Глава 14

Придя в Отделение Патофизиологии, Гурронсевас вдруг вспомнил о том, как работал на Нидии, как каждый день отправлялся к местному мяснику-универсалу, у которого покупал свежее мясо для приготовления блюд, предназначенных для всеядных и плотоядных посетителей ресторана «Кроминган-Шеск». Здесь, в госпитале, Главному диетологу не позволялось при приготовлении пищи использовать ни целые, ни расчлененные тушки каких-либо животных, поскольку в прошлом те были носители разума. Устав госпиталя на этот счет был суров и непоколебим. В питании не употреблялось настоящее мясо – ни свежее, ни мороженое.

С Торннастором, унаследовавшим рассеянность от нескольких обитателей своего сознания (как все диагносты, Торннастор был носителем множества мнемограмм – записей мыслительных процессов светил медицины разных видов), Гурронсевасу поговорить почти не удавалось, но зато патофизиолог Мэрчисон и другие сотрудники с готовностью помогали Главному диетологу, относились к нему по-дружески, а теперь многие из них стали говорить ему комплименты.

– Доброе утро, – поприветствовала Гурронсеваса Мэрчисон, оторвавшись от сканера, которым исследовала некий орган – какой, Гурронсевас не понял, как не понял, кому принадлежал этот орган. – Вы нас снова удивили! Мой су... я хотела сказать, диагност Конвей благодарит вас за синтетические отбивные, что бы вы там с ними ни сотворили. Я к нему присоединяюсь, как, думаю, и многие другие земляне. Прекрасная работа, Гурронсевас.

Работая в должности Главного диагноста Отделения Хирургии, Конвей стоял на второй ступени в иерархии медиков госпиталя, уступая пальму первенства только Торннастору. И еще Конвей был супругом Мэрчисон. В том положении, в которое теперь угодил Гурронсевас, похвалы высших чинов были ему не только приятны, но и полезны.

Крайне довольный комплиментом, Гурронсевас скромно ответил:

– Изменения минимальны и заключались большей частью во внешнем виде блюда. Тут все дело в кулинарной психологии, и не более того.

– Изменения в меню диагноста, – изрек Торннастор, обратив к Гурронсевасу один глаз и заговорив с ним лично впервые за три дня, – не такая уж малость.

Гурронсевас не стал спорить. По его мнению, все диагносты госпиталя, а также Старшие врачи, занимающиеся обучением практикантов всех мастей, представляли собой в отношении к еде настоящих извращенцев, а извращенность их была связана с тем, какое число мнемограмм вмещало их сознание. И чем больше было мнемограмм, тем сильнее были извращены вкусовые ощущения. Населявшие сознание диагностов и Старших врачей доноры зачастую завладевали их привычками, точками зрения, эмоциональными реакциями, ну и естественно, вкусовыми ощущениями и пристрастиями.

Гурронсевас знал, что система мнемографии необходима для работы госпиталя, поскольку ни один врач, каким бы светилом он ни был, не мог удержать в памяти все данные физиологии и патофизиологии, необходимые для лечения такой массы пациентов разных физиологических классификаций. А при использовании мнемограмм невозможное превращалось в несложную рутину – порой не слишком приятную. Врач, столкнувшись с необходимостью лечения пациента определенного типа, на время лечения получал запись памяти врача, досконально сведущего в вопросах медицины, связанных с лечением этого вида пациентов, после чего запись из его памяти стиралась. К стиранию прибегали в связи с тем, что при получении мнемограммы реципиент получал не только знания инопланетного медика, но обзаводился параллельно всеми аспектами его личности и менталитета. Донорское сознание порой отказывалось занимать подчиненное положение по отношению к сознанию реципиента – ведь донорами мнемограмм становились самые большие специалисты в конкретной области, поэтому порой создавалось впечатление, что устами реципиента глаголет донор. Удерживать мнемограммы в своем сознании длительное время дозволялось только Старшим врачам и диагностам, чья психическая устойчивость была подтверждена соответствующими тестами. Эти существа вели постоянную учебную работу или осуществляли определенные научные исследования. Однако за эти привилегии приходилось платить.

Психологические проблемы Гурронсеваса не волновали, хотя одну из них, он, похоже, вот-вот должен был разрешить. Он постепенно расширял меню диагностов и вскоре мог получить возможность удовлетворить запросы всех высокопоставленных медиков госпиталя. Уже в скором времени существам типа Торннастора, у которого аппетит соответствовал обычному аппетиту тралтана с такой массой тела, предстояло перестать томиться за столами, отвернувшись от тарелки в тщетных попытках утаить ее содержимое от своих «альтер эго», у которых один вид пищи, потребляемой в данный момент, мог вызвать глубочайшее отвращение, что могло передаться сознанию носителя мнемограмм. Теперь напичканный мнемограммами реципиент мог спокойно заказать блюдо себе по вкусу, но при этом внешний вид его должен был устроить и живущего в его сознании донора. Частота случаев отказа от еды среди среднего медицинского персонала должна была пойти на убыль. Гурронсевасу сообщали о том, что даже зловредный О'Мара в последнее время сдержанно хвалит перемены такого рода.

