- Поднять парус, - закричал он с дистанции в двадцать локтей и двое ловких парней с Крита стали натягивать канаты. Питхор Иосепт быстро сдернул швартовые концы с причальных кнехтов и перепрыгнул в свою лодку.
- Лукос, постреленок, проснись, отталкивайся шестом… Керано, лысый ты бугай, и Памако, начинайте грести. Косоуто-балбес, сейчас как дам, быстро садись на весла. Ну вот, есть порядок, надеюсь, не только египетский.
Ладья вышла в фарватер, а гребцы вошли в ритм. Всех своих людей Питхор Иосепт послал на весла, многоопытного Лукоса, бывшего пирата, на парус, сам занялся кормилом и, конечно же, навигацией. Затерялся сзади Пер-Рамзесский створ, затем растаял маяк Око Хора и вот ориентиров почти не осталось, даже берега расплылись в камышовых зарослях.
Полковник не раз предавался охотничьим забавам в этой местности, поэтому не растерялся. Ориентиры все-таки имелись, хотя и незаметные постороннему глазу. Водяная растительность, камышовые вырубки, гнездовья птиц и, конечно же, крокодилы. Чем ближе к броду, тем больше этих священных животных, выполняющих волю бога Собека.
А Ра-Хорахти сползал по небосводу за горизонт, сочась кровавыми лучами, будто порезался о его острые края.
Вот и брод, мелководье, о днище трутся крокодильи шкуры, к ночи у тварей просыпается аппетит - в здешнюю неласковую воду даже палец опускать боязно.
- Памако и Косоуто, сушите весла.
Пора слушать воздух, напоенный ароматами вечера. Уже виднеются залысины на водной поверхности - где нет зелени, там дно уходит вниз. Если Ковчег сброшен в омут, то слуги зубастого Собека уже никогда не отдадут его.
- Керано, табань. Мариней, толкай шестом. Лукос, спускай парус.
Постарайтесь не проморгать бритоголовых ребят, тогда мы первыми успеем сказать: "Мир вам".
Налетел ветер с моря и шелест камышей заполнил уши. Никаких намеков на какую-нибудь постороннюю лодку. И вдруг:
- Начальник, вы, кажется, что-то высматриваете? Я вот, например, замечаю примятые камыши - вон там.
- Мариней, за это ты получишь пропуск в храм Исиды без очереди. Ну, кто еще хочет попасть на прием к девам радости?
- И мне пропуск. Вот пузырьки, здесь шла плоскодонка, довольно крупная, - отличился пучеглазый Лукос. - И лилии какие-то притопленные.
- А теперь, мои пиратики, движемся в полном беззвучии и торжественности, как будто уже очутились в загробном царствии.
- Это не слишком вдохновляет, - пробормотал Керано. - Хотя, может, мне и там придется сидеть на веслах.
Питхор Иосепт нутром чувствовал, что они вот-вот напорются на барку со здоровяками-жрецами, которых окажется не меньше дюжины. А у него всего пятеро, смехотворные силы для нападения.
- Парни, доставайте свои клинки. Мариней, хватай копье. Только запомни, сейчас тебе придется швырять его не на дальность, а на меткость.
Сам полковник потянул из ножен, покрытых кожей бегемота, свой железный меч по имени Хлеборез - с крупной гардой. Оружие приобретено было в финикийском Библосе, но купец нахваливал: мол, привез острый товар из некой далекой страны, находящейся за Аккадом и даже за Эламом. Дескать, там меч куется из нескольких полос металла, которые перед тем вылеживаются в земле по десять лет, избавляясь от порчи. На закаленном лезвии была насечка с изображением какого-то сомнительного многорукого бога. Узоры придавали клинку вид застывшей водяной струи, хотя образовались после травления растительными кислотами.
