Принцессам зеркала не врут

Татьяна Тронина

Принцессам зеркала не врут

Ей приснился странный сон. Как будто она стоит на башне высокого каменного замка и ждет, когда ее освободят из заточения. Ее должен был освободить тот, которого она любила.

Густой туман плыл над землей, где-то далеко каркали вороны, и от их зловещих голосов сжималось сердце.

– Где же ты? – прошептала она, протягивая руки вдаль. – Когда ты придешь ко мне? О, я не верю, что погибну здесь, даже не увидев твоего лица в последний раз.

Глава 1

Случайная встреча

Мама пришла поздно и сразу же стала рассказывать о том, как бабушка делает ремонт.

– Ты представляешь! – возмущалась она. – Залезла на стремянку и стала белить потолок.

– Бабушка? – ахнула Оля. В самом деле, представить, что бабушка залезла на стремянку и там, под потолком, стоя на узких ступенях, что-то красила, было очень трудно. Случилось, что бабушку последнее время преследовали неудачи – осенью она вывихнула руку, а зимой, поскользнувшись, чуть не сломала ногу. Врач, который в травмопункте делал ей рентгеновский снимок, сказал, что ей очень повезло – кость только треснула, а не сломалась. Бабушка долго не выходила из дома и вот теперь отважилась на такое!

– Я знаю, почему она решила делать ремонт, – говорила мама, – потому что ее соседка, Павловна, тоже недавно его делала.

Павловна была злым гением бабушки и одновременно лучшей подругой, и бабушка непременно хотела, чтобы и у нее все было так, как у соседки. У Павловны новое пальто – и у бабушки тоже, Павловна на диете – и бабушка с энтузиазмом поглощает три раза в день капусту с морковью, Павловна едет проведать внуков, и бабушка тут же сваливается как снег на голову Оле и начинает учить ее жизни, хотя Оля уже взрослый и самостоятельный человек тринадцати лет.

– В ее возрасте пора подумать о себе! – Мама никак не могла успокоиться.

– Ты ей сказала? – спросила Оля, прекрасно понимая, что с бабушкой бесполезно спорить.

– Какое там! Пришлось мне переодеться и самой лезть на стремянку. Завтра ей надо еще белой краски купить.

– Мам, – сказала Оля и задумалась.

– Что?

– Я вот что, – она хотела рассказать о сегодняшнем происшествии, но вместо этого спросила совсем о другом, – а почему именно белой?

– А какой же еще? – удивилась мама. – Потолок белой краской красят. Нам сегодня не хватило.

– Можно розовой или зеленой. Так же прикольнее! Давай сами ей все покрасим в веселые цвета – я тоже приду помогать.

– Отлично, – сказала мама саркастически. – Завтра же и начнем. Именно в розовый цвет!

День обещал быть самым обычным субботним днем, когда все дела еще можно было отложить на воскресенье. Оля вышла с Мусей во двор, они сели на лавочку и сразу же стали обсуждать шедший вчера по телевизору фильм. Муся сказала, что она чуть не заплакала в конце, когда Мэри умерла, а Ричард все-таки женился на ее сопернице Мэгги («Как же, чуть! – мысленно усмехнулась Оля. – Небось ревела в три ручья»), а сама Оля фильм критиковала.

– Ну ты подумай – это же все ерунда. В жизни так не бывает!

– Откуда ты знаешь? Вот недавно Лилит Антоновна на истории говорила, что жизнь гораздо богаче выдумки и ни один писатель…

– Муська, ты что – это же прописные истины, об этом даже говорить скучно. Сплошная банальность!

Муся хотела немного обидеться, но в этот момент по двору прошла Эльвира из соседнего подъезда. Была она всего на два года старше, но вела себя уже так, как будто ей только что предложили сниматься у знаменитого режиссера, а она еще раздумывала, стоит на это согласиться или нет. Словом, она вела себя как взрослая, хотя еще год назад играла вместе со всеми в «казаки-разбойники».

– Эй, девушки! – крикнула она издалека. – Чего на лавочке сидите, как старухи, шли бы в парк!

Мусе и Оле в парк совершенно не хотелось, потому что они точно знали, сколько народу сегодня в этом парке. Первый теплый день после ранних майских холодов!

– Оля, а ты зайди ко мне завтра, я тебе журналы отдам. Целая стопка накопилась!

– Ладно! – крикнула Оля в ответ Эльвире. – Всенепременно!

– У Эльки новый кавалер, – как бы невзначай заметила Муся. – Старше ее. Студент.

– Ну и что, – пожала плечами Оля. – Между прочим, сплетничать нехорошо. Я у нее сама могу спросить.

– Я и не сплетничаю, я просто говорю, – возмутилась Муся. – Вот ты мне скажи – чем сплетни отличаются от обычного разговора? Только что мы обсуждали фильм, ругали Ричарда и жалели Мэри – чем же это отличается от разговора об Эльке?

– Одно дело – выдумка, а другое – жизнь.

– Просто ты никогда никого не любила!

– Почему же, любила, – снисходительно заметила Оля. – Борщова из восьмого класса. Но после того как он побрился налысо, я в нем разочаровалась.

– Это не любовь!

– Да уж, тебе виднее!

Скромная, тихая Муся с ее детской стрижкой каре, которая делала ее еще моложе, в джинсовом сарафане ничем не выделялась из толпы сверстников. Ее любили учителя, потому что она никогда не срывала уроков и не давала тему для разговоров в учительской, а одноклассники почти не замечали, что, надо сказать, очень ее огорчало. Муся запоем читала романы, где героини – красивые и несчастные женщины, которые всеми силами добиваются взаимности у красивых, но эгоистичных мужчин, смотрела все голливудские мелодрамы и потому считала себя специалистом во всем том, что касалось чувств.

– Муська!

– Что?

– Муська, скоро каникулы! Целых три месяца.

– Да-а, – мечтательно протянула Муся. – Тут она была полностью согласна с подругой. Каникулы она обожала, потому что ей разрешали допоздна сидеть у телевизора.

Они сходили за мороженым, потом читали афиши у газетного киоска, где говорилось о концертах разных знаменитостей, потом смотрели, как у мебельного разгружают мебель, а потом Муся ушла – к ним домой должны были прийти гости. Оле домой совершенно не хотелось, и она от нечего делать отправилась к метро.

Здесь всегда было весело, шумно, а в большом супермаркете рядом продавалось много всякой всячины. Оля купила себе бутылку газировки, посмотрела, как в рыбном отделе за стеклом плавают блестящие карпы. А когда шла мимо зала игровых автоматов, то заметила кое-что странное.

В этом зале всегда было полутемно, только ярким неоновым светом мерцали экраны игровых автоматов и вечно толпились подростки, в основном мальчишки, были и ребята постарше.

К «одноруким бандитам» Оля была безразлична – она прошла мимо зала, только скользнув взглядом по распахнутой двери, из которой доносился визг тормозов, вой моторов, звуки ударов и прочие звуки, классифицировать которые уже было невозможно.

Было темновато и в коридоре рядом с залом, и вдруг Оля сквозь шум услышала звуки настоящей драки. Это ее здорово испугало – она спряталась за широкую колонну.

– Слышь, Серый, в последний раз спрашиваю: когда деньги отдашь? – донеслось до нее.

Оля осторожно выглянула из-за колонны и увидела двух взрослых ребят в черных борцовках, которые трясли третьего.

– Честное слово, Толян, на той неделе отдам! – заскулил этот самый третий, ладонью потирая скулу.

