Именно в недрах аналитического центра чуть более полугода назад у одного из его ведущих сотрудников зародилось подозрение, что кто-то из высших российских руководителей, причастный к оборонной промышленности, военной науке и военно-промышленному комплексу, пытается установить через сложную цепь посредников тайный контакт с одной из самых одиозных фигур мировой политикиправителем исламского государства в Азии, эмирата Рашиджистан.

Этот властитель, бессменно и безраздельно правивший в своей стране двадцать третий год, коварный и воинственный политик, давно подавивший в своем отечестве всякое инакомыслие и сопротивление, уже несколько лет давал понять остальному миру, что близок тот час, когда в его руках будет собственное термоядерное оружие, — мол, работы по его созданию уже завершаются.

И согласно имеющимся в управлении данным эти его намеки и заявления вовсе не были пустым бахвальством авантюриста-параноика или блефом.

Из секретной докладной аналитической записки:

"Как достоверно установлено нашим источником по линии военно-стратегической разведки, правитель государства Рашиджистан эмир Хусейн аль-Рашид-Шах, ныне являющийся обладателем не только гигантского личного состояния, но и единоличным распорядителем финансов собственной страны, всеми доступными ему средствами принудил работать на себя не менее 60 высоко эрудированных, блестяще подготовленных физиков-атомщиков, химиков и инженеров-конструкторов из разных стран, способных в короткие сроки разработать и запустить в малую серию современное мобильное термоядерное оружие.

К сведению. Государство Рашиджистан, где установлен режим личной диктатуры эмира Рашид-Шаха, располагает крупнейшими запасами лучшей на планете бесцветной нефти. Этот ценнейший продукт, несмотря на торговое эмбарго, наложенное ООН, и политику изоляционизма, проводимую режимом, тем не менее, через цепи торговых посредников тайно переправляется и реализуется на международном рынке, что приносит ежегодную прибыль, сопоставимую только с доходами самых крупных нефтедобывающих стран.

По агентурным донесениям российской и западных разведок, государство Рашид-Шаха уже сумело к середине 90-х годов тайно провести два или три испытания собственного термоядерного оружия мощностью до 1 мегатонны. Судя по всему, заряды взрывались в глубинных многокилометровых скважинах океанского шельфа, благодаря чему подкупленные эмиром Рашид-Шахом иностранные эксперты и консультанты сумели достаточно квалифицированно выдать их за подводные океанские землетрясения — цунами.

То, что Рашид-Шах, хотя бы даже и в небольшом количестве, действительно располагает ядерными зарядами, косвенно подтверждается и тем, что с начала 1994 года он активно занимается разработкой собственных средств доставки и не менее целенаправленным поиском каналов получения действующих натурных образцов этой техники и соответствующей научно-технической документации.

Есть основания полагать, что в связи с недоступностью получения наиболее современных и перспективных ракетно-космических технологий в странах Запада Рашид-Шах, исходя из ситуации, сложившейся в нашей стране, активизировал свои усилия на российском направлении.

В свете вышесказанного необходимо форсировать работы по разгадке особо сложного кодового ключа для скорейшей компьютерной расшифровки спутниковых радиограмм, прошедших в эфире на закрытых частотах правительственной связи с сентября по декабрь прошлого года и перехваченных нашими техническими службами в Эль-Рашиде и Москве.

З а к л ю ч е н и е Попав в руки такой опасной политической фигуры, как эмир Рашид-Шах, проводящий открыто агрессивную авантюристическую политику, оружие массового поражения вместе со средствами его доставки неизбежно станет грозным фактором военно-стратегической нестабильности в большинстве регионов Азии, а возможно, и всего мира. Тактика ракетно-ядерного шантажа из потенциальной возможности станет реальностью, что кардинально изменит всю геополитическую ситуацию.

По нашему мнению, сложившееся положение является крайне тревожным и требует оперативных решений на самом высоком политическом уровне для предотвращения возможных непоправимых последствий, грозящих не только ближайшим соседям Рашиджистана, но также России и всему человечеству".

