Глава I В водопроводной трубе

      Когда у супруги мистера Фредерика К. Литла родился второй сын, все сразу же увидели, что ребенок не больше мыши. Сказать по правде, младенец был вылитый мышонок: ростом он едва достигал двух дюймов, у него был острый мышиный нос, мышиный хвост, мышиные усы и милые застенчивые повадки. Очень скоро он стал носить серую шляпу и трость, как и полагается благовоспитанным мышам. Мистер и миссис Литл назвали его Стюарт. Мистер Литл сделал ему крошечную кроватку из коробки для сигарет и четырех бельевых прищепок.
      В отличие от большинства младенцев, Стюарт сразу же начал ходить. В недельном возрасте он уже взбирался на лампы по шнуру. Миссис Литл быстро поняла, что ему не подходят детские платьица, которые она приготовила. Поэтому она села за машинку и сшила хорошенький синий шерстяной костюм с накладными карманами, где он мог держать платок, деньги и ключи. Каждое утро, пока Стюарт был еще в постели, она заходила к нему в комнату, чтобы положить его на маленькие весы для взвешивания писем. Когда он только родился, его можно было бы отправить почтой с маркой всего в три цента, но родители вовсе не собирались с ним расставаться. Когда оказалось, что в месячном возрасте он весит всего десять граммов, мать так испугалась, что послала за доктором. Доктор пришел в восторг от Стюарта, сказал, что мышонок – большая редкость в американской семье. Он поставил ему градусник, выслушал грудную клетку и сердце и даже заглянул с помощью фонарика в уши, сохраняя при этом серьезный вид (надо отдать ему должное, не каждый врач может не улыбнувшись заглянуть в мышиное ухо). Все было в полном порядке, и миссис Литл страшно обрадовалась.
      – Кормите его получше, – весело сказал доктор на прощанье.
      Литлы жили в Нью-Йорке, в красивом светлом доме недалеко от парка. Утром солнце освещало окна, выходившие на восток, и вся семья, как правило, поднималась рано. Благодаря своему росту Стюарт стал большим подспорьем для родителей и старшего брата Джорджа: он мог делать все, что доступно только мышам, и, надо сказать, делал с большой охотой. Как-то раз, когда миссис Литл мыла ванну после того, как в ней выкупался мистер Литл, у нее соскользнуло с пальца кольцо и покатилось в дырку. Миссис Литл пришла в отчаяние.
      – Что делать? Как его достать? – повторяла она, едва сдерживая слезы.
      – На твоем месте я бы взял шпильку для волос, сделал из нее крючок, привязал к веревке и попробовал выловить кольцо, – сказал Джордж.
      Следуя его совету, миссис Литл отыскала кусок бечевки, привязала к шпильке и полчаса выуживала кольцо. Но в дырке было темно, и крючок сразу за что-то цеплялся, поэтому никак не удавалось спустить его поглубже.
      – Каковы успехи? – спросил мистер Литл, входя в ванную.
      – Никаких. Кольцо где-то глубоко, и я никак не могу его подцепить.
      – Давайте спустим туда Стюарта, – предложил мистер Литл. – Как, Стюарт, рискнешь?
      – С большим удовольствием, – сказал Стюарт. – Только надену старые штаны. Там, наверное, мокро.
      – Не видать вам кольца как своих ушей, – пообещал Джордж, явно раздосадованный тем, что не сработала его идея с крючком.
      Стюарт тем временем натянул старые штаны и приготовился спуститься в водопроводную трубу. Он решил один конец веревки взять с собой, а второй оставить у отца.
      – Как только я дерну за веревку три раза, сразу тащи меня наверх.
      Не успел мистер Литл стать на четвереньки в ванной, как Стюарт легко скользнул в дырку и исчез в трубе. Буквально через минуту мистер Литл почувствовал, как веревка три раза дернулась, и осторожно поднял ее наверх. На конце бечевки висел Стюарт с кольцом на шее.
      – Спасибо тебе, мой храбрый сынок, – сказала с гордостью миссис Литл, целуя Стюарта.
      – Ну как там внизу? – спросил мистер Литл. Он был человеком любознательным и интересовался местами, где сам никогда не бывал.
      – Нормально, – ответил Стюарт.
      Но, честно говоря, в трубе было грязно и скользко, и Стюарт оказался покрыт с головы до ног какой-то липкой слизью. Он принял ванну и обрызгал себя маминой туалетной водой и только тогда снова пришел в себя. Все считали, что он вел себя просто геройски.
 

