"Союз Правых Сил", который называли "братской могилой русской демократии", собран из множества мелких, почти уже полузабытых сейчас либеральных деятелей, в разное время бывших у власти на разных постах. Блок "Единство" - это очередная хитроумная выдумка, вышедшая из изобретательного ума Бориса Березовского. Что может быть у них общего? Но почему-то оба они получают на выборах такую поддержку, которая два месяца назад им самим показалась бы плодом воспаленного воображения. Эта, казалось бы, необъяснимая квадратура круга на самом деле объясняется просто. Стоило написать на предвыборном плакате "Путина - в президенты, Кириенко - в Думу" - и поддержка "Союза Правых Сил" выросла в два раза. Стоило "Единству" прямо поддержать Путина (который прямо поддержал "Единство") - и оно получило чуть ли не самую большую фракцию в Думе. То же самое было и на прошлых выборах, и тогда это казалось еще более странным. Социологи недоумевали, как может поддержка Ельцина, человека с рейтингом в 2%, помогать тому или иному объединению так успешно выступать на выборах? Но ничего удивительного здесь нет и не было.
      Я уже писал в этой "Хронике" об одной не совсем обычной психологической особенности нашего народа, которая и определяет все эти причудливые, неожиданные на первый взгляд предпочтения. Русские просто панически боятся любой смены державной власти. Этот страх укоренен очень глубоко, но время от времени он неудержимо выплескивается наружу. Сейчас мы наблюдали один из таких впечатляющих моментов. Скорее всего этот ужас перед переменами воспитан нашей своеобразной историей: в России обычно бывал или твердый порядок, близкий скорее к деспотизму, или кровавая смута. Это фатальное чередование, похоже, ярко запечатлелось в генетической памяти нашего народа. Западу, вот уже триста лет рассуждающему о рабской психологии русских, никогда не понять, почему мы скорее предпочтем самую грубую и непросвещенную тиранию, чем их нежно взлелеянные права и свободы, которыми сейчас они снова пытаются кормить нас с чайной ложечки. По той же самой причине власть в России от одного человека к другому переходила только со смертью правителя; мы всегда старались в этом деле дотянуть до последнего.
      Все весело смеялись над Ельциным, когда он нашел какого-то Путина и объявил его своим преемником. Совершенно напрасно смеялись, как теперь выяснилось. Конечно, если дать нашему народу волю, он, возможно, предпочел бы и на этот раз дождаться, пока власть от Ельцина к кому-нибудь другому перейдет, если так можно выразиться, естественным путем. Но в настоящее время это вряд ли возможно. Так что остается только один путь: если уж нельзя сохранить Ельцина на веки вечные, придется воспользоваться его суррогатом. Путин станет президентом, и Россия снова вздохнет спокойно, позабыв свои татарские страхи еще на целых восемь лет.
      31 Декабря 1999 года С наступающим новым 7508 годом!
      Новое лето Господне, если считать от сотворения мира, наступает, кажется, в сентябре, но с таким праздником не грех поздравить и еще раз, тем более что календари у нас врут, наверное, уже столько же лет, сколько существует мироздание. Вот и с другим летоисчислением, от рождества Христова, происходит полная путаница. Никто толком не знает, когда закончится наше многострадальное столетие - то ли через несколько дней, то ли еще через год. Но как бы там ни было, по историческим меркам следующий век так близок, что он, можно сказать, уже наступил. Тем интереснее узнать, каким он окажется.
      За последние три-четыре столетия в России сформировался устойчивый цикл исторического развития, который и повторяется от века к веку. Иногда кажется, что русская история просто идет по кругу, проходя свой полный оборот с завидной регулярностью. Повторяется буквально все, вплоть до мельчайших примет эпохи. Скажем, когда мы читаем:
      Дух свободы... К перестройке
      Вся страна стремится.
      Вы думаете, здесь речь идет о горбачевской перестройке? Ничего подобного, стишку скоро будет сто лет. Дальше в нем идет:
      Полицейский в грязной Мойке
      Хочет утопиться.
      Не топись, охранный воин,
      Воля улыбнется!
      Полицейский! Будь покоен
      Старый гнет вернется.
