* * *

      «Летящий фестон» тихо и плавно поднялся в воздух. Нижний экран показывал ж’буров, с полностью вытянутыми говорящими глазами, которые от изумления, охватившего их обладателей, казались еще больше. Ж’буры указывали клешнями на торговый космический корабль, несколько аборигенов уносили ноги, как черт от ладана, хотя космические корабли землян регулярно посещали Л’Рау уже на протяжении жизни нескольких поколений.
      Дженнифер едва обращала внимание на всполошившихся аборигенов. Хайнлайн интересовал ее куда больше.
      Только после того, как «Летящий фестон» достиг отметки пять тысяч метров, Дженнифер неохотно опустила читающее устройство и собралась приступить к работе.
      От корабля отделились три авиетки и медленно полетели — одна на северо-восток, другая строго на север и третья на северо-запад. «Одна из них, — подумала Дженнифер, — непременно должна угодить в место дислокации армии м’саков». Когда это произойдет, ей придется уделить работе больше времени. А до тех пор она могла не волноваться. Дженнифер снова достала ридер, нацепила его на нос и погрузилась в недочитанный роман.
      Дженнифер размышляла о том, что в те времена, когда межзвездные полеты еще не стали обычным делом, писатели, рисуя путешествия торговых кораблей, кое в чем ошибались. Никто ни в одном романе ни разу не посетовал, насколько эти полеты скучны. «Хотя, — подумала Дженнифер, — ни одному писателю не пришла бы в голову мысль выпустить заведомо нудную книгу».
      Уже не в первый раз она жалела о том, что впуталась в дела настоящих космических торговцев. Но в свое время это казалось ей довольно удачной затеей. Небольшое академическое общество специализировалось на сравнении вымышленных миров среднеанглийской научной фантастики с теми, которые имели место в действительности.
      Дженнифер всегда хотелось присоединиться к этому обществу, и когда она заканчивала второй курс университета, у нее возникла оригинальная идея, гарантировавшая вступление в оное, не дожидаясь достижения тридцати лет. Для этого потребовалось прибегнуть к маленькой уловке. Дженнифер рассудила так: ее конкуренты принадлежат к разряду затворников, все они едва ли знали о реальном положении вещей за стенами университета больше, чем писатели-фантасты древности. Если она потратит пару лет на сбор статистических данных для научной работы и соединит их со своей будущей университетской степенью, то какая дверь не откроется перед ней?
      На протяжении двух последующих лет Дженнифер терпеливо посещала специальные курсы. Некоторые из них, к ее удивлению, даже оказались интересными. И когда команда «Летящего фестона» решила взять новичка, то тут появилась Дженнифер, готовая ко всему и со страстным желанием работать.
      И вот теперь она здесь, и жутко скучает. Немного почитав, Дженнифер приняла душ, в котором не нуждалась. Затем запрограммировала автоповара. Подкрепившись, Дженнифер с сожалением осознала, что ей придется основательно потренироваться. Упражнялась Дженнифер до тех пор, пока майка и шорты, мокрые от пота, не прилипли к телу. Затем снова приняла душ. Этот, по крайней мере, она заслужила.
      После чего Дженнифер решила, что, по-видимому, пора почитать послания авиеток. Пока она придумывала разные занятия, чтобы убить время, наступила ночь. Дженнифер не рассчитывала найти что-либо заслуживающее интереса: авиетки были только на полпути к джунглям, где обитали м’саки.
      В первый момент правильные ряды огней, мерцающие в темноте, не встревожили ее. Город, подумала она, решив найти на карте его название. КООРДИНАТЫ НЕ ЗАРЕГИСТРИРОВАНЫ — вспыхнула надпись на экране.

* * *

      — О Боже, — только и сказала Дженнифер. — Этого не может быть.
      Взяв себя в руки, она поняла, что следует срочно поставить в известность Бернарда Гринберга, где бы он ни находился: Но вначале послала на авиетку команду приблизиться к м’сакам и провести более подробное исследование.
