28

На следующий день после освобождения Джорджа Вейла в газетах появились сообщения о бегстве Наполеона с острова Эльба. Еще через день газеты написали, что полковник Лэнгли трагически погиб в собственном доме, застреленный грабителями, на которых он неожиданно наткнулся. А на третий день Хью Темплар и Ричард Мейтланд нанесли визит в Вейл-хаус.

Их тут же провели в святая святых славного семейства — гостиную на втором этаже, выходящую окнами на Темзу. Гариетт и Джайлз гуляли с Гайд-парке с девочками, но все остальные были в сборе.

Джордж был в центре всеобщего внимания. Белокурый сероглазый юноша со слегка квадратным подбородком был очень похож на Абби. Одежда по-прежнему висела на нем, но Джордж выглядел отдохнувшим и безумно счастливым.

Во время общего разговора глаза Хью постоянно останавливались на Абби. Но она, казалось, не замечала этого. Абигайл смотрела только на Джорджа. Время от времени она как бы случайно касалась его, словно желая убедиться, что все это не сон. Затем глаза ее наполнялись слезами, и Абби отводила взгляд от своего брата. Но и тогда она старалась не смотреть на Хью.

— Я так и не поблагодарил вас за то, что вы спасли меня, мистер Темплар, — сказал Джордж. — И вас тоже, мистер Мейтланд. Я надеялся, но жизнь моя висела на волоске. Би рассказала мне, как я обязан вам обоим. Я — ваш вечный должник.

— Это мы ваши должники, — сказал Мейтланд. — Только очень храбрый человек мог согласиться вернуться в эту жуткую дыру под землей, чтобы позволить нам поймать Лэнгли с поличным.

Все собравшиеся знали о том, какую роль сыграл в ужасных событиях последних недель полковник Лэнгли, и прекрасно понимали, что никогда не смогут обсуждать его предательство вне этих стен.

— Я ведь ни разу не видел его до того ужасного вечера, — сказал Джордж. — А вот второй, его сообщник, тот приходил часто.

— Немо? — спросил Хью.

— Думаю, да. Когда мы встретились впервые, он сказал, что его зовут Эштон. Он пообещал свозить меня в Четсворт и познакомить с садовником герцога. А потом что-то мне подсыпал, и очнулся я уже в этой дыре, — он посмотрел на Абби. — Я не хотел писать тебе записки, Би. Но он пригрозил, что убьет тебя, если я откажусь.

— Я все понимаю, — успокоила его Абби.

— Он сказал, что убил Колетт — ту девушку из книжного магазина, помнишь?

— Да.

— Знаешь, — с жаром произнес Джордж, — я все же рад, что мы с тобой сыграли важную роль в разоблачении Немо и полковника Лэнгли. Я все время думал об этом, и мне кажется правильным, что мы завершили дело, начатое Колетт. Она выбрала нас, и мы ее не подвели.

Леди Кливендон снова разразилась потоком слез, и Дэ-ниэл поспешил раздать всем присутствующим по бокалу шер-ри, чтобы сгладить неловкость.

— Мы прочли в газетах о высадке Наполеона во Франции — и не слишком удивились. Но означает ли это новую войну? Мейтланд, Темплар, что вы думаете об этом?

Мейтланд посмотрел на Хью, но тот не сводил глаз с Абби.

— Думаю, в этом не может быть никаких сомнений, — ответил он за двоих.

— Значит, вы оба снова встанете под знамена Веллингтона?

И снова Мейтланд посмотрел на Хью и вынужден был ответить сам:

— Пожалуй, и тут я могу ответить за двоих: если объявят войну, мы предложим генералу свои услуги.

— В качестве разведчиков? — спросила Абби.

Мейтланд с улыбкой покачал головой.

— Боюсь, мисс Вейл, на этот вопрос я не имею права отвечать.

Абби вскочила и выбежала из комнаты. Хью кинулся за ней.

