Душа мрачна, мечты мои унылы,
      Грядущее рисуется темно.
      Привычки, прежде милые, постылы,
      И горек дым сигары. Решено!
      . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
      Я рано встал, не долги были сборы,
      Я вышел в путь, чуть занялась заря;
      Переходил я пропасти и горы,
      Переплывал я реки и моря.
      "Литературные штампы подобраны здесь таким образом", пишет маститый исследователь, "чтобы непосредственные зрительные их переживания читателем исключались. Всякая попытка представить автора с сигарой в руках, переходящим "пропасти и горы" или переплывающим "реки и моря" может создать лишь комический эффект". Не то у Кучмы: в его тексте зрительные и метафорические ряды строго соотносятся. "Политиканы", которые "сожгли за собой все мосты", теперь надеются на то, что искры от этих пожарищ перекинутся на все украинское общество, его "дома и судьбы". В этой "обстановке неуверенности" им теперь не удержаться на плаву, говорит Кучма.
      "Безусловно, не стоит драматизировать ситуацию", продолжает он. "В масштабах всего общества, его жизни эта суета - не более чем микроскопические, скоротечные аномалии, и не им обозначать будущее Украины". Выражение "скоротечные аномалии" вызывает в моей памяти лишь одну литературную ассоциацию, и ту не вполне пристойную. Это эпиграмма Пушкина:
      Словесность русская больна
      Лежит в истерике она
      И бредит языком мечтаний,
      И хладный между тем зоил
      Ей Каченовский застудил
      Теченье месячных изданий.
      Украинская словесность сейчас, пожалуй, находится в еще более тяжелом положении: в этой стране время от времени останавливается "теченье" даже ежедневных изданий. Впрочем, рассматривать медицинские аспекты современной украинской политики в мои планы не входило.
      Концовка обращения Кучмы выдержана в еще более торжественном стиле. "Анархия, произвол и беззаконие не пройдут!", заявляет президент. "Мы будем и дальше направлять усилия власти, всех ее ветвей и органов на обеспечение мирного, спокойного настоящего и ясного, предсказуемого будущего Украины. Единство наших позиций и подходов, однозначную настроенность на решительный отпор политическому деструктиву свидетельствует это обращение".
      Пожелаем же украинской власти, со всеми ее ветвями и органами, успехов на этом поприще! Пусть еще не одно обращение к нации засвидетельствует ее "однозначную настроенность" на решительный отпор "политическому деструктиву"!
      3 Апреля 2001 года Удавить по-тихому
      На прошлой неделе в Москве прошел митинг под неуклюжим названием "в поддержку свободы слова в России и телекомпании НТВ". Ему предшествовало письмо "видных деятелей науки, культуры и политики", созданное с теми же благими намерениями и опубликованное в газетах на правах рекламы. В качестве подписи под этим письмом красовалось больше сотни имен, и каких имен! Без преувеличения можно сказать, что там отметился весь цвет московской и петербургской интеллигенции. В числе прочих в этом списке были Юз Алешковский "товарищ Сталин, вы большой ученый", Белла Ахмадулина "сокровище русской поэзии", Андрей Битов "пушкинский дом", Михаил Боярский "кто на новенького", Михаил Горбачев "процесс пошел", Армен Джигарханян "в мире нет стольких армян", Виктор Ерофеев "русские цветы зла", Филипп Киркоров "зайка моя", Алла Пугачева "женщина, которая поет" (не путать с "человеком, который смеется"), Владимир Соловьев (надеюсь, не тот, который "Оправдание добра") и Григорий Чхартишвили (по кличке Борис Акунин).
      Озаглавлено это послание интеллигенции русскому народу "Самое время начать беспокоиться"; этот строгий, дидактический тон выдерживается и в дальнейшем. Пробежав глазами этот документ эпохи, чувствуешь, как тебя охватывает невольная робость. Это не что иное, как выговор - гневный, раздраженный и придирчивый. Хозяева НТВ раздосадованы тем, что общественность так вяло реагирует на притеснения их детища со стороны властей, и считает нужным указать этой общественности на ее священный долг. "Вот уже почти год крупнейшая в стране общенациональная телекомпания НТВ находится под беспрецедентным давлением", пишут авторы письма. "Почти год оно неуклонно усиливается, постепенно приобретая характер репрессий. Обыски, допросы, аресты, запугивания и публичная клевета стали уже рутинными обстоятельствами, в которых работают руководители и сотрудники компании, редакции и журналисты. Политический подтекст этих преследований совершенно очевиден: подавление инакомыслия в стране".
