Глава 19

В это же самое время Дилани была в городе и разговаривала с десятками людей о ежегодном празднике, который устраивало «Зазеркалье». Дел было множество: нужно было организовать танцы и караоке, договориться со специалистами по имиджу и консультантами по учебе в колледжах и карьере. Был даже нанят штат массажисток. Предполагалось, что все услуги будут добровольными. Вечер был бесплатным для всех, кто нуждался, и очень дешевым для всех остальных.

Дилани откинулась на спинку кресла и помассировала голову. Каждый год она обещала себе, что будет брать больше помощников на стадии планирования, и каждый год, хотя объем мероприятия вырос с двадцати четырех студентов до двухсот сорока, она этого не делала.

– Голова болит? – посочувствовала Шеннон, ее ассистентка.

Дилани кивнула:

– Не могу дождаться, когда все это закончится.

Шеннон села в ярко-оранжевое кресло напротив Дилани.

– Подготовка мероприятия или развод?

– И то и другое, – вымученно улыбнулась Дилани. – Отчеты о сметах, которые я просила, у тебя?

Шеннон покачала головой и опустила глаза.

– Я еще не получила их от бухгалтера Джей-Ди… То есть мистера Дэниелза.

– Нам нужно получить их, Шеннон. Ты знаешь, что к нам в любой момент могут нагрянуть аудиторы. Я чувствовала бы себя гораздо спокойнее, если бы бумаги были здесь. А вообще мы должны найти независимого бухгалтера, который не работал бы с Джей-Ди. – Дилани хотела удалить свою организацию от Джей-Ди как можно дальше.

– Разве не лучше для организации, если Джей-Ди будет продолжать заботиться обо всех деньгах, отчетах и персонале? – Шеннон говорила нервно. Дилани была уверена, что ее волнует, не лишится ли она работы. Джей-Ди мог быть ничтожеством, но в таком случае он был ничтожеством с даром Мидаса. Все время, пока он финансировал организацию, им не приходилось тревожиться, придет ли следующий чек.

– Послушай, суровая реальность такова, что Джей-Ди и я разводимся. Когда процесс завершится, Джей-Ди не потратит ни цента на финансирование нашего клуба. Удивительно, как это он еще до сих пор не отказал нам. Так что придется искать каких-то дополнительных спонсоров и запустить руки в несколько других туго набитых карманов в великом штате Техас.

– Ну, я не знаю…

– Мы можем сделать это. Наша организация проводит важную работу. Я разговаривала с учителями местных школ, и уверенность, которую развивают в себе девочки, начинает проявляться в их оценках и в их отношениях с людьми. Вокруг Остина найдется немало тех, кто мог бы заинтересоваться нашим клубом.

– Просто у Джей-Ди – то есть у мистера Дэниелза лучшие бухгалтеры, лучшие связи – все самое лучшее из того, что можно купить за деньги. Я не знаю, где мы найдем кого-то, кто согласится работать за смешные деньги.

Во многом Шеннон была права. «Зазеркалье» требовало денег, и много денег. Не только на оборудование и мероприятия, но и на все закулисные моменты, для которых до настоящего времени было достаточно чека или телефонного звонка Джей-Ди, и – presto! – все готово. У него были бухгалтеры, которые вели конторские книги. Юристы, которые ставили все точки над i. У него была маркетинговая группа, которая занималась логотипами и рекламой, и команда графиков, которые печатали их идеи. Дилани не приходилось думать о том, какая это работа – скоординировать всех этих индивидуалов, а тем более убедить их делать работу бесплатно или почти бесплатно. Когда организация была связана с Джей-Ди, они были в его платежной ведомости, так что они просто делали это. Теперь ей придется нанять дополнительного помощника, потому что она подозревала, что в ближайшие несколько недель ей надо будет тратить уйму времени на телефонные звонки. Главная проблема состояла в том, что нечем было заплатить этому дополнительному помощнику. Он должен был работать на добровольной основе. У Дилани еще сильнее разболелась голова.

Но она изобразила свою самую обворожительную улыбку и произнесла предназначенным для интервью голосом:

– Я не говорила, что будет легко. Но это хорошая организация, и мы делаем важную работу. Посмотри, сколько девочек приходят к нам и рассказывают об изменивших их жизнь решениях, которые они приняли, потому что мы показали им, как это можно сделать.

