Бьорн Белтэ - Хранители Завета

– Зачем оно «DeCODE Genetics»?

– Исландия является уникальным банком генов. Генетическая история большей части населения может быть прослежена от самого времени «занятия земель», когда Исландия была заселена. Компания «DeCODE Genetics» надеялась, что собрание старика бросит свет на генеалогию неизвестных ранее родов. Мой друг хотел посоветоваться со специалистом, чтобы его не надули, чтобы «DeCODE Genetics» не присвоила того, что по праву принадлежит Институту исландских рукописей в Рейкьявике.

– И что же ты нашел?

– Его коллекция была уникальной. Это правда! Очень старые книги. Письма. Пергаменты. Манускрипты. Некоторые распадались на отдельные листы. Карты. Документы о передаче земель. Среди документов я нашел составленную в 1453 году родословную династии Инглингов, к которой принадлежал Снорри.

Я попытался вставить вопрос, но движением руки он остановил меня:

– Листая один из пергаментов, я обнаружил, что кожаный переплет был с бугорком. И тогда… – он виновато кашлянул, – я разорвал один подгнивший шов, чтобы посмотреть, что там внутри.

– Что ты сделал?

– Послушай! Под переплетом я нашел еще более старый текст.

– Ты повредил переплет?

– Собрание пергаментных листов было сшито как книга, образовав кодекс.

– Разрезать антикварную вещь – это вандализм. И ты это знаешь.

– Я сделал что-то ужасное, Бьорн?

– Безусловно! Ты должен был передать пергамент специалисту по консервации, чтобы тот вскрыл кожаный переплет.

– Но это еще не все.

– То, что ты разрезал переплет, – это уже очень плохо.

– Что-то было в тексте. – Его взгляд стал туманным и мечтательным. – В словах, в рукописи, в геометрических фигурах…

– И что ты сделал?

– Ты ведь знаешь, я честный и добропорядочный священник!

– Магнус, что ты сделал с кодексом?

Он стыдливо покосился на меня:

– Я засунул пергамент под куртку и принес домой. – Его взгляд блуждал по полу. – Я украл его, Бьорн.

Позже в тот же вечер, когда с гор подул холодный порывистый ветер, преподобный Магнус показал мне кодекс. Мы сидели за потрескавшимся столом в одной из комнат его дома, всего в нескольких шагах от Центра Снорри.

Его лицо исказилось словно от боли.

– Что тебя мучит? – спросил я.

Он с грустным видом покачал головой.

– Тебе стыдно, что ты украл пергамент?

– Это еще не все. Я… Нет. Не теперь, Бьорн. Может быть, в другой раз.

Из ящика конторки он вынул шкатулку, завернутую в серую бумагу и старые газеты. Он долго разворачивал один слой бумаги за другим. Собрание пергаментов было в на редкость хорошем состоянии. Кончиками пальцев я погладил светло-коричневую кожу:

– Так что же это? – Мне показалось уместным заговорить шепотом.

Очень бережно я открыл манускрипт. Первые пять страниц были исписаны рунами. Потом я дошел до части, где на более светлой коже были выведены латинские буквы, а под ними три символа, нанесенные красными чернилами:

Египетский анх. Руна тюр. Христианский крест.

На следующей странице две карты: Южной Норвегии и Западной Исландии.

И пентаграмма.

– Священная геометрия, – сказал преподобный Магнус.

Только этого недоставало!

– Если честно, – сказал я задумчиво, – я никогда не мог ответить на вопрос, чем является священная геометрия – мифологией или наукой.

– А может быть, она посредине?

– Кто из нас священник: ты или я?

В университете у нас был однажды заезжий лектор, который сумел убедить даже такого скептика, как я, что наши предки подверглись воздействию идей греков и египтян в области математики, астрономии, географии, геодезии, а также наук, которые составляют основу картографии. С помощью фотографий, сделанных из космоса, и карт он доказал, что почти все средневековые святыни и важнейшие сооружения были заложены в соответствии с географическими, геометрическими и математическими образцами.

И все же…

Преподобный Магнус вновь открыл страницы с латинскими буквами:

– Посмотри! Такой рисунок букв называется каролингский минускул[17]. Это основа печатного шрифта наших дней. Создание его означало целую эпоху в каллиграфии.

