-- Да что ты заладил с этой своей вакциной? -- сорвался фээсбэшник. -По нашим сведениям, боевики помиловали тебя и за миллион баксов пригласили в Чечню для проведения террористической операции против наших войск!
      -- Бред!
      -- Ну-ну, бредь дальше, Пастухов! -- усмехнулся фээсбэшник. -Посмотрим, что ты завтра запоешь, когда мы тебе с полевыми командирами, которых ты инструктировал, очную ставочку устроим.
      А вот это уже блеф! Они, конечно, могут "устроить" мне чеченских командиров, которые будут клясться и божиться, что я наемник, диверсант и еще черт знает кто, но это уже будет полный беспредел! Интересно, кому так срочно понадобилось упрятать меня за решетку? Добраться бы до телефона, позвонить Голубкову. Он быстро бы навел здесь порядок!.. Жаль, эти сволочи отобрали у меня сотовый еще в вертолете, когда надевали наручники...
      -- Куда мы едем?
      -- Что за глупый вопрос, Пастухов? В тюрьму, конечно. Она по тебе давно плачет.
      Все понятно, разговаривать с такими бесполезно -- эти подтянутые молодцы запрограммированы только на одно действие: сажать любым способом, а потом выбивать из арестованного любое нужное им, для их гребаной карьеры, признание.
      Глава десятая. Быстрее молнии
      -- Стоять! Лицом к стене! Руки за спину! Стою, стою уже! Вертухай распахнул передо мной дверь камеры:
      -- Пошел!
      Одиночка. Два на три, под потолком узкое окошко с жалюзи, через которое только небо видать. Значит, побоялись они меня даже с незнакомыми людьми вместе сажать. Вот, оказывается, какой я опасный тип! Ну-ну!
      Можно, конечно, сидеть в одиночке, ходить на допросы и наблюдать за тем, как рассыпаются в прах все их фуфлыжные обвинения, но сейчас у меня на это времени нет. Надо людей спасать, а они, идиоты, все надеются, что меня сломают и запою я то, что им надо. Навели бы справки, что ли, если не знают, что не бывает в спецназе слабаков, а если и попадет какой нечаянно -- тут же вылетит, как пробка.
      Так-так-так. Надо успокоиться, взять себя в руки, подумать. Итальянца они, значит, с нами за компанию замели? Бедный Адриано. Пришлось ему в России хлебнуть горя: и бандитский зиндан, и застенки ФСБ! Ничего, зато будет о чем вспомнить на старости лет. С ним-то они быстро разберутся, отпустят. А моих парней будут крутить, в этом нет никаких сомнений.
      Ну что ж... одиночка одиночкой, а руки у меня свободны. Пора действовать.
      Я принялся барабанить в дверь кулаками:
      -- Откройте, откройте!
      "Кормушка" поднялась, в проеме возникло широкоскулое лицо конвоира:
      -- Че орешь, гад?
      -- На допрос! Признание сделать хочу.
      -- На допрос? Быстро ты, сволочь, "поляну" просек! Боишься, что пожизненное дадут? Бойся-бойся. Ладно, сейчас узнаю. -- "Кормушка" с грохотом захлопнулась.
      Какой разговорчивый вертухай попался! Ну ладно, ему же хуже.
      Через минуту конвоир глянул на меня в глазок, загремели запоры.
      -- Выходи, лицом к стене, руки за спину.
      Я услышал, как он брякнул наручниками. Ну нет, больше со мной этот номер не пройдет! И кстати, самое время: сейчас все его внимание на моих руках, примеряется, чтобы наручники защелкнуть.
      На! Я, резко повернувшись, боднул его головой в подбородок. По-моему, конвоир даже не успел понять, что случилось, грохнулся на пол. Ничего особенного -- обычный боксерский удар, только не рукой, а головой, в которой, как известно, у людей самая прочная кость.
      Наручники он защелкнуть не успел. Ну что ж, сейчас они ему самому пригодятся.
      Я быстро втащил его за шкирку в камеру, начал торопливо расстегивать мундир. Роста мы примерно одного, а вот в талии... Ну ничего, главное -- не забыть щеки надуть...
      Я приковал его наручниками к кровати и вышел из камеры.
