабам, Линкольн выступил против этого и умерял энтузиазм своих сторонников. Он был за постепенное освобождение, основанное на компенсациях. Только лишь в январе 1865 г. он посчитал, что ситуация вызрела для отмены рабства в силу специальной статьи конституции, так что война уже закончилась, когда отдельные штаты эту статью ратифицировали.
      После завершения 1862 и 1863 гг. первые страсти и порывы прошли, Америка познала всевозможные проявления военного разброда и упадка. Президент увидал себя окруженным предателями, отставными генералами, изворотливыми партийными политиканами; за ним же самим стоял народ усомнившийся и усталый, перед ним - генералы без веры в победу и войска без надежды; единственным его утешением было то, что Джефферсон Дэвис в Ричмонде чувствует себя не лучшим образом и находится в не лучшем положении. Английское правительство повело себя не самым лучшим образом: оно позволило агентам Конфедерации построить и вооружить в Англии три быстрых каперских судна - из них наиболее известна "Алабама" - которые изгнали флот Соединенных Штатов с морей. Французская армия в Мексике растоптала доктрину Монро. Из Ричмонда пришло предложение о перемирии, отложения причин войны для дальнейшего обсуждения и направления совместных сил против французов в Мексике. Только Линкольн ничего не желал слышать, пока не будет признано превосходство Унии. Американцы должны были предпринять подобные действия как один народ, а не как два отдельных.
      Линкольн поддерживал Соединенные Штаты в течение долгих, тяжких месяцев сомнений, поражений и бесплодных усилий, в черные мгновения разломов и упадка духа; и нигде нет ни малейшего упоминания, чтобы он хоть на мгновение сломался в своих намерениях. Бывали дни, когда ничего нельзя было сделать, когда он сидел в Белом Доме молчаливый и неподвижный, словно статуя решительности; но бывали и такие дни, когда он пытался развлечься, когда шутил и рассказывал анекдоты.
      Он видел торжество Унии. Он вступил в Ричмонд через день после сдачи и слыхал о капитуляции генерала Ли. Линкольн возвратился в Вашингтон и 11 апреля произнес свою последнюю речь. Он говорил о согласии и о создании лояльных правительств в побежденных штатах. Вечером 14 апреля он прибыл в театр Форда в Вашингтоне и во время спектакля был убит; в него выстрелил некий актер по имени Бут, который незаметно проник в ложу президента. У Бута к Линкольну имелись какие-то личные претензии. Только дело было уже сделано - Уния была спасена.
      В начале войны еще не было железнодорожной линии, которая бы вела к побережью Тихого Океана; после войны же железные дороги разрослись словно ветки какого-то фантастического растения, у которого только сейчас появились соответствующие для развития условия; захватив всю громаднейшую территорию Соединенных Штатов, они создали из них единую и неделимую, духовную и материальную сущность, самое крупное настоящее общество в мире самое крупное до тех пор, пока громадные массы населения в Китае не научатся читать.
      Глава шестьдесят первая
      ГЕРМАНИЯ СТРЕМИТСЯ К ГЕГЕМОНИИ В ЕВРОПЕ
      Мы уже видели, как после французской революции и после Наполеона Европа вновь обрела нестойкий мир, основанный на несколько модернизированных политических отношениях пятидесятилетней давности. Сталь, железная дорога и пароходы вплоть до средины XIX века не имели каких-либо политических последствий. Но социальный фермент, вызванный развитием городской индустрии, набирал сил. Франция все так же оставалась беспокойной страной. После революции 1830 года в 1848 случилась другая. После нее Наполеон III, племянник Наполеона Бонапарте, сделался первым президентом, а в 1852 году - императором.
      Он занялся перестройкой Парижа, и из живописного, хотя и нездорового города семнадцатого века, превратил его в нынешний обширный мраморный город латинского типа. Точно так же он перестраивал всю Францию и превратил ее в современное, великолепное империалистическое явление. Наполеон III был готов разжечь давнее соперничество великих держав, которое в XVII и XVIII веках ввергло Европу в водоворот бессмысленных войн. Российский царь, Николай I (1825 - 1856) тоже проявил захватнические намерения и подступил к турецким границам, имея глаза, устремленные на Константинополь.
