Похититель сердец

— Хорошая ночка, — прошептал Уизел, — особенно для тех, кто не переносит света солнца!

Квентин улыбнулся. Он ценил невеселые шуточки своего компаньона.

На Флит-стрит оба жулика взяли извозчика и доехали до таверны, той самой, что находилась у пристани.

В таверне стояла невероятная духота. Рожи посетителей выглядывали из густого табачного дыма, как изюм из сайки. Воняло перегаром. В таверне нынче происходили петушиные бои, все сгрудились вокруг небольшой площадки посреди залы и с жадностью наблюдали за очередной схваткой. Ставки, очевидно, были весьма высоки. Квентин поднял воротник, входя в таверну, но мигом сообразил что тут им нечего бояться.

Бойцовые петухи так лихо махали крыльями, что сальные свечи на стенах поминутно гасли. Тогда их вновь спешили зажечь, ибо хозяева птиц требовали этого самыми истошными криками. Пришла пора самых главных схваток. На арену, обитую войлоком, выпустили двух громадных петухов. У обоих, разумеется не было ни сережек, ни гребешков. Петухи склевывали их по настоянию хозяев еще в юном возрасте. Предполагалось, что склевав собственные сережки и гребешок, петух сделается злобнее в бою.

Наконец птицы схватились. Они наскакивали друг на друга, хлопая крыльями, щелкая клювами, махая лапами. Зрители кричали что было мочи.

Квентин поморщился от отвращения: он недолюбливал грубых утех простонародья. Однако внезапно ему бросились в глаза два довольно прилично одетых джентльмена, также живо болевших за петухов, как и прочие оборванцы. Первый оказался весьма молодым человеком и к тому же ухарем: он высыпал на стол перед толпой все содержимое своего тугого кошелька. Другой мужчина не торопился сделать ставки, видимо, потому, что был постарше и посдержанней первого. Квентину показались знакомыми черты этого последнего.

— Лорд Музвель, — вспомнил Квентин и плотоядно улыбнулся. — Отлично!

Да, это была настоящая удача! Лорд Музвель! Благородный грабитель Квент страшно не любил этого хапугу!

Уизел беспечно потягивал эль у стойки, надвинув свою знаменитую кепку прямо на глаза. Квентин похлопал по плечу своего приспешника и кивком подбородка указал на Музвеля. Уизел все понял и принялся цедить свой эль с подчеркнуто независимым, почти вальяжным видом.

Петухи дрались еще около часа. Наконец один из них рухнул замертво на войлочную обивку арены. Крылья его были переломаны, из разодранного горла хлестала кровь. Победа была признана всеми зрителями.

— Посмотри, Уизел, — зашептал Квент, — похоже, Музвель ставил на выигравшего петуха. Как проворно он ссыпает денежки в кошель, как осторожно озирается по сторонам! У, сволочь! Да он просто всем своим видом говорит: ограбьте меня, люди добрые! Дуралей…

Уизел выпил свой эль и не спеша вышел на крыльцо. Квентин последовал за ним. Наконец из таверны выплыл и Музвель.

— А я проигрался в пух и прах, — громко проговорил Квентин, обращаясь к некоему невидимому собеседнику.

Музвель вздрогнул.

— Ах, вы так напугали меня, сэр! Но до чего же приятно слышать вашу правильную речь. Вы, значит, не жулик, раз говорите так чисто. А этой сволочью кишит все кругом.

— Бандитам нечем будет поживиться. Я только что выложил все деньги!

— А я, напротив, выиграл крупную сумму, до того крупную, что многие перезали бы глотку самому Господу Богу, если она только имеется, эта глотка, чтобы поиметь хотя бы четверть выигранного… Однако нельзя ходить так поздно одному, сэр. Я бы и сам не выходил из этой грязной таверны один, но мои провожатые сплошь пьяницы и уже ползают под столами, как свиньи! Но это уже, правда, мои, а не ваши, трудности, сэр!

— Точно.

— Мы раньше не встречались? Лорд Музвель — к вашим услугам.

— Уильям Бартлет — к вашим.