И все-таки столкновение со жреческой баркой оказалось внезапным. Ладья ткнула носом ее где-то посреди левого борта. Водоплавающие жрецы как раз с помощью полос крепкой ткани поднимали ковчег, чтобы швырнуть его в глубокую воду. Дьяки от соударения выронили израильскую святыню, отчего она раздавила ногу одному из их команды. Вслед за первым воплем последовал второй - Мариней довольно удачно швырнул копье, и проткнутый насквозь жрец улетел за борт. Им, конечно, сразу стали закусывать крокодилы. Однако Питхору Иосепту было пока не до зрелищ.
- Бей "навозников"! - испустил антиегипетский, антискарабеевский клич бывший пират Лукос и первым рванул на абордаж, прикрываясь плетеной корзиной. В ней как раз и застряло копье ближайшего жреца, который тут же получил клинком по яремной вене.
Однако Лукос поскользнулся и упал, образовав что-то вроде мостика между двумя суденышками. Какой-то боевой дьяк нацелил дубинку с шипами на его голову, но Керано, отломав в запальчивости большой кусок от кормила, грубо взмахнул им и человек с дубинкой остался без черепной крышки. Тут уж по живому "мостику" устремился на вражескую барку Питхор Иосепт, с одного бока его стал прикрывать Мариней, с другого Памако.
Хотя дьяки были опытны в рукопашном бою, однако в отличии от уроженцев Крита никогда не бывали в морских сражениях.
Полковник откинул направленное на него копье, тут же выписал лезвием восьмерку и срезал голову у одного из противников. Памако завалился с раной в бедре, но из игры не вышел - ухватил зубами какого-то жреца за палец ноги. Тот взвыл и тут же затих, потому что Керано угостил его своим поленом.
Питхор Иосепт собрался было проткнуть черного верзилу, однако выпад оказался неудачным. Толстомясый нубиец заблокировал удар своим широким клинком, которым и принялся отжимать Хлеборез в сторону полковника. Тот, впрочем, не растерялся, а попробовал притиснуться к здоровяку, одновременно оборачиваясь боком. Еле удерживаемый меч нубийца уже стал делать пилящие движения возле самой грудной клетки, однако Питхор Иосепт успел ткнуть негру локтем в подвздошие, а потом и в подбородок. В итоге верзила тоже отправился угощать собой крокодилов.
Однако до финала в этом кровопускательном состязании было далеко. Полковник вытаскивал из кого-то меч, когда почувствовал направленное на него лезвие. Сзади. Он успел лишь присесть и откинуться назад. Клинок не рассек его, а оказался впереди, по плечу же влепило лишь предплечие противника, облаченное в кожаный щиток. Питхор Иосепт поймал широченное запястье боевого дьяка, но тот двумя руками стал подтягивать лезвие к горлу святотатца.
Тогда полковник сделал напряженный разворот и попытался бросить противника через бедро, однако, не совладав с внушительной массой, свалился сам. Прямо на борт барки, которая еще больше накренилась, отчего головы дерущихся оказались на расстоянии пальца от воды. И как раз из этой самой воды показалась зубастая пасть крокодила, который выбирал, какую бы башку отхватить первой.
- О, великий Собек, ну давай же, поскорее карай нечестивца! - молил дьяк.
- Господи Боже, прикажи водному гаду цапнуть жреца-лжеца, - говорил о своем полковник.
Все ближе усаженная зубами пасть. Не в силах что-либо предпринять Питхор Иосепт даже немного отключился и как будто увидел свою рыжую голову со стороны, вместе с бритой башкой жреца. И даже выбрал в качестве угощения "не-свою".
Раздался хруст шейных позвонков, мускульное напряжение пропало, а на щеку брызнуло что-то теплое и соленое. Хрустящие шейные позвонки все-таки оказались не его, чужими.
Полковник обернулся - рядом валялось туша дьяка, у которой была откушена самая важная деталь. Тогда Питхор Иосепт глянул в другую сторону. Крокодил, хрупнув жреческой головой как орехом, намеревался продлить удовольствие второй порцией мозгов. Неизвестно чем бы кончилось состязание в скорости, если бы Керано не воткнул кормило в глотку разожравшейся твари.
