– Вы уже завтракали? – спросила Бриана.

Приглашение явно доставило ему облегчение.

– Я думал, можно поехать на прогулку в парк и поговорить о книге, над которой вы работаете. Кстати, я отыскал документы, о которых вы меня вчера просили. Можно выпить по чашке чаю в консульстве и немного поговорить, если не возражаете...

– Отлично! – Бриана, напрочь забыв о работе, поднесла букет к лицу и глубоко вдохнула чарующий аромат. – Я еду с вами.

Майкл молча прошел мимо караульного, стоявшего у входа в кабинет, где слушалось дело, и подошел к стойке забрать свой пробковый шлем. Шейх Омар, окруженный толпой телохранителей, о чем-то беседовал с помощником секретаря. При виде Майкла в глазах его появился торжествующий блеск. Майор и не подумал замедлить шаг, проходя мимо пестро разодетого кортежа.

Он вовсе не удивился, узнав, что шейх подал на него жалобу. Это уже случалось. И не раз. Шейх мог метать громы и молнии сколько угодно. Дела его не зависели от того, насколько он известен европейскому консорциуму, основательно обустроившемуся в Каире за последние десять лет, особенно после открытия в прошлом году Суэцкого канала. Британия не правила Египтом. Пока не правила.

Майкл работал на местное правительство по соглашению с Лондоном, а в конечном счете – на британское министерство иностранных дел. Египет намеревался выбраться из дремучего Средневековья, потому что беспокоился за сохранность своих денег на счетах Британского банка, и Майкл подвернулся весьма вовремя. Введение запрета на работорговлю и намерение положить конец прибыльной торговле гашишем стали первым знаком доброй воли местного правителя. Впрочем, как быстро понял Майкл, стремление это во многом было показным и серьезного желания действительно прекратить оба позорных явления не было. Он быстро расстался со всеми своими иллюзиями относительно этого дела. Рабство было неотделимо от местной культуры. За прошлый год он, сам того не желая, превратился в единственного полицейского на всю страну, который только и знал, что расследовал очередной грабеж очередного каравана. Теперь его единственной целью стало отыскать тех, кто убил капитана Причардса. Отыскав их, он отыщет и других, на чьих руках кровь множества невинных людей.

Небрежно сунув шлем под руку, Майкл поднялся по лестнице. В консульстве, как обычно, было полно народу. Он начал замедлять шаг, пока наконец не остановился. Небрежно опираясь о стойку перил, его дожидался министр общественных работ сэр Кристофер Донелли, в тщательно отутюженном белом полотняном костюме и небрежно повязанном светло-зеленом галстуке.

Все свои битвы Майкл предпочитал выигрывать сам. Однако сейчас не мог не признать, насколько важно для него сегодня присутствие Донелли.

– Шейх Омар со своими телохранителями прошли в зал несколько минут назад. Пусть подождут.

– Вы слишком рано оставили военную службу.

– Я долго размышлял над своим призванием, – ответил Донелли. – И пришел к окончательному решению. С военными делами покончено.

– Нуда, Крымская кампания, Танжер, Индия. В пятьдесят восьмом тяжелое ранение.

– Вот как. Значит, собирали сведения о моей персоне. Донелли явно был не в восторге.

У Майкла едва заметно дрогнул уголок рта:

– Я очень старался не ударить в грязь лицом.

– Стаканчик пропустить не желаете?

Они прошли в общую комнату. В углу двое в мундирах лениво склонились над шахматной доской. В комнате висел густой табачный дым, и Майкл пожалел, что не прихватил с собой мятные пастилки.

Донелли взял у служанки чашку кофе. Майкл дожидался заказанного бренди.

– Значит, собирали обо мне сведения. Зачем?

– Из предусмотрительности.

Слуга принес бренди.

– И что же кроется за этой вашей предусмотрительностью?

Майкл внимательно посмотрел на Донелли. Брат Брианы славился тем, что управлял своими людьми железной рукой.

– Вы великолепный инженер. Считайте, что египетский правитель организовал министерство общественных работ именно под вас.

Майкл нисколько не удивился, что Донелли с его способностью мог противостоять государственной политике чуть ли не во всем, умудрился рассориться буквально со всеми своими европейскими родственниками. Удивление у него вызвало то, с каким почтением к нему относились местные феллахи. Не будь Майкл знаком с Донелли, одного этого с лихвой хватило бы, чтобы зауважать ирландца. А также проникнуться к нему доверием.

