Космический госпиталь (№9) - Галактический шеф-повар

Теперь уже четыре группы юных вемарцев направлялись к пещерному городу, а остальные, судя по всему, должны были к ним присоединиться, дабы все пришли ко входу в город одновременно. Дети не бежали и не прыгали, а шли пешком, приноравливаясь к медленной поступи своих наставников. По подсчетам Гурронсеваса, вемарцы должны были подойти к городу примерно через час. Скоро они должны были появиться в поле зрения наблюдателей на «Ргабваре». Гурронсевас гадал, почему дети не торопятся – то ли такие послушные, то ли их не прельщает мысль об ожидающий их в городе еде? Запахи, исходящие с кухни, все больше интересовали тралтана.

Но вдруг он понял, что Приликла говорит о нем.

– То, что он нас покинет, не будет служить проявлением неуважения, – объяснил цинрусскийский эмпат вемарке, – поскольку по роду деятельности Гурронсеваса больше интересует то, что мы помещаем внутрь наших организмов, чем то, что из них выходит наружу. Как только у вас появится свободное время, Гурронсевас гораздо более бы заинтересовался исследованием процесса приготовления пищи вемарцами, чем...

– Пожалуйста, он может посетить наши кухни хоть сейчас, – ответила Таусар. – Главная повариха знает о прибытии чужеземцев и будет рада познакомиться с Гурронсевасом. Ему нужно сопровождение?

– Благодарю вас, не нужно, – ответил Гурронсевас, а в уме добавил: «Нос доведет».

– Я тоже подойду на кухню, – добавила Таусар, – как только закончится это странное действо.

Гурронсевас уже приближался к выходу в туннель, когда Приликла вдруг переключился на связь с ним и сказал:

– Друг Гурронсевас, я заговорил с Таусар о вас только для того, чтобы немного отвлечь ее от мыслей об обследовании. Но неожиданно она ответила той же самой эмоциональной реакцией, какую я регистрировал ранее. Я вновь ощутил ее чувство голода, сильный стыд или замешательство, но на этот раз эмоции оказались гораздо интенсивнее, чем прежде. Будьте осторожны и осмотрительны. У меня такое предчувствие, что вы можете обнаружить нечто очень важное для нас. Сохраняйте с нами постоянную аудиосвязь и, прошу вас, соблюдайте осторожность.

– Я буду осторожен, доктор, – заверил эмпата Гурронсевас, торопливо пробираясь к выходу между столами. «Зачем Приликла так беспокоится за него? Уж кому, как не Гурронсевасу, знать, какие неприятности могут случиться на кухне и как их избежать?»

Приликла возобновил попытки отвлечь Таусар от раздумий о том, что с ней творили чужеземные целители – Мэрчисон и Нэйдрад.

– Для получения наилучших результатов, – говорил эмпат, – нам бы следовало обследовать также молодого, активного, здорового вемарца, близкого к достижению зрелости. Но его нам нужно обследовать исключительно для сравнения, не для лечения. Можно ли это устроить?

– Почему бы и нет? – отозвалась Таусар. – Дети обожают рисковать – кто из дерзости, кто из любопытства, а кто-то ради того, чтобы оказаться лучше сверстников. Наверное, я именно потому согласилась на обследование, что уже давно впала в детство.

– Нет-нет, друг Таусар, – заверил вемарку Приликла, – в вашем стареющем теле живет молодой, пытливый ум. Вряд ли среди ваших сородичей нашлось бы много таких, кто осмелился бы встретиться лицом к лицу с компанией чужеземцев – существ для вас совершенно незнакомых и внешне пугающих. Тем более вряд ли кто-то стал бы так помогать нам осуществлять исследование. Вы повели себя очень храбро. Но скажите, вами двигало только любопытство или вы зачем-то еще пригласили нас сюда?