— Бартлет? Что-то я не помню такого имени…

— Немудрено. Я в Лондоне совсем недавно. Но ваше имя уже известно. Рад познакомиться с вами лично.

С реки подул пронизывающий ветер, и Музвель мигом озяб.

— Да, в этих краях Богу душу отдашь раньше, чем дождешься извозчика! Но я не хотел приезжать в своей карете. Это только привлекло бы грабителей.

— Мне вас очень жаль, лорд Музвель, — сочувственно проговорил Квентин, — на вашем бы месте я не задерживался бы здесь ни минутой больше!

Квент сделал вид, что уходит. Музвель тотчас схватил его за рукав.

— Умоляю вас, подождите извозчика вместе со мной. Я заплачу за вас, хоть бы вам нужно было ехать к черту на кулички…

— Не вижу смысла оставаться здесь. Извозчики не жалуют своим вниманием эти края, появляясь у таверны на пристани исключительно редко. Но вот если мы пройдемся немного, то очень скоро набредем на одно чудное питейное заведение, у которого просто все запружено экипажами.

Лорд Музвель колебался.

— Я что-то ничего не слыхал о вашем питейном заведении.

Внезапно раздался крик:

— Стой, гад! Держите вора!

Квентин узнал голос Уизела и тотчас схватил опешившего Музвеля за плечо и толкнул его в темноту.

— Сюда, милорд. Если мы тут задержимся, то больше вы не увидите своих монет.

— Да, вы правы! Я послушаюсь вашего совета.

Квентин шагнул в Бог весть откуда взявшуюся аллею, прислушиваясь к шагам лорда за спиной. Нет, тот не передумал и покорно семенил за своим мнимым спасителем.

Когда Квент решил, что они зашли уже достаточно далеко, он вынул из кармана пистолет и повернулся к Музвелю.

— В чем дело, почему мы остановились? — пробормотал Музвель, не заметив в кромешной темноте наставленного на него дула.

— Мы уже пришли, милорд. Давайте сюда ваши денежки, благо награбили вы их предостаточно.

— Награбил? Да я — джентльмен, а не вор. Вор — это ты, а не я!

— А это с какой стороны посмотреть! По-моему, дело обстоит как раз-таки несколько иначе. Словом, кошелек давай, а то я его сам отберу.

Лорд Музвель почувствовал, как к его лбу приложили холодное дуло пистолета.

— Забирай, мерзавец. Но ты далеко не уйдешь с моими деньгами.

— Уйду.

— Я пущу по твоему следу констеблей. Они тебя изловят!

— Не изловят.

Оставив свою жертву в темноте аллеи, Квентин быстро скрылся. Не прошел он и нескольких ярдов, как его встретил Уизел.

— Хорошо поработали, правда?

— Очень хорошо. Кошелек тяжелый. Нам надолго хватит.

Уизел хрипло засмеялся.

Квентин бросил на стол, за которым сидела Даморна, двадцать пять соверенов. Все еще не оправившаяся от давешнего скандала, девушка довольно холодно взглянула на монеты.

— Прекрасно, — вяло проговорила она, — но что я должна делать с ними.

— Я думаю, ты сможешь потратить их в Нью-Иксчейндж…

— Где? — удивилась Даморна. — Я не ослышалась? Насколько я помню, ты предпочитал держать меня подальше от модного общества, а теперь сам толкаешь меня туда.

— Я это делаю для того, чтобы на тебя обратили внимание нужные люди. Все, чему я научил тебя за последние две с лишком недели, необходимо проверить на практике.

— А что мне нужно будет делать там?

— Тратить деньги. Столько, сколько сумеешь потратить!

— А на что?

— На что угодно… Впрочем, все двадцать пять соверенов не следует швырять на ветер. Твое внимание должно быть занято всякими мелочами вроде тапочек, перчаток или небольших отрезов ткани. И ни в коем случае не торгуйся!

— Это интригует.

— Думаю, нужные люди тоже будут заинтригованы.

— И это все, что мне нужно будет делать в Нью-Иксчейндж?