– Если не ошибаюсь, ваша жена – почетный профессор археологии и сейчас пишет книгу по истории коптов в Египте.

Донелли, слегка приподняв бровь, терпеливо выслушивал рассказ Майкла о других сторонах и подробностях своей личной жизни.

– Вы приехали в Египет, чтобы вырваться из когтей вашего могущественного тестя и укрыться от скандала, который разразился сразу после вашей женитьбы на его дочери.

– Эта аристократия – одно гнилье.

Майкл оперся о каминную полку, над которой висело зеркало в позолоченной раме.

– Тут ваша сестра с вами солидарна.

– Моя сестра ярая сторонница социальных перемен.

– Должно быть, это семейное.

Донелли промолчал и глотнул из чашки кофе. Затем поставил чашку на блюдце и повернулся к Майклу:

– Надеюсь, я вычеркнут из вашего списка подозреваемых?

Майкл в зеркале видел отражение соседней гостиной и вдруг услышал в гуле разговоров знакомый голос.

– Вычеркнуты, не беспокойтесь, – ответил Майкл и торопливо повернулся.

Леди Бесс как раз здоровалась с какой-то незнакомой ему парой. Краем глаза он увидел, что Донелли завел беседу с сидевшими за соседним столиком шахматистами, которые по такому случаю встали и подошли поближе к камину. Майкл не прислушивался к их разговору. В душе у него все застыло.

Повернувшись к нему спиной, в зале стояла Бриана Донелли. Он уже настолько привык видеть ее в просторных одеждах, что облегающее фигуру изящное вечернее платье его потрясло. Ее прическу из убранных наверх темных волос наполовину скрывала элегантная шляпка с косо прилаженным узким фазаньим пером. Едва взгляд Майкла скользнул по длинному ряду жемчужных пуговиц на спине девушки, он сразу понял, почему ее имя на устах всех мужчин, коротающих время в салонах за сигарами и бренди. Лазурного цвета юбка подчеркивала соблазнительный изгиб спины. В этот момент Бриана повернулась, начала было подносить к губам чашку, да так и застыла, встретившись взглядом с Майклом.

Хотя майор был одет надлежащим образом, в душе он отнюдь не держал себя в рамках приличия. Взгляд его ласкающе скользил по ее лицу, потом огладил грудь, спустился на живот, потом еще ниже. Майкл сразу вспомнил, как ему тогда хотелось прикоснуться к влажному жару в глубине ее лона. Он кожей чувствовал исходившее от девушки тепло женственности.

Майкл пригубил свой стакан и понимающе усмехнулся, заметив, как у Брианы едва заметно задрожала державшая чашку рука. Ему стало ясно, что их встреча здесь вовсе не случайна.

Именно это в ней и восхищало его. Ее решимость. Упорное стремление добиться желаемого. Он искренне был рад, что она, похоже, полностью оправилась от перенесенных испытаний. Она перевела взгляд на человека, стоявшего рядом с Майклом и, как если бы только сейчас заметив своего брата, поперхнулась кофе. Бриана поспешно повернулась к своему собеседнику, который что-то рассказывал ей о картине, висевшей перед ними на стене. По губам Майкла скользнула улыбка, которая тут же исчезла, едва Донелли повернулся к нему.

Мужчины, с которыми разговаривал Донелли, ушли. Майор же не только безобразно проигнорировал его собеседников, но почти полностью раздел глазами его сестру. Голова его была занята плотскими мыслями, и Донелли, вне всякого сомнения, сумел это прочесть в его взгляде, потому что его голубые глаза мгновенно превратились в две обжигающие льдинки. Однако Майкл и не подумал извиниться. Бриана уже взрослая. И если она хочет кокетничать с мужчинами, с какой стати ему корчить из себя святого Михаила?

– Майор Фаллон, прошу меня извинить, – отвесил короткий поклон Донелли.

Майкл, чертыхнувшись про себя, с бесстрастным лицом повернулся к зеркалу. Нарочито медленно допивая бренди, он наблюдал, как ирландец решительным шагом направляется к сестре.

– Еще кофе? – предложил Чарлз Кросс.