В то январское утро около полугода назад полковника Голубкова вызвал начальник управления генерал Нифонтов. Поздоровавшись, Александр Николаевич некоторое время молчал, как бы собираясь с мыслями. Голубков ждал. Наконец Нифонтов взглянул в глаза своему первому заместителю:

— А что, Константин Дмитриевич, как вы посмотрите на то, чтобы нам немного проветриться?

По его выразительному взгляду Голубков тотчас понял, что тот вкладывал в эти слова: даже здесь, даже у себя, где самой чувствительной аппаратурой были «просвечены» все стены, потолки и оборудование каждой комнаты, Нифонтов не чувствовал себя в полной мере уверенным, что их не услышит кто-нибудь третий.

Был зимний ветреный день, к прогулкам никак не располагавший, но Голубков охотно согласился.

— Поедем в моей машине, — сказал Нифонтов. И уже минут через десять, влившись в поток транспорта на Беговой, они катили в черном «вольво», удаляясь от центра. Погода была отвратительная, в ветровое стекло сплошным потоком летел серый снег.

Нифонтов был мрачен. Когда Голубков вопросительно взглянул на него, тот незаметно кивнул в сторону водителя, и полковник осекся на полуслове ~ видимо, разговор должен был пойти о чем-то слишком важном.

Неожиданно Александр Николаевич нажал кнопку и опустил стекло, отделяющее задний салон от водительского сиденья.

— Вот что, майор, остановите-ка за углом. Мы сейчас выйдем, немного пройдемся и подышим воздухом. Можете быть свободны. В семнадцать ноль-ноль ждите нас там же, где высадите.

И они оказались на резком ветру с колючими ледяными иглами — двое немолодых мужчин в штатском, по виду которых решительно никто не смог бы догадаться, кто они такие и чем занимаются.

— Вот так-то лучше, — сказал Нифонтов, когда «вольво» исчез и смешался с машинами в дорожной лавине. — Сейчас нам не надо ни глаз, ни ушей, ни охраны.

— А наружники?

— Не волнуйтесь, Константин Дмитриевич. Я подготовил нашу встречу довольно тщательно. Но… как сказал поэт, «и все же, все же, все же…».

Они спустились в подземный переход, проехали в поезде метро несколько остановок, снова поднялись на поверхность и вскоре уже топтались на платформе пригородных электричек. Потом, в последнее мгновенье, прыгнули в закрывающиеся двери зеленого вагона, и, только когда поезд понесся в сторону Баковки и они остались одни в промерзлом, прокуренном тамбуре, генерал Нифонтов заговорил без опаски и оглядки.

— Вчера я прочитал секретную докладную моего особо информированного источника наверху. Кажется, у кого-то из наших высших бонз вдруг обнаружились общие интересы с Рашид-Шахом.

Полковник Голубков не удивился.

— Этого следовало ожидать. Эмир был бы готов многое купить. Вопрос лишь в товаре и продавце.

— Что вы имеете в виду? — сквозь грохот и лязг мчащегося поезда спросил Нифонтов.

— Тут гадать нечего. Если он действительно разжился водородными зарядами, ему сегодня позарез требуются современные средства доставки.

— Именно так, — кивнул Нифонтов. — По моим сведениям, Рашид-Шах через пятые и десятые руки закидывал удочки к американцам, французам, японцам, китайцам, даже индийцам и бразильцам… — И насколько успешно?

— С нулевым результатом. Однако после того, как в прошлом году в журнале «Эвиэйшн ньюс энд спейс технолоджи» непонятным образом появилась заметочка о нашем двигателе для «Зодиака», эмир вдруг совершенно утратил интерес ко всем западным ракетным технологиям… — Занятно. Но как могла случиться такая утечка? — спросил Голубков.

