— Никто не видел его машины, — сказал офицер. — Никто не видел его лица. Веревка — старая. Мы выясним, откуда она. Мы будем работать с любыми уликами, какие у нас есть, — со следами, например, — но я не могу гарантировать, что нам удастся только с их помощью найти парня. Плечи Кейт опустились.

— Я понимаю. — Она помолчала. — Итак, завтра мое последнее выступление. Наверное, он не поедет за мной домой в Небраску.

Молодой офицер взглянул через плечо на спальню, усеянную осколками стекол.

— Я бы так не считал, мэм. Дома в Небраске у вас есть собака?

Кейт покачала головой.

— Я бы завел собаку, которая много лает. Гарт заметил панику, возникающую в глазах Кейт. Она рассчитывала на скорое окончание ночного кошмара, а полиция не дает никаких гарантий, что он не повторится, и она не будет чувствовать себя в безопасности даже в своем маленьком университетском городке. Он прикоснулся к ее руке.

— Вы устали. Давайте отнесем все это в мой номер, а затем решим, где вы сможете поспать. Она с благодарностью посмотрела на него.

— Хорошая мысль.

— Кстати, — сказал молодой офицер, — моя жена прочла вашу книгу. Кейт взглянула на него.

— Это хорошо. А вы?

Он покраснел так, что веснушки проступили еще ярче.

— Думаю, не всю. Во всяком случае, она ей понравилась. Я видел, что у вас есть несколько лишних экземпляров, которые вы не успели швырнуть в этого парня, и я подумал, не могли бы вы поставить автограф на один из них. Я бы купил ее у вас, — быстро добавил он.

— Я дам вам одну книгу, — сказала Кейт, расстегивая молнию на сумке.

— Вот ручка. — Офицер вытащил ее из кармана и протянул ей.

— Как зовут вашу жену? — Кейт держала книгу и ручку на весу.

— Клара.

— А вас? Офицер удивился.

— Дон, но вы не должны…

Кейт быстро написала. Гарт увидел ее надпись:

«Кларе и Дону — всю жизнь цените товарищеские отношения. С наилучшими пожеланиями, Кейт». Она не подписалась «Др. Кейт Ныоберри», как он ожидал, или даже «Др. Кейт». Просто «Кейт». И в надписи ничего не говорилось о сексе. «Всю жизнь цените товарищеские отношения». Сердце Гарта сжалось. Как жаль, что от наименее желательного чувства из всех — чувства сожаления.

Кейт не возражала против того, чтобы подняться на лифте на третий этаж. Она была не в состоянии карабкаться вверх по пожарной лестнице, даже если бы Гарт снова потащил все ее чемоданы. Так как было почти уже два часа ночи, холлы были пусты… В какой-то мере Кейт почти хотела, чтобы парень вернулся и она могла бы получше разглядеть его. Из того, что сказала полиция, она сделала двойственный вывод. Или мужчина не был зарегистрирован и его невозможно найти, или был, что означало, что он — преступник, который знает, как ускользнуть от властей.

Кейт поняла, что она была очень наивна, полагая, что нарушителей закона можно быстро поймать и наказать. Не так легко, оказывается, найти злоумышленника, даже если он ломом разнес дверь в твоей спальне. Ей было приятно узнать, что жене полицейского понравилась ее книга. Она пыталась сосредоточиться на том факте, что благодаря ей офицер с женой будут более счастливы в браке. Казалось, что молодой человек относится к тому типу людей, которые могут выслушать женщину, а он даже прочел «не всю» книгу, а возможно, и всю. Она вздохнула. Тем не менее эти приятные мысли не могли отогнать тревогу оттого, что ее преследуют.

Она вошла вслед за Гартом в темный номер. Он поставил чемоданы в гостиной и включил свет. Кейт взглянула через дверь спальни. Лунная дорожка проникала в окно и падала на смятые простыни на кровати. Они выглядели так, как будто Гарт пытался заснуть и не смог. Интересно, была ли его бессонница как-то связана с ней. Как бы то ни было, она была благодарна ему за то, что он не спал. Если бы он не услышал ее крика и не бросился на помощь… Но он это сделал, и она сейчас была в безопасности.