Я посмотрел на него взглядом, который, насколько я знаю, раздражает людей в особенности потому, что сила его возрастает из-за толстых стекол очков. Преподобный Магнус приложил палец к двум крохотным значкам в самом низу листа и протянул мне лупу:

– Видишь две буквы «S»?

– Да.

– Теперь понимаешь?

Но я абсолютно ничего не понимал.

– «S. S.» Рядом с каролингским минускулом. Бьорн, ну как ты не понимаешь? «S. S.» – это же Снорри Стурлусон! Латинские буквы написал сам Снорри!

Я изумленно смотрел на текст. А за окном жалобно завывал ветер.

– Текст написал собственноручно Снорри, – продолжил преподобный Магнус.

– Ты уверен?

– Это просто невероятно, Бьорн!

Если преподобный Магнус прав, то собрание пергаментов неоценимо и непременно войдет в мировую историю. Снорри вряд ли писал что-то собственноручно. Он диктовал. В окружении бригады писцов Снорри создавал свои труды о королях викингов и мифы о богах. Исследователи все еще бурно спорят, написал уточнение на полях исландского maldagi – письменного контракта – собственноручно Снорри или кто-то из его писцов.

– То, что Снорри лично написал части это текста, а не поручил это даже самому доверенному из писцов, означает, что содержание неминуемо должно быть невероятно щекотливым и секретным, – сказал преподобный Магнус.

– Но зачем он перемешал собственные пергаменты и тексты с более старыми манускриптами, написанными рунами?

– Если бы знать…

Мы осторожно перелистывали пергамент.

– О чем этот текст? – спросил я.

– Распоряжения. Правила. Пророчества…

Преподобный Магнус перевернул страницу и показал древнеисландский текст:

Первосвященник Асим сказал, что наступят такие времена, когда ХРАНИТЕЛИ доставят СВЯТОГО обратно к месту упокоения, под священное солнце, в священный воздух, в священную пещеру; и минет тысяча лет; и половина из них пройдет в тумане разрухи и лжи; и из большой армии ХРАНИТЕЛЕЙ останется только трое; и они будут верными, чистыми сердцем, и их число будет три.

– И что это значит? – спросил я.

– Понятия не имею. Но по меньшей мере слова можно разобрать.

– Что ты хочешь сказать?

– Значительные части текста вообще не прочитать!

– Неизвестный язык?

– Некоторые тексты написаны с использованием какого-то шифра.

– Что?!

– Ты мне веришь, Бьорн?

– Шифра?!

Преподобный Магнус понял, что мне потребуется время переварить его утверждение.

– Почему ты удивляешься? Коды употреблялись тысячелетиями!

– Но ведь это же Снорри?!

– Если он хотел написать что-то секретное, то был вынужден закодировать сообщение!

Магнус открыл последнюю страницу пергамента и показал мне красивый каллиграфический почерк, в изящной рамке стихотворные строки. Я попытался прочитать. Но даже мне, потихоньку поднимающемуся вверх по служебной лестнице старшему преподавателю, владеющему древнеисландским языком, текст показался абракадаброй.

– Тридцать три слова на шести строчках, – сказал он. – На первый взгляд нечитаемый текст. Поэтому я стал искать значение числа тридцать три.

– И что ты обнаружил?

– Иисус прожил тридцать три года. Тридцать три – главное число в магической нумерологии. Тридцать три – священное число масонов.

– Во времена Снорри не было масонов.

– Вот именно! Поэтому я считаю чистой случайностью, что текст состоит из тридцати трех слов. – Он самодовольно рассмеялся и перевернул страницу. Показал пальцем на текст из восемнадцати слов. – Абракадабра!

– Можешь взломать код?

– Я не могу. А ты?

Я покачал головой:

– Но я знаю человека, который может.

Я не уверен, кто мне Терье Лённ Эриксен: друг или просто коллега? Как и я, он социальная амеба. Он старший преподаватель и исследователь на кафедре общего языкознания и скандинавистики Университета Осло. Его работа посвящена изучению процесса трансформации древнескандинавского языка в норвежский, шведский, датский и исландский. Я, пожалуй, даже могу высказать предположение, что Терье – языковой гений. Его хобби – дешифровка текстов. Когда ему было шестнадцать лет, он самостоятельно, без консультаций с Томасом Филиппсом, раскрыл код, использованный в переписке между шотландской королевой Марией Стюарт и ее соратниками, находившимися на свободе.

