Индиана Джонс против Третьего рейха

      Индиана резвым и ловким движением запечатал ей рот своей мозолистой ладонью. Тихо!
      "Сейчас стекло рухнет и превратит нас в красную кашу с блестками", кричали ее глаза.
      "Не произноси имя Господа своего напрасно." - билось в его мозгу. Третья заповедь. Здесь очередная ловушка…
      - Туфли сними, - невесомо скомандовал он, воткнув губы в ее ухо. Отчего она скривила лицо, то ли щекотно стало, то ли задета была эрогенная зона. А доктор Джонс еще показал жестом, как надо двигаться - плавно, крадучись, по-кошачьи.
      Пространство каверзной комнаты покрывалось на цыпочках, с обильным потоотделением. Индиана даже внутри вспотел. От каждого неосторожного шага весь интерьер не просто сотрясался, но и входил в резонанс. От каждого мелодичного звяканья тревожно екало сердце.
      Неприятность случилась только у самого выхода, где Лилиан поскользнулась от нетерпения. Индиана едва успел вытащить ее из ловушки, где, устрашая слушателей звоном и грохотом, начался стеклопад.
      Дальше была лестница, которая вела вверх футов на шесть.
      - Мы, похоже, переходим на другой уровень, где нас с нетерпением ждут другие заготовки древних мастеров, - вздохнул привычный к сюрпризам археолог.
      - Слышишь, шелестит, Инди, - сказала Лилиан, когда они поднялись, и довольно-таки судорожно сжала его руку.
      Индиана вновь затеплил зажигалку, после чего разобрался с источниками подозрительных звуков.
      - А вот и местное население, радостно встречающее заморских гостей. Мыши и крысы, не лучшие представители семейства грызунов.
      - Всего-то, грызуны, - Лилиан расслабилась, шумно вдыхая и выдыхая.
      В отличии от фройляйн Шнайдер, мисс Кэмден не испытывала особых чувств к этим зверькам. На мгновение в спинном мозгу Индианы воскресли ощущения, которые он испытал, когда мокрое тело Эльзы прижалось к нему в подземелье базилики…
      Мышей и крыс было действительно изрядно, хотя вели они себя весьма робко, стараясь бегать не по открытому месту, а вдоль стеночки. При этом, некоторые крысиные экземпляры достигали преогромных размеров, чуть ли не двух футов в длину.
      - Значит, змеям есть что покушать. Подполз и выбирай крысу пожирнее. - Индиана поставил себя на место рептилии и оттого враждебность к этим тварям почти испарилась. - Не зря тут Микки Маусы какие-то запуганные.
      - Местным грызунам надо не только трусить да боятся, но и иметь что пожевать, - здраво высказалась Лилиан.
      - Во-первых, можно друг друга кушать. Благодаря бесконечным дракам и естественному отбору вон какие здоровяки появились. А во-вторых…
      Индиана наклонился и отколупнул от пола что-то.
      - Ты чего там нашел, Инди? Крысиное дерьмо для коллекции фекалий в Художественном Институте?
      - Нет, пара соломинок и шелуха от зернышек. Похоже, что зверьки кормятся зерном, которое…
      - Кто-то засыпает через щели сверху, с поверхности, - проявила догадливость Лилиан. - Немцы, что ли, стараются?
      - Скорее, в роли кормильцев выступают местные жители. Приносят как бы жертвы, чтобы змеи, довольные количеством мышей и крыс, не вылезали на поверхность для отхожего промысла.
      Вскоре скитальцы уткнулись в массивные двери, а то и ворота. Индиана задумался, даже присел на корточки.
      - Чего мы ждем, Джонс? Торжественного приглашения?
      - Просто вспомнилось. "Чти субботу" - заповедь четвертая. То есть надо отдохнуть телом и поразмыслить о вечном.
      Минут через пятнадцать он все-таки попробовал распахнуть устрашающего вида створки. Двери оказались не заперты, может, щеколду расковыряло время, может, они заманивали визитеров.
      Немного пройдясь по переходу, украшенному гематитовыми изваяниями змей, посетители подземного храма повстречали что-то напоминающее…
      - Ветхий кожаный сапог, - предположила Лилиан.