— Да, все.

Даморна улыбнулась. Чего, собственно говоря, ей бояться? Поход в магазин означает конец репетиций. Постоянные придирки Квентина осточертели ей.

— А ты уверен, — позволила себе усомниться Даморна, — что нужные люди ничего не заподозрят?

— Чтобы этого не произошло, мы должны придумать, кто ты такая!

— И кто же я такая?

— В окрестностях Лондона живет одна интересная вдовушка, — начал Квентин. — Она овдовела прошлой весной. Все признавали ее красавицей. Ею пленился даже один барон, разменявший седьмой десяток. Впрочем, в самом Лондоне эта вдовица не появлялась, но это только на руку нам. Она была единственной дочерью уважаемого лавочника, а посему не имела ни знатного имени, ни крупного наследства. Последнее обстоятельство особенно огорчило деток престарелого барона, каковой барон, кстати, очень скоро помер! Так и овдовела наша героиня. Куда она делась потом, не знает никто. Думали, что она — в трауре, но время траура давно прошло, да и не могла молоденькая и весьма симпатичная особа излишне долго оплакивать образину-барона. Надо полагать, вдовица едва ли появится в Лондоне. Я навел справки и выяснил, что она уже родила ребенка от помощника приходского священника и сидит безвылазно в своем маленьком домишке в трехстах милях от Лондона.

— А если меня начнут расспрашивать о бароне, что я должна буду отвечать?

— Барон не отличался общительностью, а если у него и имелись друзья среди одногодок, то можно смело утверждать, что сегодня они преспокойно лежат себе в земле.

— Но нужно же мне хоть что-нибудь знать о человеке, который доводился мне мужем.

— Отнюдь нет. Сомневаюсь, что его настоящая жена была осведомлена в этом смысле больше твоего! Барон издох через два месяца после свадьбы!

— Все-то ты знаешь, Квентин!

— А как же!

Даморна улыбнулась, а Квентин продолжал развивать свой план.

— Миссис Мэлони будет выступать в роли твоей служанки. Хлопчатобумажные юбки и чепец очень к ней идут! Понятно?

— Понятно.

В два часа приехал извозчик. Даморна и миссис Мэлони залезли в коляску. Внезапно из-за угла выбежал священник. Они взяли его с собой и поехали в центр Лондона.

Глава шестая

Здания на Нью-Иксчейндж были большие и длинные, такие большие и длинные, что сердце Даморны учащенно забилось. Перед девушкой открывался чарующий вид: бесконечные ряды магазинов. В витринах висели самые разнообразные изделия. Тут были и атласные накидки, и напудренные парики, и шляпы с плюмажами, и веера, — словом, всякая всячина. Недолго думая, Даморна вылезла из экипажа и шагнула в самую гущу толпы, текшей мимо витрин. Миссис Мэлони и священник последовали за ней. Так как девушка никого не знала, то у нее не было необходимости кивать каждому встречному и поперечному. Но многие прохожие с улыбкой взирали на Даморну, и это ее очень радовало.

Скоро вся компания, — Даморна, Мэлони, священник, — зашла в лавку готового платья. Пустая корзина миссис Мэлони стала быстро наполняться носками и носовыми платочками, еще быстрее, чем руки самой Даморны. Возникла необходимость попросить продавца отослать покупки, но этого никак нельзя было делать: не давать же адрес «Белых Монахов»?

— Я заберу все сразу, но чуть позже, — выкрутилась Даморна.

Продавец спросил имя девушки и сказал, что она может прислать слугу за всем тем, что приобрела сегодня.

Тут к Даморне подошла какая-то женщина и сказала:

— Вы правильно поступаете, дорогая. Я тоже не выношу, когда рассыльные по сто раз на дню стучат к вам в дверь.

Женщина была богато одета и манерой держаться чем-то напоминала миссис Слэттери.

— Вы правы, — не без натуги ответила Даморна.

— Мы, кажется, никогда раньше не встречались? Нет? Ну так будемте знакомы. Меня зовут миссис Уикершем.