— Фактически это было скрытое рекламное объявление. Зондирующая информация для ищущего покупателя. Она могла уйти по любому секретному каналу, из любой структуры, где хоть кто-то посвящен в тайны НПО Черемисина. А в Америке его могли разместить даже через научно-технический отдел нашего посольства. Даже через внешнюю разведку под видом не то пробного шара, не то дезинформации… — Но это же чистое предательство и измена! — воскликнул Голубков.

— О чем вы, Константин Дмитриевич? — усмехнулся Нифонтов. — Надо теперь разделять, что преступление, что предательство, что измена, а что бизнес и научно-технологический обмен под маркой «ноу-хау». Как бы то ни было, кому-то остро потребовалось практически открыто уведомить потенциального покупателя о наличии некой товарной позиции в нашем ассортименте.

— И все же как такое могло произойти?

— Не знаю. Одно тут понятно и очевидно: санкционировать переправку и публикацию таких сведений могли только весьма высокопоставленные и осведомленные люди.

— Почему вы исключаете, что с нами решили сыграть в ладушки мальчики из ЦРУ или из их Агентства национальной безопасности? — спросил Голубков. — Тут же просто-напросто могла показать свои зубки и их разведка… -Да, конечно… Я прокачал и этот вариант, — сказал Нифонтов. — Не сходится.

Понимаете, нет логики. Если бы американцы хотели сами завладеть секретами «Зодиака», то действовали бы иначе. Американцы, как, впрочем, и французы и японцы, строжайшим образом соблюдают эмбарго на торговлю с такими фигурами, как Рашид-Шах. А уж что касается стратегических технологий — и говорить смешно. Они умеют заглядывать вперед. И потом — их технологии слишком сложны и пока что не по зубам промышленности Рашид-Шаха. А в той заметке, заметьте, как раз и делается упор на простоту постройки, монтажа и отладки двигателя Черемисина. Загвоздка лишь в жаропрочных сплавах для сопла и камеры сгорания. Ну и, конечно, в компонентах топлива. Да вот, почитайте сами.

И Нифонтов протянул Голубкову листок ксерокса, снятого со страницы ведущего американского журнала последних новинок авиационно-космических технологий.

Голубков быстро пробежал глазами английский текст и вернул Нифонтову.

— Ну как, уяснили? — спросил генерал.

— Классическая скрытая реклама, — кивнул Голубков. — Как явствует из текста, чтобы построить и испытать копию нашего «Зодиака», необходимо иметь лишь технологические чертежи, монтажные листы, контрольные образцы для сравнительного спектрального анализа, химические формулы и методы получения топлива. Н-да… Лихо!

— Достаточно Рашид-Шаху заполучить все это — и, считайте, уже завтра в его руках самая эффективная и достаточно простая в изготовлении межконтинентальная система доставки любого оружия.

— Ну да, — сказал Голубков, — а дальше, как говорится, дело техники… У него ведь там, в его тайных подвалах, чуть ли не весь интернационал. Немцы построят и отладят саму ракету, японцы и корейцы оснастят всей электронной начинкой, наладят наземные комплексы. Вот и все. А как он всем этим распорядится — уже никто предсказать не сможет.

— Да-да… Но ведь можно еще больше упростить задачу… — быстро сказал Александр Николаевич. — Просто переправить им и сам двигатель, и топливные компоненты… Считаете, нереально?

— Хм… Вчера бы я сказал, что такое и присниться не может. Ну а сегодня… сегодня, пожалуй, головой бы ручаться не рискнул.

— И я тоже, — сказал генерал. — Вот почему, Константин Дмитриевич, мне и пришлось затащить вас в эту электричку. Накапливается кое-какая информация… — Но ведь, по сути дела, — медленно произнес Голубков, — если все так, как мы предполагаем… это слишком смахивает на заговор. И не только против нашей национальной безопасности, но и против всего мира.

— Кого волнуют эти абстракции, если дело пахнет живыми деньгами?