Последовала долгая пауза, после чего Таусар сказала:

– Не такая уж я особенная. Есть и другие – такие же храбрые или такие же глупые, как я. Большинство из тех, кто сейчас живет в городе, очень хотели посмотреть на вас и узнать, какая нам от вас может быть польза. Другие, те, что сейчас на охоте, о вас и слышать не желают. Я – главная учительница, и именно я была должна пригласить вас в город. Удивительно, что вас долго не пришлось уговаривать. Так что, наверное, и вы тоже или очень храбрые, или очень глупые. А вот то, что вы меня поставили в такое положение, что я не могу отплатить вам за предложение избавить меня от боли, это нечестно.

– Друг Таусар, – прервал вемарку Приликла, – не за что тут платить. Однако если у вашего народа принято платить добром за добро, то считайте, что вы нам отплатили сторицей, так как позволили нам удовлетворить профессиональное медицинское любопытство в отношении вемарцев. Что же касается ваших суставов, то от болезненных симптомов вас можно легко избавить, а вот для возвращения суставам полной подвижности придется целиком удалить пораженную часть кости и заменить ее протезами из металла или прочной пластмассы.

– Нет! – вырвался у вемарки отчаянный крик. Он прозвучал настолько злобно, что ему явно сопутствовала сильнейшая эмоциональная реакция. Гурронсевас очень порадовался тому, что не видит сейчас Приликлу. Тралтан пробирался по туннелю и к тому времени, когда эмпат вновь сумел обрести дар речи, был в нескольких шагах от входа в кухню.

– Вам нечего бояться, друг Таусар, – уговаривал вемарку эмпат. – Операции по замене суставов делают во множестве, они не представляют собой ничего необычного, сверхъестественного. На некоторых планетах таких операций делается до тысячи в день, и в большинстве случаев замещенные суставы ведут себя лучше, чем «родные». Никакой боли не будет. Операция осуществляется, когда пациент пребывает в бессознательном состоянии, и...

– Нет, – чуть менее гневно, но не менее решительно отказалась Таусар. – Это невозможно. Из-за этого часть моего тела станет несъедобной.

Гурронсевас в это время вошел в помещение, представлявшее собой некую прихожую перед кухней. Из прихожей в кухню вели двустворчатые двери, за которыми не было видно, что творится на кухне, но обоняние подсказывало: там вовсю идет процесс приготовления пищи. В том помещении, что предшествовало кухне, Гурронсевас увидел длинные скамьи, уставленные подносами, аккуратно сложенными столовыми принадлежностями, и полки, уставленные горшками, блюдами разного размера и чашками, большинство из которых потрескались или утратили ручки. Как только смысл последнего высказывания Таусар дошел до Гурронсеваса, он резко остановился.

Тралтан мог только гадать, как отреагировали на заявление вемарки его товарищи. Наверняка они от шока просто онемели. Первой обрела дар речи патофизиолог.

– М-мы... то есть я хотела сказать – все разумные существа, которые нам известны, хоронят своих мертвых, или сжигают их, или обходятся с ними как-то иначе, но никогда и никто не употребляет мертвецов в пищу.

– И очень глупо делают! – фыркнула Таусар. – Выбрасывать столько еды! На Вемаре мы себе не можем позволить такой расточительности. Мы чтим и помним наших умерших, если они заслужили такое отношение своей жизнью, но, честно говоря, то, как кто-то прожил жизнь, никак не сказывается на его вкусе, конечно, если речь идет о вемарце или вемарке, умерших здоровыми. Мы, безусловно, не станем есть того, кто умер слишком давно или умер от болезни, а также того, в чьем теле имеются вредные вещества – такие, как суставы из металла или пластмассы. Но если мы уверены в том, что мясо не повредит нам, мы съедим что угодно. Я стара, и, наверное, плоть моя стала жесткой и жилистой, но она все равно питательна.

А самые лакомые, – продолжала рассказывать вемарка, – это малыши и подростки, погибшие от несчастного случая или на охоте...

Двери, ведущие в кухню, распахнулись, и на пороге появилась вемарка, окутанная облаками пара. За ее спиной трудились около стола еще двое. На всех троих красовались фартуки из тонкой ткани, первоначальную расцветку которой было трудно определить – настолько она была застирана. Первым обратилась к Гурронсевасу та вемарка, что открыла двери.

