Колодец, вернее трещина в скале, использовался на подземном заводе в качестве отстойника для вредных людей - пока решалось, что с ними делать дальше. Вездесущий Клопик, разумеется, был уже там и сделал вполне справедливое замечание:
      - Вы так все устроили, доктор Джонс, чтобы здесь оказаться.
      И взрослый, умудренный жизнью человек не мог не согласиться с истиной, изрекаемой младенцем.
      В сущности, все последнее время приходилось заниматься импровизацией на чужую тему. В его мозгах не осталось места для логики и заблаговременного обдумывания. Он был так заморочен затейником-брахманом, что запросто втравил женщину и ребенка в эту сомнительную историю.
      Клопик рассказал огорченному профессору, чем кончилось сидение на балконе. Они с Лилиан тихо шушукались, никому не мешали, ничего не трогали. Вдруг из тоннеля возникли три головы в черных тюрбанах, весело скалящиеся и подмигивающие. Когда надо было закричать, крепкие пальцы схватили за руки, шею, рот, не дали даже пикнуть. Так что право голоса осталось лишь на бумаге.
      - Слушайтесь меня, доктор Джонс, и жить вы станете много лучше, чем сейчас, - подытожил Клопик торопливый обмен печальными сведениями. - Майор Питерс вам же советовал никуда без меня не шляться.
      Мальчик по-прежнему не унывал. Судя по всему, не существовало в этом мире вещи, способной опечалить гималайского сироту.
      Куда отвели Лилиан, Клопик не знал, потому что на него сразу после задержания накинули мешок. Неизвестно было также, каким образом обнаружили их враги.
      - Вот если бы нам сразу отрезали головы, тогда стоило бы расстраиваться, - тщетно утешал юный агент старшего товарища.
      Доктор Джонсу было ясно, что случилось. Покои Лилиан во дворце посетил очередной душитель, и обнаружил, что она, как и другие непрошенные гости, отправилась в подземелье на поиски приключений. Поднялась тревога и по следу беглецов двинулась стая преследователей.
      Чтобы как-то унять волну переживаний, Индиана перескочил совсем на другую тему.
      - Давно хотел тебя спросить, Клопик. Где твои родители? Ты, что, удрал из дому?
      Мальчик охотно ознакомил доктор Джонса с началом своей биографии. Группка тибетских монахов-тантристов напала на дом его родителей, где занялась своими гнусными ритуалами. У этих людей были знаки свастики на халатах. Они вытянули всю жизненную силу из матери, после чего опустошенная женщина заползла в овин и там встретилась с Чистым Светом, то есть умерла. Отец Клопика, примчавшийся с пастбища, бился с монахом-предводителем на берегу горной реки. Оба они упали в поток. Через полчаса два тела вынесло к берегу. Только предводитель остался жив-здоров, а отец разбился о камни. Монахи съели его печень и не отпускали его сознание к милосердному Авалокитешваре. Они заставляли труп бродить по ночам еще целую неделю.
      Содрогнулся даже такой испытанный слушатель как Индиана.
      - Прости, малыш, мне и в голову не приходило…
      Впрочем, мальчик не выглядел грустным.
      - Я все равно ничего такого не видел, мистер Джонс, сразу к соседке удрал. Потом ко мне дух отца приходил, рассказал, как было. Он меня попросил, чтобы я уронил на предводителя камень покрупнее. Я папину просьбу выполнил. Когда монахи шли по тропе, забрался повыше и устроил обвал… А в соседку потом злой демон вселился, она меня выгнала взашей. Пришлось заняться воровством. Это у меня в общем-то неплохо получалось…
      В отстойник спихнули нового арестанта - подростка из местных.
      Лопотание дрожащего зверька трудно было разобрать. Выяснилось только, что паренек молил Шиву о смерти, но тот не взял его к себе. Теперь придется испить черную кровь Кали, и душа тогда достанется гневной богине. Жизнь станет кошмаром по имени "калимайя".
