Глава 3

—Я знаю, что невезучая, – сердито наморщила нос Александра. – Если случится какая-нибудь несуразица, так непременно со мной. Наш майор, он что, не смог отыскать никакой другой одежды? Тот, кто носил эту, мылся последний раз год назад.

– Уверена, он знает, что делает, – ответила Бриана, пытаясь привести в порядок юбки.

– Миледи, вы уже собрались в путь? – поинтересовался из-за ширмы Абдул.

Бриана подняла взгляд и увидела, что Алекс старательно прилаживает у себя на голове тюрбан. Выгоревший на солнце завиток выбился на лоб, и Бриана заботливо убрала его невестке за ухо. Миледи откровенно нервничала, и это сильно беспокоило Бриану.

– Очень прошу вас, миледи, шагайте уверенно, не торопитесь.

Едва они появились из-за ширмы, как в палатку вошел майор Фаллон. Чуть раньше он что-то втолковывал переодетым в платья Александры и Брианы двум солдатам, которые обедали, расположившись под полотняным навесом. Чтобы план майора удался, все должны были думать, что дамы по-прежнему в лагере. Ночь была тихой и спокойной.

Увидев Бриану и Алекс, майор решительным шагом подошел к ним и отдал распоряжения тоном, не терпящим возражений. Александра уезжает первой. Переодета она была в одного из поваров Кристофера.

– Проведете два дня в семье десятника, до отбытия каравана. Все вещи будут уложены, – добавил он, проследив за взглядом, который миледи бросила на фотографии, стоявшие на полках.

– Уверена, вы предусмотрели все до мелочей, майор, – величественно, как и подобает истинной леди, ответила Александра. – О себе я не беспокоюсь, только о муже.

– Вас будут сопровождать пятеро вооруженных людей с аванпоста. Это будет выглядеть, как будто вы из обслуги вашего мужа. Если сегодня ночью за нами следят, они увидят, как я уезжаю вместе с вами и мисс Донелли.

– Надеюсь, о том, что надо быть предельно осторожными, напоминать не нужно. – Александра протянула ему руку, и он галантно поднес ее к губам. – Салям алейкум. Идите с миром.

Абдул протянул миледи серебряный чайный поднос. Она взяла его в руки и вышла из палатки следом за майором.

Бриана, стоя у выхода из палатки, видела, как Фаллон внимательно следил за отъездом Алекс. Вдруг девушка почувствовала острый укол ревности и, застигнутая врасплох, упрямо выпятила подбородок. Похожее на пещеру обиталище ее брата освещала сейчас одна сальная свеча. По плану майора ей нужно было подождать тридцать минут. Затем в лагерь въедет караульный, войдет в палатку, и она уедет вместо него.

Абдул обещал, что к этому времени все ее фотографические принадлежности уже будут уложены и готовы к отправке.

Когда в палатку вернулся майор, Бриана невольно вспомнила, как утром он, голый по пояс, брился на берегу. Бриана почувствовала на себе его взгляд и, подняв глаза, отметила откровенно скучающее выражение у него на лице.

Майор окинул взглядом длинную ленту материи в руках у Брианы. Всякий раз, когда она водружала свернутый с огромным трудом тюрбан на голову, тот сразу же сваливался.

– Боюсь, у меня нет гладких и блестящих локонов, как у благородной девицы, если, конечно, верить тому, о чем говорится в сказках. – Она намотала одну из своих длинных кос на руку. – Клянусь, как только мы окажемся в Каире, я их остригу.

– Очень жаль.

– Почему?

Майор, бесшумно ступая по ковру в своих мягких кожаных сапогах, подошел к Бриане и забрал у нее размотанный тюрбан.

– Представляю, как славно выглядят ваши волосы, если их распустить и хорошенько расчесать.

– Господь с вами, майор! – Бриана, прикинувшись смущенной, прикрыла лицо ладонью, когда он шагнул к ней. – Вы порой становитесь настоящим поэтом.

Ростом он был повыше Кристофера, хотя и Кристофера маленьким не назовешь.

– Повернитесь.

– У моей матери волосы были белокурые и вьющиеся. Майор умелыми движениями начал навертывать тюрбан. По всему чувствовалось, что с этим делом он знаком не понаслышке. Майор стоял слишком близко, и Бриана почувствовала волнение. Девушка взяла себя в руки.

– В семье от нее никому ничего не передалось по наследству, только вьющиеся волосы. Она была коренной англичанкой. А когда вышла замуж за папу, семья лишила ее права наследования.

