Глава 12

Работа по оборудованию палаты для ФОКТ была закончена. После чего проверку осуществила вначале Найдрад, а после нее – лейтенант Чен, корабельный инженер. Больше никто из членов экипажа не общался с Ча Трат, не считая коротких встреч за общим столом в кают-компании и на рекреационной палубе. Не то чтобы запрещались любые контакты между офицерами, приравненными к правителям, и существом, носящим самое низшее звание техника, нет, никто и не пытался унизить Ча Трат. В сознании соммарадванки те служащие Корпуса Мониторов, которые входили в экипаж межзвездного корабля, несомненно, стояли почти на одной ступени с правителями, поэтому могли относиться к ней так, как им заблагорассудится. Не имея ни малейшего намерения обидеть ее, они в разговорах сбивались на технизированную, эзотерическую речь, ведомую только им, а она чувствовала себя неловко.

Во всяком случае, намного естественнее ей было находиться рядом с медиками, нежели с существами, которые были одеты в одинаковую с ней форму, но отличались от нее такими маленькими и такими важными нашивками на воротничках. С другой стороны – разве можно было чувствовать себя спокойно и уверенно в компании Приликлы? Вот и приходилось постоянно напоминать себе, что теперь она принадлежит не к медицинскому братству, а к содружеству эксплуатационников. И изо всех сил удерживаться, чтобы не встрять в разговоры, когда остальные обсуждали полученное задание.

С точки зрения специалистов по культурным связям, планета Гоглеск являла собой сложный случай. Полный контакт с технически отсталой цивилизацией всегда труден, поскольку непонятно, каким образом аборигены воспримут появление кораблей Корпуса Мониторов – то ли как наглядный показ вероятного будущего, к которому стоит стремиться, то ли как дерзкий вызов, способный пробудить разрушительный комплекс неполноценности. Однако гоглесканцы, невзирая на отсталость в области точных наук и ярко выраженный расистский психоз, из-за которого, собственно, они так и отстали от всей Галактики, в остальном отличались устойчивой психикой – по крайней мере некоторые из них, и войн на планете Гоглеск не было уже несколько тысячелетий, Для Корпуса проще всего было бы смотать удочки и оставить гоглесканскую цивилизацию в том состоянии, в каком она находилась с незапамятных времен. А представители Корпуса пошли на компромисс – вообще-то на компромиссы они шли крайне редко, – то бишь: основали небольшую базу, предназначенную для наблюдений, исследовательской работы и контактов с местным населением в очень ограниченных пределах.

Для любого разумного вида прогресс зависит от роста уровня сотрудничества между отдельными личностями, семьями или племенами. На Гоглеске же любая попытка к сотрудничеству демонстрировала нижайший интеллект аборигенов. Их безумную жажду разрушений с нанесением при этом тяжких телесных повреждений. В итоге гоглесканцы вынуждены были превратиться в расу индивидуалистов, и тесные физические контакты у них ограничивались коротким брачным периодом и уходом за младенцами.

А возникла эта ситуация как выход, навязанный им в доисторические времена. Гоглесканцы служили источником питания для всех хищников, населявших их океаны. Но и у них самих мало-помалу развились разнообразные защитные приспособления – жала, способные парализовать или убить более мелких животных, и длинные выросты на черепе, дававшие возможность телепатического контакта. Когда им угрожали крупные хищники, гоглесканцы соединили свои тела и умы. Тем самым доводя сообщество до размера, достаточного, чтобы одолеть хищника объединенным арсеналом жал.

На Гоглеске ходили слухи о том, что некогда тут велась борьба не на жизнь, а на смерть между гоглесканцами и гигантским, отличавшимся особой свирепостью океанским хищником. Эта битва вроде бы продолжалась не одно тысячелетие. В конце концов победили ФОКТ и в результате эволюции превратились в разумных обитателей суши, заплатив за это непомерную дань.