– Смотри, Серый, проценты капают! – угрожающе сказал тот, которого звали Толян. – Лёнчик, он нас игнорирует!

– А вот мы ему щас!

«Ну и имена! – с отвращением подумала Оля. – Пещерные люди какие-то! Однако что-то не хочется идти мимо них».

– А это что? Толян, смотри, чего у него в карманах!

– Ага, вот они, денежки! Как раз сто баксов. Берем, и еще полтинник за моральный ущерб.

И двое в черных борцовках загоготали, очень довольные.

«По карманам шарят», – догадалась Оля. Выходить из-за колонны ей совсем расхотелось.

– Ладно, Толян, пошли, дел полно.

Двое прошли мимо, и только тогда Оля вышла из своего укрытия. Тот, кого звали Серым, размазывал слезы по щекам.

– Вот гады! – с чувством воскликнул он. – Последние бабки отняли!

Выглядел он ничем не лучше двух первых, только что разве послабее, но Оле вдруг стало ужасно жаль его.

Она шла, наклонив голову. «Куда смотрит общественность!» – с досадой подумала она. Это было любимое бабушкино выражение.

В воскресенье Оля застала Эльвиру в смятенных чувствах. Обычно веселая и независимая девушка, которая никогда не позволяла окружающим жалеть себя, ходила по дому как в воду опущенная – растрепанные волосы, бледное лицо с покрасневшими веками…

– Ты что, Элька? – с изумлением спросила Оля. – Ты что, плакала?

– Нет, хотя какая разница. – Та махнула рукой, отворачивая лицо. – Бери журналы, и, в общем, мне сейчас некогда.

– И не подумаю, – с изрядным нахальством произнесла Оля, которая терпеть не могла тайн, намеков и недосказанности. – Что-то случилось, да? Расскажи!

Мама не раз ругала Олю, называя дочь нетактичной, – она иногда задавала вопросы, задавать которые не следовало, но Оля ничего не могла с собой поделать, вот и сейчас она вцепилась в Эльвиру, хотя та была старше, жила уже своей, взрослой, девичьей жизнью – да мало ли какие проблемы у нее могли быть! Но, как ни странно, Олино упорство иногда приносило плоды.

– Ладно, – сказала Эльвира. – Расскажу. Только обещай, что больше – никому!

– Обещаю! – серьезно сказала Оля, плюхаясь рядом с нею на диван.

– Господи, кому я верю! – вздохнула Эльвира. – Ладно, все равно скоро об этом весь двор будет знать. Я недавно познакомилась с одним человеком. Его зовут Стас, он учится на втором курсе технического института, и он необыкновенный!

Тут Оля вспомнила, что уже слышала об этом от Муси, и с видом знатока кивнула головой.

– Мы вчера вечером ходили в кино, потом он провожал меня до дома. Все было прекрасно. Мы остановились в арке и стали целоваться – знаешь, уже почти темно было, и никого из людей, и вдруг появился этот дурак.

– Какой дурак? – с недоумением спросила Оля.

– Фещенко из четвертого дома.

– Борька-хулиган?

– Он! Он начал говорить какие-то гадости, но мы не стали обращать внимания, Стас довел меня до подъезда, мы еще немного поболтали. А сегодня я позвонила ему и узнала, что Борька его здорово избил, когда тот возвращался обратно.

– Ничего себе! – ахнула Оля. – Ну, на то он и хулиган.

– Да что ты такое говоришь! – Эльвира чуть снова не расплакалась. – Никто не имеет права избивать человека, будь ты хоть трижды хулиган. Понимаешь, это подло – бить человека, который слабее тебя!

– А зачем Борька бил Стаса?

– А затем, что он дурак! Захотелось – и побил. Стас, он… он такой… Погоди, я тебе сейчас покажу.

Эля сбегала в соседнюю комнату и принесла фотографию своего друга.

Оля увидела перед собой худощавого юношу в очках, с копной черных вьющихся волос – наверное, таким был Альберт Эйнштейн в молодые годы. «Настоящий ботаник!» – с уважением подумала Оля, но говорить об этом подруге не стала – даже бестактность имела свои границы.

– Теперь ты понимаешь?! – с отчаянием воскликнула Эльвира. – А у этого Борьки кулаки – как наковальни!

– Как молоты, – машинально поправила ее Оля. – Это молотом бьют по наковальне.

– Ну, это не важно. Словом, у Стаса разбит нос, синяки под глазами и сломаны очки.

– Но ничего опасного для жизни? – с облегчением вздохнула Оля.

– Еще не хватало, нет, конечно. Но и того достаточно, чтобы из дома нельзя было выйти.

– Ты из-за этого расстроена?

– Да, – грустно кивнула Эльвира. – И еще, ты понимаешь, мне кажется, Стас сердится на меня.

– За что? Ты же ни в чем не виновата!

– Конечно, ни в чем. Но… но и как будто виновата. Это же из-за меня Борька избил его. Он так и сказал: «Нечего наших девушек провожать!»

Эльвира сидела такая печальная, что Оле ужасно захотелось помочь ей, только она не знала как.

– Знаешь что, – подумав, сказала Оля. – Это не из-за тебя Борька кулаки распустил, ты тут ни при чем. Я недавно читала одну статью по психологии, и там говорилось о мотивации некоторых преступлений и еще об одной вещи… вспомнила! Там говорилось о виктимности!

– О чем? – вытаращила глаза Эльвира, как будто ее младшая подруга сказала что-то неприличное.

– О виктимности. Словом, если у тебя вид, как у жертвы, и ты ведешь себя как жертва, то с тобой непременно должно что-то случиться, как будто ты своим видом провоцируешь преступника.

– Но Стас Борьку не провоцировал!

– Это только кажется. – Олю охватил азарт. – Борька примитивная личность, у него мозги, как у динозавра, с грецкий орех. Стас для него кто? Типичный интеллигент, которого надо проучить.

Эльвира минуту молчала, разглядывая фотографию Стаса, и Оля видела, как на лице ее подруги отражаются самые различные чувства – растерянность, гнев, нежность.

– Что же делать? – наконец тихо сказала Эльвира. – Я теперь понимаю. Да! Так оно и есть – Стас на Борьку действует, как красная тряпка на быка. А я-то думала, что у Борьки какие-то чувства ко мне.

– Да что ты! – всплеснула руками Оля. – Борька на любовь неспособен, он примитивная личность.

– Но что же делать?!

– Пусть Стас сменит имидж – пострижется коротко, наденет контактные линзы вместо очков, оденется в стиле гранж.

– В рваные джинсы? Нет, не думаю, чтобы Стас на это согласился.

Оля подошла к окну и стала смотреть, как по двору бегает малышня, и вдруг вчерашнее воспоминание опять настигло ее.

– Ой! – испуганно воскликнула она. – Они здесь!

– Кто? – Эльвира подошла к ней и тоже выглянула в окно. – Дети играют.

– Сейчас прошли мимо. Два типа, я их видела вчера у игровых автоматов.

– Приставали?

– Да нет, просто стала свидетелем одной неприятной сцены. Но, думаю, от них можно ожидать и чего похуже.

– Ненавижу этих хулиганов! – судорожно вздохнула Эльвира. – Я думаю, Борька тоже в их компании.

За окном сияло ласковое майское солнце, трепетала яркая зеленая листва – она еще не успела покрыться городской пылью, весело пищали дети, и ничто не говорило о том, что в этом мире существуют какие-то неприятности.

– Ладно, – вздохнула Оля. – Наверное, мне показалось.