– Британские семьи все одинаковы, – заметил Фаллон и неожиданно для Брианы довольно живо поинтересовался: – Что за ужасный грех вы совершили, что ваша семья отреклась от вас? Или вы сами отреклись от них?

Мрачный взгляд, которым майор одарил Бриану, ясно дал понять, что тема эта не совсем подходящая для разговора. В обычной жизни смутить ее было не так-то легко, но сейчас обстоятельства были иными. Уловив его настроение, она решила воздержаться от расспросов. Какая бы душа ни таилась под его внешней суровостью, добраться до нее было совсем не просто. Фаллон туда не пускал никого и делал это, надо сказать, мастерски. Впрочем, подумала Бриана, одно исключение из правила все же было – Алекс.

– Мое семейство не подарок, конечно, только я их все равно очень сильно люблю, – негромко ответила она. – Любому противнику Донелли придется иметь дело со всеми нами.

Бриана попыталась расправить на себе одежду и почувствовала, как слишком тесная рубаха сдавила грудь. Господи, придется терпеть всю дорогу до самого Каира. Кошмар...

И тут вновь она испытала знакомый уже благоговейный трепет. Ей было приятно сознавать, что они с майором Фаллоном теперь, так сказать, союзники. Он вполне разделял ее ярость и отчаяние от случившегося. Более того, со многими погибшими он был знаком лично. Импонировала и его манера мыслить четко и практично.

– Леди Александру отвезут в деревню на повозке? – спросила она. – Боюсь, ей будет трудно идти.

– На какой она неделе?

– Я... – Бриана густо покраснела и испытала безмерное счастье, когда он слегка пригнул ее голову и не мог увидеть ее лицо.

– Дар речи обычно теряют в момент сильного потрясения. Вы-то отчего онемели?

– Ничего я не онемела! – Бриана стояла, уткнувшись носом в грудь майора, пока тот заканчивал заворачивать тюрбан. – На девятой или, может быть, на десятой неделе. Это логично, если учесть то, что она не знала, когда мы уехали из Каира. То есть последний раз она и мой брат... ну... были вместе в Гизе. Они на одном верблюде ехали, вот. – Она чуть ли не кожей почувствовала, как губы его складываются в веселую усмешку, пока она мямлит и выставляет себя полной дурой. – А вы уверены, что все получится?

Он чуть отстранился, мягко поднял ее лицо за подбородок и посмотрел прямо в глаза.

– От моего личного присутствия опасность для вас не уменьшится. – Он критически оглядел тюрбан, который соорудил у нее на голове. – Если совсем честно, то все наше предприятие штука весьма рискованная. Впрочем, если за лагерем следят, то уж меня они точно будут отслеживать.

«Так же как и двух мужчин в женских платьях», – подумала Бриана. Засада устроена очень продуманно.

– Ну что же, это успокаивает. А вас самих кто охраняет?

– Принцесса, поверьте, я знаю, что делаю.

Она часто с восхищением думала о том, что майору довелось побывать в таких местах, о которых она только читала в романах или в лучшем случае видела их на фотографиях. Он свободно общался на местном наречии, научился вести себя как настоящий туарег и, казалось, совершенно не реагировал на то, что две высокородные англичанки таращатся на него, пока он спешно бреется. Ей не хотелось признаваться самой себе в том, что она испытывает к этому человеку только благодарность. Не было это также обычным влечением к мужчине. Чем-то майор Фаллон трогал ее душу.

Глаза майора улыбались, и в уголках его суровых губ появилась едва заметная улыбка. Ноги у Брианы будто приросли к полу.

– От Абдула ни на шаг, – сказал Фаллон, и в голосе его послышалась едва уловимая насмешка. – Я не хочу вернуться в Каир и узнать, что вас продали в какой-нибудь гарем.

– Майор, я буду стараться изо всех сил, – излишне резко ответила Бриана, устыдившись своих не очень-то благопристойных мыслей. – Хотя понятия не имею, как буду сдерживать свое неуемное стремление заводить дружеские отношения. Ведь поездка предстоит долгая.

Фаллон нарочито перевел взгляд на ее губы. По выражению его глаз девушка поняла, что он помнит прошлую ночь, когда ей удалось поставить его в непростое положение. Тогда же она заявила ему, что смутить ее очень непросто и сейчас он, видимо, вознамерился опровергнуть ее слова. В отсутствие ее светлости он вел себя все более дерзко.