Однако не пристало светилу космической кулинарии непрестанно заниматься самоуничтожением.

– Согласен, это действительно дело серьезное, – сказал Гурронсевас Торннастору. – Идея мне пришла в голову простая, но гениальная, и таких идей еще будет немало.

Торннастор издал низкий, стонущий звук. При общении одного тралтана с другим такой звук означал заботу и предупреждение. Мэрчисон обратила это междометие в слова:

– Будьте осторожны, Гурронсевас. После случая с «Тривеннлетом» вам не следует привлекать к себе внимание.

– Спасибо вам за заботу, патофизиолог, – ответил Гурронсевас. – Но мною владеет надежда на то, что вряд ли со мной может случиться что-то ужасное, – ведь мной движет только забота о всеобщем благе.

Мэрчисон негромко рассмеялась и сказала:

– Ну хорошо, если вы к нам явились не с визитом вежливости, что маловероятно, выкладывайте, какие у вас нынче сложности?

Гурронсевас помолчал, собрался с мыслями и ответил:

– У меня две проблемы. Во-первых, мне нужен ваш совет относительно высказанных мною предложений по изменению состава худларианской питательной смеси...

Далее он вкратце описал свое посещение «Тривеннлета» и те мысли, которые пришли ему в голову во время пребывания посреди искусственной бури на рекреационной палубе корабля, где кишмя кишели худларианские кровососы. Гурронсевас продемонстрировал своим собеседникам сосуд со взятой на рекреационной палубе пробой, где сновали насекомые, до сих пор пытавшиеся прокусить прозрачные пластиковые стенки. Диетолог сказал о том, что, судя по тому, что ему рассказали худлариане, действие, оказываемое укусами этих насекомых на органы поглощения питания, приятно, тонизирующе, безвредно и аналогично пребыванию в родной бульоноподобной стихии.

– Но хотя я понимаю, что сотрудникам-худларианам было бы очень приятно заполучить рой этих насекомых в свои помещения, я понимаю и то, – продолжал развивать свою мысль Гурронсевас, – что этого делать нельзя. Я предлагаю другое. В том случае, если Отделение Патофизиологии одобрит мой замысел и проанализирует яд этих насекомых на токсичность, его можно было бы затем в малом количестве ввести в состав питательной смеси. Если бы удалось продуцировать этот яд в форме аэрозоля, то небольшая модернизация распылительного устройства могла бы позволить выпускать яд из баллона с определенными промежутками, и тогда он воздействовал бы на органы поглощения питания худлариан примерно так же, как укусы насекомых...

– Просто немыслимо! – прервал Гурронсеваса Торннастор, посмотрев на сородича на сей раз сразу всеми глазами. – Неужели вы забыли о том, что здесь – больница, где мы должны лечить разных существ, а не пытаться отравить их? Вы намереваетесь нарочно ввести токсичное вещество в худларианскую питательную смесь и желаете, чтобы мы вам в этом помогли?

– Полагаю, что вы передали мою мысль в чрезвычайно упрощенном виде, – отозвался Гурронсевас, – но в принципе передали верно.

Мэрчисон покачивала головой, но улыбалась. И она, и Главный диагност молчали.

– Я не врач, – продолжал Гурронсевас. – Однако все худлариане-медики, с кем я имел счастье обсудить эту идею, утверждают, что добавление токсичного вещества в их питательную смесь в мизерных количествах сделает их питание более приятным, и они совершенно уверены в том, что никаких вредных эффектов не воспоследует. Я склонен доверять подобной уверенности, когда речь идет о субъективных удовольствиях. Припомните хотя бы длительное жевание листьев орлигианского хемпа, курение земного табака или питье ферментированного дверланского скранта. Эти привычки практически не наносят вреда здоровью, но приносят удовольствие. Вот почему я обратился к вам за помощью – хочу выяснить, безвредным ли окажется такое изменение в худларианском меню.

А если оно окажется безвредным, – поспешно проговорил Гурронсевас, не давая слушателям возможности возразить, – вы только представьте себе, каковы будут результаты! Худлариане перестанут падать в голодные обмороки из-за того, что будут забывать о безвкусной еде, – они станут стремиться во что бы то ни стало подкрепиться новой порцией смеси. И если результаты эксперимента окажутся положительными, я не вижу причин, почему не внедрить их на кораблях и космических стройках, где вдали от родной планеты трудятся худлариане. Для меня, Гурронсеваса Великого, это явится очередным триумфом, который вновь прославит мое имя на всю Федерацию. Уверяю вас, для меня это немаловажно. Безусловно, я готов отблагодарить по достоинству ваше отделение за советы и помощь, которые...