Глава II Домашние проблемы

      Стюарт также был незаменим, когда играли в пинг-понг. Все Литлы любили эту игру, но есть в ней одно неудобство – мячи вечно закатываются под стулья, диваны и радиаторы, а это означает, что игроки должны без конца ползать за ними по полу. Стюарт быстро научился доставать мячи. Надо было видеть, как он вылезал из-под горячей батареи, изо всех сил толкая перед собой мяч. Пот градом катился у него по щекам. Мяч был такого же размера, как и он сам, и ему приходилось налегать на него всем телом.
      В гостиной у Литлов стоял рояль. Он был в полном порядке, но одна из клавиш всегда западала. Миссис Литл считала, что это из-за сырости. Однако клавиша была неисправной уже четыре года, а за это время случалось и немало ясных дней. Как бы то ни было, это создавало трудности при игре на рояле. Но больше всего это мешало Джорджу, когда он в быстром темпе исполнял «Танец с шарфами». Ему и пришла в голову мысль пустить внутрь рояля Стюарта, чтобы он выталкивал наверх клавишу, когда по ней ударяли. Эта была нелегкая работа. Стюарту приходилось лавировать между обтянутыми войлоком молоточками, чтобы не получить по голове, но ему нравилось внутри рояля, нравилось увертываться от молоточков, даже нравился адский шум. Иногда, посидев там долгое время, он вылезал совершенно оглушенный, как после длительного пребывания в самолете, и далеко не сразу приходил в себя.
      Мистер и миссис Литл часто говорили между собой о Стюарте, когда его не было поблизости. Они никак не могли привыкнуть к тому, что в их семье растет мышонок. Он был крошечный, и в связи с этим у его родителей возникала масса сложных проблем. Мистер Литл сразу же потребовал, чтобы никто не упоминал в разговорах мышей. Он велел миссис Литл вырвать из детского песенника страницу с песней «Три слепые мышки, как они бегут».
      – Мне хотелось бы, чтобы Стюарт как можно меньше знал о мышах, – сказал мистер Литл. – Ужасно, если мой сын будет в вечном страхе, что и впрямь, как поется в песенке, фермерша отрубит ему хвост ножом. От таких вот историй детям и снятся страшные сны.
      – Ты прав, – согласилась миссис Литл. – Пожалуй, время подумать, что делать со стихотворением:
      В новогоднюю ночь тихо так – даже слишком. Не услышишь ни звука, и шуршит только мышка.
      Мне кажется, Стюарта покоробит пренебрежительный тон, которым там говорится про мышь.
      – Правильно, – подтвердил мистер Литл. – Но что делать со второй строкой? Ведь нужно чем-то ее заменить. Мы не можем просто выбросить ее:
      В новогоднюю ночь тихо так – даже слишком... Надо найти рифму к слову «слишком» Может быть, заменить «мышка» на «клопишка»? – предложила миссис Стюарт.
      – Или «зайчишка», – добавил мистер Литл.
      – Я советую «воришка», – сказал Джордж. Он все время внимательно прислушивался к разговору с другого конца комнаты.
      Подумав, они решили, что самая подходящая рифма – «клопишка», и перед Рождеством миссис Литл старательно стерла в книге слово «мышка» и вписала вместо него «клопишка». Стюарт всегда потом думал, что стихотворение звучит так:
 
В новогоднюю ночь тихо так – даже слишком.
Не услышишь ни звука, шуршит лишь клопишка.
 
      Больше всего мистера Литла беспокоила мышиная норка в кладовке. Норку прогрызли какие-то мыши еще до того, как Литлы переехали в этот дом, но до сих пор никто так и не собрался ее заделать. Мистер Литл не был уверен, что понимает до конца, какие чувства испытывает Стюарт при виде мышиной норы. Не знал он также, куда она ведет, и ему было не по себе при мысли о том, что в один прекрасный день Стюарту захочется в нее нырнуть.
      – Он все же очень похож на мышь, – говорил мистер Литл жене. – А я еще не видел мыши, которой бы не захотелось юркнуть в норку.
 