Майор провел рукой по своему подбородку:

– Я умылся и побрился.

– И теперь желаете, чтобы я вам сказала, окажется ли для меня ваш поцелуй незабываемым?

Он не ответил. Бриана вдруг поняла, что майор в отличие от Стивена Уильямса нисколько не боится Кристофера. Это неожиданное открытие ее потрясло.

Опасный человек. Непредсказуемый.

Она знала, что безумие с ее стороны поддаваться его притягательной мужской красоте. Тем более позволять себе мысли о том, чтобы завести роман с человеком, которого местные прозвали Барракудой. К своему ужасу, Бриана поняла, что ей страстно хочется, чтобы майор Фаллон ее поцеловал. Сейчас.

– Вам сколько лет? – неожиданно спросил он.

– Что? – растерянно переспросила она. В голове у нее вдруг напрочь пропали все мысли, кроме одной: она достаточно взрослая, чтобы поцеловать мужчину. – Двадцать два года. Будет через шесть месяцев. А почему вы спрашиваете? – Ей показалось, что он процедил сквозь зубы проклятие. – А сколько лет вам?

– Я намного старше вас.

– На сколько?

– На одиннадцать. Между вами и мной десятилетие... Бриана округлила глаза в притворном ужасе.

– Четыре тысячи дней! Ну, плюс-минус пару недель. – Она не выносила ни малейшего намека на то, что она слишком молодая, чуть ли не ребенок. Сейчас это задевало ее еще сильнее, потому что она остро чувствовала собственную неискушенность. Может быть, такое к ней отношение сложилось из-за того, что в семье она была самой младшей и ей приходилось с боем отвоевывать каждый дюйм уважения к себе. Однако гораздо чаще ее, как несмышленыша, одаривали снисходительным пренебрежением. – Боже мой, майор! Она сделала шаг назад и встала так, чтобы между ними оказался походный столик Кристофера. – Я, должно быть, все еще ходила в детских передничках, когда вы... ну, не знаю я, как себе мальчишки представляют, чем занимаются настоящие мужчины.

Он оперся руками о стол.

– Когда вы носили переднички, я сражался вместе с Гордоном в Китае.

– Понятно... – Господи, как это они умудрились договориться до такого? – Я вполне способна составить самостоятельное суждение о мужчинах, майор.

– Нисколько в этом не сомневаюсь.

– Уверяю вас, я достаточно насмотрелась на разные картины и скульптуры, чтобы узнать, что происходит между мужчиной и женщиной. У Кристофера, между прочим, одна из самых богатых коллекций восточной эротической живописи в Англии. Впрочем, это всего лишь произведения искусства.

Ответ майора Фаллона был более чем скуп – он чуть иронично приподнял правую бровь.

– А я вот только что думал о том, что в оставшиеся до нашего отъезда десять минут мы вполне могли бы предаться страстной любви там, за загородкой. Только представьте – я и прохладный ветер, остужающий ваше разгоряченное тело. – Он оперся рукой о стол и наклонился к Бриане. Девушка покраснела до корней волос. – Доверьтесь мне, мисс Донелли, я, может быть, не обладаю изысканными манерами и бываю груб, зато всегда стараюсь проявить особое отношение к женщине, которую намереваюсь уложить к себе в постель.

Бриана нервно рассмеялась и, округлив глаза, покачала головой. Никто еще не вел с ней таких откровенно развратных разговоров.

– До меня дошли слухи, что у вас есть любовница. Так что я для вас опасности не представляю.

Он скрестил на груди руки.

– Вы, верно, имеете в виду Ясмин? – Он криво усмехнулся, однако взгляд оставался серьезным. – Признаться, вы застали меня врасплох. Не ожидал, что вам известны мои тайны. А я про вас ничего не знаю. Кроме того, что вы фотограф.

– И очень хороший, между прочим, – не преминула она добавить. Вообще-то не было на свете человека, который мог бы сказать, что знает ее. – Мне нравятся восход солнца и воздух раннего утра. Я обожаю розы. И мне очень не хватает дождя.

Говорить приятные вещи о себе всегда приятно, и Бриана с удовольствием предалась невинному легкому самовосхвалению, с душевной легкостью живописуя отдельные нравящиеся ей черты и склонности своего характера. Было в этом нечто возвышенно-просветленное, что неудивительно: Бриана состояла в обществе трезвости, участвовала в марше суфражисток на Лондон, посетила не одну тюрьму, и, в конце концов, после того как ее резкая статья была запрещена в Англии, семья отправила ее в Египет от греха подальше.