– Вы, видимо, один из чужеземцев, – сказала она. – Меня зовут Ремрат. Прошу, входите.

На миг Гурронсевасу показалось, что его шесть массивных ног вросли в пол и пустили там корни. Он вспомнил о том, что ему сказала Таусар.

«Главная повариха будет рада с вами познакомиться».

Глава 22

– Я слушал ваши разговоры, доктор, – заявил Флетчер, – и то, что я слышал, мне не понравилось. Ко входу в пещерный город направляется около семидесяти юных вемарцев в сопровождении четверых наставников. При той скорости, с какой они движутся, они окажутся у входа через сорок плюс-минус несколько минут. Остальные группы складывают инструменты и вот-вот последуют за авангардом. Скорее всего они идут обедать. Судя по тому, что я слышу, вы и остальные медики могут с большой вероятностью стать этим самым обедом. Я настоятельно рекомендую вам прервать беседу с Таусар и немедленно вернуться на корабль.

– Минуточку, капитан, – ответил Приликла и обратился к патофизиологу:

– Друг Мэрчисон, сколько времени вам нужно, чтобы завершить обследование?

– Не более пятнадцати минут, – сказала патофизиолог. – Пациентка ведет себя замечательно, и мне бы не хотелось прерывать...

– Я с вами согласен, – прервал ее эмпат. – Капитан, мы закончим обследование, затем вежливо извинимся перед вемаркой и последуем вашему совету. Понимание того, что вемарцы каннибалы, ужасающе. Но прошу вас, не тревожьтесь: ни Таусар, ни кто-либо из тех вемарцев, что сейчас находятся внутри горы, не излучают в отношении нас враждебных чувств. На самом деле все совсем наоборот: у меня такое ощущение, что мы начинаем нравиться Таусар.

– Доктор, – продолжал увещевать цинрусскийца капитан, – знаете, когда я жутко голоден – а эти вемарцы голодны всегда, – мне очень нравится думать об ожидающей меня еде. И никаких враждебных чувств, как вы понимаете, я к ней не испытываю.

– Друг Флетчер, – возразил Приликла, – вы упрощаете...

Но тут Гурронсевасу пришлось переключить свой коммуникатор на переводческий режим. Глаз ему хватало для того, чтобы смотреть на все четыре стороны сразу, но разговаривать мог он одновременно только с одним собеседником. Судя по всему, опасаться движущихся к городу детей и их наставников не приходилось, не представляла угрозы и престарелая Таусар, так что, решил Гурронсевас, можно удовлетворить профессиональное любопытство, пока Мэрчисон заканчивает обследование Таусар. Кроме того, стоявшая перед ним вемарка уже начала что-то говорить ему, и простая вежливость требовала включиться в беседу.

– Прошу прощения, – сказал тралтан, указав на свой коммуникатор, и произнес дипломатичную ложь:

– Это устройство не было настроено на вас. Я слышал ваши слова, но не понял их. Не могли бы вы быть так любезны и повторить, что вы мне сказали?

– Ничего особо важного, – отозвалась вемарка. – Я только заметила, что всю жизнь мечтала иметь четыре руки. Здесь бы они очень пригодились. Я ведь и целительница, и повариха.

– Я занимаю примерно такой же пост в заведении несколько большего размера. Однако там деятельность по целительству и приготовлению пищи протекает раздельно и осуществляется разными существами. И как же мне к вам обращаться – «доктор» или...

– Мой полный титул громоздок и не нужен, – прервала его вемарка. – Он произносится только во время церемонии Встречи Зрелости, а также тогда, когда у меня просят прощения непослушные ученики, надеющиеся исправить свое поведение. А вы зовите меня Ремрат.

– А меня зовут Гурронсевас, – ответил тралтан и добавил:

– Я всего лишь повар.

«Что я такое говорю! – мысленно изумился Гурронсевас. – Я, светило галактической кулинарии, – всего лишь повар?!»