      * * *
      Тюряга была по всем правилам -- коридор перегорожен решеткой, за которой стоял еще один вертухай с ключами. Я надвинул фуражку поглубже и опустил голову, как бы кивая ему. Главное, чтобы он не узнал меня раньше времени.
      -- Леха, а козел-то где? -- спросил он, вставляя длинный ключ в замок.
      Я понял, что еще мгновение -- и он меня раскусит, а раскусив, нажмет на "тревожную" кнопку, которая у него за спиной.
      -- Умер, -- глухо произнес я и, резко выкинув вперед руки, схватил его за ворот через прутья решетки, с силой ударил о решетку лбом. Он охнул и повалился на пол. В следующее мгновение я уже повернул ключ в замке и, пока охраник не очухался, втащил его внутрь. Пара коротких ударов, от которых человек отключается как минимум на десять минут, и вот я уже по ту сторону решетки. Запер дверь, ключи взял с собой. Пусть у фээсбэшников будет побольше хлопот. Сказать честно, они меня своим поведением сильно разозлили!
      Батюшки, еще одна решетка с охранником. Здесь, пожалуй, фокус повторить не удастся. Решетка мелкая, руки в нее не просунешь, головой о прутья не ударишь... Может, попробовать пройти в наглую? От наглости многие люди теряются. Главное -- не торопиться. Как ходят вертухаи по тюрьме? Как хозяева -- спокойно, уверенно.
      Этот, к счастью, не задавал мне никаких вопросов, просто отпер решетку, глядя куда-то мимо меня.
      Ну наконец-то. Вот и следственная часть, где нашего брата террориста полагается допрашивать. В одной из камер ждет Сергея Пастухова и мой следователь. Только я к нему не пойду.
      Сколько еще кордонов впереди? Два, три, четыре? Хреновое дело -- одному мне их даже в этой замечательной форме не пройти. Нужен его величество Случай!
      И надо же, стоило мне об этом подумать, и случай представился: дверь одной из камер с грохотом отворилась, и из нее вышел мужик в штатском с пухлыми томами дела в руках. Высокий, толстый. Он что, в следственной камере уголовные дела изучал? Другого места ему больше нет?
      -- Добрый день, -- сказал я ему. Судя по всему, это был следователь.
      -- Здрасте, -- кивнул он мне приветливо.
      Интересно, есть у него под мышкой кобура с пистолетом? Вообще-то он обязан сдавать оружие, перед тем как войти в следственную часть и приступить к допросу, а то, не дай бог, отберет преступник! Но сейчас он ведь никого не допрашивал, так что пушку мог и не сдать!
      -- Жарко -- невозможно, -- сказал он мне по-свойски. -- Хоть в кабинете вентилятор стоит, все равно не могу! А в камере хорошо -- прохладно.
      Вот, оказывается, в чем дело -- это он за толстыми стенами следственной камеры от жары спасается! Какой милый человек этот следователь, даже жаль его немного.
      Вдвоем мы беспрепятственно миновали еще одну решетку и металлическую дверь, перед которой в будке за стеклом сидел охранник. Каждый раз, когда мы подходили к очередной преграде, я старался прятаться за спиной следака, благо что он был и выше меня ростом, и много шире.
      Мы очутились во дворе СИЗО, и тут я понял, что до этого были цветочки, а ягодки начались только теперь. Глухой забор, по углам вышки с автоматчиками, КПП, массивные раздвижные ворота. Вот к воротам подъехала машина. Водитель протянул охраннику с автоматом свое удостоверение. Тот козырнул. Ворота отъехали в сторону.
      Я увидел, что мой следак направляется к своей "восьмерке", и спросил торопливо:
      -- Извините, вы меня не подвезете?
      -- Что? -- Он задумался о чем-то своем. -- Конечно, садитесь.
      Настало время проверить, есть ли у него под мышкой пистолет.
      Он нажал на кнопку пульта дистанционного управления, "восьмерка" пискнула, открыла двери. Перед тем как сесть, я глянул на охранника на КПП, не смотрит ли он в нашу сторону, но он как раз разговаривал по телефону. Я наклонил переднее сиденье, собираясь сесть сзади.
