ГЛАВА 17

По другую сторону холма Ривен ласково уговаривала тоненькую струйку воды подняться вверх по склону. Она знала, что у подножья башни кипит бой, — до нее доносились лязг железа, тупые удары и пронзительные вопли сражающихся, перемежающиеся проклятьями и резкими словами команд, — но она также знала, что ей сейчас нужно отгородиться от всего этого и сосредоточиться на своем деле.

Если ее внимание ослабнет именно сейчас, все будет потеряно. Вода снова исчезнет в расселине между камнями и уйдет глубоко под землю, в свое привычное русло, и Ривен будет уже не под силу снова вызвать ее наверх.

— Выше, выше! — шептала Ривен воде. — Ползи сквозь траву, к свету!

Она напевала ей, словно непослушному ребенку, она просила и умоляла, настаивала и требовала. И все это время она боролась с камнем, пытаясь подчинить его своей воле.

Между тем крики и лязг оружия стали громче, но Ривен заставила себя не бояться. Все ее внимание было отдано воде, которая нехотя ползла вверх. Ривен не прекратила своей работы даже тогда, когда Сэл камнем упала с розовеющих небес и приземлилась ей на плечо.

— Все отлично, — прошептал ей голос пиллаун, — ты можешь сделать это. Все теперь зависит от твоей силы и умения.

А высоко над ними, на вершине холма, Арант и Броун кружили в смертельном танце, и никто не мог одолеть противника. Физически они были одинаково сильны, оба были высоки ростом и мускулисты, но Арант хорошо отдохнул накануне и сберег больше сил. Броун, отравленный ядом Тропоса и ослабевший после нападения муравьев Дрионы, сражался лишь в половину своих прежних способностей.

Несмотря на это, он с не меньшим рвением отвечал на яростные выпады Аранта, а его меч пел и звенел, сталкиваясь в воздухе с оружием короля стьюритов.

— Ха! — выкрикнул рыжеволосый отцеубийца, замахиваясь мечом и нанося сокрушительный удар. Броуну в последний момент удалось отбить свистящее лезвие в сторону, и все же меч Аранта задел его. Кровь потекла по плечу, рассеченному быстрым ударом, но и Арант тоже оросил землю своей кровью. Кровь и пот текли по лицам сражающихся.

В нескольких ярдах восточнее, ниже по холму, кипела еще одна, не менее ожесточенная битва. Фен и Альбин уже убили каждый по одному противнику и сильно теснили остальных. К счастью для них большинство стьюритов продолжали отмахиваться от наседающих толп муравьев и не могли прийти на помощь своим товарищам.

Альбин был целиком поглощен битвой, и это состояние лихорадочной приподнятости нравилось ему с каждой минутой все больше и больше. В глубине души он понимал, что обязан этим своему волшебному клинку, но, делая выпады в сторону двух огромных стьюритов и парируя их удары, он не мог и не хотел сосредотачиваться на этой мысли.

— Отлично, парень! — крикнул ему Фен, опуская свой смертоносный боевой топор на голову одного из противников. Как бывалый боец, он воспользовался этой краткой секундой передышки для того, чтобы оглядеть поле боя и выяснить, как идут дела у Броуна и Альбина.

— Я знал, что у тебя уже режутся зубы, но не подозревал, что у тебя такая крепкая спина. Честное слово, ни за что бы не подумал, что из тебя выйдет дельный фехтовальщик.

В двадцати ярдах от них Арант опять атаковал Броуна, пытаясь нанести колющий удар в обход его защите. И снова Броун уклонился, но недостаточно проворно, и лезвие меча рассекло ему руку. При виде крови, вытекающей из свежей раны, король стьюритов торжествующе закричал.

Броун, не желая показывать противнику свою слабость, скрипнул зубами и контратаковал Аранта с удвоенной энергией. Некоторое время оба обменивались стремительными и опасными ударами. Броун рубил и колол, а Арант парировал. Вскоре, однако, Броун почувствовал головокружение и понял, что его силы стремительно убывают, и если он не хочет, чтобы Арант одержал над ним верх, то он должен закончить поединок сам и как можно скорее. Вот только как это сделать, когда тошнота подступает к горлу, кровь вытекает из ран, а Арант начинает двоиться и расплываться?