Она взяла журналы и отправилась домой, уже думая о том, как остаток дня проведет, листая их. Это были те самые журналы для девочек, которые продавались на каждом углу, и Оля очень любила читать их – тем более что Эльвира всегда отдавала своей подруге уже прочитанные номера. Но мама не особенно одобряла Олино пристрастие, она считала, что эти журналы легкомысленны и даже вредны. Она утверждала также, что они полны скрытой и явной рекламы.

«И ничего подобного! – подумала Оля дома, забравшись с ногами на диван и обложившись любимым чтением. – Тут про моду, и как причесываться, и как вести себя с мальчишками, и про здоровье. Хотя, конечно, если все девчонки начнут следовать этим советам, будет довольно скучно. Все станут одинаковыми. Мама в чем-то права. Господи, у меня же замечательная мама – она критикует, но никогда ничего не запрещает!»

Оля с удовольствием сказала бы это сейчас маме, но мама была в это время у бабушки.

«Завтра после школы тоже поеду к ней, – решила она. – Посмотрю, что там у них получается с этим ремонтом. Да и помочь не мешало! Что я, в самом деле, принцесса какая».

Бабушка жила довольно далеко – семь остановок на троллейбусе, но если учесть, что остановки были совсем рядом – рядом с Олиным домом, а потом с бабушкиным, то ничего утомительного в этой поездке не было.

Мама давно звала бабушку переехать к ним домой – особенно после этой зимы, когда бабушка не вылезала из травмопункта, но та категорически не соглашалась.

– Как же я без Павловны?! – с ужасом восклицала она, хотя Оля понимала, что дело тут не только в Павловне. Как говорила учительница истории, между двумя женщинами – мамой и бабушкой – существовал некий антагонизм, то есть противоречие. Они любили друг друга, но стоило им оказаться вместе, как они тут же начинали спорить по любому поводу. Они были очень разные: бабушка – человек стихийный, она делала только то, что ей хотелось в данный момент, а мама старалась жить по строгим правилам, она и Олю приучила к тому, что, даже умирая, надо сделать сегодня то, что в принципе можно отложить на завтра. Хоть с ног падай – а посуду надо помыть вечером, а не утром, забрызгала брюки грязной водой из лужи – постирай сейчас, когда грязь еще не успела въесться в ткань, и всякое такое прочее, что бабушка считала занудством.

Оля села в троллейбус с мыслью о том, как сгладить противоречия между двумя очень любимыми ею людьми, но тут произошло нечто такое, что заставило ее забыть обо всем.

Оля увидела одного из тех типов.

Сначала она подумала, что ошиблась – в салоне стояли люди, кто-то проталкивался к кабине водителя, чтобы купить билет, сердитый мужчина колотил по компостеру, который решительно не желал компостировать, – но это точно был он. Тот самый, которого звали Толяном. Он сидел у окна и читал газету. «Надо же, еще читать умеет!» – с невольным отвращением подумала она.

Осторожно выглядывая из-за спины сердитого мужчины, которому наконец-то удалось справиться с компостером, Оля стала наблюдать за Толяном. Тот не замечал Оли, погруженный в чтение, – даже морщинки собрались на невысоком лбу, и девочке вдруг пришла в голову странная мысль проследить за ним.

«Я могу узнать, где этот тип живет, сейчас, когда он ни о чем не догадывается. Если они с Борисом в одной компании, то их всех можно будет в милицию сдать!»

Через три остановки Толян отбросил газету, оставив ее на соседнем сиденье, и стал проталкиваться к выходу. Оля втянула голову в плечи и пробралась к задней двери. Они вышли вместе. Толян, не оглядываясь, пошел вразвалочку в сторону жилых домов, Оля, прячась за киосками и деревьями, – за ним.

Толян зашел в подъезд высокого дома. Оля запомнила название улицы и номер дома, но зайти в подъезд вслед за столь подозрительной личностью не решилась. «Спрошу у кого-нибудь из жильцов, – решила она. – Этот тип наверняка здесь многим известен».

Оля любила детективы и хорошо из них усвоила, что у подъездов всегда сидят старушки, которые очень любят поболтать и все обо всех знают.

Сейчас старушек нигде не наблюдалось, но потом вдруг появилась одна – с сумкой-тележкой и в теплом пальто, несмотря на жару. Оля обрадовалась.

– Бабушка! – подскочила она к старухе. – Вы случайно не знаете, кто в этом доме живет?

– А тебе зачем? – подозрительно спросила старуха, прижимая к себе сумку-тележку.

– Для расследования, – шепотом сказала Оля, надеясь, что пожилая женщина тут же проникнется интересом и все ей выложит, как на духу. Но на старуху Олины слова произвели совершенно противоположное впечатление.

– Для расследования? – еще более подозрительно спросила она. – А чего это ты тут вынюхиваешь? Да ты не воровка, случайно? Ходют такие, ходют, выспрашивают, а потом пять килограмм гречки с балкона пропадает!

Тут вредная бабка стала орать, и Оля сочла за лучшее отойти подальше от злосчастного подъезда.

Она села на детские качели и стала качаться от нечего делать, а потом из дома вдруг вышел незнакомый юноша с гитарой.

Перед Олей вертелись дома, деревья, небо, и в этот круговорот ворвался он – другой, полная противоположность тому, за которым она сейчас следила. Высокий, в черной куртке с заклепками, с убранными в хвост длинными темными волосами – как у Антонио Бандераса в каком-то фильме, название которого Оля не могла вспомнить.

Качели уже давно остановились, а мир продолжал вертеться перед Олиными глазами, потому что она увидела этого юношу.

Из Олиной головы странным образом вылетело все – и мерзкий тип, адрес которого Оля хотела узнать, и мама с бабушкой, и уроки на завтра, и Эльвирины неприятности, и Муся. Был только он, смотреть на которого было и больно, и приятно. Приятно – потому что парень был очень симпатичен, а больно – потому что Оля неожиданно остро осознала свою непривлекательность.

Нет, каракатицей она не выглядела – самой обычной девчонкой тринадцати лет, но эта ее обычность и сводила на нет возможность того, что парень мог заинтересоваться ею.

Он сел на невысокую ограду, которой была огорожена детская площадка, и стал перебирать гитарные струны, подбирая аккорды.

«Господи, да что это такое! – чуть не заплакала Оля, стараясь не смотреть в его сторону. – И принесла меня сюда нелегкая! Лучше б я не знала и не видела его, а теперь буду думать! Все время думать!»

Мимо прошли две девушки возраста Эльвиры, одна из них выглядела точь-в-точь как Бритни Спирс – и волосы, и глаза, и даже пупок на плоском животике, едва прикрытый коротким топиком.

– Никита, привет! – крикнула «Бритни Спирс» юноше и помахала рукой.

Тот в ответ тряхнул головой, и не думая отвлекаться от гитары.

– Никита! – упрямо крикнула девушка.

– Отстань, Лариса, – холодно сказал он. – Ты куда-то шла? Ну и иди себе дальше.

«Если он на такую не обращает внимания, то что уж обо мне говорить!» – мелькнуло у Оли в голове. Она никем и никогда всерьез не интересовалась, и даже Борщов, про которого она рассказывала Мусе, особенно ее не волновал, но сейчас происходило что-то особенное. «Муська мне растолковала бы все, – подумала Оля, делая вид, что просто сидит на качелях и окружающее мало ее трогает. – Его зовут Никита. Никита! Впрочем, я и без Муськи знаю, что влюбилась. С первого взгляда. Разве так бывает?»

Любимые Олины журналы предписывали, что если тебе человек понравился, то надо с ним постараться подружиться. Ненавязчиво и естественно подойти и завязать беседу, узнать, чем человек интересуется.