— Вы правы, — согласился Голубков, — тем, кого мы можем подозревать, абстракции не нужны. Это люди конкретные. Весь вопрос в том: кто они?

— Примечательно, что сама вероятность подобной коллизии нам с вами представляется вовсе не химерой, — сказал генерал. — И все же пока это только наши гипотезы.

— В любом случае, — сказал Голубков, — необходимо подготовить доклад и получить личное указание Президента для дальнейшей разработки дела.

— Да-да, — усмехнулся Александр Николаевич, — само собой. Доклад готов.

Однако не могу попасть на прием и остаться с ним наедине хотя бы на пять минут.

Господа из президентской администрации опекают его настолько плотно, что даже я, при всех моих полномочиях, бессилен пробить эту стену. Не могу обсудить важнейшие вопросы безопасности страны. Довольно странная картина, не правда ли?

— Кто знает обо всем этом?

— Пока что только мы с вами. Ну и автор докладной из аналитического отдела.

— Ну а сколько мог бы, как теперь говорят, наварить продавец на такой сделке? — спросил Голубков.

— Я заказал финансово-экономический расчет подобного проекта в стандартах действующих мировых цен. Так вот, полковник, знаете, сколько примерно может стоить такая система, как наш «Зодиак»? Как изделие мирового «ноу-хау», не имеющее аналогов, этот двигатель в комплексе с топливом потянет почти на два миллиарда долларов.

— Сколько-сколько? — не поверил ушам своим Голубков.

— Не удивляйтесь. Использование такого двигателя во много раз сокращает все прочие накладные расходы. При огромных габаритах системе не нужны специальные космодромы и безумно дорогие стартовые комплексы. Одной ступенью можно забросить на орбиту или в заданную точку полезную нагрузку, какая сегодня под силу лишь трех-четырехступенчатым носителям класса «Протон» или «Ариан». Представляете, какая выгода?

— Как могут в дальнейшем развиваться события?

— Рашид-Шах — маньяк. Чтобы на страх соседям завладеть такой игрушкой, он не моргнув глазом выложит продавцу любые деньги. Мы можем действовать только по особому распоряжению Президента, но когда мы его получим?

— Вас обещали допустить к нему?

— Мне ничего не обещали, — сказал Нифонтов. — А мне нужна только личная встреча, с глазу на глаз. Но сами подумайте — с чем я к нему приду? Какие у меня факты и доказательства? Я же не вправе и рта раскрыть, пока не знаю железно, кто там, на самом верху, может плести такую интригу.

— Да-а, — задумчиво произнес Голубков, — тут запросто можно нарваться именно на того, кто все это и затеял. А деньги громадные… Они им теперь всем ой как нужны. Резервные, решающие все проблемы деньги, лежащие где-то на тайных счетах… Ведь все теперь прагматики, реалисты. Все уже смотрят вперед… Да, кстати, как подвигается дело с расшифровкой кодов в ФСБ?

— Я постоянно держу этот вопрос на контроле, — сказал Нифонтов. — Они подключили лучших программистов. Ведут компьютерную обработку, ищут алгоритм ключа. Надежд пока не теряют.

— Мне кажется, Александр Николаевич, мы просто обязаны начать действовать, не дожидаясь поддержки Президента, — сказал Голубков. — Тут слишком легко упустить время.

— Рад, что мы думаем одинаково, — сказал Нифонтов. — Я принял то же решение, но считал необходимым предварительно посоветоваться с вами. С этой минуты я освобождаю вас от всего, кроме этой проблемы. Нам надлежит установить, действительно ли имеет место подобный замысел, кто, так сказать, его вдохновитель и организатор и через кого он действует, каким образом рассчитывает провернуть это дельце.

— Давайте в открытую, Александр Николаевич. Я уверен, вы уже сейчас подозреваете кого-то больше остальных. Или я ошибаюсь?

— Не ошибаетесь. Я провел собственный анализ. — Нифонтов извлек из кармана крохотный листок бумаги, чуть больше талончика для проезда в городском транспорте. — Вот список из трех имен. И наша задача — чтобы из них осталось только одно.

