ГЛАВА 16

Ученые говорят, в человеческом теле шестьдесят пять процентов воды. Во мне сейчас было девяносто процентов решимости. Нет, девяносто девять. На последний процент приходилась вода и все остальное. Плевать, что там еще есть — и может сгореть или быть сожранным.

Я всегда отличался повышенной эмоциональностью, и окружающие прощали меня, помня, что перед ними — писатель. Но, возвращаясь из хибары, заваленной вещами покойников, я ощутил холодную собранность, которой не испытывал никогда раньше. Мозг работал четко и ясно, не замутненный страхом и пустыми надеждами. О'Доннел назвал меня мертвецом, его приятели похоронили мою мечту, превратив пишущую машинку из колыбели идей в пыльный гроб. Так пусть все они узнают, на что способны восставшие мертвецы. Восставшие из рая, серия первая. Экшн!

Моухейцы уже вернулись с полей или поднялись с диванов, провалявшись день перед телевизором, их жены заканчивали готовить ужин, а дети устраивали игры во дворах. Со всех сторон я слышал: «Добрый вечер, мистер Хиллбери! Привет, Уолт!» — и небрежно помахивал в ответ. В окликах еле слышно побрякивала подозрительность, но пусть бы кто-то попробовал высказать ее вслух! Может, я и покойник, но обращаться с собой неуважительно не позволю. Даже до миссис Гарделл это дошло.

Я крикнул «привет» Барри Пилсу и ухмыльнулся, увидев, как старик вытянулся передо мной. Торжество подпортил Делберт: поднял на меня глаза и шепнул:

— Расслабьтесь, мистер Хиллбери. Вы как будто камень на голове несете.

— Сам трясешься, — тихо ответил я.

Он улыбнулся. Если этот мальчик трясся, то только от восторга: его герой опомнился и перешел к действию. Сейчас окажется, что моя шариковая ручка на самом деле — лазерный нож, а зажигалку можно в два счета трансформировать в автоматический пистолет. Если бы!

— Иди к нам домой, — сказал я. — И не высовывайся, пока я не вернусь.

Мальчишка попробовал возражать, но я был непреклонен:

— Иди и решай задачи из сегодняшнего раздела. Помнишь все, что я объяснял? — Делберт кивнул. — Так докажи, что я не зря потратил время. У Клейменов ты мне будешь только мешать.

Он кивнул и пошел быстрее, ни разу не оглянулся. Новобранец на задании. Восьмилетний Рольф Маккини, младший братец Дольфа, чуть не столкнулся с ним, выбежав из-за поворота, и отпрыгнул в сторону, как от прокаженного. Рот приоткрылся, но узкие глазенки оказались проворнее — обшарили улицу и послали в мозг сигнал: «Чертов приезжий тут, лучше закрыть рот молча». Да и сам Делберт уже не терпел оскорбления безответно. Так что пацан прикусил язык, наддал ходу и пронесся мимо меня, выписав петлю на дороге, чтобы не оказаться в пределах досягаемости. Вот бы и взрослые кидались врассыпную, как только я появлюсь!

Делберт скрылся из виду, а я нарочно не спешил — пусть мальчик отойдет подальше. Перекинулся парой слов со старой миссис Биннс, снисходительно усмехнулся, выслушав поздравление с удачным «отловом». В двух шагах от бабки Торин прыгала на одной ножке по процарапанным на земле классикам. Сегодня на ней было платье, не украшенное костями, зато на шейке позвякивали бусы: снизанные крохотные косточки.

Я уже знал, что кости и другие остатки каннибальских пиршеств моухейцы, вернувшись в человеческий облик, сжигают, но это было не такое строгое правило, как те, что касались добычи мха. Линда Биннс, заботливая мать, постоянно забирала по нескольку «игрушек» для обожаемой доченьки. Вот и в память о последнем дожде нанизала на нитку фаланги человеческих пальцев. И с этим я намеревался мириться всю жизнь?! Но я не винил себя. Может, попозже. А сейчас надо убрать из деревни «отловленных». Слава богу, «Бьюик» еще стоял там, где его оставил хозяин. Я побаивался, что Чарльз уже гонит машину на запад, чтобы за двести миль от Моухея пустить ее под откос. А он, значит, от-ложил дело? Нет, беззаботность не в стиле моих новых соседей.