- Спасибо. Не крокодилу, а тебе, дружище Керано. Хотя и ему тоже, полковник искренне благодарил.
К этому времени бой уже затухал: на корме осталось лишь трое боеспособных жрецов, вернее, двое. Третий был щуплым начальником, который доставал своим подчиненным едва ли до подбородка. Полковник подхватил еще один клинок и, раскачивая лодку, ринулся к неприятелям. Они встретили его двойным выпадом, и оба колющих удара были парированы. Питхор Иосепт оказался между двух дьяков, так что и колоть им было не с руки, а чтобы нанести рубящие удары, надо было отвести клинки… и открыться. Тут они оба и получили, один локтем в кадык, другой - гардой в челюсть. Два человека выпало за борт, так сказать, ушло со сцены, и ими тут же занялась благодарная публика с большими зубами.
Вся водяная поверхность вокруг барки стала тяжелой и медленной из-за крови, клочков ткани, щепок и пузырей.
- Теперь твоя очередь, ревностный служака Амона, - обратился Питхор Иосепт к мелкому человеку. - Прыгнешь сам за борт или тебе помочь?
Однако начальничек деловито залопотал.
- Господа крокодилы уже сыты и довольны. А если у вас нелады с Амоном, то давайте не будем меня называть его служакой, служителем, слугой и так далее. Договорились?
- По-моему, твоими устами сейчас говорит отнюдь не Ка, подвластная великому Амону, - заметил Питхор Иосепт. Жрец пока не вызывал никакого доверия и явно годился крокодилам на десерт.
- Мое имя Аменемхет. Аменемхет и говорит сейчас. Вам зачем-то понадобился трофейный ковчег, я угадал? Ну, так смело берите его. Вы наверняка захотите его спрятать или переправить куда-нибудь. Вот тут я незаменим. Своему начальству я доложу, что ковчег по велению Семи Хатхор и по воле великого Амона утоп вместе с баркой и с этими божьими рабами, которым и так уже ничего не поможет. Да, им крупно не повезло по части священных останков.
- И ты не боишься, мелкий, что Амон тебя покарает?
- А ты?
- Не слишком-то это вежливо отвечать вопросом на вопрос, бритая башка. Но впрочем, я эту стрелу ловлю. Я считаю, что в мире действуют другие законы другого Бога.
- А я считаю, что в мире, по крайней мере, в этом, не действуют никакие законы. - Глазки жреца перестали метаться, лобик разгладился, видимо Аменемхет осознал, что не пойдет на ужин любимым животным Собека.
- Ты опасный парень. Так где же мы спрячем Ковчег?
- Я покажу тебе подходящее место сегодня ночью, о удачливый грабитель. Мне, кстати, знакомы способы приваживания змей, и это должно показаться тебе интересным. Сейчас я переберусь на твою ладью вместе с ковчегом израильского бога, и мы поскорее распрощаемся с гостеприимными обитателями этого омута.
Питхор Иосепт заметил изворотливость Аменемхета, но посчитал, что тот может пригодится, если останется на коротком поводке. Понятно же, что Большой дом не сочтет его свидетельства более убедительными, чем показания заслуженного военачальника. Управление Истины добивается правдивости уст приложением огня к пяткам и вряд ли ушлый жрец понадеется на помощь благого Амона.
Двенадцать жрецов отправилось в омут вместе с баркой, у которой крепыш Керано пробил дно. Единственной потерей в команде Питхора Иосепта был Лукос. Как уверял его приятель Мариней, именно так мечтал оставить сей мир бывший морской разбойник. "Жизнь мигом вышла через его ноздри, даже зависть проникла в мое сердце при виде столь славной и легкой кончины."
Той же ночью Ковчег был спущен в шахту Обители Умерших Душ на окраине Пер-Рамзеса, на расстоянии двух полетов стрелы от воздвигаемого храма дневного Ра-Хорахти. Утром отряд строителей был пригнан Распорядителем Земляных Работ, чтобы дальше копать храм в честь ночной жизни великого Ра-Озириса, но люди были ошарашены неисчислимым количеством змей, сползшихся в Обитель, наверное, со всей округи.
