Сага о Криспе (№2) - Крисп Видесский

Он подал Прогресса вперед шенкелями, и вскоре армия осталась далеко позади. За ним скакали еще несколько человек — все чародеи, как он заметил, сообразившие, что может означать неожиданная остановка. Трокунд помахал ему с серой лошадки, пританцовывающей, как лицедейка. Крисп помахал в ответ.

Остановил коня он рядом с тесной кучкой чародеев и разведчиков. Его обычным чувствам местность впереди показалась ничем не примечательной: поля — по большей части невспаханные — вперемежку с дубовыми, кленовыми и вязовыми рощицами. По небу бежали легкие облачка, и их тени скользили по земле. Слишком мирное зрелище, слишком прекрасное, чтобы иметь отношение к Арвашу.

— Что случилось? — спросил Крисп.

— Ваше величество, — с поклоном ответил один из колдунов, угловатый юноша, чья реденькая бородка едва прикрывала шрамы от прыщей, — мое имя Заид. Я ощутил впереди — не правильность и даже не отсутствие правильности, но.., как бы сказать?., отсутствие истинного и ложного одновременно, что весьма странно. — Он похрустел пальцами и нервно огляделся.

— Если ты ничего не можешь увидеть, мало ли кто может там таиться? Ты это хочешь сказать? — уточнил Крисп. Заид кивнул. Крисп обернулся к другим чародеям:

— Вы тоже ощущаете это.., отсутствие?

— Нет, ваше величество, — ответил один. — Но это ничего в данном случае не значит. Заид, несмотря на юность, наделен необычайной чувствительностью, почему мы и пригласили его сопровождать нас. То, что он чувствует — или не чувствует, — скорее всего, реально.

Кадык Заида дернулся вверх-вниз, а сам юный чародей бросил на коллегу благодарный взгляд. Крисп сморщился.

— «Скорее всего» льда не колет, чародейные господа. Можно с голоду умереть, если охотиться на дичь, которая, скорее всего, тут. Как нам выяснить точно?

— На опыте, — ответил подошедший Трокунд. — Не так ли, друзья?

Остальные чародеи кивнули.

— С позволения бога благого и премудрого, — продолжал чародей, — мы можем даже застать Арваша врасплох — он ведь уверен, что мы ничего не заметили.

Трокунд был искусным магом, но никудышным военачальником.

— Он уже знает, что заметили, — ответил Крисп. — Мы не становимся строем каждый раз, когда кролик дорогу перебежит. Главное сейчас — выяснить, куда наш строй движется.

— Вы, конечно, правы, ваше величество. — Трокунд досадливо покачал головой и углубился в обсуждение технических проблем с коллегами. Крисп перестал понимать, о чем идет речь, на четвертой фразе и уже начал подумывать, не угробят ли чародеи на беседу все утро, как Трокунд вспомнил о его существовании. — Ваше величество, — сообщил чародей, — мнимость пустоты впереди могут создать разные заклятия. Мы полагаем, что одно из них более вероятно, при условии, что Арваш смог извратить и усилить его кровавым жертвоприношением. Сейчас мы попытаемся разрушить чары, предполагая, конечно, что имеем дело с этой конкретной разновидностью.

— Давайте, — бросил Крисп.

Действовать против Арваша, а не отвечать на его удары — уже маленькая победа.

Чародеи принялись за работу с ловкостью опытного взвода ветеранов, долгие годы сражавшихся вместе. Крисп наблюдал, как Трокунд смазал свои веки зельем, церемонно поданным ему другим чародеем.

— Желчь кота и жир белой курицы, — объяснил Трокунд. — Они дают силу видеть незримое. — Он поднял бледно-зеленый камень и золотую монету. — Золото и хризолит отгоняют грезы и избавляют от дурных снов волей бога благого. — За его спиной хор чародеев скандировал символ Фосовой веры и заклятия, усиливающие основные чары.

Маг бросил на жаровню серо-зеленый лист; тут же поднялась струйка серого дыма. В медную ступку Трокунд бросил переливчатый камушек и серебряным пестом растолок его в крошку.

