Агенты безопасности (№3) - Роковой мужчина

Ричарду показалось, что в его сердце вонзился нож. Не сразу он смог овладеть собой.

— Не может быть, — только и пробормотал он.

Тонкие губы Тернера расплылись в улыбке.

— Ты разве не слышал, что леди Розамунда подыскала себе дом в Блумсбери? Зачем бы ей делать это, если она не собирается замуж? — С этими словами Тернер обрел свою обычную сухую, деловую манеру: — Не забудь, ровно в пять в лакейской, и ни минутой позже.

Глядя вслед прямой, как палка, спине удаляющегося дворецкого, Ричард с грохотом захлопнул за ним дверь.

* * *

Лорд Каспар доставил дам к дому Кэлли на Манчестер-сквер и, условившись вернуться за ними через пару часов, отбыл. Розамунда была рада, что брат уехал, потому что в его присутствии ее компаньонка, мисс Драйден, словно впадала в летаргический сон. Розамунде было ясно, что бедняжка Пруденс влюбилась в Каспара, а ничего хорошего эта любовь ей не сулила. Каспар, конечно, жаловал своим вниманием красивых женщин, однако женитьба никоим образом не входила в его ближайшие планы.

Однако была еще одна причина, по которой Розамунда не хотела, чтобы брат остался с ними. Ей нужно было поговорить с Кэлли с глазу на глаз, а он бы только помешал. Она собиралась сообщить подруге, что наконец переезжает от отца в дом, который арендовала в окрестностях Блумсбери.

Хотя братья и поддерживали ее стремление зажить своим домом, они немилосердно подтрунивали над ней, оставаясь наедине. Конечно, семейные узы нужно уважать, но Розамунда давно поняла, что мужчины никогда не смирятся с мыслью, что женщина может сама улаживать свои дела.

Впрочем, Ричард Мэйтленд был исключением из этого правила.

Нахмурившись, Розамунда постаралась выбросить воспоминания об этом человеке из головы, как делала это бесчисленное множество раз в течение последней недели.

На площади перед домом Кэлли стоял экипаж с запряженной в него четверкой лошадей. Юноша в черно-белой ливрее держал поводья передней пары. Розамунда не знала, кому принадлежат эти цвета, лишь отметила, что ливрея ладно сидит на лакее. Честно говоря, именно на юноше в первую очередь задержался ее взгляд, а не на роскошной карете и породистых белых лошадях.

Темные пряди волос, выбившиеся из-под головного убора, обрамляли лицо с профилем греческого воина, как на старинных фресках, виденных ею в доме лорда Элджина. На вид юноше было около четырнадцати лет. Этих мальчиков звали «тиграми» — Розамунда не знала почему — и, похоже, они выполняли скорее декоративную роль, дополняя модный экипаж джентльмена.

— Он похож на итальянца, — прошептала Пруденс.

— Давай узнаем это.

Приблизившись к экипажу, Розамунда сказала:

— Мы любовались вашими лошадьми. Я сказала, что они английские, хотя моя подруга утверждает, что арабские.

Юноша почтительно приподнял шляпу в приветствии.

— Понятия не имею, — ответил он, коверкая слова на французский манер. — Спросите лучше хозяина, мсье Уиверса.

— Спасибо, — поблагодарила Розамунда и, когда их карета отъехала на несколько шагов, обменялась улыбкой с Пруденс.

— Думаю, слишком много чести для этого Уиверса, — заметила компаньонка.

Да и Розамунду мало интересовал хозяин вычурного экипажа. Она решила, что он, должно быть, приятель Чарльза Трэси или очередной поклонник Кэлли, явившийся с визитом к предмету своего обожания. Розамунде не терпелось поскорей увидеться с подругой. Со дня ее возвращения они виделись дважды, но оба раза в Твикенхэм-хаус, где их постоянно окружали люди и невозможно было поговорить по душам. Поэтому они условились воспользоваться первым же удобным случаем, чтобы пооткровенничать, и сейчас Розамунда изнывала от нетерпения. Но ей и на этот раз не повезло.