      Затем вызвала Гринберга. Дженнифер показалось, что его голос доносится из-под воды, но не из-за плохого сигнала, а потому что Гринберг только проснулся.
      — Я надеюсь, это важно, — недовольно проворчал он, подавив зевок.
      Дженнифер знала его достаточно хорошо, чтобы, судя по интонации, перевести его фразу как: «Для тебя было бы лучше, чтобы это было так».
      — Думаю, что очень важно, — ответила она. — Вы ведь хотите узнать, где разбили лагерь м’саки?
      Молчание было таким продолжительным, что она засомневалась, уж не уснул ли командир.
      — Бернард?
      — Я слушаю… — Гринберг вновь сделал паузу. — Да, тебе лучше рассказать мне об этом.

* * *

      В’Зек всматривался в ночную тьму. Барабанная перепонка, расположенная за говорящими глазами, вибрировала от непрекращающегося низкого гула. В’Зек почесал перепонку клешней, но это не помогло. Вождь позвал З’Йона. Когда он увидел щелкающего от смеха шамана, раздражение его усилилось. Смеяться над В’Зеком было опасно. Смеяться над В’Зеком было безумно рискованно.
      — Ну? — проворчал В’Зек. Он приподнялся так, чтобы все м’саки смогли увидеть его дротик.
      З’Йон раскрыл сочленение между верхним и нижним панцирями, убеждая вождя убрать дротик на место. В’Зек счел этот ритуальный жест повиновения и почтения оскорбительно показным. Но гнев уступил место удивлению, когда шаман сказал:
      — Я тоже слышу это, мой господин. Вся армия слышит.
      — Но что это? — требовательно спросил В’Зек. — Ни одно существо, способное планировать, не издает такого шума.
      З’Йон снова раскрыл края панциря. На этот раз В’Зек оценил всю искренность порыва своего учителя.
      — Мой господин, не могу сказать. Я не знаю.
      — Этот предмет принадлежит Т’Каи? — заволновался В’Зек. Охватившая его тревога выражалась гневом: вождь не имел права показывать, что он испытывает страх. — Могут ли они поразить нас при помощи этого? Не слышал ли ты, что они обладают какими-то подобными устройствами?
      Весь вид В’Зека говорил о том, что он готов вырвать ответ из З’Йона железными клещами, если его собственные окажутся недостаточно крепкими.
      — Никогда, мой повелитель. — Теперь шаман действительно был напуган, что заставило его господина немного смягчиться. Мгновение спустя З’Йон уже нашел в себе силы говорить более решительно. — Мой господин, я искренне сомневаюсь, что этот предмет принадлежит Т’Каи. Они не смогли бы скрыть, что обладают подобными устройствами.
      — И более того, зачем им утаивать это? Правда? — В’Зек не нашел альтернативы, которая бы удовлетворяла его. — Ну и что это, по-твоему?
      — Мягкотелые, — спокойно проговорил З’Йон. — Говорят, кроме всего прочего, путешествия по воздуху — это их ремесло, так ведь?
      Это предположение заставило В’Зека задуматься. Ему бы очень хотелось, чтобы З’Йон ошибался. Тогда как другой вариант — это признать их созданиями, близкими — а возможно, и не просто близкими — к сверхъестественным. В этом случае он предпочел бы подвергнуть сомнению сам факт существования мягкотелых. Но после взятия Ц’Лара никаких сомнений в их существовании не оставалось. До сих пор они представлялись ему искусными ремесленниками — их зеркало и другие подобные вещицы полностью подтверждали это мнение. Несмотря на то что в конфедерации Т’Каи было много искусных ремесленников, считалось, что различие между разноплеменными ремесленниками было лишь в искусности изготовления, а не в ассортименте производимых товаров.
      Однако он знал достаточно хорошо, что т’кайцы не могли создать ничего, что передвигалось бы по воздуху, издавая такой низкий жужжащий звук. Только мягкотелые могли…
      В’Зеку никогда не приходило в голову, что граница между искусными ремесленниками и создателями почти сверхъестественных вещей может оказаться такой тонкой.