      - Или старую змеиную кожу. А змея-то немаленькая была. И кожу свою она сбрасывала недавно. Так что мой отдых у двери был необходим, хотя и не достаточен, для сохранения наших собственных шкурок.
      Тем временем, неподалеку от места, где находились Индиана и Лилиан, только гораздо ближе к небу, беседовали Урбах и Мюллер.
      - В чем дело, старина? - спрашивал штандартенфюрер у личного археолога Гитлера. - Ковчег в наших руках. Через три часа самолет будет готов ко взлету. К сожалению, мы все-таки в пустыне, и бензин придется перефильтровывать, да и кое-какие самолетные узлы почистить надо от песочка и пыли.
      Ученый в ответ выплескивал свой невроз.
      - Меня беспокоит то, что я не видел трупа доктора Джонса! Эта хитрозадая бестия чрезвычайно живуча, а главное - везуча. Я уверен, что эти Джонсы - масоны. Причем не последних степеней.
      - Масоны? - Мюллер даже оглянулся по сторонам, услышав название страшных осквернителей германского духа.
      - А вы как думали, штандартенфюрер? Я предлагаю повторно вскрыть Обитель Умерших Душ и убедиться в том, что этот человек действительно обезврежен… или, если потребуется, добить его.
      - Если честно, я не вижу в этом никакой необходимости. Похоже, дело в вашей интеллигентской мнительности. А может, вы надеетесь, что фройляйн хорошо сохранилась в этом змеюшнике и хотите выудить ее, пока Хорхер дрыхнет в своей палатке после ночной работы? - офицер хохотнул прямо в лицо археолога с непосредственностью городских низов. - Ладно, так и быть, выделю вам отделение во главе с обершарфюрером Кемпке, он у нас не боится рептилий. Лично, при мне, поймал живую гадюку, кажется, гюрзу. Более того, закусал ее до смерти и слопал как сосиску.
      И вот плита, которая, казалось, навечно отгородила от мира Обитель Умерших Душ, была поднята снова. Первый же солдат, который спустился вниз, сообщил, что гадов полно, но свежих американских трупов не видно, к тому же статуя большого змея рухнула, а в стене зияет внушительный пролом.
      - За ними! - отчаянно затрубил Урбах. - Прикончить!
      Несмотря на кирпичного цвета загар, его щеки обесцветила бледность, смахивающая на плесень.
      - Да никуда они не денутся в этом подземелье, - досадливо поморщился Мюллер. - Будь они хоть трижды масоны, все равно сдохнут от голода или змеиных поцелуев… Ну, ладно, давайте для очистки совести поищем ваших друзей.
      У развилки с четырьмя ходами Кемпке направил по два солдата в каждую щель. Остальных оставил пока с собой. Из коридоров, перед которыми установлены были изваяния языческих богов, вскоре донеслись душещипательные вскрики. Или просто - ни ответа ни привета. Явились обратно только те двое, что отправились по коридору, не предваренному божественным изваянием. Эта пара эсэсовцев добралась до глухого завала и на том их путешествие закончилось.
      Когда раздосадованный обершарфюрер сунул голову в коридор, находящийся под покровительством бараноголового божества, то в пяти шагах от себя заметил тело своего солдата, нанизанное на что-то, напоминающее большой рог.
      - Вот дерьмо, - отпрянул командир и, особо не ломая голову, принял решение. - Ребятки, слушай меня. Мы посидим здесь немного, покурим, а потом вернемся и доложим Мюллеру, что все тщательно обшарили и лично видели этих американцев в трупном виде. Ну, в самом деле, сохранить себе жизнь и здоровье здесь может только пресмыкающийся гад.
      Пятеро оставшихся эсэсовских ребяток рады были повиноваться столь мудрому распоряжению.
      Индиана и Лилиан между тем добрались до камеры, в которой ничего не имелось, кроме трех больших саркофагов, да фресок весьма устрашающего содержания. Причем две емкости для тел были пусты и как будто кого-то ожидали.