— Леди Милфилд, — ответила Даморна.

— А-а, я где-то уже слыхала ваше имя. Вы давно в Лондоне?

— Только что приехала.

— У вашего мужа здесь дела?

— Увы, нет, он умер ровно год назад.

— Какая жалость, — равнодушно проговорила Уикершем. — Простите, мне не хотелось обидеть вас своим вопросом.

Даморна извинилась тоже и сказала, что должна сделать еще кое-какие покупки, а потому очень торопится.

Миссис Уикершем вежливо кивнула.

— Понимаю, понимаю. Но мы еще непременно увидимся!

— Буду рада, если это произойдет, — сказала Даморна.

На этом беседа закончилась.

Через пятнадцать минут миссис Мэлони, священник и Даморна были уже в книжной лавке. Девушка вспомнила, как вслух читала книги отцу.

— Что же нужно юной леди в книжной лавке? — спросила миссис Мэлони.

Даморна отмахнулась.

— Подождите меня у входа, пожалуйста. Мэлони немедленно уселась на скамейку и вытянула в проход свои опухшие ноги. Бедная больная старушка, она очень устала от ходьбы!

В сопровождении священника Даморна подошла к прилавку. Перед ней как из-под земли вдруг вырос пожилой джентльмен в очках. В его жилетном кармане тикали часы на цепочке. Часы были золотые, и цепочка была тоже золотая.

— Меня зовут Мэлчер, — представился джентльмен. — Чем могу служить?

Даморна замялась.

— Может, вы хотите купить книгу для своего кавалера?

— Нет, для отца, — солгала девушка. — Вы что-нибудь предложите мне?

— Конечно, с удовольствием.

Лавочник назвал ей наиболее ходовые книги: сборник пьес Шекспира, сочинения Томаса Деккера, труды Драйдена. Имена с легкостью слетали с уст букиниста, но все они были ей знакомы: Квентин часто упоминал и о Шекспире, и о Деккере, и о Драйдене. Даморна не решалась что-либо выбрать из предложенного, так как цены оказались слишком высокими. Квентин же не велел сорить деньгами. Пока девушка думала, купить или не купить книжку, священник как-то особенно проворно протиснулся между ней и продавцом, пробубнил какую-то чепуху себе под нос и мгновенно исчез из лавки. Удивленный продавец протер глаза и полез в карман за часами. Часов на месте не оказалось.

— Боже мой! Меня ограбили!

Даморна с ужасом посмотрела на букиниста, а тот не долго думая схватил ее за руку и заорал:

— Так вот зачем вы пришли сюда! Воровка!

— Но я… я…

— Эй, болван, — послышался вдруг сильный мужской голос, — немедленно отпусти леди. Ты же видишь, что она не крала твоих часов!

Даморна стала оглядываться по сторонам, желая увидеть, кто был ее спаситель, и увидела высокорослого мужчину перед собой. Из-под низкой лиловой шляпы на плечи ниспадали светлые волосы. Глаза имели бледно-голубой оттенок. Нос прямой, подбородок тяжелый. Даморна живо сообразила, что перед ней важная птица. Плащ незнакомца был синего цвета с золотой тесьмой и золотыми же пуговками. Из-под плаща выглядывали бархатные бриджи, схваченные чуть пониже коленок золотистой лентой. В общем и целом, это был самый роскошный мужчина, какого когда-либо доводилось видеть Даморне. Не то что Квентин!

— Спасибо, сэр, — поклонилась девушка, как только ее отпустили руки лавочника. — Вы совершенно правы, я ничего не брала у этого человека.

— А как вы это докажете? — набросился опять букинист.

Незнакомец резко повернулся к нему и прорычал:

— Ты что, ослеп? Видишь, ее руки заняты покупками. Неужели она зубами вырвала у тебя из кармана часы?

Тут Мэлчер стукнул себя по лбу:

— Это священник стащил их. Да, милорд, священник, который, между прочим, сопровождал эту леди.

— Он прав, милорд, — подтвердила Даморна, — но я и знать не знала, что этот священник — воришка! Верьте мне, милорд.