— Опал и лавр в совокупности с определенным заклятием могут сделать невидимым человека, а то и армию. Так мы уничтожаем их, а с ними и чары! — На последних словах голос Трокунда поднялся до крика. Его указательный палец уперся в мирный пейзаж впереди.

Долгую секунду — несколько секунд — не происходило ничего. Крисп бросил злой взгляд на Заида, взирающего на неизменные луга с тем же удрученным видом, что и его коллеги. «О да, — подумал Крисп, — очень чувствителен — видит даже ловушки, которых нет».

Потом воздух пошел рябью, как поверхность бурного потока. Крисп сморгнул и потер глаза. Трокунд триумфально потряс кулаком. По виду Заида можно было подумать, что его помиловали перед самой казнью. Земля впереди не менялась, но, когда рябь схлынула, дорогу впереди, от озера до яблоневого сада, преграждала целая армия пехотинцев. До них оставалось не больше мили.

За спиной Криспа затрубили рога. Загремели барабаны. Запели флейты. Послышались крики. Значит, его солдаты тоже заметили врага. Император по-военному отдал чародеям честь:

— Благодарю вас, чародейные господа. Без вас мы наткнулись бы на них лбами.

Только в этот момент бандиты Арваша поняли наконец, что их обнаружили. Они тоже закричали — не вымуштрованным громовым «ура» видесских войск, а долгим, протяжным, яростным воем, точно стая кровожадных диких зверей. Солнце весело отсверкивало с секир, шлемов и кольчуг, когда халогаи устремились на видессиан.

Крисп снова повернулся к волшебникам:

— Чародейные господа, сейчас начнется битва, и я советую вам убраться отсюда, пока вы не попали в самую гущу.

Эта возможность явно не приходила чародеям в головы. С необыкновенным проворством они повскакивали на коней и мулов и галопом помчались назад. Крисп тоже двинулся к колыхающемуся на ветру поверх центра боевых порядков имперскому флагу.

Маммиан приветствовал его салютом и кривой улыбкой.

— Я уже подумывал, что придется без вас начинать, — проворчал толстяк.

— Приятно знать, что от меня есть польза, — заметил Крисп.

Маммиан фыркнул. Улыбка его стала помягче.

— Да, есть немного, ваше величество. Я чуть с коня не упал, когда эти засранцы вынырнули из чистого воздуха. Если бы мы на них наткнулись, паршивый выдался бы денек.

— Можно сказать и так. — Крисп тоже ухмыльнулся, завидуя самообладанию генерала. Он окинул взглядом видесские ряды. Как и планировали его генералы, по обоим флангам в передних рядах стояли копейщики — некоторые на укрытых кольчужными попонами конях, — а за ними лучники, готовые осыпать противника стрелами через головы товарищей. В центре стояли халогаи императорской стражи.

Телохранители не знали, что видесские подразделения рядом с ними получили тайный приказ обрушиться на них, если те перейдут на сторону Арваша. Имперскую армию такой приказ мог еще спасти, хотя Крисп понимал, что ему самому в таком случае все равно не жить. Император обнажил саблю и свирепо ухмыльнулся надвигающемуся врагу.

Маммиан отдал приказ музыкантам, и над полками разнеслись новые сигналы. Всадники на флангах двинулись вперед, стремясь взять пехотинцев Арваша в клещи. Крисп мрачно скривился, заметив, как широк вражеский фронт.

— У него больше людей, чем мы полагали, — заметил он Маммиану.

— Верно, — угрюмо подтвердил тот. — С тех пор как Арваш захватил Кубрат, северяне потоком рвутся туда из Халогаланда. Для них тут земля плодороднее и климат мягче.

— Точно. — Крисп и сам подумывал об этом. В детстве, когда налетчики-кубраты угнали всю его деревню, он провел пару лет севернее Заистрийских гор. Кубрат ему помнился холодным и мрачным. Если халогаи находили эту землю желанной — какова же должна быть их родина? Крисп поежился.