      -- Садитесь вперед, -- предложил мне следователь.
      -- Нет-нет, боюсь. Место смертника.
      -- Ерунда это все, -- усмехнулся он.
      -- Ну не скажите. По мне уже один раз стреляли, когда я на этом месте сидел. Повезло. В миллиметре от головы пуля прошла.
      -- Ну как вам угодно. Простите, я забыл, как Вас зовут?
      -- Сергей.
      -- А по отчеству?
      Что же ты медлишь, гад! Для меня каждая секунда дорога. Вот-вот какая-нибудь сволочь в СИЗО нажмет на "тревожную" кнопку!
      -- Просто Сергей.
      -- Очень приятно, Георгий Степанович.
      -- Я знаю, как вас зовут.
      Наконец-то он сел за руль. Я, не теряя больше времени, левой рукой сделал захват, а правой скользнул под пиджак. Мне повезло -- пистолет оказался в кобуре! Его лицо густо покраснело, он захрипел.
      -- Значит, так, я лягу, вы подъедете к КПП, предъявите удостоверение. Лишнее слово или движение, и вся обойма ваша. Я капитан спецназа. Понял? -сказал я тихо, но очень веско.
      -- Понял, -- прохрипел он.
      Я резко отпустил его шею, взвел пистолет и упер его в спинку переднего сиденья:
      -- Трогай!
      Он завел машину, тронулся. Я нырнул на пол. Укрыться было нечем. Если охраннику на КПП придет в голову заглянуть в машину -- все! Сушите весла, и на нары! Не стрелять же в них, свои все-таки!
      Машина остановилась на КПП. Снизу я видел руку охранника на ремне автомата.
      -- До свидания, -- сказал он Георгию Степановичу.
      -- Всего доброго.
      Ворота со скрежетом поехали в сторону. Боже мой, как медленно они открывались!
      Наконец машина оказалась за воротами. Когда мы отъехали метров на тридцать, я поднялся с пола.
      -- Что вы теперь будете делать? -- спросил он, глядя на меня в зеркало.
      -- Заберу у вас машину и поеду в медсанбат. Кстати, где он?
      -- По улице до конца, потом направо мимо клуба и еще раз направо.
      -- Долго ехать?
      -- Минут пятнадцать. Глупость это все! Какая у вас была статья?
      А он неплохо держится.
      -- Никакой статьи у меня не было. Я капитан Пастухов!
      -- Пастухов? -- На его лице появилось любопытство. -- Ты покойник, Пастухов!
      -- Мы с вами на брудершафт еще не пили.
      -- Это уже все равно. Закон мог бы тебя защитить. А так...
      -- Ну если вам так хочется -- будем "тыкать". Давай тормози и вылезай!
      Он послушно затормозил и вылез из машины.
      -- Отдай мне папки, они тебе все равно не нужны, -- сказал он нерешительно, глядя, как я перебираюсь на водительское место. -- И пожалуйста, поаккуратней с машиной.
      -- Пожалуйста. -- Я сунул ему в приспущенное стекло его папки. -Знаете, скажу вам честно, вы мне симпатичны, но попадаются среди вашего брата полные идиоты. Я им говорю: армии в Чечне угрожает смертельная опасность, а они заладили свое: ты террорист, ты террорист! Я не террорист, я солдат! Тому, кто сыграл со мной эту злую шутку, я точно когда-нибудь башку откручу!
      -- Какая опасность? -- с неожиданным интересом спросил он.
      -- Вакцина от гепатита заражена. Смерть через сорок восемь часов. Если солдаты погибнут -- вина будет и на ваших идиотах! -- Я рванул машину с места.
      В зеркало мне было видно, как он смотрел мне вслед, потом развернулся и побежал назад к СИЗО.
      Иди-иди, докладывай о потере табельного оружия! Вызывай спецназ, ОМОН, группу захвата!
      * * *
      Я прекрасно понимал, что мое время исчисляется несколькими минутами -вполне вероятно, что бронемашины со спецназовцами уже движутся мне наперерез. Я гнал "восьмерку" по улицам на предельной скорости, непрерывно сигналя и пугая прохожих. Доехал за девять минут. Не наврал мне Георгий Степанович -- медчасть оказалась именно за двумя поворотами направо. А ведь мог бы наврать!