Для того, чтобы зажалить насмерть одного из тех гигантских хищников, требовалось объединяться сотнями. При каждом таком столкновении гибло множество гоглесканцев – хищники рвали их на куски и съедали. А все мучения несчастных жертв по телепатическим каналам передавались остальным собратьям. В попытке избавиться от подобных страданий гоглесканцы принялись без разбору крушить все кругом. Этим занимались несколько поколений, однако доисторические моральные раны так и не зажили окончательно.

Гоглесканцы, которым грозила опасность, издавали определенный звук. И их сородичи, слыша этот звук, не имели возможности отмахнуться от него как на сознательном, так и на подсознательном уровне, поскольку означал этот звук единственное – опасность, грозящую всем. Даже теперь, когда угрозы могли быть лишь воображаемыми или очень незначительными, все равно объединение гоглесканцев приводило к тому, что они бездумно сокрушали все, что только попадалось им на глаза, – жилища, транспорт, механизмы, книги, произведения искусства – все то, что они могли создать поодиночке.

Вот почему современные гоглесканцы не позволяли никому, за исключением редких случаев, прикасаться к себе. Даже разговаривать разрешалось только на отвлеченные темы. Они продолжали вести беспомощную и, до недавнего посещения планеты Конвеем, безнадежную борьбу с состоянием, до которого их довела эволюция.

Ча Трат понимала, что медики желают говорить только о гоглесканцах вообще и Коун в частности. Так и было – они вели об этом бесконечные беседы и в конце приходили к тому, с чего начали. Порой ей очень хотелось высказать какие-то предложения, о чем-то спросить. Но вскоре она обнаружила, что если сидеть тихонько и внимательно слушать, то в конце концов эти вопросы задавал кто-нибудь еще. Подобное поведение натуре Ча Трат претило, но она научилась сдерживать себя.

Как правило, эти самые вопросы задавала Найдрад, и куда менее вежливо, чем это сделала бы соммарадванка.

– Конвею следовало бы быть тут, – проворчала кельгианка, сердито шевеля шерстью. – Он дал пациентке обещание. Его отсутствие непростительно.

Желто-розовое лицо патофизиолога Мэрчисон приобрело более темный оттенок. Радужные крылышки пристроившегося на потолке Приликлы подрагивали, отвечая на растущее внизу эмоциональное напряжение, но ни эмпат, ни землянка не проронили ни слова.

– Насколько я понимаю, – вдруг проговорил Данальта, выставив глаз и направив его на кельгианку, – Конвею удалось преодолеть условности при общении с единственной гоглесканкой. Вышло это совершенно случайно, в результате опасного, беспрецедентного соединения их сознаний. Именно поэтому диагност и является единственным представителем иной расы, у которого есть шанс поближе подойти к пациентке. Не говоря уже о том, чтобы прикоснуться к ней во время и после родов. И хотя вызов поступил гораздо раньше, чем ожидалось, многие сотрудники госпиталя могли бы взять на себя рабочую нагрузку диагноста и освободить его на три дня.

Я тоже считаю, что Конвей должен был лететь с нами, – закончил тираду Данальта. – Коун – его друг, и он дал ей слово.

Пока Данальта изрекал свои соображения, лицо Мэрчисон оставалось красным, только кожа вокруг губ побелела. Приликла дрожал так, что сомнений не было – эмоциональное излучение патофизиолога его не радовало.

– Я согласна с вами, – произнесла Мэрчисон таким тоном, что можно было не сомневаться – думала она с точностью до наоборот. – Незаменимых специалистов не бывает, даже главных диагностов хирургических отделений. И я не стану защищать его только потому, что он – мой муж. Да, он может очень немногих Старших врачей попросить о помощи. Но на это нужно время, и этого нельзя сделать тогда, когда уже идет операция. На переделку расписания операций, на введение в курс других врачей ушло бы время – два часа как минимум. А вызов с Гоглеска содержал гриф: «Сверхсрочно». Нам пришлось вылетать срочно, не дожидаясь Конвея.