Потом мысли его переключились с Халогаланда на халогаев впереди. Последователи Арваша сражались с таким же презрением к жизни — как собственной, так и вражеской, — что и их сородичи, охраняющие императора. Размахивая секирами, они оглашали поле боя именем своего жестокого вожака.

Имперские солдаты тоже кричали, и среди их кличей громче всех звучал призыв к отмщению: «Имброс!» Ряды столкнулись. Пережив первые мгновения боя, даже новичок, непричастный дотоле к кровавому воинскому братству, мог считать себя ветераном. Бойня была страшна.

Там копейщик насаживал халогая на свое оружие, точно собираясь зажарить врага на вертеле. Там другой халогаи оседал на землю, звеня броней, — стрела лучника нашла щель между краем щита и шлемом. Но последователи Арваша наносили не меньше смертельных ран, чем получали. То один срубал единым ударом коня и всадника, забрызгивая кровью друзей и врагов. То другой, истекая кровью из дюжины ран, стаскивал видессианина из седла и закалывал, прежде чем самому рухнуть мертвым.

Впереди Криспа бились пехотинец против пехотинца, халогаи против халогая, там, где приспешники Арваша сталкивались с теми, кто принес клятву верности Автократору видессиан. Как любая братоубийственная война, это была особенная битва, сражение в сражении. Халогаи рубили, с плеча и с размаха, не переставая проклинать противника за то, какой стороне тот оставался верен. Один раз ненависть превозмогла даже силу оружия — двое противников отбросили топоры и, поливая друг друга бранью, схватились врукопашную.

Северяне, нанятые Видессом, не дрогнули; Крисп устыдился, что когда-то сомневался в их верности. Ведомые клятвой, они сражались, истекали кровью и умирали за чужую землю с отвагой, которой могли позавидовать многие родные ее сыновья.

— Как обстоят дела? — крикнул император Маммиану, перекрывая шум битвы.

— Держимся! — ответил тот. — Это уже больше, чем смогли добиться Агапет и Мавр — озари Фос их души. Если колдуны помешают Арвашу надрать нас чародейским способом, мы еще сможем отпраздновать победу на закате.

Большая часть чародеев находилась теперь позади рядов императорской армии, невдалеке от центра, где восседал на Прогрессе Крисп. Они столпились вокруг Заида — если кто из них и ощутит очередной колдовской замысел Арваша Черного Плаща, то это будет он. Крисп надеялся, что узкие плечи мага выдержат груз ответственности.

Стоило этой мысли обеспокоить Криспа, как Заид конвульсивно дернулся и забормотал что-то тут же засуетившимся товарищам. Крисп обратил на это меньше внимания, чем дело того заслуживало, ибо в тот самый миг на него напал необоримый зуд. Под кольчугой зудит у любого солдата — пот высыхает на коже, а почесаться нельзя. Солдаты быстро учатся не обращать на зуд внимания, чтобы не свихнуться. Но теперь Криспу было решительно невмоготу терпеть — у него словно тараканы по костям бегали. Пальцы сами собой заскребли по позолоченной кольчуге.

И не его одного поразила напасть. По всему фронту видесские солдаты скреблись, позабыв про врага. Воинов Арваша чары не затронули. За несколько мгновений пало два десятка имперских солдат, слишком занятых почесыванием, чтобы защищаться. Линия фронта заколебалась.

Дрожь ужаса, прошедшая по телу Криспа, пересилила даже зуд. Если это будет продолжаться, армия развалится. Не обращая внимания на проступающую под ногтями кровь, он обернулся к чародеям. Те бешено частили заклинания. Те, кому боевая задача позволяла, чесались, точно заведенные. Те, кому приходилось делать пассы, стояли смирно, хотя потребная для этого сила воли заставила бы Пирра позеленеть от зависти.

И вдруг, точно упал занавес, зуд стих. Имперцы, вновь взявшись за оружие, схватились с бойцами Арваша, которые, потеряв осторожность, ринулись вперед.