- Значит, Великий Ра не хочет, чтобы это место было потревожено, совместно решили Распорядитель и будущий настоятель храма. И шахту замуровали.
Аменемхет побоялся донести до ушей Храмового Совета правду и исправно рассказывал, что громадный крокодил, посланный Амоном, утянул на дно барку вместе с ковчегом. А самого начальника дьяков вышвырнул на берег для доклада вышестоящим. Вышестоящие жрецы, важно кивая, соглашались: отчего же Сокровенному не поразить гневом чужого демона.
Камера Карты, обычная для храмовых комплексов, была уже устроена к тому времени - как и принято, между Храмом Ра-Хорахти-Дневного и Ра-Озириса-Ночного. А в головной убор Ра-Дневного, в солнечный диск, спустя год была внесена тайнопись и вставлен кристалл, дающий луч-указатель. Насечку на ободке диска сделали и кристалл обточили работники из мастерской Луксорского храма в Фивах, которой заведовал Аменемхет.
А спустя четыреста лет страна Кеме была покорена персами, которые мало что тронули, лишь повысили налоги. А спустя шестьсот лет - греко-македонцами, которые были заносчивыми, наглыми, задиристыми и много сделали для уничтожения старого порядка. А спустя девятьсот лет римляне превратили Египет в зерновой придаток империи. А спустя тысячу лет соединилось несоединимое, религия Пта-Творца Имени умирающего-воскресающего Озириса скрестилась с иудейской верой. Начало мемфисского трактата ("И возникло Слово на сердце и языке Пта") сделалось первым абзацем одного из евангелий - "В начале было Слово, и Слово было у Бога". Умирающий и воскресающий бог искупил грехи людей. А египетский крест-анк превратился в символ новой религии.
Сама же новая религия была одинаково враждебна к обоим своим родителям. Она господствовала в гнездовьях древних цивилизаций, Египте и Палестине, пятьсот лет, пока не была изгнана своим побочным отпрыском, приобретшим заряд огромной мощности в Аравийских пустынях. А спустя еще тысячу четыреста лет…
7. ФИНИКОВОЕ ОРУЖИЕ
- Эй, доктор Джонс, открывай глаза, - раздался сочный голос Салеха. Я же вижу, что ты жив.
- А вот я еще не вижу. - Индиана оторвал голову от пыльной кучи книг. Муть постепенно стекала к краям глаз. Вначале археолог различил врача носатую личность в белом с желтыми пятнами халате. Затем свою ладонь, которая сжимала разогревшийся сверх всякой меры камень Шанкары. А нос различил не украшающий комнату рвотный запашок.
- Мы пытались выудить камешек из вашей руки. Как бы не так, железная хватка… - Врач хихикнул и взялся за запястье Индианы. - Пульс слабоват еще, но ровен… Пожалуй, я больше здесь не нужен.
- Нужно еще сказать, что со мной случилось. Я ведь не юная барышня, которая хлопается в обморок от избытка надежд на очередного кавалера.
- Похоже, что невестка Элиезера купила отравленные финики. - В качестве доказательства Салех поднял за хвост дохлую макаку.
- Симптоматическая картина не ясна, - добавил врач. - Вскрытие, как говорится, покажет, но всерьез заняться обезьянкой могут только полицейские медики. У них и лаборатория соответствующая.
- А если немецкий яд? - Индиана Джонс встал и зашатался из-за слабости членов, как тонкое деревцо на сильном ветру. - Например, финики были вымазаны в яде. Добрая женщина, желая услужить, выбежала на улицу, тут ей и попался на глаза немецкий агент, замаскированный под разносчика.