      Не очень понятно, каким образом то, что вещает "крупнейшая в стране общенациональная телекомпания" может называться "инакомыслием". Впрочем, это словцо и не должно согласовываться по смыслу с текстом: оно несет в себе куда более глубокое, я бы даже сказал, сакральное значение. В ком из старых советских диссидентов, разбросанных ныне на всем мировом пространстве от Калифорнии до Израиля, не екнуло сладко сердце при чтении этих строк, донесенных до них услужливой печатью или Интернетом? Подавление инакомыслия в стране! Репрессии, обыски, допросы, аресты! Какой неизбывной ностальгией по горячей, романтической молодости веет от этих слов!
      "Между тем российское общество", продолжают авторы послания, "все это время наблюдает за происходящим с поразительным хладнокровием. Создается впечатление, будто защита свободы слова - частная проблема телеканала НТВ и его партнеров, а угроза этой свободе - персональная неприятность сотрудников одной корпорации. Это опасное заблуждение". Виноваты, исправимся, батюшка-барин! Грудью встанем на защиту последнего бастиона свободы слова в России!
      "Мы уверены, что защита прав граждан на получение объективной и полной информации, на свободное выражение своего мнения - обязанность самих граждан, общества в целом. В этом и только в этом заключается наш интерес к судьбе НТВ". Очень характерно здесь само это слово "обязанность". Уже так называемые "права человека" - изобретение более чем сомнительное; дело принимает, однако, еще худший оборот, когда эти права начинают вменяться гражданам в обязанность. Когда население страны насильно закармливают "правдой о чеченской войне", которую оно по большому счету знать не желает, то при этом исходят именно из этого порочного тезиса. Среднестатистическому россиянину, может, и приятно осознавать, что наша героическая армия пусть и не без усилий, но все-таки взяла мятежный Грозный, однако обыватель вовсе не стремится каждый день смотреть по телевизору, как наматываются на гусеницы танков развороченные кишки. Телеканал НТВ, тем не менее, показывал эти кадры с упорством, достойным лучшего применения. В одной батальной сцене Владимира Соловьева описывается армянское село, разграбленное турками: сожженные дома, потоптанные поля, трупы со вспоротыми животами, и в качестве кульминации "женщина, привязанная к тележной оси, чтобы не могла головы повернуть, лежит с искривленным лицом, явно от ужаса померла, а перед нею высокий шест в землю вбит, и на нем младенец голый привязан - ее сын, наверное, весь почерневший и с выкатившимися глазами, а подле и решетка с потухшими углями валяется". Чувства несчастных российских телезрителей, вынужденных изо дня в день смотреть, как НТВ смакует гибель их сыновей, по-моему, не сильно отличались от предсмертных мучений этой армянки.
      Но не будем отвлекаться. "Мы считаем, что самое время начать беспокоиться", заявляют владельцы НТВ. "Более того, очевидно, что пора продемонстрировать это беспокойство публично. Мы полагаем, что вполне уместной формой такой демонстрации станет митинг, инициаторами которого выступят подписавшие это письмо". Так и хочется сердечно поблагодарить их за заботу. Кто бы еще так порадел о том, как именно выражать нам свое недовольство! Что бы мы делали без таких опекунов, а главное - что бы стало без них со свободой слова в России!
      На митинге, при большом стечении народа, наши поводыри продолжали те же речи, что ранее в печати. Генеральный директор НТВ Евгений Киселев сказал, что ему "хотелось бы верить, что власть в этой стране будет считаться с общественным мнением". При всей кажущейся простоте лексика этой фразы необыкновенно выразительна; особенно характерны обороты "хотелось бы верить" и "в этой стране". Последнее выражение вообще является одной из типичнейших примет речи русских диссидентов; оно и впрямь великолепно передает их чемоданное мироощущение.
      Ирина Хакамада заявила, что "мы не имеем права получать свободу порциями, как баланду в тюрьме". Обратите внимание на это "не имеем права"; только в России, наверное, свободу понимают как трудную и почетную обязанность, как долг, который надо неукоснительно исполнять. "Мы будем за свободу бороться", отметила Хакамада. К этой борьбе, по ее мнению, должно подключиться и молодое поколение, которое "совсем расслаблено". "Они ходят по ночным клубам, слушают рок-музыку, ищут рабочие места, пользуются этой свободой и думают, что с этим родились", пояснила Ирина Хакамада.