Когда я позвонил Терье и объяснил, в какой связи мне нужна его помощь, он не смог скрыть своей радости. Одно слово за другим, одну строчку за другой я продиктовал ему весь текст Снорри. Преподобный Магнус наблюдал за мной с плохо скрываемой улыбкой, говорившей, что он ни за что не поверит, будто кто-то сможет разобраться в средневековом коде Снорри. Включая моих хитроумных друзей.

Сон без сновидений чем-то напоминает смерть, если не считать маленькой детали, что человек все-таки просыпается. Так бывает со мной в утренние часы, когда я раскрываю глаза с солнцем в душе и мелодией из «Ромео и Джульетты» Прокофьева, звучащей из моего мобильного телефона.

– Есть хорошие новости! – крикнул Терье в трубку.

– М-да? – промычал я, пытаясь прогнать из голоса сонливость.

– Я разобрался, в чем тут дело!

– Не говори, что ты занимался расшифровкой всю ночь!

– Не поверишь, какой это забавный код!

– Забавный?

Зажав телефон между плечом и ухом, я приоткрыл окно. Ветер северной Атлантики тут же резко понизил температуру в комнате.

– Рунический код очень простой. С-4, то есть Цезарь-4.

– Цезарь-4?

– Шифр Цезаря со сдвигом. Это название простейшего кода, которым пользовался Цезарь, чтобы обмануть шпионов, когда посылал важные сообщения своим генералам. Цезарь заменял каждую букву алфавита другой, которая стоит на определенное количество знаков дальше. С-4 означает, что каждая буква текста заменяется буквой, которой стоит на четыре знака алфавита дальше. Таким образом, вместо латинской «A» пишется «D», вместо «B» буква «E» и так далее.

– Это значит, что у тебя есть перевод?

– А зачем бы еще я стал звонить? Давай начнем с первого стиха. – Он откашлялся и начал чтение:

Ищи ответ в крестовой саге

ибо это число – магическое

число – слова Господа

И найдешь ты это число

на древе жизни и в потерянных племенах

Число причастий покажет тебе путь дальше

– Ой! – выдохнул я.

– Невероятно, правда?

– Пожалуй, да.

– Ты понимаешь, о чем идет речь?

– Не совсем.

– Тогда давай посмотрим. Крестовая сага…

– Как раз это я понял. «Сага о Святом Кресте». Последняя сага, которую Снорри писал перед смертью.

– Именно так. Идем дальше. Ибо это число – магическое. Число – слова Господа. Число Господа – это, по-видимому, десять заповедей. Древо жизни – намек на каббалистику и иудейский мистицизм, которые связаны с явлением Бога в мире в десяти стадиях. Потерянные племена — что это может быть, кроме десяти потерянных племен Израиля?

– Десять, – сказал я. – Число десять снова и снова.

– Ты попал в точку!

– А число причастий?

– Это семь. Семь причастий. Теперь понял?

– Абсолютно ничего не понял.

– Просто ты еще не проснулся. Который теперь час в Исландии? Текст говорит о двух числах: десять и семь!

– Это я уже усвоил. Но что из этого следует?

– Бьорн, ты действительно еще дрыхнешь! Чтобы понять сообщение, ты должен вести поиск в «Саге о Святом Кресте» с помощью любых комбинаций из семи и десяти, слов, букв…

– Комбинаций из семи и десяти?

Последняя сага Снорри Стурлусона – наименее известная и менее всего оцененная. Сага написана как сказка, как басня, и многие исследователи сомневаются, был ли ее создателем Снорри. Она рассказывает о мифическом вожде викингов Барде, который во время похода в Йорсалаланд похищает крест Иисуса. Вернувшись домой в Норвегию, он высаживает крест в землю, так что вырастает целый лес крестов. Далее Снорри описывает, как Норвегию наводняют крестоносцы, тамплиеры, иоанниты и папские воины. Снорри, по-видимому, писал «Сагу о Святом Кресте» в 1239 году, сразу после возвращения из Норвегии, где он был во второй и в последний раз. Он сбежал от борьбы за власть между ярлом Скуле и королем биркебейнеров Хаконом Хаконссоном. Вот так они жили, да и умирали тоже, в те далекие времена.