- Молодой человек, если бы финик был выпачкан в немецкой отраве, вроде цианистого калия, вы бы сейчас тут не рассуждали. Блокировка дыхательного центра и мгновенный капут обеспечивается каким-то миллиграммом яда, - снисходительно улыбаясь, напомнил врач, укладывая свои инструменты в чемоданчик из крокодиловой кожи. - Возможно, вас поразили какие-то пищевые токсины. Ладно, промывание я вам сделал, еще и посоветую денька три полежать, питаясь одной лишь овсяной кашкой.
Доктор Джонс мрачно икнул, провожая взглядом сутулую спину врача.
- Я думаю, это результат моей дружественной беседы с месье Ренаром, заметил Индиана своему египетскому другу. - Ему так не понравились мои манеры, что он попросил своих немецких друзей преподать мне урок хорошего поведения.
- Но лекарь же объяснял тебе про яд. Кто лижет финики, отравленные немцами, гарантированно переселяется на тот свет и там встречается с замечательными историческими персонажами, от Рамзеса Великого до царя Соломона, - Салех искренне пытался создать атмосферу покоя.
- Земля от подножия Креста Господня заживила рану моего отца и спасла ее от нагноения. Я тоже ведь держал ее в руках…
- Инди, неужто и ты подался в маги и колдуны? - удивился старый друг. - Я не вызываю по чуланам злых духов. Но, как ученый, я должен считаться с фактами.
Индиана больше не стал втолковывать что-либо Салеху, это оказалось бы пустой тратой времени. Он сам еще не до конца разобрался. Контакт с Граалем неясным образом укрепил организмы обоих Джонсов. А вот Камень Шанкары, этот отполированный обсидиан, ведет какие-то игры с его мозгами, когда те находятся не в лучшем состоянии. Когда мозги не способны к научному мышлению, фрейдовское Супер-Эго полностью отключено, и подкорка предоставлена сама себе. Первую серию древнеегипетского сна он просмотрел в искендеронской гостинице, вторую - в комнатке каббалиста. Сюжеты их стыковались полностью. Если энергия Шива-линги позволила сжать время и добыть верные сведения из прошлого, тогда…
- Такое впечатление, что я знаю, где искать Камеру Карты, провозгласил доктор Джонс, стараясь подавить болезненную икоту. - Хотелось бы надеяться, что сон был вещим… К утру нам нужно быть в Танисе.
- Тебе не искать, а лежать надо… - в отчаянии возопил добрый египтянин.
Археолог угрюмо произнес:
- Ты же меня знаешь.
- Да, я тебя знаю, - несколько испуганно подтвердил Салех.
- Значит, пора двигаться. Покемарим в машине.
Старикашка Элиезер что-то шамкал в своем углу. Индиана выудил из кармана десятидолларовую бумажку.
- С него хватит и пяти баксов, - напомнил Салех. - Все равно ему ничего не надо.
8. ГЕРМАНСКИЙ ДУХ В ПУСТЫНЕ
Ранним утром следующего дня Ренар и штандартенфюрер Мюллер обходили территорию раскопок в Танисе. Мюллер командовал особым инженерным подразделением войск СС, которое отряжено было на археологические работы распоряжением рейхсфюрера СС Гиммлера. На личном составе этого подразделения сейчас не красовалась черная форма, эсэсовцы довольствовались робами песочного цвета, однако все поголовно были оснащены пистолет-пулеметами системы Фольмера. На полсотни немцев приходилось пятьсот египетских рабочих, для которых инженер Мюллер тоже был главным начальником.
Ренар считался его заместителем по научной части, хотя (как ни странно) штандартенфюрер делал именно то, что предлагал француз и лишь ворчанием мог выражать свое неудовольствие.
- Я вас предупреждал, штандартенфюрер, не надо отправлять шифрограмм в Берлин, пока мы не добьемся однозначно положительного результата, раздраженно выговаривал Ренар. - Запомните, Мюллер, археология не является точной наукой. У нее нет формул и уравнений. По большому счету она вовсе не наука, а лишь набор определенных навыков. Теперь же Берлин чуть ли не каждый день радирует: что, где, когда?..