      Здесь тоже был КПП, но ворота, к счастью, оказались открыты. Я влетел на территорию части на полной скорости. Вдогонку мне бросились часовые, щелкая затворами автоматов. Я их понимал! Сколько было случаев, когда на территорию частей врывались на заминированных машинах камикадзе и взрывали себя, убивая людей вокруг. Пожалуй, я сейчас тоже камикадзе!
      Я вбежал в корпус и понесся по коридору, на ходу рассматривая таблички на дверях. Пистолет сунул за спину, чтобы не пугать людей.
      Вот он, кабинет начальника. Рванул на себя дверь. За столом -- седой подполковник, напротив, на стульчиках -- мужчины, женщины, все в белых халатах -- врачи. И все обернулись ко мне.
      -- Где гамма-глобулин, который вы получили? -- заорал я с порога.
      -- Выйдите немедленно! Вы что, не видите, у нас совещание?
      -- Вы уже делали прививки?
      -- Вон! -- Подполковник покраснел от гнева. Я понял, что по-хорошему не получится, вынул из-за пояса пистолет:
      -- Кто из вас специалист по вирусам?
      -- Я. -- Со стула нерешительно поднялся парень в очках лет двадцати пяти. -- Я инфекционист.
      Я подошел, приставил пистолет к его виску.
      -- Опусти пистолет, подонок! -- крикнул мне подполковник.
      -- Если кто-то попытается мне помешать, я его застрелю! -- произнес я медленно и четко. -- Пошли за вакциной!
      Я вывел его из кабинета, повел по коридору. Люди шарахались от нас. Парень открыл дверь какого-то кабинета, распахнул холодильник, вынул из него запечатанную банку с вакциной. Я взял у парня банку, прочитал надпись. Да, это именно то, что нам нужно.
      -- Ты в них правда разбираешься? Он кивнул.
      -- Где у вас микроскоп?
      -- В лаборатории.
      -- Давай туда! Чего телишься?
      И снова я повел его по коридору, и снова люди шарахались от нас. Господи, как все долго!
      Наконец мы дошли до лаборатории. Я запер дверь на ключ, чтобы никто не мог сюда неожиданно ворваться, задернул шторы. Здесь действительно был большой микроскоп.
      -- Ну чего стоишь? Изучай давай!
      Очкарик стал капать вакцину на стеклышки. Руки у него дрожали, и одно стеклышко он разбил. Может, я бы тоже его разбил, если б у моего виска все время держали взведенный пистолет. Но его неловкость меня не на шутку разозлила: мне каждая секунда дорога, а он будто специально медлит!
      Наконец все было готово, и парень положил стеклышко под микроскоп. И тут я заметил стоящий на подоконнике телефонный аппарат!
      -- Слушай, как отсюда в Москву позвонить?
      -- Обычно -- ноль девяносто пять, -- сказал он удивленно.
      -- Спасибо. Ну изучай, чего ты? Он припал к окулярам, а я стал торопливо накручивать диск. По закону подлости, линия была занята. И тут из-за двери раздался грозный голос:
      -- Пастухов, у тебя нет никаких шансов! Немедленно отпусти заложника и сдавайся! Здание полностью окружено.
      -- Я убью его! Убью! -- закричал я истерично, одновременно продолжая накручивать диск.
      Парень оторвался от окуляров и посмотрел на меня как-то странно. Я был уверен -- он считает меня сумасшедшим.
      -- Тронешь заложника -- будешь убит на месте! -- пообещал мне грозный голос.
      -- Посмотрим!.. Нуты, инфекционист хренов, ничего не видишь, что ли? -заорал я на парня.
      В трубке наконец-то раздались гудки вызова. Лишь бы эти суки не начали штурм раньше времени!
      -- Алло!
      Ну слава богу, наконец-то я услышал голос полковника Голубкова.
      -- Константин Дмитриевич! Это Пастухов. У меня мало времени! Мою команду подставили в Чечне! Мои парни сейчас в грозненском СИЗО, а меня с минуты на минуту начнет штурмовать спецназ. -- Тут я увидел, как очкарик оторвался от микроскопа. Взгляд у него был какой-то дикий. -- Одну минутку! -- Я закрыл трубку рукой: -- Ну что, ты увидел?