— Слава магам Чародейской коллегии! — заорал Крисп. Солдаты подхватили его крик. Из-за вражеских рядов донесся ответный вопль — вопль такой ненависти и бессильной злобы, что на мгновение смолкли от ужаса и видессиане, и халогаи. И это, подумал Крисп, голос человека — если он еще человек, — намеренного править Видессом. Император содрогнулся.

Поражение, нанесенное злым чарам их вождя, на какое-то время смутило северян Арваша. Не с ним или без него, халогаи были отважными и яростными бойцами, привыкшими побеждать и сокрушать врагов. Постыдно было бы им теперь потерпеть поражение от рук каких-то видессиан. И они продолжали сражаться, не прося и не давая пощады.

Видессиане в начале боя были осторожнее. Многие прошлым летом испытали чародейство Арваша на своих шкурах. Остальные слыхали о нем, и пересказ не уменьшал его. Только теперь они увидели и поверили, что видесские маги способны остановить Арваша, переложив ответственность за исход боя на простых солдат. Бой со смертными врагами таил в себе лишь знакомые опасности. И солдаты Видесса ударили по халогаям с новой силой.

Крисп понял, что, открыв истинную суть Арваша, Гнатий оказал империи огромную услугу. Из сочувствия к патриарху он искренне надеялся, что в его ответном письме Ризульфу не окажется ничего предосудительного. Иначе Гнатий ответит головой, несмотря на всю оказанную им помощь.

Новое наступление халогаев Арваша вернуло Криспа к действительности. Казалось, что противник наделен нечеловеческой стойкостью, силой и выносливостью под стать кавалерийским коням. Они вновь с ревом рвались вперед; голубые глаза полыхали огнем, лица налились кровью. Крисп понял, что многие из них изрядно пьяны.

Императорские телохранители встречали своих сородичей лицом к лицу, не давая им продвинуться вперед ни на шаг. Между Криспом и врагами стояло теперь меньше рядов стражи, чем в начале боя.

Стоны раненых начали заглушать боевые кличи с обеих сторон. Кто-то, шатаясь, выходил их боя, зажимая раны и прикусив губы, чтобы не кричать. Других оттаскивали товарищи, не в последнюю очередь для того, чтобы не путались под ногами в бою. Серые от усталости жрецы-целители помогали наиболее тяжело раненным. Коням, чьи крики звучали еще жалобнее людских, не пытался помочь никто.

Крисп с удивлением заметил, как удлинилась его тень. Солнце стояло низко на западе. А битва продолжалась, и ни одна из сторон не могла добиться преимущества. Несмотря на близкий приход ночи, никто не хотел отступать. Криспу примерещилась жуткая картина: последний видесский и халогайский солдаты сражаются посреди мертвого поля…

Чародеи засуетились вновь. Крисп скрипнул зубами. У Арваша Черного Плаща имелось свое мнение на исход этой битвы, и у него хватало сил и воли повлиять на него. На миг перед глазами у Криспа потемнело, точно ночь пришла до срока. Он протер глаза — и не он один. Но пелена спала. И вновь Арваш взвыл от ярости и злобы.

К Криспу подошел Трокунд, усталый, как жрец-целитель, но глаза его горели мрачным торжеством.

— Он пытался наслать на нас ночь и тьму Скотоса, ваше величество, — сказал чародей. — С этим было легче справиться, чем раньше. Чары его сильны, но источник их ясен. Нашей силы достаточно, чтобы сдерживать его.

Так значит, взятые вместе, лучшие маги Чародейской коллегии могли справиться с Арвашем — более или менее. Это и обнадеживало — Крисп опасался, что с Арвашем не справится никто и ничто, — и пугало, наглядно показывая, какой мощью овладел колдун за годы поклонения Скотосу.

Снова раздался крик Арваша — несомненно, приказ. То, чего не достигло черное колдовство, предстояло теперь довершить топорам его последователей. Халогаи ринулись вперед в последней попытке сломить ряды противников. «Стоять насмерть!» — кричали видесские офицеры. Сгодится для девиза всей империи, подумалось Криспу; пусть варвары ярятся, точно бурное море, империя будет стоять, нерушимая, как укрепления города Видесса.