      - Лет через двадцать я от такого ящика не отказался бы, - мрачно пошутил доктор Джонс и сковырнул крышку со среднего саркофага.
      И тут же откатился назад со всей возможной скоростью. С каменного ложа поднималась змея невообразимых размеров. Причем ядовитая. Кобра, чье тело было толщиной с канализационную трубу, а шипение -достойно паровозного свистка. Размеры быстро раздувшегося воротника превышали габариты зонта, две пары верхнечелюстных зубов в длину тянули на хорошие эсэсовские кинжалы. Окрас же аспида-монстра был грязновато-белым. Ужас жаркой тяжелой волной прокатился по всему телу закаленного археолога, что уж говорить о бедной женщине. Змея потрепетала раздвоенным языком и, уловив "запах страха", источаемый людьми, отвела назад голову для нанесения удара.
      - Так вот кто здесь питается крысами, мышами и рептилиями послабее. А нажравшись отдыхает в саркофаге, - прошептал Индиана. Успокоившись от своих бодрых слов, он заметил, что змея отказалась от немедленного броска и даже решила присмотреться своим щелевидным зрачком к столь странным посетителям. - Остается пожелать себе недолгих мучений… Эх, имелась бы дудочка под рукой.
      Как-то вдруг доктор Джонс оказался не то, что под гипнозом, но, по крайней мере, лишенным воли. Белое нескончаемое тело, струящееся из саркофага, отупляюще действовало на все двигательно-решительные центры мозга.
      - А, может, она и не кусает ядом вовсе, а просто душит кольцами, понадеялась Лилиан, которая явно была не в себе.
      Кобра не торопилась, она явно желала произвести впечатление, наверное, оттого, что была вполне сыта. Возможно, у нее даже имелись творческие наклонности. По-крайней мере, своим телом она выкладывала незаурядный орнамент.
      Индиана всячески пытался разогнать сгущающийся в мозгу туман и очень кстати вспомнил первую заповедь. Это неожиданно помогло. Он понял - цветок благоговейного ужаса распускается по той причине, что гадина-переросток играет в его округлившихся глазах роль божества. Он поклоняется ее величине, диковинности, смертоносности. Но ведь ее рептильные мозги представляют собой довольно примитивную машинку… Доктор Джонс слегка воспрял и попробовал осмотреться.
      С той стороны камеры имелся выход, однако же бдительное животное не пропустило бы людей туда. Если так, остается лишь отступать по прежней дороге, находясь в зоне досягаемости с одного броска.
      - Надеюсь, Лилиан, мы настолько приглянулись хозяйке салона, что она не станет душить нас кольцами, а угостит хорошей порцией яда. Если у нее в слюнке преобладают нейротоксины, то смерть будет легкой и даже приятной. Но мое утверждение еще нуждается в опытной проверке. Впрочем, хороший экспериментатор старается опыты ставить не на себе, - лопотал Индиана успокоительную ерунду и заодно давал инструкции: - …Не делай резких движений, не психуй, перебирай ногами к выходу…
      Когда Лилиан собралась последовать этому совету, кобра слегка возбудилась. Доктор Джонс однако не растерялся - успел закурить и выпустить струйку дыма в сторону рептилии. Та насторожилась, активно заработала жалом, покрутила мордой, на которой выделялись, позади ноздрей, терморецепторы. Небольшой паузы хватило, чтобы шмыгнуть обратно в коридор и захлопнуть дверь за собой. Засов, сохраненный каким-то благоволением времени, легко встал на место. Едва беглецы отгородились дверью, как голова змеи ударилась в преграду, которая, содрогнулась, несмотря на всю очевидную крепость.
      Индиана скинул куртку, потом рубаху и снова облачился в куртку. С освободившимся предметом гардероба он сбегал в Палату Битых Стекол и вернулся через десять секунд с импровизированным мешком, полным битого стекла. Голова змеи (или змея?) уже вышибла несколько двухдюймовых досок, передние зубы-кинжалы кромсали дерево. Очередной удар, и сплюснутая башка проникла в образовавшуюся дыру, попутно разевая пасть - влажную, полную слизи, смрадно и мокро дышащую. Тут и археолог подоспел. Он бросился вперед, как вооруженный гранатой боец бросается на танк, и зашвырнул в разверстую глотку твари свою стеклянную бомбу. Затем резво отдернул руку, потому что челюсти мигом захлопнулись. Впрочем, после этого голова гада конвульсивно спряталась в дыру. Из комнаты с саркофагами донесся шум бросков и ударов мощного тела. Змее было больно.