Глава III Утренний туалет

      Стюарт был ранней пташкой: он почти неизменно поднимался первым. Ему нравилось вставать, когда в доме никто еще не шевелился. Он любил тихие комнаты с книжными полками вдоль стен, бледный свет в окнах и особый свежий запах наступающего дня. Зимой он затемно выбирался из своей кроватки, сделанной из коробки для сигарет, и в ночной пижаме, дрожа от холода, делал зарядку. Каждое утро он десять раз доставал руками до пола, чтобы сохранять спортивную форму. Его брат Джордж объяснил ему, что это упражнение укрепляет брюшной пресс.
      Закончив гимнастику, Стюарт надевал красивый шерстяной халат, опоясывался шнуром и шел в ванную. Тихонько пройдя мимо комнаты родителей, мимо чулана, где хранился пылесос, и мимо комнаты Джорджа, он выходил на лестничную площадку и так добирался до ванной.
      В ванной комнате, конечно, тоже было темно, но отец предусмотрительно привязал к висячему выключателю длинный шнур. Он доставал до самого пола. Ухватив шнур повыше, Стюарт дергал его изо всех сил и включал свет. Он болтался на шнуре в длинном до пят халате – ну точь-в-точь маленький старый монах, который раскачивает веревку от колокола.
      Чтобы добраться до умывальника, Стюарту приходилось взбираться по веревочной лестнице, которую приспособил для него отец. Джордж обещал сделать ему маленький умывальник на расстоянии двух с половиной сантиметров от пола и прикрепить к нему трубочку вместо крана, но Джордж вечно обещал что-то сделать и тут же забывал. Поэтому каждое утро Стюарт взбирался по лестнице к общему умывальнику – умыться и почистить зубы. Миссис Литл позаботилась о том, чтобы у него была щеточка, кусочек мыла, полотенце и гребешок – и все кукольного размера. Гребешком он причесывал усы. Свои умывальные принадлежности он носил в кармане купального халата. Поднявшись по лесенке, он раскладывал их на умывальнике и только потом открывал кран. Для такого маленького существа открыть кран целая проблема, и после нескольких неудачных попыток он обсудил ее с отцом.
 

Глава IV Гимнастика

      Однажды ясным майским утром, когда Стюарту было три года, он, как всегда, поднялся рано, умылся, оделся, взял шляпу, трость и спустился в гостиную посмотреть, что там происходит.
      В гостиной был только Снежок, большой кот миссис Литл. Снежок тоже рано вставал. В то утро он лежал на ковре посреди комнаты и вспоминал свое кошачье детство.
      – Доброе утро, – сказал Стюарт.
      – Привет, – процедил Снежок. – Ранехонько же ты встаешь.
      Стюарт поглядел на часы:
      – Да, сейчас еще только пять минут седьмого. Но я выспался, так что решил спуститься сделать гимнастику.
      – Мне казалось, ты уже делал зарядку в ванной. Такой дикий стук поднял, всех нас перебудил – ему, видите ли, надо было открыть кран, чтобы почистить зубки. Да твои зубы и чистить нечего. Видел когда-нибудь настоящие зубы? Смотри!
      Снежок раскрыл рот, обнажив два ряда великолепных белых зубов, острых как иглы.
      – Хороши, – сказал Стюарт. – Но и у меня зубы тоже недурны, только маленькие. А уж позаниматься гимнастикой я никогда не упускаю случая. Спорим, брюшные мышцы у меня тверже твоих.
      – Спорим, что нет.
      – А вот спорим, что да. Они как железные.
      – Спорим, что нет.
      Стюарт обвел глазами комнату, ища способ продемонстрировать Снежку мышцы живота. Взгляд его упал на оконную штору. На ней, словно гимнастическая трапеция, висело кольцо на веревке. Стюарта сразу же осенило. Взобравшись на подоконник, он снял шляпу и положил трость.
      – Тебе так не сделать! – крикнул он коту. Разбежавшись, он, как акробат в цирке, подпрыгнул, ухватился за кольцо и хотел подтянуться. Но тут случилось непредвиденное. Резкий прыжок привел в движение штору, она с громким треском свернулась и подскочила до самого карниза, увлекая мышонка. Он оказался закатанным внутрь так крепко, что не мог шелохнуться.
      – Святая скумбрия! – воскликнул Снежок. Он удивился не меньше самого Стюарта. – Может, это отучит его хвастаться своими мышцами.
      – Помогите! Выпустите меня! – кричал Стюарт.
      Он был весь в ушибах и так напуган, что едва дышал. Но голосок у него был слабый, и никто его не услышал.
      Снежок довольно ухмыльнулся. Он не любил Стюарта, и его мало беспокоило, что Стюарт задыхался внутри шторы, плакал от боли и не мог выбраться наружу. Вместо того чтобы побежать наверх и сказать мистеру и миссис Литл о том, что произошло, он повел себя самым странным образом. Воровски оглянувшись, он мягко прыгнул на подоконник, взял в зубы шляпу и трость Стюарта, отнес в кладовку и положил у входа в мышиную нору.
      Когда спустя некоторое время миссис Литл обнаружила их в кладовке, она так громко закричала, что домашние бросились к ней со всех ног.
      – Я знала, что это случится! – воскликнула она.
      – Что случилось?
      – Стюарт убежал в норку!
 