Данальта промолчал, а шерсть Найдрад недовольно заволновалась, и кельгианка сказала:

– И это единственное объяснение, представленное Конвеем? Только поэтому он нарушил обещание, данное пациентке? Если так, то объяснение неудовлетворительное. У всех нас имеется опыт передачи своих обязанностей другим сотрудникам в случаях крайней необходимости, и при этом без шума и проведения долгих инструктажей. Конвей продемонстрировал пренебрежение к больному...

– Какому именно? – сердито прервала ее Мэрчисон. – К Коун или к тому, кто сейчас лежит на хирургическом столе? А если вы забыли, то я напомню, что срочные вызовы поступают тогда, когда ситуация выходит из-под контроля или вообще возникает спонтанно. Ее не создаешь нарочно, только из-за того, что кто-то с кем-то связан словом чести и обязан быть не там, где сейчас, а в другом месте.

Как бы то ни было, – продолжала патофизиолог, – Конвей был на операции и сумел сказать мне всего несколько слов, а именно, чтобы мы немедленно вылетали без него и ничего не боялись.

– Стало быть, вы все-таки оправдываете проступок своего мужа... – начала Найдрад, но тут ее прервал Приликла.

– Прошу вас, – негромко проговорил эмпат, – я чувствую, наш друг Ча Трат хочет что-то сказать.

Приликла был Старшим врачом, руководителем бригады медиков «Ргабвара». Он запросто мог бы сказать, что ему надоели пререкания подчиненных, и велеть им заткнуться. Но тогда вместе с чувствами обескураженности и боли за происходящее эмпату пришлось бы испытать еще более неприятное чувство – стыд за проявленную грубость.

Поэтому в интересах Приликлы было отдавать распоряжения в самой мягкой манере, понижая вероятность отрицательных эмоциональных реакций. И если Старший врач почувствовал, что Ча Трат хочет что-то сказать, то, вероятно, он почувствовал, что соммарадванка тоже хочет как-то разрядить накалившуюся атмосферу.

Взгляды всех устремились на Ча Трат, а Приликла перестал дрожать. Ясно – эмоция любопытства удручала его гораздо меньше, чем все те, что бушевали до сих пор.

– Я тоже, – робко начала Ча Трат, – изучала кассету о гоглесканцах, и материалы касательно Коун, в частности...

– Но это, безусловно, не ваше дело, – прервал ее Данальта. – Вы техник.

– И притом самый что ни на есть наглый техник, – уточнила Найдрад. – Пусть говорит.

– Технику, – сердито отозвалась Ча Трат, – следует интересоваться существом, для которого он готовит палату! – Тут она заметила, что Приликла снова задрожал, сдержалась и продолжала:

– Мне представляется, что вы напрасно столь озабочены. Диагност Конвей разговаривал с патофизиологом Мэрчисон так, словно все происходящее его не слишком тревожило. Что именно сказано в послании с Гоглеска о состоянии больной?

– Ничего, – ответила Мэрчисон. – О клинической картине мы ровным счетом ничего не знаем. С такой маленькой, энергетически плохо обеспеченной базы, как Гоглеск, трудно отправить длинное послание. Для того, чтобы сигнал преодолел гиперпространство, нужно много энергии, и...

– Благодарю вас, – вежливо остановила ее Ча Трат. – Технические проблемы изложены в одной из прослушанных мною лекций. А что было сказано в послании?

Лицо Мэрчисон приобрело еще более темный оттенок, но она ответила:

– Слово в слово там было сказано следующее: «Внимание. Конвею, Главный Госпиталь Сектора. Сверхсрочно. Коун требуется корабль-неотложка как можно скорее. Вейнрайт, база Гоглеск».