- Но фюрер требует постоянных донесений, - оправдывался Мюллер. - Ну и, конечно, непрерывного движения вперед. Германский дух не может топтаться на месте.
- Я не обещал германскому духу выдать объект к такому-то числу в стопроцентно готовом виде. Может, мы вообще насобираем тысячи осколков, которые придется кропотливо склеивать с десяток лет! Я просто сказал, что все сложится благополучно. Ковчег бесспорно покоится в Танисе. Несмотря на неудачу с Камерой Карты, мы действуем по плану, который рано или поздно приведет нас к нему…
Руководители миновали цепь фильтровальных установок. По мосткам то и дело пробегали оборванные рабочие с тачками, наполненными грунтом, который ссыпался в бункеры фильтров. Грунт доставлялся от ряда раскопов, где орудовали лопатами другие оборванцы. Все рабочие были местной национальности, тогда как начальники… Командовали, орали, надзирали и присматривали - немцы.
Впрочем, у этой картины, полной кипучего труда, нашлись и другие зрители.
- С размахом. Разошлись они тут не на шутку, - подытожил Индиана, осмотрев окрестности в бинокль. - Мощно, тупо, в лоб. Много порядка, но мало ума и совести - в общем, по-нацистски.
Пока немецкое начальство планировало труды и заботы своим подчиненным на день, доктор Джонс с Салехом пробирались к Камере Карты. Вернее к тому месту, где согласно обморочному видению Индианы, она располагалась. Профессор был облачен в стандартную арабскую рубаху до пят системы "галабия", которая скрывала все ту же кожаную куртку, а под каноническим головным платком таилась фетровая шляпа.
Нацисты крепко стерегли городок в пустыне. Чтобы попасть вовнутрь, незванные гости оставили грузовик со своими землекопами далеко за барханами, откуда немцы не могли заметить машину, затем аккуратно перерезали колючую проволоку и пролезли под пустыми консервными банками, насаженными для звона на железные шипы.
- Когда солнечный луч попадет в эту самую каморку? - спросил Салех, который до сих был озадачен странным озарением Индианы. Впрочем, согласно традициям Востока, легкие формы помешательства вызывали в нем только уважение - как свидетельство того, что слабого человеческого разума коснулась Божья рука.
- В девять утра, если Камера окажется именно там, где я ожидаю ее увидеть.
- Не так уж много у нас времени, Инди.
- Времени всегда мало, дружище Салех. Вот та легкая возвышенность не заинтересует ли тебя? Похоже, что подарки где-то внутри нее.
- Да только, Инди, поросята-немцы уже расковыряли ее своими пятачками. Неделю назад.
Однако, как выяснилось, немцы, раскопав Камеру Карты - полость типа бутылка с отверстием наверху - так и не смогли применить ее по прямому назначению и даже не выставили часовых.
- Похоже, в этом подвале, нам, действительно, ничего не отломится, гулко сказал Салех, сунув голову в щель.
- Все подлежит опытной проверке.
Индиана уронил в отверстие посох, потом стал спускаться по веревке, которую стравил египетский друг.
Внизу не было ничего похожего на макет и даже карту. Просто дно. Песчаное дно, пыль веков. Однако, когда Индиана потоптался немного, оно показалось более твердым, чем должно быть на самом деле. Тогда археолог опустился на четвереньки и начал раскидывать песок руками. Открылась плита, по которой надлежало пройтись кисточкой. Еще немного усилий и очистилось несколько смежных монолитов. На плитах, помимо иероглифов и многочисленных изображений богов, ничего другого не обнаружилось. Доктор Джонс ненадолго застыл в замешательстве. И вдруг дошло - здесь высечена карта храмового комплекса! Разумеется, исполненная по законам древнеегипетской картографии, то есть без соблюдения масштаба, пропорций и какого-либо нормального изображения предметов. Сплошная символика. Несколько минут работы мозга, и зашифрованные объекты были распознаны, в том числе храм Ра-Хоратхи… Путешествие во времени оказалось удачным результат налицо.