Глава V Спасен

      Джорджу досталась честь ломать пол в кладовке. Он помчался со всех ног и принес молоток, отвертку и стамеску.
      – Мигом вскрою этот трухлявый пол, – заявил он, всадив отвертку под половицу у самой двери и дергая изо всех сил на себя.
      – Нет. Мы не будем ломать пол, пока не обыщем все как следует, – решительно сказал мистер Литл. – И никаких возражений, Джордж. Отнеси молоток туда, откуда ты его взял.
      – Пожалуйста, – сказал Джордж обиженным голосом. – Теперь я вижу: всем, кроме меня, наплевать на Стюарта.
      Миссис Литл заплакала:
      – Бедный мой сыночек, он там застрянет где-нибудь, ему уже оттуда не выбраться. 
      – Если тебе неудобно путешествовать по мышиным ходам, совершенно не значит, что Стюарту там плохо, – заметил мистер Литл. – Прошу тебя, перестань нервничать.
      – Может, засунуть туда еды? – предложил Джордж. – Я видел, так делала полиция, когда человек застрял в пещере.
      Он вихрем кинулся на кухню и принес блюдце с яблочным соком.
      – Нальем сок в нору, он прямо подтечет к Стюарту. – Зачерпнув чайной ложкой соку, он поднес ее к дыре.
      – Прекрати немедленно! – взревел мистер Литл. – Предоставь мне решать, что надо делать. Сейчас же унеси сок! – Он гневно посмотрел на Джорджа.
      – Хотел помочь родному брату. – Джордж, скорбно качая головой, понес блюдце назад на кухню. 
      – Давайте покричим Стюарта, – предложила миссис Литл. – В норе ведь есть боковые ходы и от ветвления. А вдруг он заблудился?
      – Давайте, – согласился мистер Литл, – считаю до трех. Потом мы все сразу зовем его, после чего делаем трехминутную паузу и ждем ответа.
      Он вынул часы. Все трое, мистер и миссис Литл и Джордж, встали на четвереньки, наклонившись как можно ближе к норе, и дружно крикнули: «Стю-у-у-арт!» После чего сделали трехминутную паузу.
      Старт, крепко зажатый внутри закатанной шторы, услыхал свое имя и крикнул что было мочи:
      – Я здесь!
      Но голос доносился так слабо, что никто из членов семьи не расслышал ответного писка.
      – Еще раз! – скомандовал мистер Литл. – Раз, два, три! Стю-у-у-арт!
      Но все напрасно. Никто не отозвался. Миссис Литл поднялась к себе, легла на постель и зарыдала. Мистер Литл подошел к телефону и позвонил в Бюро по Розыску Пропавших Людей.
      Однако когда его попросили описать наружность Стюарта и он сказал, что в Стюарте всего пять сантиметров росту, трубку раздраженно повесили. Джордж между тем спустился в погреб и стал там искать еще один вход в нору. Он передвинул с одного конца погреба на другой кучу чемоданов, саквояжей, цветочных горшков, корзин, картонок и ломаных стульев, чтобы добраться до той части стены, где, по его мнению, могла находиться нора. Но там ничего не оказалось. Зато он нашел отцовский давно заброшенный тренировочный станок для гребли. Он с трудом приволок его к себе наверх и все утро занимался тем, что греб.
      Во время второго завтрака (о первом все забыли) осиротевшее семейство уселось за телячье жаркое, приготовленное миссис Литл. Печальный это был завтрак. Все старались не смотреть на пустой стульчик Стюарта на столе рядом со стаканом воды для миссис Литл. Есть никто не мог – так все были расстроены. Один только Джордж проглотил немного сладкого. После завтрака миссис Литл снова ударилась в слезы. Ей кажется, сказала она, что Стюарта нет в живых.
      – Чепуха, какая чепуха! – проворчал мистер Литл.
      – Если Стюарт умер, надо опустить шторы во всем доме, – выпалил Джордж.
      Он вскочил со стула и опрометью бросился к окну.
      – Джордж! – закричал в отчаянии мистер Литл. – Ты будешь наказан, если не перестанешь вести себя таким идиотским образом. У нас и так хватает огорчений без твоих глупых выходок.
      Но Джордж уже успел влететь в гостиную, чтобы и там затемнить окна в знак уважения к покойному. Он дернул за шнур, и из шторы прямо на подоконник вывалился Стюарт.
      – Вот так история! – сказал Джордж. – Мам, смотри, кто здесь!
      – Очень и очень вовремя. Все, что я могу сказать, – промолвил Стюарт.
      Он совсем ослабел и едва держался на ногах от голода.
      Миссис Литл была так счастлива его видеть, что снова заплакала. Всем не терпелось узнать, что же все-таки произошло.
      – Простая случайность. С каждым такое могло приключиться, – сказал Стюарт. – А вот почему мои шляпа и трость очутились у входа в мышиную нору – судите сами.
 