— Охотно верю!

Мэлчер начал было протестовать, но ему тут же заткнули рот.

— Болван, — сказал джентльмен в шляпе, плаще и бриджах. — Если бы они работали сообща, то священник никогда бы так не подставил юную леди.

Продавцу и с этим утверждением пришлось согласиться. Он извинился перед Даморной. Та немедленно простила его.

— Вы не можете себе представить, милорд, — проговорила девушка обращаясь к своему спасителю, :— в каком глупом положении я очутилась. Я недавно в Лондоне, и за меня пока что некому поручиться.

— Я готов поручиться за вас. Лорд Эвертон.

— Очень приятно, — улыбнулась Даморна, — леди Милфилд.

Лорд поклонился.

— Я очень обеспокоен тем, что у вас может сложиться превратное впечатление о Лондоне благодаря случившемуся в этой лавке. Я не прощу себе того, что вы вдруг уедете разочарованной.

— Нет нужды так беспокоиться. Все случившееся отнюдь не разочаровывает меня, но напротив, утверждает в мысли, что в Лондоне есть настоящие рыцари. Такие, как вы, милорд!

— Вы мне льстите!

— Я говорю сущую правду!

Голубые глаза Эвертона весело заблестели.

— Тогда, быть может, вы пригласите меня к себе? Я бы с удовольствием познакомился с вашим мужем…

— Я вдова, милорд, — смиренно захлопала глазами Даморна. — И у меня пока что нет постоянного места жительства в Лондоне.

— Но вы можете послать записку в Эвертон Хауз, указав тот адрес, по которому я мог бы вас найти.

— Ко… Конечно.

— Буду ждать.

Даморна, благодарно улыбнувшись Эвертону, вышла из магазина. Подозвав миссис Мэлони, она кликнула кэбмэна. В пути девушка хранила полное молчание, считая, что Мэлони повинна во всем случившемся ничуть не меньше священника. Последний наверняка, предложил старушке несколько монет за содействие в краже, хотя бы это содействие и заключалось только в оплате проезда. Ну, а уж о самом священнике, том самом Фалбоурне, что учил танцевать Даморну неделю тому назад, и вовсе говорить не приходилось. Все испорчено. Ей никогда не стать леди, если вокруг постоянно будут ошиваться людишки вроде Мэлони и Фалбоурна.

Квентин молча выслушал рассказ Даморны о поездке на Нью-Иксчейндж. В груди его все клокотало.

— Ты могла все испортить, — стукнул он по столу кулаком. — И потом, зачем вам понадобился этот Фалбоурн? Разве я говорил, что он должен ехать с вами?

— Но ты и не запрещал ему этого!

— Господи, неужели я должен оговаривать такие мелочи, к тому же вовсе непредвиденные? Нужно уметь принимать решения самостоятельно!

— Мне показалось, что ничего страшного не будет в том, если мы возьмем с собой покататься священника.

— Он же всем известный карманник!

— Почему же ты раньше не говорил мне об этой его особенности?

— Да потому что эта особенность бросается в глаза!

— Тебе — бросается, а мне — нет.

— Неужели ты думаешь, что настоящий священник мог бы поселиться в «Белых Монахах»?

— Но я думала, что он попал сюда, будучи не в силах расплатиться со своими кредиторами?

— Жаль, что тебя не арестовали, ты бы не была впредь столь наивна!

Щеки Даморны залил густой румянец, в глазах появились слезы, пальцы сжались.

«Черт побери, — подумал Квентин, — а ведь она очень красива. Гнев делает ее просто неотразимой!»

— Прости, милая, я погорячился. Я слишком спешу вводить тебя в опасные игры нашего мира.

— Тем более, что я не хочу играть в эти игры! Квент захотел поцеловать девушку, но потом усомнился: а будут ли ее губы на вкус подобны сладкой вишне? — и передумал.

— Расскажи все сначала, — попросил он, — и мы решим, насколько повредило нам это происшествие.

Даморна повторила свою историю, начав на сей раз со сцены знакомства с миссис Уикершем. Она не упомянула о ней в первый раз от волнения.