Но это было выше ее сил.

Она встала с качелей и деревянной походкой, с ужасом осознавая, что она сейчас похожа на чучело, направилась в сторону троллейбусной остановки.

Она смотрела во все витрины, зеркала и стекла, в которых мелькало ее отражение, и ничего утешительного она не видела. Она видела только самую обыкновенную девочку (даже девушкой назвать трудно!) в джинсах и растянутом свитере коричневого цвета, в разбитых кроссовках и с возмутительными, просто-таки позорными хвостами на голове, причем волосы были перетянуты самыми обыкновенными черными резинками и на разном уровне. «А я еще Мусю критиковала! – с раскаянием подумала она. – А сама-то…»

Глава 2

Смена имиджа

В пятницу вечером к маме пришли гости – соседка тетя Зина и Ангелина Леонардовна, бывшая мамина однокурсница.

– Ах, милочка, как ты необыкновенно сегодня выглядишь! – заахала Ангелина Леонардовна, прижимая руки к груди, как в театре. – Что за дивная прическа.

– Это называется колорирование, – со скрытой гордостью произнесла тетя Зина, надувая пухлые щеки. – Я сама Любочку красила. Четыре разных оттенка, близких по тону. Ничего кричащего, но вместе с тем какой объем!

Волосы у мамы и так были густыми, замечательными, но тетя Зина не могла не хвастаться. Она была парикмахершей в модном салоне. Между ней и Ангелиной Леонардовной тоже существовал скрытый антагонизм – они немного ревновали друг к другу Олину маму, хотя все дружили очень давно.

Ангелина Леонардовна сразу переключила свое внимание на Олю.

– Детка, как ты выросла! – застонала она, хотя в последний раз видела Олю дней десять назад.

Потом они сидели за столом, все так же шумно обсуждая какие-то светские новости, а Оля читала книгу, на нее никто не обращал внимания.

– Так где вы теперь работаете, Ангелина Леонардовна, я не расслышала? – кудахтала тетя Зина, одновременно накладывая внушительной горкой себе на тарелку салат «оливье». – Ах, в акционерном обществе закрытого типа «Метеор». Замечательно! И что же вы там делаете?

– Я аудитор, – немного смущаясь, ответила та. – Занимаюсь аудитом.

– Замечательно! – воскликнула тетя Зина, хотя считала только свою профессию самой важной и интересной.

Ангелина Леонардовна очень следила за своей фигурой – ее блюдо украшали лишь листики салата и веточка укропа. Оля знала, что Ангелина Леонардовна помешана на здоровом образе жизни, и даже обливается холодной водой каждое утро, и пытается приучить к этому своего мужа, крупного научного работника, и сына Вовочку, который недавно пошел в первый класс, и они очень страдают от этого здорового образа – все время чихают и тайком покупают себе колбасу, такую вредную и калорийную, но зато очень вкусную.

Что такое «аудитор», Оля представляла смутно, правда, она слышала, что это сейчас очень популярная профессия, такая же, как менеджер или юрист.

– Расскажите, есть ли у вас хобби! – не унималась тетя Зина. – Какие у вас интересы в жизни?

– Ангелина увлечена здоровым образом жизни, – улыбнулась мама. – Зиночка, тебе крылышко или ножку?

Тетя Зина потребовала себе куриную ножку, а потом еще крылышко и грудку и на некоторое время затихла, увлеченная содержимым своей тарелки.

Оля ушла от взрослых на кухню, и тут в голову ей пришла замечательная мысль, она даже забыла про книгу.

Как же так, она сама недавно дала Эльвире потрясающий совет, почему бы этот совет не применить к себе?

Надо сменить имидж!

И тетя Зина должна была ей в этом помочь. Но сейчас тетя Зина ела, пила и болтала за троих, поговорить с ней было невозможно. Остаток вечера Оля провела, то и дело поглядывая на часы.

Потом Ангелине Леонардовне стал звонить ее муж, утверждая, что им с Вовочкой очень одиноко, – и она уехала на такси. Тетя Зина оказалась в полном Олином распоряжении.

Она увязалась за соседкой.

– Я к Вите, – сказала Оля. – Он еще не спит?

Витя был сыном тети Зины, он учился в параллельном классе и был для Оли почти как братом, ведь их мамы дружили очень давно.

– Да нет, что ты! – всплеснула тетя Зина пухлыми руками. – Сидит в своем Интернете, не могу выгнать.

Их квартира находилась на противоположной стороне лестничной площадки. Витя действительно сидел за компьютером и при виде Оли покраснел. У него была такая кожа – по любому поводу он краснел.

– Что делаешь? – спросила Оля, хотя можно было не спрашивать – и так видно.

– Да вот, по Сети лазаю.

– Интересно?

– Еще как! Здесь все есть.

– Ну, так уж и все! – засомневалась Оля.

– Точно! Вот что бы ты, например, хотела узнать?

Оля подумала про Никиту, но спрашивать, конечно, не стала, а задала совсем другой вопрос:

– Какое кино идет завтра в «Ролане»?

Кино ее не интересовало, просто она хотела подловить своего друга.

– Пожалуйста! – пощелкав мышкой, воскликнул Витя. – «Комната страха» с Джоди Фостер. Сеансы в такое-то время, и вот такие цены на них, в зависимости от времени.

Оля с уважением посмотрела на экран, где была вся эта информация.

– Да-а, – протянула она. – А когда выйдет новый номер «Космо»?

– Пожалуйста. – Витя опять пощелкал мышкой. – Через два дня. Но свежий номер есть уже здесь, можно почитать.

На экране замелькали страницы журнала с яркими фотографиями. Оля пришла в восхищение и задала еще кучу вопросов – оказалось, ответ на большинство из них можно было получить из Интернета. Можно даже было еду заказать на дом, не обязательно в магазин ходить!

Она увлеклась и с трудом вспомнила, что на самом деле пришла сюда совсем по другому поводу.

– Ладно, – сказала она, отходя от компьютера. – Мне, собственно, твоя мама нужна.

Тетя Зина была на кухне и гремела кастрюлями – оказывается, она уже проголодалась.

– Надо перекусить, – сказала она Оле доверительно. – Не могу уснуть на пустой желудок.

«Пустой?» – чуть не воскликнула Оля с ужасом, но потом решила промолчать – кто их разберет, этих взрослых.

– Теть Зин!

– Что, детка?

– Ты ведь в салоне работаешь, да?

– А то ты не знаешь! – засмеялась она, переворачивая на сковородке свиные отбивные, которые громко шипели и шкворчали.

– И людей стрижешь?

– Стригу! А также крашу, укладываю, делаю химическую завивку.

– Теть Зин, не могла бы ты…

Соседка дожарила отбивные и выложила их на тарелку.

– Детка, я, кажется, поняла, что тебе надо, – заговорщицки улыбнулась она. – Приходи ко мне послезавтра. Ты ведь знаешь, где я работаю?

– Да, – улыбнулась в ответ Оля.

– Мы из тебя красавицу сделаем, все мальчишки в обморок попадают. Ты ведь влюбилась, да?

Тетя Зина была такой веселой, круглой, она с таким аппетитом все делала – ела, готовила, улыбалась, – что с ней невозможно было быть скрытной.

– Да, – ответила Оля просто. – И я хочу, чтобы он обратил на меня внимание.

– Еще как обратит! – с энтузиазмом воскликнула тетя Зина.

Сзади, в комнате, что-то грохнуло, будто стул упал.

– Значит, до послезавтра?