И в этот момент Броун увидел Ривен, краешком глаза и мельком, но увидел. Ривен появилась из-за гребня холма.

Арант тоже увидел ее, и его лицо садиста стало еще более хищным.

— Ага, твоя прелестная женушка решила присоединиться к нашей вечеринке? — насмешливо осведомился он. — Очень хорошо. Когда я с тобой покончу, я поймаю ее и вырежу из ее живота младенца, которого она носит. Жаль, что ты так и не увидишь своего ребенка, Броун. К завтрашнему утру от тебя ничего не останется на этой земле, король Полуострова!

Когда Ривен увидела картину боя, у нее перехватило дыхание, хотя она находилась от сражающихся на расстоянии добрых ста ярдов. Орды гигантских муравьев, наступающих из долины внизу, начинали одолевать стьюритов, несмотря на то что уже весь луг был завален их мертвыми телами. Она сама, Альбин, Броун и Фен станут их следующими жертвами. У Альбина и Фена к этому времени осталось по одному противнику-стьюриту, но Броун был бледен, как сама смерть, и весь покрыт пылью и кровью. Хуже всего было то, что король и ее товарищи находились по ту сторону линии Зеленого огни. Если бы они находились по эту сторону невидимой в траве дорожки смертоносного порошка, Ривен могла бы попытаться спасти их.

— Ты не должна останавливаться теперь, — настаивала Сэл, сидя на ее плече. —

Если ты дрогнешь сейчас, вода стечет обрат но и все твои усилия окажутся напрасными.

— Но если я сейчас доведу ручеек до нужного места, Броун, Фен и Альбин обязательно погибнут! — воскликнула Ривен.

— Ты так беспокоишься о короле и его людях? — спросила Сэл, разыгрывая удивление.

— Да, я беспокоюсь! — Ривен в ужасе глядела на пиллаун.

— Тогда делай то, что должна делать, и предоставь твоему мужу и его солдатам сделать то, что должны сделать они.

Броун и Арант ничего этого не слышали. Оба были целиком поглощены, заворожены обжигающим пламенем своего поединка. Угроза стьюрита в отношении Ривен подлила масла в огонь ярости Броуна, и он атаковал Аранта, словно неистовый берсеркер, размахивая мечом. Несмотря на то, что кровь из раны на плече и на руках все еще текла, несмотря на то, что меч становился в его руке все тяжелее, Арант никак не мог остановить его бешеный натиск.

Альбин и Фен, уложив своих последних противников, огляделись по сторонам, стараясь определить, какую помощь они могут оказать своему королю. Но ему уже не нужна была помощь. С громким и страстным криком он по рукоять погрузил свой меч в живот Аранта. Король стьюритов выронил меч и медленно осел на траву. В следующую секунду Броун зашатался и упал рядом с ним.

Ривен тем временем удалось уговорить робкую струйку воды приблизиться к порошку на расстояние нескольких футов. Здесь она остановила ее, опасаясь, что если вода окажется еще ближе к Зеленому огню, то порошок может вспыхнуть.

— На нас идет целая армия монстров из преисподней! — закричал Фен Альбину. — А за ними — еще одна — армия стьюритов, да помогут нам звезды!

Альбин оглянулся и поглядел туда, куда указывал Фен. Солнце уже взошло, осветив башню и холм со всеми, кто на нем оставался, нежным розовым светом. Оно осветило и полчища насекомых, которые наступали наступали широким фронтом. За ними спешили стьюриты, бросившиеся на подмогу своему королю. В воздухе засвистели стрелы — целая туча их описала в воздухе крутую дугу и вонзилась в землю в нескольких дюймах от распростертого тела Броуна.

— Живо, парень. Надо перетащить короля на ту сторону линии Зеленого огня, — приказал Фен.

