Через некоторое время старший инспектор Чэнь с Мэйлинь, своей бывшей секретаршей из шанхайской автоинспекции, входил в караоке-клуб «Династия». Их визиту предшествовал телефонный разговор с господином Ма, старым доктором-травником.
      Ма сообщил Чэню дополнительные сведения о прошлом Гу. Выяснилось, что Гу родился в семье партийца, который более двадцати лет занимал пост директора крупного государственного завода, производящего автомобильные шины. Разразившаяся культурная революция превратила заслуженного директора в «капиталистического прихвостня»; его заставили носить на себе огромный плакат, на котором его фамилия была перечеркнута красным. Затем его сослали в исправительно-трудовой лагерь – «на перековку». Домой он вернулся только после окончания культурной революции – похудевший, измученный человек с покалеченной ногой, жалкая тень бывшего большевика. Для Гу, выросшего на улице и выбравшего себе совершенно иной жизненный путь, отец был практически чужим и непонятным человеком. В середине восьмидесятых Гу как участник программы изучения иностранных языков отправился в Японию, однако для него та поездка была лишь предлогом, на деле он хотел просто заработать денег, поэтому хватался в Японии за любую работу. Спустя три года он возвратился в Шанхай с небольшим капитальцем и в условиях новой рыночной экономики вскоре стал преуспевающим предпринимателем, то есть представителем класса, против которого всю жизнь боролся его отец. Через некоторое время Гу купил караоке-клуб, заплатил огромную взятку «Голубой триаде», которая контролировала этот бизнес. В «Династии» он якшался с различными главарями бандитов, скрывающихся от правосудия.
      Первоначально Гу познакомился с господином Ма из-за своих караоке-девочек; если бы они обращались для лечения венерических болезней в государственную больницу, врачи обязаны были донести о них властям. Господин Ма согласился ему помогать, строго оговорив, что девочки не будут оказывать посетителям интимных услуг вплоть до полного выздоровления.
      – Гу не такой уж испорченный человек, по крайней мере заботится о своих девочках. Вчера он почему-то расспрашивал меня о вас. От подобных ему людей можно ожидать чего угодно, а мне не хотелось бы, чтобы с вами что-нибудь случилось, – мрачно закончил господин Ма. – Лично я не сторонник прямого противоборства. Мягкость сильнее жестокости. В наше время осталось не так уж много достойных полицейских.
      Чэнь был уверен, что Гу не все ему говорит и что на него стоило нажать в интересах следствия. С этой целью он и решил использовать служебное положение Мэйлинь. Она, опытная и надежная секретарша, согласилась сопровождать Чэня, не задавая лишних вопросов. И вот они встретились с ней у черного хода здания шанхайского отделения Союза китайских писателей и направились к ярко освещенному клубу.
      Чэнь порадовался, что сегодня Мэйлинь заменила контактными линзами свои очки в серебряной оправе, без них она выглядела гораздо женственнее. Кроме того, девушка надела новое платье, плотно пригнанное у талии, что подчеркивало ее великолепную фигуру. Верно гласит старая пословица: «Глиняная фигурка Будды должна быть тщательно позолочена, а женщина – красиво одета». Она словно растворилась в фешенебельно разодетой толпе завсегдатаев клуба, ничем не напоминая деловитую секретаршу, хотя и не забыла захватить визитную карточку, которую и вручила Гу при знакомстве.
      – Я так рад, так рад! – воскликнул Гу. – Вот уж не ожидал увидеть вас сегодня!
      – Мэйлинь всегда очень занята, – пояснил Чэнь, пренебрегая тем, что мог подумать о нем Гу: сперва он заявился в клуб с американкой, теперь со своей бывшей секретаршей. Впрочем, это даже могло убедить Гу, что старшего инспектора легко можно сделать своим другом. – А сегодня у нее случайно высвободилось время, и я решил познакомить ее с вами и показать ваш клуб.
      – Директор Чэнь уделяет личное внимание вопросу о парковочной стоянке для вашего клуба, – вставила Мэйлинь.
      – Бесконечно вам благодарен, старший инспектор Чэнь.
      Когда они подошли к роскошно убранному кабинету на пятом этаже, перед входом появились несколько девиц в коротких черных юбочках и черных туфельках, приветствуя Чэня почтительными поклонами, как прислужницы императора у входа во дворец. Их обнаженные белоснежные плечи резко выделялись на фоне стен шафранового цвета.
      Видимо, Гу решил уже не скрывать от Чэня оборотную сторону своего бизнеса. Просторная комната была обставлена более элегантно, чем та, где Чэнь был накануне, и сообщалась со спальней.
      – Этот кабинет не для деловых встреч, а исключительно для моих друзей, – сказал Гу. – Позвоните мне в любое время, и он всегда будет к вашим услугам. Можете зайти со своими друзьями или один, как пожелаете.
      Это был намек, и Чэнь заметил легкую усмешку на лице Мэйлинь. Она все поняла, хотя со скромным видом присела на огромную софу.