      В лагере кто-то вскрикнул, крик страха и тревоги оторвал В’Зека от несвойственных ему философских размышлений. Первый крик подхватили другие воины.
      — Это оно! Небесное чудовище!
      Воины, которые должны были в этот час спать, выскочили из палаток, чтобы узнать, в чем дело. Лагерь охватила паника.
      — Клянусь Первым деревом, я тоже его вижу, — пробормотал З’Йон.
      В’Зек устремил свои говорящие глаза туда, куда указывал клешней шаман. Сначала он ничего не увидел. Затем заметил маленький серебряный ящичек, освещаемый пламенем лагерных костров. Было совершенно очевидно: что бы это ни было, но создали эту вещь не т’кайцы. Каждая линия, каждый угол ясно говорил о том, что это творение чужестранцев. В’Зеку захотелось убежать, спрятаться под листьями и ветвями лесов родного М’Сака. И с чего ему взбрело в голову, что он повелитель всего мироздания? Но В’Зек не побежал. Сделав такой глубокий вдох, что легкие до боли прижались к панцирю, В’Зек взревел, громко и свирепо. Говорящие глаза всего лагеря уставились на него.
      — Воины! Неужели вы позорно сбежите от того, что не может причинить вам вреда?
      — Вы в этом вполне уверены? — спросил З’Йон, но так, что его услышал только В’Зек.
      Вождь понимал, что шаман прав, но проигнорировал замечание. У него была единственная возможность сплотить армию вокруг себя до того, как она развалится.
      — Воины! — вновь взревел он. — Заставим его убраться отсюда! Не позволим ему кружить над нами.
      Схватив довольно увесистый камень, В’Зек швырнул его в предмет, парящий в небе, вложив в этот бросок всю свою силу, ожидая, что в следующий момент эта штука упадет замертво.
      Очевидно, воины подумали о том же. Камень был брошен довольно высоко, но предмет, парящий в небе, не обратил на него никакого внимания и не нанес ответного удара.
      — Сбейте его! — завопил В’Зек еще громче, чем прежде. Он бросил другой камень. Но снова гудящее устройство не удостоило его вниманием, хотя на сей раз камень пролетел довольно близко.
      В’Зек даже затрясся от возбуждения, испытывая бешеную уверенность, подогретую главным образом облегчением от того, что остался жив.
      — Вы видите? Он не может причинить нам вреда. Стреляйте из луков, и победа будет за нами!
      В’Зек вел м’саков многие годы, и почти всегда вел к победе. И как часто бывало и раньше, воины заразились его огнем. Внезапно небо наполнилось камнями и стрелами, как будто бы страх, испытываемый северянами, тотчас одновременно у всех превратился в ярость.
      — Мой господин, вы обладаете колдовской силой, — заметил З’Йон, наблюдая за тем, какой неистовой атаке подвергся небесный предмет. В’Зек знал, что большей похвалы от шамана услышать было нельзя.
      Однако одной похвалы недостаточно, чтобы выиграть сражение. М’саки заревели как один, когда камень с грохотом ударился о бок небесного предмета. Предмет покачнулся. В’Зеку ужасно хотелось увидеть его падение, но этого не случилось. Одна стрела попала в цель, но, ударившись, отскочила. Другая, выпущенная, возможно, более сильным воином, вонзилась в сверкающее покрытие. Авиетка снова накренилась.
      Постепенно она стала подниматься выше, так что стрела даже самого мощного воина м’саков не смогла бы достать ее.
      — Победа! — закричал В’3ак. — Мы заставили их уважать нас!
      Его воины тоже ликовали. Хотя предмет продолжал висеть над м’саками, они едва могли его различить, но все еще слышали слабый звук. Все же они заставили врага отступить.
      Возможно, он не был убит, разбит или какое там слово к нему подходило. Но, должно быть, получил серьезные повреждения и не мог улететь. Паника прекратилась. Но если В’Зеку удалось удержать свою армию от развала, то его собственное бешенство, вызванное непрекращающимся гудением, не проходило. По его мнению, гудение было слишком внятным.