      - Скоро ей конец, а нам, значит, зеленый свет, проход свободен, оптимистически выразился археолог. Но тут некая благая сила посоветовала ему обернуться. Индиана послушался и увидел, что с противоположной стороны коридора направляется к людям еще одна рептилия. Причем, поздоровее, чем первая - двадцати футов в длину - и вдобавок белее снега. Скорее всего, она спустилась через какую-то трещину в потолке, привлеченная аппетитным ароматом человеческих организмов.
      Лилиан захрипела, как простуженный петух, да еще растопырила перед лицом пальцы. Индиана стал аккуратно разворачивать ее за плечи в сторону камеры с саркофагами.
      - Спокойно, мы сейчас поменяем здоровую кобру на очень больную. - Он лязгнул засовом и распахнул дверь.
      Зрелище было жутковатым. Змея прыгала, билась о потолок и валилась вниз.
      - Когда я скажу "три", мы бежим вперед. Я - вплотную к первому саркофагу, ты - рядом с третьим.
      Сказать было легко, но уже на полпути Индиана догадался, что не суждено ему успеть. Он еще толкнулся от пола, пытаясь перемахнуть через змеиное тело, работающее как скакалка, и попал прямо в белое кольцо. Тяжелы и судорожны были тиски. Профессор оценил, что несмотря на все свои усилия, он через секунды три будет задушен. Или наколот на зуб… Голова гада уже повернулась к нему, "обиженный" взгляд животного протыкал почти вещественной яростью, с клыков брызгала смертельная слюна. Змея сделала еще бросок вверх, а потом пасть ее метнулась в сторону Индианы… Ой, какой большой зев - доктор Джонс сомкнул веки… И вдруг тиски ослабли, человек выскочил из кольца, упал на четвереньки, побежал дальше - на коленках и локтях. Только на самом выходе он посмел оглянуться и узнать причину внезапного получения милости от природы.
      Разъяснение чудесному спасению имелось. Местные рептилии-верзилы были сами змееедами. И отнюдь не дружили друг с другом. Сейчас больший гад, явившийся со стороны коридора, не в гости наведался, а уцепился зубами за хвост меньшего и обвился кольцами вокруг его тела. После чего принялся поглощать собрата. Конечно же, этот второй гад не знал, что вместе с едой поглощает и мешок со стеклом. Впрочем, ему могло повезти - когда меньшой брат (или сестрица) окажется полностью внутри, осколки будут достаточно истолченными и облепленными пищеварительными ферментами.
      Потом начались блуждания Индианы и Лилиан по подземным закоулкам. Коридоры, в которых не разогнутся, сменялись довольно просторными камерами. Неровное пламя зажигалки изредка выхватывало из мрака изваяния хтонических богов, от которых портилось настроение. Или освещало фрески, изображающие мытарства астрального двойника Ка в подземном царстве, где на него то и дело посягали недружественные чудовища. (Дух, оказывается, тоже съедобен.) А под подметками то и дело хрустели древние кости.
      - Старайся не давить скелеты ногами, - профессионально предостерег археолог свою напарницу и поднял с пола изгрызенную коррозией бронзовую пластину с сохранившемся профилем бараноголового существа. Амон-Сокрытый, сразу же определился смотрящий.
      Вдобавок суетились там и сям грызуны, тыкались вполне дружелюбными мордочками в щиколотки, пискливо возмущались, когда им наступали на лапки. Это вызывало душевное волнение, потому что нервная система каждую секунду ожидала куда более ужасного соприкосновения. Уши болезненно напрягались, пытаясь уловить шипение, похожее на шум, возникающий при продуве трубы среднего диаметра.
      И вдруг - показалось или взаправду?