– Я вас понял, – прервал его Торннастор. – Но если те изменения, которые вы предлагаете внести в состав худларианской питательной смеси, окажутся не безвредными, мне придется заговорить о них на ближайшем собрании диагностов, где, к сожалению, будет присутствовать полковник Скемптон. Желаете рискнуть и привлечь его внимание к своей персоне?

– Нет, – твердо ответил Гурронсевас и чуть погодя добавил:

– Но мне трудно свыкнуться с той мыслью, что от изменений в питании худлариан, которые могли бы повлечь за собой позитивные результаты для всего населения планеты Худлар, следует отказаться из-за моей личной трусости.

Торннастор устремил взгляд трех из четырех глаз на лабораторный стол и распорядился:

– Оставьте ваши пробы патофизиологу Мэрчисон. Если не ошибаюсь, вы сказали, что у вас две проблемы? Какова же вторая?

– Проблема заключается в том, – ответил Гурронсевас, уже развернувшись к выходу, – что одно новое блюдо нужно мгновенно разогреть до сверхвысокой температуры на точно рассчитанное время – так, чтобы корочка запеклась, а внутри блюдо оставалось холодным. Проблема эта носит скорее технический, нежели медицинский характер, поэтому я намерен обратиться к инженерам. Мне придется довольно долгое время пробыть на инженерном уровне и ознакомиться с процессом транспорта пищи и системой теплообмена, расположенными вблизи теплового реактора. В данном случае речь не идет о введении в блюдо каких либо токсичных добавок, я также не собираюсь вносить какие-либо изменения в существующую конструкцию оборудования. Мой замысел совершенно безопасен и не должен вызвать никаких неполадок.

– Я вам верю, – вздохнула Мэрчисон и взяла у Гурронсеваса сосуд с пробой. – Но почему же мне не по себе?

Восемь дней спустя Гурронсевас вспоминал об этих словах Мэрчисон и о своей дурацкой уверенности, пребывая в очередной раз «на ковре» у О'Мары, который, в переносном смысле, сдирал толстенную кожу со спины тралтана, достигая при этом почти буквального эффекта. Попытки Гурронсеваса объясниться и оправдаться только еще сильнее выводили из себя Главного психолога.

– Мне нет никакого дела до того, была ли то простая техническая операция, которую в обычном порядке проводят техники Эксплуатационного отдела каждые две недели, – говорил О'Мара странно тихим голосом, и чем тише он говорил, тем страшнее становилось Гурронсевасу. – Мне все равно, что инструкция по технике безопасности утверждает, что поломки такого рода – дело обычное и что резервная система обеспечила отсутствие аварии. На этот раз на месте поломки находились вы, а этого, как нам уже известно, обычно достаточно для возникновения аварии. На этот раз датчики засекли какие-то неизвестно откуда взявшиеся пепел и золу на том месте, где, по идее, должен был находиться подвижный цилиндр, блокирующий трубу аварийной подачи хладагента и нуждающийся в замене. Из-за того, что датчики заподозрили сильное загрязнение системы теплообмена, был отключен реактор и госпиталь лишился...

– Этот пепел совершенно безвреден, – промямлил Гурронсевас. – Самая простая органическая смесь, состоящая из...

– Это мы с вами знаем, что он безвреден, – оборвал объяснения диетолога Главный психолог. – Это вы мне уже рассказывали и разъясняли, зачем вам это понадобилось. Но вот эксплуатационники об этом не ведают и в данное время заняты самым скрупулезным изучением причин этого аварийного инцидента, угрожавшего жизни множества сотрудников и пациентов. Полагаю, примерно через два часа они узнают правду и доложат о случившемся полковнику Скемптону, и он пожелает повидаться со мной и поговорить, как вы понимаете, о вас.

Помолчав какое-то время, О'Мара продолжал, но теперь к гневу в его голосе приметалось сочувствие.

– На этот раз я должен буду заверить его в том, что вы покинули госпиталь.

– Но... но, сэр, – запротестовал Гурронсевас. – Это несправедливо! Поломка запчасти – это случайность, моя вина была косвенной, а обвинение непомерно! И... два часа! Такая трата времени! Мне нужно отдать распоряжения моим подчиненным в Отделе Синтеза...

– Ни у кого из нас нет времени на обсуждение того, что есть справедливость и что такое разумное поведение, – негромко проговорил О'Мара. – У вас не будет даже времени, чтобы с кем-то лично попрощаться. Вас ждет Лиорен. Он поможет вам собраться и немедленно проводит вас на корабль...

– Куда отправляется корабль?..