— Так какую вы выбираете комнату, ту или эту? Она опустилась на диванчик и плотнее запахнула халат. В комнате было не холодно, но ее зубы начали стучать.

— Я бы хотела немного виски, — сказала она. — Со льдом.

Он колебался.

— Я должен принести его.

— Не надо, можно без льда. — Она знала, что не хочет, чтобы он оставил ее одну. Пока ее храбрость не простиралась так далеко. — Я выпью прямо сейчас.

— Хорошо. Думаю, я присоединюсь к вам. — Принеся два стакана из спальни, он подошел к маленькому холодильнику и вынул миниатюрную бутылочку. Он откупорил ее и разлил янтарную жидкость в два стакана, потом подошел к диванчику и протянул один из стаканов ей. — Будьте здоровы.

Она кивнула.

— Благодарю за спасение.

— Только в данный момент. К сожалению, вы не спасены навсегда.

— Это перерыв. — Она глотнула виски. Оно обожгло немного, но она почувствовала тепло в горле. — Я уже не надеюсь, что буду когда-нибудь нормально спать, — пробормотала она.

— Может быть. — Он стоял около диванчика, потягивая виски и выглядя как охранник.

Она оценила, что он не отмахнулся от ее страхов, так как знала мужчин, которые могли бы так поступить. Вероятно, инстинкт ее не подвел, и Гарт мог оказаться мужчиной, способным слушать.

— Я чувствую, как будто я должна… я не знаю… еще что-то надеть.

— Хотели бы одеться?

— Не совсем так. Мне бы хотелось теплый костюм. Он бы мне напомнил те пижамы, которые мы надевали в детстве и в которых я всегда себя чувствовала удобно. Глупо, не так ли?

— Вовсе не глупо. Он у вас с собой? Она покачала головой.

— Мой халат спроектирован для показухи и обороны, а не для уютного укутывания.

— Тогда я достану свой. — Он поставил стакан и пошел в спальню.

Кейт не стала его останавливать. Он вернулся с темно-синим пакетом и протянул его ей.

— Примерьте. Там также есть носки для вас. Слезы выступили у Кейт на глазах. Он ее понял.

— Спасибо, — сказала она и пошла надевать одежду, на ходу задергивая шторы и включая свет. Он не сделал ни одного сексуального движения по отношению к ней, сообразила она, когда закрыла дверь в ванную и начала переодеваться, снимая халат и надевая его костюм и носки. Казалось, он чувствовал, что сейчас не время для приставаний.

Это было бы насилием после того, через что она только что прошла.

Затянув веревочку от брюк на талии и натянув через голову свитер, она увидела, что тот висит по бокам. Но ей нравилась просторная одежда. Мягкий хлопок льнул к ее коже и давал ощущение покоя. Она понимала, что это было ложное чувство, так как одежда совсем не защищала. Она только хотела укрыться полностью и основательно, насколько это возможно. Белые носки завершили дело. Рукавицы, возможно, помогли бы также, но это уж было бы действительно смешно.

Она вернулась в гостиную и заметила его улыбку.

— Лучше? — спросил он.

— Гораздо лучше. Спасибо.

— Теперь можете сказать, где вы хотите спать? Виски, должно быть, подействовало на нее. Она могла заявить о своем выборе без смущения и так, чтобы он понял, о чем она просит, а о чем нет.

— Я бы хотела остаться здесь, — ответила она.

— Прекрасно. Тогда я выясню, какие другие комнаты…

— Я бы хотела, чтобы вы остались здесь тоже, — сказала она и, прежде чем вступить в полосу света, добавила:

— На кушетке.

Он почти не колебался: слишком велика была ее надежда на то, что он с легкостью примет предложение.

— В качестве сторожевого пса? — спросил он, подняв брови.