      Или другая цитата: "никогда человеческая грудь не была полнее надеждами, как в великую весну девяностых годов, все ждали чего-то необычайного; святое нетерпение тревожило умы и заставляло самых строгих мыслителей быть мечтателями". Это сказал Герцен даже не о ХIX веке, а о XVIII-м. Повторялись и другие мелочи. Словечко "оттепель", было пущено в ход Эренбургом в шестидесятые годы ХХ века; эта "оттепель" наступила после смерти Сталина. Веком раньше, однако, Тютчев назвал оттепелью время после смерти Николая I. Оба эти политических деятеля и умерли почти в один и тот же момент (с поправкой на полный круг колеса истории) - Николай - в 1855 году, Сталин - в 1953-м.
      За последние три-четыре столетия в России сформировался устойчивый цикл исторического развития, который и повторяется от века к веку. Начало каждого столетия, главным образом его первая четверть - это бурное продвижение вперед, мощный рывок, каждый раз повергающий в изумление весь мир и особенно окрестные державы. В XVIII веке это были грандиозные преобразования Петра Великого, в XIX - великолепный культурный взлет, время Пушкина, Гоголя и Лермонтова, в XX - знаменитый "серебряный век" русской культуры, сочетавшийся, между прочим, и с колоссальным, невиданным экономическим подъемом. Но как раз посредине этой первой четверти нас подстерегает страшная опасность, из которой России обычно приходится выбираться с напряжением всех сил, какие у нее еще только остались. Андрей Белый, писатель и провидец, говорил об этом в 1911 году:
      "Надвигается осень, и сколько тревог надвигается с осенью. Еще двенадцатый год не прошел; и дай Бог, чтобы прошел он так, как 12-й год минувшего столетия. Трудны были России 12-е годы. Трудны были первые четверти столетий. До 25-го года приходили наиболее трудные испытания. В 1224 году появились татары; в 1512 году смута раздирала Россию; в 1612 году - еще большая смута. В 1712 по спине России гуляла Петрова дубинка (в 1725 скончался Петр). В 1812 было нашествие французов. И вот мы - у преддверия 12-го года. Дай Бог, если будет новое испытание, чтобы был и новый Кутузов".
      В XX веке, как известно, испытание немного запоздало (Первая мировая война началась в 1914 году), но зато его последствия сторицей окупили эту небольшую задержку. Мы их, можно сказать, до сих пор расхлебываем; но характерно, что хотя Советский Союз кое-чем и отличался от Российской Империи, исторический цикл все-таки ни в чем не был нарушен. Знаменательно даже то, что вожди и императоры, которые определяют эту первую четверть века, завершают свою деятельность почти в одной и той же точке этого исторического процесса: Петр I умер в 1725 году, Александр I - в 1825, Ленин - в 1924. Так что в 2012 или 2013 году нас ждет новое жестокое испытание, последствия которого могут затянуться и до 2025 года; впрочем, это испытание не обязательно будет связано с иноземным вторжением: как показывает пример XVIII века, это может быть и что-то другое. В 1712 году столица России была перенесена на пустынные и болотистые берега Невы, где она потом и мирно просуществовала более двухсот лет; надо сказать, однако, что строительство Петербурга далось русскому народу, пожалуй, потяжелее, чем нашествие французов веком позже.
      Вторая и особенно третья четверть столетия в России - это закрепление на тех рубежах, на которых общество останавливается после чрезвычайно динамичного рывка начала века. Нового уже ничего не происходит, идет осмысление и накопление сил. Последняя же четверть - это всегда то, что по советской терминологии называлось "застой":
      В те годы дальние, глухие,
      В сердцах царили сон и мгла:
      Победоносцев над Россией
      Простер совиные крыла,
      как сказал Блок о конце XIX века. То же самое мы наблюдали и в веке XX; только на этот раз попытки преодолеть эту глухую, дремотную неподвижность начались немного раньше, чем обычно. Неудивительно, что они идут так тяжко: этот массивный исторический маятник очень трудно сбить с его ритма. Я думаю, что стоит только смениться веку, как преобразования пойдут намного легче; точнее, они все уже и совершены, осталось только воспользоваться их плодами. По-видимому, нас ждет и мощный культурный взлет в начале следующего столетия; не знаю только, сравняется ли он с золотым и серебряным веком нашей культуры. Шпенглер, автор знаменитой книги "Закат Европы", уже давно предсказывал, что в XX веке Россия, занятая своим коммунистическим экспериментом, выпадет из общемирового развития; но в XXI столетии она возродится и, вполне возможно, снова, как это бывало уже не раз, станет его авангардом, культурным и политическим. Что ж, поживем - увидим.