— И, разумеется, — продолжил Голубков, — чтобы ни двигатель «Зодиака» — в сборе или по частям, ни его горючка не попали в руки Рашид-Шаха или кого бы то ни было.

— Именно так. Но главное — формула и технология получения компонентов топлива, — сказал генерал. — Вся соль именно в горючем.

— Понимаю, — кивнул Голубков. И, помолчав, добавил:

— А вы не допускаете, что нечто подобное… могло прийти в голову и кому-то еще, помимо этих троих?..

Электричка была дальней. Только через полтора часа она сбавила скорость, зашипела дверьми и остановилась у платформы небольшого старинного городка Московской области. Здесь они вышли, и Нифонтов уверенно повел Голубкова по уютным заснеженным улицам городка, состоявшего в основном из одноэтажных и двухэтажных деревянных домишек. Пройдя примерно с полкилометра, Нифонтов сунул руку за пазуху и достал небольшую черную «зажигалку», щелкнул крышкой, нажал какую-то кнопочку и буквально через минуту около них мягко притормозила черная «Волга» с затемненными стеклами.

Генерал подошел к водителю.

— Благодарю. Можете быть свободны. И когда тот вышел из машины, сам сел за руль рядом с Голубковым.

— Вот так-то, полковник. Приходится быть предусмотрительным. А то не сносить нам с вами головы. А теперь — обратно в Москву. Все детали обсудим по дороге.

— Дорога очень скользкая, — заметил Голубков.

— Да-а уж, ско-ользкая, — прибавляя скорость, кивнул, глядя вперед, генерал Нифонтов, Довольно долго ехали молча. Наконец Нифонтов на миг оторвался от дороги и повернул голову к Голубкову.

— Да, кстати, как там ваши ребята?

— Вы имеете в виду… — Группу Пастухова. Где они, что с ними?

— Наши внешние контакты как бы прерваны, но я постоянно держу их всех в поле внимания.

— Пусть пока все так и остается. Но, похоже, нам опять без них не обойтись…

Через полчаса, перебрасываясь лишь короткими репликами, Пастух и Док добрались до дома профессора Злотникова и, задрав головы, поглядели вверх. В окне кухни горел свет.

Пастух, снова и в какой уж раз набрал по мобильному телефону номер квартиры Артиста. Там по-прежнему было занято. Осмотрев территорию, они не заметили ничего подозрительного. Похоже, не опоздали.

Но мешкать было нельзя. Они вбежали в кабину лифта, поднялись на восьмой, и Сергей позвонил условным звонком. Никакого движения за обитой темно-вишневым дерматином стальной дверью. Не было и света в глазке.

Они переглянулись. Пастух снова надавил на кнопку звонка. Тишина… Ключей они не взяли. Как-то в голову не пришло, что друзья могут исчезнуть среди ночи.

Иван нахмурился.

— Что будем делать? — быстро спросил Пастух. Тишина была за дверью. Зловещая тишина.

— Ладно, — решительно сказал Пастух. — Пойдем другим путем.

Через минуту они стояли на верхнем, двенадцатом этаже. Стальная лестница вертикально уходила к чердачному люку.

Было около двух ночи.

Пастух полез по лестнице, надавил плечом на люк. Док смотрел снизу. Сергей надавил сильней, что-то негромко лязгнуло, и стальной лист подался, открыв черный квадрат. Пастух сверху взглянул на Друга.

— Хочешь рискнуть? — тихо спросил Перегудов.

— А что остается? Попробуем… Жди меня тут. Он спустился с лесенки, снова вошел в лифт и через десять минут вернулся запыхавшийся, с мотком витой особо прочной альпинистской веревки, широким поясом монтажника с карабином и фонарем.

— Что так долго? — спросил Иван, убирая пистолет за пояс. — Что там внизу?