Он не успел еще договорить, а Альбин уже вставил меч в ножны и схватил Броуна за ноги. Фен схватил короля за запястья и вдвоем они оттащили его в безопасное место.

— Подводите воду, госпожа! — прокричал Фен. — Быстрее, иначе нас разорвут на части муравьи или стьюриты порубят на котлеты.

Ривен приказала воде двинуться дальше, но на расстоянии фута от того места, где начинался порошок, она снова заколебалась:

— Может быть, нужно спасти Аранта?

Но было уже поздно. Вода сама приняла решение, устремившись вперед. Прошла секунда, словно Зеленый огонь затаил дыхание, собираясь с силами. Очередная порция стрел упала в траву, немного не долетев до их маленького отряда, причем одна из стрел чуть не угодила в Сэл. Сэл испуганно закудахтала и взмыла вверх, словно ракета фейерверка.

В считанных футах от линии порошка появились разъяренные муравьи, скрежещущие челюстями. Позади них стьюриты уже вытаскивали мечи и палицы.

Внезапно и стьюриты, и выпученные глаза и колышущиеся усики муравьев исчезли за ревущей стеной зеленого пламени. Ривен вскрикнула и упала на спину, Альбин и Фен тоже отшатнулись.

Одно дело было теоретизировать о возможностях Зеленого огня, наблюдая его в миниатюре на лабораторном столе, и совсем другое — видеть воочию его разрушительную мощь, выпущенную на свободу. Самое жуткое заключалось в том, что муравьи, повинуясь приказу Дрионы прикончить Броуна, шли и шли прямо в пламя. В огне их тела корчились и взрывались, лопаясь под напором закипевших внутренностей, а головы и продолжающие сгибаться и разгибаться конечности дождем посыпались на поляну.

— А что там стьюриты? — громко спросил Альбин, потрясение глядя на стену изумрудно-зеленого пламени. — Они тоже сгорят живьем?

— Нет, если, конечно, догадаются бросить свое оружие и бежать в противоположном направлении, — ворчливо ответил Фен. — Зеленый огонь движется не так быстро, как ты сейчас увидишь. Зато уверенно и неотвратимо.

— И он не такой уж горячий, хотя и убил всех муравьев, — заметила Ривен, хватал ртом воздух.

— Может быть, и так, леди. Я знаю одно — все, что встретится на его пути, он уничтожает даже лучше, чем настоящее пламя. — Фен указал коротким толстым пальцем на выжженное пространство, которое оставалось после прохождения Зеленого огня. — Честно вам скажу: до этой самой минуты я не был уверен в том, что эта штука сработает.

— Она работает, да еще как! — заявил Альбин. — Все, что стояло на его пути, больше не существует. Тело Аранта исчезло навсегда.

Ривен взглянула на неподвижного Броуна. Он продолжал находиться без сознания и истекал кровью.

— Что, если Зеленый огонь пойдет не к реке, а к Джедестрому?

— Он не пойдет, миледи. Он будет двигаться прямиком к Хару и превратит в золу все, что ему попадется, включая сюда и стьюритский лагерь, и все, что там осталось.

— А сами стьюриты? — полюбопытствовал Альбин.

— Он загонит их в реку, но я думаю, что все их оружие и прочее имущество пропадет. От Зеленого огня нужно убегать налегке. Теперь, когда Арант погиб, у них нет другого выбора, кроме как забраться в свои лодки и убираться восвояси, — ответил Фен довольным голосом. — Мы выиграли. Мы втроем победили Аранта, его армию и заодно — кучу муравьев-переростков.

Фен говорил, не отрывая восхищенного взгляда от стены Зеленого огня, которая уходила все дальше. Неотвратимо и грозно она пересекала поле, которое находилось между холмом и лагерем стьюритов. Альбин тоже смотрел в ту сторону. Одна только Ривен неотрывно смотрела на Броуна.

— Нужно что-то для него сделать! — воскликнула она. Опустившись на колени, она оторвала полоску ткани от своего платья и, торопливо и неловко, попыталась забинтовать самую страшную из его ран. — Он весь дрожит и истекает кровью, это может быть опасно!