Бриана машинально протянула ему пустую чашку. Внутренне она вся напряглась. Она повернулась к акварели, которой так восхищался Чарлз, и постаралась дышать ровно, зная, что Кристофер направляется к ней.

Как же она опростоволосилась, не сразу заметив брата, стоявшего рядом с майором Фаллоном?

– Вы столько всего знаете про освещение и гармонию цвета, – совершенно по-идиотски промямлила она, вглядываясь в разбросанные тут и там по ландшафту расплывчатые, как бы подернутые туманом, шпили. Казалось, к этому пейзажу приложил свою кисть сам Моне. Склонившись поближе к картине, она поняла, что смотрит на храм, и только теперь сообразила, почему эта акварель так увлекла мистера Кросса.

– Это же коптский храм, – объяснил он. – Как я вам уже говорил, у меня в этом исследовании есть и свой интерес. Мне бы очень хотелось составить вам компанию, когда вы отправитесь на очередные фотосъемки.

Бриана перевела взгляд на Чарлза. Бедняга вел себя в высшей степени тактично и не заслужил с ее стороны пренебрежительного к себе отношения. Она повернулась к Чарлзу, чтобы загладить неловкость, но он смотрел ей за спину. Шум на лестнице заставил Бриану обернуться.

Генеральный консул, непринужденно подхватив Кристофера под руку, спускался вместе с ним по лестнице. Там их дожидался прибывший видный сановник, кузен самого правителя Египта. Окруженный назойливо соперничающими друг с другом за толику его внимания прихлебателями, пышно разодетый посетитель откровенно мучился от скуки. Вдруг, почувствовав интерес к своей особе, он поднял взгляд и неожиданно для девушки встретился с ней глазами. Именно этот человек и подал жалобу на майора Фаллона. По спине у Брианы пробежал неприятный холодок, и она демонстративно повернулась к шейху спиной.

– Полагаю, вы поедете домой вместе с братом? – робко поинтересовался мистер Кросс, протягивая пустую чашку Брианы подошедшему слуге.

Бриана тут же почувствовала присутствие подходившего к ним Кристофера. Несчастный мистер Кросс сник. Хотя Бриана и привыкла к тому, как многие реагируют на ее брата, тем не менее она вновь разозлилась на собственное семейство, которое, казалось, задалось целью на корню пресекать малейшие ее поползновения хотя бы немного изменить свою личную и публичную жизнь.

– Мы продолжим разговор в четверг, – вежливо сказала она мистеру Кроссу. – Мне не терпится заглянуть в найденные вами книги.

– Я их приготовлю к вашему приходу. – Чарлз учтиво склонился к ее затянутой в перчатку руке. – Сэр Кристофер, мое почтение, – заметно нервничая, поздоровался он с братом Брианы.

Кристофер и она какое-то время молча смотрели вслед уходившему Чарлзу Кроссу, пока наконец не повернулись друг к другу лицом.

– Сегодня у меня осталось еще одно небольшое дело, – сообщил ей Кристофер.

Брат ни словом не обмолвился о ее пребывании под одним одеялом вместе с майором Фаллоном во время самума. Однако Бриана знала, что это у него занозой сидит в голове, и, готовая дать отпор, вздернула подбородок. По правде говоря, она до смерти устала оправдываться в грехе, которого не совершила. Пока не совершила.

– Это не займет много времени, – продолжил между тем Кристофер. – Увидимся дома.

Слова прозвучали как приказ, и Бриана сердито поджала губы. Она смотрела, как брат поднимается по ступенькам, и, дождавшись, когда он скрылся из виду, перешла в другой зал.

Там не было ни души.

Бриана уперлась руками в бедра. В отличие от других комнат консульства, в этой, отделанной панелями темного дерева, стены были увешаны картинами, написанными масляными красками. В воздухе стоял запах табака. Как это она умудрилась пропустить уход майора Фаллона?

– Черт подери!

– Выражение, достойное настоящей леди, – услышала она за спиной мужской голос.

Бриана как ужаленная обернулась. На пороге в притворно ленивой позе, небрежно скрестив руки на груди, стоял майор Фаллон. Она не заметила, как он вошел, и тут же поняла, что он ее ждал.

– Мое почтение, мисс Донелли, – вежливо склонил он голову.

Бриана машинально расправила плечи и тут же почувствовала, как туго обтягивает жакет ее грудь.

– Здравствуйте, майор.

В воздухе от невидимого напряжения разве что не потрескивали искры.