      "Удавить НТВ по-тихому не удастся", резюмировал Евгений Киселев, удовлетворенный тем вниманием, которое проявили москвичи к его затее. На Пушкинской площади в самом деле собралось несколько тысяч человек, от трех (по данным РИА "Новости") до десяти (по данным НТВ). Лучше бы гендиректор НТВ порадовался, что власти теперь уже не прибегают к таким шумным аргументам, как раньше, во время легендарного митинга на Сенатской площади. "Первые два выстрела рассеяли безумцев с Полярною Звездою, Бестужевым, Рылеевым и достойными их клевретами", писал тогда Карамзин. Не знаю, удалось ли телеканалу НТВ заменить собой "Полярную Звезду", но век таких проектов в России всегда был не слишком долог.
      Сто сорок лет назад П. А. Вяземский, гениальный поэт и мрачный реакционер по убеждениям, написал замечательное стихотворение, которое теперь выглядит как эпиграф ко всему, уже истекшему, ХХ веку. Привожу его здесь полностью:
      Послушать: век наш - век свободы,
      А в сущность глубже загляни
      Свободных мыслей коноводы
      Восточным деспотам сродни.
      У них два веса, два мерила,
      Двоякий взгляд, двоякий суд:
      Себе дается власть и сила,
      Своих наверх, других под спуд.
      У них на все есть лозунг строгой
      Под либеральным их клеймом:
      Не смей идти своей дорогой,
      Не смей ты жить своим умом.
      Когда кого они прославят,
      Пред тем - колена преклони.
      Кого они опалой давят,
      Того и ты за них лягни.
      Свобода, правда, сахар сладкий,
      Но от плантатора беда;
      Куда как тяжки их порядки
      Рабам свободного труда!
      Свобода - превращеньем роли
      На их условном языке
      Есть отреченье личной воли,
      Чтоб быть винтом в паровике;
      Быть попугаем однозвучным,
      Который, весь оторопев,
      Твердит с усердием докучным
      Ему насвистанный напев.
      Скажу с сознанием печальным:
      Не вижу разницы большой
      Между холопством либеральным
      И всякой барщиной другой.
      12 Апреля 2001 года Хвост дракона
      Неделю назад в мире произошло событие, которое, несмотря на кажущуюся свою незначительность, может ознаменовать собой ни много ни мало, как начало новой эпохи. В изложении газеты "Коммерсантъ" оно выглядело так: "Председатель КНР Цзян Цзэминь (Jiang Zemin) перед вылетом в турне по странам Латинской Америки сказал, что США должны извиниться перед китайским народом, и кроме того, сделать что-то полезное для развития американо-китайских отношений". Прочитав это, хочется встряхнуть головой или ущипнуть себя как-нибудь побольнее, чтобы поскорее прийти в себя и вернуть себе чувство реальности. "Председатель КНР перед вылетом в турне по странам Латинской Америки"... это звучит так же, как если бы китайский лидер явился в Конгресс США с проверкой - на предмет строгого соблюдения демократических процедур в американском парламенте, или нагрянул с инспекцией на какой-нибудь натовский авианосец. А требование "извиниться перед китайским народом"? Со времен распада советской империи с Америкой, по-моему, еще никто не разговаривал таким тоном. Но обо всем по порядку.
      Первого апреля мировые информационные агентства распространили новость, которая поначалу могла показаться традиционным первоапрельским надувательством. Сообщалось, что американский разведывательный самолет ЕР-3, совершавший "обычный патрульный облет китайской акватории", был перехвачен китайскими истребителями, столкнулся с одним из них, и, получив сильные повреждения, совершил экстренную посадку на острове Хайнань. Экипаж американского самолета не пострадал, китайский пилот пропал без вести.