— Что? — встрепенулся Квент. — С миссис Уикершем?

Девушка кивнула.

— Ну что мне с тобой делать! Эта женщина — страшная сводня, и клиенты у нее — люди исключительно богатые и, как правило, титулованные. Не вступай с ней в беседу, если повстречаешь еще раз! Она может испортить все.

— Что?

— Мой гениальный план!

Даморна не стала расспрашивать о том, что это был за гениальный план, а просто и гладко закончила свое повествование о краже в букинистической лавке.

— Теперь я вижу, — вздохнул Квентин, — что ничего страшного во всем случившемся нет. И Мэрчел, и Эвертон убедились в твоей невиновности. Если же лорд и впрямь так сильно заинтересовался тобой, то это будет нам только на руку. Впрочем, не надо обольщаться — ни мне, ни тебе!

— Почему?

— Потому что он волен выбирать из самых красивых и богатых женщин Лондона. Он — друг короля Чарльза. У него — место в Палате Лордов. Он не женат, а посему — желанный гость на всевозможных раутах, балах и т. д. Насколько мне известно, ему досталось в наследство огромное состояние. Было бы довольно самонадеянно полагать, что такой человек заинтересуется какой-то там леди Милфилд.

— И тем не менее он настаивал на встрече. Я обещала ему сообщить свой новый адрес.

— Да, ты права. Как бы там ни было, а сменить место жительства тебе уже давно пора.

Лицо Даморны посветлело.

— И куда же я перееду?

— В небольшой дом в весьма приличном лондонском районе. С этого переезда, надеюсь, твоя карьера резко пойдет в гору!

— Хорошо, если так, — проворковала Даморна и ее влажные губы пикантно надулись. Квентин понял, что девушка приглашает его к поцелую.

«Разве может принести мне вред один-единственный поцелуй? — напряженно размышлял Квент и сам себе отвечал: — Нет, не может. Не должен».

И однако так и не поцеловал девушку. Что-то мешало ему, а что именно — он и сам не знал. Послышался тихий вздох и хлопок двери. Подняв голову, Квентин увидел, что Даморна уже ушла.

Вскоре Даморна переехала в новый дом, который снял для нее Квентин на Довекурт Лейн. Рядом находился парк святого Джеймса и Уайтхолл. Вдоль улиц тянулись бесконечные ряды лавчонок, магазинчиков, винных погребков.

В новый дом перевезли всю купленную прежде мебель, которой, разумеется, катастрофически не хватало для того, чтобы обставить все имевшиеся теперь в распоряжении девушки комнаты. Пришлось производить покупку новой мебели.

В эту пору в жизнь Даморны вошла очаровательная Маргарет Стинчли, долгое время работавшая служанкой у княгини и имевшая неосторожность забеременеть от ее сыночка, который не замедлил покинуть несчастную девушку, чем заслужил прощение своих грозных родителей, каковые родители также не замедлили вышвырнуть негодную работницу на улицу. Идти Маргарет было некуда, и она подалась в Лондон в поисках заработка. Провидение послало ей Квентина, который обошелся с ней так же ласково, как и с Даморной впоследствии. Однако Маргарет оказалась куда менее талантливой и не справлялась и с сотой долей тех заданий, которые давал ей Квентин. Это обстоятельство согревало душу Даморне, тешило ее тщеславие. Но Квентин не прогнал Маргарет, убедившись в ее непригодности для выполнения своих коварных замыслов, но пообещал содержать до того времени, как у нее родится ребенок. Свое обещание он сдержал, и мальчика, — а родился именно мальчик — отдали на воспитание одной старушке в Челси.

— Ну что ж, — говорил теперь Квентин, — мои уроки не пропали даром и для нее. Маргарет будет для тебя отличной служанкой и хорошей советчицей в смысле всех этих ваших женских штучек.

— Нет никаких сомнений, — сказала Даморна, — в том, что мы прекрасно поладим.

— Вы не пожалеете, что взяли меня на работу, — бормотала Стинчли, убегая на кухню: там она готовила обед.