Он догнал ее в коридоре, после краткой борьбы крепко схватил за руку и втащил Абби в небольшую комнату сбоку, оказавшуюся библиотекой. Он захлопнул дверь и только тогда отпустил Абигайл. Она потерла запястье и попятилась.

— Абби, — сказал он, — я хочу извиниться за то, что произошло в доме Лэнгли. — Абби молчала. Хью тяжело вздохнул. — Не знаю, много ли ты видела и слышала…

— Достаточно, — выпалила Абигайл.

Хью снова вздохнул.

— Я знаю, что покажусь тебе жестоким, но мы не могли отказаться от предложения Джорджа. Нам непременно надо было поймать Лэнгли с поличным. Это была единственная возможность доказать его вину. Заметь, Джордж сам предложил свое сотрудничество. Он понял, как это важно. Что касается гибели Лэнгли… — Он откашлялся. — Мне очень жаль, что ты стала невольной свидетельницей расправы. Но попытайся посмотреть на это нашими глазами. Лэнгли завербовал нас с Мейтландом в разведку, он тренировал нас, он сделал нас агентами. Он был нашим учителем. Мы безоговорочно доверяли ему. И этот человек предал нас. Мы сделали лишь то, чему всегда учил нас сам Лэнгли. Он заслужил то, что получил. — Хью перевел дух. — Это показалось тебе жестоким? Но иногда с предательством можно бороться лишь такими методами. Война делает мужчин жестокими. Но мне очень жаль, что ты видела меня таким. — Он много раз репетировал в уме свою оправдательную речь. И все же теперь, когда Абби подошла к окну и повернулась к нему спиной, Хью не знал, что ему делать.

— Для тебя все это лишь игра, правда? — каким-то безжизненным голосом спросила она.

— Что именно? — не понял Хью.

— Слежка за шпионами, бои гладиаторов не на жизнь, а на смерть.

— Ты должна бы знать меня лучше!

— О, мне кажется, я неплохо знаю тебя, — она быстро взглянула через плечо на Хью и снова уставилась в окно. — Я ведь читала твое досье, помнишь?

— Значит, мы снова вернулись туда, где были?

Он молча смотрел на ее напряженную фигуру, чувствуя, что потерпел поражение. Абби видела его в самом невыгодном свете, и Хью не знал, как стереть из ее памяти воспоминания о событиях последних недель.

Надежда умерла, и на место ее пришла ярость. Он ждал три дня, и за это время не слышал от нее ни слова. Любой дурак понял бы, что это значит. Но Хью все время придумывал различные отговорки, повторял себе, что Абби надо побыть со своей семьей, с Джорджем. В глубине души Хью, конечно, знал: Абби вычеркнула его из своей жизни.

Оскорбленное самолюбие снова проснулось в нем. Он изо всех сил пытался сдержаться, но в этот момент Абби повернулась к нему, и холодный взгляд ее серых глаз окончательно вывел Хью из себя.

— На тебя не угодишь, правда, Абби? Тебе нужен был гладиатор, чтобы спасти твоего брата, но теперь я недостоин даже целовать подол твоего платья. Ты прочла досье, которое вел на меня Мейтланд, и мне ничем не оправдаться в твоих глазах. Но я — не только то, что ты прочла в папке. Я живой человек со своими мыслями и чувствами. И если ты не хочешь этого понять, значит, для нас нет надежды.

Абби удивленно посмотрела на Хью, но он не заметил обескураженного выражения ее лица. Все сомнения, подавляемые в последние три дня, всплыли в его памяти.