Комбинации из семи и десяти…

– А второй текст, там что?

– Тоже непонятно. Я расшифровал его. Но не смею анализировать и истолковывать. Текст написан для читателей, имеющих знания, которых нам не хватает.

Он прочитал свой черновой перевод:

Достойный ХРАНИТЕЛЬ

который читает эти тайные слова

Только ты должен знать что священная руническая роза Асима

и скрытые тайные руны на церковном кресте

приведут тебя к священным гробницам

и к самой святой изо всех

самой первой могиле

Достойный ХРАНИТЕЛЬ

который истолкует загадки рун

Ты сможешь найти рунический камень

в последней могиле у рунической розы

где покоится епископ Рудольф

Достойный ХРАНИТЕЛЬ

который поймет эту темную историю

Только ты узнаешь что рунический камень

приведет тебя к тайным рунам

в деревянной трубке красиво звучащим на доске у алтаря

– Я ужасный человек!

Преподобный Магнус сидел с сонным видом и пил кофе у окна кухни, когда я вбежал к нему с переводом, сделанным Терье. Как и многие из нас, преподобный Магнус был меланхоликом и обожал самоистязание. По собственному опыту я знаю, что никакой спешки нет, если ты поддался меланхолии. Я налил себе только что заваренный кофе с большим количеством гущи и присел к кухонному столу.

– Послушай, – сказал я и положил в рот кусочек сахара. – То, что ты называешь воровством, всего лишь временное заимствование. В интересах науки.

Его вздох возвещал приближение Судного дня.

– Магнус, завтра я сам поеду в Институт древних рукописей и сообщу о находке манускрипта. Они проявят понимание. И тогда грех будет снят с твоих плеч.

– Ты думаешь, что милосердный дар прощения имеет границы?

– Послушай…

– Ты знаешь меня не так хорошо, как думаешь. Я… я…

– Говори! Не может быть все так плохо!

– Надо отдать манускрипт в Институт древних рукописей.

– Конечно. Отдадим, когда разберемся с ним. Я поговорю с ними завтра. И тогда институт и Господь перечеркнут все, что ты сделал.

– Бьорн, ко мне придут. Завтра.

– Придут?

– Кажется, я проболтался.

– Кто придет?

– Ученые. Из Института Шиммера. Они хотели посмотреть на пергаментные манускрипты.

– Ты сообщил в Институт Шиммера?

Я уже имел с ними дело во время моих приключений, связанных с ларцом Святых Тайн, на поле около монастыря Вэрне в Эстфолле. Институт Шиммера, расположенный в каменистой пустыне на Среднем Востоке, является главным центром исследований в области теологии.

– Я не могу этого объяснить. Пока не могу. Они направили ко мне экспертов.

– В таком случае надо поторопиться. Ты не должен отдавать им кодекс!

– Они хотят только посмотреть на него.

– Так они говорят. Они будут предлагать тебе целое состояние.

Он хотел что-то сказать, но вместо этого только покачал головой.

– У меня есть новость, которая, быть может, тебя развеселит. – Я вынул листок с переводом текста, который Терье расшифровал для нас за одну ночь, и прочитал текст. Потом показал место с указанием на «Сагу о Святом Кресте».

– Черт побери! – воскликнул он. Он влил в себя остатки кофе и сплюнул гущу. – Приступаем! У нас полно работы!

Перевод текста «Кодекса Снорри», сделанный Терье, так возбудил преподобного Магнуса, что мне пришлось почти бежать за ним от его дома до Центра Снорри. Он отпер боковую дверь. Мы прошли через церковь, спустились в музей в нижнем этаже. В стеклянной витрине, у стены, лежал оригинал «Саги о Святом Кресте». Преподобный Магнус открыл витрину и вынул манускрипт.

– Снорри написал эту сагу вскоре после того, как открыто стал перечить королю Хакону и спасся от биркебейнеров бегством в Исландию, – сказал он.

– Этот текст вызывает споры.

– Все, что написал Снорри, вызывает споры. События, которые он описывал, происходили за века до него. Возможно, мы читали его повествования не так, как надо. Но мог ли Снорри испытывать потребность рассказать что-то, что было бы очевидным не для всех?