      - Доктор Джонс, а что это за "черная кровь Кали"? - поинтересовался Клопик. - Может вино такое?
      - Скорее наркотик. Впрочем, из соображений экономии им вряд ли угощают того, кого приносят в жертву. Будем надеяться, что месячный план по жертвоприношениям на этом заводе уже выполнен. - Профессор вдруг внушительно зевнул, все-таки наверху была ночь. - Теперь я хочу заснуть и увидеть не сон-кошмар "калимайя", а что-нибудь более веселое. И тебе желаю того же, пользуйся возможностью.
      Пробуждение было резким - археологу накинули петлю на руки, выдернули из трещины и потащили куда-то так быстро, что несколько минут его башмаки только чертили две полосы на пыльном полу. Конечной точкой оказался пещерный храм, точнее, место возле алтаря. Присутствующая в подземелье публика была проникнута нетерпением, ожиданием большого праздника. Казалось, сама каменная Кали находится в зловеще-возбужденном состоянии, как следователь перед допросом.
      - Тебя поймали, когда ты пытался украсть камни Шанкары.
      Это произнес на вполне приличном английском, хотя и с акцентом, жрец Калидаса - тот самый, командовавший жертвоприношением и вырвавший у человечка отнюдь не лишнее сердце.
      - Если быть точнее, то поймали несколько позже, - вежливо отозвался Индиана Джонс. - И применять термин "украсть" к уже украденному, наверное, не очень правильно.
      Здесь же находились юный подлец Зелим Сингх Рана с гитлеровцем Хорхером. Вся компания была в сборе, и Клопика не забыли привести.
      - Здравствуйте, герр доктор, - Хорхер радостно поприветствовал профессора, даже помахал ручкой. - Должен заметить, что вы особенный человек по части везения. Однако же мы повстречались снова, там, где никто и ничто не помешает нам спокойно общаться. Куда вы спрятали "медальон"?
      - Меня ведь обыскали, - подмигнул Джонс оппоненту. - Часы забрали, наверное и "медальон" тоже. Признайтесь, что вы сами его потеряли. Поищите у себя в чемоданах, что ли…
      Хорхер в свою очередь совсем не огорчился.
      - Приятно, что у вас хорошее настроение. Надеюсь, вы и нас порадуете, доктор Джонс.
      - Не знаю, чем я смогу вас развеселить. Вряд ли беседой на тему сакральных предметов древних инков.
      - И этим тоже. Нам еще предстоит насладиться вашими рассказами. Даже вашу подружку было приятно послушать. Как вы понимаете, она успела дать нам показания.
      - Надеюсь, вы ее покормили, - вспомнил о бедной женщине Индиана.
      - О ней можете не беспокоиться. Ей предстоит много интересного… Слова немца встревожили Индиану, но он не имел права нервничать.
      - Вы, надо полагать, здесь на стажировке, Хорхер.
      - Вы знаете мое имя? - мигом встрепенулся очкарик. - Откуда?
      - К сожалению, мне вообще приходится очень много знать… - Индиана уклонился от ответа, да и немец не стал настаивать, отложив на потом. Итак, вы здесь перенимаете опыт?
      - Арийская общность, доктор Джонс. Наши предки тоже пришли с этих гор. Мы поклонялись тем же богам, что и Калидаса, пока нас не испортили иудейские проповедники. Вы, доктор Джонс, надеюсь, ариец?
      - Безусловно. Если не считать бабушку из племени чероки и дедушку из Одессы. Только мои предки не спускались с этих гор и они сами могли кого хочешь испортить, - парировал Индиана, тем более, что гористые местности он действительно всегда старался обходить стороной.
      - Вы все поймете, доктор Джонс, вы способный, - продолжал объяснять Хорхер, весело щурясь. - Мы находимся в центре сил, Скрытых Сил, подвластных мощному сознанию великих и пока неизвестных нам Сущностей. Эти Силы могут нас всех, имеющих здоровые арийские корни, сделать другими людьми - откровенно говоря, сверхлюдьми. Сейчас срабатывает шарнир времени и наступает новая эра. Чтобы войти в нее, надо отказаться от мелкого, суетного и незначительного… - Хорхер светло улыбнулся. - Я знаю, это трудно. И потому передаю вас в руки своего коллеги, благочестивого Калидасы. Уверен, мне предстоит занимательное зрелище.
