простукать стены подводной лодки, чтобы узнать, жив ли еще кто-нибудь из
      ее команды.
      Водолаз попросил, чтобы его немного подняли, и, учитывая уровень
      различных помещений судна, стал постукивать молотком по стенам. Постучал,
      прислушался, но никто ему не ответил. "Могила", - подумал водолаз,
      припадая шлемом к стене лодки. Медленно выбрался он на палубу. Там были
      видны следы действия глубинных бомб. Очевидно, ни одна из них не попала
      прямо в подводный корабль. Но, разорвавшись вблизи, бомбы погнули его и
      сделали несколько небольших пробоин. Там, где части лодки были не сварены,
      а заклепаны, заклепки вылетели от сотрясения в момент разрыва бомб.
      Варивода осмотрел боевую рубку, убедился, что она затоплена, но не заметил
      повреждений от взрыва. Пройдя по палубе, он увидел скрытые пушки и
      пулеметы. Потом перебрался на нос и, спустившись до уровня торпедных
      аппаратов, снова постучал молотком. Долго прислушивался, припадая к борту.
      Но ответа не услышал.
      - Никто не отвечает, - протелефонировал он наверх.
      Но инженер настойчиво требовал продолжать выстукиванье.
      Варивода старательно выполнял приказание. Он облазил уже всю лодку,
      один раз даже запутался шланг, но он спокойно распутал его и пополз дальше
      по палубе лодки и по ее бортам, постукивая молотком и прислушиваясь. Никто
      не отзывался.
      На вопросы сверху водолаз отвечал неохотно и сам почти ничего не
      говорил. Длительное пребывание на глубине уже давало себя знать. Правда,
      Варивода не собирался еще проситься наверх, но рассуждал, что если в лодке
      не осталось живых людей, то нечего разворачивать сверхударные темпы,
      рискуя здоровьем, а может быть, и жизнью, чтобы так спешно поднимать
      потопленную лодку с этой глубины на поверхность. Пусть полежит еще год
      другой, а тогда уж Эпрон, проведя необходимую подготовку, легко сумеет
      поднять судно, начав работы весною или в начале лета.
      Снова и снова обходил Варивода лодку, стуча и прислушиваясь. Нет, эта
      стальная коробка была молчалива, как могила, никого живого в ней не
      осталось. Водолаз стоял перед затопленной боевой рубкой, собираясь уже
      подать сигнал, чтобы его подняли вверх, когда ему показалось, что где-то
      раздалось вялое постукиванье в стальную стенку лодки. Он не поверил себе,
      но прислушался. Лег на палубу и приложил к ней шлем. Из лодки ясно
      доносилось постукиванье. Там были еще живые люди. Варивода понял, что тот,
      кто стучал, вероятно уже теряет силы и только настойчивость водолаза
      заставила умирающего наконец преодолеть апатию.
      - Слышу стук изнутри лодки, - немедленно передал он наверх.
      - Спросите - кто, - послышался приказ по телефону.
      Водолаз выстукал азбукой Морзе вопрос, в ответ получил несколько
      слов, из которых разобрал только одно: "скорее". Вероятно, тот, кто
      стучал, обессилел настолько, что не мог уже отвечать.
      - Ответа разобрать не могу, - сказал Варивода. - Понял только одно
      слово: "скорее".
      - Готовьтесь к подъему, сейчас поднимем вас на поверхность и спустим
      двух других, - передал ему связист слова инженера.
      - Товарищ командир, - ответил Варивода, - разрешите мне остаться
      здесь, помочь товарищам.
      Минуту длилось молчание. Наверху советовались.
      - Старшина Варивода, готовьтесь к подъему наверх, - прозвучал голос
      капитан-лейтенанта Трофимова.
      Глава IX
      Д Е К О М П Р Е С С А Ц И О Н Н А Я  К А М Е Р А
      Могла ли команда "Колумба" остаться равнодушной, узнав, куда ушли
      "Буревестник" и "Пенай"! Как только уполномоченный Рыбтреста утвердил
      Марка исполняющим обязанности шкипера шхуны, а Зорю - временным юнгой,
      новый шкипер попросил разрешения заменить очередной рейс рейсом на место
      спасательных работ. Конечно, им, участникам событий, разрешили это.