      -- Увидел. Это смерть, -- кивнул инфекционист.
      -- Ну наконец-то! Иди и расскажи всем! -- Я бросил ему ключ: -- Иди, иди, не бойся! По тебе они стрелять не будут!
      Он нерешительно поднял ключ с пола.
      -- Алло, товарищ полковник! -- закричал я. -- Меня вы уже не спасете, так хотя бы ребят моих выручите!
      Я наблюдал за тем, как парень вставил ключ в замочную скважину, повернул его и вышел. В следующее мгновение я пнул ногой стол и упал за него.
      -- Сережа, ты можешь объяснить мне, в чем заключается подстава?
      И вот когда он задал мне этот вопрос, все и началось! Шторы на окнах начали колыхаться, будто от сквозняка -- они рвались от пуль и осколков, на глазах превращаясь в лохмотья. С дверями дело обстояло не лучше. Через несколько секунд они были разнесены в щепки.
      -- Нас обвиняют в сотрудничестве с "чехами"!
      -- Что? Кто стреляет?
      -- С "чехами"!
      На этом связь прервалась. То ли пуля попала в телефонную розетку, то ли кто-то кабель перерезал. Ну что за глупость, а! Я ему говорю: "С "чехами", а он: "Кто стреляет?"
      Стрельба не прекращалась. Я отшвырнул пистолет в сторону, лег на пол ничком и закрыл голову руками. Вполне подходящая поза для встречи бесславной преждевременной смерти.
      Глава одиннадцатая. Вакцина
      Док, опираясь на костыль, вышел из госпиталя нам навстречу. Он уже почти не хромал.
      -- Ну что, Мересьев, как насчет поездки домой? -- спросил его Артист.
      -- Всегда, -- улыбнулся Док.
      -- Тогда собирайся. Через полчаса вертолет на Моздок.
      -- Честно говоря, мужики, я глазам своим не верю. Думал, закрыли вас в тюряге лет этак на десять.
      -- Ну это вряд ли, -- помотал головой Боцман. -- Скорее небо упадет на землю...
      -- И боцман Хохлов перестанет жрать за троих... -- подхватил Артист.
      -- Как живы-то, мужики?
      Как живы? Честно скажу, лежа под градом спецназовских пуль, я думал, что уже никак! Но, видно, я везучий -- в рубашке родился. Стрелять им быстро надоело, и они пошли брать меня живьем. Вернее, живой я или мертвый, они не знали, но очень надеялись, что мертвый. А я оказался живой! Уж не знаю, сколько минут они меня били, но только сознание я потерял почти сразу...
      Очнулся в камере, все тело -- сплошной синяк, встать не могу, и не потому даже, что все отбито, a потому, что к тюремной кровати наручниками прикован. Это они мне так за охранников отомстили! Мне почему-то показалось тогда, что ночью я обязательно умру. Но не умер. Говорят, у кошки девять жизней, а у спецназовца -- всего одна, зато какая! Врагу не пожелаешь!
      На следующий день с утра пораньше явилась ко мне в камеру целая комиссия во главе с республиканским прокурором. От наручников тут же освободили и стали извиняться за причиненные неудобства. Сработал мой звонок! Голубков местное ФСБ быстро в чувство привел! В тот же день меня из СИЗО освободили и отправили на санитарной машине в госпиталь, где я и провалялся благополучно две недели.
      Пока лежал в госпитале, ко мне несколько раз приходили следователи, в том числе и Георгий Степанович, но интересовал их уже не я, а люди, причастные к делу о вакцине, с помощью которой хотели уничтожить нашу армию в Чечне. Я рассказывал, что знал. Перегудов тоже рассказывал. Из Москвы расследовать это дело пожаловала большая следственная бригада.
      А дело было действительно крутое. Как выяснилось на следствии, вакцина изготовлялась вовсе не в Италии, а в Иордании, а через Италию только переправлялась -- специально, чтобы там получить фальшивые европейские бумаги и сертификаты.