      - Вначале у нас имелись все пять камней Шанкары, - пророкотал "коллега". - Три из них похитили такие воры, как ты, доктор Джонс. Оставшиеся были утрачены во время войн. Сто лет назад наемники англичан взяли приступом эту крепость, и жрец кинул последние два камня в катакомбы.
      Пленник не мог не высказать свое отвращение.
      - Спасибо за "вора", мистер Калидаса. Любое слово из ваших уст звучит как комплимент. Теперь ясно, почему вам нужны рабы. Похищенные детишки из окрестных деревень ищут для вас камушки. Это удобно, им не нужно платить, толстомясые дяди без затруднений могут выжимать из них последние силенки.
      Обвинения в использовании труда несовершеннолетних нисколько не задели жреца.
      - Дети скорее взрослых могут отыскать камни Шанкары, - бестрепетно объяснил он. - Их карма чище, не отягощена еще удовольствиями и страстями этой жизни. Когда дети найдут недостающие камни, мы, слуги великой черной богини, сделаемся всемогущими.
      Он пробубнил какую-то молитвенную формулу, взгляд его сделался светлым, как недавно у Хорхера.
      "Фанатики", - сплюнул американский профессор, вслух же издевательски похвалил:
      - Люблю людей с богатым воображением.Мне всегда нравились раскованность и непринужденность тех, кто хочет покрутить земной шарик.
      - Мне не верят? - оскорбился жрец. Он поскреб присутствующих шершавым взглядом, от которого даже "коллега" Хорхер поежился. - Наверное, наш ученый гость просто стесняется поверить. Или университетское образование мешает? Придется ему помочь.
      Калидаса засмеялся густым театральным смехом. Индиана поддержал его, хотя понимал, что мяч перехватила команда врагов.
      После сеанса общего смеха к археологу приблизился тот самый надсмотрщик с окрашенной бородой, который получил булыжником по темечку и остался вполне невредим.
      - Привет, - сказал Индиана. - Если вы на меня не сердитесь, тогда присоединяйтесь к нашей содержательной беседе.
      Когда связаны руки, иной линии поведения, кроме максимально дружелюбной, не остается. Однако верзила не вступил в беседу, а сжал здоровенной пятерней лицо доктора Джонса, причем челюсти профессора от бокового сдавливания разжались. Едва рот раскрылся, в игру вступила засохшая скукоженная физиономия трупа, то есть попросту отрубленная голова. Ее поднес помощник жреца, собираясь по-своему порадовать археолога. Впрочем мертвая голова вела себя совершенно несамостоятельно и использовалась всего лишь в виде сосуда. Из него полилась прямо в рот доктора Джонса тошнотворная, с какими-то сгустками жидкость, откровенно напоминающая рвоту.
      - Немедленно выплюньте эту дрянь! - донесся предостерегающий вопль Клопика.
      Доктор Джонс тоже знал, что надо выплюнуть, иначе его просто вырвет. И он вернул жидкость прямо на роскошную бороду надсмотрщика. Тут вмешался малый, но вредный Зелим.
      Раджа подошел к столбу, где висел смокинг, в котором археолог присутствовал на банкете - доктор Джонс узнал свою парадно-выходную одежду по желтой гвоздике в петлице. После чего ребенок взял маленький молоточек и заколотил гвоздик в этот самый смокинг.
      Новое необычное ощущение внезапно пронзило доктора Джонса. Будто бы клинок невесть откуда взялся и проколол его грудь. Дьяволенок в розовой чалме, мило улыбаясь, продолжал забивать в одежду гвоздики. Боль, соответственно, пропорола Индиану еще в нескольких местах, вызвав судорожные сокращения мышц.