Когда их проводили в гостиную, они обнаружили Кэлли в компании гостей. Два джентльмена, сидевшие спиной к окну, поднялись при появлении дочери герцога Ромси. Тетушка Фрэн тоже была в гостиной, однако она, похоже, дремала в кресле у камина.

Кэлли радостно бросилась к подруге.

— Розамунда! — воскликнула она. — Разве сегодня не твой день рождения? Ведь ты должна вовсю готовиться к балу!

— Успеется, — отмахнулась Розамунда, тщательно скрывая свое разочарование. Она так надеялась застать Кэлли в одиночестве. — Мы с Пруденс просто проезжали мимо и решили заглянуть к тебе.

— И правильно сделали, — довольно засмеялась Кэлли. — Прими мои поздравления! Позволь представить тебе моих гостей. Ты, кажется, не знакома с мистером Джорджем Уиверсом?

— Леди Розамунда, — галантно поклонился ей один из джентльменов. — Позвольте и мне поздравить вас.

Розамунда почувствовала, как ее сердце забилось сильнее от взгляда, каким окинул ее мистер Уиверс. Интуиция подсказала ей, что подобным образом он действует на многих женщин. На ее взгляд, ему было чуть за сорок, однако он излучал энергию молодости. Розамунда нашла его улыбку обаятельной.

— Спасибо. А это моя компаньонка, мисс Драй-ден, — представила она Пруденс.

— Рад встрече, — его тон и улыбка были искренними. Пруденс, судя по виду, была очарована им. Она даже забыла сделать реверанс, чего требовал этикет.

— А это, — продолжала Кэлли, — майор Дигби. Полагаю, с ним ты уже встречалась.

Сердце Розамунды опять подскочило, хотя на этот раз по другой причине. Майор Дигби долго и пристрастно допрашивал ее в связи с ее похищением, пытаясь выведать, что она успела узнать о Ричарде Мэйтленде за неделю, которую провела его пленницей. Розамунда считала этого Дигби очень опасным человеком.

После знакомства потекла светская беседа, причем в основном говорил мистер Уиверс. Он рассказал, что, хотя родился в Англии, большую часть жизни провел в Чарльстоне, в Южной Каролине, куда и собирался вернуться, закончив свои дела в Англии. Он приехал сюда купить несколько жеребцов для своих конюшен и повидать старых друзей.

— Мне будет тяжело уезжать. Я забыл, как прекрасна Англия и как очаровательны англичанки.

«Он слишком часто улыбается», — отметила про себя Розамунда, и перед глазами тотчас возникло лицо Ричарда, озаренное мимолетной и оттого особенно драгоценной улыбкой.

Розамунда отругала себя за то, что позволила мыслям о Ричарде опять завладеть ею.

Тут в разговор вступил майор Дигби.

— Как вы поступите со своим «тигром», когда соберетесь уезжать? Я знаю с десяток джентльменов, готовых пожертвовать зубом, чтобы заполучить его к себе.

— О нет, Ролана я возьму с собой. Я привязался к нему.

И как только Розамунда решила, что беседа течет вполне гладко и безобидно, Кэлли тут же все испортила, выпалив по обыкновению:

— Мы как раз говорили о тебе, Розамунда. Майор сказал, что ты убеждена в невиновности Мэйтленда, но я не поверила ему.

Отец предупреждал, чтобы она проявляла крайнюю осторожность при любом упоминании имени Ричарда. Герцог благоразумно не желал, чтобы у общественности сложилось мнение, будто Девэры симпатизируют бежавшему преступнику. Незачем, сказал он, возбуждать лишние подозрения и давать пищу для слухов. Поэтому Розамунда ответила, тщательно подбирая слова:

— Что-то не припомню, чтобы я так говорила.

На губах Дигби мелькнула усмешка.

— Ну, не в таких выражениях. Однако мне показалось очевидным, что вы… э-э… на его стороне.

Уиверс кашлянул.

— Он умеет понравиться, не так ли? Я знавал таких людей. Вы считаете их лучшими друзьями, а они в это время бессовестно вас надувают.