      Итоев, которого ваххабиты считали своим, ехал на переговоры по поводу поставки вакцины в Чечню. Умело подсунутый Светлане материал для статьи в "Абсолютно секретно" помог "чехам" раскусить Итоева, и его тут же, не задумываясь, убрали. Так что информацию о поставках вакцины он ФСБ сообщить не успел. Ну а потом начали убирать всех, кто хоть как-то касался этой темы.
      В школы вакцина попала не случайно. Эти подонки хотели ее сначала испробовать, провести, так сказать, "клинические испытания". Они были абсолютно уверены в своей безнаказанности! И ведь действительно аналитики из ФСБ прохлопали армейскую поставку вакцины, потому что шла она под другой маркой, через другую фирму, была тщательно проверена и сертифицирована Минздравом.
      Самое-то гнусное, конечно, что дело не обошлось без пособничества армейских чиновников. Сколько уж им давали террористы, я не знаю, но это ж надо было начмеду армии умудриться издать приказ о вакцинации всех подразделений, находящихся на территории Чечни, в один день! Эффект, блин, был бы стопроцентный. Промедли мы еще хотя бы один день!..
      Следователи так и не сказали мне, сколько армейского народу пошло под трибунал, под суд, но я думаю -- немало.
      Как я и предполагал, итальянца первым спровадили на родину -- от греха подальше. Он перед отъездом заходил, прощался. Я на всякий случай записал его адрес и телефон. Вдруг придется с Ольгой и Настеной в Италии отдыхать?
      * * *
      ...Светлана Корниенко вязала, удобно устроившись на диване, когда в замке входной двери повернулся ключ. Она подалась вперед, прислушиваясь. Протянула руку к гантеле, лежащей рядом с диваном. Недавние страшные события научили ее многому, но прежде всего -- осторожности.
      Ко всему прочему, дверь была закрыта на засов, поэтому при всем желании снаружи ее открыть не удалось бы.
      Светлана подошла, глянула в глазок. На лестничной площадке было темно.
      -- Кто там? -- тихо спросила она, вжавшись с гантелей в руке в стену.
      -- Света, это я! Открыть не могу! -- раздался из-за двери голос Злотникова.
      -- Семен! -- вскрикнула она и принялась открывать замки.
      Он вошел. Загорелый, почти черный, с выгоревшими волосами. Она растерянно отступила на шаг, потом вдруг бросилась ему на шею:
      -- Сема, Сема! Господи, как же я по тебе соскучилась! Неужели в этой твоей командировке нельзя было позвонить?
      -- А чего звонить-то? Приехал вот.
      -- Балбес! -- шутливо хлопнула она его по плечу. -- Я бы хоть ужин приготовила.
      -- Не надо ужин. -- Злотников привлек к себе девушку и стал целовать.
      -- Да ты хоть кроссовки сними, -- засмеялась Светлана.
      -- Да-да, -- растерянно пробормотал Артист. -- Слушай, а что с дверью?
      -- Он еще спрашивает! Дверь новая, и замки новые. Или ты хотел с дырками жить?
      -- А! -- вспомнил Артист и снова привлек к себе Светлану.
      * * *
      Была глубокая ночь. Светлана лежала на плече у Злотникова и счастливо улыбалась.
      -- Свет, ты спишь? -- шепотом спросил Семен.
      -- Устал?
      -- Да нет, ты что! Просто я спросить у тебя хотел.
      -- Ну спрашивай.
      -- Ты это... замуж за меня не пойдешь?
      -- Господи, и он еще называет себя артистом! -- рассмеялась Светлана. -- Кто так предложение делает? А где букет, подарки?
      -- Подарки завтра. Я сегодня не успел. Но завтра точно будут. Ну так как?
      -- Что -- как?
      -- Насчет моего предложения?
      -- Раз подарки и букеты завтра, -- значит, и ответ тоже завтра.
      -- А сейчас никак нельзя? -- Артист горестно закряхтел.
      Светлана крепко обняла его, прижалась всем телом.
      -- Господи, какой дурачок! Конечно, можно! Неужели ты не видишь!
      * * *
      ...Я сидел в своей мастерской и от нечего делать строгал Настене жар-птицу из деревяшки. Работы сегодня не было, и я отпустил мою столярную гвардию.