      Утром "Колумб" уже стоял в двухстах метрах от "Буревестника", и Марко
      на каюке перебрался на эсминец. Назад он вернулся с двумя краснофлотцами,
      разматывая за собой изолированный провод и везя телефонный аппарат с
      репродуктором. Комиссар эсминца послал этот подарок рыбакам, чтобы
      извещать их о ходе розысков и спасательных работ. Теперь эсминец стал
      настоящей телефонной станцией. Одновременно "Колумб" получил разрешение
      держать на корабле своего представителя, который должен был информировать
      товарищей обо всех новостях.
      Чтобы никому не было обидно, колумбовцы дежурили на палубе эсминца по
      очереди. Распределили между собою трехчасовые дежурства, и Левко первый
      выехал на "информаторскую вахту".
      На "Буревестнике", да и на "Пенае" немало волновались, пока Варивода
      обследовал свою находку. Наконец, когда он сообщил, что услышал
      долгожданный ответ, волнение возросло. Спокойны были только начальник
      экспедиции, инженер Эпрона, сигнальщик и дежурный старшина, целиком
      поглощенные наблюдениями за Вариводой.
      Когда убедились, что в лодке есть живые люди, инженер попросил
      начальника экспедиции выслушать его план.
      - Какими бы мы темпами ни работали, - сказал инженер, - даже при
      наличии подводного танка, который вот-вот должен прибыть, нам понадобится
      три - четыре дня на подъем подводной лодки. Из сообщения Вариводы я делаю
      вывод, что те, кто еще жив, не смогут продержаться столько времени. Задача
      спасения живых людей требует сократить время работы до одного часа. Вот
      план этой операции, который, мне кажется, позволяют осуществить тихая
      погода, технические возможности и, главное, энтузиазм наших людей. В нашем
      распоряжении на "Пенае" есть декомпрессационная камера, которая служит для
      лечения водолазов, заболевших кессонной болезнью. В этой камере могут
      поместиться три, даже четыре человека. Когда водолаз после подъема из воды
      чувствует приступы кессонной болезни, его помещают в эту камеру вместе с
      врачом. Туда накачивают воздух под давлением, равным давлению на той
      глубине, откуда подняли водолаза. Потом, медленно выпуская воздух,
      уменьшают это давление до нормального. Таким образом водолаз медленно
      избавляется от растворенного в крови азота. Камера закрывается
      герметически, может выдержать большое давление, оборудована телефоном,
      освещена и способна принимать и отдавать воздух. Я предлагаю погрузить эту
      камеру под воду с помощью затопленных понтонов, посадить туда врача и
      водолаза-электросварщика. Под водой водолазы направят камеру к подводной
      лодке и сварят ее с лодкой. Водолаз в камере электропилой пропилит
      отверстие в лодку и тем самым впустит туда свежий воздух. Только таким
      путем можно спасти людей, если они смогут прожить еще несколько часов.
      Командир помолчал, потом сказал:
      - Согласен. Действуйте быстрее.
      Трофимов понимал рискованность плана, предложенного инженером.
      Неудачная приварка камеры к лодке, разрыв трубопровода, обрыв
      какого-нибудь понтона и вылет камеры из глубины на поверхность - все это
      могло погубить и спасаемых и спасителей. Но это был единственный способ
      спасти людей с подводной лодки.
      В продолжение двух часов камеру готовили к спуску. Военный врач с
      эсминца подбирал медикаменты и необходимый инструмент. Командование еще не
      решило, кто из водолазов опустится в декомпрессационной камере. Лучшей
      кандидатуры, чем Варивода, не было, но водолаз в это время находился на
      глубине десяти метров и раньше чем через полтора часа не мог выйти на
      поверхность. Кроме того, после глубоководного спуска ему надо было долгое
      время отдыхать. Перебирая другие кандидатуры, командир решил
      посоветоваться со своим водолазным старшиной. Капитан-лейтенант начал
      беседовать по телефону с Вариводой. Узнав, для чего нужен водолаз, тот
      решительно настаивал, чтобы в камере спустили его.
      - Я совсем не так устал, как вы думаете, товарищ командир, - говорил
      Варивода. - Гелиевый воздух - чудесная вещь. Мне кажется, что я спускался
      не глубже сорока метров.
      - Но вас еще надо поднимать полтора часа.
      - Прикажите поднять сразу, запакуйте в камеру, а там легко нагнать
      две атмосферы, и я снова попаду на "глубину" в десять метров.
      После короткого совещания с инженером и врачом командир согласился на
      предложение Вариводы.