      В поведении небесного предмета не было никаких изменений, суливших благоприятный исход. Он висел над лагерем подобно, подобно… В мире, где ничто не летало и только несколько созданий умели планировать, В’Зеку не удалось подобрать удачное сравнение, что еще больше выводило его из себя.
      — Что он делает там, наверху? — проворчал В’Зек. Сначала это был чисто риторический вопрос. Затем вождь повернулся к З’Йону: — Шаман, ты утверждаешь, что овладел всеми премудростями. Чемон занят там, наверху?
      З’Йону было приятно, что вождя интересует его мнение.
      — Мой господин, я думаю, что этот предмет прибыл сюда не для того, чтобы ужаснуть нас. Если бы это было его целью, то он вел бы себя более агрессивно. Судя по тому, как странно он себя ведет, думаю, он разыскал нас не для того, чтобы просто побеспокоить.
      В’Зек издал серию беспорядочных щелкающих звуков. Этот предмет, сверкавший в небе, волновал его так же сильно, как и прежде. Похоже, шаман докопался до истины: и она была не из приятных.
      — Продолжай, — потребовал В’Зек.
      — По тому, как он висит над нами, и не собирается никуда исчезать, я могу предположить, что он каким-то образом передает известия мягкотелым, а заодно и т’кайцам. Однако, мой господин, я еще раз повторяю, это только догадка.
      — Неплохая догадка, — сказал В’Зек, внезапно ощущая слабость. Зависшая в небе гудящая штуковина могла видеть все, что он делал. В один миг два его главных преимущества над т’кайцами исчезли. Армия В’Зека была мобильнее любой армии горожан. И он полагал, без ложной скромности, что по всем статьям превосходит любого генерала южан. Но что в этом толку, если т’кайцы знают о каждом его движении.
      В’Зек снова щелкнул, а потом зашипел. Возможно, дела в конце концов поправятся.

* * *

      Б’Ром вглядывался в экран, который держал Гринберг.
      — Так это и есть армия варваров? — спросил визирь. — Правда ли, что лагерь их предводителя всегда располагается внутри войска?
      — Чтобы быть полностью уверенным, я должен проверить наши записи, но полагаю, что это так, — осторожно ответил Гринберг. Б’Ром никогда ни о чем не спрашивал, не имея на то скрытого мотива. — Но почему это вас так интересует?
      Говорящие глаза главного министра вытянулись от удивления.
      — В этом случае я могу дать точные указания засылаемым мною убийцам. Какую пользу я извлеку из того, что заставлю их убить нескольких ничего не стоящих солдат-двойников, в то время как они будут полностью уверены, что убивают свирепого В’Зека?
      — Полагаю, никакой, — пробормотал Гринберг. Ему пришлось напомнить себе, что м’саки вторглись на территорию конфедерации Т’Каи отнюдь не на пикник. Картина разрушенного Ц’Л ара, переданная авиеткой, говорила об этом яснее любых слов.
      Б’Ром спросил:
      — Как вы думаете, смогли бы наши агенты отравить пищу варваров или лучше применить против В’Зека оружие, чтобы убить В’Зека? Мы сможем найти лишь нескольких добровольцев, так как шансы ускользнуть из лагеря невелики.
      — Я с вами полностью согласен, — капитан торговцев секунду подумал, а затем осторожно продолжил: — Ваше превосходительство, вы лучше, чем я, знаете своих воинов. И подобные вопросы, я думаю, надлежит оставить в ваших руках.
      Он знал, что переводчик выдаст подходящую идиому, вероятно, на местном языке это прозвучит «в зажиме ваших клешней».
      Интонации ответного щелканья и шипения, которые издал министр, как показалось Гринбергу, были довольно недоброжелательными, весьма напоминавшими бульканье переполненного паром котла.