      Инцидент, что и говорить, неприятный, но дальнейшее развитие событий можно было предсказать заранее. Китайское правительство ударилось бы в амбицию, но напускную, дежурную и наперед уступчивую, а под шумок постаралось бы выторговать у США какую-нибудь неустойку, вроде вступления в очередную международную торговую организацию. Американцы сквозь зубы выразили бы свое сожаление, больше похожее на "нечего было под ногами путаться", и постарались бы не раздувать дело. Поначалу казалось, что все так и будет. Вашингтон потребовал от Китая взять на себя ремонт американского самолета и обеспечить его немедленное возвращение. Китайцы, однако, вместо того, чтобы взять под козырек, повели себя совершенно неожиданным образом. Они возложили всю ответственность за инцидент на американскую сторону, заявили ей решительный протест, и предложили начать переговоры о компенсации ущерба, нанесенного Китаю. К членам экипажа американского самолета представители США допущены не были, и все, что стало известно о судьбе этого экипажа, это то, что он "устроен должным образом".
      Америка отреагировала на эту эскападу так, как и должна была это сделать ведущая мировая держава. Три эсминца Седьмого оперативного флота США, направлявшиеся к берегам Америки, изменив свой маршрут, немедленно двинулись к китайскому острову Хайнань. Американским властям было чего опасаться: совершивший вынужденную посадку ЕР-3 оснащен сверхсекретным оборудованием электронной разведки, и Пентагон вовсе не радовала перспектива ознакомления с этой начинкой китайских военных специалистов. Однако уже на следующий день американские эсминцы были отозваны из Южно-Китайского моря; с заупрямившимся Китаем, видимо, решено было обращаться более аккуратными методами.
      Между тем, как показали съемки из космоса, китайские военные, не теряя времени даром, установили вокруг американского самолета стеллажи, и начали, спокойно и не торопясь, раскладывать на них снятые с борта части разведывательного оборудования. Оторопев от такой дерзости, Вашингтон объявил свой самолет суверенной территорией США, и вновь потребовал от Китая освободить ЕР-3 и его экипаж. На Китай, однако, это не произвело большого впечатления: МИД КНР заявил, что именно США являются виновником инцидента, поэтому Вашингтон должен "признать свою ответственность за случившееся, дать надлежащие разъяснения и принести Китаю извинения".
      После этого американцы еще раз попытались надавить на Китай. Президент Буш отказался приносить какие-либо извинения, и распорядился разработать ряд мер воздействия на Пекин; в их списке были предложения отозвать американских дипломатов, отменить запланированный визит в Китай президента США, и даже "возражать против проведения в Китае Олимпиады-2008". "Мы способны на многое, если нас к этому вынудят", сказал по этому поводу конгрессмен Генри Хайд. "Не понимаю, почему они хотят, чтобы мы приносили им извинения. Это мы должны требовать, чтобы они извинились за то, что следят за нашими самолетами и подлетают к ним так близко". Пентагон тоже вознамерился устроить китайцам показательную порку, и отменил свое решение о закупке в Китае черных армейских беретов, которые в этом году должны были стать частью формы почти всех видов вооруженных сил США. Председатель Цзян Цземинь в ответ на этот нажим, однако, сделал заявление, от которого американское ухо уже давно отвыкло. Китайский лидер потребовал от США прекратить разведывательные полеты над территорией Китая, отметив при этом с самым хладнокровным видом, что "они не способствуют развитию нормальных отношений между двумя сверхдержавами".
      Помимо крупной артиллерии, в этой дипломатической войне с обеих сторон были пущены в ход и орудия поменьше. Сенатор Джон Маккейн призвал приложить все усилия, чтобы не допустить китайцев на борт самолета, хотя тут же обреченно добавил, что "китайцы наверняка воспользуются сложившейся ситуацией". Маккейну можно верить - он сам когда-то был сбит в небе над Северным Вьетнамом и просидел в Ханойской тюрьме несколько лет. Другой известный сенатор, Хиллари Клинтон, также не упустила случай выступить с заявлением, в котором сообщила, что она полностью поддерживает позицию, занятую администрацией Буша. "Нет никакого оправдания факту задержания властями КНР американского самолета", отметила г-жа Клинтон, несколько злоупотребив здесь родительными падежами. Это заявление прозвучало особенно пикантно на фоне постоянных обвинений экс-президента Клинтона в том, что он своими постоянными "потаканиями и заигрываниями" распустил Китай, позволив ему стать чуть ли не главным игроком во внутренней политике США.
