Спору нет, тюрьма - это одно из самых благоприятных для литературной деятельности мест на земле. Как заметил Александр Бестужев, "Вольтер лучшую свою поэму написал углем на стенах Бастилии". Что там Вольтер с его жалкой поэмой! В заключении писались такие основополагающие для мировой культуры произведения, как "Дон-Кихот" Сервантеса, "Хорошо темперированный клавир" Баха, "Жюстина" де Сада. Лютер в замке Вартбург переводил Библию на немецкий язык. Что уж говорить о России! Петропавловскую крепость можно смело считать первым прообразом советских домов литератора - там жили и работали декабристы, Радищев, Достоевский, Чернышевский, Бакунин. Так что Лимонов попал в хорошую компанию.
      И вообще ему, похоже, повезло. В такие бурные эпохи, как наша, интерес к литературе закономерно падает; для того, чтобы привлечь к себе внимание, литератору нужно все время совершать какие-нибудь экстраординарные действия. В последние годы Лимонову удавалось это делать все хуже, несмотря на все его усилия. Теперь власть взяла эти проблемы на себя, и он может спокойно заниматься литературой, не отвлекаясь более на self promotion. С другой стороны, само по себе ограничение ельцинской вольницы, усиленно проводимое сейчас властями, может поспособствовать расцвету русской культуры больше, чем все демократические завоевания предшествующего периода. "Нимфетки не водятся в арктических областях", заметил однажды Набоков. Точно так же и высокая культура, эта хрупкая и пугливая бабочка, избегает "открытых обществ" ("open society") и "свободных стран" ("free country"). Но она удовольствием залетает в государства деспотические и даже тиранические. Многие поэты и писатели понимали это; даже такой приверженец американского образа жизни, как Иосиф Бродский, мечтательно отметил это в своем стихотворении:
      Я хотел бы жить, Фортунатус, в городе, где река
      высовывалась бы из-под моста, как из рукава - рука,
      и чтоб она впадала в залив, растопырив пальцы,
      как Шопен, никому не показывавший кулака.
      Чтобы там была Опера, и чтоб в ней ветеран
      тенор исправно пел арию Марио по вечерам;
      чтоб Тиран ему аплодировал в ложе, а я в партере
      бормотал бы, сжав зубы от ненависти: "баран".
      4 Мая 2001 года Северная столица
      Два месяца назад я окончательно женился, и поселился в Стрельне, ближнем петербургском пригороде. Недавно жена говорит мне:
      Твои джинсы пора уже стирать, но сначала их надо замочить.
      В сортире? - спрашиваю.
      Что-что?
      В сортире замочить?
      Ну если ты так хочешь, можно и в сортире...
      Я же не виноват, что наш августейший сосед так выражается...
      Большой Стрельнинский дворец, который сейчас отделывают под морскую резиденцию Путина, находится в пяти минутах ходьбы от нашего дома. Сразу за ним открывается великолепный парк, с тремя продольными каналами, идущими от дворца к морю, и четко, по-французски расчерченными аллеями. У самого Финского залива каналы, обрамляющие сад, изящно изгибаются, образуя остров идеально круглой формы, явно искусственного происхождения. С песчаного морского берега, усеянного соснами, видна вся западная оконечность Петербурга - дома, храмы, дворцы, по вечерам ярко подсвеченные заходящим солнцем. Слева, прямо из водной глади, вздымается внушительная громада Морского собора, подавляя своим мощным куполом приземистую кронштадтскую архитектуру. Где-то здесь, на берегу Финского залива ("au bord de la mer", по его собственному признанию), юный Лермонтов, впервые прибывший в столицу, написал свой "Парус". И сейчас в погожие летние дни все пространство от Стрельны до Кронштадта покрыто парусными судами; в Стрельне расположен знаменитый яхт-клуб, удобно разместившийся в небольшой бухте, отгороженной от моря песчаной дамбой. По старой русской традиции, все это (т. е. все вышеперечисленное, от Петербурга до русской литературы) было основано Петром I, который по совместительству был