– Еще я считаю, что у меня самые красивые глаза на свете, – договорила она и заметила, что взгляд его на мгновение стал насмешливым. – Ведь они у меня не совсем голубые. Они...

– Серые, слегка пепельные, дерзкие?

– Во всяком случае, смотреть в них – одно удовольствие.

– А сами вы что скажете, мисс Донелли?

– Мне жаль, что вы, майор, желаете получить то, что вам недоступно. – Она не раз замечала, какие взгляды бросал он на Алекс. – Впрочем, именно это дает вам основание быть постоянно недовольным миром, в котором вы живете.

Майор продолжал смотреть на нее, и его взгляд по-прежнему оставался непроницаемым. Однако по его лицу пробежала тень. Что-то тревожило его. Бриана подумала, что даже неустрашимому и несгибаемому майору Фаллону ничто человеческое не чуждо.

Снаружи донесся негромкий топот лошадиных копыт. Сердце Брианы бешено забилось. Прибыл ее двойник, и в любой момент в палатку мог войти слуга, чтобы сообщить об этом.

– Ну что, майор, у меня больше нет надежды получить тот самый поцелуй? – Когда Бриане было плохо, она вела себя в высшей степени легкомысленно.

Майор Фаллон с каменным лицом подошел к койке и взял лежавшую на ней винтовку.

– Не собираетесь же вы меня застрелить?

– Я как-то не думал об этом, хотя мысль сама по себе интересная.

Наконец слуга привел в палатку солдата. Мужчины заговорили по-арабски, Бриана ничего не понимала, лишь переводила взгляд с одного на другого.

– Луна на ущербе, – проговорил наконец по-английски майор. – Так что свет сегодня ночью вам не помощник. Абдул будет вас дожидаться на краю лагеря. Серая лошадь – ваша. Этот арабский жеребец ценится высоко, видимо, в свое время он принадлежал кому-то из шейхов, пока не оказался здесь. Может быть, потом вам захочется оставить его себе.

Лошадь принадлежала ей по праву победителя в бою. Она не заводила об этом разговора, потому что сомневалась, что сумеет хладнокровно обсуждать эту тему. Арабский жеребец был одной из тех двух лошадей, которых майор Фаллон не пожелал оставить у сторожевой башни. Для Брианы этот человек по-прежнему оставался загадкой. И она неожиданно поняла, что боится его.

– Повторяю – не раскрывать лица и от Абдула ни на шаг.

– Еще не хватало, чтобы вы за меня переживали, майор. Бриана, понимая, что, может быть, никогда больше не увидит его, шагнула к нему, встала на цыпочки и поцеловала.

Она уже направилась было к выходу, когда Фаллон положил ей руку на плечо и повернул ее к себе. Глаза их встретились. Он приподнял ей голову, наклонился и нежно поцеловал в губы. Глаза Брианы закрылись сами собой. Майор осторожно провел кончиком языка по ее нижней губе, и поцелуй, только что бывший в высшей степени целомудренным, нежданно обжег скрытой страстью, отчего у Брианы бешено заколотилось сердце.

Бриана обвила руками шею майора, он же, продолжая держать винтовку, свободной рукой крепко прижал девушку к себе. Она то проваливалась в бездну небытия, то взмывала на недостижимые высоты блаженства. Охваченная страстью, Бриана не сдержала жалобного стона. Или это он простонал?

Шум, доносившийся снаружи, вернул обоих к действительности.

Бриана открыла глаза и увидела, что майор пристально смотрит на нее. Губы у нее саднило.

Он осторожно провел большим пальцем по ее нижней губе.

– Хороший повод для сплетни, – заметил он, обращаясь к мужчинам, вошедшим в палатку.

Бриану охватил ужас. В глазах у него она не увидела насмешки, не было в них и восхищения. Она голову потеряла, а вот с майором Фаллоном этого не случилось. Ясное дело, такие поцелуи ему не в диковинку, наверняка дамы бросаются ему на шею. Он просто ответил и весьма достойно на ее вызов, дав ей то, чего она втайне желала.

Майор протянул девушке винтовку:

– Если в темноте вы случайно обгоните Абдула, один из моих людей даст вам об этом знать.

Бриана трясущимися руками взяла тяжелое оружие.