Глава VI Попутный бриз

      Однажды утром, когда дул западный ветер, Стюарт надел свой матросский костюмчик и бескозырку, достал с полки подзорную трубу и отправился на прогулку, исполненный жизнерадостности и страха перед собаками. Вразвалку, как заправский моряк, он двинулся по направлению к Пятой авеню, зорко глядя по сторонам.
      Завидев в подзорную трубу пса, он спешил к ближайшему подъезду, где стоял швейцар, быстро взбирался по его штанине и прятался в складках ливреи.
      Один раз, когда швейцара поблизости не оказалось, он нырнул в старую газету и, зарывшись в страницу с объявлениями, пересидел там опасность.
      На углу Пятой авеню несколько человек ждали автобус из центра. Стюарт присоединился к ним и тоже стал ждать. Но никто его не заметил – так он был мал.
      «Я недостаточно велик ростом, чтобы обратить на себя внимание, – подумал Стюарт. – Но я вполне дорос до того, чтобы мне захотелось побывать на Семьдесят второй улице».
      Когда наконец показался автобус, люди замахали тростями и чемоданчиками, чтобы шофер остановился. Стюарт тоже замахал подзорной трубой. Понимая, что ему не взобраться на ступеньки, он уцепился за отворот чьих-то брюк и без хлопот очутился наверху.
      Стюарт не платил в автобусах – ему не под силу было носить кошелек с обычными деньгами. Как-то онпопытался взять с собой монету, но ему пришлось катить ее, как обруч, и бежать рядом. Но на подъеме монета выскользнула у него из-под руки и ее тотчас жеподхватила какая-то беззубая старуха. После этого случая Стюарт довольствовался монетками из серебряной фольги, которые специально вырезал для негo отец. Монетки были прехорошенькие, но для того чтобы их разглядеть, нужно было надеть очки. Когда подошел кондуктор, Стюарт порылся в кошельке и достал монету размером с глаз кузнечика.
      – Что ты мне даешь? – спросил кондуктор.
      – У меня такие монеты.
      – Да ну? Представляю, когда я начну объяснять про это автобусной компании, как меня поднимут на смех. А ты и сам не больше монеты.
      – Нет больше! – ответил Стюарт с раздражением. – В два раза больше, монета мне до сих пор. – И Стюарт дотронулся до бедра. – А вообще-то я сел в автобус не для того, чтобы выслушивать оскорбления.
      – Прошу прощения, – сказал кондуктор. – Вы меня извините, я ведь не представлял себе, что на свете есть такие маленькие моряки.
      – Век живи, век учись, – съязвил Стюарт, засовывая кошелек обратно в карман.
      Как только автобус остановился на Семьдесят второй улице, Стюарт соскочил с него и направился к пруду в Центральном парке, где плавали маленькие яхты. Над прудом дул западный ветер. И прямо против ветра шли шлюпы и шхуны с опущенными гиками. Мокрые палубы блестели на солнце. Владельцы судов, мальчишки и взрослые мужчины, носились вокруг пруда по его бетонным берегам, чтобы вовремя перехватить свой парусник, прежде чем он натолкнется на стенку.
      Некоторые из этих игрушечных судов были совсем не такие уж маленькие. Вблизи выяснялось, что грот-мачты у них чуть выше человеческого роста. Все они были прекрасной конструкции, блестели чистотой, хоть пускай в открытое море. Стюарту они казались огромными. Он очень надеялся, что ему удастся попасть на один из этих парусников и пройти на нем до дальнего конца пруда. Он был смельчаком и любил бриз, дующий в лицо, крики чаек над головой и удары мощных волн о днище корабля.
      Он уселся скрестив ноги прямо на бетонную ограду и в подзорную трубу стал обозревать суда. Один из парусников показался ему особенно красивым величественным. Назывался он «Оса». Большая черная шхуна, на ней развевался американский флаг, она была с клиперным носом, а на баке стояла трехдюймовая пушка. «Вот судно для меня!» – подумал Стюарт. Когда шхуна вновь появилась с его стороны, он помчался к месту, где она разворачивалась.