первым стрельнинским яхтсменом, архитектором, садовником, строителем и мелиоратором. Петр спроектировал местоположение дамбы, портового канала и входного фарватера в порт Стрельны, сориентировав его на свой дворец, построенный невдалеке на возвышенности, и проложил несколько центральных улиц. По его распоряжению реку Стрелку перегородили плотиной, от чего образовалось большое озеро, давшее воду для любимой забавы царя - фонтанов. Впоследствии, правда, Петр увлекся новой игрушкой, Петергофом, и Стрельна на долгое время погрузилась в прочное забвение. Этот недостаток внимания к ней чувствуется и по сей день. Конечно, отсутствие праздных зевак, свободно разросшиеся деревья, полуразрушенные мостики, общий вид заброшенности и запустения придают этой местности свое особое грустное очарование. Но все это уже в прошлом. Сейчас, прогуливаясь по некогда пустынному парку вокруг дворца, то и дело наталкиваешься на схоронившиеся в кустах служебные машины, за рулем которых сидят странного вида субъекты, почему-то, как правило, в темных очках. Совершив гигантский круговорот, власть снова возвращается сюда, в новом обличье и под новым именем.
      Вообще в тяге Путина ко всему петровскому есть что-то мистическое; в Петербурге на свидетельства этого наталкиваешься на каждом шагу. Свадебный ужин у нас с женой был в ресторане "Кронверк", старинной шхуне, пришвартованной у Адмиралтейской набережной. В тот день весь огромный корабль был совершенно пуст, и на один вечер оказался полностью в нашем распоряжении. А несколько недель спустя в том же роскошно обставленном трюме ужинали Путин со Шредером, удобно расположившись за столиком и непринужденно болтая по-немецки. Так и вспомнишь известную сцену из пушкинского "Арапа Петра Великого", в которой царь, навестив один боярский дом в Петербурге, расположился там пообедать. "Хозяин, из почтения и радости, ничего не ел, гости также чинились и с благоговением слушали, как государь по-немецки разговаривал с пленным шведом о походе 1701 года". Путину со Шредером, я думаю, тоже было о чем поговорить. А в двух шагах от них, на набережной, замер, как бы прислушиваясь, бронзовый плотник с топором в руке, сработанный в Голландии и не так давно подаренный нашему городу.
      В Стрельне от колоссального путинского дворца до скромных "попутных хором" Петра Великого всего несколько минут ходу; но и другая президентская резиденция, в особняке на Петровской набережной, тоже вплотную, стена к стене, примыкает к домику Петра. Этот домик, или, как раньше, его называли, "первоначальный дворец", несмотря на свой невзрачный вид, играет огромную роль в петербургской метафизике: это первое строение в городе. Как повествует рукопись "О зачатии и здании царствующего града Санктпетербурга", 14 мая 1703 года Петр I осмотрел Заячий остров и принял решение заложить тут крепость. Взяв багонет, он вырезал два куска дерна, сложил крестообразно и водрузил сверху деревянный крест. Сразу после этого Петр перешел через протоку по плотам на правый берег Невы, и срубил там ракитовый куст, а немного дальше еще один. На месте первого куста была поставлена Троицкая церковь, а на месте второго - "первой дворец", то есть домик Петра. Собран он был всего за три дня из сосновых тесаных бревен, и в таком виде, почти не изменившись, сохранился до наших дней.
      Эти подробности очень важны для понимания структуры "петербургского мифа", сложившегося в своей основе уже тогда, в первые дни после основания города, и существующего и поныне. Как пишет Д. Л. Спивак, автор великолепного недавнего труда по метафизике Петербурга ("Северная столица", СПб 1998): "Все, что произошло в момент рождения города, тем более то, что было отмечено современниками - принципиально важно". "Последовательность действий Петра - своеобразный гражданский ритуал, разметивший главные точки будущего Города, и своего рода via sacra - священная дорога - установившая направление позднейших процессий".