А сколько женщин могут защитить себя в кампусах благодаря нашим урокам самообороны. И сколько девушек, которые раньше считали, что ничего не стоят, заканчивают учебу с отличием и выигрывают соревнования, потому что они стали более уверенными в себе.

Конечно, я знаю, что люди, проезжая мимо нашего ярко-розового фасада, смеются. И я знаю, что нужно время, чтобы нас стали воспринимать всерьез. Но у нас уже есть реальный прогресс, и мы сможем продолжать работать без денег Джей-Ди. – Только бы Шеннон сейчас не покинула ее. Может быть, Дилани и удастся все сделать, но она не сможет это сделать одна.

Шеннон с открытым ртом слушала страстную речь Дилани.

– Вы действительно верите в то, что мы делаем? – тихо произнесла она.

– Верю. И ты тоже должна верить в нас. И тогда мы сможем выжить, даже не имея набитой миллионами подушки, на которую можно упасть.

Шеннон кивнула.

– Я верю… просто… В общем, я немного беспокоюсь. Ведь мне нужно платить за колледж, и за квартиру, и…

– Шеннон, я обещаю тебе: мы сделаем эту работу.

– Я постараюсь побыстрее получить финансовые отчеты, – сказала Шеннон, поднимаясь со стула, и направилась к двери.

– Спасибо, – сказала Дилани, снимая трубку зазвонившего телефона. – «Зазеркалье», – вежливо ответила она звонившему.

У Лукаса екнуло сердце.

– Доброе утро, Дилани.

Его голос был теплым и успокаивающим, как кружка пряного сидра в холодный зимний день.

– Привет. Я не думала, что ты позвонишь.

– Я не собирался…

– Но?

Он должен был сказать ей правду. Что он думал о ней всю ночь. Что не мог перестать думать о ней. Ему хотелось сказать Дилани, что он мечтал услышать звук се голоса. Что он не переживет еще одну ночь, если ее не будет вето объятиях. Он мог бы сказать ей, что никакая другая женщина не заставляла его чувствовать то, что он чувствовал с ней. Ему хотелось сказать ей, что в первый раз в своей жизни он хочет сделать то, что правильно, а не просто то, что хорошо для него, Лукаса. Но это был Лукас Черч. А Лукаса Черча можно было назвать многими нелицеприятными словами, но он не собирался добавлять к этому списку слово «побежденный».

– Нам нужно кое о чем поговорить.

– По-моему, вчера вечером мы сказали друг другу все, что нужно было сказать. Кроме полного разрыва, нет никаких подходящих для нашей ситуации вариантов.

– Речь пойдет не о нас.

– О-о?

– Я хотел тебе кое-что сообщить.

– Это имеет отношение к разводу?

– Да.

– Тогда, думаю, тебе не следует этого делать. Видимо, это конфиденциальная информация?

– Нет. Я должен передать эту информацию Лоренсу. Просто я действую напрямик. – Но Лукас знал, что дело не в этом. В любом случае он бы рассказал об этом Дилани, потому что и так уже достаточно пренебрег этикой, защищая ее мужа; ради Дилани он был готов переступить черту.

Переступить черту.

Эта мысль лишила его дара речи. В этот момент Лукас осознал, что уже переступил черту. Не впервые он достаточно вольно обходился с этикой. Но на этот раз он от этого ничего не выигрывал. Хуже того, он мог потерять… все.

– Лукас?

– Да? – Лукас подумал, давно ли он молчит, потрясенный своим открытием.

– Что ты хотел сказать мне?

– Это касается намерений Джей-Ди относительно твоей организации.

– Думаю, у него нет никаких намерений… А что ты об этом знаешь?

– Мне ужасно неприятно говорить тебе это, Дилани, но Джей-Ди хочет заменить тебя на месте директора кем-то, кто будет работать непосредственно на него и «Дэниелз энтерпрайзиз». Он хочет, чтобы я связался с Лоренсом и составил план перевода.

– Разве законно то, что он собирается украсть мой клуб прямо у меня из-под носа?

– Юридически он принадлежит ему. За исключением нескольких внешних пожертвований деятельность организации финансируется практически исключительно «Дэниелз энтерпрайзиз».

– Но это плод моих усилий. Это я придумала концепцию и принесла ее в Юношескую лигу. Это я превратила одноразовое мероприятие в полноценную регулярную работу. За последние три года я сделала очень многое. Это я арендовала здание, красила стены, мыла полы; я звонила в нужные инстанции.