Вместо того чтоб идти в дом, я свернул к машине и поднял капот. Ага, свечи вывернуты и исчезли. Понятно.

— Проблемы, Уолт?

Стэн Клеймен вышел на крыльцо, настороженно глядя на меня. Роя рядом с ним не было. Я не удивился: парень давно уже предпочитал держаться от меня на максимально возможном расстоянии. У него, в отличие от самых младших жителей деревни, был для этого повод.

Через два дня после того как я объявил Делберта своим помощником, Дилан и Рой подстерегли его утром, когда мальчик выходил из дому, и затащили на задний двор. «Мы тебе напомним, кто здесь человек, а кто — собака», — объявил Дилан. Рой держал Делберта, вывернув его руки назад, и, как всегда, посмеивался. «Пять минут — твои, потом за него берусь я», — напомнил он дружку. Но Дилану не пришлось использовать и пяти секунд отведенного времени. Делберт, который годами покорно сносил побои, позволяя себе лишь тихо плакать, теперь стал вырываться. Носком кроссовки он крепко пнул брата в колено, а пока Дилан вопил, с силой ударил Клеймена по лодыжке — и тут же резко откинул голову назад. Макушка столкнулась с подбородком Роя, парень охнул от боли и выпустил пленника. Не теряя времени, Делберт кинулся к забору, перескочил его, не чуя под собой ног, и помчался к нашему дому. Оба «человека» неслись следом, ругаясь во все горло — их голоса я услышал раньше, чем крик своего помощника: «Мистер Хиллбери, они снова нарываются!» Смеяться над формулировкой времени не было. Я бросил возиться с телевизором, никак не желающим принять хотя бы два канала (выбирать из одного слишком скучно, согласны?), и, не задумываясь, ухватил кочергу. Камин в гостиной был не фальшивым и оснащен всем необходимым, настоящий раритет.

Когда я вылетел из дому с кочергой в руке, Дилан предупредительно включил тормоза и остановился на безопасном расстоянии, а Рой решил, что городской тип не посмеет его тронуть. Он был прав, не спорю. Наполовину прав: я не решился проломить ему голову. Так что, когда Делберт нырнул мне за спину, я перебросил кочергу в левую руку и приветствовал Роя всего лишь кулаком.

Он даже не упал. Пошатнулся, сбился с шага и отступил, но удержался на ногах. Ярость во взгляде приблизилась к отметке «бешенство». Или я докажу, что сильнее,

как, интересно, это сделать?

или сейчас мой авторитет, свеженький, как лист бумаги с одной-единственной строчкой, превратится в ошметки.

— Назад! — кочерга просвистела перед носом Клеймена, и он инстинктивно отдернулся. — Какого хрена ты сюда явился?!

— Уйди! — огрызнулся он. — Уйди, пока живой! Вот черт, как я сам не додумался до этой реплики?

Пришлось еще раз махнуть кочергой.

— Опомнись, дешевка! Я констебль!

— Ты чужак!

Он не сомневался, что кочерга — пустая угроза. А костяшки пальцев у меня ныли от удара, если попробую врезать еще раз, сам заскулю. Сделать умное лицо и отступить? Треснуть его кочергой по руке? Я пытался принять самое быстрое решение в жизни, когда мимо меня пронесся живой снаряд. И я чуть не сел на землю, осознав, что это Джейк. Мой отрешенный от мира друг катапультировался с Сермахлона и налетел на Роя, не думая, насколько парень силен и как отреагирует

Стэн Клеймен на нападение на его сына. Рой не успел отступить; Джейк ударил его по переносице и, подставив подножку, с силой толкнул в грудь.