— Да, мне пришлось снова превратиться в дикаря. Но, черт побери, у меня была более чем уважительная причина. Я готов был сделать все ради женщины, которую люблю. Неужели ты думаешь, что, если бы не угроза твоей безопасности, я согласился бы вернуться к той жизни, которую так ненавидел? Не стану отрицать — я передал тебя Мейтланду. Но не потому, что я агент британской разведки. Я действовал как обиженный мужчина. Я любил тебя, а ты только лгала мне. Чего же еще ты ожидала? Я был вне себя. Я хотел наказать тебя. Потом я пытался загладить вину. Но ты не стала слушать меня, не хотела говорить со мной — пока я снова не понадобился, чтобы спасти твоего брата. Теперь я начинаю понимать, — Хью смотрел на нее почти с презрением. — Ведь именно поэтому ты и отдалась мне? В уплату за услуги? Господи, кто же я в твоих глазах? — он чуть не задохнулся от гнева. — Глупый вопрос! Ты как-то сказала мне это сама. Черт побери, я не позволю больше ни одной женщине причинить мне боль!

Абби застыла, не в силах ни говорить, ни двигаться. Слезы застилали ее глаза, в горле стоял ком. Как могла она так обидеть Хью? Как могла допустить, чтобы он столь превратно истолковал ее поступки? Она не открыла ему правды не потому, что считала его недостойным. Просто Абби боялась, что у Хью недостанет сил и мужества победить такого опасного злодея, как Немо. Она боялась за Хью. Она любила его и не хотела подвергать опасности его жизнь.

И только сейчас поняла, что Хью тоже любит ее.

— Прости меня, — прошептала Абби и протянула к нему руки.

Но Хью уже не было в комнате.

Подобрав юбки, Абби опрометью кинулась за ним и догнала у выхода в сад. Она схватила его за руку, Хью стряхнул ее пальцы с запястья, но все же повернулся к ней лицом.

— Что ты делаешь, Хью? — едва переведя дыхание, спросила Абигайл.

Усмешка на его губах чуть не заставила ее забыть о своих благих намерениях, но в глазах Хью она разглядела такую боль, что сердце словно оборвалось у нее в груди.

— Не беспокойся, Абби, — сказал Хью. — Я понимаю, что Бат теперь слишком тесен для нас двоих. Я уеду в Оксфорд. Или в Эндикот. Я подумываю о том, чтобы купить домик миссис Дин. Там вокруг столько древнеримских руин, что я не попадусь на твоем пути как минимум несколько лет.

— Но… но я думала, что ты собираешься воевать. Так сказал Мейтланд.

— Вопреки твоему мнению обо мне, я не горю желанием убивать себе подобных. Никогда не горел. Я относился к службе в разведке как к работе, которую никто не сделает за меня. Оставив службу, я поклялся, что никогда не вернусь к этому, и ничто больше не может заставить меня изменить своему решению.

Он повернулся и пошел прочь.

Абби воздела руки к небесам, словно умоляя помочь ей справиться с этим упрямым мужчиной.

— Хью Темплар! — воскликнула она. — Не смей поворачиваться и уходить вот так! Я люблю тебя, Хью, люблю всем сердцем.

Хью остановился, но не спешил обернуться.

— Бог свидетель, я говорю правду! — в отчаянии воскликнула Абигайл.

Возможно, это было простым совпадением, но как только стихли слова Абби, в небесах вспыхнула молния и землю потряс раскат грома. А когда Хью заключил ее в объятия, на землю хлынул дождь.

Хью на руках внес ее в дом.

— Никогда мне не понять женского сердца, — пробормотал он. — Если ты действительно любишь, почему же все время смотрела на меня, как на подлеца, достойного всяческого презрения? Почему говорила все те обидные слова?