– Говорят, в незапамятные времена вемарская кухня славилась изысканными блюдами, – сказала Ремрат. – По сравнению с прошлым моя кухня, конечно, более примитивна. – Голос поварихи звучал немного сердито и извиняющееся. – Вам она, наверное, покажется дикарской. Но если вам интересно, можно ее осмотреть.

Ответить тралтану не дал капитан Флетчер. Его голос снова зазвучал в наушниках:

– Главный диетолог, вы не обучены осуществлению процедуры первого контакта. Пока вы ничего нехорошего не сказали, но будьте осторожны. Ни в коем случае не допускайте отрицательных высказываний, даже если вам не понравится то, что вы увидите или услышите, каким бы отвратительным вам что-то ни показалось. Постарайтесь выказать интерес к оборудованию кухни и процессу приготовления пищи, хотя я понимаю, что на ваш взгляд там все весьма и весьма примитивно. Старайтесь восторгаться, но ни в коем случае ничего не критикуйте. Ведите себя дружелюбно и дипломатично.

Гурронсевас промолчал. Пауза между предложением Ремрат осмотреть кухню и его ответом и так уже сильно затянулась.

– Мне очень интересно, – признался он. – Мне бы хотелось задать вам множество вопросов, кое-какие из которых, наверное, покажутся вам навязчивыми. Однако, судя по всему, процесс приготовления пищи у вас сейчас в полном разгаре, а я по опыту знаю, что в это время присутствие посторонних на кухне не приветствуется. Видимо, вы предложили мне экскурсию из вежливости?

– Посторонние мешают, это верно, – согласилась Ремрат, попятилась, спиной открыла двери и поманила тралтана за собой. – Но как я успела заметить, в тесных помещениях вы ведете себя даже более ловко, чем я, хотя тело у вас массивное. Опыт подскажет вам, когда отойти в сторонку. Как вы, видимо, уже догадались, скоро мы будем подавать главное дневное блюдо. Скажем так: допустим, мне бы хотелось, чтобы вы понаблюдали за нашей работой, когда мы стараемся изо всех сил... – Тут Ремрат издала короткий непереводимый звук и добавила:

– Или, наоборот, совсем не стараемся.

Гурронсевас оказался еще в одной пещере. Четыре открытых очага окружала стена, сложенная из небольших необработанных камней. В очагах пылали не то поленья, не то корни каких-то растений. Скорее всего за стеной располагалось какое-то отверстие, обеспечивающее естественную вентиляцию, так как дым в кухне не скапливался. Пар от больших котлов также тянулся в том же направлении. Помощники Ремрат перенесли котлы с очагов на длинный стол. Справа от этого стола, тянувшегося от очагов почти до самой двери, на каменной стене висели полки и шкафчики без дверей с кухонными принадлежностями, тарелками и небольшими сосудами для питья, большинство из которых было явно изготовлено непрофессиональными гончарами. Но хотя чашки были потрескавшимися, порой не имели ручек, Гурронсевас с удовлетворением отметил, что вся посуда безупречно чиста.

Ниже полок располагался длинный желоб, судя по всему – глиняный. Он покоился на прочных ножках, и по нему непрерывно текла вода. В воде лежало несколько чашек и тарелок. Труба, по которой поступала вода, не была оборудована краном, так что, судя по всему, вода текла из какого-то природного источника, а не из цистерны. На другом конце желоба была установлена маленькая лопаточная турбина, от которой работал небольшой генератор, вырабатывавший ток, служивший для освещения кухни.

Вдоль противоположной стены висели полки и шкафчики, побольше размерами и сработанные более грубо. Гурронсевас решил, что там хранятся запасы съедобных вемарских растений и топливо для очагов. Не сказать, чтобы то и другое имелось в избытке.