      Китайские власти тоже не остались без поддержки, в том числе и международной. Кубинский президент Фидель Кастро выступил в парламенте своей страны, выразив уверенность, что "Бушу не удастся запугать китайский народ". Незапуганный китайский народ тем временем начал устраивать шумные антиамериканские демонстрации, громить посольства и писать на заборах "верните нам нашего летчика!". Энтузиазм простых китайцев в этом отношении сильно подогревается еще и усилиями властей, которые из исчезновения своего героя-авиатора сделали полномасштабное политическое шоу. Пропавшего Ван Вэя ищут десятки военных кораблей и самолетов, сотни местных рыболовецких судов. Министр обороны КНР лично навещает жену пилота, которая лежит в больнице под капельницей, и обещает сделать все возможное для спасения ее мужа. Центральные китайские телеканалы непрерывно показывают рыдания несчастной женщины, а газеты навзрыд пишут, что шестилетний сын летчика Ван Чжи "все еще не знает, что его отец пропал без вести". Пекинская полиция усиливает охрану в районе посольства США, опасаясь, что на него обрушится неудержимая волна народного гнева.
      Оценив обстановку, президент Буш решил несколько смягчить свою позицию. Извиняться Соединенные Штаты очень не любят, хотя иногда им и приходится это делать. Некогда Северная Корея захватила в международных водах американский разведывательный корабль с занятным для русского слуха именем "Пуэбло"; его экипаж провел в заточении несколько месяцев, и был отпущен лишь после унизительных извинений со стороны США. Сейчас американская администрация полагает, что до такого унижения на этот раз дело не дойдет, но продемонстрировать свою добрую волю уже не помешает. Тщательно взвесив слова, Джордж Буш выразил свое "сожаление по поводу судьбы китайского пилота", по-прежнему отказавшись, однако, извиняться за действия американской стороны. В Пекине это назвали "шагом в правильном направлении", но, тем не менее, сочли этот шаг "недостаточным". Видимо, для того, чтобы подбодрить президента Буша и поощрить его к дальнейшим высказываниям в том же духе, китайские власти распорядились начать допросы плененных американцев.
      В это время Председатель Поднебесной Цзян Цземинь прибыл наконец в Латинскую Америку, "мягкое подбрюшье США", если пользоваться выражением Черчилля, и там вновь потребовал официальных извинений от Вашингтона. В ответ на это Буш опять публично выразил свое "сожаление" по поводу исчезновения китайского летчика, после чего неожиданно добавил, что "мы молимся за пилота и его семью". Правда, упрямый техасец тут же заявил, что "мы молимся также и за наших мужчин и женщин - военнослужащих" (странное разграничение; наверное, это еще одно проявление пресловутой американской политкорректности). "Они должны вернуться домой", сказал президент; на вопрос, намерены ли США извиниться перед Китаем за инцидент, он, однако, так и не дал прямого ответа. Америка, похоже, решила держаться до последнего и не просить прощения ни при каких обстоятельствах. В какой-то момент стало казаться, что эта твердая политика уже начала приносить свои плоды: по дипломатическим каналам распространилась информация, что китайская сторона готова отказаться от своего категорического требования об извинениях и удовольствоваться выражением соболезнования, "если оно будет получено в письменном виде за подписью президента США". Но вскоре это сообщение было дезавуировано; Пекин заявил, что он по-прежнему настаивает на "извинениях перед китайским народом", а всякие "сожаления" и "соболезнования" для него неприемлемы.
      Я потому так подробно остановился на всех этих лингвистических тонкостях, что они-то, как ни странно, и играют первостепенную роль в этом конфликте цивилизаций. Когда официальный Вашингтон утверждает, что он "предпочел бы разрешить спор как можно скорее и без потери лица с обеих сторон", он пытается здесь заговорить на языке китайцев, но делает это не слишком удачно. Американцы вообще, как правило, слабо представляют себе китайскую специфику, коренящуюся на очень древней, идущей еще от Конфуция традиции. Стержень этой культурной традиции составляет труднопереводимое понятие "ли", которое известный русский китаист В. М. Алексеев передает как "образцовое приличие", "нравственность", "благочестие", "благочиние", "чин", "регламент", "ритуал", "порядок", "право", "законность", "обрядность", "устав" и иногда как "китайские церемонии". Это то самое "ли", которое, как говорит Алексеев, "бросилось в глаза европейцам при первом же их столкновении с китайской культурой и для перевода они в своих языках не могли и доселе не могут найти адекватного слова, которое могло бы охватить собою эту колоссальную этико-культурную систему или даже, может быть, целый ряд таких систем, выходящих из единой идеи, но покрывающих собою те именно культурные разрезы Китая как древнего, так и современного, которые ни с какою другою культурой не совпадают". Иероглифически оно означает "строгое служение при совершении ритуальных обрядов древности", а фонетически совпадает, с одной стороны, со словом "ли", означающим "тайные, но основные линии всего сущего", а с другой - следование неким идеальным образцовым нормам поведения. Китайцы придают непомерное значение этому своему веками отполированному ритуалу, который строится на жесткой иерархичности их общества. К любым проявлениям мятежа и бунта Конфуций относится резко отрицательно, возводя "подчинение старшим" в краеугольный камень своего учения. Весь вопрос, однако, заключается в том, как именно выстраивается эта иерархичность, когда речь заходит не о глухой китайской деревне, а о мировом сообществе.