Мгновение Ча Трат молчала, приводя в порядок мысли, после чего сказала:

– Позволю себе предположить, что целительница Коун и ее инопланетный друг обменивались сведениями о состоянии дел у каждого из них. Вероятно, чтобы избежать неудобств, связанных с передачей информации через гиперпространство, они пересылали друг другу более содержательные, может быть, сугубо личные послания через корабли Корпуса Мониторов, совершающие полеты в том секторе.

Состояние шерсти Найдрад неопровержимо указывало на то, что она вот-вот прервет Ча Трат, поэтому та торопливо продолжила:

– На основании сведений, полученных при изучении материалов по Гоглеску, я могу предположить, что Коун, в тех пределах, которые позволяет ее воспитание, является необычайно вдумчивым и участливым созданием, не желающим создавать своим друзьям ненужные неудобства. Даже если Конвей прямо никогда не рассказывал ей об этом, Коун, разделив с ним сознание, познала целиком и полностью все те обязанности, ответственность и нагрузку, что лежат на плечах диагноста. А Конвей, естественно, в той же степени должен быть информирован о том, что творится в сознании Коун, и, вероятно, знает, как она должна отреагировать на такие знания о нем.

Существо, пославшее вызов, привлекло к нему внимание Конвея, – продолжала Ча Трат. – Но просит срочно прислать корабль-неотложку, не настаивая на личном присутствии диагноста.

Конвей знал, почему это так, – не останавливалась соммарадванка, – поскольку знал о беременности гоглесканки столько же, сколько она сама. По-моему, буквальное значение послания как раз состоит в том, что Конвей освобождается от данного им слова. Диагност понимал, что пациентка нуждается только в срочной перевозке в госпиталь, а для этого его присутствие совсем необязательно.

Весьма возможно, – завершила высказывание Ча Трат, – что критика в адрес диагноста Конвея лишена всяких оснований.

Найдрад повернулась к Мэрчисон и пробурчала что-то похожее на извинение – если только кельгиане способны извиняться:

– Ча Трат, видимо, права, а я дура.

– Несомненно, права, – подхватил Данальта. – Простите меня, патофизиолог. Будь я землянином, мое лицо сейчас бы покраснело.

Мэрчисон им ничего не ответила – она не отрывала глаз от Ча Трат. Окраска лица Мэрчисон вернулась к норме, но что означало его выражение – этого соммарадванка понять не могла. Приликла перебрался поближе к ней, и она почувствовала легкое движение воздуха от его крыльев.

– Ча Трат, – проговорил цинрусскиец, – у меня такое чувство, что ты приобрела нового друга...

И он умолк, поскольку из палубного динамика послышался многократно усиленный голос Флетчера.

– Старший врач, говорит отсек управления, – сказал капитан. – Гиперпространственный прыжок завершен. Через три часа и две минуты мы предполагаем оказаться на орбите Гоглеска. Посадочный катер снабжен энергией и готов к вылету, так что, как только будет удобно, можете приступать к переноске своего оборудования.

Мы наладили нормальный контакт через обычное пространство с лейтенантом Вейнрайтом, – продолжал капитан, – он хочет поговорить с вами о пациентке, Коун.

– Благодарю вас, капитан, – ответил Приликла. – Мы тоже хотим поговорить о Коун. Прошу вас, подсоедините нашего друга лейтенанта Вейнрайта к лечебной палубе, а затем пересоедините на тот отсек, где находится посадочный катер. Мы сможем работать и переговариваться одновременно.

– Идет, – сказал Флетчер. – Соединение завершено. Вы соединены со Старшим врачом Приликлой, лейтенант. Говорите.

Несмотря на искажения, связанные с переводом на соммарадванский, Ча Трат уловила сильное волнение в голосе лейтенанта. Она, внимательно слушая, автоматически помогала Найдрад нагружать носилки медицинским оборудованием.

– Прошу прощения, доктор, – сказал лейтенант, – но прежний план посадки пациентки придется пересмотреть. Коун не способна передвигаться, а посылать за ней транспортное средство, управляемое инопланетянами, было бы опасно. В такое время аборигены особенно... скажем так... раздражительны, и прибытие визуально пугающих чужаков, желающих забрать Коун и ее нерожденного младенца, может привести к соединению и тогда...