Альбин опустился рядом с ней на колени и приложил ладонь к холодному лбу короля.

— Я побегу за помощью! — заявил он. вскакивая на ноги. — Теперь это уже безопасно.

Похоже, Альбин был прав. Между стенами города и линией наступающего Зеленого огня никого не было видно.

Хаос и паника обуяли захватчиков.

Как и предсказывал Фен, стьюриты бежали, спасая свои жизни, бросая по дороге все, что они притащили под стены Джедестрома для его осады. Только две фигуры стояли неподвижно, презрительно игнорируя толпы солдат, проносящиеся мимо в клубах пыли.

— Все кончено, — сказала Дриона, — эта бледнокожая маленькая сучка предала нас. Но теперь ничего не поделаешь. Мы тоже должны бежать к реке.

— Я не могу, — прохрипел Таунис. — Или ты забыла, что я такое? Я не стану поджимать хвост, как все эти трусливые крысы, если вода — мой единственный шанс на спасение. Чем бы ни было это зеленое пламя, я должен пойти и схватиться с ним.

— Сможешь ли ты одолеть его? — боязливо спросила Дриона.

Несмотря на грозившую обоим опасность, Таунис посмотрел на доуми земли со своим обычным высокомерием:

— Разве у меня есть выбор? Ступай за стьюритами и спасай свою жизнь, женщина. Предоставь меня моей судьбе.

Дриона размышляла:

— Эта идея с рекой мне тоже не очень нравится. Мы по-прежнему союзники, Таунис. Если мы хотим выжить и отомстить за себя этой Ривен и ее вору-Броуну, мы должны держаться друг друга.

Таунис почти не слышал ее. В его желтых глазах кипела ненависть и с трудом сдерживаемое разочарование. Гордо и презрительно он шагнул навстречу плотной стене Зеленого огня, надвигающейся на лагерь стьюритов. Энергичным жестом он поднял вверх обе руки. Желтое пламя взметнулось из-под земли и окружило его плотным кольцом, и его светло-рыжий, как у лисицы, облик потемнел. Языки пламени поднимались все выше, приобретая ярко-малиновый оттенок, жадно облизывая фигуру доуми. Затем огонь Тауниса взревел и покатился навстречу изумрудной стене.

Две стихии встретились с оглушительным взрывом. Желто-красный огонь боролся с зеленым пламенем, и каждая из стихий пыталась поглотить другую. На мгновение Дрионе показалось, что зеленое дрогнуло и отступило, но тут же зеленое пламя стало еще более густого изумрудного оттенка. Прошло всего несколько секунд, и желтый костер Тауниса был проглочен им целиком.

— Ты проиграл! — взвизгнула Дриона, хватая Тауниса за его горячие руки и пытаясь тащить за собой. — Другого выхода нет, нужно бежать к реке!

— Я не могу! — Таунис посмотрел на изумрудные языки пламени, потом на реку, и лицо его исказила гримаса ужаса и ненависти. Воды Хара буквально кипели — так много стьюритских солдат с разбегу бросались в него и плыли к лодкам. — Если я должен умереть, я предпочел бы смерть в своей стихии.

Дриона взяла себя в руки.

— Ты не должен умирать, друг мой, — заявила она. — Нам с тобой просто нужно немного передохнуть. У меня, глубоко под землей, мы успокоимся и наберемся сил. Когда мы снова выйдем на поверхность, мы будем еще сильнее и коварнее, чем сейчас. И тогда — месть! Страшная месть! Ривен и Броун еще пожалеют о сегодняшнем дне!

С этими словами Дриона опустила к земле короткий белый палец. Некоторое время ничего не происходило, и стена Зеленого огня подобралась к ним совсем близко. Затем раздался громкий треск, земля выгнулась горбом и треснула. Перед ними появился темный тоннель, круто уходящий вниз.

Дриона снова схватила Тауниса за руку и повела его за собой в черный зев подземного хода. Лишь только они опустились достаточно глубоко, земля снова зашевелилась и края разрыва сомкнулись. Секунду спустя стена Зеленого огня прокатилась по закрывшейся трещине в земле, сжигая все на своем пути.