      — Не уподобляйте меня дикарям, которыми сейчас кишит наша земля, — он свирепо уставился на Гринберга сразу четырьмя своими глазами. Затем неожиданно издал звук, подобный скрипу ржавой петли, сопровождавшийся кривой ухмылкой: — Хотя, я полагаю, с вашей точки зрения, такое предположение весьма естественно. Ладно, можете считать себя прощенным.
      Он снова скрипнул и суетливо удалился. «Несомненно, он плетет интриги, чтобы нанести врагам больший вред», — решил Гринберг. Это входило в обязанности визиря. Старый дьявол хорошо знал свое дело. И потому, вероятно, что сам он ни во что не верил, ему всегда без труда удавалось занять выгодную позицию.
      Армия Т’Каи продвигалась вперед. Гринберг, Мария и Конев брели вместе с ними. Даже простейшие орудия и предметы обихода местных жителей могли бы иметь большую цену в любом человеческом обществе. К примеру, горшки для воды, которые ж’буры несли, пристегнув к передним левым ногам, были выполнены с таким захватывающим изяществом и чистотой линий, что им могли бы позавидовать гончары Амасиса. Творения мастеров Т’Каи заслуживали путешествия через световые годы.
      Точно так же т’кайцы обращались со своей землей. Фруктовые сады, в которых они выращивали клубневые деревья и орехи, были устроены подобно японским. Им была свойственна та же скромная элегантность. За поворотом открылся огромный гранитный валун, стоящий на обочине.
      Гринберг вздохнул. М’саки мало заботились об эстетике. Зато они прекрасно разбирались в одном ремесле — ремесле разрушения и уничтожения. Капитан торговцев подумал, что в данной ситуации военный корабль оказался бы куда более уместен, чем легкое торговое судно. Он посмотрел на небо. «Да, атмосферный самолет-истребитель сейчас бы не помешал». Однако небо было чистым.
      — Да, в общем-то, я и не надеялся, что они появятся, — пробормотал он и снова вздохнул.
      — Появится кто? — поинтересовалась Мария. Он объяснил.
      Мария задала новый вопрос:
      — А как м’саки узнают, что «Летящий фестон» не военный корабль?
      — Да очень просто — они поймут это сразу, если «Летящий фестон» не сможет превратить их в пирожки с крабами.
      — Но так ли это? Они ведь никогда его прежде не видели, да и вообще не видели ничего подобного. Если в небе неожиданно появится звездный корабль и со страшным гулом приземлится напротив них, то что они сделают?
      Гринберг задумался. Насколько ему было известно, инопланетяне никогда не посещали м’саков. Он громко рассмеялся и поцеловал Марию в губы. Мария ответила ему тем же. Поцелуй длился до тех пор, пока их не растащила пара ж’буров.
      — Вы зачем деретесь? — потребовали они объяснений.
      — Да нет… Это… — смешался Гринберг.
      — …супружеский ритуал, — пришла на помощь Мария. Ж’буры защелкали. Гринберг услышал «смех» переводчика, но не обиделся, подумав, что то, чем занимаются ж’буры в целях роста населения, тоже довольно забавно.

* * *

      Дженнифер опустила читающее устройство. Как и следовало ожидать, Гринберг станет донимать ее своими приказами как раз в тот момент, когда она приступит к самой интересной части книги. Ей захотелось, чтобы этот парень, Андерсон, который, как оказалось, хотел попробовать, какова же она, жизнь космических торговцев, оказался вместо нее на «Летящем фестоне». Однако, поскольку он умер тысячу лет назад, ей, кажется, не удастся отделаться от работы.
      Дженнифер направила все три авиетки к месту дислокации армии м’саков. Они зависли над лагерем на высоте нескольких сотен метров, образовав треугольник. Этой ночью варвары не только пытались атаковать авиетки, но и пошли на такие уловки, которых Дженнифер никак не ожидала. Один дикарь взобрался на высокое дерево, чтобы нашпиговать стрелами авиетку, находившуюся, по мнению Дженнифер, вне пределов досягаемости. Гринберг не похвалит ее, если она позволит варварам сбить хотя бы один самолет.