И армия выстояла — едва-едва. А когда натиск халогаев пошел на убыль, Маммиан подтолкнул Криспа:

— Пора ударить в ответ.

Крисп глянул на запад: солнце уже село, небо на закате краснело кровью, сквозь которую пробивался ясный свет вечерней звезды.

— Да, — ответил император. — Всеми силами. — Он повернулся к трубачам:

— Играйте «в атаку!».

Над звоном и криками взмыли чистые, звонкие, нетерпеливые голоса труб. Крисп поднял над головой саблю.

— Вперед! — вскричал он. — Неужели мы позволим себя победить банде пеших варваров, которые коня видали только в похлебке?

— Нет! — заорали слышавшие его видесские солдаты.

— Тогда покажем им, на что мы способны!

С громовым, нечленораздельным криком имперцы пришпорили коней. Несколько мгновений халогаи держались с тем же обреченным упорством, что прежде их враги. Потом на левом фланге отряд копейщиков пробил наконец их ряды и ударил по противнику сзади. За ними устремились другие. Под ударами спереди и сзади халогаи не выдержали; под радостные крики видессиан, сломав ряды, они начали отступать на север.

Крисп пришпорил коня. Гнедой мерин фыркнул и рванулся вперед, мимо поредевшего строя императорских телохранителей. Крисп не был любителем сражений; впервые войну он увидел молодым и с точки зрения крестьянина. Но теперь ему хотелось самому нанести удар по грабителям, причинившим Видессу столько зла.

Телохранители, встревоженно крича, пытались ухватить Прогресса за уздечку, и Крисп снова дал коню шпор. Внезапно между ним и противником не оказалось никого. Прогресс рысил к халогаям Арваша, а видесские кавалеристы, видя, что император лично возглавил наступление, разразились радостными кликами.

Северянин обернулся, чтобы встретить Криспа лицом к лицу. Кольчуга его прикрывала колени; в руках он держал изрубленный деревянный щит. Если в начале боя на нем и был шлем, то он его потерял. Секира, однако, осталась, покрытая свежей алой и запекшейся бурой кровью.

Халогаи рубанул Прогресса по ногам, но не рассчитал и промахнулся. Крисп ударил врага саблей, тоже не попал и проскакал мимо, так и не узнав, сбежал ли северянин с поля боя или его прикончили другие видессиане. Так часто случается в бою.

Прогресс нагнал другого врага. Тот даже не обернулся. Тяжелой рысью он бежал на север. Крисп примерился, рубанул между шлемом и кольчужным воротником и опять промазал. Сабля звякнула по стали. Криспа едва не вынесло из седла, а халогаи только споткнулся и прибавил ходу.

Крисп осадил коня. Даже несколько мгновений боя вытравили в нем желание продолжать. Хорошо, что в молодости он наплевал на советы старших и не подался в солдаты. Если это все, на что он способен, лежать бы ему давно вороньим кормом.

Впереди большой отряд халогаев стоял насмерть, прикрывая отступление товарищей. В небе зажигались звезды, одна за одной; надвигалась ночь. В темноте победа могла легко обернуться поражением.., и Крисп скорее наступил бы в темноте на скорпиона, чем повстречался с Арвашем. Он оглянулся, ища взглядом гонца, но не нашел. «Вот и кидайся после этого вперед очертя голову», — подумал он, почему-то виновато.

В ту же минуту раздался знакомый сигнал: «Стоять на месте». Крисп облегченно расслабился. Маммиан знал свое дело. Видессиане начали отходить, снимая шлемы, чтобы вытереть пот. Уцелевшие радостно болтали о том, какой отличный выдался бой.

Рядом с Криспом вынырнул из темноты халогаи. Вскрикнув, император занес саблю и только тогда заметил одежду императорского телохранителя. Гейррод посмотрел на него с двойным укором.

— Тебе не надо было бросать нас, твое величество. Мы блюдем твою безопасность.

— Знаю, Гейррод. Ты простишь меня, если я скажу, что ошибся?

Гейррод сморгнул, явно не ожидая такой быстрой и безусловной капитуляции.