Стоило ей оказаться рядом с майором, как мысли у нее начинали путаться и ее бросало в жар. По его взгляду она поняла, что прийти сюда с ее стороны было полным безрассудством. Взгляд этот сказал еще о многом, что не пристало истинному джентльмену. С губ ее сорвался нервный смешок.

– Мне захотелось с вами увидеться. Я слышала, вы пытались застрелить шейха, и подумала, что могу предложить вам свою помощь. – Она оперлась обеими руками о спинку кресла. – Хотя, наверное, такие разбирательства для вас обычное дело.

У него чуть дрогнули уголки губ.

– Как правило, на такие разбирательства я времени не трачу. Впрочем, иногда бывает полезно выяснить намерения противника.

– Вы ушли и даже не попрощались, – негромко заметила она.

– Честно говоря, я думал, что мы обо всем договорились. Любое дело я довожу до конца.

– Может быть, вы не обо всем сказали, – заметила Бриана.

– А вы? – Майор вскинул брови.

Девушка отдавала себе отчет в том, что кружится сейчас в опасном для нее вальсе, хотя каждое па пока давалось ей с необъяснимой легкостью. Ее смущало и в то же время привлекало то, что этот мужчина, несмотря на все ее старания, не поддался ни одной ее уловке. Не спуская с нее глаз, майор неторопливо закрыл дверь, шагнул к ней, и она буквально кожей почувствовала его молчаливый и слегка насмешливый вызов. Он оказался первым и пока единственным мужчиной, который также последовательно, как и она, шел наперекор правилам приличия и светским условностям.

– Чем вы вес это время занимались, майор? Уверена, были очень заняты.

– Ну может быть, скучал чуть меньше вас, мисс Донелли. Не поделитесь ли со мной записями за последние несколько недель из вашего девичьего дневника? А потом расскажете о своем приезде сюда в обществе юного, не от мира сего мистера Кросса.

– Мистер Кросс вовсе не витает в облаках. Он весьма учтивый юноша. И безобидный.

– Безобидных мужчин не бывает, – насмешливо возразил Майкл.

– Вы имеете в виду себя?

– Я не из плеяды ваших кавалеров, Бриана, – мягко заметил он. – А то, что у вас на уме, недостойно светской леди.

– А вам не приходило в голову, что меня вообще не интересуют кавалеры?

Бриана изо всех сил стиснула руки, чтобы не дрожали. Майор продолжал на нее смотреть. Ни единый мускул не дрогнул у него в лице. Оно словно окаменело.

– Поверьте, в моей жизни нет ничего, что могло бы увлечь неисправимо романтичную душу. Только не думайте, что я не поддаюсь искушению. Это было бы ошибкой. – Он понизил голос: – Будь я уверен, что вы осознаете, чем, черт возьми, сейчас занимаетесь...

Бриана даже рот приоткрыла от удивления. Прямо у нее на глазах принц снова превратился в отвратительного субъекта. Но хуже всего было то, что для достойного ответа она не находила слов. Наконец ей удалось хоть как-то совладать с собой, чтобы броситься в раздуваемое им пламя.

– Да вы самый настоящий лицемер, майор Фаллон, – выдохнула она.

– В самом деле? – блеснул он в ответ хищной усмешкой.

– Вы же сейчас в открытую флиртуете, майор.

– А вы опасная госпожа, мисс Донелли. – Сделав широкий шаг, он оказался рядом с ней и, положив руки на подлокотники кресла, заключил ее в весьма своеобразные объятия. – Если вы еще раз окажетесь рядом со мной, никакой милой беседы около кресла не получится. Толковать мы будем скорее всего у стены, а то и на полу.

Произнесено все это было нарочито грубым тоном, и Бриана рассмеялась. Она не отводила глаз, чтобы раз и навсегда выбить у него из головы мысль о том, что она непутевое дитя.

– А вам, майор, не приходило в голову, что у меня, как и у вас, может пропасть интерес к милым беседам? – Бриана изо всех сил старалась сохранить легкомысленный тон. Хотя в своих тайных намерениях оставалась вполне серьезной.

Взгляды их снова встретились, и Бриане вдруг стало трудно дышать. Казалось, мешал корсет. Она напрочь забыла, где находится в данный момент. Напрочь вылетело у нее из головы и то, что где-то на втором этаже находится ее брат и что сюда в любой момент может кто-нибудь войти. Взгляд его серых глаз опустился к ее губам, и Бриана видела, с каким трудом он сдерживает желание поцеловать ее.