      Подлецу-радже этого показалось мало, и он просто поджег ткань факелом. Отчего впечатления Индианы максимально обогатились. Не иначе как расплавленный металл влился в его кровеносные сосуды и, спалив их, распространился по всему телу, проник в каждую клеточку. В итоге археолог превратился во внутреннюю раскаленную поверхность шара, в центре которого полыхал огонь.
      - Напрасно ты пытался отказаться! - совершенно справедливо заметил жрец.
      Наконец обессилевшего из-замагической атаки пленника стали незатейливо лупцевать плетью. Занимался этим, к своему удовольствию, уже знакомый надсмотрщик, которого Индиана так неосмотрительно обидел. Тем временем, перенимая эстафету у старшего товарища, феодал Зелим порол розгами агента Клопика. "Главное не напрягать тело, - своевременно вспомнил профессор слова нищего с Шанхайского базара, - иначе удар пойдет внутрь, в нутро. А если расслабишься, тогда только шкура попортится, кровь будет выходить наружу и прочищать мясо." Хороший совет по борьбе с гематомами. Однако боль бороздила доктора Джонса во всех направлениях, отчего он слегка отключился и потерял ориентацию. Тут и была влита ему в желудок неприятная жидкость. После чего пленник полностью окоченел и потерял чувствительность. Хотя продолжал видеть и слышать.
      Жрец вещал.
      - Никто и ничто не может осилить нашу богиню. Скоро бог иудеев падет и бог христиан будет низвергнут. Над миром воцарится Кали, она очистит мир от скверны, от чувств и привязанностей, от жалких потуг разума, от дешевых достижений ремесла. В мире восторжествует бесстрастная ясность, саттва воинов. Тех воинов, которые, даже убивая, не омрачают свою карму страстями. Им не понадобится дом, жена, коза на привязи, мастерская, лавочка, поле. Они сольются с Солнцем, с ветром, с волнами…
      Хорхер смотрел на профессора исследовательским взглядом, как на препарируемую лягушку. Он по-своему поддержал "коллегу":
      - Семитский бог уже низвергнут в России и Германии. Скоро вся Евразия окажется под властью свастики. А там, Джонс-младший, и настанет очередь твоей гнилой Америки. Но ты будешь с нами. Ты поможешь нам найти Скрижали Завета и уничтожить их силу. До встречи, герр Джонс…
      Герр Джонс утратил слух, хотя продолжал видеть. Только видел он странным образом: взгляд его принялся воспарять. Пространство над головой будто разорвалось, открылось некое зарево, в которую стало втягивать сущность Индианы. При этом он казался самому себе похожим на быстрое мерцающее облачко. Со стороны изваяния Кали протянулся темный тоннель, похожий на хобот. И облачко-Индиану потащило во тьму, как он ни сопротивлялся. Он и в самом деле сопротивлялся, однако силы были неравны.
      Наступила мгла, нечто без дна и верха, где не было ни левого, ни правого, ни приятного, ни неприятного, ни хорошего, ни плохого. Только падение под действием бездушных сил, и тоска.
      Потом снова забрезжило. Мир вернулся, по крайней мере, вырисовался подземный храм. И еще была полная ясность во всем.
      Да, мир осквернен привязанностями, чувствами, стремлениями, жалостью, ревностью, завистью, тягой к разделению и расколу. Пора очистить его пламенем. Когда мир станет чистым, то сможет слиться с сознанием Кали и претвориться в Калимайя, схожую с прозрачной рекой и безоблачным небом.
      Существо по имени Джонс должно сделать все необходимое для этого.
      Сначала - что-то не слишком важное, а потом очень большое, почти вселенское.
      - Калимайя охраняет нас. Она близка. Мы ее порождения, - говорил бывший археолог присутствующим на обряде в храме. - Мы преданы только ей. Мы уничтожили ради нее наши привязанности и приносим ей жертвы, нам ничего не жалко.
      Рядом стоял Хорхер. Он был свой, воин Кали. Чуть поодаль - другой воин Кали, управляющий Ананд Лау. Ввели Лилиан в цветочных гирляндах.