      - Лилиан, не дыши, - скомандовал мучительно прислушивающийся археолог. - Теперь дыши. Как бы стать похолоднее, ведь эти змеи, похоже, реагируют на тепло.
      - Инди, жуть меня пробирает, даже в ухе зачесалось. Мне кажется, она где-то рядом. Пожалуйста, включи зажигалку.
      - Нельзя, огонь мы прибережем на самый последний момент, - неловко выразился мужчина.
      - Вот он приближается, твой последний момент, ты разве не чувствуешь? - зашлась мисс Кэмден истерическим шепотом.
      Доктор Джонс вдруг устал бояться. "Чти субботу", значит Отрешайся От Суеты. И когда Отрешение свершилось, он соприкоснулся с чужим сознанием, однако не своим мятущимся рассудком, а чем-то высшим, лишь наполовину имеющим отношение к человеку.
      Находись доктор Джонс в более академической обстановке, у него бы наверняка сработала эрудиция.
      Которая бы поведала, что египтяне называли это "высшее" - Ка, греки даймоном, римляне - гением, что оно считалось полупосторонним мыслящим организмом, связывающим человека с иными духами. Что древние израильтяне включили этот организм в психику человека, сделали просто духовным органом, общающимся со сверхъестественными силами, и назвали "руах".
      Именно "руах" Индианы Джонса проник в дух Змея, Защитника Сокровищ, а потом спустился до конкретного сознания конкретной рептилии.
      Она сейчас видела его, Индиану, красноватым расплывчатым пятном, причем снизу. Тварь не была голодна, но она любила охотиться и не хотела возвращаться с охоты без победы и приятной тяжести в пищеводе. Намечающаяся добыча показалась ей весьма перспективной.
      - Змея где-то тут, около башмаков, - Индиана торопливо щелкнул зажигалкой и стал шарить светом огонька рядом с полом. Потом схватил и потащил ничего не понимающую Лилиан. Не успели они отбежать ярдов на пять, как в том месте, где они только что топтались, взорвался пол. И показалась голова подпольщицы. Не просто голова, а ГОЛОВА. Она была размером с хорошую табуретку, даже при закрытой пасти. Когда же пасть раскрылась, то оказалась она такой непомерной величины, что человек мог беспроблемно проскочить в нее и отправится в увлекательное (для гадины) путешествие по ее пищеварительной системе. Зубы, соответственно, достигали сабельной длины.
      Змея впрочем, сообразила, что поторопилась. Прикрыв свою пасть, она стала выползать из щели, напоминая при этом молочный фонтан. Телу толщиной с приличное дерево - не было видно конца. Все эти сведения поступали к Индиане мельком, на бегу. Змея-рекордсменка двигалась за американцами по спирали, ввинчиваясь в коридор как штопор. Причем, намного быстрее двигалась, чем подземные странники.
      Коридор сужался, бег становился все более затруднительным, у змеи же никаких трудностей не возникало. Казалось, она дышит прямо в затылок. Неожиданно доктор Джонс и мисс Кэмден оказались еще в одной камере, опять-таки погребальной. Только здесь упокоены были не египтяне: никаких саркофагов, лишь две ниши в стене, в которых лежали не мумии, а простые скелеты, вдобавок при оружии. Наемники с севера, ахейцы или какие-нибудь другие протогреки, - мелькнуло в эрудированной голове доктора Джонса. Египтяне не считали, что в загробных владениях благого Озириса им понадобится холодное оружие. Вместо клинков они брали в последний путь харчи.
      Доктор Джонс выхватил из костяных пальцев прямой меч, который на зависть хорошо сохранился (истлела лишь древесина рукояти). Обследовать странную находку не успел, потому что на пороге возникла змеиная морда, хоть и знакомая, но по-прежнему противная. Индиана, самым нелюбезным образом отшвырнув задрыгавшуюся Лилиан, сделал колющий выпад и поразил тварь меж двух головных щитков. Там что-то хрустнуло, прыснула кровь, змея чуть ли не зарычала, сильно мотнув мордой. Клинок вылетел из рук Индианы, и из монстра тоже, ткнулся в потолок и, звякнув, затих где-то на полу. Пасть раскрылась - еще один бросок, и все, кранты профессору… Маленькая тень, подхватив меч, метнулась наперерез гадине! Рекордсменка влупила головой в эту странную, незапланированную никем "тень", но, наткнувшись на лезвие, инстинктивно отдернула свое рассерженное мурло.