      На этой священной дороге, путь по которой занимает сейчас пять или десять минут, и расположены президентские апартаменты. Отделка их еще не завершена, но уже известно, что именно здесь президент будет останавливаться, посещая Петербург. Говорят, что в кремлевском кабинете Путина висит небольшая пейзажная картинка, изображающая типично петербургский уголок: канал, набережная, кусочек решетки Летнего сада. Теперь она раздвинется до вида из окна, из которого хорошо просматривается не только Летний сад, но и Дворцовая набережная вплоть до Зимнего дворца. Жаль только, что сам genius loci Петербурга, "державный основатель" на вздыбленном коне, остался не виден с Петровской набережной, заслоненный монументальным зданием Адмиралтейства.
      21 Мая 2001 года Друзья по переписке
      На днях "Известия" напечатали гневное письмо Эндрю Миллера, жителя г. Нью-Йорка, оскорбленного донельзя недавней публикацией в "Комсомольской правде". "Вам придется извинить меня", пишет американец, источая самый язвительный сарказм, "что я пишу не по-русски: к сожалению, мой бедный американский компьютер не годится для этого" ("you must excuse me for not writing in Russian, but unfortunately my poor American computer is not equipped to do it"). "Спросите любого американца", продолжает он, "кто был величайшим американским актером и актрисой ХХ века, и он, скорее всего, ответит: Кэтрин Хепберн и Хамфри Богарт. Но если вы поинтересуетесь об этом у читателей "Комсомольской правды", одной из самых популярных российских газет, вам ответят: Арнольд Шварценеггер и Мэрилин Монро (не получившие ни одного "Оскара"). Большинство русских, насколько я знаю, никогда даже не слышали о Кэйт и Боги, им никогда не рассказывали Филадельфийскую историю, и они никогда не бывали в Касабланке".
      "Любой американец", пишет далее г-н Миллер, "скажет, что двумя величайшими президентами ХХ века были Франклин Рузвельт и Рональд Рейган. А "Комсомолка"? Она утверждает: Билл Клинтон (которому Конгресс чуть было не вынес импичмент) и Джон Кеннеди (которого убили). Что же касается американских писателей, то американцы назвали бы одного из семи наших Нобелевских лауреатов в области литературы (следует полный список всех семи небожителей - Т. Б.). Вердикт русских был, однако, таков: есть некто более примечательный, чем все эти неудачники. И имя его - Стивен Кинг (крови в избытке и нехватка Нобелевских премий). Согласно данным того же опроса, величайшим певцом Америки оказался не Боб Дилан, не Вуди Гатри и даже не Барбара Стрейзанд. Это Майкл Джексон (предполагаемый педофил). И так далее в том же духе".
      "Естественно, как американец, я был потрясен и оскорблен (surprised and offended), прочитав список "Комсомольской правды"", говорит Эндрю Миллер. "Для американца вообще поразительно, что русские захотели иметь газету с таким названием, напоминающим обо всех ужасах, которым подвергалась нация со стороны коммунистических правителей. Но это, конечно, личное дело России. Рядом там приводились аналогичные рейтинги достижений России, где фигурировали прима-балерина Плисецкая и режиссер-тяжеловес (heavyweight film director) Тарковский, известные писатели, как Толстой и Солженицын, такие политические деятели, как Горбачев и Ельцин, исполнители Гребенщиков, Высоцкий и Пугачева (русские версии Боба Дилана, Вуди Гатри и Джуди Гарланд) - и в то же время приводились откровенно меньшие достижения Америки. По-видимому, редакция газеты нашла в этом соревновании нечто приятное для себя (the editors found a kind of pleasurable sport in this). Интересно, как бы отреагировали русские, окажи им американская газета такую же ответную любезность?"
