– Я встретил одного парня, – произнес он запыхавшись, – сунул ему листовку, а сам улизнул. Теперь бегом по цехам. По-моему, надо вот в эту дверь.

Они на цыпочках проскочили в дверь. Однако заботиться о тишине было излишне. Грохот и лязг машин становился все громче, совсем заглушая звук шагов.

Дик распахнул высокую двустворчатую дверь и заглянул в длинный цеховой пролет. По всей его длине выстроились рабочие столы, над которыми с обеих сторон склонялись рабочие в комбинезонах. Посредине бежала лента конвейера. Каждые несколько секунд она подавалась на метр-два вперед, унося на себе блестящую металлическую деталь. Не дав ленте остановиться, рабочий поспешно нагибался над деталью, делал с ней что-то и снова выпрямлялся в ожидании следующей.

Дика осенила блестящая мысль. Он извлек из рюкзака толстую пачку листовок и швырнул их на конвейер. Сделав это, он отбежал обратно к сестре.

С минуту они подождали у входа, наблюдая за лентой. Вот она дернулась, и листовки достигли первого рабочего. Он вытаращил глаза, схватил одну из них и едва успел сделать свою рабочую операцию, как лента уже подалась вперед. Словно зачарованные, следили они, как, постепенно тая, пачка листовок медленно ползет по цеху. Один или двое рабочих не заметили ее, а может быть, заметили, но не пожелали взять. Зато все остальные набрасывались с жадным любопытством.

– Нельзя задерживаться, – шепнул Дик. – Пошли дальше.

Они заспешили по длинному коридору и чуть не влетели в объятия какого-то толстого мастера.

– Эй, что вам тут надо? – спросил он на своем характерном лондонском жаргоне «кокни», расставив руки, чтобы преградить дорогу.

Дик попытался шмыгнуть мимо, но крепкая рука схватила его, как в тиски.

– Продолжай, Энн, – с отчаянием пробормотал он, – не обращай внимания!

Дик рванулся что было сил, пытаясь высвободиться из рук мастера: дело явно безнадежное, но давшее Энн возможность проскочить. Она ринулась вперед во весь дух, в самое сердце завода.

Сзади послышались крики. Впереди была металлическая винтовая лестница. С бешено колотящимся сердцем Энн взлетела вверх на узкую, обнесенную поручнями галерею, которая на большой высоте шла по всей длине следующего цеха, еще большего, чем первый. Над головой у нее ползли краны, а внизу, словно манекены в витрине магазина, стояли рабочие и работницы.

Энн вытащила пачку листовок и, перегнувшись через перила, швырнула вниз. Листовки рассыпались на лету. От неожиданности многие рабочие присели, когда листовки посыпались им на головы и на плечи, а потом бросились их подбирать.

До слуха донесся смутный гул – сбившись в кучки, рабочие обсуждали листовку. Но вот послышались и другие, более громкие голоса, все ближе и ближе. По металлической лестнице прогромыхали кованые сапоги. Погоня наседала. Энн повернула и кинулась вперед по галерее, через каждые несколько шагов бросая всё новые и новые листовки.

Галерея кончилась глухой стеной: ни двери, ни лестницы, ничего. Она была в западне. Снова свесившись через перила, она с замиранием сердца глянула вниз. Прыгать вниз значило разбиться. В руках болтался опустевший рюкзак. С презрительной улыбкой она ждала, пока подойдут люди, заломят ей руки и уведут.

В кабинете управляющего уже сидел Дик. А через стол красного дерева на него уставился человек с коротко подстриженными седыми усиками и злым лицом. Вокруг в почтительных позах застыли несколько мастеров и служащих.

Дик вопрошающе взглянул на нее.

– Все в порядке, – успокоительно кивнула Энн. Пока неизвестно, что их ждет, лучше не говорить лишних слов.

Кто-то вошел в кабинет за ее спиной. С внутренней дрожью она узнала полицейского инспектора с напомаженными усиками. Он удостоил ее ледяного взгляда и опустился в кресло.

– Я услыхал об этом безобразии, как только вышел от вас, мистер Джервис. Поэтому и решил вернуться, чтобы осведомиться, не пожелаете ли вы возбудить судебное дело. Похоже, что они никак не ваши племяннички, за каковых выдали себя у входа.

– Первый раз в жизни их вижу. – Управляющий снова оглядел Дика с головы до ног. – Какого черта тебе здесь надо, ты, юный болван? Шляется по заводу, сам не зная, чего ему надо!

Он схватил со стола листовку, смятую, со следами каучукового каблука на одном из углов. От негодования у него дрожали руки.

– И эта девушка… Похоже, что они из благородной семьи. Как же вы оказались втянутыми в такую мерзость?

Дик и Энн переглянулись. Оба молчали.

– Простите, могу я задать им несколько вопросов? – ехидно спросил инспектор полиции, отрываясь от бумаг, которые только что внимательно перелистывал. – Вы не из Аркли, не так ли?

– Нет.

Сознаться в этом еще не было беды, да и скажи они иначе, недолго было проверить их показания и изобличить во лжи.

Инспектор усмехнулся в усы и, прежде чем снова заговорить, долго и спокойно рассматривал беглецов.

– Хоть вы им и не дядюшка, мистер Джервис, но, по-моему, их настоящий дядюшка нам тоже известен. – И он с важным видом положил на колени газету с объявлением о розыске. – Молодого человека зовут Ричард Бардейл. Девушка – его сестра, по имени Энн Бардейл.

Дик и Энн не произнесли ни слова, но лица их говорили достаточно красноречиво.

– Как, как? – пролаял управляющий. – Так что же они, беглые преступники или что-то в этом роде? – с любопытством спросил он.

– Да нет. Просто месяц назад убежали из дому. Последнее сообщение о них поступило из ближайшего района, и мы получили указание быть начеку и выследить их.

– М-да! – Управляющий призадумался. – Значит, они из хорошего дома и прочее?

– О да. Полагаю, вы не захотите преследовать их в судебном порядке?

– Нет, инспектор. Дайте-ка им хорошую взбучку и отправьте домой. Идиоты! – Он презрительно перевел взгляд с одного на другого. – Надеюсь, хоть теперь-то вы поняли, каких дураков из себя разыграли? А сейчас вас живехонько препроводят восвояси. – Он разорвал в клочки листовку и швырнул ее в мусорную корзину. – Краевая брехня! Рабочие смеются над этой галиматьей, не так ли, Хобсон?

– Просто животы надорвали со смеху, – услужливо отозвался один из мастеров.

Дик и Энн с горечью посмотрели друг на друга. Это после всего-то… К воротам вслед за инспектором они шли с тяжелым сердцем.

В тот момент, когда подобострастно улыбающийся охранник отпирал ворота, сзади раздался хор громких голосов. Ребята обратились в слух. Шум нарастал. Это была песня.

Из-за угла, с заводского двора, выплеснула коричневая волна людей в спецовках. Охранник поспешил было снова запереть ворота, но было уже поздно – его оттолкнули.

– Эй, эй! Куда же это!..

– Прочь с дороги, старый плут! Что мы тебе, штрейкбрехеры, что ли?

Ворота распахнулись настежь. С песнями, с шутками рабочие толпой устремились на улицу, увлекая за собой в безудержном потоке и полицейского инспектора и беглецов.

Примечания