Розамунда почувствовала себя оскорбленной. Она с вызовом произнесла:

— Я бы не назвала мистера Мэйтленда очаровательным. Скорее я бы сказала, что власти поспешили объявить его виновным, не потрудившись вникнуть в суть дела.

Майор Дигби недоверчиво присвистнул.

— А почему вы так решили, леди Розамунда?

— Я считаю, что у мистера Мэйтленда могущественные враги, жаждущие его гибели.

— Чепуха, — резко возразил Дигби, едва сдерживая гнев. — Улики против него были неопровержимы. Кроме того, на тот момент военное ведомство не вмешивалось в ход следствия. Если у вас есть претензии, предъявляйте их гражданскому правосудию. Мои люди подключились к делу только после его побега из Ньюгейта.

Его презрительная ухмылка и надменность, сквозившая в каждом жесте, вывели Розамунду из себя, и она позабыла об осторожности.

— Настаивая на его виновности, вы ничего не добьетесь. Расследование нужно начинать заново. Если исходить из того, что полковник Мэйтленд невиновен, то перед любым мало-мальски разумным следователем сразу возникло бы множество вопросов.

— Например?

— Например, кто ненавидел его так сильно, что подстроил убийство с целью свалить на него вину? Кто были друзья Аюси Райдер, кроме тех, с кем она работала? Как удалось мужчине и мальчишке бесследно исчезнуть с места преступления, когда вокруг было полно народу?

Физиономия Дигби перекосилась от ярости.

— А у меня возникает вопрос, как вы оказались в Ньюгейте, леди Розамунда? Было ли случайным совпадением ваше появление там, или, быть может, все было спланировано заранее, а?

Кэлли порывисто вскочила.

— Майор Дигби, вы забываетесь! Леди Розамунда поехала в Ньюгейт по моей просьбе. Мой деверь Чарльз вам это подтвердит, как и тетушка Фрэн. Идея поехать принадлежала мне. Откуда нам было знать, что Мэйтленд задумал побег?

И тут Пруденс, обычно тихая и болезненно-застенчивая, намеренно вызвала огонь на себя.

— Мой брат тоже считает, что мистер Мэйтленд невиновен, — сказала она.

Дигби медленно повернулся и уставился на мисс Драйден так, словно только что заметил ее присутствие в комнате.

— А кто, осмелюсь спросить, ваш брат? — ядовито поинтересовался он, не пытаясь скрыть своего презрения.

— Питер Драйден, — любезно ответила Пруденс.

— Он банкир? — в свою очередь спросил мистер Уиверс.

— Нет, викарий.

— А… Тогда я его не знаю.

Это маленькое отступление от темы немного разрядило напряженную атмосферу, и Розамунда с благодарностью посмотрела на свою компаньонку. Она и так боялась, что сказала слишком много. Еще не хватало, чтобы этот Дигби решил, будто она сообщница Ричарда.

Уже гораздо спокойнее она произнесла:

— Если он убийца, то почему не убил меня, ведь ему было бы нечего терять? Это обстоятельство и заставляет меня сомневаться в том, что он убил мисс Райдер.

Дигби покачал головой. Он тоже успел поостыть.

— Вы дочь герцога, леди Розамунда, а Люси Райдер — простая девушка. Мэйтленд отнюдь не глупец. Он понимал, что ваш отец перевернул бы землю, чтобы отомстить за вас. А кто отомстит за смерть мисс Райдер?

«Ричард!» — хотелось закричать Розамунде. Но она лишь закрыла глаза и вздохнула.

— Мой отец тоже так считает.

Майор Дигби заметно расслабился.

— Ваш отец совершенно прав.

Вскоре мистер Уиверс поднялся и сказал, что лошади его застоялись и ему пора. Он обратился к Дигби:

— Если вы в Хоре Гарде, нам по пути. Я подвезу вас.

Они ушли вместе. Розамунда была уверена, что он предложил свой экипаж Дигби, чтобы избавить ее от дальнейших расспросов. Мистер Уиверс, вне всякого сомнения, был истинным джентльменом.