      Тем временем на дне уже работали два водолаза, готовя место для
      приварки камеры к лодке.
      Из воды выглядывали предназначенные для затопления понтоны. На палубе
      "Пеная" стояла готовая к спуску камера.
      - Подвести водолаза к пароходу и поднять! - приказал Трофимов
      инженеру.
      Через минуту медный шлем показался на поверхности, в продолжение
      следующей минуты с водолаза сорвали шлем и скафандр и бросили его, почти
      потерявшего сознание, в декомпрессационную камеру. Люк за ним захлопнулся,
      и он услышал звук завинчивания: камеру герметически закупоривали. Варивода
      сел на дно камеры, озираясь вокруг. Однажды, еще учась в водолазном
      техникуме, он вылетел с глубины тридцати пяти метров и просидел часа два в
      подобной камере.
      Над водолазом склонился врач и нащупал пульс. "Начинается!"
      подумал, улыбаясь, Варивода, сразу же подставляя своему спутнику грудь для
      выслушивания сердца и легких. Он не ошибся. Доктор внимательно выслушал
      его и успокоился, только когда манометр в камере показал давление в две с
      половиной атмосферы. Тогда врач протелефонировал, чтобы уменьшили скорость
      накачивания воздуха, и стал медленно выпускать тот воздух, что был в
      камере.
      Наполненные водой понтоны потянули декомпрессационную камеру на дно.
      Спуск длился минут двадцать - двадцать пять. Это был чрезвычайно
      ответственный момент. Надо было спустить камеру точно по указаниям
      водолазов, находившихся на грунте. Ни Варивода, ни врач не принимали в
      этом участия. Они оставались пассажирами, ожидая прибытия на "станцию
      восемьдесят пять метров", как шутя назвал водолаз цель их пути.
      Наконец обитатели камеры ощутили легкое сотрясение и услышали стук.
      - На грунте, - сказал, прислушиваясь, Варивода, и не ошибся: об этом
      же их известили по телефону с "Буревестника".
      Старшина попросил телефониста соединить его с водолазами, которые
      должны были приваривать камеру к лодке. Расспросил, где именно
      остановилась камера, с каким местом лодки она соединится, и дал несколько
      советов. Ему обещали, что через две - три минуты он услышит работу
      электросварочного аппарата.
      - С лодки отвечают? - спросил Варивода.
      - Уже час, как не отвечают.
      - Тогда, ребята, живей за работу! - крикнул старшина в трубку.
      В ту же минуту "пассажиры" камеры услышали жужжанье за стеной. На
      глубине восьмидесяти метров началась электросварка.
      Запертые в камере готовились к своей работе. Приблизительно за час
      должно было смениться три очереди водолазов-электросварщиков. Это было
      время гнетущего ожидания. Все же Варивода за этот час отдохнул, а врач
      уменьшил давление до нормального, привычного для человеческого организма.
      Наконец сверху послышался приказ включить электросверло. Сперва надо
      было пробуравить стенку камеры и палубу подводной лодки, чтобы пустить
      туда воздух, и проверить, нет ли там воды. Если бы в скважину ударила
      струя воды, Варивода легко сумел бы заварить маленькое отверстие.
      Произведя соответствующий расчет, установили, что люди должны находиться в
      центральном посту управления. Туда было труднее всего добраться. Впрочем,
      благодаря указаниям, полученным от Марка, и различным вычислениям инженер
      нашел место на поверхности лодки, через которое можно было проникнуть в
      одну из кают, смежных с центральным постом. Если бы боевая рубка не была
      затоплена, это сделали бы очень легко, пройдя через нее, но теперь этого
      нельзя было сделать.
      Пилу надо было использовать во вторую очередь - для прорезывания
      отверстия такого размера, чтобы в него мог пройти человек.
      Стенку камеры просверлили очень легко. Но не так легко было с лодкой.
      Крепкая сталь просверливалась медленно. Сверло быстро нагревалось, и
      приходилось прекращать работу, чтобы оно остыло. Варивода для удобства
      выпилил в оболочке камеры отверстие в половину квадратного метра. Теперь
      на случай отрыва камеры от лодки водолаз и врач надели рейдовые маски,
      хотя вряд ли они спасли бы людей при подобной аварии.
      Только после двухчасовой работы Варивода почувствовал, что сверло
      прошло сквозь броню лодки. "Если там воздух, все хорошо, а если вода?"