      18 января 2000 года Билл Клинтон купил белый дом
      Страшный энергетический кризис, разразившийся на Украине, погрузил
      большую часть этой страны во тьму. Некоторые районы там обесточиваются
      уже больше, чем на двенадцать часов в сутки (так что можно говорить, что
      отключения света на Украине прекратились; там теперь производятся
      "включения"). Для экономии электроэнергии в Киеве изобрели самое легкое
      и изящное решение: после простого поворота рубильника гаснут не только
      лампы в квартирах и уличные фонари, но даже и светофоры на
      перекрестках.
      Энергетический кризис не перекинулся за пределы Украины (в отличие от
      кризиса бензинового, который привел к таким очередям на приграничных
      российских заправках, что их можно было занимать сразу же после
      прохождения таможни; помню, с каким увлечением летом прошлого года
      показывало киевское телевидение эти очереди). Все эти кризисы,
      дестабилизации, инфляции, бушующие на территории одного государства и
      таинственным образом замирающие на его границах, напоминают мне
      булгаковский куриный мор, который поразил всю советскую Россию, но
      удивительным образом задержался "как раз на польской и румынской
      границах". Впрочем, тут нет ничего удивительного: это лишнее
      свидетельство того, что разруха происходит не в государствах, а в головах.
      Многие толковые киевские головы занимались энергетическим вопросом;
      но чем больше они им занимались, тем запутаннее становилось дело. Павел
      Лазаренко, в бытность свою премьер-министром Украины, никогда не
      забывал о своей энергетической вотчине. Но его карьера окончилась
      печально: наверное, это общая судьба всех электриков от Валенсы до
      Чубайса (которым уже так запугали население России, что впору стало в
      офисах и на заводах развешивать таблички "Уходя, гасите свет! Не
      отдавайте ваши деньги Чубайсу!"). Впрочем, определенных успехов
      Лазаренко на своем поприще все-таки достиг. Помнится, Петр I однажды,
      уезжая из Петербурга по своим делам, поручил светлейшему князю
      Меншикову благоустроить Васильевский остров: осушить болота, прорыть
      каналы - короче, создать новую Венецию. Вернувшись, он обнаружил, что
      выделенные деньги благополучно истрачены, а из всей программы
      благоустройства выполнен только один пункт, да и то незапланированный.
      На берегу Невы красовался великолепный каменный дворец,
      принадлежавший губернатору Меншикову.
      Павел Лазаренко поступил примерно так же. То имение, которое он
      приобрел в Соединенных Штатах, может служить великолепным пособием
      для наглядного сравнения преимуществ нашего и американского образа
      жизни. Дело в том, что примерно в то же время на окраине городка
      Чаппакуа президент Клинтон приобрел двухэтажный особняк белого цвета. Он обошелся ему в $1,7 млн., и сопоставление этих двух крупных покупок совершенно неопровержимо свидетельствует о том, что наша, постсоветская демократия добилась куда больших успехов в деле повышения благосостояния нации. Судите сами: ныне действующий президент США за семь лет своей работы на этом трудном и ответственном посту заработал на один только дом, пусть и двухэтажный, да еще на участок площадью 0,4 га. Бывший же премьер-министр Украины, некогда продержавшийся в своей должности никак не больше года, с легкостью покупает целое имение площадью 18 акров! Причем если г-н Клинтон вынужден для своей покупки еще и занимать $1,35 млн., пан Лазаренко, не моргнув глазом, выкладывает за свое имение $6,75 млн. наличными. Нужны ли еще какие-то комментарии здесь, или картина полностью ясна? Цифры, столь любимые американцами, на этот раз свидетельствуют не в их пользу. Давайте сравним: в то время, как г-н Клинтон с семейством будет вынужден тесниться в 11 комнатах, проклиная свою страну, не сумевшую обеспечить ему достойную старость, пан Лазаренко удобно разместится в 41 комнате (преимущество почти в четыре раза!). Да, у Клинтона не одна спальня в доме, а целых пять, но куда ему равняться с Лазаренко, у которого в имении пять одних только псарен! Да, у Клинтона гараж на две машины, но ведь у Лазаренко две вертолетных площадки! У Клинтона дом обшит деревом, но ведь, как сообщает "Нью-Йорк Таймс", у Лазаренко позолочены дверные ручки! Последнее обстоятельство, впрочем, наводит на мысль, что в явной симметричности этих двух приобретений есть что-то роковое. Не знаю, учитывало ли солидное печатное издание в своей публикации, смакуя подробности интерьера пана Лазаренко, что существует еще один смысл у выражения "позолотить ручку". Во всяком случае, Билл Клинтон по-прежнему живет в Белом доме и не собирается пока перебираться в свой белый особняк; Павел же Лазаренко сидит в калифорнийской тюрьме, обвиняемый в коррупции и растрате государственных средств.