      В пору расцвета советско-китайской дружбы китайцы совершенно искренне и без какого-либо внутреннего сопротивления (не говоря уже об иронии) называли СССР "старшим братом". Русская культура несопоставимо моложе китайской, но новое, построенное на самой передовой идеологии общество Россия создала на несколько десятилетий раньше, чем Китай, и именно ей принадлежала честь этого открытия. В конфуцианстве огромную роль играет понятие "сверхчеловека" (цзюньцзы), о котором Мэн-цзы говорит: "сверхчеловек - это учитель всех поколений". Другой блестящий идеолог конфуцианства, Су Сюнь, вообще ставит своего "сверхчеловека" над временем и пространством, приписывая ему единолично построение общества, изобретение ритуала (ли) и сотворение живописи, литературы и музыки. При таком подходе перенести эти воззрения на мироустройство в целом уже не представляло особого труда. Вместо людей и сверхлюдей в нем появились державы и сверхдержавы, причем первые не играли никакой своей роли, целиком идя в чужом фарватере, а вторые, то есть сверхдержавы, определяли мировой порядок, устанавливали всеобщий ритуал, и создавали для всего остального мира кино, литературу и музыку.
      В начале 90-х Россия добровольно отказалась от своей роли сверхдержавы, и Китай, подождав из вежливости (опять-таки строго регламентированной конфуцианским ритуалом) целых десять лет (не передумают ли?), теперь решил, похоже, наконец занять это вакантное место. Именно этим объясняются его очень странные, на взгляд американцев, теперешние притязания. В претензиях Китая нет ничего необоснованного, по крайней мере, для самих китайцев. Китай как государство намного старше США (с конфуцианской точки зрения это очень существенно), культура у него несравнимо более глубокая и древняя, экономика по размеру ВНП сейчас уже почти не уступает американской, а скоро и превзойдет ее. Территория Китая больше территории США, а население превышает американское в четыре раза. Неудивительно, что постоянные попытки американцев "прищемить хвост китайского дракона" вызывали сильнейшее раздражение в Поднебесной. Пока Америка и Китай не сталкивались лбами непосредственно, все это не играло слишком большой роли. Но мировое пространство стремительно сужается, и рано или поздно должно было настать время, когда этим двум циклопам станет тесно в одной пещере. Последние события показывают, что этот момент уже наступил.
      29 Апреля 2001 года Sein Kampf
      В последние недели то, что называется у нас "укреплением властной вертикали" на глазах приобретает зримые и выпуклые очертания. Несмотря на большую занятость в связи с разгромом телеканала НТВ, власти не упустили из виду и бунтарей-одиночек, арестовав знаменитого писателя и политика Эдуарда Лимонова. Произошло это на далеком Алтае, поэтому пикантные подробности этого события стали известны широкой публике лишь через несколько дней. В Алтайском крае Лимонов находился в творческой командировке. Жил он там на пасеке известного барнаульского травника Семена Пирогова (в 10 км от села Банное, в красивейшем ущелье Усть-Коксинского района). Как рассказал один из алтайских соратников Лимонова, писатель "мирно пьянствовал на пасеке в окружении пятнадцати друзей. В это время пасеку оцепили пятьдесят вооруженных до зубов головорезов, которые прилетели в Банное на вертолете. Они ворвались в помещение и арестовали всех присутствующих". Это были сотрудники московского (!) отделения ФСБ; по другим данным они, однако, прибыли в Банное не на вертолете, а пешком, для чего им пришлось целую ночь карабкаться по горной местности, утопая в глубоких сугробах. Как утверждает адвокат Эдуарда Лимонова, этот маневр был специально предусмотрен руководством ФСБ, чтобы группа захвата заранее пришла в соответствующее настроение и арестовала лимоновцев уж как следует. В результате, как отметил адвокат, "само задержание происходило с такими особенностями, что можно роман писать; я думаю, Лимонов и напишет". Я не в первый раз уже слышу мнение, что жизненные неурядицы идут только на пользу хорошим писателям; у самих писателей, правда, эти идеи почему-то обычно вызывали сильное отторжение. "Левочке можно нанимать дурного управляющего", говорил как-то один родственник Льва Толстого, "управляющий нанесет ему убытку на две тысячи рублей, а Левочка опишет его в романе и получит за него пять тысяч рублей". Подобные речи доводилось слышать и Пушкину:
      Постигнет ли певца незапное волненье,
      Утрата скорбная, изгнанье, заточенье,
      "Тем лучше, - говорят любители искусств,
      Тем лучше! наберет он новых дум и чувств
      И нам их передаст".