— Оставь ее, пусть занимается своим делом, — хрипло прошептал Фен Альбину, кладя на плечо юноше тяжелую руку и отводя его в сторону.

Теперь оба стояли на почтительном расстоянии от Ривен, глядя на нее и на выжженную пустыню, оставшуюся после прохождения их чудо-оружия. С тех пор как они зажгли Зеленый огонь, прошел уже целый день, и теперь нее пространство между башней и рекой было безжалостно опалено и посыпано пеплом. От горячей земли кое-где поднимались последние дымки, а в воздухе сильно и неприятно пахло паленым.

Зеленый огонь уничтожил всех муравьев, а от стьюритов на равнине остались лишь бесформенные слитки вистита, некогда бывшие щитами, шлемами и мечами.

Многие воины Аранта утонули в реке. Уцелевшие солдаты похватали весла и в панике уплыли на своих плоскодонных баржах вниз по реке, туда, где их ожидали оставленные галеры. Поставив паруса, стьюриты со всей возможной скоростью возвратились на родину, и было похоже на то, что после такого сокрушительного поражения они не скоро осмелятся снова угрожать Полуострову.

Ривен сжимала в руках зеленый камень доуми. Крепко зажмурившись, она молча беседовала с ним.

— Что она собирается делать? — шепотом спросил Альбин.

— Лечить землю, парень. Для того чтобы залечить эти раны, лучшего средства, чем вода, — нет.

Река сверкала многочисленными солнечными бликами. Еще недавно седые ивы окунали в ее спокойные воды свои серебристо-зеленые космы, а берег был покрыт мягкой травой, среди которой цвели полевые цветы и порхали бабочки. Теперь же вода плескалась о мертвую, спекшуюся землю, покрытую пеплом и головешками.

«Поднимайся, сестрица Хар, — мысленно уговаривала Ривен, — поднимайся сама и призови детей своих, чтобы смыть золу и облегчить боль обожженной земли. Принесите с собой плодородный ил, чтобы снова вдохнуть жизнь в эту землю!»

И река услышала нежный зов своей госпожи. В далеких истоках, ключах и ручьях вода побежала живее. Воды притоков и рукавов хлынули в Хар, и река запульсировала с новой силой. Ривен терпеливо ждала, сдерживая и регулируя скорость, с какой прибывала вода. Постепенно река выходила из берегов и ее воды стали медленно растекаться по выжженной равнине, и к полудню почерневшая земля скрылась под водой.

Ривен повернулась лицом к Фену и Альбину.

— Вода простоит неделю, а потом вернется в реку, — объяснила она. — К этому времени вонь исчезнет, ил уляжется и земля сможет сама залечить свои раны.

Произнося эти слова, Ривен слегка покачивалась от усталости. Прошедшие сутки совершенно вымотали ее. Но отдыхать она не могла, несмотря на все уговоры Альбина и врачей Броуна. Слишком многое еще пребывало в беспорядке вокруг, да и внутри нее тоже царили смятение и растерянность.

— Я хочу повидать Фэйрина, — заявила она своим верным спутникам, и Альбин с Феном бережно взяли ее под руки. Они помогли ей вскарабкаться в повозку, в которой они вывезли ее на поле битвы. Усевшись, Ривен сложила руки на коленях и повернулась лицом в сторону Джедестрома.

Примерно через час все трое снова были в Плэйте. Фен и Альбин помогли Ривен сойти и проводили ее по коридору в ту комнату, где лежало недвижимое тело Фэйрина.

— Он выглядит почти как живой, — прошептал Альбин, входя в комнату и с тревогой глядя на сраженного мага. При виде его никто из троих не мог не вспомнить омерзительные чудовища, порожденные его воображением, которые были созданы им для битвы с Тропосом. Однако ни на теле, ни на одежде мага не было ни следа этой кошмарной дуэли.

Только теперь Альбин заметил, что врачи Броуна переодели колдуна в свежую черную хламиду и уложили его на мраморном алтаре. Бескровные черты лица Фэйрина застыли в суровой гримасе, а его проницательные серые глаза закрылись навсегда — во всяком случае, так казалось.