      27 января 2000 года Доллар на тропе войны
      Смута в Эквадоре началась с того, что президент страны неосторожно
      заявил об отмене национальной валюты и переходе на американский доллар.
      Потомки инков, составляющие около трети населения Эквадора,
      возмутились этим решением, и многотысячными толпами двинулись на
      столицу страны, где устроили впечатляющие уличные беспорядки. В
      прошлую пятницу начался штурм здания конгресса Эквадора и
      президентского дворца. Полк охраны немедленно перешел на сторону
      восставших индейцев. Президент страны бежал в карете "скорой помощи" и
      укрылся на военной базе.
      После этого смена власти в Эквадоре стала происходить просто с
      калейдоскопической быстротой. Сначала удобным случаем воспользовался
      командир полка охраны полковник Лусио Гутеррес, провозгласивший
      приход к власти некой "Хунты национального спасения" - во главе с самим
      собой, разумеется. Он, однако, почти сразу же вынужден был уступить
      власть в стране индейскому вождю Варгасу, возглавлявшему штурм
      президентского дворца. Но тут уже нахмурились США, которым очень не
      понравилась вся эта мышиная возня у себя под боком. В результате к власти
      пришел вице-президент Эквадора, первым делом арестовавший
      незадачливого полковника. Вождь краснокожих пока остается на свободе и
      делает громкие заявления для прессы, обещая гражданскую войну в
      Эквадоре и призывая всевозможные кары на голову нового правительства.
      Дело в том, что новый президент начал свое правление с торжественного
      обещания, что доллар в обращение будет все-таки введен.
      Главный комизм этой ситуации заключается в том, что в Эквадоре никто
      даже не поинтересовался мнением Соединенных Штатов по поводу такого
      оригинального использования их национальной валюты. Доллар, похоже,
      окончательно перестал быть денежной единицей - то есть, в сущности,
      долговой распиской США - и превратился в некий миф, символ
      государственной мощи и экономического процветания. Такого не было даже
      с золотом. Америка вполне сознательно внушала всем народам мира этот
      миф, и всячески содействовала тому, чтобы он прочно укоренился - но,
      похоже, все-таки немного с этим переусердствовала. Может быть, даже
      жаль, что первый эксперимент такого рода прошел не совсем удачно. Этот
      прецедент мог бы иметь поразительные последствия. Эквадору при всем
      желании не удалось бы стать одним из американских штатов - но почему бы
      не начать движение в этом направлении прямо с введения доллара? Почему
      Эстонии, привязавшей курс своей валюты к немецкой марке, не перейти
      прямо на марку, то есть уже на евро? Что мешает сделать это Турции,
      которую упорно не принимают в объединенную Европу? Если так пойдет
      дело, то очень скоро в мире останется только три валюты: евро, доллар и
      йена (или даже скорее китайский юань). Развивающихся и отсталых стран
      больше не будет, и в мире наконец наступит эпоха всеобщего
      благоденствия. Впрочем, России ввести у себя евро или доллар не позволит
      национальная гордость, так что у МВФ все-таки останется, хоть и
      небольшое, но достойное поле для деятельности.