— Уолт сказал тебе, что он констебль! — проорал он. — Это значит, вы все должны ему подчиняться, понял? А во-вторых, мы не чужаки!

Рой не ответил. Он прижимал руки к лицу, но кровь из носу просачивалась между пальцами, разрисовывала тыльную сторону ладоней кривыми полосками. Дилан, не дожидаясь, пока очередь дойдет до него, побежал к полю камней. А мистер Пиле, которому выпало наблюдать за мной в тот день и который следил за стычкой от угла нашего дома, громко объявил:

— Ларри кому попало чин констебля не доверил бы. Слышишь, Рой? Если Ларри решил, что Уолт такого звания достоин, твое дело подчиняться, а не на рожон лезть.

— Он выродка защищает, — огрызнулся сквозь хлюпающую в носу кровь Рой.

Тогда я впервые поступил как последний подонок. Размахнулся и, как молотом, ударил кулаком по его прижатым к лицу рукам. Парень заорал, кровь полилась уже ручьем. Отступив, он присел, сгорбившись, уперся в землю измазанной кровью рукой. Кажется, жмурился от боли, я точно не мог разглядеть. И не хотел.

— Еще раз назовешь Делберта выродком или поднимешь на него руку, сверну тебе шею ко всем чертям, — отчеканил я. — Катись отсюда!

Он не возражал. За Диланом след простыл, а Дел-берт выдохнул:

— Спасибо, мистер Хиллбери, — и тоже побежал к центру деревни. Хвастаться победой? Перед кем, перед миссис Гарделл? Но я быстро вспомнил об Айрис. Дел-берт небось жалел, что ее здесь не было. Столько лет его унижали на глазах у этой красавицы, что справедливо было бы ей увидеть, как унижены его враги.

— Если тебя кто-то тронет, я рядом, — сказал Джейк. Здорово! Только глаза у него слишком ярко блестели — как в ту минуту, когда он в облике мутанта приплясывал над свежим трупом. И я поспешил отвернуться, буркнув «хорошо» так тихо, что он вряд ли расслышал.

Джейк вернулся к рукописи, мистер Пиле присел на ступеньки, а через двадцать минут Стэн Клеймен явился выяснять отношения. Надо было ему быстрее шевелиться: к тому времени Делберт уже привел к нашему дому О'Доннела. Видел он Айрис или нет, но на хвастовство тратить время не стал и позаботился обо мне не хуже, чем я о нем: при Ларри Стэн не слишком шумел. А Ларри держал мою сторону, как хороший адвокат. Беседовали мы долго (как раз тогда Стэн детально описал мне требования, выдвигаемые общиной к констеблю, и предупредил насчет предательства), но в результате Клеймен признал, что Рой был не прав и получил по заслугам. Наверное, это случилось впервые. С того дня Рой ни разу не попробовал показать мне рога.

А сегодня Стэн был уверен в своей правоте.

— Какие проблемы? — повторил он.

— Когда ты намерен убрать эту тачку с глаз?

— Ночью.

— Не хочешь, чтоб хозяева видели?

— Плевал я на них. Скоро дождь пойдет, не хочу рисковать.

Мы оба посмотрели на небо. Уже не пустое и раскаленное до белизны, как в полдень, но еще бледное, будто никак не может прийти в себя после болезни. Солнце — как незажившая язва. И крохотные бледно-серые облака — как струпья. Какой там дождь! Его, наверное, никогда больше не будет. И мир превратится в пустыню. Не самое худшее, что с ним может случиться.

— Часа через два заморосит, — сказал Стэн. — А может, и раньше.

Я еще внимательнее всмотрелся в линялую простыню с редкими серыми пятнами, растянутую над нашими головами.

— По-моему, из этих облаков ни капли не выжмешь, но тебе лучше знать. Гости в доме?

— А что? — прищурился Стэн.

— Для них я — самый обычный констебль, — терпеливо пояснил я. — Я первым встретил их и направил сюда. Будет вполне естественно, если я загляну узнать, как самочувствие водителя.