      После того, как я перепечатал этот документ, у меня, признаться, возникло сильное искушение отправить его подписчикам "Хроники" без каких-либо комментариев - настолько анекдотично он выглядит сам по себе. Мне много говорили о крайней наивности простых американцев (впрочем, и непростых тоже), но каждый раз, сталкиваясь с таким жизнерадостным подходом к действительности, я все равно испытываю легкое изумление. Ну какое отношение, скажем, "Оскары" имеют к художественной ценности фильма или дарованию актера? Сколько их было у того же "режиссера-тяжеловеса" Тарковского? Насколько я помню, ничуть не больше, чем у Арнольда Шварценеггера. То же касается и Нобелевских премий, особенно "в области литературы". Уж не знаю, какими соображениями руководствуются при их распределении, но во всяком случае, не литературными заслугами. Но для американца официальное признание - самая священная вещь на свете. По такому же принципу оценивает г-н Миллер и политиков. Как может быть великим президент, которого убили? Раз убили, значит, было за что! То же касается и сомнительной репутации Билла Клинтона и Майкла Джексона. Американцы, как дети, неспособны понять, что люди не делятся на плохих и хороших, а если и делятся, то не так безоговорочно, как герои компьютерных игр и диснеевских мультсериалов.
      Но дышащее откровенной обидой письмо Эндрю Миллера интересно и в другом отношении. Его задело, что в России Америку знают не по тем ее достижениям, которые самому Миллеру кажутся значительными и эпохальными, а по самым ходовым проявлениям массовой культуры. Бог его знает, какого качества его высокая американская культура; мне и в самом деле никогда "не рассказывали Филадельфийскую историю", я ничего "не слышал о Кэйт и Боги" и ни разу в жизни "не бывал в Касабланке" ("visited Casablanca" - мне даже интересно, что это такое? в буквальном переводе с итальянского это слово значит "Белый дом"). Но кичиться своим невежеством в любом случае глупо, так что лучше сосредоточиться на сути наших с Миллером разногласий.
      Итак, американцам недостаточно, что их страна лидирует в экономическом, военном и политическом отношениях - они претендуют еще и на лавры законодателя мировой культуры. Самое интересное, что Америка добилась и этого - весь мир говорит по-английски, смотрит голливудские фильмы, слушает Майкла Джексона и читает Стивена Кинга. Это, конечно, культура не самого высокого разбора, но я думал, что американцам достаточно самого сознания того, что их культурная экспансия охватила весь мир. Оказывается, нет; более того, их еще и оскорбляет невнимание к их более ценным достижениям. Трудно представить себе что-нибудь более комичное. Это все равно, как если бы Наполеон не удовлетворился бы тем, что все образованные люди в России прекрасно владеют французским, а потребовал от них еще знания наизусть всего Корнеля и Ронсара.
      В принципе, каждой нации свойственно гордиться своими успехами, и если речь идет о культурных достижениях, то это еще самый благородный вид патриотизма. Непонятно для меня здесь другое - что это у американцев за страсть к соревновательности, почему она доходит до такого абсурда? В США семь писателей было удостоено Нобелевской премии, а в России - только пять (и то четверо из них - за антисоветскую направленность). Это разумеется, неоспоримо свидетельствует о полном превосходстве американской литературы над русской, но зачем же постоянно всем колоть глаза этим превосходством? Торжествовали бы себе потихоньку, упиваясь своим величием, и не требовали бы от нас, чтобы мы раз за разом расписывались в собственном ничтожестве. А уж упоминать лишний раз имена своих Нобелевских лауреатов вообще бы не стоило не приведи господь, заглянет какой-нибудь любитель литературы в Перла Бака или Тони Моррисон (которая "откровенно выступала за негритянскую эстетику в искусстве и отвергала ценности, установленные белыми"; вершина ее творчества - роман "Beloved", в котором сочувственно описывается, как "мать убивает собственную дочь, чтобы избавить ее от рабской участи").