      2 февраля 2000 года Грозный и свободная Европа
      Вчера в западных средствах массовой информации распространились
      сообщения о том, что осажденный Грозный покинуло несколько тысяч
      боевиков. Чеченский Информационный Центр в Тбилиси подтвердил эту
      информацию, но уточнил при этом, что вооруженные силы Ичкерии вышли
      из чеченской столицы "с целью плановой передислокации". Меня восхищает,
      какие быстрые успехи делают теперь горцы по пути цивилизации. В России
      война всегда была двигателем прогресса. Первая кавказская война в XIX
      веке вывела чеченцев из первобытнообщинного строя. Сталинская высылка
      закрепила у них феодализм. Теперь чеченцы, похоже, на глазах переходят к
      буржуазной демократии, со всеми ее впечатляющими завоеваниями:
      выборностью на всех уровнях (каждая группировка выбирает себе полевого
      командира), разделением властей (Масхадову - президентский дворец,
      каждому командиру - по аулу), и свободной прессой. СМИ независимой
      Ичкерии достигли в своем деле, надо сказать, поразительной виртуозности.
      Когда чеченские укрепленные города падали один за другим, и вокруг
      Грозного сжималось кольцо, они отнюдь не отрицали это; но из их
      сообщений каждый раз с неумолимой логикой вытекало, что эти русские
      победы - на самом деле поражения. Чеченцы не просто отступают; они
      следуют при этом своему таинственному плану, настолько тонкому и
      изощренному, что русскому командованию его ни за что не разгадать. И вот
      теперь происходит "плановая передислокация" чеченских войск из Грозного
      в горные районы. Интересно, что в следующем пункте этого плана? Грузия,
      Турция, США?
      Но виртуозность виртуозностью, а вот настоящей гибкости чеченские
      информационные агентства еще не достигли. Западная пресса еще в
      прошлом веке могла дать им здесь сто очков вперед. Классический пример
      этой гибкости - это публикации парижских газет весной 1815 года. Когда
      Наполеон покинул свой остров Эльбу, высадился во Франции и двинулся на
      Париж, то было очень любопытно взглянуть на то, как отзывалась на эти
      события французская правительственная пресса. Как свидетельствует
      академик Тарле, в одних и тех же газетах, на протяжении всего нескольких
      дней, тон публикаций менялся четко и последовательно: "Корсиканское
      чудовище высадилось в бухте Жуан"; немного позднее: "Людоед идет к
      Грассу"; еще позднее: "Узурпатор вошел в Гренобль"; "Бонапарт занял
      Лион"; далее "Наполеон приближается к Фонтенебло"; и наконец "его
      императорское величество вступает в верный ему Париж". Чеченцам стоило
      бы поучиться настоящей демократии у своих старших товарищей по
      европейской цивилизации.
      4 Февраля 2000 года Око за око, зуб за зуб
      На днях российские информационные агентства почти одновременно сообщили о двух событиях, которые как-то странно друг с другом
      перекликнулись. По первому из этих сообщений, Шамилю Басаеву оторвало
      ногу; по второму - Земфира оглохла на одно ухо. Похоже, русский бог
      решил наконец смилостивиться над своей многострадальной вотчиной и
      перестать изводить ее героическими подвигами первого и самоотверженным
      пением второй. Конечно, можно предположить, что Басаев повоюет еще и
      на одной ноге, не говоря уже о Земфире, которая вполне может петь и без
      второго уха; но так как человеку всегда свойственно надеяться на лучшее, то
      будем считать, что эти благие перемены - только начало, за которым
      последует и дальнейшее продолжение в том же духе.