— Намного лучше, чем было, — ухмыльнулся он. — Увидитесь, когда дождь начнется.

— А что случится, если я сейчас войду?

— Ничего.

Жестом он пригласил меня в дом. Но я уже хорошо изучил улыбочки Клейменов, и в той, что едва тронула его губы, прочел издевку, поэтому с места не сдвинулся.

— Где они?

— Пошли побродить, — улыбка стала заметнее. — Вы, городские, все такие, что ли? Я думал, вам ходить не в привычку, к соседскому дому — и то на машинах ездите, а вы сами не свои до прогулок.

— Почему ты их отпустил?

В моем голосе звякнуло раздражение, но сердце забилось быстрее от радости: неужели Боб сообразил, что попал в неподходящее место в неподходящее время? Или его жена не купилась на утешительные тирады Ханны и настояла на… Мысли сбились. Автоматически напрашивающееся «на отъезде» звучало нелепо — «Бьюик»-то передо мной. Вздумай «гости» сбежать, естественно, первым делом кинулись бы к машине. Выходит, в самом деле пошли прогуляться по округе? В надежде, что на свежем воздухе Бобу станет получше?

— Куда они пошли?

— Я не следил.

— Хватит выламываться! — гаркнул я. — Хочешь, чтоб они смылись? Учти, если это случится, я перед всей общиной обвиню тебя в пособничестве.

— Меня? — Стэн выкатил глаза. — Ты соображаешь, что говоришь? На моем счету больше всего отловленных.

— А эти — мои первые. И я не хочу, чтоб они унесли ноги, рассказав тебе сказочку о том, что хотят побродить. Куда они пошли, последний раз спрашиваю?

— За холм Мэри. Не волнуйся так, Уолт. — На сей раз его улыбка вышла намного дружелюбнее. — Никуда они не денутся, Рой за ними присматривает.

— Хорошо, — я выжал из себя ответную улыбку. Если Рой там, то и Дольф, скорее всего, отирается поблизости. Как я смогу поговорить с людьми при двух… то есть при трех надзирателях? Расти Биннс уже вернулся из «побега», стоял у калитки и водил пальцем по кованым завитушкам. Он поплетется за мной и за холм Мэри, и в Канаду.

— На твоего парня можно положиться, — сказал я. — Если он с гостями, я пойду домой.

— Давай, — благословил меня Стэн.

Я не оглядывался ни на него, ни на Биннса. Неторопливо дошел до поворота, второй раз за день поздоровался с Паулой Энсон, которая как раз вышла от Маккини. Ее взгляд не то чтобы смягчился за последнее время, но дрели глаз сбавили обороты: если раньше просверливали меня насквозь, то теперь и до середины не добирались.

— Где это вы нашего выродка потеряли? — холодно, но без агрессии поинтересовалась она.

— Дома задачи решает.

— Ни к чему это!

Я счел за лучшее не заедаться и ответил улыбкой. Паула нахмурилась.

— Сначала книжки, теперь задачи, — ее голос подрагивал еле заметно. — Думаете в школу его отправить? Так этого никогда не будет. И все книжки ваши я выброшу, клянусь, порву на куски и выброшу!

— Вы любите Делберта, миссис Энсон?

Она набрала полную грудь воздуха, Хорошо, что слова не камни, сейчас пойдет густой град.

— За что?

Мы уже огибали овсяное поле, и никто, кроме Расти и самой Паулы, не мог увидеть, как я захлопал глазами, получив такой ответ. Никакой бомбардировки?

— За что его любить? — повторила Паула. — За то, что семью нашу позорит? Или за то, что к вам прилип, как банный лист? Тоже мне, помощник констебля! Где это видано — мальчишке должность давать? Если бы у вас в голове хоть капля мозгов была, вы бы Дилана в помощники взяли, вместо того чтоб накидываться на него, будто это он выродок.

— Он хуже выродка, — отрезал я. — Пора вам это понять.

— Повтори еще!

Без военных действий все-таки не обошлось. Паула сжала кулаки и набрала полную грудь воздуха.