– ...который, выполнив свое основное задание, – продолжал О'Мара, игнорируя вопрос, но между тем все же отвечая на него, – либо доставит вас сюда, где вам предстоит встретиться со своей судьбой, либо высадит на той планете, которую вы укажете капитану. Но это, безусловно, в том случае, если вы постараетесь ничем не досадить командиру корабля. Удачи, Гурронсевас. Уходите. Немедленно.

Глава 15

С Лиореном, в отличие от О'Мары, удалось договориться и убедить его в том, что время, отведенное на сборы, можно немного растянуть, и, как следствие, улучить несколько минут на то, чтобы Гурронсевас смог оставить подобные инструкции своим подчиненным – технологам-пищевикам. Однако инструктаж несколько затянулся, так как сотрудники наперебой выражали свое сожаление по поводу увольнения Главного диетолога и желали ему удачи, но при этом упорно не желали слушать его наставления. Словом, к тому времени, когда истекли два часа и Гурронсевас должен был покинуть госпиталь, он чувствовал себя в высшей степени потерянно.

Однако далеко уйти ему не удалось.

– Я... я ничего не понимаю! – воскликнул Гурронсевас. – Это космический корабль! Небольшой пустой корабль, на котором подача энергии минимальна, судя по тусклому освещению. Помещение, где мы находимся, – не пассажирская каюта. Где я? И что я тут должен делать?

– Как видите, – ответил Лиорен, включая свет, – вы находитесь на медицинской палубе специального корабля-неотложки «Ргабвар». Вам следует спокойно, без паники дождаться его старта. Покуда вы тут находитесь, все те, кто об этом знает, могут совершенно честно заявлять, что вы вне стен госпиталя – фактически это так и есть.

Будучи тралтаном, – продолжал Лиорен, – вы привыкли спать стоя, поэтому с физической точки зрения неудобств вы здесь испытывать не будете. Только никуда не ходите и ничего не трогайте. За исключением этой палубы, корабль устроен так, что работать на нем могут только земляне или существа с такой же или меньшей массой тела. Офицеры и бригада медиков будут с вами любезны, если вы, конечно, тут ничего не сломаете.

Устройство доставки пищи на медицинскую палубу расположено здесь, – указал Лиорен. – Компьютер, установленный на сестринском посту, позволит вам узнать все, что вы пожелаете, о «Ргабваре». Советую вам основательно изучить эти сведения до старта. Если заскучаете – переключайтесь на образовательные или развлекательные каналы, но коммуникатором не пользуйтесь, потому что официально вас здесь как бы нет. Не делайте ничего такого, что могло бы привлечь к вам внимание. Не покидайте корабль даже на короткое время, не показывайтесь в переходном шлюзе и примыкающем доке. Я постараюсь навещать вас как можно чаще.

– Прошу вас, скажите, – взмолился Гурронсевас, – я что, кто-то вроде «зайца»? Команда знает о том, что я здесь? И долго ли мне ждать?

Лиорен остановился около люка и сказал:

– Относительно того, каков ваш статус на борту корабля, я не в курсе. Медики, работающие на «Ргабваре», о вашем присутствии знают, но корабельные офицеры – нет, поэтому вам не следует показываться им на глаза до завершения первого гиперпространственного скачка. Сколько вам придется ждать – не знаю. Судя по доходившим до меня слухам – пять дней, а может быть, и дольше. Те, от кого зависит решение, пока в раздумьях. Если я разузнаю поточнее, я вам сразу же сообщу.

И прежде чем Гурронсевас успел задать следующий вопрос, Лиорен исчез в переходном шлюзе.

Гурронсевас дождался мгновения, когда смятение уступило место любопытству. Тогда он принялся осторожно ходить по палубе, стараясь не наступать ни на что, кроме пола, и осматривать место своего временного заключения.

Каждая из стен отсека была снабжена большим иллюминатором. В первом виднелась гладкая металлическая стена – скорее всего наружная обшивка госпиталя. Во втором – часть стыковочного узла. Два других выходили на дельтаобразные белые крылья «Ргабвара». Стены в промежутках и вокруг иллюминаторов были увешаны и заставлены всевозможным оборудованием, назначение которого осталось бы непонятным Гурронсевасу, даже если бы приборы были хорошо освещены. Посередине в полу и потолке имелись круглые отверстия для перехода на другие палубы. Эти колодцы были оборудованы лестницами для прохода существ разных видов, но для тралтана были узковаты.

Компьютер, на который Гурронсевасу указал Лиорен, стоял в окружении бездействующего оборудования для медицинского мониторинга. Чувствуя себя по-прежнему не совсем в своей тарелке, Гурронсевас набрал код главной библиотеки госпиталя, попросил перевод на тралтанский с речевым сопровождением и запросил информацию о корабле-неотложке «Ргабвар».