– Ваш человек мне свистнет, майор?

– Разумеется. Но обратите ли вы на это внимание, принцесса? К тому же вы не настолько беспечны, как может показаться на первый взгляд.

Майкл коротким взмахом руки отправил следом за Брианой двоих своих людей, стоявших у костра. Не спуская глаз с закутанной фигуры, он извлек коробочку с мятными пастилками.

– Все готово? – спросил он у стоявшего позади охранника.

– Да, эфенди, – коротко ответил тот и, помолчав, добавил: – Не беспокойтесь. Люди скорее умрут, чем позволят, чтобы что-нибудь случилось с семьей Донелли-паши.

Весьма слабое утешение. Но если он надеется их защитить, то должен выполнить задуманное. Караван, отбывающий из Бахарии, охраняется очень хорошо. К каравану присоединилось множество паломников. Бриана и леди Александра будут вместе с теми работниками Донелли, которые возвращаются в Каир.

Краем глаза Майкл заметил, как из палатки вышли его люди, переодетые в одежды уезжавших женщин. Они стояли у костра и разговаривали. Он поблагодарил Бога за то, что покрывала так хорошо скрывают лица, а вокруг темень хоть глаз выколи. Вид у девушек был самый что ни на есть мирный, хотя орудовать кинжалом они умели отлично. Поэтому именно их он и отозвал со сторожевого поста.

Майкл опустил полог палатки. На полке рядом с фотографиями стояла ваза с розами. Он взял фотографию, которую Бриана сделала в Гизе, и поднес к лампе.

Бриана так и не поняла, что собой представляет майор Фаллон. В леди Александре его привлекали женственная мягкость и аристократическая грациозность. Она напоминала ему о родине и родовитости, которой он не обладал. Но если с такими, как Александра, он имел обыкновение обращаться как с истинными леди, то Бриана вызывала грешные мысли. Бриана Донелли была весьма практичной и в то же время чувственной, что вообще-то большая редкость в западном мире. Майкл улыбнулся, достал бутылку вина, откупорил и сел за низкий столик.

Майор Фаллон покинул лагерь сразу после того, как вернулся Абдул и шепнул ему на ухо, что обе женщины в безопасности. В Эль-Мусе его давно ждали важные дела, и, что бы ни случилось, путь его лежал именно туда.

Глава 4

День наступил стремительно – никакой утренней зари, солнце буквально выкатилось из-за горизонта. Со стороны Нила по-прежнему тянуло приятной прохладой. Остывший за ночь воздух еще не успел накалиться. Майкл разглядывал открывшуюся его глазам картину: глиняные мазанки, вперемежку со стремящимися ввысь минаретами и шпилями, которые, казалось, плыли в рассеянном утреннем свете. Эль-Муса был весьма привлекательным городом, однако его правитель, шейх Омар, ничего, кроме глубокого отвращения, не вызывал. Обучался шейх в Англии и сумел установить весьма тесные отношения с самим правителем Египта. Майклу после нескольких стычек с шейхом настойчиво посоветовали оставить господина Омара в покое. Однако Майкл не сомневался, что если где и отыщется Донелли, так именно здесь, в Эль-Мусе.

Дождавшись, когда его люди бесшумно со всех сторон окружили здание, Майкл подал знак войти во внутренний дворик. Дворец, отстроенный в византийском стиле и принадлежавший шейху, располагался на самой окраине города. Лучи восходящего солнца окрасили его стены в нежно-розовый цвет. Все комнаты и залы здесь были забиты викторианской и местной богато отделанной мебелью.

Майкл жестом приказал одному из своих людей остаться у основания лестницы, которая вела на второй этаж. Он направил винтовку на перепуганных слуг, которые, сбившись в кучу, застыли на месте. Майкл, перешагивая через ступеньку, поднялся наверх и вошел в апартаменты владельца дворца. На стенах из разноцветного мрамора висели дорогие восточные ковры, вся мебель была позолоченной. Шелковые занавески цвета запекшейся крови лениво колыхались от утреннего ветерка.

Майкл, предусмотрительно взведя курок револьвера, пнул спящего шейха носком запыленного сапога.

– Поднимись и воссияй, о повелитель!

Черноволосый мужчина с бородой с проседью, разметавшийся на ложе, зашевелился. Нагая девушка, спавшая с ним в обнимку, открыла глаза и завизжала. Шейх Омар рывком сел на постели.