      - Доктор Джонс, я знаю, куда бежать!
      Да, это был Клопик. Не слишком вероятное появление, но все же это был он. Маленький разведчик повел за собой Индиану и Лилиан по тесному коридору.
      - Клопик, что ты делал в погребальной камере? - несмотря на спешку спросил Индиана.
      - Я в третьей нише спал, - затараторил мальчик на бегу. - В других комнатах крысы надоедают, щекочут очень. А двое воинов - они добрые, хоть и скелеты. Поэтому я поближе к ним держался, змеи до сих пор отчего-то их побаиваются.
      Коридор закончился в камере с очень низким сводом и крысиным столпотворением. Клопик провел старших товарищей в пещеру повыше, где все трое разместились на скальном выступе, согнав с него писклявых хвостатых квартирантов.
      - Все, можно передохнуть, - объявил Клопик.
      - Что, отстала от нас подлая тварь? - Индиана вложил в эти слова чувство полного облегчения.
      - Нет, такая никогда не отстанет; особенно, если обижена. Обязательно отомстит. Просто мы подождем ее здесь.
      - Почему здесь? - спросила Лилиан. - Такая вонища, полная антисанитария…
      - Потому что здесь крысиный король. Змея как приползет, сразу захочет его съесть, и тогда вся крысиная рать бросится на нее.
      - И где же этот калорийный король?
      Клопик ткнул пальцем в угол, где копошилось что-то весьма непонятное, смахивающее на огромного паука. Индиана подпалил зажигалкой тряпицу, в результате чего было высвечено отвратительное зрелище. Десятка три здоровенных крыс, сцепившихся хвостами. Может, на них действительно замыкается сознание всей орды? - подумалось археологу.
      - Значит, теперь это наши союзники, - доктор Джонс не мог не согласиться с задумкой мальчугана. - Ты что, такого вот короля уже встречал где-нибудь?
      - Конечно. В Кхорлаке, возле кладбища. У нас же, знаете, покойников не закапывают, всяким животным скармливают, ну, и вообще…
      - Ничего себе союзнички, - неодобрительно прошептала Лилиан, гадость какая.
      Наступила томительная пауза, которую профессор прервал давно назревшим вопросом.
      - Ну, все-таки, что ты здесь делаешь, Клопик?
      - Я здесь прятался от немцев, после того как перепилил веревки и удрал. А попал сюда через щель рядом с их аэродромом.
      - Аэродромом? Ты видел взлетно-посадочную полосу? - всполошился доктор Джонс.
      - Видел и трогал даже. Не беспокойтесь так, я вас туда отведу. Но вначале еще предстоит помахать этой штукой. - И мальчик протянул мужчине меч, который был утрачен в погребальной камере.
      Доктор Джонс машинально окинул оружие "археологическим" взглядом. Изогнутое лезвие, прекрасный металл, похоже, настоящая нержавейка качественная сталь с добавлением никеля или молибдена. Возле хвостовика насечка с изображением многорукого танцующего бога. Неужели Шива? Значит, клинок индийский. А вот еще одна насечка. Ивритскими буквами, но, кажется, на раннегреческом. Более-менее понятно, что означает. "Даруй крепость Твою рабу Твоему Питхору Иосепту." Замысловатый расклад получается с этим мечом.
      Питхор Иосепт… Доктора Джонса внезапно охватил приступ дурноты, схожий с тем, что помучил его в каморке каббалиста после отравления. Но, по счастью, более слабый. Гнусное ощущение, что проваливаешься куда-то, потом свет впереди и просверки по сторонам. Полет продолжился среди пузырей, каждый из которых лопался и показывал сценку из древнеегипетской жизни. Тренированный доктор Джонс мог утверждать это наверняка.