      Заточенье, постигнувшее Лимонова, наделало много шуму в печати и особенно в Интернете. Как заметил анонимный посетитель одного из сетевых политических форумов, это событие обсуждалось на нем еще оживленнее, чем даже "бомбежки Югославии и проблемы метафизики конца света". Особенно торжествовали в связи с этим арестом почему-то члены политического объединения "Евразия", провозгласившего на недавнем учредительном съезде своим девизом, казалось бы, далекий от злободневной политики принцип "евразийской общности" и "цветущей сложности". "Лимонов - налип на теле новой России-Евразии", заявил в Интернете один из "евразийцев". "С великим ВВП (видимо, Владимир Владимирович Путин - ТБ) идут новые люди. Их логика не укладывается в категории нашего рассудка, потому что ее источник принципиально иной - это загнанное в угол, упрятанное в плен времени само БЫТИЕ". Другие отклики были не менее красноречивы, хотя и не более вразумительны. Жаль, что сам "ВВП" не имеет обыкновения с ними знакомиться; я думаю, его изрядно подивило бы такое, например, толкование мотивов его последних действий: "страну, где стали производить слишком много хорошего пива, страну, где сознанию большинства людей привиты идеалы мелких лавочников, готовят к новому крестовому походу, дальше, на Восток".
      Другие участники сетевых дискуссий понимали происшедшие события более приземленно. "Накануне страстной недели страсти обуяли наши доблестные органы", писал один из них. "Арестован Эдуард Лимонов. Этот человек достоин уважения. Факт остается фактом: молодежь, даже из очень обеспеченных семей, тянется к Лимонову, чувствуя его внутреннюю честность и искренность". Потянувшаяся к Лимонову молодежь, как известно, осенью прошлого года устроила впечатляющий дебош в Латвии: угрожая деревянной гранатой, лимоновцы захватили в центре Риги башню собора Св. Петра и удерживали ее в течение довольно долгого времени, вывесив флаг с символикой своей партии. Сейчас они находятся под арестом в Латвии. Многие посетители интернетовских форумов сочли, что и вождю движения было бы весьма полезно на какое-то время разделить участь своих соратников. "Насколько мне известно", заметил один из участников дискуссии, "пожилой писатель и публицист еще нигде не сидел, кроме как на собственной жопе". "Арест Лимонова не трагедия", пишет другой любитель русской словесности. "В последние годы этот старый идиот окончательно протранжирил остатки таланта. Вместо посадки его следовало бы выслать в Париж, в его квартирку".
      Сам Эдуард Лимонов спокойно воспринял свое задержание, несмотря на самые зловещие слухи, циркулирующие вокруг его дела (по одному из них, писателю будет предъявлено обвинение в приобретении крупной партии оружия, в том числе китайских ракет класса "земля-земля"). Как утверждает адвокат Лимонова, писатель чувствует себя "в принципе хорошо", и условия его содержания вполне нормальные. "Он сидит в камере с каким-то наркобароном, занимается спортом, пишет новую книгу. Кормят его вполне сносно. Лимонов говорит, что будет сидеть столько, сколько потребуется", - сказал адвокат. Уже известно даже то, какого рода будет новая книга Лимонова: "в тюрьме я напишу "Mein Kampf"", сообщил литератор.