Кэлли подошла к окну, наблюдая, как мужчины садятся в карету.

— Прости, что была груба с твоим гостем, но я его не выношу, — извинилась Розамунда.

Кэлли расхохоталась.

— Можешь грубить, сколько захочется. Ты не единственная, кого он практически обвинил в пособничестве Мэйтленду. Дигби просто одержим Мэйтлендом, не знаю почему.

— Было в Ньюгейте что-то странное, правда? — задумчиво сказала Розамунда.

Кэлли резко повернулась.

— Что именно?

Розамунда покачала головой.

— Не знаю. Кажется, вот-вот ухвачусь за ниточку, но нет, она снова ускользает. Лучше выгляни в окно. Что ты видишь?

Подруга послушно выполнила ее просьбу.

— Ничего, — удивленно сказала она. — Погоди-ка. Я скажу тебе, чего я не вижу. Я не вижу кареты твоего отца, впрочем, как и его кучеров и форейторов.

Именно этого момента и ждала Розамунда.

— Все это в прошлом. Теперь я буду ездить в собственном скромном экипаже, как и любая другая дама. Конечно, пока его еще нет, но он будет. И я не хочу окружать себя лакеями, которые только путаются под ногами. Словом, я собираюсь жить, как обычная женщина.

Кэлли с сомнением покачала головой.

— Мы уже говорили об этом раньше. Ничего не получится.

— На этот раз я твердо решила. Я уже арендовала дом в Блумсбери, и, если мне понравится жить там, я смогу выкупить его до конца года.

Никто не заметил, когда проснулась тетушка Фрэн, но она внезапно подала голос из своего уголка:

— Браво, Розамунда! Вот это поступок! Как ты сказала, Блумсбери? Но это же недалеко отсюда! Почему бы нам не прогуляться к твоему новому дому?

— Тетушка, вы опередили меня. Я и сама хотела предложить вам это, — сказала Розамунда.

* * *

Джордж Уиверс ворвался в свой кабинет и направился прямиком к столу, где теснились графины и бокалы. Он опрокинул в себя первый бокал, наполнил второй, подошел к окну и уставился невидящим взглядом на шумевшую внизу Бонд-стрит. Руки его дрожали не от страха, а от злобы.

Проклятый Дигби ни на что не годен! Он глупец, если вообразил себя на должности главы Особого отдела вместо Мэйтленда. Он следил за ходом событий, вместо того чтобы предугадывать их или, что важнее, подталкивать их в нужном направлении.

Прихлебывая бренди, он вспоминал разговор, произошедший в доме миссис Трэси. Питер Драйден, викарий. Он был единственным человеком в Англии; представлявшим для него угрозу, потому что Драйден знал настоящего Джорджа Уиверса. Однако после минутного размышления он успокоился. В тех кругах, где он вращается, опасность натолкнуться на викария Драйдена ему не грозила. Но встретил же он его сестру. Да, это была случайность, но случайности не так уж редки в жизни.

Если бы все шло по плану, Мэйтленда бы уже повесили, а он покинул бы Англию.

Может, стоит бросить все и сбежать?

Но эта мысль приводила его в бешенство. И еще леди Розамунда Девэр. Она может стать для него источником больших неприятностей.

Он сделал большой глоток, размышляя над своими дальнейшими действиями. Он не станет, как Дигби, ждать сложа руки. Сначала он расправится с леди Розамундой, а уж потом примется за Драйдена.

* * *

Они сели в дилижанс и довольно быстро доехали до дома, арендованного Розамундой.

— Отсюда не слишком удобно ездить за покупками или к друзьям, — протянула Кэлли.

— Чепуха, — возразила тетушка Шрэн. — До Блумсбери рукой подать. И потом, здесь тоже есть магазины, да и дилижанс останавливается.

— Все равно, — не сдавалась Кэлли, — место выглядит заброшенным. Я люблю, когда кругом полно соседей. Так безопаснее.

Розамунда расплатилась с кучером и догнала всю компанию уже у кованых ворот.

— У меня пока нет ключей, — весело сказала она, — поэтому ворота закрыты. Но здесь есть сторож, Фентон. Он впустит нас.