– А он за все это платил. По большей части. Как я уже сказал, остальные пожертвования незначительны в сравнении с тем, сколько денег давала «Дэниелз энтерпрайзиз».

– Тогда я выплачу ему его деньги. Все до цента.

– Все не так просто. Когда Джей-Ди вкладывал эти деньги, они считались благотворительным пожертвованием. Ты не можешь вернуть их ему. Тебе пришлось бы переделывать устав организации и…

– Как? – перебила его Дилани.

– Это очень сложно и требует сотрудничества всех заинтересованных сторон.

– А он не собирается сотрудничать, не так ли?

– Он непреклонен. Он хочет, чтобы «Дэниелз энтерпрайзиз» взяла контроль над клубом. Он не уступит.

– Почему?

– Он считает, что «Дэниелз энтерпрайзиз» должна сохранить твою организацию с благотворительными целями.

– Чушь! Существуют миллионы благотворительных организаций, в которые Джей-Ди может вкладывать деньги. Как минимум полдюжины таких он сам частично финансирует.

– Он настаивает на том, чтобы сохранить контроль именно над этой.

– Ну что ж, тогда, возможно, он использует это как средство для достижения своих целей, и если я просто откажусь от притязаний по разводу, тогда…

Лукас откашлялся.

– Я же говорю, Дилани, Джей-Ди непреклонен. Он хочет сохранить контроль, сколько бы ему это ни стоило.

– Он делает это, чтобы досадить мне.

Лукасу было невыносимо слышать боль в ее голосе. Он сжал в руке карандаш так крепко, что на коже остались рубцы.

– Я вложила в эту организацию все, что у меня было, так неужели теперь я отдам ее без боя? Ну уж нет!

– Ты ничего не можешь сделать. – Лукасу следовало быть рациональным. Но он ненавидел быть рациональным. Он же не его отец. Он не был холодным и безразличным. Но что он мог сделать? Страстное волнение только спровоцировало бы Дилани, а Джей-Ди был непоколебим в своих намерениях относительно ее организации.

– Ему наплевать на организацию. Ему наплевать на этих девочек и на то, что с ними будет. Единственный человек, о котором он заботится, – это он сам. Он гнусный, отвратительный монстр, и я не могу поверить, что у тебя хватает мужества представлять его. Но наверное, адвокат такой же, как его клиент.

Вот как все обернулось. Лукас не удивился. Он и не ждал никакого другого исхода. То, что было между ними, не могло просто так продолжаться, и его работа так или иначе, но обязательно должна была сказаться на их отношениях.

– Это моя работа, Дилани. У меня нет выбора. – Он пытался говорить сдержанно.

– Это Америка, Лукас. У тебя всегда есть выбор.

– Ты говоришь неразумно. Чего ты от меня ждешь? Чтобы я потребовал у Джей-Ди забыть об этом? А когда он спросит о причине, почему бы мне ему не рассказать о нас? Черт, почему бы мне не пойти прямо в комитет по этике и не выдать наш секрет? Рассказать им все. Хочешь знать, что я им скажу? Я знаю. Я скажу, что отказываюсь дальше представлять моего клиента, потому что он ранит чувства своей жены. О да, кстати, я забыл упомянуть, что я сплю с его женой. Ты этого ожидаешь?

– Я ожидала, что ты будешь настоящим мужчиной, каким я тебя считала.

– Ты не знаешь, о чем меня просишь. Но я надеюсь, что с твоим клубом все будет в порядке. Мы с Лоренсом найдем способ сохранить тебя в штате, даже если ты не будешь директором.

– Прощай, Лукас.

Он боялся, что на этот раз это было окончательное «прощай».

Глава 20

Он мог бы послать клерка. Он должен был послать клерка. Если бы он рассуждал рационально, то наверняка послал бы клерка. Но с той ночи, когда он встретил ее, Лукас Черч перестал мыслить рационально, когда дело касалось Дилани Дэниелз. Вот почему он оказался в вестибюле «Зазеркалья», улыбаясь пухлой брюнетке в мелких кудряшках, которые неистово сопротивлялись законам природы.

– Никогда в своей жизни не видел столько розового, – с улыбкой сказал Лукас.

Он, должно быть, испугал девушку, потому что при звуке его голоса она вздрогнула и едва не опрокинула банку диетической колы и стакан с ручками и карандашами.