— Ты сам, знаешь, кто?! Ты…

Прядь волос выпала из ее прически, повисла прямо перед носом, подскакивая от дыхания, а слова из лексикона докеров сыпались без остановки. Но я не отступил, как сделал бы еще сегодня утром. Наоборот, надвинулся на пышущую гневом мегеру и выговорил ей прямо в лицо:

— Заткнись сейчас же! — Паула опешила, но я не дал ей опомниться. — Иди домой и займись какой-нибудь женской ерундой, поняла? Пирогов напеки. И перед плитой упражняйся в ругательствах, а не передо мной. Нашлась героиня! Звери — и те за своих детенышей до смерти сражаются, а ты за родного сына струсила хоть раз вступиться. Смотрела ведь, как ему руку ломают, а, стерва? Смотрела?

Миссис Энсон медленно открыла рот. Но не для того, чтобы отбрить меня по полной программе; ее нижняя губа тряслась, а в глазах мокро заблестела растерянность. Роджер, видно, никогда не пытался поставить супругу на место.

— Думаешь, Кэт О'Доннел позволила бы такое с кем-то из своих дочек сделать? Да ни за что! А ты вообще не мать. Так что подними челюсть и катись домой.

Я надеялся, что шок пересилит ее врожденную агрессивность и Паула уйдет молча. Но она встряхнулась и вдруг ответила совсем по-дилановски:

— Ты об этом пожалеешь. — Глаза сузились, губы стиснулись еще сильнее. — Крепко пожалеешь, писака городской.

— Тебе пора волосы подкрасить, — ответил я. Свернул налево и ускорил шаги, чтобы побыстрее оказаться возле холма Мэри. Может, Боба и его семьи там уже нет, может, они ушли в луга или в обход вернулись к дому Клейменов — в любом случае время играло против меня. И нечего было тратить его на стервозную мамашу Делберта.

Первым я увидел Боба. Не бредущим рука об руку с женой, не любующимся красотами пейзажа и даже не держащимся за голову, пронизанную непонятными вспышками. Черт, все было куда хуже! Боб ничком лежал на траве, разбросав руки. Я кинулся к нему, уже понимая: что бы тут ни произошло, к разряду несчастных случаев оно не относится. Какие, вашу мать, случайности! На волосах Бо.ба алела кровь, а когда я перевернул отяжелевшее тело, увидел, что лоб глубоко рассечен — уж конечно, не от падения на мягкую землю. Скорее всего, его ударили камнем. Быстро оглядевшись, я увидел в пяти шагах от тела вполне подходящий булыжник: чуть вытянутый, не слишком большой — в ладони отлично уместится. Дыхания Боба я не мог уловить, даже наклонившись к самому лицу. Но когда приложил ухо к груди, услышал, что сердце еще бьется. Или это моя кровь колотилась в ушах? Что я мог? Позвать миссис Гарделл?

Опустив тело мужчины на землю, я подошел к камню. Не пришлось даже дотрагиваться до него: тот, кто проломил голову Бобу, отбросил свое оружие небрежно, камень упал окровавленной стороной вверх. Кровь, волосы и… Я не хотел думать, что за мягкие сероватые комочки прилипли к булыжнику. Все равно санитарные машины и вертолеты слишком далеко, даже если Боб еще жив, ему конец. Но где его жена?!

— Уолт! — позвал Расти.

Он стоял над бесчувственным телом, кривясь, как испуганный ребенок. Мне до смерти захотелось обругать его, а еще лучше — посоветовать не мяться, а тащить труп в деревню и запихнуть в холодильник. Скоро будет дождь, Расти, ты в курсе? Слопаете консервы вместо свежатинки, полезное разнообразие!

То ли от этих мыслей, то ли оттого, что первый шок начал спадать, меня затошнило. Но на приступы рвоты не было времени. Женщина из «Бьюика» должна быть где-то неподалеку, и проломленная голова мужа сейчас не единственная ее беда.