— Я не уверен в том, что он по-настоящему умер, — прошептал Фен. — Я слышал, как о его смерти шептались врачи, но если дело касается Фэйрина, то я не был бы так уверен на их месте. Он ведь был жив, когда перенесся из лагеря стьюритов обратно, а врачи, которые переодевали его, утверждают, что у него на теле нет ни единой царапины… — Он потянул Альбина за рукав. — Давай-ка оставим ее с ним, парень.

Альбин и Фен вышли, глубоко задумавшись о чем-то, и Ривен осталась в одиночестве. Она долго смотрела на неподвижное тело и молчала. Этот волшебник был ее отцом, но еще до ее рождения он превратился в ее врага. Он погубил ее мать, ее наследие и все то, что было ей дорого. И все из-за того, что беспечный отказ Ниомы перевернул все его чувства, превратив неистовую страсть в столь же жгучую ненависть. Какое же странное и опасное чувство — эта любовь между мужчиной и женщиной!

Осторожно шагнув вперед, Ривен положила руку на неподвижную кисть Фэйрина. Ей казалось, что рука должна быть холодной и окоченевшей, но это было не так. Прикоснувшись к нему, Ривен вспомнила, что только что сказал Фен: «Когда дело касается этого человека, ни в чем нельзя быть уверенным».

Ривен смотрела на застывшее лицо, и глубокая печаль проникла в ее сердце. Одинокая, чистая слеза скатилась по ее щеке и упала на лоб мага.

— Отец! — прошептала Ривен. — Как бы я хотела, чтобы все было по-другому! Честное слово, мне так хотелось бы!

В комнате установилась гнетущая тишина, и Ривен почувствовала, что не может дольше выносить этого. Отступив от алтаря, она повернулась, чтобы уйти. В этот миг в уши ее ворвался тяжелый стон, полный мучительной боли. Пораженная, Ривен обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как тело мага замерцало в полу тьме комнаты и пропало. Смертельное ложе Фэйрина стояло пустым.

— Я готов посидеть с Броуном эту ночь. — предложил Гэлоу несколько дней спустя .

Ривен покачала головой:

— Нет. я останусь с ним.

Маленький доктор смерил ее взглядом и беспокойно нахмурился. Заметив это, Ривен добавила торопливо:

— Я знаю — вы боитесь, что я захочу причинить ему вред. Не волнуйтесь. Я хочу, чтобы король оправился от ран. даже больше, чем вы, и поэтому я сделаю все. чтобы помочь ему.

— Вы не так меня поняли, госпожа, я вполне доверяю вам, — заявил Гэлоу. и это было действительно так.

Просто Гэлоу, как и все его коллеги, в первую очередь должен был сомневаться. Когда Броуна привезли в замок, в лихорадке, потерявшего сознание от обильной кровопотери, и врачи увидели, что он может даже умереть, они с подозрением косились на его жену ведьму. Разве не проявила она свою хитрость и коварство, похитив у Броуна камень? Разве не Броун приказал запереть ее в башне?

Однако на протяжении всей болезни Броуна Ривен столь очевидно беспокоилась и столь самоотверженно выхаживала короля днями и ночами, что даже самые подозрительные и недоверчивые из его слуг изменили свое мнение о Ривен. Она казалась им такой заботливой, доброй и прекрасной, что, по мнению Гэлоу, ей не нужна была никакая магия, чтобы заставить Броуна влюбиться в себя. Теперь старому врачу стало понятно, почему Броун избрал ее своей королевой, предпочтя всем остальным.

— Я просто прошу позволить мне посидеть рядом с ним сегодня ночью, — торопясь, продолжал Гэлоу, — потому, во-первых, что это моя обязанность, а во-вторых, потому, что за эти последние дни вы чересчур утомились, госпожа. А в вашем состоянии… — он мельком посмотрел на Ривен, и она улыбнулась его заботливости.

