.. Это у Хавроньи Прыщовой-то!). Не глядите на все это, моя почтеннейшая, а знайте, что настоящая, исконная наша дорога - там, где Соломины, серые, простые, хитрые Соломины! Вспомните, кагда я это говорю вам, - зимой тысяча восемьсот семидесятого года, когда Германия собирается уничтожить Францию... когда...
      - Силушка, - послышался за спиной Паклина тихий голосок Снандулии, - мне кажется, в твоих рассуждениях о будущем ты забываешь нашу религию и ее влияние... И к тому же, - поспешно прибавила она, - госпожа Машурина тебя не слушает... Ты бы лучше предложил ей еще чашку чаю.
      Паклин спохватился.
      - Ах да, моя почтенная, - не хотите ли вы в самом деле?..
      Но Машурина медленно перевела на него свои темные глаза и задумчиво промолвила:
      - Я хотела спросить у вас, Паклин, нет ли у вас какой-нибудь записки Нежданова - или его фотографии?
      - Есть фотография... есть; и, кажется, довольно хорошая. В столе. Я сейчас отыщу вам ее.
      Он стал рыться у себя в ящике, а Снандулия подошла к Машуриной и с участием, долго и пристально посмотрев на нее, пожала ей руку - как собрату.
      - Вот она! Нашел! - воскликнул Паклин и подал фотографию. Машурина быстро, почти не взглянув на нее и не сказав спасибо, но покрасневши вся, сунула ее в карман, надела шляпу и направилась к двери.
      - Вы уходите? - промолвил Паклин. - Где вы живете, по крайней мере?
      - А где придется.
      - Понимаю; вы не хотите, чтоб я об этом знал. Ну, скажите, пожалуйста, хоть одно: вы все по приказанию Василия Николаевича действуете?
      - На что вам знать?
      - Или, может, кого другого, - Сидора Сидорыча?
      Машурина не отвечала.
      - Или вами распоряжается безымянный какой?
      Машурина уже перешагнула порог.
      - А может быть, и безымянный!
      Она захлопнула дверь.
      Паклин долго стоял неподвижно перед этой закрытой дверью.
      "Безымянная Русь!" - сказал он наконец.
      1877