      Когда я вернулся со своих "военных сборов", Ольга посмотрела на меня и заплакала, и Настенка, глядя на мать, тоже заплакала. Видок у меня был, конечно, тот еще: морда в синяках, на груди специальный корсет, чтобы срастались сломанные ребра. Я обнял их и сказал, что ни на какие сборы больше никогда не поеду.
      -- Врешь ты все -- поедешь, -- вздохнула Ольга и ничего больше не сказала. Она у меня никогда лишнего не говорит. Что можно -- я сам расскажу, ну а что нельзя, то нельзя. Настоящая офицерская жена! У мужика своя мужицкая работа, и нечего в нее нос совать! Это, кстати, не я так говорю, это жена моя так говорит...
      На домашних харчах я быстро поправился, уже через неделю прежним Пастуховым стал -- затопинским столяром и плотником.
      И вот когда я достругивал ту самую жар-птицу, снаружи вдруг послышался шум машины. Я приоткрыл дверь.
      Черная "Волга" -- и прямо к моей мастерской. Только гостей мне еще сейчас не хватало! Ух, не люблю я эти черные казенные "Волги"!
      Из "Волги" выбрался незнакомый мне майор. Козырнул, открыто улыбнулся. Нет, этот, слава богу, не фээсбэшник, этот простой вояка.
      -- Добрый день. А я за вами, Сергей Сергеевич.
      -- Куда еще?
      -- В Москву. Имею поручение доставить вас в министерство. Замминистра будет всей вашей группе ордена вручать.
      -- Замминистра? -- переспросил я, полагая, что ослышался.
      -- Так точно.
      Небольшой я с некоторых пор любитель всяких висюлек и побрякушек, а все же... Вишь, как все обернулось -- могла бы Родина срок дать, да решила наградить... Нет, нельзя плевать в протянутую в знак благодарности руку.
      -- Ну что ж, -- сказал я майору, -- давайте тогда хоть домой заскочим. Не в таком же виде ехать? -- На мне были потертые джинсы и клетчатая рубаха с заплатами на рукавах.
      Майор взглянул на часы:
      -- Да-да, конечно. Давайте, только, если можно, побыстрее!
      Вот армия родная! На часы он смотрит, а чтобы предупредить заранее, за день хотя бы, на это ума ни у кого не хватило.
      * * *
      Войдя в приемную Замминистра, я обалдел. И Артист, и Боцман, и Док, и Муха -- все были в темных костюмах одинакового покроя -- ну точь-в-точь как у меня! Не выдержал, расхохотался. Они тоже.
      Замминистра оказался весьма бодрым стариканом. Он не стал говорить долгих речей по поводу героизма и патриотизма, он как-то просто и по-домашнему вручил нам ордена и пожелал спокойной, мирной жизни безо всякой стрельбы, физических и моральных ран.
      -- Скажу честно, вы армию от гибели спасли, а мы вам за это даже заплатить достойно не можем...
      -- Это точно, -- не удержался от реплики Артист. Впрочем, сказал он это шепотом, мне.
      -- Ну примите от нас хоть "спасибо".
      Мы выпили с ним по рюмочке водки, и он на прощание крепко нас всех по очереди обнял.
      Вышли из министерства мы с двойным чувством: с одной стороны, конечно, приятно -- еще одна побрякушка на пиджак, а с другой -- досадно. Получается так, что в этой операции мы армию от самой себя спасали. Ведь если б нельзя было армейских чиновников подкупить, разве смогли бы "чехи" свою вакцину реализовать?
      -- Ну что, может, забуримся куда-нибудь -- кресты обмыть, и вообще... -- с каким-то странным выражением лица предложил Артист.
      -- В ресторанчик потом, если не расхотим. Еще одно дело важное есть, -сказал я. -- Где тут поблизости фрукты продают?
      Генуя, 15 августа, 10.15
      В кабинете у прокурора Сержио Адамо было многолюдно. Сегодня он устраивал для журналистов пресс-конференцию по поводу успешной операции, проведенной совместно с отделом по борьбе с наркотиками. Благодаря этой операции с десяток наркокурьеров и трое оптовиков оказались в тюрьме.