– Значит, вы полагаете, что хотите стать моей любовницей? – притворно равнодушным тоном поинтересовался он.

Сердце девушки отчаянно забилось. Или это все же страх, что кто-то войдет и застанет их врасплох? Она снова почувствовала себя шестилетней девочкой, когда ранним утром стояла на берегу пруда в одной ночной сорочке и позволила Фрэнки, семилетнему соседскому сыну, разглядывать себя. Тогда ее застала мать и заперла на целый день под замок, оставив без обеда и ужина. Однако наказание так и не стерло из памяти воспоминание об охватившей ее восторженной дрожи оттого, что она преступила запрет.

Что значит быть любовницей?

– Майор! вы что, испугались? – с вызовом спросила она. Теперь они квиты, если учесть ту ночь, когда налетел самум и они вдвоем прятались от него под одеялом.

Бриана полагала, что для этого мужчины обычное дело, когда женщина, потеряв голову, бросается в его объятия. Поэтому она не могла понять, чего, собственно говоря, он ждет. Она и себя не могла понять: зачем она решилась сделать то, о чем ей страшно было подумать?

– Я-то не боюсь, – наконец ответил он. – Бояться надо вам, принцесса. В Каире очень быстро тайное становится явным.

Он успел отступить от Брианы всего на один шаг, как за дверью раздался голос жены консула:

– Майор Фаллон, вы здесь? Кровь бросилась Бриане в лицо.

– Вот вы где, – прощебетала леди Бесс, когда майор повернулся к ней и вежливо поздоровался. – Кажется, мы уже здоровались, разве нет? – Она протянула ему руку. – Вы так редко заходите, что просто неуловимы, майор.

Возблагодарив небеса за столь своевременное вмешательство, Бриана подошла к окну в надежде, что сумеет быстро с собой совладать. В комнату стали заходить другие гости. Или они все время были здесь и она просто перестала их замечать? Только сейчас она поняла, какой беспечной и неосторожной была.

– Я хотела вам сообщить, что на ваше имя пришло письмо из Англии, – продолжала между тем леди Бесс. – Ума не приложу, почему его послали на адрес консульства. Сегодня утром я отправила его вам в контору.

– Спасибо.

– На следующей неделе придете на пикник во дворце?

– Если успею вернуться в город, обязательно. При этих словах Бриана не могла не обернуться.

– Конечно, конечно, – закивала леди Бесс. – Совсем забыла. Вы же завтра уезжаете вместе с нашей дорогой миссис Причардс в Александрию. Как все это ужасно! – Тут леди Бесс наконец заметила Бриану. – Мисс Донелли, если не ошибаюсь, мистер Кросс ушел слишком рано.

– У него срочные дела в музее.

Леди Бесс улыбнулась майору Фаллону.

– Если вам потребуется что-нибудь отыскать в Каире, смело обращайтесь к мистеру Кроссу. Их с моим мужем объединяет благородная страсть к древностям и хорошему вину. Не сомневаюсь, что вы этот торжественный прием не пропустите, – попыталась она втянуть майора в прерванный разговор. – Всегда приятно расслабиться и отдохнуть в обществе прелестных юных леди. Вы не находите?

– По-моему, в этом году таких возможностей хоть отбавляй. – Он бросил веселый взгляд на Бриану. – Если обе дамы меня извинят, то я их сейчас оставлю. Надо еще собраться к поездке в Александрию. Мисс Донелли... – Многообещающий взгляд. – Мое почтение. Леди Бесс... – Вежливый элегантный кивок. – Мое почтение.

После ухода майора леди Бесс еще немного поболтала с Брианой, а затем извинилась и вернулась в общую гостиную. Бриана подошла к окну, выходившему на улицу, отдернула тяжелые бархатные портьеры. Майор Фаллон как раз садился на своего нетерпеливо гарцующего арабского жеребца. Натянув поводья рукой в кожаной перчатке, он поднял глаза на окно, у которого и стояла Бриана. Как будто знал, что она будет именно там. И он действительно ее увидел, потому что губы его дрогнули.