Они прошли через боковую калитку и пошли по подъездной аллее. Двухэтажный дом был выстроен в георгианском стиле. Большие окна выходили на южную сторону, где раскинулась огромная лужайка. Розамунда начала расхваливать достоинства поместья: рядом с домом находились конюшни, пастбище для лошадей и роща, где бродили олени.

— Дом поэтому и называется Вудлэндс .

Сторож оказался дружелюбным седым стариком. Он тут же предложил гостьям чаю и сервировал столик в розовой гостиной. Полчаса спустя дамы с чашками в руках обсуждали предстоящий поход по магазинам за материалом для штор и обивки стен.

Некоторое время спустя Кэлли и тетушка Фрэн отправились полюбоваться на зимний сад, выходящий окнами на лужайку. Мисс Драйден и Розамунда остались одни.

Мисс Драйден сказала своим обычным сдержанным тоном:

— Я хочу, чтобы вы знали: я восхищаюсь тем, как вы защищали мистера Мэйтленда. Вы были великолепны, когда поставили на место майора Дигби! Хотела бы я иметь смелость сказать такие слова!

Розамунда с интересом взглянула на свою компаньонку.

— Вы верите в его невиновность?

Мисс Драйден кивнула.

— Вы никогда не говорили об этом во время процесса над ним.

— Верно, не говорила, но лишь потому, что вы отзывались о нем не иначе как об исчадии зла. Я не хотела перечить вам.

Вот она, расплата за титул!

— Я разрешаю вам перечить мне, когда вздумается.

Лицо мисс Драйден озарила мимолетная озорная улыбка.

— Благодарю вас. Но, как я уже сказала, я тоже верю в его невиновность.

Розамунда вздохнула.

— С нами согласятся немногие.

— Мой брат согласен. К тому же он помнит мистера Мэйтленда еще по Кембриджу.

Розамунда выпрямилась на стуле.

— Ваш брат знает мистера Мэйтленда?

— Они вместе учились в Кембридже. Питер рассказывал, что хотя Мэйтленд тяжело сходился с людьми, он был прямолинеен, как стрела. Он бы никогда не стал убивать ту девушку. Видите ли… — мисс Драйден помедлила, затем продолжила: — Там произошла одна неприятная история, в которой обвинили Мэйтленда. — Она посмотрела прямо в глаза Розамунде. — Но его оправдали, и Питер горячо раскаивался в том, что не поверил ему. Он поклялся, что больше не допустит такой ошибки.

С нарастающим волнением Розамунда спросила:

— Ваш брат когда-нибудь упоминал человека по имени Фрэнк Степлтон?

— Тот, другой студент, — медленно произнесла Пруденс.

— Вы знаете, где он сейчас? Что с ним стало?

— Покинув Кембридж, он отправился в Канаду и, по слухам, там умер.

«Вот оно что», — подумала Розамунда. В любом случае не мешало бы поговорить с братом Пруденс. Возможно, у Фрэнка Степлтона остались друзья, решившие отомстить за него. Возможно, Питер Драйден имеет отношение к этому давнему делу. Не все же викарии святоши.

Хотя, скорее всего, она хватается за соломинку.

Мисс Драйден сказала:

— Если бы я могла чем-то помочь мистеру Мэйтлен-ду! Ужасно быть осужденным за преступление, которого не совершал!

Розамунда вспомнила, с каким пылом сама собиралась смыть грязь с имени Ричарда Мэйтленда. Однако решимости у нее поубавилась, поскольку отец предостерег ее, сказав, что Ричард вряд ли будет благодарен ей за вмешательство.

— По-моему, кое-что мы все же сможем сделать, — сказала она.

— Что? — глаза мисс Драйден загорелись.

— То, о чем я говорила. Начать сначала и снова опросить свидетелей, но на этот раз исходя из того, что мистер Мэйтленд невиновен.

В этот момент в комнату вошла Кэлли.

— Сдается мне, это дело рук Ричарда Мэйтленда, — игриво заявила она. — С тех пор как он похитил тебя, произошло нечто, побудившее тебя начать новую жизнь.