– Друг Вейнрайт, – мягко оборвал его Приликла, – а каково состояние пациентки?

– Не знаю, доктор, – ответил Вейнрайт. – Мы виделись с ней дня три назад, она сказала, что маленький вот-вот должен появиться на свет, и попросила меня поскорее вызвать корабль-неотложку. Еще она сказала, что найдет себе замену и прибудет на базу незадолго до посадки катера. А несколько часов назад на базу поступило устное сообщение о том, что она не в состоянии выйти из дома. Тот, кто об этом сообщил, не мог сказать из-за чего – заболела она или получила травму. Еще она спрашивала, привезли ли вы батарею для зарядки сканера, который ей оставил Конвей. Коун поражает своих больных этим чудом медицинской техники. Но батарея села, и поэтому Коун не смогла нам ничего сообщить о своем нынешнем клиническом состоянии.

– Думаю, вы правы, друг Вейнрайт, – согласился Приликла. – Однако внезапная утрата пациенткой подвижности указывает на тяжесть ее состояния, которое, по всей вероятности, усугубляется. Могли бы вы предложить быстрый способ ее доставки на посадочную площадку – с минимумом риска для нее и друзей?

– Если честно, то не могу, доктор, – сказал Вейнрайт. – Стоит только дать приказ тронуться в путь, как риск сразу станет максимальным. Будь это существо любого иного вида, я бы погрузил его в свой флайер и через несколько минут доставил бы вам. Но ни один гоглесканец, даже целительница Коун, не сможет сесть так близко с чужаком, не издав при этом сигнала бедствия. А что бывает потом, вам известно.

– Известно, – проговорил Приликла и задрожал при мысли о разрушаемом городе, о дикой злобе обитателей.

Лейтенант продолжал:

– Самое лучшее – это плюнуть на базу и сесть как можно ближе к дому Коун – там есть небольшая лужайка, она тянется от дома до озера. Я буду кружить рядом на флайере и прикрывать вас сверху. Может быть, на месте что-то придумаем. Для того, чтобы вынести Коун из дома, вам потребуются дистанционно управляемые механизмы, но я, к сожалению, не могу сообщить вам размеры дома Коун, ширину и высоту дверных проемов.

Ча Трат помогала остальным загружать оборудование в катер, а Вейнрайт и эмпат продолжали обсуждать план высадки. Было ясно, что четкого ответа на многие вопросы у них нет.

Они просто пробовали исключить все, какие только можно, случайности.

– Ча Трат, – сказал Приликла, прервав беседу с командиром базы. – Я не член экипажа, и не могу отдавать тебе приказания, но нам понадобятся лишние руки. Ты очень неплохо оснащена конечностями, хорошо знакома с устройствами, предназначенными для перевозки и временного устройства пациентки. Вдобавок я чувствую в тебе желание отправиться с нами.

– Чувства не обманывают вас, – ответила Ча Трат, с благодарностью взглянув на эмпата.

– Если мы нагрузим в катер еще чего-нибудь, – пробурчала Найдрад, – там не хватит места для пациентки, не говоря уже об этой соммарадванской туше.

Но места в катере хватило всем, особенно тогда, когда тех, на ком не было гравитационных компенсаторов – то есть всех, кроме Приликлы, придавило к креслам перегрузками. Лейтенанту Доддсу, астронавигатору «Ргабвара» и пилоту катера, было сказано, что скорость превыше удобства, и он с энтузиазмом откликнулся на это распоряжение. Спуск оказался столь быстрым и столь неудобным, что впервые взглянуть на Гоглеск Ча Трат смогла, только ступив на поверхность этой планеты.