Фаллон у многих вызывал раздражение своим высокомерием. Но он был самым загадочным и привлекательным мужчиной из всех, с кем Бриане довелось встретиться, и ее неудержимо влекло к нему.

Майкл захлопнул за собой дверь и сразу прошел в заднюю комнату, раздраженно расстегнул китель и не глядя швырнул его в сторону. За окном, выходившим на одну из бесчисленных узких улочек, шумел Каир. Майкл взял со столика коробку, извлек из нее сигарету и, чуть пригнув голову, прошел через довольно низкий проем в рабочий кабинет. Распахнул стеклянную дверь и вышел на балкон. Машинально разминая в пальцах сигарету, он задумчиво облокотился о железный парапет. Мраморный дворец Донелли – Фаллон не без сарказма называл дворцом любое чрезмерно роскошное жилище – отлично смотрелся на противоположном берегу узкого озера. Последние несколько недель Майкл каждый день встречал рассвет, наблюдая, как солнце неспешно выплывает из-за крыш этого самого дворца.

Майкла весьма удивило то, что Донелли пришел защищать его против Омара. В нынешних обстоятельствах это ставило Фаллона перед дилеммой. Он не привык оказываться лицом к лицу с собственной совестью или в открытую воевать со своим вожделением. Обычно он легко управлялся и с тем, и с другим. Проблема сейчас состояла в том, что ему было по душе все это семейство целиком, включая свиту преданной прислуги. Было что-то необычное и интригующее в семье, которая подобрей воле бросала вызов царившему вокруг благонравию и держалась в стороне от всех клубов и спортивных обществ, столь любимых высшим светом Каира. Кроме того, ему еще не доводилось встречаться с девушкой, подобной Бриане. Романтической, отважной и презиравшей правила приличия.

Майор устало потер глаза. Господи, да это безумие какое-то. То, что она желала от него получить, не имело ни малейшего отношения к любви. Тогда с какой стати он артачится?

Вернувшись в кабинет, Майкл прошел в спальню. Сел на край кровати и пошарил рукой на ночном столике в поисках фосфорной спички.

Раньше он как-то не обращал внимания на спартанский вид места, где он спит. В отличие от заваленного папками и бумагами рабочего кабинета о спальне вообще нечего было сказать, настолько убого она выглядела. Глазу не за что зацепиться. Голые стены, кровать, столик, дешевая мебель. Все. Ни картин, ни безделушек, ни его души. В местах, где Майклу доводилось жить, он старался оставлять как можно меньше признаков своего присутствия.

От человека, выжившего в кровавых сражениях в Китае, осталось совсем немного. Так что тот, кто был известен в Египте под именем Эль-Тазар, или Барракуда, перестал быть тем, кто, впав в немилость, покинул Англию двенадцать лет назад.

Он еще помнил те времена, когда жил совсем в других местах, не вылезал из дорогих лондонских клубов, не пропускал ни одного сезона, присматривая себе молодых леди на выданье. Третий сын в старинной аристократической семье, Майкл и не помышлял о том, что ему придется взять в свои руки управление семейным состоянием. Он был влюблен и мечтал о том, о чем мечтает каждый влюбленный. В свои двадцать лет он был на редкость наивен. Пока отец не довел до его ума, что внешний облик и изысканные манеры намного важнее в высшем свете, нежели чистота дворянской крови. Даже важнее, чем порывы сердца любимого сына, и более того – важнее, чем тот мир, который Майкл сам себе выдумал.

В конце концов Майкл понял: единственный человек, которому он в этой жизни может вполне доверять, – это он сам. Так что все двенадцать лет, начиная с того самого дня, когда он решился покинуть родной очаг и семейное наследство, он боролся за свою свободу.

Теперь, впервые за все эти годы, он почему-то все поглядывал через озеро на особняк одного семейства, к которому сам не имел ни малейшего отношения, и желал чего-то большего, чему него до настоящего времени было.

Чертыхнувшись, Майкл отбросил нераскуренную сигарету на ночной столик и запустил пальцы в шевелюру. Пятнадцати минут в обществе Брианы Донелли хватило, чтобы выбить его из колеи.

Он встал, прошел на кухню, но, едва переступив порог, замер на месте и стремительно обернулся.

На одном из стульев около стола сидел, скрестив ноги, Халид и спокойно наблюдал за Майклом.