      Заключительный же пассаж письма Эндрю Миллера производит еще более удивительное впечатление. "Мне кажется", резюмирует он, "что поскольку Америка имеет вдвое больше населения, чем Россия, и в 50 раз богаче, то русским стоило бы постараться быть более осторожными в оскорблении американцев, особенно, если они собираются избрать коммунистов в парламент, осознавая, как на это отреагируют американцы. Не услышав ничего иного от русских, американцы могут решить, что они не хотят быть нашими друзьями и действовать заодно". Вот что мы, оказывается, собираемся сделать - избрать коммунистов в парламент. И ведь явно делаем это назло Америке, прекрасно осознавая, как она отреагирует. Но еще не поздно повиниться, говорит г-н Миллер, отречься от своих заблуждений и "действовать заодно" ("act accordingly") с американцами. Зачем же ссориться с державой, которая в два раза населеннее и в 50 раз богаче?
      Как я упоминал недавно в этой "Хронике", в мире есть держава, которая обладает еще большим населением, чем Америка (сейчас -пятикратно), а по размеру экономики уже почти сравнялась с ней. Это Китай, о культуре которого американцы знают ненамного больше, чем русские о американской культуре. Чтобы не быть голословным, я приведу здесь выдержки из статьи в солидной и респектабельной "New York Times", посвященной недавнему американо-китайскому столкновению. Подробно комментировать я ее не буду - не хватит желчи. Я думаю, читатели сами смогут оценить степень отрыва от реальности, в которой пребывает сейчас Америка.
      "Самым странным из всего случившегося за период самолетного конфликта", пишет автор статьи Томас Фридман, "было сообщение о том, что пилот китайского истребителя Ван Вэй во время недавнего противостояния с американским разведывательным самолетом прижал к иллюминатору свой электронный адрес. Известен случай в истории холодной войны, когда американские пилоты преследовали советский бомбардировщик: подлетев ближе, они увидели, что советский пилот приложил к стеклу фотографию на развороте журнала Playboy. Фотографию я понимаю. Но что хотел сказать пилот китайского истребителя, когда на высоте 25 тыс. футов демонстрировал американцам свой электронный адрес?
      Возможно, он хотел завести себе друга по переписке. Или доказать, что и он не хуже, что-то вроде "Эй, я тоже пользуюсь Интернетом, поэтому не думайте, что мы просто толпа отсталых крестьян" (это сидя-то в кабине современного истребителя! - Т. Б.).
      Я склоняюсь к тому, что, показывая свой адрес, пилот давал понять, что у него тоже есть голос, и это может быть главным уроком всей ситуации. Да, Китай - авторитарное государство, но благодаря росту свободы в стране развиваются и Интернет, и кабельное телевидение, и квазинезависимое общественное мнение. И мы должны относиться к этому серьезно.
      Однако наши допущения, что демократический Китай будет проамериканским, могут оказаться иллюзией. Бытующее у нас мнение, что все китайцы воздвигают у себя в подвалах копии статуи Свободы, не соответствует действительности. Оно не раскрывает глубокие корни патриотизма китайцев, многие из которых верят в то, что должны занимать важное место в мире и что Америка пытается этому помешать.
      Мы должны разработать информационную стратегию, с помощью которой можно было бы убедить китайскую общественность в том, что Америка не намерена ее притеснять, Америка лишь хочет убедиться, что Китай входит в мировую систему, не нарушая правил.
      Самая большая ошибка, которую могут допустить китайские лидеры - это поверить в свои мифы, что Китай представляет собой настолько соблазнительный рынок для США, что те всегда будут ему потакать. Серьезная ошибка, допускаемая диктатурами, состоит в том, что они недооценивают демократии. Демократии нелегки на подъем, но, поднявшись, они становятся внушительной силой".