– Я приду, обязательно приду, теть Зин!

Муся и Оля сидели на третьей парте у окна. Асаф Каюмович рассказывал о Достоевском, не замечая монотонного шуршащего гудения, которым был наполнен класс. Он всегда рассказывал о Достоевском, какой бы ни была тема урока. Вот и сегодня он поговорил немного о лорде Байроне и английской поэзии девятнадцатого века, а потом незаметно сполз на своего любимого писателя.

Оля всегда пыталась поймать тот момент, когда Асаф Каюмович переходил от обязательной темы к Достоевскому, но каждый раз терпела неудачу. Переход был столь органичен и логичен, что Оля не замечала его. Многие родители жаловались, что Асаф Каюмович не дает полного объема знаний своим ученикам, но, как ни странно, в школе все хорошо знали литературу, и строгая директриса, Елена Леонидовна, очень гордилась тем, что многие из учеников пошли в гуманитарные вузы.

Вот и сейчас класс не слушал учителя, все занимались своими делами – кто рисовал бесконечные комиксы, кто доучивал английский, а кто просто болтал, но никто не осмеливался мешать Асафу Каюмовичу чересчур вызывающим поведением.

Только Каткова и Вишневецкая на задней парте оживленно обсуждали какой-то журнал, в котором была статья об их любимом Джордже Клуни.

Оля посмотрела на Мусю – та сидела, чуть раскрыв рот, и как будто внимательно слушала Асафа Каюмовича, но на самом деле думала о чем-то своем.

– Муся! – тихо позвала ее Оля.

– А?.. Что? – рассеянно отозвалась та.

– Закрой рот, а то муха залетит.

– Да ну тебя! – рассердилась Муся, отвлекаясь от своих грез.

– Мусечка, не сердись, но мне ужасно интересно, о чем ты сейчас так напряженно думаешь.

– Ни о чем, – нахмурилась Муся. – Я Асафа Каюмовича слушаю, а ты своих мух считаешь.

– Каких еще мух?

– Послушай, Оля, – прошептала она. – У Достоевского в романе «Преступление и наказание» солнце два раза всходило, но никто из читателей этой ошибки не заметил. Такова сила таланта!

– Ну и что?

– Я вот думаю: а что, если мне тоже роман написать?

Оля всегда ждала от своей подруги чего-то подобного, поэтому особенно не удивилась.

– Напиши, – сказала она. – Про любовь, конечно?

– Ну… – покраснела Муся. – Что-то вроде того. Как Достоевский, я все равно не смогу.

– Ты придумаешь или что-то из жизни возьмешь? Про наш класс, например?

– Да, это было бы здорово, – мечтательно сказала Муся.

Оля посмотрела на Римму Денисяк, которая сидела за первой партой и сосредоточенно строчила что-то в тетрадке вслед за Асафом Каюмовичем.

– И про Денисяк? – спросила Оля.

– Можно и про Денисяк, – легко согласилась Муся.

– Она же зубрила!

– Зубрилы тоже люди. – Муся отличалась повышенным чувством справедливости. – Они тоже любят и страдают.

– Только не Денисяк.

Оля еще раз посмотрела на отличницу, которая сидела на первой парте, под носом у учителя. Денисяк была толстая, в очках, со старомодной косой, и за глаза ее звали Крупской – потому что она чем-то была похожа на эту историческую личность. Совершенно невозможно было представить, чтобы Римма Денисяк по прозвищу Крупская любила, страдала и мечтала о чем-то, кроме как о поступлении в институт.

– Может быть, я скоро подскажу тебе тему для романа, – вдруг сказала Оля. – Настоящего романа из жизни. Он – высокий красавец, такой весь загадочный и мрачный, как будто уже успел разочароваться в жизни, а она – хрупкая блондинка с голубыми глазами, мечтает пробудить его чувства.

– Хрупкая блондинка с голубыми глазами? – переспросила Муся, подозрительно глядя на свою подругу. – Скорее выгоревшая на солнце шатенка не с голубыми, а светло-серыми глазами! И совсем не такая уж хрупкая! Оля, рассказывай обо всем немедленно!

– Нет, не сегодня! – тихонько засмеялась Оля. – Сегодня мне еще пока не о чем рассказывать. Но скоро весь мир узнает о хрупкой блондинке с голубыми глазами, которую зовут… господи, как же ее назвать, чтобы имя было совершенно особенное, а не такое простое, как Маша, Лена, Катя…

– Или Оля, – закончила мысль Муся. – Что ж, можно придумать имя и поинтереснее. Пусть нашу героиню зовут… Аэлитой.

– Нет, лучше Ариадной!

– У нас дальняя родственница живет в Феодосии, тоже Ариадна – такая толстая, с огромным носом и черными усами! Нет, пусть лучше будет Арабеллой.

– Арабелла оробела. И почему мы все только на «а» придумываем?

– Гертруда, Цецилия, Рапунцель! – выпалила Муся.

– Какая еще Рапунцель? – прыснула Оля, стараясь не привлекать к себе внимания.

– Ну, как в детской сказке – «Рапунцель, Рапунцель, спусти свои косоньки». Про девушку в башне. Или Феона. Принцесса Феона из мультфильма «Шрек». Ты его смотрела? Я могу дать кассету.

– Феона, – задумчиво повторила Оля. – Феона. А что? Неплохое имя.

Салон, в котором работала тетя Зина, находился в соседнем доме. Оля там никогда не была, обычно она стриглась в парикмахерской у метро, где всегда очередь и мужчин и женщин стригут в одном зале. Тетя Зина все время предлагала зайти к ней, но мама почему-то отказывалась и говорила, что нельзя эксплуатировать друзей, и очень редко пользовалась услугами своей подруги. Вот только недавно решилась сделать у Зины это свое колорирование, которое было обычным окрашиванием, правда, в разные цвета, близкие по оттенку, – вроде бы ничего особенного, но на самом деле волосы переливались на солнце то каштановым, то шоколадным, то чуть рыжеватым…

Оля вошла в салон, стеклянная дверь мягко захлопнулась за ее спиной, нежно звякнул колокольчик.

– Вы к кому, девушка? – поднялась навстречу Оле красавица с длинными смоляными волосами, такими блестящими, будто их покрыли паркетным лаком.

– К тете Зине, ой, к Зинаиде Анатольевне!

– Минутку.

Красавица вышла, а потом вернулась с тетей Зиной. На тете Зине был светло-голубой халат, который делал ее похожей на большое облако.

– Оленька! – взвизгнула она, прижав к себе Олю пухлыми руками. – Решилась! Ты не бойся, сейчас мы из тебя конфетку сделаем!

– Я и не боюсь, – мужественно сказала Оля.

Тетя Зина привела ее в небольшой зал, где все было в зеркалах и мраморе, а с потолка свисали необыкновенно красивые светильники в виде лиан и пахло, словно в тропическом лесу, – сладко и сильно, даже чихнуть захотелось.

Посетителей в этот дневной час не было, и поэтому все внимание устремилось на вновь вошедшую.

– Это дочка моей подруги! – торжественно сказала тетя Зина. – Надо сделать из нее конфетку. Она влюбилась!

Оля покраснела, но женщины, которые работали в салоне, вдруг закудахтали и окружили Олю, словно им делать было нечего. Но им действительно сейчас нечего было делать.

– Я ей могу маникюр сделать! – сказала одна, тоже в голубом халате.

– А я – специальную маску для лица, для проблемной подростковой кожи! – воскликнула другая.

– Но у меня нет особых проблем, – смущенно пробормотала Оля.