      Водолаз попросил спутника приготовиться закрыть струю, которая ударит,
      если они попали на воду. Потом он медленно вытащил сверло, и из скважины
      действительно ударила струя, но не воды, а воздуха. Это был тяжелый
      воздух. Доктор закричал в телефон, чтобы усилили вентиляцию. Стрелка
      манометра сразу запрыгала: очевидно, из лодки выходил сжатый воздух. Кроме
      того, свежий воздух с поверхности тоже увеличивал давление. Для
      действенной очистки приходилось то накачивать воздух в трубопровод, то
      выкачивать его наверх по тому же трубопроводу. Такая операция
      присутствующим в камере была мало приятна. Минут через пятнадцать
      атмосфера несколько очистилась и давление сравнительно уравновесилось.
      Прошло еще два с половиной часа, пока водолаз наконец прорезал в
      лодке отверстие более чем в половину квадратного метра. На поверхности
      моря наступала ночь, когда Варивода известил, что переходит в подводную
      лодку.
      Освещая себе путь электрическим фонарем, он пролез туловищем вниз,
      затем спустился на руках и стал на палубе какого-то помещения подводной
      лодки. Это был отсек, отделенный от других помещений задраенными люками.
      Кто знает, можно ли выдраивать хоть один из них! Если за люком вода, то
      она сразу зальет и это помещение и декомпрессационную камеру. Водолаз стал
      прислушиваться. Ему показалось, будто под ним раздался какой-то шорох. Он
      лег и приложил ухо к палубе. Шорох продолжался. Он постучал, но ответа не
      получил. Наоборот, шорох совсем затих. "Может быть, крыса", - подумал
      водолаз. Во всяком случае, этот шорох позволял с большей уверенностью
      открыть люк, соединяющий с нижним помещением. Только он был открыт,
      Варивода снова попал под струю тяжелого воздуха. "Людям нужен свежий
      воздух", - подумал водолаз и крикнул доктору: сообщить наверх, чтобы снова
      начали воздухоочистительные операции. Врач поддерживал связь с
      поверхностью. Варивода уже смело опустил ноги в люк и, держа фонарь над
      головой, стал спускаться. Помещение было невысокое - он сразу же достал
      ногами до палубы - и, оставив фонарь наверху, очутился в темноте, под
      освещенным люком. В этот момент рядом раздался смешок, заледенивший кровь
      в жилах. Рядом кто-то тихо, зловеще хихикал сквозь зубы. Это был смех
      безумного.
      Варивода схватил фонарь, выставил его перед собой и осветил маленькую
      каюту. На расстоянии шага от себя он увидел человека. Он полулежал на
      столе, смотрел перед собою страшными, ничего не понимающими глазами и
      сжимал в руке нож.
      - Формула профессора Ананьева... - проскрипел сумасшедший, и глаза
      его страшно засверкали.
      Глава X
      В З Л Е Т  Н А  П О В Е Р Х Н О С Т Ь
      Теплая южная ночь сошла на море, мерцали звезды, смотрел с неба
      полумесяц, освещая флотилию маленьких судов: эсминец, пароход, шхуну и два
      баркаса. Между ними иногда проплывали шлюпки или байдарки. Тихо плескалась
      маленькая волна. Над морем царила тишина. Третья смена водолазов вернулась
      с глубины и отдыхала на водолазных баркасах. Никто еще не спал и не
      собирался ложиться. Свободные от вахты краснофлотцы с "Буревестника" и
      моряки с "Пеная" стояли на палубах своих судов. На первом из них
      комиссар, на втором - помполит каждые пятнадцать - двадцать минут, а
      иногда и чаще сообщали о новостях, приходивших из глубины восьмидесяти
      пяти метров.
      На баркасах, одетые в скафандры и шлемы, склонились над трапами
      дежурные водолазы, готовые по первому приказу командиров опуститься на
      морское дно.
      Тихо, почти шепотом, передавал Марко по телефону на шхуну известия из
      глубины моря. На "Колумбе" двое рыбаков и Зоря не отходили от
      репродуктора.
      После сообщения доктора о том, что Варивода открыл люк внутри лодки,
      усиленно заработали помпы, нагнетая в камеру воздух и выкачивая его
      обратно. Врач молчал: в телефонной трубке не раздавалось ни одного звука.
      - Водолаз лезет через люк в соседнее помещение, - сообщил врач.
      Снова молчание.