      Как известно, через несколько минут после того, как Ван Вэй "продемонстрировал" американцам свой электронный адрес, он направил свой истребитель на американский самолет и протаранил его, после чего рухнул в Южно-Китайское море. Странное поведение для человека, решившего завести себе друзей по переписке! Наверное, он не учел, что после таких его действий американцы могут решить, что он не хочет "быть их другом" и "действовать заодно".
      30 Мая 2001 года Перечитывая Гаспарова
      Давние подписчики "Хроники" помнят, как год назад я написал рецензию на "Записи и выписки" М. Л. Гаспарова. Сейчас эта книга снова попалась мне в руки, и снова я не удержался от того, чтобы начать набрасывать свои комментарии на разрозненные заметки Гаспарова.
      Как сказал Лотман о "Евгении Онегине", это произведение "до предела обостряет культурную память читателя". Ничуть не в меньшей степени, а пожалуй, и в большей, чем пушкинский роман в стихах, на меня так действовали "Записи и выписки". Среди прочего Гаспаров приводит в них свое старое письмо с впечатлениями от поездки в Вену. "Это было тяжело", пишет он, "я не мог ничего видеть, не стараясь в уме пересказать это словами, и голова работала до перегрева, как будто из зрительной пряжи сучила словесную нитку". Точно так же я реагировал на коллекцию цитат Гаспарова; чуть ли не после каждой фразы я останавливался, глубоко задумавшись, где я видел или слышал нечто подобное. Образы и ассоциации липли к каждой сентенции, нарастая, как снежный ком. Изнемогая от этого обилия сопоставлений, я понял, что от этого недуга есть только одно целительное средство.
      Сам Гаспаров сообщает в своих "Записях" следующую увеселительную историю:
      "К юристу пришла пенсионерка с жалобой: "в меня вселилась кибернетическая машина, как вышла на пенсию - стала писать стихи; понимаю, что плохие, а не могу бросить". Читайте хороших поэтов итд. Читает, приносит новые стихи, безукоризненно стилизованные под каждого классика. "Ну, читайте хороших критиков: Белинского и пр." Читает, приносит прекрасно написанные разносные рецензии на собственные стихи. "Тогда напишите рецензии на собственных рецензентов". Написала, и помогло - перестала писать".
      Мне полегчало быстрее - оказалось достаточно выписать наиболее поразившие меня отрывки и набросать к ним примечания. Их я и предлагаю Вашему благосклонному вниманию.
      МЛГ На чукотском языке нет слова "свободный", есть "сорвавшийся с цепи"; так писали в местной газете про Кубу.
      ТБ Ладно Куба, а вот как они пели "Славься, отечество наше свободное"?
      МЛГ Хейфец, печатавшийся в Одессе у Дорошевича, сказал: "Знаете, какая разница между Дорошевичем и проституткой? он получает за день, она за ночь". Дорошевич, узнав, спросил: "А знаете, какая разница между Хейфецем и проституткой?" - Не знаем. - "И я не знаю". Больше Хейфец не острил.
      ТБ Эта юмористическая новеллетта носит название "Агностицизм"; и действительно, разве построения агностиков имеют большую доказательную силу? "На нет и Страшного суда нет".
      МЛГ "Если эпиграф покажется Вам уже слишком глуп, то вместо Гете подпишите Тик, под фирмою которого всякая бессмыслица сойдет". (И. Киреевский - матери, Собр. соч. 2, 228).
      ТБ "Как только Гегель произносит слово "ирония", он тут же вспоминает Шлегеля и Тика, и в его интонации появляются нотки досады" (С. Киркегор, "О понятии иронии"). А сам Гете, посылая Шиллеру книгу Тика, заметил: "просто невероятно, до чего же пуст этот искусно выполненный сосуд".
      МЛГ Самая оптимистическая строчка в русской поэзии, какую я знаю и вспоминаю в трудных случаях жизни, это в "Коринфянах" Аксенова. Медея зарезала детей, сожгла соперницу, пожар по всему Коринфу, вестники рапортуют, что все концы выгорели дотла - и Ясон, выслушав, начинает финальный монолог словами:
      Но не в последний раз горит Коринф!