– Проблемы у всех есть! – с воодушевлением воскликнула косметичка, словно ничего важнее ее профессии в мире не было. – Кожа будет как персик!

Оля и не заметила, как ее посадили в кресло и стали его вертеть в разные стороны.

Из отдельного кабинета вдруг вышел массажист в китайском халате, строго посмотрел на всех.

– Не перестарайтесь! – сурово сказал он. – А то сейчас такую куклу Барби сделаете, что смотреть тошно будет.

– Она влюбилась! – пискнула тетя Зина. – На нее должны обратить внимание.

– Кто он? – все так же сурово спросил массажист. – Ну, какой у него характер, что он за человек, тот, в которого ты влюбилась?

Оля совершенно не знала Никиту, и ей очень неловко было от того, что все внимание было обращено на нее, но она сказала:

– Он серьезный и романтичный юноша. И он равнодушен к Бритни Спирс.

– Девочки, вам ясно? – рявкнул массажист. – Никаких конфеток! Сделайте из нее… кто ему нравится?

– Принцесса Феона из мультфильма «Шрек», – вдруг выпалила Оля.

– Сделайте из нее, как ее там… принцессу Феону! Кстати, как она выглядела?

Никто не помнил.

– У нас плакат есть! – вдруг вспомнила одна из женщин. – Сейчас принесу!

«Трудный возраст» – не раз слышала Оля в школе от учителей, она хорошо представляла, что это такое. Если ты девчонка, то злишься и плачешь без причины, и иногда тебе кажется, что ты одна в целом мире и никому из взрослых нет до тебя дела. Вот Муся – она часто обижалась, и по любому поводу из ее глаз брызгали крупные, точно горох, слезы. О себе Оля знала, что она никогда не станет кукситься по пустякам. Но была другая проблема.

Обычно о ней Оля не вспоминала, потому что жизнь ее текла по размеренному, привычному руслу – школа, дом, бабушка, прогулки с Мусей по знакомой улице – одни и те же люди вокруг, одни и те же разговоры. Но иногда на нее нападала страшная неуверенность, когда в этом мире что-то менялось. Вот и сейчас, после посещения салона красоты, Оля чувствовала, как ее бьет дрожь и страшно выйти на улицу. Но вовсе не потому, что в салоне из нее сделали чучело, совсем даже наоборот – Оля смотрела сейчас на себя в зеркало и жутко трусила.

Из зеркала на нее смотрела хорошенькая, с идеальной фарфоровой кожей девушка. В салоне ей сделали макияж – неяркий и естественный, но который странным образом преобразил ее.

А когда тетя Зина предложила покрасить волосы, Оля сначала отказалась, но тетя Зина со смехом сказала ей, что никаких глобальных перемен не произойдет.

– У тебя очень хорошие волосы, длинные и густые, как у твоей мамы, – важно произнесла тетя Зина. – Но цвет…

– Что – цвет? – не поняла Оля.

– Цвет у них какой-то неопределенный. Ни темный и ни светлый, а так – серединка на половинку, что-то совершенно неинтересное. Кстати, у большинства женщин такой цвет волос.

– Что же делать?

– А мы их чуть-чуть изменим. Будут, как у твоей принцессы – с золотистым оттенком. Не бойся, в розовый или синий цвет никто тебя красить не станет, да и мама твоя, пожалуй, по головке меня не погладит, если я сделаю с тобой что-то радикальное.

Волосы теперь у Оли были действительно замечательные, с золотистым оттенком, как будто в них запуталось солнце. Тетя Зина слегка подровняла концы, а потом уложила волосы в пышную косу. Но это была совсем особенная коса, не такая, как у толстой отличницы Денисяк, – Олина коса была объемной, да к тому же украшенной необыкновенными заколками, которые тетя Зина использовала для свадебных причесок, а сверху она еще побрызгала специальным лаком с блеском.

Маникюрша сделала Оле маникюр, до того Олю чуть-чуть подержали в солярии… словом, теперь она была совершенно другим человеком.

Массажист Майкл, который принимал во всех хлопотах деятельное участие – он давал советы, наказал Оле надеть что-нибудь зеленое, по фигуре.

– Есть у тебя такое? – сурово спросил он. – Как у принцессы этой?

Он ткнул пальцем в плакат, который повесили на стену.

– Да, – сказала она. – Есть.

– Тогда он перед тобой не устоит!

Дома она позвонила маме и попросила разрешения надеть ее зеленый костюм и любимые босоножки. С недавних пор мамины вещи стали Оле как раз, да и размер ноги совпадал. «Скоро меня станут принимать за твою дочку!» – смеялась мама.

– Ты идешь в гости? – удивилась мама – она опять пропадала у бабушки.

– Не совсем, – смутилась Оля. – У нас сегодня… у нас сегодня дискотека в школе. Супермегавечеринка!

Это было слово из ее любимых журналов.

– А Муся пойдет?

– Конечно! – с жаром воскликнула Оля.

– Осторожнее с босоножками, не переломай ноги – у них очень высокий каблук!

Почему-то Оля не стала говорить маме, что идет на свидание с юношей. Да разве Никита приглашал ее на свидание? И вообще, он, кажется, и не заметил ее в тот раз. Вот и тетя Зина – кто он, да что он… пришлось ей немного соврать.

Обычно Оля ничего и ни от кого не скрывала, но сейчас… Никита был ее тайной, ее болью. А вдруг она не встретит его сегодня, а вдруг встретит, но и в этот раз он пройдет мимо?

И вот, как назло, перед самым выходом из дома на нее напал этот дурацкий страх, так некстати!

Она стояла перед зеркалом в темно-зеленом шелковом мамином костюмчике (эх, надо бы платье, но платья не было, впрочем, костюм был ничем не хуже), в изящных босоножках, невероятно красивая, незнакомая, и вся дрожала от смятения.

Конечно, если бы она выбежала из дома в своих любимых джинсах и кроссовках, ни о каком страхе не могло быть и речи.

– Я должна! – твердо сказала Оля принцессе Феоне, которая смотрела на нее из зеркала. – Я сильная, я все смогу.

У нее мелькнула мысль позвать с собой Мусю, но потом она вспомнила, что Муся сегодня занята – у них дома должны были мыть окна.

Наконец Оля вышла из дома.

Первые несколько шагов до троллейбусной остановки дались ей с трудом – ноги на каблуках вихляли, чуть расклешенные книзу брюки обвивали щиколотки, хотя Оля и побрызгала их перед выходом антистатиком, но потом какое-то безумное отчаяние вдруг овладело ею. «Я смогу!» – прошептала она, держа спину прямо. И сразу брюки перестали закручиваться вокруг ног, походка сделалась ровнее, а каблуки перестали вихлять.

Оля села в троллейбус и поехала к заветному дому, теперь она даже не могла вспомнить, по какой причине оказалась там в первый раз.

Все смотрели на нее, даже взрослые мужчины – было непривычно и странно ощущать себя взрослой красивой девушкой. Скоро Олин страх совсем прошел, и она уже начала получать удовольствие от своего нового образа. «Теперь всегда буду ходить такой, – решила она. – Чем я хуже Эльвиры?»

На нужной остановке она вышла и направилась в сторону дома, в котором жил Никита. Она совершенно не представляла, каким образом они познакомятся. Правда, на крайний случай Оля решила использовать рекомендации, которые давались в журнале для девушек.