      - Что вы делаете, идиоты? - кричала она. - У вас мозги-то есть? Разумеется, ей не понять. Она будет жертвой и одновременно победительницей, потому что близится ее освобождение. Она вырвется из пут материального, и Кали возьмет ее душу себе, чтобы избавить от бесконечной череды перевоплощений.
      - Я про вас англичанам такие гадости наговорю! - забавно грозит она. - По тебе, Калидаса, тюрьма плачет!
      Жалкие угрозы. Какие англичане, когда рядом блаженство! Да и не узнает капитан Блом-Барт ничего. Утром ему сказали, что доктор Джонс с дружками сбежали по своему обыкновению, прихватив с собой пару золотых украшений и выковыряв несколько алмазов из вазы.
      - Твоя приятельница слишком много знает, - говорит мудрый Калидаса. Он прав.
      Но все же что-то мешает Индиане - воину Кали, - что-то екает и зудит в мозгу.
      Женщину приковывают к раме…
      А в этот момент недопоротый Клопик разбивал и плющил кайлом цепь, которой его приковали к рабочему месту. Он уже подпилил ее маленькой пилочкой, хранившейся до поры в башмаке. Вот хрупнуло звено, парнишка напрягся, натянул железную привязь… и, сорвавшись с места, припустил по одному из боковых коридоров…
      Жрец рядом с Лилиан, ласково гладит ее по щеке. Нет у него ненависти, с удовлетворением отмечает новообращенный Индиана. Сейчас Калидаса вырвет сердце мисс Кэмден, и это будет правильно…
      - Инди, проснись, - шепчет она. - Спаси нас. Зачем ты подражаешь им? Ты ведь не такой, ты профессор, а не дикарь. Индиана, вернись, не бросай нас…
      Она подначивает воина - хочет растревожить его гордыню. Она специально хнычет и стонет - пытается пробудить жалость к себе. Специально вертит бюстом - чтобы взволновать похоть. Себялюбивыми словами она цепляется за эту жизнь. Если бы она знала, как все напрасно.
      Индиана, воздав хвалу Святой Разрушительнице, приковал к раме свободную правую руку Лилиан. Женщина плюнула в его улыбающуюся физиономию. Что ему плевок, если он - воин Кали. Раб Той, что станет властительницей Вселенной.
      Мальчик пробегает мимо малолетних каторжан. На их запыленных лицах ничего, кроме усталости. Вот он карабкается по лестнице, перебирая лапками. За ним лезет стражник с ножом в зубах. Добравшись до конца, юркий пацан оказывается на скальном выступе. Охранник уже почти настиг его. Тогда парнишка снова прыгает на лестницу, и вместе с ней выписывает дугу, оттолкнувшись от скалы.
      За секунду до втыкания в землю он перемахивает на канат, который свисает со свода пещеры. Вопящий стражник валится вместе с лестницей, вопль завершается хрустом костей. Мальчик раскачивается на канате. Раз, два, и соскок прямо в вентиляционный тоннель.
      Железная рама с Лилиан перевернута в горизонтальное положение. Женщина кричит, надрывая горло:
      - Этого не может быть, это мне снится! Проснись, Лилиан!
      Нет, засни, Лилиан. И тебя охватит сон Кали. Мы все, так или иначе, попадем в него.
      Рама с жертвой повисает над колодцем. Тот открывается, и женщина теперь видит кипящую внизу энергию Кали. Чистую энергию, поглощающую без остатка бренное тело.
      - Не бойся, тело исчезнет, а душа не пропадет, она уйдет к богине, говорит Индиана женщине. Такие слова вроде бы должны ее успокоить, но она заходится криком. Зачем? Что это может изменить?