– Майор Фаллон! – Он снова откинулся на гору плюшевых подушек. – Сохрани меня Аллах от безумных англичан. Нет, только не это!

– Где он?

– Если ты про безумца Донелли, то он был здесь прошлой ночью, когда я вернулся с рынка верблюдов, где занимался законной торговлей.

Майкл усмехнулся.

– Омар, последние несколько дней я глаз не сомкнул. И знаешь почему?

– Майор, ты же не собираешься меня убивать.

– Ошибаешься. Донелли может вдруг отказаться от прежней договоренности.

– Он не идет ни на какие компромиссы! Железную дорогу здесь проложили два года назад. Он не успокоится до тех пор, пока не договорится с теми, по чьим землям прокладывает дорогу. Мои люди охраняют пути и телеграфные столбы. А ниже по течению этим занимается кто-то еще.

– Но он считает, что ты имеешь какое-то отношение к налету на некий караван несколько недель назад. С какой стати он этим вдруг озаботился, а, Омар? С какой такой стати в одиночку скакал несколько дней через пустыню только ради того, чтобы добраться до тебя? – Повернувшись, Майкл бросил через плечо: – У каждого мужчины проверить татуировку. Скарабей на запястье.

Омар попытался было вскочить на ноги, но Майкл уперся ему сапогом в грудь:

– Трое устроили мне засаду по дороге сюда. К несчастью, двоих уже нет в живых. А третий меня прямиком к тебе и привел. И на руке у него была татуировка. – Майкл оглядел обе кисти Омара. – Скарабей. Если запамятовал – это насекомое, чем-то похожее на таракана.

– Клянусь Аллахом, за это оскорбление ты мне дорого заплатишь, Фаллон!

– Почему Донелли уверен, что ты имеешь отношение к нападению на караван?

– Он считал, что мне было известно о золоте. Одно время мне в руки время от времени попадало награбленное во время налетов для перепродажи. Но я уже много лет этим не занимаюсь. Вот у него об этом спроси. Найдешь его дальше по коридору.

– А кто знал про золото, которое вез Причардс?

– Понятия не имею. Клянусь, я человек чести! Майкл вернул курок на место.

– Ты детей приучаешь курить опиум, Омар! А еще болтаешь о чести? – Он повернулся к двум своим людям: – Останьтесь с ним и ждите моего возвращения.

– Ты же сказал, что у тебя есть свидетель. Тот, который напал на тебя.

– Я тебя обманул. Из троих в живых не осталось ни одного. – Майкл засунул револьвер в кобуру. – Мои люди не промахнутся, Омар.

– Негодяй! – Шейх в ярости плюнул под ноги майору.

– Поразмышляй лучше про драку в Эль-Харге, что случилась с месяц назад, когда твои люди по «ошибке» пытались меня избить. Так что в следующий раз не удивляйся, если я обознаюсь и пристрелю тебя.

– Смейся, Фаллон, смейся! Клянусь, веселишься в последний раз. За это оскорбление ты заплатишь сполна!

Майкл вышел из комнаты, прошел в конец коридора и, слегка пригнувшись, вошел через сводчатый проход в комнату. Взгляд его остановился на широкой английского стиля кровати. Под покрывалом легко угадывались очертания спящей женщины. Майкл протянул руку и рывком сдернул покрывало. Женщина испуганно вскрикнула и села на постели. Единственное, что хоть как-то прикрывало ее наготу, была волна пышных, чуть ли не до колен, волос. На щиколотках тихонько позвякивали тонкие браслеты.

Майкл отбросил покрывало в сторону.

– Мне сказали, что здесь должен быть Донелли-паша, – по-арабски объяснил он.

Девушка торопливо затрясла головой:

– Мой шейх прикажет высечь меня, если узнает, что эфенди не спал здесь, – едва слышно проговорила она. Затем подняла на Майкла огромные, полные слез глаза: – Умоляю, никому не рассказывайте.

«Великий Боже, ей же и четырнадцати нет, – подумал Майкл, – какой же подонок этот Омар».

Зная, насколько хорошо умеет владеть собой Донелли, майор удивлялся, почему ирландец до сих пор не всадил пулю в голову Омара. В эмиратах действовали собственные законы, поэтому полиция и правительство не вмешивались в их дела. По той же причине у Майкла были связаны руки. Скольких молоденьких девушек вытаскивал он с рынка наложниц и возвращал родителям. Но те снова продавали своих дочерей в гаремы или же убивали за позор бесчестья.