      -- Рассаживайтесь, рассаживайтесь, господа, -- попросил журналистов прокурор. У меня для вас не больше часа.
      Журналисты утихомирились и начали задавать Адамо вопросы. Сержио отвечал уверенно, сыпал остротами. Пресс-конференция проходила в веселой непринужденной обстановке.
      Неожиданно дверь его кабинета отворилась, и на пороге возник... следователь Адриано ди Бернарди. Он был очень худ, глаза его странно блестели. На нем был новый дорогой костюм.
      -- Адриано? -- На мгновение прокурор растерялся, потом произнес радостно: -- Слава богу, ты жив! Когда ты вернулся?
      -- Сейчас. Из аэропорта -- и прямо к тебе.
      -- Господа журналисты, позвольте вам представить следователя прокуратуры Адриано ди Бернарди, который только что вернулся из долгосрочной командировки в ужасную Россию. Ему там многое пришлось пережить. Он попал в чеченский плен. Бандиты требовали за него огромный выкуп. Мы здесь сделали все, чтобы его освободить, но... Да, думаю, он вам сам все сейчас расскажет.
      По рядам прокатился гул. Журналисты в предвкушении сенсации наставили на Адриано диктофоны и камеры.
      -- Нет-нет, никаких интервью, -- помотал он головой и подошел к столу прокурора.
      -- Адриано, ты представить себе не можешь, как я рад! -- Адамо двинулся навстречу, попытался обнять его, но Бернарди от объятий уклонился.
      -- Почему не могу представить? Могу. Знаешь, как тебя назвали бы в России?
      -- Как? -- улыбнулся прокурор, скосив взгляд на замерших в охотничьей стойке журналистов.
      -- Мудак! -- произнес Бернарди по-русски и неожиданно ударил прокурора в челюсть. Удар был таким сильным, что Адамо упал.
      Журналисты в изумлении повскакали со своих мест. Адриано ди Бернарди направился к выходу.
      -- Кстати, господа! -- остановился он в дверях. -- Синьор прокурор уверял меня, что Россия похожа на болото. Так вот, Россия похожа вовсе не на болото, она похожа на огонь. -- Сказав это, Адриано хлопнул дверью.
      * * *
      Из палаты навстречу нам вышел Вадим Прилуков. Когда мы оставляли его в госпитале Бурденко, он ни говорить, ни ходить не мог, а теперь поздоровел, поправился, глаза блестят, мне даже показалось, что он слегка подрос.
      -- Извини, что долго не навещали. На сборах были. Мы же офицеры, хоть и уволенные... На вот тебе, держи. -- Я протянул ему большой пакет с фруктами. -- Бананов-то, поди, здесь не дают?
      -- Не дают, -- заулыбался Вадим. -- А ко мне мать с отцом приезжали. Так что назад теперь уже точно не пошлют. Сказали, в Москве дослуживать буду.
      -- Во, правильно. В президентском полку. Туда только из Бурденко и берут, -- не удержался от шуточки Артист.
      Боцман посмотрел на него неодобрительно и сказал парню:
      -- Этот хлыщ у нас в театрах играет, так что ты на него внимания не обращай... Ты тут как, девушку еще не завел?
      -- Завел. -- Прилуков засмущался.
      -- Вот и молодец, -- одобрил я, -- на свадьбе погуляем. Пригласишь?
      -- Приглашу, -- еще больше засмущался Вадим.
      -- Ну вот, а теперь я хочу представить тебе человека, благодаря которому ты оказался здесь.
      Док пожал Вадиму руку:
      -- Иван Перегудов. Для друзей -- Док.
      -- Док? -- Вадим расплылся в улыбке. -- Меня пацаны в роте тоже Доком звали. Я же фельдшером служил.
      -- Ну вот, значит, коллеги.
      Мы уселись в кресла и начали травить армейские байки, но минут через двадцать появилась строгая пожилая медсестра и отправила нашего Прилукова на процедуры.
      -- Ну так что, идем в ресторан? -- снова спросил Артист.
      -- Да, блин, дался тебе этот ресторан! -- сказал я.
      -- Дорого и порции такие, что не наешься, -- поддержал меня Боцман.
      -- На этот счет можете не беспокоиться -- я вас приглашаю.