      - Алло! Прекратите подачу воздуха. В помещении, где исчез водолаз,
      слышу шум.
      После этого молчание длилось почти минуту, хотя дежурный телефонист
      трижды запрашивал о самочувствии. Только на четвертый вопрос врач ответил:
      - Водолаз нашел сумасшедшего.
      Командир и комиссар не сказали ничего людям, стоявшим вокруг них.
      - Какие принимаете меры? - спросил командир.
      - Он его оглушил.
      - Кто кого?
      - Варивода - сумасшедшего. Я оставляю телефон и спускаюсь осмотреть
      больного. Здесь не хватает телефонного шнура, и мы на некоторое время
      прекращаем связь. Продолжайте вентилировать камеру.
      После этого наступило молчание. Врач, очевидно, спустился в лодку,
      оставив телефонную трубку.
      - Что? - спросил комиссар командира, чтобы передать командам судов
      новости.
      - Оба вошли внутрь лодки.
      Комиссар передал на суда последние новости. Сотни людей сдерживали
      дыхание, ожидая известий из глубины. Прошла минута, другая, третья...
      прошло пять минут. Комиссар ни о чем не сообщал. Трое людей, связанных по
      телефону с декомпрессационной камерой, ничего не слышали. Казалось, там
      произошло какое-то несчастье. Но если бы вода прорвалась в камеру, был бы
      слышен шум. Может быть, в лодке слишком сжатый воздух и врач с водолазом в
      обмороке? Инженер приказал усилить вентиляцию камеры откачиванием воздуха.
      - Алло!
      - Кто? - сразу спросили трое слушателей.
      - Варивода. В центральном посту управления нашел трупы. Дверь в
      командирскую каюту заперта изнутри. Переношу электросверло в лодку. Через
      пять минут дайте ток. Попробую пробить отверстие и выяснить, вода там или
      воздух.
      - Скажите - быть осторожным, - приказал командир телефонисту.
      - Есть быть осторожным!
      Прошло еще полчаса. Месяц заходил. Трофимов до сих пор не давал
      краснофлотцам приказа спать. Он понимал - они все равно не заснут.
      - Водолаз просверлил дверь командирской каюты, - послышался голос
      врача. - Оттуда выходит воздух.
      - Как ваш... - Командир не договорил. Он чуть не сказал
      "сумасшедший", но опомнился и промолчал.
      - Пришел в себя. На всякий случай связали ему руки. Я нашел у него
      страшные ранения руки - предплечья и ноги - от бедра до колена.
      - Что делает Варивода?
      - Пропиливает дверь в капитанскую каюту.
      - Передайте, - обратился командир к комиссару, - что нашли одного
      пирата живым. Он пришел в себя.
      - А девушка? - шепотом спросил комиссар.
      Командир молчал. Сообщение о живом пирате было принято с интересом,
      но все думали о той, что писала записку, вложенную в аварийный буй.
      Снова стало тихо. Прошел час. Трое людей, слушавших
      декомпрессационную камеру, ничего не говорили. Но через час командир
      распорядился спускать четырех водолазов с электросварочными приборами. Они
      получили приказ разрезать броню вокруг лодки, сделанную перед тем
      электросваркой, так, чтобы не зацепить стенок камеры и разъединить лодку и
      камеру после того, как Варивода изнутри заварит сделанный им разрез.
      - Вахтенный, - сказал командир, - распорядитесь - бойцам спать.
      Поднимать камеру начнем не раньше чем через два часа.
      Потом капитан-лейтенант передал трубку своему помощнику, взял за руку
      комиссара, и они подошли к профессору Ананьеву, который сидел на кнехте,
      возле пушки.
      - Андрей Гордеевич, зайдемте ко мне в каюту, - попросил профессора
      командир.
      А комиссар почувствовал в его голосе такую нежность, какой еще
      никогда не замечал у Трофимова.
      Профессор встал. Чувствуя, что за этим приглашением кроется что-то
      важное, он шел, стараясь шагать твердо и не горбиться. Но колени его
      подгибались, а ноги почему-то дрожали. Комиссар взял его под руку и повел,
      поддерживая нежно и бережно.
      Они вошли в маленькую каюту. Командир, как всегда, снял фуражку и
      положил ее на стол. Комиссар усадил Ананьева в кресло. В иллюминаторе
      каюты шелестел вентилятор. Командир выключил вентилятор, как будто тот
      мешал ему, и обернулся к профессору:
      - Андрей Гордеевич, будьте мужественны, выслушайте меня. - Что-то
      сжало ему горло, он глотнул слюну. - Сейчас на поверхность поднимут
      декомпрессационную камеру. Там Люда... Она в тяжелом состоянии.