      ТБ Тогда самый оптимистический документ в русской истории - это рапорт Петра о сражении с турками на берегу Прута, когда царь завел свою армию в окружение, едва не потерял ее всю под обстрелом и сам чуть не оказался в плену. После заключения мира, утратив все свои территории (чтобы выбраться из окружения, Петр готов был отдать и Прибалтику, и Псков, и Таганрог), царь писал своим послам в Европе: "видя, что из сей войны жадного пожитку не будет, того ради поступили по желанию турецкому и на вечный мир, уступя им все завоеванное, дабы от той стороны быть вечно беспечным, что турки с превеликою охотою паче чаяния учинили".
      МЛГ Филологический анекдот из сб. Азимова. Отплывает пароход, в последнюю минуту по трапу вносят старшего помощника, мертвецки пьяного. Проспавшись, он читает в судовом журнале: "К сожалению, старший помощник был пьян весь день". Бежит к капитану, просит не портить ему карьеру. "Поправки в журнале не допускаются, но сделаю, что могу. Назавтра читает: "К счастью, старший помощник был трезв весь день".
      ТБ В точности такую же конструкцию я встречал в "Дон-Жуане" Байрона. Высмеивая своих конкурентов, английский поэт замечает:
      "Гомер порою спит", - сказал Гораций,
      Порою Вордсворт бдит, сказал бы я.
      We learn from Horace, "Homer sometimes sleeps;"
      We feel without him, Wordsworth sometimes wakes.
      МЛГ "Московский листок" велено было представлять в духовную цензуру. Пастухов пошел плакаться: "Зачем? у нас ведь только отчеты о скачках..." - "А вы на них-то и посмотрите". Смотрит и видит: "жеребец такой-то, сын Патриарха и Кокотки..."
      ТБ На эту тему я знаю еще один исторический анекдот. Когда барон фон Клодт установил на Аничковом мосту в Петербурге свою скульптурную группу "Укрощение коня", Николай I (у которого было все же чувство юмора, пусть и несколько солдафонское), хлопнув ваятеля по плечу, сказал одобрительно: "Ну, Клодт, ты коней делаешь лучше, чем жеребец!". На первый взгляд, это сопоставление притянуто за уши, но в нем есть, однако, свой глубокий смысл. Sub specie semioticae эти ситуации строго симметричны, только в газете Пастухова конь (диким смысловым смещением) преображается в человека, а в фразе Николая - человек (Клодт) становится конем.
      МЛГ Мандельштамовское "Страшен чиновник: лицо как тюфяк" английский переводчик перевел "the face like a gun" и сделал примечание про "тюфяк" по-турецки и по-гречески.
      ТБ Лучше бы он уже прямо написал "the face like "to fuck"". Набоков так "переводил" французскую фразу "pauvres vaches, il y en a beaucoup" ("бедные коровы, как их много"): "повар ваш - Илья на боку".
      МЛГ Уваров послал Гете свою немецкую статью, тот написал: "Пользуйтесь незнанием грамматики: я сам 30 лет работаю над тем, как ее забыть".
      ТБ Когда Уваров послал Пушкину свои французские стихи, вдохновленные "Клеветниками России", тот ответил ему еще более любезно: "Князь Дундуков доставил мне прекрасные, истинно вдохновенные стихи, которые угодно было вашей скромности назвать подражанием. Стихи мои послужили вам простою темою для развития гениальной фантазии. Мне остается от сердца вас благодарить за внимание, мне оказанное, и за силу и полноту мыслей, великодушно мне присвоенных вами".
      МЛГ "Пушкин относился к Катенину со снисхождением младшего к старшему (1812 год как рубеж поколений), а к Баратынскому - нет, только с радостью" (В. См.)