- У вас что, колбаса вместо мозгов? - Индиана задал немцам безответный вопрос.
В самом деле, отсутствие подлинных египтологов решающим образом подвело конкурентов. Нацисты умудрились не догадаться, какое замечательное помещение походя раскопали. Да уж, на фоне таких идиотов легко блеснуть собственными познаниями…
Перебрав варианты, он решил, что посох лучше воткнуть именно туда, где на каменной карте прокарябаны знаки храма Ра-Хоратхи. Там, кстати, даже углубление имелось. Вставив в эту дырочку посох с "медальоном", профессор стал ожидать чего-нибудь хорошего. Вот первый луч проник через верхнее отверстие и уткнулся в стенку. Солнце взбиралось выше и выше, неугомонный Ра не тормозил свою колесницу. Индиану пробрал жар, не только из-за продвижения луча к "медальону", но и от возможного приближения немцев с пистолет-пулеметами.
Он не любил это оружие. Любой дурак, не умеющий даже целиться, мог полоснуть веером от живота и срезать искусного стрелка.
Наконец, солнечный луч ткнулся в кварцевый кристалл посреди медальона и, преломившись, вылетел чрезвычайно узкой и яркой спицей, которая вонзилась в какую-то точку на карте. Индиана сразу прикинул, что место, соответствующее этой точке, находится уже за пределами немецкого лагеря. Очень удачно. Оставалось только сделать отметку в план-карте, до поры лежавшую у археолога в кармане.
- Салех, дело в шляпе! В моей, конечно! - Индиана как мог сдерживал и утаивал свою бурную радость. - Бросай веревку.
Он несколько удивился, когда вместо каната упало вниз длинное полотенце, связанное из нацистских красно-свастичных стягов.
- Глазам больно, - вздохнул Индиана и, сломав посох об колено, полез наверх. Там его встретил Салех.
- Меня, Инди, к сожалению, ненадолго забрали немцы и, конечно же, отняли веревку. Поругали слегка и погнали в шею, чтобы не занимался в рабочее время собственным антикварным бизнесом. Они ведь постоянно обыскивают наших на предмет археологических ценностей…Пришлось воспользоваться подручным материалом. Только вот пока я его собирал около плаца, то уловил обрывок одного интересного разговора.
- Какой-такой обрывок? - мгновенно насторожился археолог.
- В одной из немецких палаток некто с голосом Ренара вежливо обращался к особе, которую он звал "мисс Кэмден".
Через двадцать минут Индиана уже заглядывал в эту палатку. Там нашлась привязанная к столбу женщина. Не просто женщина, а Лилиан. Охрана пока отсутствовала. Видимо, немцы уверились,что сквозь лагерное ограждение - колючку и часовых - не пролезут незапланированные персоны. Первое впечатление оказалось малоприятным. Человек был привязан к столбу, как цепная собака, то есть лишен права движения. Рот, заткнутый кляпом, говорил об отсутствии права голоса. Роба тюремного типа означала отсутствие права на красивую одежду. От такого зрелища у Индианы даже зашевелилась где-то слезинка.
Он забрался в палатку, вытащил кляп изо рта женщины и постарался быть веселым.
- Лили, привет. Я вижу, ничего страшного с тобой не произошло. Свежа, румяна и тебя навещают мужчины, которые говорят "Ах, Лилиан".
- Кончай трепаться и режь веревки, Джонс, - прошептала мисс Кэмден. Она уже приучила себя не удивляться внезапным появлениям Индианы, как бы из ничего. Но сейчас она просто вспыхнула от близости друга, близости свободы.
В то же время Индиана представлял себя каменным столбом, чтобы не кинуться ей на помощь.
- Я рад бы уважить твою просьбу, но сейчас нельзя. Не время, товарищ, как говорят в России. Если я тебя выпущу, нацисты тут же прочешут все окрестности со столь присущим им рвением.