Гурронсевас ходил следом за Ремрат по кухне и радовался тому, что разговор ведет вемарская повариха-целительница. Для чего служило примитивное оборудование кухни, Гурронсевас и так уже понял, так что нужды задавать вопросы у него не было. Он промолчал даже тогда, когда Ремрат остановилась рядом с желобом. Прямо под желобом, по которому текла холодная вода, висел длинный шкаф с закрытыми дверцами. Лопаточная турбина непрерывно обрызгивала шкаф водой.

Для того чтобы вода не попадала в шкаф, сзади он был оборудован козырьком. Дверцы шкафа были открыты, и внутри него было пусто. «Простой, но эффективный метод охлаждения за счет конденсации», – подумал Гурронсевас. По крайней мере больше нигде в кухне он не видел ничего похожего на устройство для хранения охлажденного мяса. Значит, этот шкаф и служил холодильником.

Теперь, зная, что вемарцы – каннибалы, Гурронсевас сам не понимал, радоваться или огорчаться тому, что в холодильнике мяса нет.

Экскурсия по кухне закончилась возвращением к очагам, на которых в нескольких горшках булькали готовящиеся блюда. Другие горшки уже стояли на длинном столе, укрытые кусками плотной ткани, чтобы не остывали. Неожиданно Ремрат отметила:

– Вы почти все время молчали, Гурронсевас, и почти не задавали вопросов. Скажите честно, зрелище того, насколько примитивно мы готовим пищу, вам омерзительно?

– Наоборот, Ремрат, – решительно возразил Гурронсевас. – Конечно, у кухонь на множестве планет, которые мне довелось посетить, много общего, но меня как раз интересуют мельчайшие различия. У меня к вам много вопросов... – Тут тралтан подошел к горшку, который помощники Ремрат еще не успели закрыть тряпкой, взял со стола большую деревянную ложку. – ...Первый вопрос у меня такой: можно мне попробовать это блюдо? О, прошу прощения, я на минутку отвлекусь. Ко мне обращаются мои коллеги.

«Вернее было бы сказать, – подумал он сердито, – что они говорят обо мне».

– Уж не знаю, что им движет – невежество, глупость или и то, и другое, – кипятился Флетчер. – Доктор Приликла, поговорите с ним. Пусть образумится, черт бы его побрал! Нельзя же, в конце концов, приземляться на неведомой планете и тут же приниматься пробовать местную пищу...

– Друг Гурронсевас! – прервал Флетчера обратившийся к тралтану Приликла. – Это правда? Вы собираетесь отведать вемарской еды?

– Нет, доктор, – ответил Гурронсевас, предварительно отключив транслятор. – Я собираюсь попробовать вемарское блюдо – крошечное количество, уверяю вас. При всем моем уважении я вынужден напомнить всем, что я опытный дегустатор и у меня прекрасное обоняние. Если блюдо хоть в какой-то мере опасно, я ни в коем случае не стану пробовать его. Кроме того, я не намерен глотать даже ту крошечную порцию вемарской еды, которую возьму в рот, так что риска проглотить ядовитые вещества нет. Позвольте также заметить, что, судя по консистенции, блюдо представляет собой овощную похлебку или густой суп, варившийся более часа в котле под крышкой. Я благодарен вам за заботу, доктор, однако необдуманно рисковать – это мне несвойственно.

После непродолжительной паузы Приликла сказал:

– Хорошо, друг Гурронсевас, но если вы все-таки случайно что-то проглотите и после этого почувствуете себя неважно, немедленно возвращайтесь на корабль. Будьте как можно более осторожны.

– Благодарю вас, доктор, – отозвался Гурронсевас. – Непременно последую вашему совету.

Только тралтан собрался возобновить разговор с Ремрат, как в наушниках у него зазвучал голос цинрусскийца.

– Вы, вероятно, слишком заняты и не слушали нашей беседы с Таусар, а может быть, вы не до конца поняли то, что вы слышали. На данный момент мы завершили обследование Таусар, получили все данные по физиологии, которые теперь нуждаются в дальнейшей обработке и анализе на борту «Ргабвара». Тогда мы и решим, какие еще данные нам нужны. За время разговора с Таусар мы, увы, получили весьма скудные сведения о социальной структуре вемарского общества. Я чувствую большую неохоту Таусар говорить на эту тему, а дальнейшее ведение беседы с ней стало затруднительно.