      Во второй половине столетия Европа вступила в новый период войн. В основном, это были войны, ведущиеся за "равновесие сил" и за гегемонию. Англия, Франция и Сардиния помогали Турции против России во время крымской войны; Пруссия (с Италией в качестве союзницы) и Австрия сражались за главенствующее положение в германском мире, Франция освобождала северную Италию из под ярма Австрии, а Италия постепенно превращалась в единое королевство. Наполеон III был настолько неосторожен, что вмешался в мексиканскую авантюру во время американской гражданской войны; посадил на мексиканском троне императора Максимилиана и оставил его на произвол судьбы - мексиканцы потом его расстреляли - лишь только победившее федеральное правительство показало зубы.
      В 1870 году вспыхнула давным-давно предсказываемая война между Францией и Пруссией за гегемонию в Европе. Пруссия давно уже готовилась к ней, а Францию подтачивала финансовая коррупция. Ее поражение было молниеносным и драматичным. Немцы вторглись во Францию в августе, одна громадная французская армия капитулировала под Седаном в сентябре, вторая в октябре капитулировала в Метце, а в январе 1871 года после недолгой осады и бомбардировки, в руки немцев попал Париж. Мир, подписанный во Франкфурте, отдавал немцам Эльзас и Лотарингию. Германия, за исключением Австрии, объединились в империю, и прусский король блеснул на млечном пути европейских монархов в качестве германского императора.
      В последующие сорок три года Германия превратилась в главенствующую державу на континенте. В 1877-78 гг. была еще российско-турецкая война, после которой, если не считать определенных поправок на Балканах, европейские границы на три десятилетия оставались неизменными и скучными.
      Глава шестьдесят вторая
      НОВЫЕ ЗАМОРСКИЕ ИМПЕРИИ
      Конец XVIII века был периодом распада великих держав и банкротства экспансии. Долгая и крайне тяжелая дорога между Англией или же Испанией и их американскими колониями мешала более тесному общежитию, в результате чего колонии отделились в новые и отдельные сообщества, имеющие уже совершенно иные идеи с интересами, у них даже проявились языковые различия. По мере роста колоний эта связь с метрополией, поддерживаемая только морским путем, становилась все слабее и слабее. Слабые фактории, брошенные в глухой чащобе, как, например, французские торговые поселения в Канаде, либо же торговые предприятия, основанные в среде громадных иноплеменных сообщностей, как, например, английские в Индии, должны были держаться метрополии, поскольку именно она предоставляла им помощь, да что там - сам смысл существования. В начале XIX века многие считали, что это самая дальняя граница, куда может растянуться власть Европы над колониями. В 1820 году громаднейшие территории, которые еще в средине XVIII века гордо обозначались на картах в качестве собственности европейских держав, съежились до весьма скромных размеров. Только лишь русские растеклись на ширину всей Азии.
      В 1815 году Великобритания владела редконаселенными побережьями, приречными долинами и озерными берегами Канады с огромными территориями материковых лесов, где единственными поселениями были станции "Компании Гудзонова Залива", торгующие мехами; около трети Индийского полуострова находилась под властью Восточноиндийской Компании; Великобритании принадлежало побережье возле Мыса Доброй Надежды, заселенное неграми и мятежными голландскими поселенцами; несколько торговых станций на западном побережье Африки, скала Гибралтара, Мальта, Ямайка, несколько меньших по площади владений в Западной Индии, Британская Гвиана в Южной Америке, а на другом конце света - две колонии для пожизненно осужденных каторжников в Ботани Бэй в Австралии и в Тасмании. Испания оставила для себя Кубу и пару поселений на Филиппинских островах. Португалия в Африке оставила лишь крохи давнего своего могущества. У Голландии имелись различные острова, а также владения в Индии и голландской Гвиане. Франции принадлежала всего лишь парочка островов в Западной Индии и Французская Гвиана. Казалось, что столько - это именно то, сколько европейским державам и нужно, что большего они достичь и не смогут. Одна только Восточноиндийская Компания проявляла склонность к экспансии.