— Да, — ответил он. — Думаю я, человек в тебе победил императора. Это неплохо. — Он отдал честь и побрел к своим. Но Крисп знал, что и вправду допустил ошибку. В первую очередь он должен был оставаться Автократором и лишь во вторую — человеком. Если он ради минутной прихоти лишится жизни, пострадает не он один. Это был непростой урок, но Крисп надеялся когда-нибудь заучить его наизусть.

В тот вечер лагерь бурлил от радости, несмотря на стоны и крики раненых. Судя по охватившему всех возбуждению, солдаты радовались не меньше самого Криспа и, вероятно, по той же причине — в глубине души они не верили, что сумеют одолеть Арваша. Но после первой победы вторая дастся легче.

— Сегодня мы празднуем! — объявил Крисп, чем еще больше усилил счастливое возбуждение.

Быков забивали так поспешно, что новых не успевали подводить; кровь лилась на землю, смешиваясь там с человеческой. Вскоре каждый солдат уже жарил на костре толстый кусок говядины. Крисп повел носом, уловив сладостный аромат жаркого, и вспомнил, что с утра ничего не ел. Пришлось отстоять очередь за своим куском.

Поев, он собрал военачальников — многие из них хотели наградить подчиненных за проявленную на поле боя храбрость.

— Сейчас и сделаем, — заявил Крисп. — Чтобы все могли за них порадоваться.

Трубачи проиграли «сбор». Солдаты столпились вокруг императорского шатра. Крисп по одному выкликал награжденных, и, пока те проталкивались к императору, их командиры объявляли, за что дается награда. Солдаты бурно радовались каждому новому имени.

— Кто следующий? — шепотом спросил Крисп.

— Ведущий Инкита, — ответил Маммиан.

— Ведущий Инкита! — проорал Крисп. — Ведущий Инкита!

Инкита пропихался на помост, встав между Криспом и Маммианом.

— Храбрый и отлично вымуштрованный боевой конь ведущего Инкиты, — объявил Маммиан, — ударами копыт вышиб мозги четверым северянам.

— Ура! — разнеслось над лагерем.

— Ведущий Инкита, — провозгласил Крисп, — я с радостью назначаю тебя взводным. — Солдаты согласно зашумели. — И коня твоего тоже, — добавил Крисп с ухмылкой и получил в ответ смех и веселые возгласы.

— Если его повысили, мне за него платить будут? — осведомился Инкита с акцентом и наглостью истинного горожанина.

Крисп расхохотался.

— Благим богом клянусь, ты это заслужил. — Он обернулся к писцу, отмечавшему каждое повышение в звании:

— Пометь, что Инкита будет получать содержание взводного дважды — за себя и за своего коня.

Писец благодушно хихикнул, потом глянул на Криспа, понял, что приказывают всерьез, и, мрачно качая головой, заскрипел пером.

Когда объявили последнюю награду, время близилось к полуночи. Толпа вокруг императорского шатра почти рассосалась. Крисп позавидовал рядовым, которые могли отправиться к своим скаткам, когда захотят. Сам он вынужден был оставаться на помосте до конца церемонии и отключился, едва рухнув на постель.

Утро наступило слишком рано. Глаза Криспа точно засыпало песком, а голова болела. Он понимал, что должен был бы радоваться, преследуя Арваша, но мысль о любом действии, более изнурительном, чем зевок, наводила на него ужас. Зевая, он и отправился за завтраком.

Когда армия тронулась вперед, лучники двигались в авангарде, готовые стрелять по отступающим халогаям Арваша. С ними ехали и чародеи, в том числе и Заид. Арваш мог оставить на дороге сколько угодно колдовских ловушек, чтобы задержать или уничтожить видесскую армию. Еще больше беспокоила Криспа другая возможность — что Арваш решит выдержать осаду в Имбросе. Кто знает, какой кошмар может измыслить колдун, будь у него свободное время?

Задержки были. Дважды отряды халогаев преграждали армии дорогу, отдавая жизни так же отважно, как защищали бы отступление товарищей солдаты Видесса. Императорская армия сметала их и двигалась дальше.