В этой связи мне представляется разумным прервать контакт, дабы не было риска нанести Таусар невольную обиду, – продолжал эмпат. – Поскольку вот-вот ожидается прибытие детей, которых воспитатели ведут домой обедать, всем нам можно будет уйти под таким же предлогом. Прошу вас, заканчивайте дегустацию как можно скорее, извинитесь перед работниками кухни и скажите, что вы должны вернуться на корабль вместе с нами. Они поймут, что вам также нужно перекусить. Через несколько минут мы будем проходить мимо входа в кухню, и, пожалуйста, присоединяйтесь к нам.

Гурронсевас держал длинную ложку в нескольких дюймах над поверхностью булькающего варева. Он понимал, что Ремрат может обидеться, слушая непереводимый разговор, в котором сама не участвует. Поменяйся они местами, Гурронсевас бы непременно разозлился. Но говорить одновременно с Приликлой и с Ремрат он не мог.

– Мне трудно уловить ваше эмоциональное излучение на таком расстоянии, – не унимался цинрусскиец, – в особенности потому, что на него накладывается эмоциональное излучение сотрудников кухни. У вас там какие-то проблемы, друг Гурронсевас?

– Нет, доктор, – отозвался диетолог. – Но... насколько вы уверены в том, что вемарцы не опасны?

– Настолько, насколько может быть уверен эмпат в чужих эмоциях, – отвечал Приликла. – Работники кухни излучают любопытство и осторожность, вполне естественные для ситуации, но никакой враждебности. Не будучи телепатом, я не могу сказать точно, о чем они думают, поэтому я все же испытываю некоторые сомнения. А почему вы спрашиваете меня об этом?

Гурронсевас еще не успел подыскать подходящие слова для ответа, а Приликла уже заговорил снова:

– Вы спрашиваете меня об этом потому, что вами владеет сильнейшее профессиональное любопытство и вам бы не хотелось уходить с кухни до тех пор, пока вы его не удовлетворите? Или вы себя удобнее чувствуете в родной стихии, среди коллег, чем на медицинской палубе «Ргабвара» в окружении врачей?

– А вы точно знаете, что вы не телепат? – пошутил Гурронсевас.

– Прошу прощения, друг Гурронсевас, – отозвался Приликла. – У меня и в мыслях не было смущать вас, поскольку ваше смущение и мне неприятно. Вы можете задержаться на кухне, но с вами вместе там останется доктор Данальта как ваш защитник. Нанести боль живому существу он не сумеет, зато сможет принять поистине устрашающий вид, если вам будет грозить опасность. Если что-то случится, отступайте к деревянной наружной стене или к выходу из пещеры, откуда капитан Флетчер сможет притянуть вас к кораблю гравилучом.

Покуда вы удовлетворяете свое кулинарное любопытство, – продолжал эмпат, – попытайтесь время от времени переводить разговор на более общие темы – о социальной и культурной основе вемарского общества, как в настоящем, так и в прошлом. Не делайте этого чересчур откровенно и, как только почувствуете, что та или иная тема болезненна, сразу же уводите разговор в сторону. Может, ваш разговор с Ремрат пройдет более успешно, чем наш – с Таусар.

На ответ времени не тратьте, – закончил свою долгую тираду эмпат. – Я чувствую, что Таусар уже нервничает.

– Простите за долгую паузу, Ремрат, – вернул свое внимание к вемарской поварихе Гурронсевас, – мои друзья – все, за исключением того, которого зовут Данальта, – должны вернуться на корабль, чтобы пообедать там, а я мог бы задержаться. Данальта вскоре присоединится ко мне. Вы найдете его очень интересным. Он – существо, умеющее по желанию принимать самые различные обличья. Я способен обходиться без пищи довольно долго, а Данальта – еще дольше. По размеру он гораздо меньше меня, и он целитель, но не повар. Если вы не будете против, я бы попросил вас разрешить и ему ознакомиться с устройством вашей кухни.