— Жди здесь! — приказал я Расти. — С ним (показал на тело Боба, стараясь при этом на него не смотреть) должны были идти Рой и Дольф. Тот, кто убил его, мог напасть и на наших парней. Позовешь меня, если их увидишь, понял?

Он торопливо кивнул и завертел головой. Вытаращенные глаза вращались в глазницах, как у мультяшного комика. Да пусть хоть лопнут!

Я сжал зубы, борясь с тошнотой, и бегом кинулся к «танцзалу». Кому пришло в голову выкрасить его в такой цвет? Алые стены словно свежей кровью покрыты — и никаких воробьев не понадобилось, на черта птичья кровь, если человеческой с избытком?

Девочка! Я заметил ее боковым зрением, малышку из «Бьюика», и в первое мгновение не поверил своим глазам. Девочка не плакала, не звала на помощь и не бежала куда глаза глядят в поисках спасения. Присев на корточки, она собирала полевые цветы между дальней стороной холма и амбаром. А я бежал к ней, не думая, что могу своим видом перепугать бедняжку насмерть. Где же ее мать? Где Рой? Если это он врезал камнем по голове мужчине, что он сделал с женщиной? Ответ напрашивался сам собой. Но почему тогда ребенок так спокоен? Неужели… Догадка звучала невероятно. Неужели девочка ничего не видела?

Я остановился возле нее, тяжело дыша, но она не испугалась и, быстро поднявшись, не выронила ни одного стебелька из букета.

— Что-то случилось, мистер? — спросила, вскинув На меня глаза. В машине они блестели от страха, теперь же испуг притаился в самых уголках, отпихнутый туда удивлением.

— Нет. Все в порядке.

Я сам не ожидал, что сумею выговорить хоть слово спокойно, но каким-то чудом взял себя в руки (ничего, что дрожащие) и ответ прозвучал легко, утешающе. Я даже улыбку изобразил, и, наверное, не очень похожую на оскал, потому что девочка улыбнулась в ответ. Она явно не знала, что отец доживает последние минуты или уже умер, а мать…

Букет приподнялся.

— Как они называются, сэр?

Я тупо смотрел на цветы и спокойное миловидное личико. Нет, нельзя пялиться! Улыбка, держи улыбку!

— Где твои родители? — спросил я.

— Они шли там, сзади, — малышка махнула рукой в сторону холма. Его длинный изгиб скрывал от нас тело Боба и стоящего над ним Расти. — Папа, мама и Рой, мой новый друг, и еще какие-то парни. Я побежала вперед, а они шли медленно. Когда вышли сюда, папы уже не было, но мама сказала, чтобы я не пугалась. Просто у папы снова заболела голова и он вернулся в гостиницу.

Она пожала плечиками.

— Так как называются эти цветы? Они такие красивые!

— Бизоньи сердца, — наобум ляпнул я. — А куда пошла твоя мама?

— Туда, — девочка показала на дом, в котором я не так давно испортил рандеву Айлин с Диланом. — Она сказала, что немножко отдохнет там, и попросила ее не беспокоить. Вообще-то я уже есть хочу.

— Тогда поищи, какие еще тут есть красивые цветы, — я не узнавал свой голос, — только далеко не уходи, а я скажу твоей маме, что ты проголодалась. Мне как раз нужно увидеться с Роем. Девочка кивнула.

— Мою маму зовут Лиз, — сказала она. — А вот эти, синие, как называются?

— Дождик. Она засмеялась.

— Неправда. Так цветы называться не могут.

Я подмигнул — конечно, не могут, шучу! — и держал улыбку, пока не повернулся к ней спиной. Заставил себя идти к дому, а не бежать. Ни криков, ни грохота оттуда не слышалось, и это пугало не меньше, чем вид человека с проломленной головой. Присутствия «еще каких-то парней» я ждал, едва услышал от Стэна, что Рой пошел за приезжими. Но сколько их? И что я сделаю, когда войду в дом? Почему Ларри заодно со значком не подарил мне пистолет?