      – Простите меня, сэр, – обратился он к человеку, который поворачивал «Осу», – не вы ли владелец этой шхуны?
      – Я, – ответил человек, пораженный тем, что перед ним мышонок в матросском костюме.
      – Я хочу наняться на хорошее судно, – продолжал Стюарт. – Может быть, вы согласитесь взять меня? Я силен и ловок.
      – Непьющий?
      – Я знаю, что такое долг.
      Владелец «Осы» пристально поглядел на Стюарта. Его явно покорили подтянутый вид и бесстрашие этого крошечного мореплавателя.
      – Решено! – сказал он наконец, направив шхуну носом к центу пруда. – Сейчас я тебе расскажу, что ты должен делать. Видишь вон там большой гоночный шлюп?
      – Вижу, – сказал Стюарт.
      – Это «Лилиан Уомрат». Я ее ненавижу всей душой.
      – Значит, и я! – воскликнул Стюарт в порыве преданности. 
      – А ненавижу я ее за то, что она вечно врезается в мое судно, – продолжил владелец «Осы». – И еще оттого, что хозяин ее – мальчишка-лодырь, он ничего не смыслит в парусном спорте и вряд ли знает разницу между тралом и шквалом.
      – Или шкотом и ботом, – подхватил Стюарт.
      – Или доком и коком, – во весь голос крикнул владелец «Осы».
      – Или штилем и килем, – взвизгнул Стюарт.
      – Или спрутом и футом, – проревел владелец «Осы».
      – Но теперь держись! Больше этого не будет! Послушай, что я придумал. «Лилиан Уомрат» всегда обгоняет «Осу». Но я уверен, что, если шхуной как следует управлять, все пошло бы по-другому. Ты да же не представляешь, какое мучение беспомощно стоять здесь на берегу и видеть, как «Оса» тычется вслепую. Единственное, чего ей недостает, – это крепких рук на штурвале. Итак, мой юный друг, ты поведешь «Осу» до конца пруда и обратно, и, если обгонишь гнусный шлюп, я беру тебя на постоянно.
      – Есть, сэр! – ответил Стюарт, перемахнув на борт шхуны и берясь за штурвал. – По местам стоять!
      – Погоди, – остановил его владелец «Осы». – Скажи мне, если не секрет, каким способом ты собираешься обойти то судно?
      – Поднять все до последней тряпки, – сказал Стюарт.
      – Нет уж, уволь! – испуганно воскликнул владелец «Осы». – Только не на моей шхуне. Я не желаю, чтобы ее опрокинуло шквалом.
      – Ну хорошо, тогда я перехвачу у него ветер и разнесу из последнего орудия.
      – Подлый прием. Это ведь лодочные гонки, а не морское сражение.
      – Ну ладно, – согласился неунывающий Стюарт. – Тогда я поведу «Осу» без всяких хитростей, и пусть «Лилиан Уомрат» рыщет по всему пруду.
      – Браво! – закричал владелец «Осы». – Желаю удачи!
      С этими словами он отпустил шхуну. Свежий бриз тут же надул передние паруса, и шхуна увалилась под ветер, легла на левый галс, изящно накренясь под налетающими порывами, а Стюарт вращал штурвал, упираясь в палубу.
      – Послушай! – вдруг окликнул его владелец «Осы». – Ты не сказал, как тебя зовут.
      – Меня зовут Стюарт Литл! – что было мочи за орал Стюарт. – Младший сын Фредерика К. Литла из Нью-Йорка!
      – Счастливого плавания, Стюарт! – прогудел его друг. – Береги себя и приведи «Осу» в целости и сохранности.
      – Непременно! – ответил Стюарт, перекрикивая ветер.
      Он был так горд и счастлив, что на секунду выпустил из рук штурвал и пустился в пляс на уходящей из-под ног палубе. Он так никогда и не узнал, что в эту минуту «Оса» едва избежала столкновения со встречным фрахтовым пароходом, у которого вышли из строя машины и палубы залило водой.
 