— Разумеется, ты права, — в тон ей ответила Розамунда. — Только увидев, как чья-то жизнь висит на волоске, леди может задуматься о смысле своей собственной.

Кэлли расхохоталась.

— Слышу голос Мисс Малодушия! Если бы Ричард Мэйтленд похитил меня, я бы смаковала каждую минуту этого приключения!

У Розамунды не было ни малейшего желания выслушивать, как подруга превозносит Ричарда, поэтому она поспешно предложила вернуться на Манчестер-сквер, где их, должно быть, уже дожидался Каспар.

19

Это был самый странный день рождения, на котором когда-либо бывал Ричард. Гости принесли подарки, но не для Розамунды, а для бедных прихожан. Кажется, у Девэров было традицией устраивать благотворительные балы в честь семейных праздников. Обычно герцог Ромси удваивал сумму, собранную за вечер.

Что ж, у богатых свои причуды.

Погода, как всегда, была отвратительной. День начинался великолепно, но внезапный пронизывающий ветер, налетевший с Северного моря, принес с собой мелкий моросящий дождь. Дамы в воздушных бальных платьях зябко кутались в шали, и это в доме!

На улице лакеи спешили к вновь прибывающим гостям с раскрытыми зонтами. От ветра повалило шатер, раскинутый в саду, и садовники под проливным дождем пытались закрепить его на земле, чтобы не сдуло. Словом, царившую в Твикенхэм-хаус атмосферу трудно было назвать праздничной.

У Ричарда уж точно было мало поводов для веселья. Его разрядили, как щеголя из прошлого века. Голову его украшал щедро напудренный парик, от которого немилосердно чесалась голова. Ричард заподозрил, что в парике завелись вши, однако он не мог утолить зуд, не привлекая к себе внимания. Утешаясь, он напомнил себе, что несет караул, как в армии. Он стоял в конце огромного бального зала, у входа в зимний сад, где были накрыты столы для ужина, и должен был не пускать гостей, пока не закончатся последние приготовления.

Герцог оказался прав, даже родная мать не узнала бы в напудренном лакее своего сына. Он остался неузнанным всеми: герцогом, братьями Каспаром и Джастином, миссис Трэси, подругой Розамунды, которой принадлежала нелепая идея навестить его в тюрьме. Их взгляды проходили сквозь него, словно его и не было вовсе. Даже Розамунда не узнала его.

Для него же не составило труда найти ее среди пестрой толпы, наводнившей зал. Неважно, сколько понадобилось горничных, чтобы одеть ее и уложить волосы в замысловатую прическу, украшенную живыми цветами. Их усилия того стоили — никогда еще Розамунда не была такой прекрасной.

Он не впервые был сражен ее красотой, но сегодняшний вечер был особенным. Сегодня она не казалась надменной или скучающей. Она веселилась с неподдельным оживлением. Ричард весь вечер не сводил с нее глаз. Она открыла бал вальсом с принцем Михаэлем, и гости зачарованно смотрели на них, словно впервые видели мужчину и женщину, танцующих вальс. На протяжении всего бала у Розамунды отбоя не было от кавалеров, но сейчас она стояла в стороне от кружащихся пар вместе с мисс Драйден и миссис Трэси.

Ричард от души надеялся, что перемена в Розамунде произошла не благодаря этому пустоголовому принцу. Ему отчаянно хотелось проникнуть в мысли Розамунды.

А мысли ее тем временем были заняты поиском партнера для Пруденс Драйден. Не то чтобы ее привлекало сводничество, просто хотелось отвлечь Пруденс от Каспара. С этой целью она пригласила на бал всех молодых людей, нанесших ей визит на прошлой неделе. Она также старалась сделать так, чтобы Пруденс попалась им на глаза, но компаньонка оказалась ее злейшим врагом в этом деле. О нет, она не напускала на себя отсутствующий вид. Она улыбалась, была безукоризненно вежлива, но никто не смог пробиться сквозь неприступную стену сдержанности, даже Розамунда, и это озадачило ее. После утренней поездки в Блумсбери они сблизились, как никогда, однако сейчас Пруденс снова отдалилась от нее.