— Я догадываюсь, что вы могли воспринять это таким образом. Но если быть честной, то я боюсь оставаться здесь одна на ночь. И также я не хочу, чтобы вы подумали, что я… то есть что это предложение приведет к…

— Я вполне понимаю, что вы пытаетесь сказать. — Он наклонился и почти по-братски поцеловал ее в щеку. — А теперь почему бы вам не доковылять до кровати? Я сразу же отсюда уйду.

Ее щека горела в том месте, где он прикоснулся к ней губами, а небольшая дрожь свидетельствовала о том, что она не была невосприимчива к его чарам, несмотря на недавнюю травму. Но возбуждение было легким, не настойчивым. Она допила виски и поднялась с диванчика.

— Вы настоящий друг. Гарт. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Кейт.

Совсем недавно стоять на месте и наблюдать, как она одна пошла в спальню, было бы для него, труднейшим испытанием, которое он должен был бы пережить. Он нашел некоторое успокоение в том, что она не закрыла дверь. Однако он не стал дразнить себя тем, что она оставила ее открытой, надеясь, что он войдет — или сейчас, или несколько позже.

Она выключила свет в ванной, а затем зашелестели простыни, те самые, с которых он поднялся час назад, чтобы бежать вниз. Он представил себе, как она скользнула под одеяло, одетая в его мешковатый костюм, и подумал, что это никак не возбудит его. Но он ошибся. У него было сильное желание пробежаться пальцами по ее волосам, разметавшимся веером по его подушке, просунуть руку в пространство, свободное от костюма, и гладить ее грудь.

Сдерживая дыхание, он отвернулся от двери в тот момент, когда в спальне погас свет… Он также выключил свет в гостиной и подошел к стеклянной балконной двери. Луна, низко висящая над горизонтом, проложила дорожку на темной воде, яркую, как отполированный хром. Или как полированная сталь. Гарт стиснул зубы, пытаясь противостоять желанию, пульсирующему в его плоти. Глава 7

Светает. Барабанит дождь. Кейт потерлась щекой о подушку и натянула одеяло на плечи. Зарыться в нору. Тепло и спокойно. Что-то… что-то случилось. Она не хотела ни о чем думать. Она еще до конца не проснулась, но навязчиво возникало видение — мужчина в разбитом дверном проеме. Рот ее искривился от воспоминания о пережитом страхе. Но кроме страха всплыло воспоминание о Гарте — Гарте, входящем через другую дверь и зовущем ее, о его погоне за убегающим мужчиной. О том, что Гарт спал в соседней комнате, как страж.

Дождь со стуком ударялся о железные завитушки балкона, как контрапункт к мягкому шелесту волн. Кейт вспомнила, что Гарт принес все ее чемоданы обратно в свой номер, не зная, придется ли ему нести их снова в другой номер. Он дал ей немного выпить и остался стоять, соблюдая дистанцию, которая была ей необходима.

Он не одобрял, что она написала книгу. Будь он как многие мужчины, он бы поучал ее, обвинял в том, что она попала в такую неприятную историю. Он ничего подобного не сделал. Вместо этого предоставил тепло своей постели, нежную ласковость костюма, свое сочувствие.

Постепенно нежный материал костюма, который, прижимаясь, помог уснуть, начал мучить ее. Она улавливала слабый запах Гарта, куда бы ни пыталась сдвинуться на его постели. Материал терся о ее груди, бедра. Она вспомнила вкус его губ, волнение от его прикосновений и страдала от этого. Казалось, что равномерный шум дождя специально удерживает ее здесь, наедине с мужчиной, который спит в соседней комнате.

Может быть, он тоже не спал. Возможно, с наступлением рассвета в нем также росло беспокойство. Возможно, он лежал без сна, прислушиваясь к звукам моросящего дождя. И думая о ней.

Она облизала губы, проглотила слюну. Сладкая дрожь пробежала по телу.

— Гарт?