      Под пение молящихся жертва медленно отправляется вниз, навстречу мукти-освобождению. Вдруг перед Индианой появляется мальчонка, маленький шпион Клопик, приставленный к нему демоном по имени майор Питерс. Клопик злой, как хорек. Он хватает факел и сперва отгоняет того, кто заведует лебедкой, прекращая тем сам спуск жертвы в кипящее свинцовое варево. Затем эта мелкая тварь с криком "вы мой лучший друг" прижигает голый бок Индианы.
      Ох, как больно. Индиане Джонсу больно, хоть он и раб Кали, находящийся под ее защитой. Что уж говорить о других, не поглощенных пока сознанием богини… И как больно должно быть человеку, которого опускают в расплавленный металл. Например, Лилиан. Оказывается, есть-таки одинаково плохое для всех и одинаково хорошее…
      Кстати, почему грубая каменная баба Кали должна истребить тело Лилиан, ее мягкие волосы и ее нежную кожу? Ведь не Кали же вылепила такую сложную красивую конструкцию из кислорода, азота, углерода и прочих элементов! Значит, посягать на нее не имеет никакого права. А Клопик хоть шпион, но свой, и помощник из него отличный. Кали хочет заполучить неоскверненный мир, между тем полная чистота - это смерть…
      Что-то включилось в мозгу Индианы Джонса. Словно прожектор, который выхватил участок сознания из мглы. Для начала надо… спасти Лилиан. Но стражник уже приставил широкий кривой кукри к горлу Клопика.
      - Дай гаденыша мне, - гаркнул Индиана воину. - Я сам!
      Не дожидаясь определенного ответа, он выхватил пацана из чужих рук. Впрочем, Калидаса кивком бритой головы одобрил инициативу в таком вопросе, и стражник отдал добычу.
      - Полный порядок, малыш, я очухался, - шепнул Индиана мистеру Лопсангу, подмигнув для ясности. На самом деле до полного пробуждения было еще далеко. Работали только рефлексы, но какие рефлексы! Они заставляли доктора Джонса делать то, чем он занимался всю жизнь - бороться со злом.
      - Ну, вы даете, док… - только и смог вымолвить Клопик. Впрочем, лучше было молчать, потому что завязалась драка. Вернувшихся рефлексов оказалось вполне достаточно для обработки вражеских организмов. Бокс… Не рафинированный олимпийский вариант, а традиционный, применяемый матросами из Лондона и ковбоями из Канзаса.
      Апперкот в челюсть, удар кулаком по затылку, головой в пах (от Клопика) и трое стражников выключилось из процесса.
      Но остальные пока участвовали. Помощник жреца с лицом, раскрашенным под череп, отжал рычаг стопора, и лебедка принялась отматывать трос, на которой была закреплена рама с жертвой. Индиана воспользовался такой увлеченностью и свалил усердного кретина, коротко рубанув ладонью по загорелой шее.
      Стопор встал на место, рама с недовольным лязгом закачалась на багровой трясиной.
      Еще один тип, в скелетном камуфляже, хотел опробовать свой изогнутый меч на голове археолога, но тот перехватил поднятую на него руку чуть пониже локтя. Удар, пробивающий солнечное сплетение, был проведен одновременно с подножкой. Нарисованные и настоящие кости соперника рассыпались по полу.
      Следом набежал новый "скелет" с копьем, и профессор любезно помог ему стать натуральным мертвецом - применил подкат, принятый в американском футболе. Человек, не игравший никогда в футбол, отправился в яму с жидким огнем, оставив свое копье на память. Доктор Джонс колоть людей не любил и того настырного человека, который собрался вновь отжать стопор лебедки, просто огрел древком поперек спины, будто оглоблей.
      Одного взгляда на прихожан подземного храма было достаточно, чтобы понять - они вполне довольны заменой мрачного ритуала на веселую потасовку, и ведут себя соответственно. Словно на каком-нибудь чикагском шоу делают ставки, свистом и криком подбадривая непосредственных участников.
      Далее профессору еще раз пришлось сменить вид борьбы. Теперь надо было проявить себя в сражении на шестах, а когда они обломались, и на палках. Помогли те два урока, которые ему преподал на бамбуковых мечах знаменитый сэнсэй Вырвихари из Иокогамы.