      В то время, когда вся Европа была занята наполеоновскими войнами, Восточноиндийская Компания, управляемая все время меняющимися генерал-губернаторами, играла в Индии роль, весьма подобную той, которая перед этим выпала в удел туркменам и другим завоевателям с севера. После Венского мира она сделалась как бы самостоятельным государством, которое брало налоги, объявляло войны, высылало послов в азиатские страны, но при всем при этом проявляло склонность вкладывания собственных капиталов на западе. Здесь трудно рассказать во всех подробностях, как Компания пришла к неограниченной власти, заключая союзы то с одним, то с другим индийским княжеством, чтобы в конце концов подчинить их всех. Ее могущество распространилось вплоть до Ассама, Зинда и Удха. Карта же Индии начала приобретать вид, знакомый нынешним гимназистам: кучка туземных территорий, окруженная и удерживаемая в состоянии единства громаднейшими провинциями, находящимися под непосредственным британским правлением.
      В 1859 году, после весьма серьезного мятежа местных индийских войск (сипаев), эта держава Восточноиндийской Компании была присоединена к британской короне. На основании специального акта, называющегося "Постановлением о исправлении правления в Индии", генерал-губернатор сделался вице-королем, заменяющим Его Величество, место же Компании занял Государственный секретариат по вопросам Индии, ответственный перед британским парламентом. В 1877 году лорд Биконсфилд, дабы короновать сие предприятие, склонил королеву Викторию к тому, чтобы она приняла титул Императрицы Индии.
      Именно таким вот образом Индия и связала свою судьбу с Британией. Индия все так же остается державой Великого Могола, только теперь Великого Могола заменила "коронованная республика" Великобритании. Индия является автократическим государством без автократа. В связи с этим управление ею объединяет в себе недостатки абсолютной монархии с безличностью и безответственностью демократического чиновничества. Индус не может обратиться с жалобой к монарху; его император - это золотой символ; желая же поддержать свое дело, ему необходимо либо писать памфлеты, либо же вызвать рассмотрение в Палате Общин. Чем больше парламент занимается британскими проблемами, тем меньше времени посвящает Индии, которые в таком случае отданы на милость горстки высших чиновников.
      Кроме Индии никакие иные европейские колонии не проявляли излишнего стремления к экспансии вплоть до того времени, когда железные дороги и пароходы вошли в будничную жизнь. В Англии тогда существовала весьма серьезная школа политических мыслителей, которые на заморские владения глядели как на источник слабости королевства. Австралия развивалась крайне медленно, только лишь открытие в 1842 году ценных залежей меди, а в 1851году - золотых приисков, придало ей новое значение. Наряду с удешевлением и распространением транспорта австралийская шерсть начала серьезно насыщать европейский рынок. Точно так же и Канада не проявляла особых стремлений к прогрессу вплоть до 1849 года; к этому времени ее серьезно беспокоили трения между английской и французской частями ее населения, было даже несколько серьезных революционных выступлений, и только лишь в 1867 году новая конституция, создавшая Федеральный Доминион Канады, сняла со страны это состояние напряженности. Железная дорога изменила вид Канады. Как и в Соединенных Штатах, она позволила Канаде расширяться на запад, продавать зерно и другие продукты в Европу и, несмотря на быстрый рост, в плане языка, симпатий и интересов оставаться единым сообществом. По сути своей, железная дорога, пароход и телеграфный кабель до основания изменили условия колониального развития.
      История английских поселений в Новой Зеландии началась до 1840 года, для эксплуатации богатств острова была основана Новозеландская Компания. В 1840 году Новая Зеландия была присоединена к колониальным владениям Британской Короны.