— Потому что очень боялась. Ты ведь снова мог стать шпионом. Я не могла прогнать от себя мысли о том, как кончают жизнь гладиаторы. Им не положена отставка. Они не успевают состариться. Они бьются до тех пор, пока не встречают кого-нибудь, кто сильнее и безжалостнее их. Тогда они умирают. Неужели ты думаешь, — всхлипнула Абби, уткнувшись лицом в лацкан его камзола, — что я смогу когда-нибудь забыть все, что произошло с нами за последние дни? Немо, приставившего нож к твоему горлу, Лэнгли с нацеленным на тебя пистолетом. — Абби дрожала, глядя на Хью глазами, полными муки. — Если ты снова вернешься к такой жизни, как смогу я это пережить? Каждый день, когда тебя нет рядом, будет подобен медленной смерти. Никогда не думала, что гладиаторы так беззащитны.

Хью, прикрыв глаза, слушал слова, врачевавшие его раны, прогонявшие прочь только что испытанную боль. Он сжал дрожащими ладонями ее лицо.

— Я тоже не знал, как могу быть слаб, пока не встретил тебя, Абби. Я люблю тебя, дорогая. Бог свидетель, как я тебя люблю.

Они не слышали больше ни, грома, ни бушевавшего за окном ливня. Для них не существовало сейчас ничего вокруг.

Некоторое время спустя, во время затянувшегося медового месяца в Эндикоте, Абби, сидя в постели, внимательно читала письмо от Гариетт. Хью лежал рядом, старательно пытаясь отвлечь ее от этого занятия. Когда он коснулся ее обнаженной груди, Абби вдруг ударила его по руке. Хью нахмурился. Такого никогда не случалось раньше.

Приподнявшись на локте, он заглянул в лицо жене. Абби задумчиво жевала нижнюю губу. Лоб ее был нахмурен.

— Надеюсь, ты не получила из дома плохие известия? — забеспокоился Хью.

— Ах, это все Гариетт, — в словах Абигайл звучал упрек. — Она транжирит деньги самым непозволительным образом. — Абби сунула письмо под нос Хью. — Вот тебе список последних приобретений. Она даже уговорила Джайлза купить ей фаэтон, чтобы самой править лошадьми, катаясь в Гайд-парке.

— А в чем дело? — недоумевал Хью. — Гариетт всегда любила тратить деньги, а Джайлзу нравится ее баловать.

— Но после того, что случилось с Джорджем, она говорила, что не находит больше удовольствия в приобретении вещей. Теперь ее больше интересуют люди.

— Люди много чего обещают самим себе в трудную минуту. Потом кризис проходит, и каждый снова становится таким, как был. — Но Абби по-прежнему хмурилась. — Честно говоря, — продолжал Хью, — мне бы вряд ли понравилось, если бы Гариетт обрушила свое обожание на меня. Да и Джайлз был бы не в восторге. Мужчины не любят женщин, которые много суетятся. Теперь, когда я лучше знаю Гариетт, я понимаю, она очень хороший человек. Пусть остается такой, какая есть.

— Да… но…

— Но что?

Абби отложила письмо и устроилась поудобнее рядом с Хью.

— Когда Джордж попал в беду, мы все стали как-то ближе друг другу. А посмотрите на нас теперь! Ничего не изменилось. Мы такие же, какими были всегда.

— Я и не хочу, чтобы ты менялась, — заверил ее Хью. — А ты разве хотела бы видеть меня другим?

— Нет. Я хочу, чтобы мы вечно любили друг друга и заботились друг о друге.

— Так и будет, любимая. То, что произошло, сблизило нас, и это единственное, что имеет значение.

И они снова занялись любовью.

Потом, положив голову ему на плечо, Абби спросила вдруг:

— Интересно, будешь ли ты любить меня так же, когда я стану толстой и неуклюжей, ожидая нашего ребенка?

— А как ты думаешь? — поддразнил ее Хью.

— Я думаю, что для умного человека ты бываешь иногда удивительно непонятлив. Дай-ка мне руку.

Абби положила его ладонь на свой плоский живот. Взгляд Хью затуманился, рука вдруг едва заметно задрожала. Абби не требовалось слов. Она прочла все в его глазах. Все, на что надеялась, и много-много больше.

Впрочем, слова тоже не заставили себя ждать.