Сердце ее забилось, она ждала. Но недолго. Он появился в дверях, выражение его лица скрывала предрассветная мгла. Она приподнялась на одном локте и пристально посмотрела на Гарта. Несколько часов назад она была в настоящем шоке и не могла оценить его привлекательность: майка подчеркивала его широкую грудь, а бицепсы проступали через рукава. Тогда она не заметила мускулистости его ног, покрытых волосами. В тот момент он дал ей то, в чем она больше всего нуждалась, — сострадание. Теперь она нуждалась в другом.

Когда она звала Гарта, то уловила в себе эти низкие нотки соблазна, выдающие ее настроение.

— Вы спали?

— Нет.

— Идет дождь.

— Да. — Он продолжал стоять в дверях. Она догадалась, что он не сдвинется с места, пока его не позовут. Он хочет, чтобы она все решила сама. Она снова облизала губы, все еще колеблясь. Так легко советовать другим женщинам просить о том, чего они хотели бы. И так трудно делать это самой.

— Гарт, я…

— Скажи это, Кейт.

— Я… хочу тебя.

Он все еще не двигался.

— В каком смысле?

Она подумала, что он не сделает ничего, чтобы облегчить ей задачу.

— Я хочу, чтобы ты любил меня.

— И ты будешь любить меня? Ее руки дрожали, когда она откинула одеяло и села.

— Да.

После этого он шагнул к ней, и она увидела огонь в его глазах. В тени его возбуждение не было заметно, но, как только он подошел ближе, она увидела, что тонкий нейлон его шорт приподнялся, выдавая желание. Жар охватил ее, и костюм, который казался таким спасительным, стал нежелательным барьером. Она нащупала нижнюю кромку свитера и стянула его через голову, швырнув затем на пол.

Он задержал дыхание.

— Очень эффектно.

— Я не…

— Неважно. — Он сбросил майку и шорты. — Это не имеет значения, Кейт, — сказал он, подойдя к ней и заключая ее в объятия. — Это то, чего мы оба хотим и в чем мы оба нуждаемся.

Он губами обхватил ее рот, рождая в ней вихрь ощущений, которые не давали ей говорить, не оставляли времени на то, чтобы думать о чем-либо, кроме его рук, губ, жаркого давления предельно возбужденного тела.

Она коснулась его лица, погладила колючки на небритых щеках, открыла рот, отзываясь на толчки его языка. Он повернул ее на спину и стал ласкать ей грудь. Его прикосновения были настойчивыми, уверенными, неотступными. Ее тело оживало, томилось, извивалось под его ласками. Он перестал ее целовать и коснулся груди, поглаживая ее, смотрел, как от сильного желания твердели соски.

Дождь усилился, барабаня по балконной двери. Гарт стянул с нее брючки. Его прикосновение между обнаженными бедрами было вначале трепетно-нежным, а затем уверенным. Его пальцы искали и нашли нужную точку. Она изогнулась дугой, ловя ртом воздух.

Он отбросил одеяло и, проводя губами по ложбинке, спустился к точке, где его пальцы уже ласкали ее. Его рот был горячим и требовательным. Он прижал ее к кровати даже с большей страстью, чем испытывала она. Она забыла обо всем: где она, кто — и ощущала себя мерцающей звездой, падающим дождем и чашей, наполненной до краев, все наливающейся… наливающейся и переполненной. Она вскрикнула в момент освобождения, застонали, но его долгие поцелуи все еще заставляли нестись ее по волнам, которые следовали одна за другой.

Затем он соскользнул с ее вспотевшего тела и поцеловал в губы. Он изведал страсть.

— Ты знаешь, как получать, — прошептал он у ее рта. — Знаешь ли ты, как давать?

Ошеломленная, она пристально вглядывалась в него.

— Прижмись ко мне, — прошептал он. — Люби меня, Кейт.

Выражение его глаз вызвало новый прилив желания, пронизавшего ее. Медленно она перевернула его на спину. Ложась сверху, провела языком по контуру его губ. Кейт положила руки ему на грудь, чтобы почувствовать быстрое биение сердца, одновременно продолжая дотрагиваться языком до спутанных волос на груди и ниже, минуя пупок и направляясь к ждущей стреле. Когда наконец ее рот сомкнулся над ней, он задрожал.