— Да тихо все, — хмуро сказал Сергей. — Только бы выход на крышу не был перекрыт.

— Сколько в тебе? — спросил Док, прикинув на глаз вес товарища.

— Семьдесят семь, — так же хмуро ответил Сергей. — Я сейчас снизу все осмотрел. Окно в кухне открыто, свет по-прежнему горит.

— Нет, — покачал головой Перегудов. — В кухню нельзя. По голой стене, без снаряжения… Нет! Давай лучше по торцам балконов.

— Добро, — кивнул Сергей и, поднявшись, включил фонарь.

Чердак был заставлен всякой рухлядью, какими-то ящиками, обломками батарей отопления, но вскоре они наткнулись на ступеньки, поднимавшиеся к слуховому оконцу, выходившему на крышу. На их счастье, крыша была плоской, с прочным ограждением. Пастух перегнулся через стальную ограду, направив вниз узкий луч.

— Я там внизу белую коробку поставил, — сквозь зубы пояснил он, — чтобы не промахнуться. Ага, вон она… Значит, тут.

Над крышей дул ветер, небо было черное, в облаках, но кое-где между ними виднелись тусклые звезды. Панорама города открывалась во все стороны — огоньки, огоньки… Редкие светящиеся окна и никому не нужные в этот час зеленые, красные, синие надписи световых реклам… Пастух закрепил веревку двойным морским узлом, сделал скользящую петлю, бухту мотков передал Ивану, перехватил кольцо вокруг пояса, обвязался, пропустил через карабин.

— Серега, — сказал Док, — возможно, эти гады еще там. Как же ты один?

Пастух пожал плечами, взял у Ивана второй пистолет и тоже засунул за пояс.

— Ну давай, трави помаленьку… Перегудов тщательно выбрал позу, рассчитав, как будет сбрасывать петлю за петлей. Четыре этажа плюс верхний чердачный ярус — примерно шестнадцать метров.

Сергей перекрестился и, набрав в грудь воздуха, перелез через ограждение как через границу между жизнью и смертью.

Под ним была сорокаметровая бездна. До балкона верхнего, двенадцатого этажа было не меньше трех метров.

Сергей скользнул по веревке вниз, и в тот же миг Перегудов ощутил страшной силы рывок, и веревка впилась в его руки. Тяжесть тащила вниз, намертво прижав к стальной загородке. Но он испытывал такое много раз в жизни, когда приходилось десантироваться из вертолетов и принимать на борт раненых и убитых. Напряглись все мышцы спины, натянулись все жилы и сухожилия, но держал он Сергея надежно.

— Трави! — донесся снизу придушенный голос Пастухова.

Иван начал осторожно пропускать натянутую веревку вниз. Сергей оказался на уровне первого балкона. Удерживаясь одной рукой, чтобы сохранить равновесие в пространстве над черной пропастью, где внизу темнели кроны деревьев и маленькие автомобильчики, раскачиваясь из стороны в сторону и стараясь не шуметь, не зацепиться за что-нибудь и не переполошить хозяев балкона, он закрепил вторую веревку, просунув и обогнув ее конец одной рукой через решетку ограждения.

Теперь удерживаться стало легче. Док стравил еще несколько витков с бухты, и Пастух проделал то же самое на решетке балкона одиннадцатого этажа. Потом десятого. Потом девятого. Вторая страховочная веревка могла потребоваться для возвращения на крышу, если бы не удалось выйти через дверь квартиры Артиста на лестничную площадку.

Ну вот и восьмой. Он перелез через ограждение балкона и снова вернулся из пространства смерти в пространство жизни. Надолго ли? Возможно, смерть ждала там, за балконным стеклом.

На балконе у профессора Злотникова тоже полно было всякой дряни, и каким-то чудом ему удалось не наделать шума. Сергей перевел дух, немного отдышался. Руки горели и мелко дрожали от недавнего напряжения. Все было тихо. Он глянул вверхдалеко вверху на фоне неба чернела свисающая голова Дока.