Несколько мгновений ей казалось, что она вернулась на Соммарадву. Ча Трат стояла на поросшей травой лужайке недалеко от берега большого озера. За деревьями виднелся небольшой поселок – по виду такой, что там могли бы жить рабы. Но почва под ногами оказалась не такая, как на ее родной планете, и трава, и дикие цветы – все имело другой цвет, по-другому пахло. Листья сильно отличались от соммарадванских формой и размерами. Даже далекие деревья, так похожие на те, что росли в низинах на родине Ча Трат, явно были продуктами иного эволюционного процесса.

Поначалу ей казался странным Главный Госпиталь Сектора, но ведь госпиталь – металлическая конструкция, а тут – целая новая планета, совсем другой мир.

– Голубушка, вашему виду свойственны такие внезапные и необъяснимые параличи? – язвительно поинтересовалась Найдрад. – Хватит стоять столбом. Тащи носилки.

Ча Трат как раз вывела носилки-автокар из катера и спускала их вниз по пандусу, как приземлился флайер Вейнрайта и подкатился к месту посадки. Из флайера выпрыгнули пятеро землян – сотрудников базы на Гоглеске. Четверо из них врассыпную бросились к городу, на ходу проверяя оборудование для перевода и громкоговорители. Лейтенант подошел к катеру.

– Если у вас есть какие-то дела, где нужно одновременно работать вдвоем или большим числом, – торопливо проговорил он, – Побыстрее заканчивайте, пока флайер прикрывает вас от города. Тронетесь – держите дистанцию метров в пять. Если местные жители увидят, что вы сокращаете это расстояние или касаетесь друг друга руками, соединения, может быть, и не, произойдет, но вызовет у них глубокий шок и чувство сильного недовольства. Кроме того, вы должны...

– Благодарю вас, друг Вейнрайт, – вежливо прервал его Приликла. – Не стоит напоминать нам так часто об осторожности.

Лейтенант покраснел и молчал до тех пор, пока они, выстроившись в цепочку, не добрались до окраины города.

– Конечно, ничего особенного, – тихо проговорил Вейнрайт, но за словами его стояли такие чувства, что Приликла задрожал. – Но и такое благополучие стоило им каждодневной борьбы. Боюсь, правда, что до победы еще далеко.

Город раскинулся полумесяцем на травянистой равнине и каменистых склонах, спускавшихся к маленькой природной гавани. У берега выстроились причалы, а около них разместились суденышки с высокими тонкими трубами, бортовыми колесами и парусами в придачу. Один из кораблей, явно вследствие недавнего соединения, был сильно закопчен и здорово погрузился в воду. Вдоль берега растянулись далеко отстоящие друг от друга трех-и четырехэтажные дома – деревянные, каменные, глинобитные, все четыре наружные стены которых огибали лесенки с поручнями, позволявшие входить на верхние этажи с улицы. При взгляде с определенного угла дома чем-то напоминали стройные пирамиды.

Судя по карте Гоглеска, то были городские мануфактуры и фабрики по производству пищевых продуктов. Ча Трат решила, что запах сырой гоглесканской рыбы так же неприятен, как и запах соммарадванской. Наверное, именно поэтому жилые дома, в архитектуре которых были использованы деревья, стояли так далеко от гавани.

Они забрались на вершину невысокого холма. Вейнрайт указал на приземистое, частично покрытое крышей здание, около которого струился ручей. Сверху были видны хитросплетения коридоров, крошечные комнатушки – то была городская больница, в пристройке к которой жила Коун.

Лейтенант принялся спокойным, негромким голосом говорить в микрофон, вмонтированный в костюм. Ча Трат слышала, как его слова на полной громкости вылетают из тех громкоговорителей, которые унесли вперед четверо подчиненных Вейнрайта.