Преподобный Магнус положил книгу на длинный стол, и мы тут же склонились над манускриптом. Он показал три символа – анк, тюр и крест:

– Это те же самые символы, что и в кодексе. А видишь пометки на полях? Небольшие добавления за пределами текста? Тот же почерк! Основной текст, инициалы, украшения сделаны писцами. Но как обстоит дело с заметками на полях, они принадлежат Снорри? Как правило, пометы исчезают, когда текст копируют. Копиисты воспринимают пометы как дефект и помарки.

Весь этот день и вечер допоздна мы с преподобным Магнусом перелистывали оригинал «Саги о Святом Кресте». Методически перебирали варианты, буква за буквой, знак за знаком. Если у людей с университетским образованием вообще есть что-то за душой, так это терпение. Периодически я звонил Терье в Осло, чтобы услышать совет. Порой преподобный Магнус вскрикивал от восторга, увидев красивый инициал или бесспорную аллитерацию.

– Посмотри! – закричал он. – В тексте на полях упоминается Тордур Хитроумный.

– Кто?

– Племянник Снорри. Он объединил исландских хавдингов и получил такую власть, что король Хакон вызвал его в Норвегию, где тот и умер от пьянства.

В другом тексте на полях мы прочитали упоминание о священной пещере. Остальная часть предложения была стерта до того, что кожа стала прозрачной.

Священная пещера?

Примерно к девяти вечера мы наконец достигли результата.

Терье, безусловно, прав. Ключом к следующему коду были числа десять и семь. Если начинать с инициала в тексте и после него брать каждую десятую букву основного текста, а затем по методу Цезаря заменять каждую из этих букв на букву, которая находится на семь знаков дальше в латинском алфавите, то получишь следующее сообщение:

Число зверя

указывает путь

вдоль скалистой стены

от Лёгберга

к Скьяльдбрейдуру.

Голос из могилы

– Так, значит, это вы нашли преподобного Магнуса мертвым?

Начальник полиции Боргарнеса выглядел так, будто всю жизнь питался только прокисшими рыбными фрикадельками и большими глотками запивал их тухлым рыбьим жиром. Все в нем – глаза, волосы, кожа, голос – серые. Говорит он по-датски с исландским акцентом, что напоминает речь норвежца, имеющего какой-то дефект речи. На столе, за которым он сидит, царит идеальный порядок, здесь же разместилась фотография в рамке, запечатлевшая его супругу вместе с сыном и королевским пуделем. Он рассматривает меня, тыча шариковой ручкой в схему на столе.

– Да, – говорю я.

– Полное имя?

– Бьорн Белтэ.

– Норвежец?

– Да.

– Год рождения?

– Тысяча девятьсот шестьдесят восьмой.

– Профессия?

– Археолог. Старший преподаватель в Университете Осло.

– Что вы делаете в Центре Снорри?

– У меня был исследовательский проект вместе с преподобным Магнусом.

– Почему вы думаете, что преподобного Магнуса убили?

– Потому что он лежал в купальне…

– Ему могло стать плохо.

Что-то мешает ему признать, что скромный служитель Господа в Рейкхольте был убит. Рейкхольт – тихое местечко. Немногочисленные жители – люди мирные и богобоязненные. Только туристы и ученые посещают забытый богом поселок с красивой церковью, музеем и фундаментом усадьбы Снорри.

– Произошла кража, – говорю я.

Тишина наполнена взаимным недоверием. Он испытующе смотрит на меня. Я стал белым как мел. Глаза с красными прожилками спрятались за толстыми стеклами очков. Я близорук, и у меня слабая нервная система. Для начальника полиции допрашивать меня – сущее мучение. Я понимаю, что он не хочет признать, что преподобный Магнус был убит. Как будто убийство – это больше того, что он в состоянии вынести.

– И что же, – спрашивает он, – было украдено?

– Очень старый манускрипт.

– Хотите сказать, что преподобный Магнус был убит из-за какого-то манускрипта?

– Не из-за какого-то. Мы называли его «Кодекс Снорри».

– Это что такое?

– Собрание пергаментов с текстами середины десятого века и последующих примерно двухсот лет.

Тишина.

– Написанных Снорри? – Мускул сдвинул одну бровь.

– Это длинная история.

– Я так и думал.