      Управившись с последней парочкой стражников, профессор заметил Хорхера и швырнул в него только что отобранное копье. Очкарик, проявив завидную прыть, скрылся от греха подальше в щель, открывшуюся возле каменной ступни Кали. Главный жрец туда уже соскользнул. А копье лишь кольнуло богиню в каменный палец. Обидно…
      Теперь Лилиан. Покончив с палочной разборкой, Индиана кинулся к лебедке.
      Спасая ненаглядную (не видел десять лет, да еще десяток без нее бы прожил), он стал натужно вращать рукоятки барабана. Вообще, это устройство было мало приспособлено для подъема рамы вместе с непрожаренной жертвой. Чтобы спускать вниз, хватало силы тяжести, а наверх приходилось тянуть груз в двести фунтов как минимум.
      И опять возникли дополнительные проблемы! Управляющий раджи, скандалист Ананд Лау, тоже участвовавший в ритуале, кинулся к широкой спине профессора с твердым намерением воткнуть в нее кривой нож кукри. Индиана почувствовал недружественное приближение в самый последний момент, когда неожиданно сильно зачесалось под лопаткой.
      Он успел полуобернуться и перехватить давешнего оппонента за запястье, собираясь далее выкручивать его конечность вплоть до полного выпадения ножа.
      Однако рука, вспотевшая от жары и напряжения, не удержала верткого противника. Лау вывернулся и даже попытался пырнуть археолога. Отпрыгнув, тот спас себя, но упал, потеряв равновесие.
      Поверженного сразу добей - таково основное правило теории конфликтов. Хорошо, что господин управляющий был выдрессирован на исполнение других правил. Прежде всего он с чиновничьей принципиальностью отжал стопор лебедки, а уж потом направился к археологу. Но опоздал. Упавший профессор, поднимаясь, возвращал себе устойчивость. Новый удар ножом был блокирован, затем сам нападавший был взят "на корпус" - его просто толкнули. Индиана тянул фунтов на двадцать побольше чем Лау. Чиновник опрокинулся на барабан, медленно опускавший Лилиан в жидкое пламя, проехал полкруга и застрял в огромном редукторе. Механизм, заклиненный человечьей тушкой, крякнул и прекратил работу.
      - Паскуде - паскудная смерть, - подытожил Индиана, глядя на то, что торчало из редуктора.
      Поклонники Кали, кажется, полностью перешли на сторону доктора Джонса, выражая шумное одобрение. Но ему было не до аплодисментов публики. Женщину пришлось вытягивать при помощи одной лишь воли, ценой запредельных усилий. Да, Калимайя чуть не унесла Индиану в свое мрачное зазеркалье, зато дала ему десять минут невероятного упорства. Впрочем, возникни сейчас хоть самый крошечный неприятель и песенка профессора была бы спета.
      Рама поднялась над уровнем пола, герой отвел ее в сторону от огненной глотки, повернул "лицом вверх". Клопик отжал стопор, чуть стравил трос, и рама с несостоявшейся жертвой звякнула о камень. Можно было раскрыть обжигающие стальные захваты и поставить на ноги пышущую жаром Лилиан.
      Мисс Кэмден явно ничего не соображала. Впрочем, едва что-то забрезжило в ее сумеречном мозгу, как она выписала профессору нокаутирующую пощечину - наверное, вспомнила скверную часть его поведения. Обидно, конечно, однако женщину требовалось извинить. Десять минут назад он был еще тот фрукт.
      - Я проснулся, точно проснулся, Лилиан! - зарычал Индиана, разминая пострадавшую щеку. - Особенно после такого шлепка. Можешь мне поверить, как собственной бабушке.
      Тогда мисс Кэмден посмотрела более-менее осмысленно, и это пошло профессору на пользу. Женщина из последних (или первых) сил бросилась ему на шею и стала жарко (в прямом и переносном смысле) целовать. Он еле ее оторвал, хотя, в общем-то, не был против.