– Здравствуйте.

Лукас обвел рукой комнату. Стены были цвета пиона, кожаный диван розовый, как жвачка, стол, защищавший брюнетку, был как роза. Везде, куда ни кинь взгляд, все было розовым. Но это помогало. Все дюжины оттенков, от бледного, почти белого, до густого, почти красного, работали безотказно.

Секретарша покраснела, едва ли не посрамив цветом щек свой стол.

– Могу я вам помочь? – Она захлопала длинными ресницами за стеклами модных очков без оправы.

О да, он попал в нужное место. Девушка определенно училась под руководством миссис Дилани Дэниелз.

– Да. Меня зовут Лукас. – Он не назвал своей фамилии на тот случай, если Дилани упоминала о нем в связи с Джей-Ди. – И я ищу Дилани Дэниелз.

– О! – Девушка казалась разочарованной. Надо ли говорить, как долго она сидела за этим столом, ожидая своего рыцаря в сияющих доспехах. Пожав плечами, она принялась снова яростно печатать на компьютере.

Лукас кашлянул, напоминая ей о своем присутствии.

– Она здесь?

– О да, конечно. Но сейчас она ведет занятия. Они должны закончиться через… о, минут через пять. Можете подождать, если хотите.

Он кивнул:

– Хочу.

На звук детских голосов Лукас подошел к большому залу, который больше всего походил на танцевальную студию. От двери он мог видеть весь зал, не мешая занятиям. Дилани стояла перед выстроившимися в ряд десяти-двенадцатилетними девочками в розовых балетных трико и сексуальных прозрачных юбочках, завязанных на талии. Она показывала вращение, заканчивающееся вытягиванием одной ноги, и Лукас едва сдержал стон, вспомнив, как эти ноги обвивались вокруг его талии.

– Порепетируй пируэты, Пенни, – обратилась она к коренастой рыжеволосой девочке.

Лукас поморщился. Кто в здравом уме мог назвать девочку с бронзовыми волосами Пенни? Пенни послушно сделала пируэт, вернее, попыталась сделать, поскольку Лукас решил, что столь неуклюжее движение никак не может называться прекрасным словом «пируэт». Попытка повторялась еще и еще, но каждый раз девочка приземлялась на попу.

Бедная неуклюжая Пенни!

– Молодец. С каждым днем у тебя получается все лучше и лучше. – Дилани улыбнулась, и ее слова прозвучали так чертовски искренне, что Лукас подумал, вознаградит ли она его такой же улыбкой, если он выйдет вперед и сделает такую же неудачную попытку вращения.

Волосы Дилани были стянуты на затылке, а несколько выпущенных прядей обрамляли лицо. Она была… прекрасна. Нет, она была больше чем прекрасна – она была произведением искусства. Ему пришла на память картина испанского художника в жанре фэнтези Луиса Ройо «После танца». Подумав о Ройо, он вспомнил о его изображениях Мадонны на картинах «Нежность» и «Генезис». И тут же представил себе Дилани с ребенком на руках, у груди. Его ребенком. Их ребенком. А когда бы их ребенок подрос, она гордилась бы им, обнимала и хвалила, как хвалила сейчас этих девочек. И у них был бы полный дом маленьких Дилани, так же как у ее родителей, а он продолжал бы пытаться родить мальчика, даже если бы ему было все равно, кто у них родится, главное, чтобы это было подтверждением их союза. Лукас покачал головой, потому что не мог поверить, что в какие-то тридцать секунд представил их женатыми, с кучей детей в большом доме с резными наличниками где-то в пригороде.

Друзья предупреждали Лукаса о появлении желания иметь ребенка. Когда его друзья переставали кутить на вечеринках и обзаводились семьями, в воображении Лукаса часто вспыхивали картины того, что он называл тюрьмой и куда он обещал себе никогда не попадать. Однако на прошедшей неделе эти вспышки были не так часты, как раньше.

– Ты слышишь меня? Что ты тут делаешь? – прошипела Дилани.

Он не слышал ни слова из того, что она говорила.

– Что? – Лукас попытался стряхнуть с себя наваждение. Девочки рассыпались по залу и укладывали балетки в рюкзаки и сумки, собираясь уходить.

– Что. Ты. Здесь. Делаешь? – Дилани четко проговорила каждое слово, однако не стала повышать голос, чтобы не возбудить интерес в любопытных глазах девочек.