Гурронсевас подозревал, что Ремрат догадывается, что у присутствия Данальты есть и другая причина. Желание выиграть числом было присуще любому разумному народу.

– Если ваш друг не будет нам мешать, пусть приходит, – ответила Ремрат и указала костистым пальцем на ложку, которую Гурронсевас продолжал держать над котлом. – Вы с этим собираетесь что-то делать или как?

Не обращая внимания на насмешку, Гурронсевас запустил ложку в булькающую зеленовато-коричневую массу, слегка помешал ею варево, чтобы понять, какой оно плотности, поднес ложку к дыхательному отверстию, дождался, пока ложка остыла, после чего прикоснулся ею к насыщенной вкусовыми рецепторами внутренней поверхности верхней губы.

– Ну? – нетерпеливо проговорила Ремрат.

Гурронсевасу показалось, что варево приготовлено из трех различных растений, однако они были так старательно перемешаны и переварены, что вкуса каждого растения опытный кулинар не мог выделить, как ни старался, и уж тем более не мог сравнить ощущаемый им вкус со вкусом блюд, которые когда-либо пробовал раньше. К вареву не было добавлено ни приправ, ни специй, ни каких-либо минеральных или химических добавок. Даже соли вемарская повариха не удосужилась всыпать в варево, хотя уж соль-то в вемарских морях наверняка имелась. Еду явно готовили загодя и так переварили, что убили в ней всякий вкус, имевшийся у первоначальных компонентов.

– Немного пресновато, – ответил Гурронсевас.

Ремрат издала непереводимый звук и сказала:

– Вы слишком дипломатичны, чужеземец. Вы только что попробовали наше основное блюдо – рагу из мяса и овощей, но без мяса. К тому времени, когда блюдо будет подано к столу, оно будет еле теплым. «Пресное» – это чересчур вежливое определение этой неаппетитной жижи, но ни мы, ни наши ученики им не пользуемся.

– Неплохо было бы чего-нибудь добавить в это блюдо, – согласился Гурронсевас. Непроизвольно взгляд всех его четырех глаз устремился в направлении холодильного шкафа. – Несомненно, мясо улучшило бы вкус блюда, но, похоже, мяса у вас в запасе нет. Скажите, мясо – часть обычной диеты для детей?

В наушниках у Гурронсеваса зазвучал предостерегающий голос Приликлы:

– Вы задали очень щепетильный вопрос, Гурронсевас. Эмоциональное излучение друга Таусар говорит о том, что она встревожена и сердита. Будьте осторожны. Вы ступили на опасную почву. Ходите осторожнее.

«Хорош совет для тралтана!» – подумал Гурронсевас. Хотя он прекрасно понимал, что имеет в виду эмпат, он находился на кухне, и, естественно, вемарка ожидала от него вопросов о пище.

– Нет, – резко отозвалась Ремрат. Гурронсевас было подумал, что Ремрат обиделась и не пожелает больше говорить на эту тему, однако вемарка тут же опровергла его предположение:

– Мясо дозволено есть только взрослым, когда оно у нас имеется. Детям есть мясо запрещено, однако от этого правила отступают, когда большинство детей, как здесь у нас, приближаются к достижению зрелости. Подросткам иногда добавляют к овощному рагу немного мяса, чтобы еда была вкуснее и чтобы они понимали, какая вкусная пища их ждет, когда они окончательно повзрослеют и станут храбрыми охотниками и кормильцами своего народа.

Скоро должен вернуться наш охотничий отряд, – продолжала рассказ Ремрат, и в ее прежде спокойном голосе появились нотки раздражительности. – Но в последние годы успех им не сопутствовал. Они не желают делиться мясом с детьми и оставляют его для себя.

«Нужно что-то сказать, – взволнованно думал Гурронсевас. – Нужно как-то посочувствовать, как-то подбодрить Ремрат, но так, чтобы не обидеть. Что же сказать?» Так и не придумав что, он решил отметить совершенно невинный, на его взгляд, факт.