Стены Имброса уже показались на горизонте, когда путь армии преградила черная стена вдвое выше человеческого роста. Заид замахал руками, требуя остановиться. Солдаты радостно подчинились. Они не знали, насколько может быть опасна стена, и не хотели выяснять на опыте.

Чародеи сошлись в кружок. Трокунд нацелил заклятие на черную стену. Стена поглотила чары, не дрогнув. Трокунд выругался. Чародеи испробовали другое заклятие. Черная стена выдержала и его. Трокунд выругался покрепче. Третья попытка дала не больше результатов, хотя того, что сказал Трокунд, хватило бы, чтобы развалить если не колдовскую, то кирпичную стену.

— И что теперь? — осведомился Крисп. — Нам тут вечно стоять?

Стена уходила на восток и запад, насколько хватало глаз.

— Нет, богом благим и премудрым клянусь! — Глаза Трокунда были темны, как возведенная Арвашем стена. — Если бы подобные творения были столь прочны, чародейское искусство было бы совершенно иным, нежели сейчас.

Он помолчал, точно прислушиваясь к эху своих слов. Потом подошел к стене, протянул руку и коснулся ее кончиками пальцев.

Крисп и остальные чародеи вскрикнули, не в силах поверить в такую отвагу. Заид дернулся, собираясь оттащить Трокунда, — поздно. Вспыхнула молния, окружив чародея зловещим нимбом. Но вместе с молнией сгинула и стена. Трокунд остался цел и невредим.

— Так я и думал, — удовлетворенно промурлыкал он. — Обман зрения, призванный задержать нас, насколько возможно.

— Это было очень храбро и очень глупо, — сказал Крисп. — Пожалуйста, больше так не делай. Я уж думал, что ты умрешь на месте.

— Но я жив, а путь — открыт, — ответил Трокунд.

С этим Крисп спорить не мог. Он махнул музыкантам; звонкие трубы и гулкие барабаны сказали: «Вперед!», и армия двинулась.

Отряды смертников и колдовские ловушки помогли Арвашу оставить преследователей позади. Когда вечером впереди показались стены Имброса, Крисп глянул на них с опаской. Он боялся, что Арваш воспользовался выигранным временем, чтобы укрепиться в городе.

Но Имброс стоял пуст, окруженный лесом кольев. За зиму большая часть тел спала с них; на земле белели кости. То здесь, то там высохшие трупы еще стояли, точно жуткая стража.

Разбивая лагерь, солдаты мрачно бормотали. Они слыхали о зверствах Арваша, лишь немногие видели их своими глазами. Рассказы, даже самые страшные, можно принять за небылицы. Увиденное так легко не забывается.

В шатер Криспа заглянул телохранитель:

— Генерал Богорад просит твое величество выйти.

— Пусть сам зайдет. — Крисп пропихнул в рот последний кус хлеба с сыром, запил вином и взмахом руки пригласил Богорада сесть в складное кресло.

— Чем могу помочь, превосходный господин? Вы отлично вели ваш полк — вернее, полк Ризульфа — в сражении с халогаями.

— Спасибо, ваше величество. Я сделал все, что смог. Но я перед вами виноват. Когда бой кончился, мне принесли пару писем для Ризульфа, а я только сейчас вспомнил, что вы хотели их видеть.

— Верно, — сказал Крисп. — Ну, ничего не случилось, превосходный господин. Давайте их сюда.

— Прошу, ваше величество. — Богорад грустно покачал головой. — Если бы вы видели, как его люди сражались вчера. Он бы гордился ими. Многие шли в бой с его именем на устах, думая, будто Арваш боялся его настолько, что решил с ним разделаться. Весьма таинственное и пугающее исчезновение.

— Точно, — отрешенно согласился Крисп. Одно из писем было от патриарха Гнатия. Этого он ждал. Второе оказалось неприятным сюрпризом. Оно было от Дары.