С каждым ее движением он трепетал все больше, пока наконец не застонал и не потянулся к ней.

— Да, ты можешь давать, — сказал он, тяжело дыша. — А сейчас давай закончим все это старым способом.

Он повернул ее на спину и стал что-то искать в ящике тумбочки.

— Боз дал мне их, когда я приехал, — сказал он, разрывая целлофановую упаковку.

— А что, если бы не дал? — Кейт поняла, что она бы занималась любовью с Гартом независимо от того, предохранялись бы они или нет. Столь велика была потребность в любви.

— Тогда бы я отказался от вашего удивительного приглашения, — пробормотал он, ложась на нее. — Но ты видишь, я знал, что они там. — Он протянул руку между ее бедрами и ласкал ее. — Я лежал в другой комнате, все время помня, что они там.

— И ты не хотел, чтоб они пошли в корзину? — Она открылась, желая большего, нежели его ласки, желая, чтоб он весь растворился в ней.

— Правильно. — Он вошел глубоко в ее лоно.

— О, Гарт!.. — Она обвила его руками и прижала к себе.

— Ты первый раз произнесла мое имя с тех пор, как мы начали заниматься любовью. — Он вышел из нее и вошел снова.

— Это не правда.

— Это правда. — Он увеличил темп. — Я все время прислушивался. Ты знаешь, кто я, Кейт?

— Да, — сказала она, задыхаясь, так как он вошел в нее до конца и не двигался.

— Скажи мое имя снова.

— Гарт. — Она чувствовала себя ракетой, так как ее тело было напряжено и готово для взрыва.

— Скажи его снова.

— Гарт… Да. Так… Гарт…

— Хорошо. — Его дыхание было неровным. — Хорошо, Кейт. Держи меня! — Он застонал и качнулся вперед.

Она почувствовала, что он кончает, и прижала его к себе изо всех сил, которые оставались в ней. Затем они оба расслабились. В комнате стояла тишина. Дождь и тот прекратился. Кейт плыла в тумане удовольствия. Где-то глубоко в ее подсознании промелькнула мысль, что с этого момента жизнь ее станет другой.

Рядом с ними зазвонил телефон, вырывая их из полусонного состояния. Все еще не отпуская Кейт, Гарт протянул руку и взял трубку.

— Фредерике. — Мистер Фредерике? Это Тина из приемной. Простите, если разбудила вас.

— Все нормально. — Гарт снова взглянул на Кейт. Она наблюдала за ним, слегка улыбаясь. Его тело напряглось, так как он вспомнил ощущения, испытанные им во время любви с Кейт. Вероятно, положив трубку, он сразу бы занялся с ней любовью снова. — Что за проблемы. Тина?

— Здесь несколько репортеров. Они хотят поговорить с доктором Кейт.

— О… — Он закрыл микрофон и повернулся к Кейт. — У тебя были какие-нибудь интервью, — он покосился на часы, стоящие на тумбочке у кровати, — назначенные на семь пятнадцать?

Кейт отрицательно покачала головой.

— Первое интервью в одиннадцать тридцать, — прошептала она.

Гарт снял руку с микрофона.

— Тина, я проверил расписание. В нем не предусмотрено, что доктор Кейт будет давать какие-либо интервью рано утром.

— Хорошо. Минуточку, мистер Фредерике. — Тина положила трубку на стол.

Гарт взглянул на Кейт.

— Бывало ли у прессы такое разоблачение на завтрак?

— Нет, Гарт, не допусти, чтобы кто-нибудь узнал, что я здесь с тобой. Он нахмурился.

— Не беспокойся. У меня нет желания провести весь день с микрофонами, подносимыми к лицу, и с вопросами о том, насколько правдивы слухи обо мне и докторе Кейт. Может быть, тебе и нравятся такого рода вещи, но я… Алло, Тина?