– До свидания, мисс Дилани.

– До свидания. Увидимся на следующей неделе, мисс Лэни.

Каждая девочка попрощалась, проходя мимо Дилани и Лукаса, бросая им украшенные брекетами улыбки и морща веснушчатые носы.

– До свидания, девочки. Будьте осторожны, – напутствовала их Дилани.

– Милые детишки, – сказал Лукас, улыбаясь.

– И давно ты стоишь тут и смотришь? – спросила Дилани.

– Достаточно, чтобы понять, что ты действительно очень добра к этим девочкам.

– Эти девочки… этот клуб… это моя жизнь.

Лукас кивнул.

– Не могу представить никого другого делающим то, что делаешь ты.

– Ты хочешь сказать, что собираешься посоветовать Джей-Ди отказаться от своих планов?

– Ты знаешь, что я не могу этого сделать. – Честно говоря, Лукасу хотелось хорошенько врезать Джей-Ди, предложить забрать к дьяволу документы по разводу, его корпоративные контракты и полные денег особняки. Но он не мог сделать этого. Лукас понимал, почему Джуда передал ему Дэниелза как клиента. Джуда и Ребекка плавали, нет, скорее тонули, в тысячах долларов долгов по студенческим займам. С вот-вот родящимися близнецами и неработающей Ребеккой Джуда даже брал подработки в университете, только чтобы свести концы с концами. Если Лукас добьется удачи в этом деле, все заинтересованные стороны получат вознаграждение. Если же он провалит это дело, то рискует не только своей репутацией, но и заработком Джуды, а этого Лукас сделать не мог. Он не хотел предавать Джуду, посвящая Дилани в финансовые проблемы своего друга.

– Никому из нас не станет лучше, если я буду уклоняться от ответственности в этом деле. Я мог бы взять самоотвод, и, может быть, мне даже следует это сделать, но тогда возникнет слишком много вопросов. Ты должна довериться мне. В затянувшемся процессе ты пострадаешь сильнее. А я не хочу видеть, как ты страдаешь.

– Тогда зачем ты пришел? – Дилани посмотрела на конверт, который он перекладывал из одной руки в другую.

Лукас отдал его ей.

– Кое-какие предварительные цифры.

– Почему ты просто не отправил их с курьером Лоренсу? Или не послал клерка? – Она скрестила руки на груди.

Лукас пожал плечами:

– Можешь подать на меня в суд, но я хотел увидеть тебя.

Что до нее, так Дилани больше хотелось поцеловать его, чем преследовать по суду. Она заставляла себя не улыбаться, потому что не хотела показать, как она рада тому, что он стоял сейчас перед ней. Она не хотела с теплотой думать о том, что он специально приехал, чтобы увидеть ее. Не хотела признаваться себе, что и она очень ждала встречи с ним. Да это и не было чем-то новым, потому что Лукас был единственным, о чем она могла думать в эти последние четыре дня. Чем больше Дилани думала о нем, тем больше хотела быть с ним. Под ним. Извиваться. Стонать. Кричать. О Боже, как он заставлял ее кричать!

Она прикусила нижнюю губу и несколько мгновений отметала причины, почему она не должна целовать его, и находила десятки причин, почему должна. Честно говоря, она хотела большего, чем поцелуй. Гораздо большего. Несколько секунд они стояли, глядя друг на друга. Они хотели друг друга. И Дилани сделала это. Она схватила его за лацканы и притянула к себе, мысленно поклявшись: только один поцелуй.

Уже через долю секунды его рот открылся на ее губах, его язык погрузился в ее рот. Лукас прижал ее к себе.

Дилани не знала точно, сколько они целовались, когда услышала хихиканье, но была уверена, что они оба услышали его одновременно; их губы замерли. Лукас быстро оторвался от нее и обернулся через плечо.

– Привет… э… Пенни, верно?

Дилани застонала. Из всех девочек это должна была быть именно Пенни. Пенни, у которой было пристрастие рассказывать обо всем, что она видела и слышана.

Девочка кивнула; рыжие кудряшки качнулись и снова легли вокруг лица. Дилани повернулась к Пенни и попыталась отодвинуться от Лукаса, но тот крепко держал ее за руку.

Она вопросительно посмотрела на него и, когда он поднял брови и выразительно расширил глаза, поняла, что закрывает его очень заметную эрекцию.