Крисп подождал, пока Богорад откланяется и уйдет. Потом подождал еще немного, взвешивая неоткрытые письма в ладонях. Он не раз предупреждал вселенского патриарха, чтобы тот не вздумал снова предать его, и знал, что все его предупреждения уходят в пустоту. Но Дара… Он полагался на нее с того дня, как сел на трон, и она ни разу не дала ему повода усомниться в ней. Но как их краткая связь может перевесить давнюю привязанность к отцу?

Крисп понял, что не желает искать ответа прямо сейчас. Он отложил письмо Дары и сломал печати на свитке от патриарха. Воска на нем был столько, словно документ пришел из императорского архива. Развернув его наконец, он поднес письмо к лампе и прочел:

«От вселенского патриарха видессиан Гнатия почитаемому и благородному господину Ризульфу привет. Как вы знаете, я претерпел много обид от рук землепашца, чье седалище оскверняет ныне императорский трон. Я давно полагал, что человек благородного происхождения, уверенный в собственном превосходстве, способен управлять государством лучшим образом, не ощущая постоянной нужды вмешиваться в дела церкви. А потому, превосходный господин, ежели с Криспом произойдет некий несчастный случай, естественный, а равно и созданный искусственным образом, я буду счастлив огласить ваше имя с алтаря Собора».

Крисп отбросил письмо. Да, Гнатию отказаться от измены было не легче, чем толстяку — от сладостей. Толстяка его привычки делали еще толще. Гнатий же скоро станет легче — на голову, не без сожаления пообещал себе Крисп. Он уже слишком часто прощал патриарха.

Но как насчет жены? Что ему делать, если окажется, что и она замешана в заговоре? Крисп уткнулся лицом в ладони. Он не знал, что делать. Наконец он заставил себя распечатать письмо. Мягкий, округлый почерк Дары он узнал с первого взгляда.

«От Дары отцу привет. Пусть Фос сохранит тебя во время сражений и дарует победу Криспу. Я чувствую себя хорошо, хотя страшно располнела. Повитуха говорит, что вторые роды всегда легче — ее бы слова Фосу в уши. У Фостия прорезался еще зубик, и он ясно говорит „мама“. Хотела бы я, чтобы вы с Криспом его видели. Передай Криспу мою любовь и скажи, что я ему завтра напишу. Твоя горячо любящая дочь Дара».

Крисп пристыженно свернул письмо. Быть Автократором — значит подозревать всех. Если бы не всегдашняя подозрительность, он не узнал бы о заговоре Ризульфа, пока не стало бы слишком поздно. Но подозревать собственную жену казалось ему мерзким, особенно теперь, когда в письме не оказалось ничего, кроме искренних и светлых чувств.

«Дурак, — заметил себе Крисп, — ты хотел бы найти ее виновной?»

Он вышел наружу. Телохранители-халогаи подтянулись.

— Я в шатер Маммиана, — пояснил Крисп. Стражники кивнули и отдали честь. Охрана генерала состояла из видесских солдат. При приближении Криспа они тоже отдали честь.

— Я к вашему командиру, — сказал он. Один из телохранителей заглянул в шатер, потом отдернул полог перед императором.

В одной руке Маммиан держал жареную цыплячью ножку, в другой — чашу вина.

— Угощайтесь, ваше величество. — Он взмахом руки указал на поднос. — У меня еще много.

— Может быть, позже, — ответил Крисп. — Прежде всего я хочу знать, что нового слышно об Арваше.

— Четверть часа назад я говорил с разведчиками. — Маммиан прервался, чтобы откусить еще курицы. — Они пошарили по лесам севернее Имброса. Судя по всему, северяне драпают со всех ног. С разведчиками был этот ваш Заид, так что вряд ли Арваш мог запудрить им глаза, как бедняге Мавру.

— Если они не хотят дать нам сражение в лесу, это значит, что они станут отступать до самого перевала.

— Я тоже так думаю. — Маммиан задумчиво помолчал. — За лесом до самых гор нет ни одного места, где я выставил бы пехоту против конницы.

— Отлично, — ответил Крисп. — Я хочу оставить армию на ваше попечение — на неделю, может, чуть больше. Мне придется срочно вернуться в город Видесс. Против меня готовится заговор.