— Репортеры говорят, что кто-то вломился в номер доктора Кейт прошлой ночью. Это правда?.. Я только что пришла на работу, так что я не…

— У нас была небольшая проблема прошлой ночью, — сказал Гарт, обрывая ее. — Ничего важного. Я не могу понять, почему так заинтересована пресса, ведь этим занимается полиция. — (Кейт замерла около него.) — Я узнаю, что они говорят об этом, мистер Фредерике, — ответила Тина.

Черт возьми! Гарт взглянул на Кейт и представил себе, как она стоит перед толпой алчных репортеров, вынужденная вспоминать свой ночной кошмар.

— Они здесь по поводу взлома номера, да? — Кейт побледнела.

— Да. — С запозданием он подумал, как это отразится на репутации «Пеликана». Люди, возможно, подумают, что в отеле небезопасно. Жаль, что Боз не нанял первоклассную охрану.

— Они быстро работают, — сказала Кейт.

— Да. — Он взял трубку, так как Тина вернулась на линию. — Что они сказали?

— Они приготовились ждать столько, сколько понадобится. Хотят взять интервью у доктора Кейт Ныоберри. Они хотели поговорить с мистером Бозвортом, но я знала, что его нет, — вот почему я позвонила вам.

Он нахмурился. Еще не хватало терять время на разговоры с репортерами в то время, когда он должен заниматься подготовкой ланча. Но Тина ни в чем не виновата.

— Вы сделали все правильно, — сказал он. — Послушайте, я спущусь быстро, как только смогу, но я не гарантирую, что доктор Ньюберри даст им интервью.

— Мне позвонить в ее номер? Я не знаю, где она.

— Хорошо, Тина. Я предупрежу доктора Ньюберри перед тем, как спущусь. Предложите репортерам кофе и оставьте чашечку для меня. — Он повесил трубку, упал на подушку и уставился в потолок. — Возвращение к реальности.

Кейт прикоснулась к его груди нежной рукой, напоминая о том, как она прекрасна в любви.

— Я сожалею обо всем этом. Он повернул голову.

— Обо всем?

— Конечно, нет. — Улыбка промелькнула в уголках ее рта.

Он не мог поверить, что это та же женщина, которая вчера вышла из машины, выглядя хрупкой и гибкой. Неужели это было только вчера? Господи, казалось, прошло много лет. Но эта женщина, находящаяся рядом с ним, была взлохмаченной и теплой, естественной без макияжа и восхитительной в любви. Она провела по его губам кончиком пальца, и он понял, что, должно быть, улыбался, глядя на нее.

— О чем вы думаете? — спросила она, гладя его нижнюю губу, пока это не вызвало желания поцеловать ее.

— О том, что вы два разных человека. И одна из вас мне нравится больше.

Она сняла руку, и холодок пробежал между ними.

— Вы строите догадки обо мне. И догадки необоснованные.

— Послушайте, Кейт, разве не вы написали книгу?

— Да, я написала книгу.

— Тогда вы, наверно, представляли себе эту карусель. Может быть, исключая некоторые нюансы, вроде рекламы, создания имиджа, утраты личной жизни. Это часть игры.

— Вы можете мне не поверить, но я не представляла себе реально всего, когда писала книгу. Он хмыкнул.

— Позвольте. Вы не такая наивная. Совсем не наивная, если вы автор книги, называемой «Как выбрать…».

— Черт возьми, не я выбрала это название. — Она отпрянула от него и соскочила с постели. — У меня не было шанса даже улучшить его. — Обнаженная, она выскочила в гостиную и вернулась оттуда, неся маленький кейс и чемодан побольше.

— Собираетесь куда-то?

— Нет, как ни жаль. Я сожалею о многом, особенно о том, что не прочла пункты договора более внимательно.

Он пытался сосредоточиться на том, что она говорит, но в данный момент издательские дела его не интересовали, так как им противостояла возможность впервые рассмотреть ее тело без одежды — великолепные ноги, округлые женственные бедра, тонкая талия и полные груди. Он хотел ее, но бессмысленно хотеть, учитывая ее злость и его обещание быстро спуститься вниз и встретиться с репортерами. Он пытался сообразить, что она делает со своими чемоданами.