      При свете полной луны рабочие в замызганных набедренных повязках спускаются в какую-то нору, и выбираются обратно с корзинами полными земли.
      Неподалеку город. Сквозь жесткую листву акаций можно различить храм Ра-Хорахти и вереницу жрецов, тянущихся с дарами к ночному молебну. А на реке и при факельном свете разгружаются барки, по сходням, на холках грузчиков, выплывают чередой пузатые приземистые сосуды с маслом и корзины с хлебным зерном.
      Несколько начальственных, судя по золоченым посохам, людей наблюдают за работами. Они вооружены, в шлемах со смешными гребешками и кожаных нагрудниках с бронзовыми пластинами. У одного на перевязи знакомый меч, длинный и изогнутый, столь непохожий на короткие клинки египтян.
      Покрытые пылью мужики где-то под землей пробивают тоннели в осадочных породах, долбят скалу, устанавливают крепежку, обмазывают глиной стены.
      И вот солдаты с характерными профилями Амона на нагрудниках прутся на четвереньках в подземелье, их встречают люди с гребешками на шлемах, в короткой сече опять отличается длинный меч.
      Порубленные воины бараноголового бога навеки остаются в темных коридорах, но и среди бойцов подземелья потери. Трое из них укладываются в ниши погребальной камеры. Руки вытянуты вдоль тела, полное боевое облачение - таков заморский ахейский обряд. Среди этих трех, один мертвец сжимает в костенеющих пальцах клинок с надписью. "Даруй крепость Твою рабу Твоему Питхору Иосепту."
      Между телом воина, упокоившимся в одном конце Обители и золоченым ящиком, находящемся в другом, пролегла светлая дорожка. От этого энергетического шнура искорки разлетались по подземелью и придавали стойкость всему тому, что находилось в нем. Почти всему. Страж навсегда соединился с охраняемым сокровищем. Он надежно защитил Ковчег от дерзких расхитителей и не забыл обеспечить свое многотысячелетнее уединение. Змеи охраняют вход от непрошенных гостей, и только тот, кто нужен Ему, сможет проникнуть к святыне. Если же путь назад будет отрезан, вошедший спасется, пройдя через подземелье к тайному выходу - если вера его правильна и крепка.
      Однако же чьей волей, небесной или человеческой, ловушки были устроены так, что ключом к ним стало выполнение заповедей? Древние строители словно бы предвидели обстоятельства сегодняшнего дня. Чьей волей?
      Накатила свистящая волна, разметав череду видений. Когда из соседнего подземелья рванули скопом крысы, сознание Индианы немедленно всплыло в реальном мире. Мстительница вторглась в крысиную цитадель. Вот уже "молочный фонтан" забил в пещере. Как и планировалось, первым делом на глаза ей попался ни в чем не повинный крысиный король. Она -будучи все-таки животным - решила подкрепиться им по ходу дела. Такой наглости верноподданный крысиный народ не стерпел и, забыв внутренние распри, кинулся на битву с жуткой визитершей.
      Зрелище было малоприятным. Даже древние римляне, которые, жуя печенье, наблюдали в Колизее за поеданием идейной оппозиции дикими зверями, не вытерпели бы такого шоу и убежали к гетерам. Или в буфет. Однако поблизости не было буфета. Крысы отчаянно хватались за мощное тело, которое резкими изгибами сбрасывало их и давило об пол, расплющивало своими витками. Пасть змеи работала, как ковш экскаватора, сгребая живую еду и проталкивая ее в бесконечный пищевод.
      Крысы проявляли чудеса героизма, поэтому белокожий мускулистый враг вскоре сплошь покрылся красными крапинками укусов. Но уже через минуту стало ясно, что грызунам в одиночку не управится с агрессором.
      - Что ж, пора открывать второй фронт. - Индиана, преодолев естественное отвращение, решил включится ввойну. Он хлестнул "Пацифистом", и кнутовище завязалось узлом на монстре - ближе к голове. Но за это был сдернут со скального выступа и улетел в гущу побоища. Оттолкнувшись от пола, он махнул прямо чудищу на спину. В те гадкие мгновения, пока древний клинок добирался до горла твари, она шмякнула археологом три раза об разные детали пещерной обстановки.