– А вот вы – взрослая, – сказал тралтан. И чего, спрашивается, добился? Ремрат только еще сильнее рассердилась. Оглушительно громко – так, что двое поваров, трудившихся на другом конце кухни, подняли головы и посмотрели в их сторону, – она возгласила:

– Я очень даже взрослая, чужеземец! Слишком взрослая, чтобы принимать участие в охоте и чтобы со мной делились хотя бы жалкими крохами добычи. Слишком взрослая для того, чтобы хоть кто-то с благодарностью вспомнил о том, как удачно я охотилась, когда была помоложе, или для того, чтобы меня пожалеть. Время от времени молодые охотники все-таки бросают мне обрезки мяса, но я их не ем – мы подбираем это мясо и кладем в рагу, которое готовим для подростков. А вообще мы едим то же самое, что тут едят все – безвкусную, еле теплую овощную жижу!

В свое время Гурронсевас наслушался много жалоб на качество приготовленной пищи – правда, эти жалобы редко касались пищи, которую он готовил сам. Поэтому он решил, что может говорить без опаски обидеть Ремрат.

Он поглубже вдохнул и осторожно произнес:

– Я знаком с самыми разными существами, такими же разумными, как вы, чья цивилизация в прошлом достигала высокого развития и превосходила вашу в этом плане. Эти существа питаются одной только растительной пищей с того мгновения, как перестают сосать молоко матери, и до самой своей смерти. Свои блюда они либо готовят, как вы, либо едят сырыми и подают к столу множество различных...

– Ни за что! – гневно прервала тралтана Ремрат. – Не поверю, что кто-то способен питаться овощным рагу до самой смерти – ведь именно так оно и происходит у нас, вемарцев. Наверное, этим мы приближаем час своей смерти. Но мы просто вынуждены заполнять пустой урчащий желудок безвкусным органическим топливом, хотя поедание растений постыдно и унизительно для любого взрослого.

Но чтобы есть сырые растения, как их едят руглары! – возмущенно воскликнула Ремрат. – Чужеземец, не говори мне о таком, а то меня стошнит!

– Прошу простить мое невежество, – учтиво проговорил Гурронсевас, – но что такое руглар?

– Было у нас на планете такое здоровенное, медлительное животное, которое весь день напролет пережевывало листву деревьев, – ответила Ремрат. – Говорят, вблизи экватора они еще водятся, но в других краях их перебили. Уж очень они медлительны и не могут удрать от охотников.

– При всем моем уважении вы ошибаетесь, – возразил Гурронсевас. – Многие разумные существа травоядны и нисколько этого не стыдятся. И они ни в коей мере не чувствуют себя униженно рядом с плотоядными и всеядными – теми, кто питается только мясом или сочетает мясо с растительной пищей, как вы. Старшая сестра Нэйдрад – существо, с которым вам еще предстоит познакомиться, питается только растительной едой, но при этом ее не назовешь медлительной тугодумкой. Различия в образе питания – не повод для стыда или гордости, вкусна или невкусна еда и хорошо ли приготовлена. Но почему же вемарцы стыдятся того, как питаются?

Ремрат молчала.

«Оскорбилась, – гадал Гурронсевас, – или ответ еще более постыден, чем все, что Ремрат говорила раньше?» И он решил, что безопаснее не задавать вопросы, а продолжать засыпать собеседницу сведениями и наблюдать за ее реакцией.

– Независимо от того, какого вида пища, она всегда – топливо, – продолжал диетолог. – Но процесс заправки топливом непременно должен быть приятен. Вкус блюд можно улучшать различными способами, добавляя к пище небольшие количества веществ животного, растительного или минерального происхождения. Также лучшего вкуса можно добиться за счет сочетания в приготовляемой пище различных компонентов, контрастирующих друг с другом по привкусу или усиливающих вкус друг друга. Тогда блюда приобретают более интересный вкус. У меня есть некоторый опыт в этой области, включая приготовление...