— Мне навязали эту ситуацию, а вы судите о книге только на основе паршивого названия, — продолжала она, опуская большой чемодан вниз. — И таким же образом вы судите обо мне. Когда что-то подобное тому, что произошло прошлой ночью, противоречит вашим предвзятым представлениям обо мне, вы способны сделать единственный вывод: что у меня раздвоение личности. Ладно, ваша взяла, Фредерике! — Она снова подхватила чемодан, развернулась и скрылась в ванной. Там она швырнула оба чемодана на кафельный пол и захлопнула за собой дверь.

Какое-то мгновение он смотрел на закрытую дверь.

— Но вы — автор! — выкрикнул он ей вслед. — Разве они могли изменить название книги, не спросив вас?

Она приоткрыла дверь и высунула голову.

— Вы слишком мало знаете об издательствах. — Она снова захлопнула дверь. — Или о женщинах, — добавила она, еще раз высунув голову, а затем со стуком закрыла дверь и защелкнула замок.

— Эй, минутку! — Он вылез из постели и встал перед дверью. — Вы не можете занимать ванную. Мне надо быть внизу через несколько минут.

— Ничего. — Вода стучала о дно душевого поддона.

— Вы не должны идти. Я сказал им…

— Я слышала, что вы сказали, — отозвалась она. Ее голос заглушался шумом воды. — Но мне рано или поздно придется держать ответ. И чем раньше это произойдет, тем лучше.

— Но…

— Даю слово, что вам не придется больше сражаться вместо меня, — сказала она, снова обрывая его. — Ни вместо меня, ни вместо той другой женщины, в которую, вы думаете, я превратилась во время полнолуния или чего-то еще.

Гарт стоял у двери и чесал в затылке. — Я, возможно, сказал что-то не то, — пробормотал он.

Натянув майку и шорты, он провел следующие полчаса в гостиной на диванчике. Ладно, он не разбирался в издательских делах, но Кейт как-то согласилась на такое название. Как могла она не подумать о последствиях? Или, может быть, она думала, что быть знаменитой — это сплошное удовольствие, и слишком поздно обратила внимание на оборотную сторону события? Что же касается ее обвинения, что он не знал женщин, то он бы с этим, пожалуй, согласился. Сказав, что одна сторона ее личности ему нравится больше, он просто пытался сказать ей комплимент. Гарту хотелось, чтобы она знала, что он мог бы примириться кое с чем в Др. Кейт ради этой более мягкой ее стороны. Он пытался найти компромисс, а она хотела бороться с ним.

В тот момент, когда Кейт появилась, сопровождаемая лимонным запахом, он поднял глаза и почувствовал справедливость сделанного им замечания, которое она нашла столь оскорбительным. Он был во всем прав. Это были два человека, и эта была тем человеком, который вышел из машины.

Она была в платье и соответствующем ему жакете, выглядевших так, как будто они были куплены в одном из модных магазинов в Ла-Джолле. Платье было розовое в мелкий белый горошек, а жакет — белый. Туфли также были розовые, в тон платью. Не многие рыжие, которых он видел, могли бы носить розовый цвет с таким успехом, но у ее волос был красивый рыжеватый оттенок, который создавал поразительное сочетание. И опасное.

Ее еще недавно спутанные волосы были вымыты шампунем — он смог уловить кокосовый запах — и искусно уложены. Кейт зачесала их назад за уши, чтобы подчеркнуть большие розовые сережки, размером с серебряный доллар. Тени сделали ее карие глаза более глубокими. Возможно, кое-кто в хорошем настроении мог бы подумать, что они выглядят загадочными и сексуальными. Он считал их подозрительными. Помада была подобрана в тон к розовому платью. Три розовых браслета звенели на запястье, когда она двигала чемодан, перекладывала его из одной руки в другую и смотрела на часы.

— Ванная — ваша, — сказала она.