Глава VII Парусные гонки

      Когда гуляющие в Центральном парке услыхали, что одним из парусников правит мышонок в морской форме, они со всех ног бросились к пруду. Вскоре на берегу столпилось такое множество народу, что из полицейского участка прислали полисмена, чтобы он прекратил толчею. Но на его уговоры никто не обращал внимания.
      Жители Нью-Йорка любят толкаться. Больше всех суетился владелец «Лилиан Уомрат» – толстый угрюмый мальчишка лет двенадцати по имени Лерой. На нем был синий шерстяной костюм и белый галстук, закапанный апельсиновым соком.
      – Вернись! – вдруг закричал он Стюарту. – Заворачивай сюда! Скорее! Переходи на мой шлюп!
      Я хочу, чтобы ты вел мой шлюп! Обещаю пять долларов в неделю, вторник выходной и радио в комнате бесплатно!
      – Благодарю за любезное приглашение, – ответил Стюарт. – Но мне здесь, на борту «Осы», так хорошо – лучше быть не может.
      Тут он крутанул штурвал и направил шхуну к линии старта, где в ожидании начала гонок Лерой вертел свой шлюп, тыча в него длиннющей палкой.
      – Я буду судить, – сказал человек в ярко-зеленом костюме. – «Оса» готова?
      – Готова, сэр! – крикнул Стюарт, приложив руку к бескозырке.
      – «Лилиан Уомрат» готова?
      – Готова, какой разговор, – ответил Лерой.
      – К северной оконечности пруда и обратно! – объявил громко судья. – На старт, приготовиться, пошел!
      – Пошел! – крикнул кто-то из толпы.
      – Пошел! – закричал владелец «Осы».
      – Пошел! – заорал полицейский.
      Суда, снявшись с места, двинулись к северному концу пруда.
      Над ним носились и кричали чайки, сигналили такси на Семьдесят второй улице, и западный ветер, который пересек половину Америки, прежде чем добрался до Центрального парка, пел и свистел в такелаже, рассеивал брызги по палубам и обжигал щеки Стюарта крохотными кусочками раздробленных ореховых скорлупок, выхваченных вихрем из вспененной пучины.
      – Вот это жизнь! – пробормотал Стюарт. – Какое судно! Какой день! Какие гонки!
      Не успели, однако, наши парусники пройти и нескольких футов, как на берегу случилось непредвиденное происшествие. Зрители, желая получше разглядеть гонки, все сильнее толкали друг друга и, сами того не желая, столкнули полицейского, так что он полетел с бетонной ограды прямо в пруд. Он шлепнулся в воду в сидячем положении и сразу же вымок до третьей пуговицы на мундире. Вода с него стекала ручьем.
      Мало того что этот полицейский был огромный и грузный мужчина, к тому же он только что съел очень плотный завтрак. От него побежали волны и барашки, они пенились и росли, опрокидывая на своем пути все мелкие суденышки и заставляя владельцев парусников вскрикивать от восхищения и ужаса.