      Канада, как мы уже отмечали, первой из британских владений сумела воспользоваться новыми экономическими возможностями, открывшимся перед нею, благодаря новым средствам сообщения. В свою очередь, южноамериканские республики (особенно Аргентина), имеющие на продажу скот и кофе, почувствовали близость европейского рынка. До сих пор европейцы искали в незаселенных и варварских странах золото и другие металлы, пряности, слоновую кость или же рабов. Но в последнюю четверть XIX века прирост населения в Европе заставил правительства искать за границей основные продукты питания; развитие же индустрии, основанной на научных достижениях, создало спрос на новые виды сырья, различного рода жиры, каучук и тому подобные вещи, на которые ранее не обращали внимания. Ни для кого не было тайной, сколько торговых выгод приносит Великобритании, Голландии и Португалии эксплуатация тропических продуктов. Германия после 1871 года, вскоре после нее Франция, а еще чуть позднее - Италия, начали искать еще не занятые никем богатые сырьем территории, либо же восточные страны, которые годились бы для прививки современной культуры.
      Вновь по всему свету начались поиски политически беззащитных стран; одна лишь Америка, благодаря доктрине Монро, не беспокоилась такими похождениями.
      Рядом с Европой лежала наполненная неизвестными возможностями Африка. В 1850 году она все еще оставалась страной тайн; известны были только Египет да побережья. К сожалению, отсутствие места не позволяет нам написать интереснейшую историю открывателей и путешественников, которые первыми проникли вглубь Черного Континента, а также тех политических агентов, администраторов, купцов, поселенцев и ученых, что пошли по их следам. При этом были открыты новые людские расы, такие как пигмеи, совершенно особые животные, как окапи, чудесные плоды, цветы, насекомые, ужасные болезни, удивительнейшие лесные и горные пейзажи, огромные озера, лежащие в центре материка, гигантские реки и водопады - весь этот абсолютно новый мир. Были найдены (под Зимбабве) даже останки неизвестной, погибшей цивилизации - след пути на юг какого-то из древнейших народов. Когда европейцы вступили в этот мир, они застали там арабских работорговцев, которые с кремневыми ружьями гонялись за разбросанными по огромным территориям негритянскими племенами.
      Через полвека вся Африка уже была обследована, оценена и разделена между европейскими державами. На туземцев внимания не обращали. Арабского работорговца не изгнали, а лишь приструнили; зато гонка за каучуком, который в его естественном состоянии под принуждением собирали местные жители из Бельгийского Конго, привела к стычкам между неопытными администраторами и туземным населением; результатом стала чудовищная резня. Впрочем, в этом плане никакому из европейских государств не удалось не испачкать рук.
      Здесь мы не можем подробно распространяться, каким это образом Великобритания в 1883 году захватила Египет, хотя Египет фактически являлся частью турецкой империи; ни о том, как в 1898 году между Англией и Франция началась война, когда некий полковник Маршан, пройдя всю Центральную Африку от западного ее побережья, попытался под Фашодой овладеть Верхним Нилом.
      Не станем мы рассказывать о том, как британское правительство поначалу разрешило бурам, то есть голландским поселенцам с реки Оранжевой и из Трансвааля, основать независимые государства в глубине Южной Африки, а потом ему сделалось жалка своего решения и оно в 1877 году аннексировало Трансвааль; ни о том, как трансваальские буры боролись за свободу, о том, как они отвоевали ее в битве под Маджуба Хилл в 1881 году. Непрерывная кампания в прессе выбила в памяти англичан это поражение. Война с обеими республиками вспыхнула наново в 1899 году и длилась три года; английский народ дорого заплатил за победу. Только буры долго в подчинении не оставались. В 1907 году империалистическое правительство, объявившее против них войну, пало. Либералы занялись проблемами Южной Африки; республики вновь получили свободу и вместе с колонией Мыса и Наталем в какой-то мере добровольно создали союз всех государств Южной Африки, уже в качестве единой автономной республики под верховным управлением Британской Короны.
      В течение двадцати пяти лет раздел Африки был завершен. Не захваченными оставались только относительно маленькие страны: Либерия колония вольноотпущенных негров-рабов на западном побережье; Марокко, с ее собственным мусульманским султаном; и Абиссиния, варварская страна с древней, своеобразной формой христианства, которой в 1896 году, в битве под Адовой удалось защитить собственную независимость от захватнических намерений Италии.