Пастух два раза мигнул фонарем верх: я на месте.

На счастье, балконная дверь была не заперта. И Сергею вдруг сделалось страшно при мысли о том, что он сейчас может увидеть. Он вытащил пистолет и шагнул в квартиру. Остановился, прислушался. Было так тихо, что он, кажется, слышал, как шумит кровь в голове.

Луч его фонаря скользнул по полу, по письменному столу, по креслу, по коврам, по бесчисленным книгам на стеллажах и полках. Свет в кухне горел, трубка одного из телефонов была снята.

Квартира оказалась пуста.

Он прикоснулся к белому боку электрочайника «Сименс». Еще не остыл. В четырех чашках был налит чай. Он тоже был еще теплый.

Где же все? Ушли сами или их увели? Может быть, все-таки дозвонился Голубков?

Сергей не стал зажигать свет в других комнатах, только сейчас сообразив, что их акробатику запросто могли бы наблюдать те, кого прислали следить за квартирой.

Перед спуском он разулся и оставил на крыше кроссовки. Сейчас не пожалел об этом. Беззвучно ступая в одних носках по коврам, он обследовал квартиру — ни следов борьбы, никаких признаков вторжения и захвата. Все было так, как в тот час, когда они, в начале одиннадцатого, расстались.

Светя под ноги, Сергей прошел через холл в прихожую, мягко повернул защелку замка, второго, третьего. Входная дверь тихо открылась.

Он вернулся на балкон, снова взглянул наверх. Иван наверху ждал, все так же напряженно вглядываясь вниз. Пастух снова мигнул фонарем. И тотчас голова Дока исчезла. Через три минуты их было в квартире уже двое.

— Обувайся, — Док бросил кроссовки Сергея к его ногам.

Сергей молча надел их.

— Покажи руки, верхолаз, — потребовал Док, когда они вошли в кухню.

— Да ладно, — отмахнулся тот.

— Покажи! — Док перехватил его запястья и резко повернул к себе ладони. Как он и думал, ладони и пальцы кровоточили, стертые и порезанные веревкой.

— Прямо как братья, — хмыкнул Перегудов и показал свои руки, в таких же кровавых потертостях и порезах.

— Да уж, побратались… — Что делать-то будем? — спросил Док. — Похоже, мы разминулись на какие-то минуты.

— Оставаться нельзя. Те могут вот-вот явиться… И тут в тишине квартиры оглушительно зазвонил телефон.

— Ну что, берем трубку? — спросил Иван.

— Давай, — махнул рукой Пастух. — Вдруг это наши… — «Подари мне лунный камень, все пути преодолей…» — услышали они незнакомый мужской голос.

Наверняка это был пароль, но отзыва они не знали, и Сергей положил трубку.

— Это те! — воскликнул Док. — Сигнал своим. Видно, решили, что дело сделано.

— Значит, их еще не было, — воскликнул Пастух. Наши ушли сами. Снялись мгновенно — значит, получили приказ. Все, Иван, нам тут делать нечего — в машину!

Они захлопнули дверь и бросились к лифту. Палец Сергея уже уткнулся было в кнопку вызова кабины, как вдруг они услышали на нижних лестничных маршах осторожные шаги двух или трех человек.

— Стоп, — прошептал Док. — Это они. Внизу нам не выйти.

— Через крышу, — кивнул Пастух.

Но те были уже совсем близко.

Повинуясь безотчетному солдатскому чувству угрозы, они мгновенно вытащили оружие, двумя беззвучными прыжками забросили себя на один лестничный марш вверх и замерли, глядя вниз через лестничные пролеты. Возможно, это возвращается какая-то подгулявшая парочка, но скорей всего, приближается сама смерть.

И вот они увидели человека. По тому, как легко, словно не касаясь лестницы, почти беззвучно тот перемахивал через три-четыре ступеньки, было видно: не гуляка… наверняка спец, имеющий классную подготовку — двухметровый громила в легком спортивном костюме с бесшумным складным автоматом «ПП-95М» и в черной маске.