Подойдя к крыльцу, я по-прежнему ничего не слышал. Дверь стояла закрытой. Я постарался двигаться бесшумно, поднялся по ступенькам на цыпочках. Господи, смажь половицы каким-нибудь невидимым маслом! Елеем, соком райских кущей или адской смолой — только пусть они не скрипят! И по дверным петлям пройдись кисточкой, чтобы те, внутри, не услышали, как я вхожу. Извини, если прошу слишком много.

Осторожно потянув дверь, я переступил порог — и сразу услышал довольный смех Роя. Дверь в комнату, где развлекались Дилан и Айлин, на сей раз не закрыли. Снова смех… И тихий женский голос: «Молчи, молчи, пожалуйста». В этом сдавленном голосе колотились невыкричанный вой, страх и боль. Если повезет и Рой будет стоять — или лежать — спиной к двери, я смогу Ударить его… сцепленными руками. Не много от этого будет толку!

Задержав дыхание, я попытался сконцентрироваться. Клеймен снова засмеялся. Единственно безопасный для меня выход — уйти, пока не заметили. Соврать что-то ребенку, вернуться к Расти… Кстати, этот тупица не плетется за мной? Я оглянулся на дверь. И увидел в углу холла лопату. Самую обыкновенную штыковую лопату, слегка поржавевшую. Может, она стояла тут и раньше, в прошлый раз было темно и я не рассматривал углы.

Черенок лопаты был плохо оструган, зато не скользил в ладонях. Плевать, если заработаю несколько заноз. Я поднял лопату, как растяпа-новобранец, выполняющий команду «На плечо», и все еще на цыпочках ступил на порог комнаты. Чтобы увидеть картину, какую и ожидал. Лиз на спине лежала поперек кровати, ее раскинутые в стороны руки прижимали к покрывалу Дилан Энсон и прыщавый парень — сколько я видел этого придурка, так и не узнал его имя! — и оба стояли спиной ко мне, а чуть ближе стоял Рой и тоже смотрел на женщину, а не на вход. Вот это везение! Несколько секунд у меня точно есть.

Рой неторопливо возился с брючным ремнем и посмеивался, явно получая удовольствие от происходящего. А женщина почему-то не брыкалась и не кричала; приподняв голову, она смотрела мимо Клеймена. Полушепотом повторила: «Молчи» — и перевела глаза на меня. Не завопила, но вздрогнула. А я скосился из-за дверного косяка и увидел Дольфа,скрутившего руки Делберту. За каким чертом мальчишка здесь оказался?!

Раздумывать дальше времени не было. Расширенные глаза Лиз выдавали меня, и Дольф уже повернул башку, но Рой не сообразил обернуться сразу же. Я рванулся вперед и сколько было сил опустил лопату на его голову. Веселый красавчик повалился на пол, не крикнув. Завопил Дилан, бросив руку женщины. Но долго кричать ему не пришлось. Лиз рывком подтянула под себя ноги, извернулась кошкой и бросилась на него. В ее оскаленном, перекошенном лице не было ничего от той женщины, которая выбежала мне навстречу из «Бьюика». Она повисла на Дилане, и маленькая рука накрепко зажала ему рот. «Заткнись, ублюдок! — сквозь зубы выдохнула Лиз. — Ты мою дочку перепугаешь!»

Мне некогда было восхищаться ею. Прыщавый подступал, по-боксерски прикрыв лицо кулаками, за спиной оставался Дольф. Лопата взлетела еще раз, но прыщавый дернулся в сторону, и я промахнулся. Краем глаза заметил мокрый красный взблеск на лезвии и тут же получил крепкий толчок в спину. Отпрыгнул, еле удержавшись на ногах, больно ударился коленом о край кровати и услышал голос Делберта: «Не тронь его!» Дольф, конечно, не собирался оставаться в стороне от драки. Если бы мой «помощник» не сбил его удар, я бы получил гораздо сильнее, скорее всего не по спине, а по затылку, и сейчас валялся бы рядом с Роем. Но Делберт, почувствовав свободу, атаковал не задумываясь. Он сбил удар Дольфа, а прыщавый скользнул к стене, рассчитывая обежать их и удрать. Нет, что угодно, только пусть никто из подонков не помчится за помощью! Пути назад для меня не было. Как только Стэн увидит, что я сделал с его сыном, мне конец.