      Профессор Ананьев не пошевельнулся, только глаза его расширились. Он
      смотрел на капитан-лейтенанта, точно что-то отгадывая.
      - Она?.. - спросил он тихо.
      - В очень тяжелом состоянии, - ответил комиссар и нахмурился.
      Дверь каюты открылась. Помощник командира вошел без предупреждения.
      - Простите, - сказал он, и все подняли на него глаза. - Простите,
      неприятность: оборвался телефонный провод связи с декомпрессационной
      камерой. Водолазы сообщают, что камеру очень сильно рвет вверх. Она почти
      выносит понтон на поверхность.
      Командир и комиссар выбежали на верхнюю палубу и прошли мимо Марка.
      Месяц заходил за горизонт. Приближалось утро, когда водолазы
      сообщили, что камера стоит на глубине только десяти метров. В этот же
      момент оборвался трос, соединявший камеру с понтоном. На поверхности
      заклокотала вода, камера выскочила из моря, подпрыгнув над водой. Падая,
      она еще раз на секунду погрузилась и всплыла возле "Пеная". Марко бросил
      телефонную трубку, прыгнул за борт и поплыл туда, где стояли шлюпки с
      "Пеная" и камера. Там моряки большими тяжелыми ключами отвинчивали дверцу.
      Марко подплыл, когда дверцу уже сняли, и под светом фонарей вскочил в
      камеру. Впереди всех склонился, держась за голову, врач, рядом с ним сидел
      сумасшедший, за ними на коленях стоял Варивода и потирал лоб. А посредине
      камеры лежала неподвижная Люда.
      Э П И Л О Г
      Началась весна. В проливе между островом и материком не осталось уже
      ни одной льдины. Луга покрывались молодой зеленой травой, распускались
      первые цветы. Днем и ночью над островом пролетали стаи птиц, возвращаясь с
      юга. В море вышли рыбачьи шаланды.
      В Соколиную бухту все чаще приходили пароходы и выгружали
      строительные материалы. Рядом с домом рыбного инспектора строили временную
      пристань. Начинались работы по прокладке узкоколейки к Торианитовому
      холму, а вокруг него кипела работа.
      В один из этих дней напротив маяка, ловко проскользнув между мелями,
      бросила якорь шхуна "Колумб". Со шхуны спустился каючок и быстро
      приблизился к берегу. Привязав лодку к забитой в песок палке, на берег
      сошел шкипер Стах Очерет. Первым его встретил маленький Грицко. Потом из
      дома вышел отец мальчика, а за ним показались мать и дед Махтей.
      Стах поздоровался. Его радостно приглашали в дом.
      - Письмо вам привез, - сказал шкипер. - Левко был на слете лучших
      мотористов рыбачьих шхун нашего моря. Видел Марка. Вот! - Шкипер вытащил
      из кармана письмо.
      Отец разорвал конверт и начал громко читать:
      - "Мои дорогие! Парусник "Отвага" выходит в учебное плавание вокруг
      света. Команду составляют курсанты старших курсов. Я досрочно сдал
      испытания на "отлично". Меня переводят на второй курс и берут в дальнее
      плавание. Мы пройдем через три океана и много морей, посетим Огненную
      Землю, Австралию, Индию. Южную Африку и другие страны, где когда-то
      побывал дед Махтей. Покажем красный флаг там, куда еще никогда не заходил
      ни один советский пароход. Во время нашего плавания будем продолжать
      учиться - с нами едут преподаватели. Когда вернемся, сдадим испытания уже
      за последний курс техникума. Обещаю писать вам из каждого порта, куда
      будем заходить, и советую Грицко собирать коллекцию марок и конвертов. Я
      уж для него постараюсь.
      Хочу еще поделиться последними новостями: Люду и Зорю приняли в
      комсомол. Люду вызывали на очную ставку с Анчем и его помощником. Оба во
      всем сознались. Люда уже совсем выздоровела и теперь нагоняет пропущенное.
      Зоря поступила на рабфак при нашем техникуме и мечтает стать командиром
      подводной лодки.
      Жду ваших писем и поручений деда - каким пальмам, рифам и атоллам
      передать привет. Ваш Марко".