      Подумав об этом, она скорчила кислую мину. Дженнифер знала, что Гринберг о ней невысокого мнения. Отнюдь не высокого. Но ведь никто и не заставлял его под дулом пистолета нанимать ее на службу. В результате ей приходится теперь мириться со скукой, ну а Гринбергу приходится мириться с Дженнифер.
      М’саки приближались к обширному открытому пространству, местами поросшему невысоким кустарником. Если бы на Л’Pay росла трава, то эти территории были бы сплошными лугами. Хмыкнув, Дженнифер подумала, что, покрытая зеленью, эта равнина представляла бы более привлекательное зрелище, нежели голая земля, камни да редкие убогие растения, которые открывались ее взору.
      Но, с другой стороны, равнина в ее нынешнем состоянии гораздо лучше подходила для выполнения задачи. Дженнифер не хотела бы, чтобы что-то могло отвлечь внимание м’саков от ее появления.
      Она ввела в компьютер данные о том, какие маневры должен выполнить «Летящий фестон». После чего, улыбаясь, снова надела читающее устройство. Она подозревала, что м’саки просто не смогут не обратить на нее внимание.
      В’Зек и его армия уже несколько дней полностью игнорировали зависшие над ними авиетки. Жужжание, конечно, по-прежнему достигало барабанных перепонок вождя, но В’Зек больше не слышал его, если только специально не сосредотачивался на этом шуме. Если эти предметы и следили за войском по приказу мягкотелых, то теперь он ничего не мог с этим поделать: авиетки держались вне досягаемости метательных снарядов.
      Войско м’саков вместе с трофеями и пленными вышло на открытые просторы. С тех пор, как они вторглись на территорию Т’Каи, армия несколько поуменьшилась. Это произошло не столько из-за потерь, сколько потому, что В’Зек оставлял в каждом взятом городе по гарнизону. Он намеревался не только грабить и опустошать эту землю, но и управлять ею. Но когда т’кайцы наконец решились выступить, чтобы сразиться, у В’Зека оставалось еще достаточно воинов, чтобы разбить их.
      — Коли на то пошло, они могут просто покорно сдаться, — говорил вождь, обращаясь к З’Йону, суетливо семенящему рядом. Шаман не был крупным самцом, и хотя его физические данные не производили особого впечатления, он не испытывал особых проблем, держась наравне с атлетически сложенной молодежью, составлявшей основную массу армии В’Зека.
      З’Йон ответил не сразу, он жевал плод ф’лега. Прожевав, шаман произнес:
      — Сомневаюсь. Чем дальше к югу, тем сильнее конфедерация. Полагаю, они попытаются встретить нас где-либо там.
      — Это меня весьма удивит, ведь южане такие трусы, — насмешливо проговорил В’Зек.
      — Такие кто?
      — Трусы, — повторил В’Зек немного громче. Шум с неба тоже усилился. Вождь повернул свои глаза в сторону источника шума, желая узнать, не снижаются ли авиетки. Если бы оказалось так, то он приказал бы своим солдатам загнать их опять наверх. Они не позволят врагам шутить с храбрыми м’саками.
      Но небесные предметы находились там же, где обычно.
      — Нельзя не принимать т’кайцев всерьез, — предостерег вождя З’Йон. Ему тоже пришлось повысить голос. В’Зек почувствовал, как его говорящие глаза сокращаются, собираясь спрятаться в панцирь. На этот раз с неба шло не тонкое гудение, а настоящий рев. Он становился громче, и громче, и ГРОМЧЕ! Под действием этого грохота ноги В’Зека подогнулись, как если бы к его панцирю привязали тяжелый груз.
      З’Йон указал клешней в небо. В’Зек повернул говорящий глаз. На небе появилось нечто необычное. Сначала показалось, что это просто яркая серебристая точка, похожая на звезду. Но точка продолжала увеличиваться с ужасающей быстротой, превратившись сначала в сияющий апельсин, потом в мяч. А затем вождь внезапно осознал, что это металлическое сооружение несется прямо на него. Неудивительно, что его ноги сгибались!