«Ты нерешительна? – спрашивал модный журнал и тут же отвечал: – Вежливость – вот лучшее оружие. Поздоровайся первой – это вызовет удивление и интерес. Можешь сказать, что спутала его с одним давним знакомым, тут же извинись, что обозналась, и быстро, не теряя времени, произнеси несколько ничего не значащих фраз – о погоде, об окружающем пейзаже – закрепи интерес к себе. Затем можно поинтересоваться, где он учится. Вопрос должен быть общим, не личным и требовать распространенного ответа, а не простого «да» или «нет». Вторая схема – какой-либо комплимент плюс вопрос. Наверное, не стоит сразу смущать парня прямыми комплиментами. Лучше произнеси какой-то общий, косвенный комплимент – про его велосипед, ролики, надпись на майке. Старый добрый способ, который использовали наши прабабушки, тоже сгодится: урони что-нибудь – сумку, ключи, книгу… Как джентльмен, он подаст их тебе, а уж завязать разговор, думаем, не составит труда. Спроси у него о его любимой книге, музыке. Скажи, что тебе позарез нужна именно эта книга или компакт-диск».

Глава 3

Очарованный принц

Уже ровно полчаса Оля ходила около его дома. Никиты не было.

Устав стоять на высоких каблуках, она села на детские качели, которые облюбовала еще в первый раз, и закрыла глаза. Она чувствовала себя страшно усталой, у нее как будто перегорело все внутри. «Он не придет, – подумала она. – Он мне приснился».

– Какая красотка! – вдруг услышала она рядом чей-то незнакомый голос.

Оля вздрогнула и открыла глаза – перед ней стоял какой-то рыжий парень с роликами через плечо. «Произнеси косвенный комплимент – про его ролики, велосипед, надпись на майке», – мелькнуло у нее в голове.

– Тебе чего? – неприязненно спросила она.

– Познакомиться хочу, – сказал рыжий.

– А я – нет, – ответила Оля просто.

– Почему-у? – Он как будто страшно расстроился. – Я же первый парень на деревне – все при мне!

Она вспомнила с тоской свою старшую подругу Эльвиру – та умела отчитать нахала, у Оли так не получалось.

– У меня уже есть парень.

– Он кто? Он здесь живет? Это ты его ждешь? – не унимался рыжий.

– Да, – сказала Оля, отворачиваясь. – И будет лучше, если ты свалишь как можно быстрее.

Но, наверное, в ее голосе было что-то такое, что вызвало у рыжего недоверие.

– Не-ет, ты не его ждешь! – радостно проблеял он. – Ты здесь просто та-ак.

– Тебе-то что!

– Я же говорю – познакомиться хочу.

Он сбросил с плеча ролики и попытался втиснуться на качели рядом с Олей. Она быстро встала и отошла в сторону.

– Ты куда? – огорчился рыжий и цепко схватил ее за руку. – Нам здесь места хватит!

Оля поняла, что сейчас окажется у него на коленях, а ей вовсе не хотелось сидеть на коленях у какого-то незнакомого типа, кроме того, она испугалась, что сейчас подвернет ногу в маминых босоножках.

– Пусти! – рассердилась она и толкнула его в плечо. Рыжий засмеялся и перехватил ее с другой стороны качелей.

– Куда? Мы же еще не познакомились!

Она с силой дернула рыжего за жесткие лохмы надо лбом и отбежала назад. У рыжего сузились глаза.

– Ах, ты так, а я хотел по-хорошему.

Оля поняла, что попала в неприятное положение, и сделала еще несколько шагов назад. И почувствовала, что спиной уперлась во что-то. Лицо у рыжего тут же сделалось беспечным и невинным, точно у ребенка, который сам не осознает, что делает.

Оля обернулась и увидела перед собой Никиту – это он к ней подошел сзади. Сейчас, вблизи, он показался Оле еще красивее, и она едва не упала на своих каблуках.

– Осторожнее! – сказал Никита, поддержав ее за руку, и повернулся к рыжему. – Эй, Рыжий, ты опять себя плохо ведешь? Я тебя предупреждал в последний раз.

– А что? – сделал тот круглые глаза. – А я ничего, я просто имя ее спросил!

– Она сказала?

– Нет, она – как партизанка. А что? Не хочет, ну и пусть не говорит! Я навязываться не собираюсь.

И рыжий сделал вид, что ему страшно некогда, – он схватил свои ролики и заторопился.

– Пока, ребята!

Никто ему не ответил.

У Оли было такое ощущение, будто она летит, хотя она довольно уверенно стояла на двух ногах. «Урони сумку, ключи, книгу! Как джентльмен, он подаст их тебе». Сейчас все эти советы стали совершенно ненужными – потому что он стоял рядом и смотрел на нее… как он на нее смотрел? Оля не могла этого описать, она только поняла, что все ее ухищрения с салоном красоты оказались ненапрасными.

– Я – Никита, – тихо произнес он. – Ну, а мне-то ты скажешь, как тебя зовут?

– О… – начала Оля, и тут у нее словно замкнуло что-то в голове. «Если уж я начала эту историю и мне удалось привлечь внимание Никиты, то и дальше все должно идти по моему сценарию, – мелькнуло у нее в голове. – Все должно быть красиво и необыкновенно, не хуже, чем в кино!»

– О, тебе я скажу, – продолжила она. – Только обещай, что не будешь смеяться.

В глазах у Никиты мелькнул какой-то огонек.

– Почему я должен смеяться? – спросил он, пристально глядя на Олю. – Сейчас столько всяких имен. Пожалуй, теперь человека с обычным именем – Вася там, Сережа, Ира – можно встретить гораздо реже, чем Даниила или Феклу.

– Феклу? – усмехнулась Оля. – Что ж, мое имя чем-то похоже на это.

– Правда? Про Феклу я не придумал, есть такая ведущая на телевидении.

– Меня зовут Феона, – серьезно произнесла она, и тотчас внутри у нее все замерло – она ожидала, что Никита засмеется или скажет какую-нибудь шутку, но вместо этого огонек в его глазах загорелся еще сильнее.

– Феона, – повторил он. – Классное имя!

– Многие думают, что я придумала его, но это не так. Это мама меня так назвала.

«А я умею врать! Да еще как убедительно!»

– Я слышал нечто подобное, – сказал Никита. – В каком-то фильме, что ли. Я же говорю – сейчас мода на всякие навороченные имена! И твое имя очень идет тебе.

– Мерси! – улыбнулась Оля. – Она старалась быть естественной. «Может быть, мне в театральное пойти?» – мелькнуло у нее в голове.

– Ты здесь живешь? Я что-то раньше тебя не видел.

«Еще как видел!» – чуть не закричала она, ей даже стало обидно за себя – за прежнюю, настоящую.

– Н-нет, – сказала она. – Не здесь. Я живу немного ближе к центру.

– А, ясно. Прогуляться не хочешь? – немного смущаясь, спросил он. Олю удивило, что он смущается, как будто Никита и не подозревал о том, какой он симпатичный, – любая девушка охотно бы прогулялась с ним.

– Давай, – сказала она. – Я здесь случайно, поэтому покажи, что тут интересного.

Они пошли в сторону какого-то дома культуры, завешанного плакатами и объявлениями. Сейчас Оля больше всего боялась, что она может споткнуться на высоких каблуках, – это смазало бы весь эффект от знакомства.

– Ты такая серьезная, – вдруг произнес Никита, глядя на нее сбоку. – О чем ты думаешь?

– О романе.

– О романе? – переспросил он, помедлив. – О каком? Послушай, может быть, это глупо, но я человек откровенный. У тебя есть парень?

– Сейчас нет, – пожала плечами Оля, как будто раньше у нее кто-то был. – А насчет романа… Я роман хочу написать. Собираюсь после школы в Литературный институт поступить.