      Подчиняясь кивку Гу, в комнату вошла тоненькая девушка.
      – Начнем с закуски, – сказал Гу. – Ее зовут Белая Тучка, у нас в клубе она самая талантливая певица. А кроме того, она студентка – учится в университете Фудань. Она выступает только перед самыми почетными гостями. Назовите любую песню, которую вы хотели бы спеть, старший инспектор Чэнь.
      Грудь Белой Тучки прикрывала полоска красного шелка не шире носового платка, схваченная на спине узкими ленточками. Штаны из легкой материи были почти прозрачными. Взяв микрофон, она низко поклонилась Чэню.
      Чэнь выбрал песню под названием «Ритм моря».
      У Белой Тучки оказался прекрасный голос с необычным приятным тембром. Сбросив туфельки, она стала танцевать, изящно покачиваясь в такт музыке. В начале второй песни, «Поющий песок», она протянула руки к Чэню. Видя его нерешительность, она наклонилась и слегка потянула его за руку.
      – Вы не желаете потанцевать со мной?
      – О, я так польщен…
      Она вывела его за руку на середину комнаты. Он брал уроки танцев в управлении, но танцевал редко и с изумлением отметил, как легко она его ведет. Она танцевала с естественной чувственной грацией, плавно скользя босыми ногами по лакированному полу.
      – «Твои одежды подобны облачку, а лицо твое – как цветок». – Стихотворной цитатой он думал сделать ей комплимент, но тут же пожалел о сказанном. Рука его лежала на ее обнаженной спине – «гладкой, как нефрит» – еще одна цитата, но намек на одежду прозвучал как насмешка.
      – Благодарю вас за то, что сравнили меня с императорской наложницей Ян.
      Девушка знала стихи – возможно, в самом деле училась в университете. Чэнь старался держаться от нее на расстоянии, но она прижималась к нему всем телом, словно тая в его объятиях. И не пыталась скрыть своего восхищения. Сквозь тонкую ткань он почувствовал напрягшиеся соски ее красивой груди.
      Чэнь не заметил, когда микрофон оказался в руке у Мэйлинь. Она пела, следя за титрами на экране. Это была сентиментальная песенка:
 
Ты любишь говорить, что ты -
Озорная песчинка, случайно
Попавшая мне в глаз.
Ты предпочел бы, чтобы я плакала в одиночестве,
Чем любила тебя, и вот ты исчезаешь
Подобно песчинке, унесенной ветром.
 
      Белая Тучка тоже процитировала строфу из Ли Шанъиня, поэта влюбленных, шепча ему на ухо:
 
Встретиться трудно, но и расстаться не легче.
Ветер с востока слабеет, и цветы опадают.
 
      Она словно намекала на продолжение отношений и слегка задержала его руку, когда песня подошла к концу. В ответ Чэнь предпочел прокомментировать стихи:
      – Вот блестящий пример наложения образа на признание, придающего поэтическим ассоциациям третье измерение. Данный прием не конкретизирует связь образа со сказанным, оставляя читателю простор для воображения.
      С девушкой легко было говорить о поэзии.
      – Спасибо. Вы совершенно особенный человек, – сказала она.
      – Благодарю вас. А вы совершенно замечательная девушка, – произнес Чэнь в лучшей манере ученика школы танцев, поклонился и вернулся к софе.
      По настоянию Гу открыли бутылку «Маотая». На низком столике появились тарелки с холодными закусками. Крепкий напиток проникал в кровь, наполняя Чэня приятным теплом.
      Мэйлинь завела разговор о стоянке.
      Она ясно дала понять Гу, что решение проблемы находится в компетенции ее организации. В качестве первого шага она оставила на столе бланк заявления, который Гу должен был заполнить и подписать. Во время разговора к ним снова приблизилась Белая Тучка с большим пластиковым пакетом. Осторожно развязав тесемки, она быстро просунула руку в мешок и вынула змею, которая с шипением обвилась вокруг ее тонкой руки, разевая пасть, откуда высовывался раздвоенный розовый язычок.
      Змея весила не меньше двух-трех килограммов.
      – Самая тяжелая большая королевская змея, которую только можно найти, – с гордостью заявил Гу.
      – В нашем клубе принято показывать клиентам живую змею перед тем, как ее приготовить, – пояснила Белая Тучка. – В некоторых ресторанах шеф-повар убивает змею на глазах у клиентов.
      – Но сегодня мы не будем этого делать. – Гу взмахом руки отослал девушку. – Передай повару, чтобы он как следует постарался.
      – Она действительно учится в университете Фудань? – поинтересовалась Мэйлинь.
      – Да, конечно, изучает китайскую литературу. Очень умная девушка, к тому же очень талантливая. За один месяц работы в клубе она зарабатывает столько же, сколько получает за год учитель старших классов.
      – Она работает, чтобы иметь возможность учиться, – смущенно заметил Чэнь.