— Неужели эта девчонка не поняла того, что я не настоящая леди? — удивилась Даморна.

— Она очень доверчивая. Это хорошо.

— Да, неплохо…

Дом на Довекурт Лейн быстро был обставлен, и самой роскошной мебелью. Однажды, на одном из только приобретенных столиков, Даморна заметила присланную лордом Эвертоном открытку.

— Как ты считаешь, Маргарет, — осведомилась Даморна, — Эвертон прилично поступил, прислав мне такую открытку?

— Да, конечно.

— Но почему ты так хмуришься?

— Это из-за Квента, миледи…

— А что случилось?

— Мистер Квент так сильно любит вас, миледи, что очень расстроится, узнав о ваших взаимоотношениях с лордом Эвертоном.

Даморна едва удержалась от хохота.

— Тебе не стоит беспокоиться об этом, — заверила она Даморну. — Квентин разве что удивится тому, какое внимание оказывает мне Эвертон, но возражать по существу едва ли станет. Не могу понять, с чего ты вообще взяла, что он, то есть Квент, питает ко мне какие-то там чувства. Он сам говорит мне о том, что вовсе не интересуется мною.

— Не слушайте того, что мужчины говорят, — наставительно проговорила Маргарет. — Слова и чувства — не одно и то же.

Даморна, однако, не видела никаких изменений в поведении Квентина. Если он и восхищался ею, то разве что так, как взрослый восхищается ребенком. Вообще же все говорило за то, что Квентин был бы счастлив поскорей закончить то дело, для которого так долго дрессировал Даморну, а потом вовсе расквитаться со своей подельницей…

Глава седьмая

В окнах дома на Довекурт Лейн горели свечи. Квентин постучал в дверь. На стук проснулся лакей Джим и отпер гостю.

Квентин поймал этого Джима несколько месяцев назад, когда тот нагло шарил в его карманах. Смелость воришки приятно удивила матерого грабителя, и он решил заняться судьбой паренька. Квент вытащил бедолагу из грязного кабака и устроил, как уже было сказано, лакеем в дом Даморны.

Джим ласково заулыбался хозяину, принимая из его рук тяжелый плащ. Квент неистово потирал руки, пытаясь согреть закоченевшие на ветру пальцы.

Откуда-то сверху послышался шелест атласных юбок.

— У вас горит камин? — прокричал Квент, не задирая головы и потому не видя, к кому обращается.

— Может быть, вы сначала поздороваетесь? — послышался женский голос.

Квент посмотрел наверх и увидел нарядную Даморну: зеленое платье с глубоким вырезом, мушка на щеке. Да она не хуже настоящих лондонских леди. Даже лучше.

— Здравствуйте, Даморна, — усмехнулся он. — Как вы себя чувствуете?

— Очень хорошо, — ответила девушка, — но только потому, что не совсем полагаюсь на вашу заботу обо мне.

«Итак, эта пигалица намерена сегодня поддразнивать меня, — подумал Квент, — но в чем же дело? Неужели я допустил какую-то оплошность?» Он внимательно изучал лицо Даморны, словно бы желая найти на нем объяснение ее сегодняшней задиристости. Но такового объяснения так и не было в помине, а были нежные полные губы, красивые глаза, прямой нос и т. д. Квент почувствовал прилив желания, но мигом подавил его усилием воли.

— Не понимаю, — пожал он плечами с напускным равнодушием, — зачем мне справляться о твоем здоровье. На моей памяти тобой не овладевал еще ни один недуг!

— Но, быть может, ты хоть пару комплиментов скажешь? — пропищала Даморна. — Давай, я помогу тебе. Твое платье восхитительно, дорогая. А кожа! Что за кожа! Чудо-кожа. Такая кожа заставит покраснеть от стыда луну и звезды!

— О Господи! — схватился за голову Квент. — Я же не твой любовник, чтобы нести подобную чепуху!

Даморна вздохнула.

— Вот и я говорю Маргарет, что ты не любишь меня, а она, дурочка, уверяет меня в обратном. И я никак не могу разубедить ее.