За окном летает морская чайка, которая вдруг устремляется вниз, высмотрев, где можно перекусить.

– Манускрипты Снорри, насколько мне известно, находятся в собрании исландских рукописей в Институте Аурни Магнуссона[18] в Рейкьявике, – говорит он.

– Не все, – поправляю я его. – Часть текстов хранится в Копенгагене, Упсале, Утрехте.

– И еще один у преподобного Магнуса в Рейкхольте?

– Он нашел его примерно неделю назад.

– И о находке было сообщено?

– Сегодня. Потому-то я и ездил в Рейкьявик. А вернувшись, нашел его мертвым.

– Как вы полагаете, кто украл кодекс?

– Те, кто убил преподобного Магнуса.

– Почему его украли?

– Чтобы продать, я думаю. Коллекционеры за манускрипт, написанный рукой Снорри, могут назначить высокую цену.

– Вот как.

Я развожу руками и про себя думаю, как хорошо, что из Рейкьявика уже едет группа детективов. Убийство и исчезнувший памятник культуры – дело не для начальника полиции Боргарнеса.

– А ваш совместный исследовательский проект… – начал он.

– Его тему тоже довольно сложно объяснить.

– И все-таки попробуйте.

– Мы разрабатывали теорию о том, что Снорри оставил в тексте какое-то зашифрованное сообщение.

– Зашифрованное?

– Какой-то код. Карты. Священную геометрию.

– Вот как.

Он не имеет ни малейшего представления о том, что я говорю.

– Мы думаем, – поясняю я, – Снорри хорошо знал, что наши предки размещали важнейшие объекты – церкви, монастыри, большие усадьбы, крепости – в соответствии со священной геометрией, основанной на пифагорейской и неоплатонической философии и математике. Они использовали свои знания, заимствованные из Античности, во всем – от создания карт до конструирования судов викингов и деревянных церквей.

Во взгляде начальника полиции недоверие. Он перестает писать. Я говорю не обо всем Многое я опускаю. О многом не могу рассказывать. Потому что не знаю. Потому что не понимаю. Я ничего не говорю о коде, который мы с преподобным Магнусом сумели взломать накануне. Кое-что я хочу сохранить для себя.

– Я не археолог, – говорит начальник полиции, – и не историк. Но даже если предположить, что подобное открытие будет чрезвычайно интересным для вас, исследователей и ученых, я не могу допустить, что кому-то ради него захочется совершить убийство.

На этот раз молчу я. Потому что думаю точно так же.

В течение полутора часов я даю показания. Впрочем, я больше запутываю, чем объясняю. Вопросы начальника полиции сыплются один за другим. Он ничего не может понять. Не могу понять и я.

В середине допроса входит детектив из столичной криминальной полиции. Он бросает прозрачный пластиковый мешок на стол перед начальником полиции. В нем очки преподобного Магнуса. Местные подчиненные начальника полиции не смогли обнаружить их на дне купальни. Начальник смущен. Оба переходят в соседний кабинет. За стеной я слышу их возбужденные голоса. Потом они возвращаются, и допрос продолжается. Детектив садится у окна и слушает. То и дело он устремляет на меня взгляд, словно хочет проверить, не сумасшедший ли я. Через некоторое время он спрашивает меня, где я был, когда умер преподобный Магнус. Я рассказываю, что был в Рейкьявике у профессора Трайна Сигурдссона в Институте Аурни Магнуссона.

Сразу после этого меня ведут в камеру. Я арестован? Сижу в камере три четверти часа, после чего за мной приходят. Только теперь детектив из Рейкьявика жмет мне руку и называет себя. Когда исландец называет свое имя, это звучит так, будто он набрал полный рот шариков.

– Нам пришлось проверить, действительно ли вы являетесь тем, за кого себя выдаете, и сможет ли кто-нибудь подтвердить вашу историю.

– Вы думаете, что это я утопил преподобного Магнуса?

Ни один не отвечает. Наконец начальник полиции говорит:

– Мой коллега из криминальной полиции полагает, что лучше всего предоставить вам статус подозреваемого, чтобы у вас были все права, которые дает этот статус.