– Пожалуйста, не бойтесь, – говорил лейтенант. – Какой бы страшной и странной ни показалась вам внешность тех существ, что вы видите, они не сделают вам зла. Мы здесь для того, чтобы забрать целительницу Коун, по ее собственной просьбе, на лечение в госпиталь. Для перемещения Коун в наше транспортное средство нам потребуется подойти к ней очень близко, и не исключено, что она испустит крик бедствия. Но соединению нельзя дать произойти. Мы очень просим всех покинуть свои жилища и уйти подальше от берега, в лес, где вы не услышите сигнала бедствия. В качестве дополнительной меры предосторожности мы окружим жилище целительницы устройствами, которые будут испускать звук, неприятный как для вас, так и для нас, но он заглушит возможный сигнал бедствия, дабы тот не стал призывом к соединению.

Вейнрайт глянул на Приликлу, и, как только эмпат знаком выразил одобрение, лейтенант отдал распоряжение своим подчиненным:

– Запишите и постоянно транслируйте все, что я сказал.

– Да поверят ли они во все это? – скептически пробурчала Найдрад откуда-то из середины цепочки. – С чего бы это им вдруг довериться инопланетным чудищам?

Лейтенант проделал несколько шагов вниз по склону и ответил:

– Они доверяют Корпусу Мониторов, поскольку нам удалось им кое в чем помочь. Коун доверяет Конвею по вполне понятным причинам, а она, будучи здесь уважаемым доктором, сумела убедить население в том, что страшилки – друзья Конвея на самом деле не опасны и им можно верить. Беда в другом – гоглесканцы – страшные индивидуалисты и далеко не всегда поступают так, как им советуют.

Некоторые из них, – продолжал Вейнрайт, – могут иметь веские причины не уходить из дома. Болезни там, недомогание, необходимость приглядывать за малышами, да мало ли еще что, что только им, гоглесканцам, ведомо. Поэтому и придется воспользоваться искажателями звука.

Найдрад вроде бы удовлетворилась ответом, а Ча Трат – нет. Только из сочувствия Приликле, который страдал, когда волновались другие, она промолчала.

Как все работники эксплуатационного отдела, соммарадванка знала, что такое искажатели звука. По просьбе Конвея их придумал и разработал глава отделения уникальных технологий Ээс-Таун. Пока были изготовлены только прототипы этих устройств. В случае успешного проведения экспериментов прототипы могли быть запущены в массовое производство. В конце концов их можно будет установить в каждом гоглесканском доме, на каждой фабрике, на каждом судне, уходящем в плавание. Никто не ждал, что эти приборы окончательно ликвидируют соединения как таковые. Но все-таки была надежда, что искажатели, снабженные чувствительными детекторами звука и автоматическими включателями, сведут число соединений к отдельным редким случаям. Следовательно, меньше станет разрушений, и сами гоглесканцы не станут так страдать физически.

В лабораторных условиях искажатели продемонстрировали замечательную эффективность, но на Гоглеске еще не использовались ни разу.

Запах рыбы стал сильнее, и все громче звучало обращение лейтенанта к местному населению. Бригада приближалась к больнице. Ча Трат видела только четверку землян, снующих между домами у края лужайки, и больше никаких признаков жизни.

– Прекратите передачу обращения, – резко проговорил в микрофон Вейнрайт. – Все, кто не поступил так, как мы предписывали, явно не собираются этого делать. Хармон, поднимите флайер в воздух и передайте мне вид на местность сверху. Остальные займитесь установкой искажателей вокруг больницы, потом встаньте около них. Ча Трат, Найдрад, носилки готовы?

Ча Трат быстро подвела автокар ко входу в жилище Коун, обежала кругом, откинула колпак, чтобы все было готово к приему пациентки. Рисковать и дотрагиваться до Коун на глазах у других гоглесканцев медики боялись. Все искренне надеялись на то, что маленькая целительница сама выйдет из дома и заберется на носилки. На тот случай, если эти надежды не оправдаются, Найдрад собиралась запустить в дом зонд с дистанционным управлением и выяснить, в чем дело.

Искажатели пока помалкивали – заработай они, стало бы почти невозможно разговаривать. Да пока у гоглесканцев и не было причин подавать сигнал бедствия.