Даморна спустилась по лестнице и подошла к Квентину, который почему-то опять принялся оживленно потирать руки, хотя уже давно согрелся.

— Может быть, пройдем в гостиную? — сказала девушка. — У меня есть для тебя новость.

— Пройдем.

Выкладывая ежемесячно громадную сумму за содержание дома, Квентин чувствовал себя попросту обязанным наслаждаться его уютом, а потому пошел в гостиную не колеблясь.

В гостиной по стенам висели вышивки и макраме, а на окнах — парчовые шторы густо-синего цвета, схваченные золотыми шнурками. Столы и стулья сработаны были ореховые, а не дубовые, как делали раньше. В углу стояли часы, камин обит серебряными пластинами, посреди комнаты — столик для чая и карт.

Квентин сразу подошел к камину.

— Надеюсь, кривлянья кончились и ты перейдешь к делу, Даморна.

— Я просто хочу, чтобы в будущем ты больше доверял мне.

— Я буду меньше доверять Маргарет, вот и все. Но разве ты не говорила, что хочешь сообщить мне какую-то новость?

— Мы затеяли серьезное дело, Квент. Я не хочу в этом деле и дальше быть столь же наивной, какой была до сего момента. Мне уже посчастливилось ошибиться в миссис Уикершем, в священнике Фалбоурне, но теперь я стала умней. Хочешь, я докажу тебе, что хорошо разбираюсь в человеческих характерах? С кого начнем? С Маргарет? С Джими? Нет, лучше я расскажу о тебе, о твоей натуре!

— Даморна, не нужно, прошу тебя…

— Ты — особенный какой-то, — начала, не слушая Квента, девушка, — не такой, как прочие обитатели «Белых Монахов». Но ты столь сильно отличаешься от людей высшего света. Ты — чужой и среди первых, и среди вторых.

Тут Даморна прервалась и направилась к столику, на котором возвышалась бутылка бренди. Она налила себе и Квенту. Их, Даморны и Квента, руки нечаянно встретились, глаза — тоже. И Квент не узнал Даморны. Он почувствовал себя охотником, на которого напали его собственные гончие, и пожалел, что его коварные планы не могут быть осуществлены лишь при помощи одних мужчин, Джима или Уизела, например.

— Кто ты такой? — продолжала между тем Даморна. — Я долго задавала себе этот вопрос.

— И кто же я такой?

— Раньше я думала, что ты важная птица, на дружеской ноге с самим королем!

— А теперь что ты думаешь?

Девушка хитро посмотрела на своего собеседника сквозь бренди в бокале.

— Итак, — догадался Квент, — я не тот человек, который тебе нужен, да?

— Теперь я не приму тебя даже за барона, в лучшем случае ты — сын какого-нибудь лорда.

— Интересные выкладки. Но знание моих тайн не принесет тебе пользы.

— Твоя скрытность измучила меня.

— Правда? Но зато я не выпытывал и твоих секретов!

— А их у меня и нету!

— Да неужели?

Справки, наведенные Квентином относительно прошлого Даморны, не дали никаких результатов.

— Мое прошлое ничем не примечательно, — кротко проговорила Даморна. — Мой отец снимал ферму. После смерти отца его земельные владения отошли местному сквайру, а я подалась в Лондон на поиски заработка. Остальное тебе хорошо известно. Ты доволен? А теперь расскажи мне свою историю.

— Мы не договаривались о том, что я буду рассказывать тебе истории из своей прошлой жизни. Лучше выкладывай, какие у тебя там новости! — Как будет угодно.

Даморна показала Квенту присланную ей сегодня утром открытку.

— Лорд Эвертон сдержал свое обещание.

— Поздравляю.

— Ты удивлен.

— Ничуть… Однако не обольщайся. Всякий лорд с молоком матери впитывает напыщенность и самовлюбленность. Не нужно обращать внимания на их красивые слова. Не делай тех же ошибок, что и я когда-то, иначе тебе потом придется жестоко каяться в собственной глупости.