Его слова брошены в котел, где уже закипает негодование. Респектабельного начальника полиции, стоящего на охране закона, столпа местного общества, только что одолел старший полицейский, приехавший из столицы. Я начинаю чувствовать известную симпатию к этому начальнику полиции. Баланс сил изменился. Теперь этот человек на моей стороне. Нас двое против одного.

Допрос продолжается.

Я рассказываю меньше того немногого, что знаю сам. Периодически полицейские записывают какие-то мои слова при явном отсутствии интереса ко мне, из чего сам собою напрашивается вывод, что ни полиция Боргарнеса, ни столичная криминальная полиция никогда не смогут разобраться в хитросплетениях этого дела.

Придется заняться им самому.

В Рейкхольт я приезжаю вечером.

Полиция огородила пасторскую усадьбу желтой пластиковой лентой. От порывов ветра лента издает скребущий звук. Я иду дальше, к «Бассейну Снорри».

И резко останавливаюсь.

Полицейские машины уехали. «Скорая» увезла тело преподобного Магнуса в Институт судебной медицины в Рейкьявике, где патологоанатомы разрежут его на кусочки, чтобы выяснить причину смерти.

Зато журналисты все еще тут. Они хотят зафиксировать недосказанное. Тележурналист со Второго канала, купаясь в ярких лучах двух ламп, что-то говорит в микрофон. Журналисты и фотокорреспонденты из газет «Моргунбладид», «Фреттабладид» и «Верденс Ганг» толпятся вокруг места преступления. К счастью, они меня не замечают. Они нетерпеливо и бесцельно перебегают с места на место вокруг купальни.

Все это время у меня перед глазами стоит преподобный Магнус. Я пытаюсь найти смысл, какое-то объяснение его смерти. В конце концов я отправляюсь обратно в свою квартиру в Центре Снорри.

Я замечаю это сразу. Здесь кто-то побывал.

В квартире порядок точно такой же, как при моем уходе. Но у меня острый взгляд. А я всегда точно знаю, куда и как положил свои вещи. Такие, как ноутбук. Листки с записями. Правый носок с дыркой на пятке.

Кто-то здесь побывал и что-то вынюхивал. Но ничего не украл. Кроме душевного спокойствия.

Конечно, это могли быть полицейские. Возможно, в Исландии они имеют право обыскивать квартиру главного подозреваемого и не говорить ему об этом. Но я не исключаю и того, что это могли быть убийцы преподобного Магнуса.

Я совершаю обход, чтобы убедиться, что я дома один. Задергиваю шторы. Заглядываю под кровать и в шкафы. Проверяю мобильный телефон, лежащий на ночном столике.

Поступило два сообщения. Одно голосовое, другое – фотография. Отправитель обоих – преподобный Магнус. Голосовое отправлено в 13:42. Видимо, совсем незадолго до того, как он умер.

– Привет, Бьорн, это я, – говорит голос из могилы. Я слышу, что он взволнован и немного удивлен. – Те самые иностранные ученые? Из Института Шиммера? Они идут ко мне от автостоянки. Целая компания. Я пошлю тебе фото. – Он делано смеется. – Ты знаком с некоторыми учеными – можешь кого-нибудь узнать? Только дело в том, что… Нет, пожалуй, не сейчас. Я хотел, чтобы ты знал только это. Увидимся!

На нечетком фото, снятом через стекло, автостоянка. На заднем плане виден черный внедорожник. Фигуры четырех человек, направляющихся к дому. Один из них – настоящий великан.

Начальник полиции говорит, что уже поздно. Он зайдет ко мне завтра утром. А сегодня просит переслать фото.

Утреннее солнце заливает ландшафт таким ярким светом, что кажется, будто Рейкхольт – передержанная фотография. Вдали виднеются вулканы среди гор. Пар геотермальных источников сначала поднимается прямо вверх, потом порывом легкого бриза его относит в сторону.

Я закрываю дверь и выхожу на площадку перед Центром Снорри. Тишина.

Однажды, когда я пришел в дом, где провел детство Леонардо да Винчи, на склоне горы в Тоскане, меня охватило глубокое чувство, когда я подумал, что этот пейзаж – склоны с волнующимися кронами олив и рядами виноградников – видел и Леонардо. Точно так же было сейчас в Рейкхольте. Именно эти вершины обрамляли горизонт, когда Снорри перебрался сюда в свои двадцать семь лет. К этому времени он уже был могущественным хавдингом.