      В’Зек больше не слышал шума, а ощущал его как вибрацию, которая, как казалось отважному вождю, пытается вытряхнуть его тело из панциря. Он снова взглянул вверх, следя одним глазом, не обрушится ли на него небесное сооружение. Не раздавит ли его? Нет, похоже, оно не собиралось это делать.
      Рев продолжал нарастать даже после того, как ужасный предмет опустился на землю напротив столпившихся м’саков. Внезапно все стихло. Казалось, что тишина причиняет такую же боль, как и недавний адский шум.
      — Мягкотелые! — истерично заорал, а точнее, заскрежетал З’Йон.
      В’Зеку было интересно, как долго шаман собирается так вопить.
      — Ну что там с ними?! — нетерпеливо спросил он, чувствуя, как его собственный голос медью отзывается в барабанной перепонке.
      — Это их корабль, — ответил З’Йон.
      — Ну и что, кому это интересно? — проворчал в ответ вождь.
      Теперь, когда проклятый шум утих, В’Зек обрел способность размышлять. И первое, о чем он подумал, была его армия.
      Обернувшись и бросив взгляд поверх своего туловища и хвоста, он в бешенстве свистнул. Его армия, его драгоценная, непобедимая армия обратилась в бегство. Воины в панике мчались во всех направлениях.
      — Назад! — взревел он. Он решил прибегнуть к единственной уловке, которая давала хоть крошечный шанс повернуть воинов обратно.
      — Пленные убегают с нашей добычей! — Он быстро повернул говорящие глаза туда, где, казалось, уже никого не осталось, и убедился, что не солгал: пленные Ц’Лара и других городов драпали во все стороны, взвалив корзинки с добром на панцири или зажав их в клешнях. В’Зек бросился за первым попавшимся беглецом и со всего маху опустил на него свой боевой топор, пробив бедняге панцирь. Из тела во все стороны брызнула жидкость. Пленный упал. После чего В’Зек убил одного из своих убегавших солдат.
      Вождь встал на задние ноги. Затем, подняв боевой топор, с которого стекала жидкость, крикнул:
      — Собирайтесь! Объединяйтесь!
      Несколько офицеров подхватили его призыв. В’Зек сразил еще одного дезертира. Паника среди воинов начала затихать. Своего господина они боялись уже долгие годы, а неизвестного предмета, свалившегося с неба, только несколько мгновений.
      В это время голос, еще более громкий, чем его, раздался из небесного предмета. На рокочущем т’кайском диалекте он произнес:
      — Убирайтесь! Покиньте эту землю! Уходите прочь!
      В’Зек понял все достаточно хорошо. Большинство его солдат тоже до некоторой степени поняли, о чем идет речь: языки м’саков и южан были родственными. Вождь подумал, что, заговорив, небесный предмет совершил ошибку. Оставайся он молчаливым и угрожающим, В’Зеку было бы гораздо труднее справиться с ним. А теперь…
      — Это обман! — закричал он. — Проклятые т’кайцы пытаются заставить нас отступить, не сразившись с нами!
      — Похоже, они дело говорят! — крикнул один из убегавших ранее солдат. Парень находился довольно далеко от вождя, чтобы тот мог схватить и убить его. В’Зек должен был противопоставить малознакомой технике силу убеждения. Однако он не спасовал и завопил во всю мощь:
      — Он не причинил нам вреда! Не зная, что вас можно запугать шумом! Разве вы убегали от грома и молнии?
      — Неплохо, — заметил З’Йон, стоявший рядом с вождем. Затем шаман тоже повысил голос: — Это все, на что способны т’кайцы. Вам, воинам, должно быть стыдно. Наш повелитель прав: хорошая гроза у нас дома более опасна, чем этот большой кусок металла. Беспокоиться будем тогда, когда он ударит нас. А до этих пор мы видим, что он лишь способен выпускать слишком много ветра.
      Затем, повернувшись в сторону В’Зека, тихо добавил:
      — Если он поразит нас, то, боюсь, нам уже не придется ни о чем беспокоиться.