      Если это так, и действительно расположение небес к России наконец
      меняется на более благосклонное, то неплохо было бы как-то отметить эти
      знаменательные события. Что касается оторванной ноги Басаева, то по
      отношению к ней следовало бы проявить гуманность, как это еще заживо
      было сделано с тезкой и предшественником Басаева - легендарным
      Шамилем, предводителем горцев. Как известно, сей последний, будучи взят
      в плен на Кавказе, был доставлен в Петербург, осыпан там почестями, и
      затем мирно окончил свои дни богатейшим помещиком в Рязанской,
      кажется, губернии. Ноге Басаева тоже можно было бы торжественно
      объявить амнистию, хотя бы и посмертную; может быть, это обратит на путь
      истинный и остальные части его тела. Прецедент к этому уже есть, хотя и
      чисто литературный. Один из героев Достоевского вполне серьезно
      утверждал, что когда на войне 1812 года французы отстрелили ему ногу, он
      бережно поднял ее и отнес домой, после чего и похоронил на Ваганьковском
      кладбище, поставив там памятник, на котором было написано с одной
      стороны: "здесь погребена нога коллежского секретаря Лебедева", а с
      другой: "покойся, милый прах, до радостного утра". Он уверял даже, что
      ездит каждый год туда на кладбище отслужить по своей ноге панихиду. В
      случае с Басаевым эту панихиду можно было бы сделать пышной и
      праздничной; эта церемония, надо полагать, заставит прослезиться не одного
      чеченского полевого командира, перешедшего на нашу сторону.
      В отношении же Земфиры проявить гуманность, к сожалению, уже не так
      просто. Оба эти выдающиеся деятели современности получили по заслугам,
      в буквальном смысле этого выражения. Русский бог явно подражает
      еврейскому и строго следует ветхозаветному принципу "око за око, зуб за
      зуб". Разрываешь на части мирных жителей своими взрывами - оторвем тебе
      конечность для острастки. Терзаешь им слух своими песнями - лишайся уха.
      Говорят, были какие-то и новые веяния по части справедливого воздаяния
      за грехи, но до России они, видимо, еще не дошли.
      8 Февраля 2000 года Путин - это наше все
      Недавно Владимир Путин на очередных смотринах, устроенных ему
      Западом (на этот раз его инспектировал французский министр иностранных
      дел), высказал новый, усовершенствованный вариант чеченской концепции
      Москвы. Как пишет "Коммерсантъ", по этой доктрине Россия должна отныне
      рассматриваться Западом как заслон на пути мирового терроризма - по
      аналогии с тем, как когда-то Русь остановила монголо-татарское нашествие.
      Ничего не скажешь, это сильный ход Кремля. В последние годы в России
      усиленно искали национальную идею, но как-то все безуспешно. Наконец за
      дело взялся новый президент, и идея родилась почти мгновенно. Путин, видимо
      , опирался на известный текст Пушкина по этому поводу - кажется, он первый высказал оригинальную идею, что
      Россия воевала с монголами не из-за своих узко национальных и
      эгоистических интересов, а во имя спасения хрупкой западноевропейской
      цивилизации. Обратимся же к первоисточнику и посмотрим, чем может
      закончиться для нас борьба с мировым терроризмом в Чечне, если русская
      история снова повторится.
      "Это Россия, это ее необъятные пространства поглотили монгольское
      нашествие" (Пушкин - Чаадаеву, 19 октября 1836 г.). Да, этот чисто русский
      способ воевать уже давно известен. У него были и яркие взлеты, как
      знаменитое отступление Кутузова к Москве (русские поэты тогда писали о
      французах так: "необозримое пространство и тысячи пустынных верст
      смирили их порыв и чванство"), и печальные поражения, как в
      русско-японскую войну. Тогда русское командование, видимо, подражая
      Кутузову, решило отходить из Китая хоть до самой Москвы; но японские
      войска наступали ровно столько, сколько русские отступали, и упорно не
      выражали желания сдаваться даже после очень значительного продвижения
      по нашей территории. Наши просторы помогли нам и во вторую мировую
      войну: немцы, дойдя до Волги, явно потеряли всякую внутреннюю
      уверенность в необходимости таких обширных завоеваний; привыкнув
      веками возделывать свои крошечные садики и клумбы у игрушечных
      домиков, они никак не могли взять в толк, как они смогут окультурить все
      эти необозримые равнины, даже если и удастся их отобрать у русских. Более
      того, обширность нашей Родины поспособствовала нам и в последнюю,
      холодную войну с Соединенными Штатами. Еще Данилевский писал о том,
      что существует своеобразное "ландкартное давление" России. "Взгляните на
      карту", говорит один иностранец в его книге, "разве мы можем не
      чувствовать, что Россия давит на нас своею массою, как нависшая туча, как
      какой-то грозный кошмар?". В годы холодной войны этот кошмар стал
      самой настоящей реальностью; когда Европа чувствовала себя беззащитным,
      маленьким экзотическим пляжем на оконечности массивной
      коммунистической Евразии, когда в Вашингтоне политики, сойдя с ума,
      выбрасывались из окон небоскребов с криком "русские идут" - все это
      порождалось не столько нашими танками и ракетами, сколько обычной
      школьной политической картой мира, на которой советское чудище
      раскинулось столь вольготно, что страшно было даже в Австралии.