      ТБ В 1818 году молодой Пушкин явился к Катенину, приехавшему в Петербург, и, встретив его в дверях, подал ему свою трость и сказал: "Я пришел к вам, как Диоген к Антисфену: побей, но выучи". "Ученого учить портить", учтиво ответил Катенин, но был так польщен, что с удовольствием вспоминал этот случай и много лет спустя.
      МЛГ "Настрой" вместо "настроение": это слово ("настрой души") было уже у Анненского в статье о Бальмонте. А загадочное "никчменный" вместо никчемный - у Пяста.
      ТБ Что там "никчменный"! В самом массовом издании Пушкина, вышедшем в годы перестройки, я встречал еще более загадочное слово "отсракизм" ("Когда средь оргий жизни шумной / Меня постигнул отсракизм" etc.). Пушкин, наверное, в гробу перевернулся.
      МЛГ "Великая всемирная Отечественная война" было написано на обложке песенника 1914 г.
      ТБ Если может быть "целый мир чужбиной", то почему не может быть весь мир Отечеством? И еще одна цитата на эту тему, приводимая Гаспаровым: "Когда государство начинает убивать, оно всегда зовет себя Отечеством" (Дюренматт).
      МЛГ "А у вас там, под Москвой, говорят, война идет?.." - говорили архангельские мужики Н. Я. Брюсовой в 1904 г. Чукчи послали поздравителей к спасению государя от Каракозова, а те поспели уже после выстрела Березовского. Когда к Тиберию с таким же опозданием пришли соболезновать о смерти Августа послы от заштатного городка Трои (той самой), он сказал: и я вам сочувствую, троянцы, о кончине вашего великого Гектора.
      ТБ Наше государство, как известно, весьма обширно, еще более, чем Римская империя, так что исторический процесс в нем протекает иногда чрезвычайно замысловато. Говорят, еще долго после наполеоновского пожара 1812 года из разных областей России в Москву стекались мужички с дубьем, отбивать древнюю столицу от супостата. У Ключевского я видел и другой анекдот такого рода. Петровские реформы проводились очень круто, так что простому народу жизни не было, и вот в 1703 году один нижегородец, простой посадский человек Андрей Иванов, "пришел в Москву с изветом, т. е. с доносом - на кого бы вы думали - на самого государя, что-де он, государь, веру православную разрушает, велит бороды брить, платье носить немецкое, табак тянуть: во всем этом обличить государя и пришел он, Андрей Иванов".
      МЛГ Воспоминания Н. Ге (младшего): Гуляя вечером по Хамовникам, Толстой остановился у неплотно прикрытого ставня, постоял, подсматривая, сказал: "Как интересна жизнь" - и пошел дальше.
      ТБ Не знаю, если можно вообще такую сложную индивидуальность, как у Толстого, исчерпывающе определить тремя словами, то это будет именно вышеприведенная сентенция. Только к ней хочется добавить еще "все-таки" ("Как все-таки интересна жизнь") - это усиление вернее передаст внутреннюю борьбу Толстого, никогда не прекращавшуюся в нем.
      МЛГ Курочкин сказал о Плещееве, что с 1848 года он так и ходит недорасстрелянный.
      ТБ А Достоевский?
      МЛГ У Достоевского люди не едят, чтобы говорить о Боге, а у Чехова обедают, чтобы не говорить о Боге.
      ТБ Видимо, это скрытая цитата из известного высказывания Белинского, который (в пылу горячего интеллигентского спора) на приглашение поужинать трагически воскликнул: "Мы еще не решили вопрос о существовании Бога, а вы зовете ужинать!"
      МЛГ И. Тронский говорил В. Ярхо: нельзя ради стиля переводить коров Гелиоса быками Гелиоса - какой дурак станет держать быков стадами?
      ТБ А ведь Гомер еще специально уточняет, что эти "быки" не размножаются: "В каждом их стаде числом пятьдесят; и число их вечно одно; не плодятся они" ("Одиссея", XII, 130-131).