      Наступал вечер. Пахло весною и морем. Высоко в небе с юга летела
      большая стая птиц. Это возвращались из Африки на родину лебеди.
      Над островом взошла луна и озарила камыши, кусты, Торианитовый холм.
      Маяк освещал ночной путь перелетным птицам, которые, пересекая море,
      спешили к острову отдохнуть после далекого путешествия.
      Дмитро Завирюха вошел в аппаратную маяка на вахту. В маленьком домике
      уже все легли спать. У маяка и на дворе царила тишина, и только едва
      слышный прибой нарушал ее, как бы убаюкивая равномерным плеском обитателей
      домика.
      Ночью старый Махтей проснулся. Месяц заглядывал в окно и, освещая
      комнату, расстилал на полу тени от стола и стульев. На кровати сидел
      Грицко. Он тоже не спал и задумчиво смотрел в окно, освещенное сиянием
      луны.
      - Грицко, ты чего не спишь? - спросил старик.
      - Я, дедушка, думаю.
      - Что ж ты думаешь?
      - Кем мне быть, когда вырасту?
      - А кем же ты хочешь быть?
      - Шкипером, или адмиралом, или таким смелым, как Находка.
      - Спи, Грицко. Пока вырастешь, успеешь придумать.
      - Буду я, дедушка, командиром боевого корабля, как капитан-лейтенант.
      Дед положил голову внука на подушку, прикрыл его одеялом, и
      прошептал:
      - Спи, командир!
      Месяц медленно отступал от окна. Тьма в комнате сгущалась.
      Шли часы. Месяц спрятался за островом, море погрузилось во мглу,
      светили звезды, и маяк, то зажигаясь, то погасая, посылал вдаль свои лучи:
      две длинные и три короткие вспышки с равными интервалами.
      1939
      ОБЪЯСНЕНИЕ МОРСКИХ ТЕРМИНОВ
      Б а к е н, или  б а к а н, - плавучий знак для указания опасных мест:
      мелей, рифов и т. д.
      Б а т и с ф е р а - глубоководная стальная камера.
      Б и з а н ь - самая задняя мачта, иначе - бизань-мачта.
      Б у й, или  б у ё к - деревянный или металлический поплавок,
      выбрасываемый для указания какого-либо места на поверхности воды.
      В а т е р л и н и я - черта вдоль борта корабля, показывающая линию
      нормальной осадки судна в воде.
      Г р о т- м а ч т а - средняя, самая высокая мачта.
      Д е й д в у д н ы й  в а л - кормовая часть гребного вала судового
      двигателя.
      К а б е л ь т о в - морская мера длины, равная 1/10 морской мили, или
      185,2 метра.
      К а ю к - тупоносая речная лодка с плоским дном.
      К и л ь - продольный брус, служащий основанием нижней части
      корабельного корпуса.
      К л и в е р - косой треугольный парус на носу корабля или шлюпки.
      К л и п е р б о т - надувная резиновая лодка.
      К н е х т ы - металлические столбы или низкие толстые стойки, прочно
      вделанные в палубу.
      К у р с о г р а ф - прибор, автоматически записывающий на карте путь
      следования корабля.
      Л а г - инструмент, определяющий скорость хода судна.
      М и л я (морская) равна 1852 метрам.
      П е л е н г о в а н и е - определение местонахождения предмета с
      помощью направленных световых, звуковых или радиосигналов. Приборы для
      пеленгования называются  п е л е н г а т о р а м и.
      П л а н ш и р - брус, проходящий по верхнему краю бортов судна.
      П о м п а - насос для выкачивания воды.
      С е к с т а н т - угломерный инструмент. Применяется моряками для
      определения местонахождения судна по положению небесных светил.
      Т а л и - система подвижных и неподвижных блоков для подъема или
      передвижения тяжестей.
      Т в и н д е к - междупалубное пространство на судне, имеющем
      несколько палуб.
      Т р а п - лестница на корабле; ш т о р м т р а п - веревочная
      лестница, которую спускают, когда нельзя воспользоваться трапом.
      Ф а л ь ш б о р т - верхняя бортовая доска.
      Ф о к- м а ч т а - передняя мачта.
      Ф о р ш т е в е н ь - брус, образующий нос корабля.
      Ш л ю п б а л к и - изогнутые железные балки по бортам судна для
      подъема и спуска шлюпок.
      Ш л ю п д е к - часть палубы, где подвешены шлюпки.