      Что же касается Чечни, то она, конечно, начала действовать по старому
      сценарию, вторгшись в Дагестан, но на этот раз наши военные почему-то не
      применили обычную тактику. Как раз во время этого вторжения я был в
      Москве и общался там со знакомыми ребятами-политологами. "Да ведь если
      их сейчас не остановить, они же, чего доброго, дойдут до Краснодара!",
      воскликнул я тогда по этому поводу. Ответом мне было множество
      ухмылок. "Что ж там, до Краснодара", сказал Гигант Мысли (старое
      прозвище, еще с ЛГУ), "до Хельсинки!". "Нет, до Хельсинки точно не
      дойдут", ответил я. "Со дня основания Петербурга ни один вражеский
      солдат не ступал на его территорию. До Москвы - другое дело".
      Пушкин развивал свою точку зрения по этому вопросу не только в
      письмах к Чаадаеву, но и в публицистике. В одной более ранней статье он
      писал об этом подробнее: "России определено было свое высокое
      предназначение. Ее необозримые равнины поглотили силу монголов и
      остановили их нашествие на самом краю Европы; варвары не осмелились
      оставить у себя в тылу порабощенную Русь и возвратились на степи своего
      востока. Образующееся просвещение было спасено растерзанной и
      издыхающей Россией (а не Польшею, как еще недавно утверждали
      европейские журналы; но Европа в отношении к России всегда была столь
      же невежественна, как и неблагодарна)". Чеканная формулировка!
      Невежественная и неблагодарная Европа и сейчас нам вечно докучает
      своими вздорными и неуместными назиданиями о "правах человека".
      Стоило бы хоть раз нам отойти от своей возвышенной роли прикрытия
      европейской цивилизации от варваров и дать им, этим варварам, дойти до
      Берлина и Парижа! Владимир Соловьев возлагал эти надежды на китайцев,
      но они что-то никак пока не проявляют таких намерений. Может, чеченцы
      возьмут на себя эту благородную миссию и покажут наконец Западу давно
      обещанную ему кузькину мать? Может быть, тогда он поймет, во что
      обходится нам вечная борьба с этими дикими, неистовыми нашествиями? Блок писал по этому поводу еще в 1918 году:
      Но сами мы - отныне вам не щит,
      Отныне в бой не вступим сами,
      Мы поглядим, как смертный бой кипит,
      Своими узкими глазами.
      Не сдвинемся, когда свирепый гунн
      В карманах трупов будет шарить,
      Жечь города, и в церковь гнать табун,
      И мясо белых братьев жарить!
      В последний раз - опомнись, старый мир!
      На братский пир труда и мира,
      В последний раз на светлый братский пир
      Сзывает варварская лира!
      19 Февраля 2000 года Ставки сделаны
      Сегодня утром, принимая электронную почту, я получил послание от
      Шамиля Басаева. "Во имя Аллаха, милостивого и милосердного Творца и
      Господа миров" я призывался привести в исполнение, и непременно своими
      руками, смертный приговор "преступнику Путину". Имам Басаев весьма
      добросовестно подошел к делу и обосновал свои призывы несколькими
      развернутыми цитатами из Корана. Я никогда не мог понять, как это
      мусульмане умудряются столько извлечь из этой книги, которую
      Шопенгауэр назвал собранием "грубых басен" и "нелепых сказок". Впрочем,
      сам же этот философ говорит, что этой "плохой книги было достаточно,
      чтобы основать мировую религию, 1200 лет удовлетворять метафизическую
      потребность бесчисленных миллионов людей, сделаться основой их морали
      и глубокого презрения к смерти, а также вдохновить их на кровопролитные
      войны и громадные завоевания. В этой книге мы находим самую грустную и
      жалкую форму теизма. Правда, многое, быть может, утрачено в переводе, но