Возможно, дело было в Каспаре, в ее безответной любви к нему. Ей было знакомо это чувство, однако Розамунда решила, что не позволит себе стать объектом жалости, особенно со стороны мужчины, отвергшего ее.

Именно поэтому Розамунда стала королевой бала, подавив в себе желание укрыться в своей комнате и предаться тоске. Она не хотела, чтобы семья и родные печалились о ней. Но больше всего она не хотела, чтобы Ричард жалел ее.

Конечно, за все время пребывания Ричарда в герцогском замке они не выходили за рамки отношений слуги и госпожи. Отец предупредил Розамунду, что привлекать к нему внимание опасно. Поэтому она старалась делать вид, что не замечает его. Однако его комнатка была видна из окна ее спальни, и по ночам она не могла заснуть, покуда в его единственном окне не гас свет.

Тут подошел Джастин, младший брат Розамунды, с которым она условилась о танце для Пруденс. Перед балом Розамунда заставила братьев поклясться, что они не сбегут в бильярдную или курительный салон. Она не желала, чтобы на ее празднике одинокие барышни подпирали стены.

— Ну, Роз, вот и я, — весело заявил Джастин. — Беда лишь в том, что я забыл, кого именно…

Он осекся, увидев страдальческое выражение на лице сестры. Проследив за ее взглядом, Джастин заметил Пруденс и попытался исправить положение.

— Гм… Забыл, где оставил перчатки.

— Посмотри в карманах, — посоветовала Розамунда, едва сдерживая смех.

Джастин запустил руки в карманы и, словно фокусник, вытащил пару белых перчаток. Надев их, он галантно поклонился Пруденс.

— Мисс Драйден, — церемонно произнес он, — разрешите пригласить вас на танец?

Мисс Драйден присела в реверансе, пробормотала полагающиеся по случаю любезности и позволила закружить себя в вальсе.

Кэлли, наблюдавшая за сменой выражений на лице Розамунды, едко заметила:

— Очень трогательно, Розамунда, но ты зря стараешься. Из твоей мисс Драйден не выйдет королевы бала.

— И не надо, — рассеянно отозвалась Розамунда, следя за Пруденс и Джастином. — Хотела бы я понять, что на нее иногда находит.

Но Кэлли абсолютно не интересовалась мисс Драйден. Она сказала:

— Ты хоть понимаешь, что все присутствующие ждут, когда герцог объявит о твоей помолвке с принцем Михаэлем?

Розамунда удивленно посмотрела на подругу.

— Они будут разочарованы.

— Тогда что он здесь делает?

— Не могла же я отменить приглашение на бал, да и не хотела. То, что я не собираюсь за него замуж, не значит, что я должна грубо обойтись с ним.

— Будь осторожна, а то оглянуться не успеешь, как окажешься принцессой Кольнбургской.

Розамунда пристально взглянула на Кэлли.

— Почему ты так говоришь?

Кэлли пожала плечами.

— Даже когда мы были детьми, ты делала то, чего от тебя ждали другие.

Розамунда хотела было обидеться, но тут среди гостей мелькнул парадный мундир принца Михаэля. Он явно высматривал пару для следующего танца, и Розамунда быстро схватила Кэлли за руку.

— Пойдем прогуляемся, — сказала она и увлекла подругу прочь из зала.

Они миновали мраморный холл, похожий на пещеру. Там были расставлены стулья, но было малолюдно. Оркестр вновь заиграл, и гости поспешили вернуться в зал.

Они подошли к высокому окну, выходящему в парк. В темноте парк не был виден, зато хорошо были слышны завывания ветра между колоннами на внутреннем дворе.

Появившиеся садовники начали зажигать лампы, погашенные ветром. Кэлли что-то говорила, но Розамунда не слушала ее. Она пыталась отгадать, был ли среди садовников Ричард.

— Ты слушаешь меня, Розамунда?

— Что?

— Я сказала, что не удивлюсь, если ты знаешь о Мэйтленде больше, чем рассказываешь.