Так же беззвучно появился второй — такой же гигант в маске с точно таким же маленьким автоматом в руке. Обменялись жестами, оглянулись. Пастух напрягся, но, на счастье, обследовать верхний лестничный марш те двое не посчитали нужным.

Тот, что поднялся первым, был в кроссовках на специальной губчатой подошве.

Бесшумно подошел к двери и вставил отмычку в верхний замок злотниковской квартиры. Затем так же умело открыл второй и третий замок. Отмычки, видно, тоже были не без хитрых прибамбасов: дорогие сейфовые замки сработали без малейшего щелчка. Дверь подалась и первый скрылся в прихожей. За ним, оглядевшись, в квартиру проник и второй.

Пастух мгновенно оценил ситуацию. На раздумья не было и пяти секунд. Внизу, у выхода, наверняка поджидали, страхуя своих, другие убийцы. А то, что они именно убийцы, сомневаться не приходилось. Каждое движение и лица, закрытые черными масками с прорезями для глаз, выдавали их с головой.

Они исчезли, и надо было мотать на крышу… Но тех было только двое. И это был единственный шанс хоть что-нибудь узнать.

В такие мгновения все они действовали как давно притертые, прилаженные детали единого механизма. Артист и Док, Муха и Боцман, Трубач и Пастух — двое, трое, одновременно все шестеро… Быть может, только поэтому они и были еще живы пока. Те двое пришли убивать, но это не значит, что игра будет по их правилам.

Сергей рассчитал время, когда незваные гости пройдут из прихожей в глубь квартиры. Убийцы предусмотрительно не заперли за собой дверь. Это упростило задачу.

Через двадцать секунд Пастух и Док уже стояли у той же полуприкрытой двери.

Док занял на площадке удобную позицию для стрельбы, и, оставив его у входа, капитан спецназа Пастухов скользнул в прихожую вслед за теми, что явились по его душу и по души вверенных ему людей.

Иван остался на площадке один.

А Пастух, войдя, замер за выступом стены у вешалки.

Стрелять было нельзя. Он сжимал в руках концы полуметрового обрывка той сверхпрочной альпинистской веревки, по которой спускался с крыши. Надо было, чтобы в коридоре перед ним оказался спиной один из пришельцев — один, а не двое.

Тут уже все решала только судьба, чистая фортуна. Оба противника были крупнее и сильнее его, но вряд ли превосходили по другим параметрам.

Из соседней комнаты раздался негромкий шипящий матерный выдох — видно, успели уже осмотреть все помещения.

— Ушли… — хрипло прошелестел один из голосов.

— Чухня какая-то, Егоров, — уже погромче ответил второй, посвечивая во все стороны фонарем. — Может, им свистнул кто?

— Ладно, внизу перехватят. Как есть, так и доложим. Пошли.

— А ну пойди сюда, глянь, Егоров, — откуда-то издали донесся первый голос.Это что тут за веревка на балконе болтается?

Пастух изготовился. Чтобы попасть на балкон, второй непременно должен был пройти мимо и именно так, как и нужно было ему — из дверного проема спиной. По интонации голосов Сергей определил — оба расслабились, утратили контроль.

— Иду, — откликнулся второй и, выходя в коридор, зажег свет.

Из-за угла появилось плечо, широченная спина, налитая шея. Наверняка такому не впервой убивать… Веревка беззвучно мелькнула в воздухе и тотчас перетянула толстую шею.

Пастух затянул сильней. По телу пошли волны судорог… Вот и все.

Он не дал телу противника упасть — мягко опустил его на пол, привалив к стене. Через секунду складной автомат с глушителем, и шипящая включенная рация побежденного уже были в руках Пастуха. Через стеклянную дверь он видел, что первый, задрав голову, на фоне светлеющего окна рассматривает что-то вверху над балконом. Он тоже стоял спиной.