      Глава шестьдесят третья
      ЕВРОПЕЙЦЫ В АЗИИ И ЯПОНИЯ
      Трудно поверить, чтобы эту карту Африки, покрытую цветами европейских держав, большинство считало каким-то постоянным решением всех мировых проблем, но обязанностью историка является необходимость указать на то, что такая уверенность существовала. Европейский ум в XIX веке обладал весьма недалекой исторической перспективой, он еще не привык воспринимать явления критически. Совершенно временный перевес, который европейцам над всем миром дал технический прогресс, считался чем-то стабильным, обеспечивающим Европе вечное господство над всем человечеством; те, которые так считали, совершенно не знали фактов о грандиозных монгольских завоеваниях, абсолютно не понимали того, что наука и ее плоды переносятся от одного человека к другому, из одной державы в другую, что китайцы и индусы столь же способны к проведению исследований, как французы или англичане. Дело в том, что такие люди верили, будто Запад обладает неким врожденным полетом мысли, а Восток - таким же врожденным слабоумием и консерватизмом, что, рассматривая вместе, и является гарантией вековечного перевеса европейцев.
      Последствием подобных иллюзий было то, что различные европейские правительства не только следовали за англичанами в поисках диких и заброшенных краев, но и к густонаселенным и цивилизованным азиатским странам относились так, как будто они были единственно лишь полем для добычи полезных ископаемых и ресурсов. Величественный снаружи, но, по сути своей, хрупкий изнутри, империализм правящей касты в Индии, обширные и богатые голландские владения в Индокитае, давали повод соперничающим державам мечтать о подобных успехах в Персии, в распадающейся оттоманской империи и в еще более отдаленных Индии, Китае и Японии.
      В 1898 г. Германия заняла Кью Чау в Китае. Англия ответила захватом Вей-хай-вей. Русские захватили Порт Артур. Китай теперь был охвачен пламенем ненависти к европейцам. Начались жестокие убийства европейцев и христиан, в 1900 г. было совершено нападение на европейские посольства в Пекине. Объединенные европейские силы выслали в Пекин карательную экспедицию, освободили осажденные посольства и наворовали множество ценностей. После чего русские заняли Манчжурию, а англичане в 1904 г. вступили в Тибет...
      Но теперь уже в этой части света появилась новая держава - Япония. До сих пор она играла незаметную роль в истории; ее замкнутая цивилизация совершенно незначительно повлияла на общее формирование человеческих судеб; она брала мало, а вот отдавала чрезвычайно мало. Истинные японцы имеют монголоидное происхождение. Цивилизацию, письмо, литературные и артистические традиции они приняли от китайцев. Их история весьма интересна и романтична; в первые века нашей эры у них имелась собственная феодальная система и собственное рыцарство; Япония нападала на Корею и Китай, подобно тому, как англичане нападали на Францию. Впервые Япония установила контакт с Европой в XVI веке; в 1542 г. несколько португальцев приплыло в Японию на китайской джонке, а в 1549 г. иезуитский миссионер, Франсиск Ксаверий, начал проповедовать здесь христианство. Какое-то время европейцев принимали в Японии охотно, христианские миссионеры завоевывали для своей религии все больше сторонников. Некий Уильям Адамс сделался доверенным советником японцев и учил их строить большие парусники. На этих кораблях, построенных японцами, было предпринято путешествие в Индию и Перу. После этого вспыхнули ожесточенные споры между испанскими доминиканцами, португальскими иезуитами и английскими и голландскими протестантами, каждые из которых предостерегали японцев перед политическими намерениями своих противников. Иезуиты, получив на какое-то время перевес, начали жестоко, с необычной яростью преследовать буддистов. В конце концов японцы пришли к выводу, что все европейцы - это несносные бандиты, что католичество - особенно является всего лишь прикрытием политических устремлений папы и испанской монархии, которая уже владела Филиппинами.