— Благодарю вас, — ответил он подчеркнуто вежливо. — Похоже, доктор Кейт готова. — Это был удар ниже пояса, но в тот момент ему было все равно. Она приняла безобидное внимание с его стороны и придала ему более серьезное значение, чем он рассчитывал. Он не сомневался, что она на ком-то уже это попробовала. Возможно, она даже не хотела спорить с ним. Она получила секс, который был ей нужен, и, может быть, даже собиралась уехать с курорта после обеда без выяснения отношений. Гарт решил, что его просто использовали.

Она поджала губы.

— Я была бы благодарна, если бы книги, которые у вас находятся, были отправлены в номер, где я буду давать автографы, на случай, если вдруг потребуются лишние экземпляры.

— Без проблем… — Он склонил голову с миной любовника знаменитости.

Она сжимала портфель. Откашлялась. Очевидно, она хотела еще что-то сказать, но раздумывала. Интересно, что это могло быть. Он испытывал удовлетворение, наблюдая, как она мучается.

— Я не в силах запретить вам говорить, что вам хочется, — наконец произнесла она, — но я была бы признательна, если бы этот эпизод… между нами не стал достоянием общественности.

— А я-то думал, что именно этого вам хотелось. Вы только что продемонстрировали, как это делается.

Ее глаза сузились.

— Мне попросить прощения?

— Я говорю о правдоподобии. Как вы можете рассчитывать на то, что ваши читатели поверят вам, если вы не докажете им, что вы способны эту работу выполнить? Я могу засвидетельствовать, что вы очень хороши в достижении секса, который вам нужен. — Он увернулся, так как она швырнула портфель в его голову. Затем он кинулся к ней и схватил ее за руки. — Но боюсь, что я не сделаю вам дополнительной рекламы.

Она задрожала от ярости. Щеки ее пылали.

— Вы думаете, что я хотела этого?

— Ну что вы, нет. — Он крепко держал ее. Даже теперь, несмотря на все его опасения, ему хотелось заключить ее в объятия и целовать до тех пор, пока их сердца не забьются в унисон, а телам не станет жарко, как это было недавно. Он должен был признать, что от нее исходил сексуальный призыв. А может быть, в конце концов, у нее были секреты, которые она хотела открыть другим женщинам. — Я действительно не думаю, что вы хотите, чтобы я целовал вас и потом об этом рассказывал. Я представляю, что вы хотите оставить это право за собой до того времени, скажем, когда придут, например, корреспонденты из журнала «Пипл» брать интервью.

Ее душила ярость.

— Отпустите меня.

— Но я предупреждаю, что, если я где-нибудь прочту о нас или услышу, что рассказ об этом щекотал нервы на некоем шоу, я заставлю вас пожалеть. Я никогда не хотел, чтобы вторгались в мою личную жизнь. Вы поняли? Никогда.

— Вы ничтожество!

— Видимо. И поскольку вы думаете, что я… — Он не смог продолжить. Искушение заткнуть этот рот, так же как и снизить остроту этой нелепой жажды, было слишком велико. Раньше, чем она могла догадаться, что у него на уме, он схватил ее за плечи и притянул к себе. Она была такой вкусной и привлекательной, как вишневый пирог. Она упиралась ему в грудь, но все с меньшей и меньшей силой, пока он пытался просунуть язык между ее зубами. Он использовал удобный момент, и она могла ударить его, но не сделала этого. Вероятно, он действовал на нее так же, как и она на него. Перед тем как отпустить ее, он в течение некоторого времени испытывал от своей власти над ней чувство удовлетворения.

— Я ненавижу вас, — сказала она, отворачиваясь. Она тяжело дышала, губная помада была смазана. Ее глаза горели, и на секунду ему показалось, что в них стоят слезы. Вероятно, нет. В такой момент она была слишком искушенной для слез. — Я ненавижу вас больше всех людей на свете!

— Почему? Потому что я говорю вам правду о вас самой?

Она положила портфель на край стола и полезла в него за косметичкой. Открыв ее, вытащила бумажную салфетку, зеркальце и помаду и подкрасила губы. Затем убрала все это и расправила плечи. Лицо ее было бледным. Она снова стала Др. Кейт.