Никита чуть не споткнулся на ровном месте – тут уж Оле пришлось схватить его за локоть.

– Ты серьезно? – с глубоким изумлением спросил он.

– Да, а что? – Она опять пожала плечами с усталым и разочарованным видом. – Хотя я понимаю – многие не верят. Чтобы девчонка в моем возрасте задумывалась о будущем…

– Я верю! – воскликнул он. – Но дело в том, что я тоже собираюсь в Литературный институт!

– А… – сказала Оля. – Э…

Она никак не ожидала такого поворота. Про роман и институт она, конечно, придумала – для того чтобы показаться Никите совсем уж особенной. Просто ей вспомнилась Муся, их недавний разговор в школе – вот Оля и ляпнула первое, что пришло в голову. «Прямое попадание! – с ужасом и восторгом подумала она. – Только как теперь говорить, если он тоже… а вдруг он догадается, что я вру! Хотя литература – это не физика, тут можно о чем угодно и как угодно рассуждать».

– Ну, может быть, и не в Литературный, а на факультет журналистики, – чуть смущаясь, поправился он. – Я еще точно не определился. Я бы сочинял детективы – что-то вроде «Антикиллера» – или бы писал репортажи из горячих точек.

– Это замечательно, – произнесла Оля, не зная, что ответить своему новому другу.

– О чем будет твой роман?

– Ну-у… есть такая примета – нельзя заранее рассказывать о своих планах, а то они не сбудутся. Ой, а это что за железная конструкция?

Она решила перевести разговор на другую тему, более нейтральную.

– Это стадион бывший. Только тут все давно развалилось, осталась одна арматура. А там, сзади, завод – видишь, трубы дымят?

– Скучноватый район.

– Да, интересного мало.

Они прошлись по небольшому скверу, болтали о каких-то пустяках, школе. Никита смотрел на Олю, как на инопланетянку и даже как будто со страхом.

– Послушай, ты необыкновенная девушка, – не выдержав, сказал он. – И внешне, и внутренне – я таких еще не видел. Тебя не обидит, если я попрошу твой телефон?

– Вовсе нет! – Она дала ему свой номер, едва сдерживая ликование. – Мне пора, проводишь меня?

Он довел ее до остановки. Стараясь быть элегантной, Оля вскарабкалась по ступенькам троллейбуса и села у окна. Никита помахал ей.

– Пока, Феона! – крикнул он. – Я позвоню!

Она кивнула и помахала ему в ответ.

«Она была безумно влюблена, – подумала она о себе почему-то в третьем лице. – Принцесса была на пороге счастья!»

Лифт был сломан.

Он стоял на первом этаже с распахнутыми дверцами, без света и не реагировал, когда внутри него нажимали на кнопки.

В последнее время он то и дело ломался, и между жильцами шли разговоры о том, что надо его поменять на новую, более совершенную модель.

Оля жила на шестом.

Она постояла возле парализованного лифта, вздохнула и стала подниматься по лестнице. Ноги на каблуках едва ее слушались.

Между четвертым и пятым она не выдержала и села на подоконник, чтобы немного отдохнуть.

Сверху, громко топая, спускались. Оля знала эти шаги.

– Привет! – улыбаясь, сказала она, когда из-за поворота появился Виктор.

– Привет, – сказал тот, вздрогнув от неожиданности и густо покраснев. – Ты чего здесь делаешь?

– Да вот. Устроила себе передышку. Ты не в курсе, когда лифт починят?

– Не-ет.

Он смотрел на Олю во все глаза, и было очень приятно, что на нее так смотрят – восхищенно и грустно. Но почему грустно?

– Что-нибудь случилось? – спросила она.

– Все тип-топ, ничего не случилось, – пожал он плечами. – Почему ты спрашиваешь?

– Да у тебя вид какой-то невеселый. Какие новости во всемирной паутине?

«Всемирной паутиной», Оля слышала, называли Интернет – он ведь опутал весь земной шар.

– Все по-старому. – Он протянул руку, хотел прикоснуться к Олиной прическе, но в самый последний момент как будто передумал, просто помахал над Олиной головой. – Это моя мама тебе соорудила?

– Да. Нравится?

– Ничего, стильно. Ладно, пока!

Он вдруг резко сорвался с места и загрохотал своими ботинками вниз, заглушая верещание певца Витаса, рулады которого раздались с третьего этажа, – там жили его поклонники. Оле показалось, что ее давний знакомый рассердился, только она не могла понять из-за чего. «Он что, ревнует меня? Витька? Нет, не может быть – он же ничего не знает! И почему он должен меня ревновать?..»

Она едва успела перед приходом мамы переодеться и расчесать волосы. Оля, конечно, не собиралась скрывать от мамы свое новое знакомство, но почему-то ей не хотелось показывать, что Никита так много значит для нее.

– Как дела? – крикнула мама из прихожей. – Бабушка потянула спину и теперь лежит с компрессом.

– Это опасно?

– Не думаю. Скорее всего, через пару дней она будет в порядке. Что в школе?

– Да ничего, полное затишье перед каникулами.

Мама зашла в комнату, стала разбирать какие-то вещи, потом, словно споткнувшись, остановилась перед дочерью.

– Ой, это что? – с удивлением воскликнула она. – Что это у тебя с волосами?

– Нравится? Тетя Зина меня покрасила. Совсем чуть-чуть. К сегодняшней супермегавечеринке.

– Это ты напрасно, у Зины столько работы.

– Она сама предложила! И нет у нее никакой работы. Ну скажи, нравится?

– В общем, очень неплохо. А что в школе скажут? – Мама слегка нахмурилась.

– О господи! Да ничего не скажут! – нетерпеливо воскликнула Оля. – Может быть, вообще не заметят! Ты не представляешь, что там старшеклассницы с собой вытворяют; даже в нашем классе. Каткова в прошлой четверти пришла вся розовая, а у Вишневецкой пирсинг в бровях, в ноздре и даже в пупке.

– Да, на их фоне ты будешь смотреться слишком скромно! – засмеялась мама. – Ладно, давай ужинать.

В это время зазвонил телефон.

– Это, наверное, мне. – Мама сняла трубку. – Алло! Кого? – Оля увидела, что брови у мамы поползли вверх. – Какую еще Филону?

– Феону! – Оля так и подскочила на месте. – Это меня!

Она выхватила из маминых рук трубку.

– Алло, Никита? Нет, все в порядке, нормально добралась.

Олино сердце билось, как сумасшедшее, когда она говорила с Никитой. Он позвонил ей – и даже раньше, чем можно было предположить!

– Встретимся завтра? – спросил он. – Ты не занята?

– Нет, до пятницы я совершенно свободна, – сказала она. – Завтра, на том же месте.

– Кто это? – поинтересовалась мама, когда Оля положила трубку. – И почему он попросил Филону?

– Мамочка, Феону! – Она засмеялась, как сумасшедшая, и бросилась обнимать маму. – Это у меня прозвище такое. Помнишь, из мультфильма «Шрек»?

– Нет, хотя, впрочем, это там про толстого зеленого людоеда?

– Точно. Никита – мой новый знакомый, очень, очень хороший парень. Мамочка, в следующий раз ничего не спрашивай, просто зови меня.

– Однако у тебя прозвище, – пожала плечами мама. – Хотя чему я удивляюсь – вы же еще дети.

На следующий день их отпустили из школы намного раньше. Русский с литературой отменили – Асаф Каюмович уехал на какой-то семинар, посвященный Достоевскому.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.