      Однако древняя сталь внесла свой решающий вклад.
      Крысиная армия в дружной атаке докончила смертельно раненную гадину, после чего, не отходя от трупа, пошел пир горой. От сотен чавкающих ртов заложило уши. Не в силах терпеть такую эстетику, гости подземелья поспешно двинулись навстречу солнцу, едва сдерживая рвотные позывы.
      Тем временем подруга той кобры, которая пала в борьбе с крысиным войском и Индианой, почувствовала, что понесла утрату. Уловив прощальное излучение сестрицы - которую нахально сожрали чужие вместо своих -сильно озлилась и решила отомстить первому встречному. Гадина спустилась на ярус и очутилась в коридоре неподалеку от шахты, ведущей в Обитель. Первыми встречными были обершарфюрер Кемпке и его пять оставшихся бойцов.
      Двумя бросками змея пробила грудные клетки пары солдат - так быстро, что не успела даже произвести на них впечатление в лучах фонарей. Поэтому смертельно пострадавшим показалось просто, что их сокрушительно ударила тьма. Третьего эсэсовца гадина шлепнула хвостом, когда тот уже начал стрелять, промазав от возбуждения. Нацист, получив мощный импульс движения, улетел в стену, где его череп треснул, как голубиное яичко. Четвертый солдат не промахнулся, но все-таки угодил в змеиную петлю и его язык выпростался изо рта под хруст шейных позвонков.
      Обершарфюрер Кемпке добил гадину тремя очередями из "фольмера", но она успела перед кончиной царапнуть его ногу своим зубом. Чуть-чуть задела. Поэтому эсэсовец смог на карачках добраться до шахты, где змеи помельче активно обработали его, как будто желая потрафить вышестоящим товарищам. А когда Урбах и Мюллер заглянули вниз, то ознакомились с раздувшимся сизым телом, где только пряжка ремня говорила о былом фельдфебельстве.
      Руководство с чувством удовлетворения приказало затворить отверстие, ведущее в подземелье. Уже навсегда. Опытным путем было доказано, что жизнь в Обители Умерших Душ невозможна.
      А Индиана, Лилиан и Клопик тем временем обозревали из щели солдат, суетящихся на немецком аэродроме.

11. ОТМЕНЕННЫЙ ВЫЛЕТ

      Бензин был профильтрован, авиационные узлы прочищены и смазаны, Ковчег готовился к загрузке в бомбовый отсек двухмоторного боевого самолета "Хейнкель-111". А пилот как раз прогревал моторы.
      - Давайте смочим уста за очередной успех Германского Духа, провозгласил Мюллер, поднимая рюмку с шнапсом. - За Ковчег.
      Штандартенфюрер располагался напротив Урбаха - за столиком, откуда открывался вид на аэродром. Работы там благополучно заканчивались, солдаты отсуетились и теперь попивали пивко в тени под навесом. В голове офицера царила полная ясность, спина отличалась совершенной прямотой.
      - У вас саранча в рюмку упала, - возразил не слишком веселый Урбах. Знаете, я употребляю только сухое вино, бордосское или рейнское. Кроме того, мне кажется, возлияния будут уместны уже в другой части света.
      Действительно личный археолог фюрера, который полчаса назад, оценив состояние трупа шарфюрера, был убежден, что человеческая жизнь в Обители Умерших Душ невозможна, теперь крепко сомневался. Ох, до чего живучи масоны! Одновременно Урбах сознавал, что нервы у него похожи на натянутые струны.
      Конечно же, личный археолог Гитлера страдал болезненной мнительностью. Но именно в минуту его страдания, некий злоумышленник легок на помине! - выскользнул из щели и на полусогнутых добежал до ряда бочек с бензином. Потом, улучив момент, нырнул под крыло самолета, стараясь оставаться подальше от работающего винта. Замотал головой, пытаясь определить, попал ли к кому-нибудь в поле зрения. Вроде никто не шарил по нему грязным взглядом. Тогда он перескочил на крыло и пополз с недобрыми намерениями прямо к кабине, где пилот работал за приборной доской…