Сердце Розамунды учащенно забилось.

— Что, например? — настороженно спросила она.

Кэлли улыбнулась.

— Не знаю. Но когда ты говоришь о нем, у меня создается устойчивое впечатление, что за неделю, проведенную вместе, вы очень сблизились. Он доверился тебе?

— Не будь смешной! — раздраженно огрызнулась Розамунда.

Она услышала чьи-то шаги за спиной, обернулась и затаила дыхание. В свете свечей вырисовался зловещий силуэт мужчины, затем он шагнул вперед, и она узнала Чарльза Трэси, деверя Кэлли.

— Чарльз, как ты напугал нас! — воскликнула Кэлли. — Ты разве не знаешь, что любители подслушивать рискуют узнать о себе много плохого? — Несколько мгновений она, сощурившись, разглядывала его, а потом устало произнесла: — Это была шутка. Ты должен был рассмеяться и остроумно отразить мой выпад.

Чарльз засмеялся сухим коротким смешком и обратился к Розамунде:

— Кажется, вы обещали этот танец мне. Оркестр уже начинает.

Желая загладить грубость Кэлли, Розамунда тепло улыбнулась ему. Чарльз стал похож на больного ребенка. Она поняла, что означает этот вид. Страдания неразделенной любви накладывают на людей определенный отпечаток.

Ах, если бы существовало лекарство от этой болезни!

Только когда танец закончился, она вдруг осознала, что не обещала Чарльзу Трэси никаких танцев. У нее возникло странное чувство, что все вокруг — Пруденс, Кэлли, Чарльз — вели себя не так, как всегда, но она никак не могла ухватиться за ниточку и распутать этот клубок странностей.

Отмахнувшись от тревожных мыслей, она отправилась на поиски тетушки Фрэн, будучи уверенной, что застанет ее в карточной комнате. Но она опять ошиблась. Тетушки нигде не было.

* * *

В полночь распахнулись двери зимнего сада, и гостей пригласили к столу. Поскольку торжество было неофициальным, блюда с угощением были выставлены на длинных столах, чтобы гости могли накладывать себе сами. Предполагалось, что с наполненными тарелками они выйдут к шатру и в парк, чьи тенистые аллеи, пруд с водопадом и беседка располагали к неспешным прогулкам. Но погода перечеркнула планы, и лишь немногие смельчаки рискнули выйти на улицу.

Розамунда не могла проглотить ни кусочка. Потеря аппетита красноречиво выдавала муки неразделенной любви, но по крайней мере они отвлекали от смутной тревоги, вдруг охватившей ее во время бала. Все было так, как и должно было быть. Тетушка Фрэн вместе с другими вдовушками бродили вокруг столов, словно стайка любопытных ласточек, высматривая самые лакомые кусочки. Кэлли не ела, зато щебетала без умолку, всецело завладев вниманием своих слушателей, в числе которых был и Чарльз Трэси. А Пруденс… Что ж, похоже, она все-таки подходила на роль королевы бала. Ее обступили Джастин и принц Михаэль, соперничая за каждый взгляд, каждую улыбку.

Что до самой Розамунды, она ходила по залу, разговаривала с каждым из гостей не столько из приличия, сколько из желания узнать человека лучше. Она близко к сердцу приняла обвинение Ричарда в надменности и высокомерии, поразивших его на том балу в Лиссабоне. Теперь она понимала, что раньше думала только о себе, когда следовало учитывать и чувства окружающих ее людей. Однако это было тяжело. Некоторые видели в ней лишь дочь герцога, и их льстивые речи и заискивающие манеры чуть было не заставили ее вновь надеть маску безразличия.

Она направлялась к очередному гостю, когда перед ней возник лакей, загораживая путь.

— Бокал вина, леди Розамунда? — почтительно предложил он.

Она взглянула на серебряный поднос со стоящими на нем хрустальными бокалами.

— Спасибо, нет.

Когда она попыталась пройти мимо, он вновь не пустил ее.

— Выпей вина, Розамунда, — понизив голос, сказал он.