— Я все равно не смогу заснуть, Гэлоу. Я чувствую, что сегодняшняя ночь будет решающей, и я могу ему понадобиться.

Но Гэлоу все не уходил. Он неловко переминался с ноги на ногу, откашливался и что-то бормотал. На него было так забавно смотреть, что Ривен сжалилась и добавила:

— Может быть, вас не затруднит прийти после полуночи? К тому времени, я надеюсь, Броуну станет лучше, и тогда я действительно смогла бы отдохнуть.

Это наконец-то удовлетворило Гэлоу, и с легкой улыбкой он ушел. Оставшись наедине с мужем, Ривен поближе придвинула кресло к его кровати. Он не приходил в себя с того самого момента, как поразил своим мечом Аранта и упал сам. Лихорадка немилосердно мучила его, и он метался по кровати, ворочался и что-то бормотал. Его невозможно было даже накормить — так крепко стискивал он зубы, а глаза его все эти дни тоже оставались закрытыми. Во время одного из приступов лихорадки он сорвал с головы корону с камнями и отшвырнул ее прочь. Врачи пришли в ужас, но заклятье Фэйрина, которое охраняло корону, не позволило им поднять ее и снова надеть ему на голову. Так она и валялась на полу возле кровати.

Ривен смочила водой чистую тряпочку и увлажнила потрескавшиеся губы Броуна, затем вытерла выступившую на лбу испарину. Отнимая тряпку от его лба, она позволила себе удовольствие взглянуть на его лицо.

То, что он снял корону, явно пошло ему на пользу. Множество мелких морщин изгладилось с его лба, и лицо его стало больше похоже на лицо прекрасного юноши, соблазнившего Ниому.

Ривен никогда не позволяла себе любоваться его мужественной красотой, глядя на него, она оценивала его внешность по возможности объективно и отстраненно. Даже самой себе она боялась признаться, насколько сильно он ей нравится, ибо это он погубил ее мать своей светловолосой красой, и Ривен не желала стать ее следующей жертвой.

Но так было во времена, когда она считала Броуна своим врагом. Теперь она знала, что он не враг ей и никогда им не был. Он был просто еще одной жертвой неистовой страсти, которая погубила ее мать, из-за которой погиб ее отец, погибли Арант, Тропос, Таунис и Дриона, а теперь рушился и весь привычный уклад жизни. Ривен оставалось надеяться, что Броун уцелеет, спасется, и она готова была ему в этом помочь. Она рассудила так, что он — единственный, кто достоин остаться в живых и насладиться плодами того, что посеял он на Полуострове, ибо уже давно ей стало понятно, что его народ любил своего короля и нуждался в нем.

Броун снова заметался, и Ривен догадалась, что он изо всех сил борется с лихорадкой, которая отравляла его кровь и грозила прикончить.

— Ривен… Ривен…

— Что, мой господин?

— Ривен!

— Я здесь.

— Не покидай меня.

— Я с вами, мой господин, и останусь здесь до тех пор, пока вам не станет лучше.

Броун начал говорить бессвязно и громко стонать. Перекатываясь с боку на бок, он сбросил покрывало со своей широкой груди. Ривен наклонилась над ним, чтобы снова укрыть его и подоткнуть покрывало плотнее, а Броун крепко схватил ее за руку и выкрикнул громко:

— Не уходи, Ривен!

Ривен напевала его имя до тех пор, пока он не успокоился и не затих. Затем она похлопала его по здоровому плечу и прошептала печально и нежно:

— Я должна, мой лорд.

Слезы снова потекли по щекам Ривен, но она продолжала шептать, больше себе, чем ему:

— Я должна, мой господин, потому что когда ты снова станешь здоров и крепок, тебе будет лучше без твоей ведьмы-жены, а мне будет лучше в горах, в моих горах, которым я принадлежу.

— Это было, наверное, впервые, с тех пор как стьюриты подошли к городу, когда я прилично выспался, — проворчал Фен.

— И я тоже, — зевая, согласился Аль бин.