— Делберт, придержи Дольфа! — скомандовал я.

Дилан у кровати боролся с Лиз, изловчившись, укусил руку, зажавшую его рот, но женщина подавила крик и тут же впилась зубами в открытый вырезом футболки изгиб между его плечом и шеей. Она сражалась, как тигрица перед логовом с детенышами, а я шагнул к прыщавому. Если бы он был поумнее, кинулся бы наутек, мне ведь надо было еще обогнуть Дольфа, но он остановился и снова поднял кулаки. Глаза были испуганными.

Зато Дольф не боялся. Его кулак пролетел мимо моих глаз под каким-то невероятным углом, я задохнулся воздухом, уверенный, что удар придется мне в лоб, но Делберт не стоял без дела, и Дольф, боковым зрением увидев его замах, в движении изменил направление удара. В результате не ударил ни меня, ни Делберта, а тот угодил кулаком точно в нос разозленному бугаю. Маккини отпрянул, глухо вскрикнув, кровь брызнула на щеки, залила губы, а Делберт ударил его снова. И снова.

Я этого уже не видел. Оказался рядом с прыщавым, резким движением кочегара, забрасывающего полную лопату угля в топку, ударил его по коленям и, когда он согнулся, вскинул лопату над его головой. Не рассчитывал силу удара, опуская свое ржавое оружие, не думал, оглушу подонка или…

Получилось «или». Он вскинул голову в последний миг, вскинул неловко, криво — и лезвие врезалось ему точно в висок. Возня за спиной не помешала мне услышать хруст, кровь брызнула из проломленной головы,

как из головы бедняги Боба, так что не стесняйся, Уолт, продолжай!

и правый глаз выкатился из орбиты жутким пузырем. Парень повалился, как мешок, а я повернулся к оставшимся противникам. Комната плыла перед глазами, в голове не осталось ни одной мысли, но лопата словно обрела собственную скорость и направленность и тянула меня вперед, заканчивать начатое.

Маккини перешел в контратаку, но Делберт был проворнее. Он уклонялся от ударов, наскакивал на противника с разных сторон, а у того из разбитого носа струей лилась кровь, и бешенство раненого зверя не делало его движения точнее. Забывшись, он повернулся ко мне спиной — и рубящий удар лопатой, пришедшийся в плечо, вывел из строя его левую руку. Делберт мгновенно оказался с той стороны, кулак уже с покрасневшими и припухшими костяшками врезался снизу в челюсть Маккини, а секундой позже мальчишка ударил его ногой в пах. Дольф взвыл и, скорчившись, рухнул на тело Клеймена. Кровь, льющаяся из его носа, смешалась с той, что растеклась по волосам дружка.

Дилан не собирался разыгрывать последнего героя. Оттолкнув наконец женщину, он скулил, прижавшись к стене. Лиз больше не лезла в драку. Красная волна ярости схлынула, женщина опустилась на кровать, лишившись сил, и теперь левой рукой закрывала собственный рот, а правой, на которой остались следы Дилановых зубов, бестолково поправляла одежду.

Мы с Делбертом перекрыли его брату путь к двери и, не сговариваясь, пошли к нему плечом к плечу. Но не только Лиз, я тоже начал приходить в себя. И знал, что не смогу ударить этот ноющий кусок дерьма. А вот Дилан считал иначе.

— Не надо! — выкрикнул он, неуклюже закрываясь руками. Локти торчали в стороны. — Не трогайте меня! Я… Я никому не скажу!

— Заткнись, — огрызнулся Делберт.

— Не надо! Не бей! Слышишь, не бей! — Отчаявшись, Дилан выпалил самую идиотскую угрозу из возможных: — Если мама увидит на мне хоть один синяк, она тебе всыплет!