      Когда Стюарт увидел, что приближается высокий вал, он кинулся к вантам, но было поздно. Вода горой обрушилась на судно, заливая палубу. Она подхватила Стюарта – и перекинула его за борт в воду. Все на берегу решили, что он утонул. Но Стюарт и не собирался тонуть. Он вовсю работал ногами и хвостом и через несколько минут, продрогший и вымокший до нитки, но живой и невредимый, взобрался на палубу шхуны. Когда он снова занял свое место у штурвала, он услыхал приветственные крики и свое имя. Люди кричали на берегу: «Браво, мышонок! Браво, Стюарт!»
      Оглядев пруд, он обнаружил, что волна положила и «Лилиан Уомрат», но что судно уже выправилось и следовало прежним курсом недалеко от «Осы». Оно так и шло за ней по пятам до северной оконечности пруда. Здесь Стюарт повернул «Осу», и то же самое сделал Лерой с помощью своей палки. Теперь оба парусника двинулись к финишу. «Гонки еще не кончились», – подумал Стюарт.
      Первое предупреждение об опасности он получил, когда заглянул в каюту и увидел, что барометр резко упал. На море это всегда означает только одно – ухудшение погоды. Внезапно на солнце надвинулась темная туча и закрыла его целиком, оставив землю в тени. Стюарт дрожал от холода в своей намокшей одежде. Он поднял воротник матроски и обернул его вокруг шеи. Высмотрев в подзорную трубу владельца «Осы», он замахал бескозыркой и прокричал:
      – Надвигается шторм, сэр! Ветер заходит на юго-запад, жестокое волнение, барометр падает!
      – Погода не главное! – последовал ответ. – Смотри, что у тебя впереди!
      Стюарт всмотрелся в надвигающийся шторм, но ничего не увидел, кроме белых гребешков волн. Мир вокруг вдруг стал холодным и зловещим. Стюарт оглянулся. Позади шел шлюп, быстро набирая скорость и покачиваясь на волнах.
      – Стюарт, смотри! Смотри, куда правишь!
      Стюарт вовсю напрягал глаза и вдруг прямо перед самым носом шхуны увидел огромный бумажный пакет, смутно вырисовывавшийся на поверхности воды. Пакет был пустой и длинный, с разинутым отверстием, зияющим, как вход в пещеру. Стюарт бешено крутил штурвал, но поздно: бушприт «Осы» угодил прямо в мешок – с жутким шипением шхуна замедлила ход и, хлопая всеми парусами, замерла.
      В то же мгновение Стюарт услыхал ужасающий треск и увидел, что нос «Лилиан» вонзился в его парус. Он почувствовал, как от резкого толчка судно дрогнуло всем корпусом – от носа до кормы.
      – Столкновение! – заорали в толпе.
      Секунда – и снасти парусников безнадежно перепутались.
      На берегу радостно завизжали и запрыгали мальчишки. Между тем пакет дал течь и начал наполняться водой.
      «Оса» не могла двинуться, так как ей мешал бумажный пакет. «Лилиан» не могла сойти с места, потому что нос ее застрял в парусе «Осы».
      Размахивая руками, Стюарт подбежал к пушке и выпалил.