– Клянусь Аллахом, вам понадобилось целых полчаса, чтобы наконец заметить меня. – Египтянин демонстративно захлопнул крышку своих серебряных часов. – По счастью, денежное содержание я получаю только у вас, – белозубо ухмыльнулся он.

Майкл весело улыбнулся. Последний раз он виделся с Халидом еще в лагере Донелли. Халид по-прежнему был одет в голубые одежды и тюрбан такого же цвета.

– Напомни мне, чтобы я подпер спинкой кресла задвижку на двери кабинета.

«Как будто это помешает тому, кто решил войти любой ценой», – иронично подумал про себя майор.

Халид поднялся со стула, подошел к столу и взял кожаную папку.

– Это мне отдал ваш секретарь. Он сказал, что просили отчеты о строительстве телеграфной линии, которым занимается Донелли-паша. Вот это тоже вам, – добавил он и протянул Майклу письмо, о котором ему недавно говорила леди Бесс.

Майкл помедлил. Почерк своей невестки он узнал бы из тысячи других. Вздохнув, он решительно разорвал письмо пополам. Каролине не о чем ему писать, разве что напомнить в очередной раз о грехах его семейства. Или его собственных.

Хал ид с любопытством наблюдал за происходящим. Действия Майкла показались ему странными, но он предпочел промолчать.

– Очень хорошо, что вы все это время были заняты, потому что мне ничего не удалось отыскать. Вот только родители очень хотят меня женить, мечтают о внуках.

– Значит, сильно тебя любят, раз решили именно тебе доверить продолжение рода, – рассмеялся Майкл.

– Вы бы еще сильнее развеселились, если бы увидели невесту. – Халид скрестил руки на груди и присел на стол. – Впрочем, я и сам начал подумывать о женитьбе. Вокруг слишком много смерти, пора и о жизни подумать.

– Тогда прими мои искренние поздравления, – сказал Майкл, почувствовав, что слова Халида задели его за живое. Последнее время он все чаще и чаще думал о том, какой унылой жизнью он жил все эти годы.

– С удовольствием подниму тост за твое здоровье.

– Вы, англичане, странный народ – обожаете выпивать за чье-нибудь здоровье, – покачал головой Халид, встал, и они пожали друг другу руки по еще одному непонятному для него английскому обычаю. – Так что на целых тридцать минут ты, британец, поселил в моей душе глубокие сомнения. Кстати, мне сказали, что вы собираетесь в Александрию.

– Надо закончить одно дело, Халид. Уеду всего на несколько дней. Мне нужен человек, который бы приглядел за домом Донелли, раз уж они вернулись в Каир. Особенно за мисс Донелли.

– Вы имеете в виду юную леди?

Майкл открыл шкаф, извлек оттуда флягу с бренди, тарелку с несколькими ломтями хлеба, который купил утром на рынке, и банку варенья.

– Она единственная в семье выбирается в город, не считая ее брата.

Он много чего разузнал про особу, которая всерьез вознамерилась завести с ним роман.

Бриана преклонялась перед восходом солнца. Каждое утро, на рассвете, он стоял на своем балконе и наблюдал, как она увлеченно фотографирует с берега озера одномачтовые лодки, что теснились около дамбы. Каждый третий день она отправлялась в американскую миссию, где, как он узнал, читала по утрам детям книжки. По вторникам и четвергам разбирала для леди Александры старинные книги в музее и чуть ли не через день мылась в женской городской бане. Казалось, этой девушке интересно буквально все – развалы арабских сладостей, случайно оказавшаяся на пути придорожная кофейня, городской фонтан. Она фотографировала все. Бриана Донелли была столь же немыслимым существом, как пурпурного цвета леприкон, ирландский эльф, который никогда не расстается с кошельком, в котором не бывает больше одного шиллинга.

Еще больше его удивляло то, с каким удовольствием он всякий раз с ней пикировался.

Кроме бани, его люди надежно и незаметно оберегали ее с самого первого дня возвращения.

Майкл не стал говорить Халиду про то, что теперь его жизнь обрела какие-то новые расцветки и из нее потихоньку начала уходить унылая серость. Он плеснул бренди в стаканы.

– Удачи, вот чего нам всегда не хватает, Халид.

– За вашу или мою удачу, ассалям алейкум, друг? Майкл торжественно поднял стакан:

– За твою удачу, Халид.

Пить за собственную удачу дорогое бренди ему не хотелось.