Доктор Джонс поцеловал ее в сухие потрескавшиеся из-за африканского зноя губы. Она подалась вперед, хоть веревки и впились в ее запястья. Не страсть, а жалость пронзила тело Индианы, будто душа его стала большой и ранимой. Но воин - а так поступить мог только воин - заставил свою душу съежиться и затвердеть. После чего решительно вернул кляп на прежнее место.
- Сиди тихо, Лилиан, я вернусь за тобой и все будет хорошо. Мы с тобой отправимся в ночной клуб и протанцуем до утра. Причем, я буду заказывать одно лишь танго… Надеюсь, ты меня поняла.
Она приглушенно взвыла, но было уже поздно.
Тем временем Ренар общался с Мюллером по поводу своего метода. В голосе его сквозь нарочитое терпение сквозили нервные нотки.
- Мы проверяем все точки, имеющие археологические признаки, на территории Пер-Рамзеса. А это означает, что несмотря на неудачу с Камерой Карты, мы в течении месяца, с вероятностью девяносто девять процентов, заполучим Ковчег.
- Месяц! - штурмбанфюрер, владелец вечно сияющих сапог и красных ушей, изъяснялся просто и грубо. - Через две недели Берлин уберет отсюда и вас и меня, как полностью обделавшихся. Может, все-таки фройляйн Кэмден от нас что-то скрывает? Что-то очень важное. Ведь этот "медальон" хранился у нее в течение многих лет!
Ренар не преминул осадить солдафона.
- Вы открываетесь мне как завзятый фантазер. Кроме того, вы все-таки вторгаетесь в область моей компетенции.
Штандартенфюрер был задет и тоже нанес укол.
- Кто же осмелится посягнуть на нее, учитывая, что вы путаете названия археологических инструментов… Впрочем, хочу вас порадовать. Час назад из Каира, а вернее из Берлина, прибыл опытный эксперт, который возьмется решить некоторые наши проблемы.
- Опять прислали Хорхера? - догадался Ренар и несколько сник.
- А вы сообразительны, - из-за спины французского археолога с едким хихиканьем вынырнул человек в черном плаще и очках. Он казался демоном пустыни, внезапно сгустившимся в тяжелом знойном воздухе.
- Хайль Гитлер! - Его рука взметнулась в традиционном нацистском приветствии, и ладонь показала миру отпечаток медальона, образовавшийся в результате сильного ожога. Клеймо, которое "эксперт" носил уж несколько месяцев после непальской неудачи, источало ядовитый огонь позора.
Это действительно был Карл Хорхер, штурмбанфюрер СС из Шестого отдела Управления Имперской Безопасности.
Индиана, оказавшись за проволочным заграждением немецкого лагеря, установил теодолит на одном из барханов и занялся рекогносцировкой местности.
- Вот он, я его засек. В этой точке находится ярко выраженный холм, что меня немало вдохновляет. Салех, я отправлюсь пешком, ты сажай своих друзей в грузовик и гони туда по дуге большого круга.
Солнце, а может Ра в своей ладье, уплывает за горизонт для работы во вторую, ночную смену. Доктор Джонс, Салех, и вдобавок десять землекопов, торопятся к холму. Если им повезет, они совершат величайшее археологическое открытие…
9. НА ПОГОДЕ ТАЙНЫ
Четыре часа усиленного махания лопатами после заката. На северной части неба не было видно звезд, там куролесила гроза, столь редкостная для этого времени года. Молнии озаряли согнутые спины и напряженные руки землекопов, а также наморщенный лоб доктора Джонса. Через четыре часа сталь лопаты ударилась о твердь камня. Спустя еще полчаса с огромной плиты был снят весь грунт.
- Я не слишком хорошо разбираюсь в иератике. Но тут предупреждающие знаки "берегись гнева Ра", и вот еще упомянута ярость богов, львиноголовая Сохмет, - Салех непроизвольно поежился.
- Мы сами достаточно гневные и яростные, - успокоил присутствующих Индиана. - Ну-ка, могучие воины, берите свои заступы и своротите эту плиту набок.