Сэл разбудила обоих примерно в час по полуночи. Словно сновидение, пиллаун влетела в окно и принялась тормошить то одного, то другого:

— Моя госпожа ожидает вас у главной башни! — зачирикало у них в головах. — Торопитесь, но так, чтобы вас никто не увидел.

Теперь Сэл летела у них над головами, указывая путь по залитым лунным светом аллеям. Вскоре они оказались на поле, в конце которого темнела неосвещенная громада башни.

— Мне кажется, я только и делаю, что спотыкаюсь в темноте, — шепотом пожаловался Альбин, останавливаясь и наклоняясь, чтобы поправить шнурок башмака. Он одевался, не зажигая свечей, да еще в спешке. Фен шутя толкнул его в плечо, отчего юноша чуть было не растянулся во весь рост.

— У тебя не было времени, чтобы аккуратно надеть ботинки, зато этот свой меч ты нацепить не забыл, — заметил он едко.

Альбин смущенно улыбнулся:

— Я не знаю почему, но с того самого боя со стьюритами я не представляю себя без этой штуки. Я чувствую себя словно голым, когда «Победа» не оттягивает мой пояс.

— Любопытно, — Фен пожал плечами. — Боюсь, этот меч — волшебный.

— Ты так думаешь?

— Я знаю, парень. Я видел, как ты дрался, когда у тебя в руках был этот меч. Ты был похож на ожившего древнего героя.

— Правда?!

— Правда. Послушай моего совета и всегда держи его при себе. Береги его, и он станет оберегать тебя.

— Хорошо, я так и сделаю.

— А теперь выброси-ка все мысли о мечах и героях из головы и не воображай, что твоя «Победа» сделает из тебя нечто особое. Нам предстоит кое-какое дело, и, если я не ошибаюсь, оно потребует от нас не умения выпускать кому-нибудь кишки, а ясной и трезвой головы.

Альбин кивнул, однако, так чтобы Фен не заметил, он по-хозяйски похлопал меч по рукояти.

— Как ты думаешь, что понадобилось от нас Ривен в такой час?

— Не знаю, парень, но очень скоро мы это выясним, — Фен указал Альбину на темную, закутанную в плащ фигуру, которая ожидала их у подножья замшелой каменной стены башни.

— Ривен? — прошептан Альбин. — Что-нибудь с Броуном? Ему хуже?! — требовательно поинтересовался он, когда они приблизились.

Слова застревали у него в горле. Ему было страшно подумать, что король может умереть, и еще страшнее становилось ему при мысли о том, что станется тогда с Ривен. Во что превратится Полуостров без своего златовласого короля? Все это никак не укладывалось у него в голове.

— Король чувствует себя лучше, — ответила Ривен. — За несколько минут до полуночи у него был кризис, и теперь он отдыхает. Врачи убеждены, что теперь он пойдет на поправку, и я думаю — они правы, потому что я тоже почувствовала в нем перемену.

— Я рад, что вы разбудили нас, чтобы сообщить столь приятные новости, госпожа, — вмешался Фен, — но к чему вся эта секретность?

Ривен сделала шаг вперед и положила свою невесомую руку на плечо старого путешественника.

— Я не стала бы будить вас только для того, чтобы сообщить вам это радостное известие, потому что знаю — вы заслужили отдых. Фен и Альбин, настал тот момент, когда я прошу вас исполнить вашу часть договора, который мы заключили Я хочу покинуть Джедестром сегодня ночью и вернуться в свои родные горы. Поможете ли вы мне добраться туда?

Оба мужчины пораженно уставились на нее. Альбин уже давно решил, что Ривен больше не покинет Броуна, так как она, безусловно, любила его. Юноша видел, с какой лаской и нежностью она относилась к нему, как ухаживала за ним на протяжении всей его болезни.

— Ваш срок уже близок, миледи, — возразил Фен, многозначительно поглядев на ее живот. — Вам опасно путешествовать.

— Мой милый Фен, именно поэтому я и попросила вас о помощи, — Ривен испытующе посмотрела сначала на Фена, потом на Альбина. — Если бы не это, я бы справилась сама. Так вы поможете мне?