      Только вождь услышал эти его слова; З’Йон знал, что делал.
      Попытка летающего предмета произвести нечто большее, чем устрашающий шум, провалилась. К тому же укоренившаяся дисциплина и боязнь воинов потерять награбленное добро сделали свое дело. В’Зеку хоть и не сразу, но удалось одержать победу в этот день. М’саки вернули обратно большую часть пленных и трофеев. Они перестроились и, обойдя сооружение, упавшее с неба, возобновили свое движение на юг.
      В’Зек хотел отомстить небесному предмету за то, что чуть было не поплатился из-за него всей военной кампанией. Вождь направил к нему отряд, вооруженный алебардами. Данный вид оружия как нельзя более подходил для того, чтобы расколоть твердую оболочку небесного предмета. В’Зеку очень хотелось самому увидеть, что его воины сделают с этой светящейся металлической шкурой.
      Но подобного В’Зек не испытывал ни разу. Небесный предмет испустил пронзительный звук такой мощи, что вождь, находясь довольно далеко от него, содрогнувшись от боли, втянул говорящие глаза. Воины, бросив оружие, в панике бежали. Большая часть вернулась к своим отрядам, но двое помчались прямо к шаману. З’Йон был главным целителем в армии. З’Йон осмотрел их, дал целебный бальзам и отправил восвояси. Когда он вновь обернулся к вождю, В’Зек по его растерянному виду понял, что случилась беда.
      — Бальзам, конечно, облегчит их страдания, но не больше. Их барабанные перепонки разорваны.
      — Они лишились слуха? — В’Зек бросил на летающее сооружение злобный взгляд. Теперь ему только и оставалось, что бросать злобные взгляды. Раз эта штука становится опасной, если ее потревожить, то он не будет ее провоцировать. У него есть дела поважнее мести, Т’Каи завоевана лишь наполовину. Но как только конфедерация будет разбита, успокаивал он себя, мягкотелые или любой, кто прячется в этом сооружении, заплатят за попытку расстроить его планы. И еще он, не без удовольствия, думал о том, на сколько дней продлит жизнь принца К’Седа прежде, чем позволит ему умереть.

* * *

      К’Сед, глядя на экран, следил за армией м’саков. По его панцирю пробегали бурые и зеленые пятна. Его говорящие глаза слегка втянулись. Заметив это, принц вновь удлинил их, но Гринберг уже понял, что принца охватил страх.
      — Они продолжают наступление, — монотонный голос переводчика был неспособен передавать эмоции, но капитан торговцев отлично представлял, что бы он сам чувствовал, окажись он сейчас в шкуре принца.
      «Нет, — подумал он, — у принца не шкура, а панцирь». Отогнав эти неуместные мысли, Гринберг заметил:
      — Да, ваше высочество, так и есть.
      Если принцу так хотелось, чтобы кто-нибудь подтвердил ему эту очевидную истину, то, что ж, Гринберг вполне сгодится для такой роли.
      — Вы утверждали, что ваш корабль сможет прогнать их. Что касается меня, то если бы я никогда прежде не видел космического корабля, одного вида неизвестного сооружения, падающего с неба, да еще производящего при этом невообразимый шум, было бы достаточно, чтобы обратить меня в бегство.
      — Да, ваше высочество, — согласился Гринберг, — я надеялся, что это будет справедливо и в отношении м’саков.
      Про себя же Гринберг подумал о том выводе, который был однозначен: «Захватчики, или по крайней мере их вождь, отважнее К’Седа». Капитан, однако, надеялся, что сам принц не придет к аналогичному заключению. К’Сед и без того был деморализован. Его следующие слова полностью подтвердили это. Но, по крайней мере, он скорее рассуждал с точки зрения народа, которым управлял, чем со своей личной точки зрения.
      — Мы могли бы построить укрепления и заставить м’саков атаковать нас в том месте, которое выберем сами. Только я боюсь, что они обойдут нас и продолжат разорять сельских жителей.