      Белая Тучка вернулась с большим подносом, на котором стояли несколько маленьких горшочков и чашек. В одном горшочке была змеиная кровь, в другом что-то похожее на маленькие зеленые шарики в вине. По просьбе Гу девушка стала перечислять замечательные лечебные свойства змеи:
      – Змеиная кровь очень полезна для кровообращения. Она незаменима при лечении анемии, ревматизма, артритов и астении. А змеиная желчь доказала свою исключительную эффективность для разжижения мокроты и улучшения зрения…
      – Вы должны попробовать желчь, старший инспектор Чэнь, – настойчиво предложил Гу. – Желчь ассоциируется с инь и особенно полезна для здоровья.
      Медицинские комментарии не вызвали энтузиазма у Чэня. Разумеется, он знал, что желчь принято оставлять для особо почетных гостей. Встав на колени, Белая Тучка в знак почтения обеими руками взяла чашку и протянула ему. В прозрачном вине плавали шарики желчи неприятного зеленого цвета. Трудно было представить, какой она будет на вкус.
      Собравшись с духом, Чэнь разом выпил содержимое чашки, как глотал в детстве большие таблетки, и в желудке сразу почувствовался сильный холод, резко контрастирующий с ощущением жжения в горле. Инь – согласно традиционной китайской медицинской науке.
      – А теперь выпейте кровь. Это ян, – подтолкнул его Гу.
      В современных боевиках описывался принятый в среде бандитов обряд посвящения нового члена триады: он должен был выпить вино с петушиной кровью, что уподоблялось клятве, скрепленной кровью, быть навеки вместе в радости и в горе. Сейчас Гу тоже держал в руках чашку с кровью, очевидно, с тем же смыслом. Старшему инспектору Чэню не оставалось ничего, как осушить ее, стараясь не обращать внимания на странный запах.
      Затем на столе появилось блюдо с тонкими пластинками жареного змеиного мяса. Белая Тучка подносила ему ломтики мяса своими тонкими изящными пальчиками. Нежное, с хрустящей золотистой корочкой, по вкусу мясо напоминало куриное, только необычной текстуры.
      Чэнь попытался вернуть разговор в нужное ему русло:
      – Послушайте, Гу, вчера у нас не было времени для беседы, а нам с вами есть о чем поговорить.
      – Совершенно с вами согласен, старший инспектор Чэнь. Вчера вы просили меня кое-что разузнать, так вот я побегал и…
      – Извините, господин управляющий, – вставая, сказала Мэйлинь. – Думаю, мне стоит поближе ознакомиться с вашей площадкой для стоянки. А Белая Тучка могла бы меня туда проводить.
      – Отличная мысль, – благодарно поддержал ее Чэнь.
      Однако, когда он остался наедине с хозяином, тот не смог сообщить ему ничего существенного. Гу заявил, что пропажа господина Дяо, гостя из Гонконга, кажется ему подозрительной. Никто из «Летающих топоров» к Гу не пришел бы, поскольку он фактически не является членом «Голубой триады». Дяо следовало навестить главаря «Голубой триады» – Старшего Брата. Гу пришлось поработать сыщиком, и в результате он выяснил, что Дяо заходил еще в общественные бани «Красная столица».
      Удовлетворенный тем, что Гу действительно старался хоть что-то сделать для него, Чэнь кивнул и отпил вина. Если тот фуцзянец был из «Летающих топоров», которые разыскивали Вэнь, то Дяо мог быть из конкурирующей с ними банды. То есть представителем третьей стороны, как предположила инспектор Рон.
      – Спасибо, Гу, вы отлично поработали.
      – Не стоит, старший инспектор Чэнь. Вы отнеслись ко мне как к другу, а ради друга мне и жизни не жалко. – Гу побагровел и стукнул себя кулаком по груди, чего Чэнь никак не ожидал увидеть в изящном кабинете для пения караоке.
      Когда Мэйлинь и Белая Тучка возвратились, Гу откупорил еще одну бутылку «Маотая».
      Гу провозглашал тосты «за великие успехи и процветание старшего инспектора Чэня», Мэйлинь ему вторила. А стоявшая на коленях у столика Белая Тучка неустанно подливала Чэню вина.
      Чэнь не помнил, сколько ему пришлось выпить. Растроганный столь теплым приемом, он добродушно смирился со своей ролью почетного гостя и друга.
      Воспользовавшись случаем, когда Мэйлинь на минутку вышла, он спросил у Гу:
      – А Ли Гохуа бывает у вас?
      – Ли Гохуа? Секретарь парткома вашего управления? Нет, что вы! Но у одного из его родственников есть бар, и в очень выгодном месте. Мне рассказал об этом Старший Брат «Голубой триады».
      – Что вы говорите?! – Чэнь уже знал, что зять Ли владеет баром, но Гу не случайно упомянул о том, что узнал об этом от главаря «Голубой триады». Подобная близость настораживала. До сих пор секретарь парткома Ли был для Чэня образцом безупречности и политическим наставником.
      Не потому ли ему так не хотелось, чтобы Чэнь расследовал преступления триады? Не потому ли он так настойчиво рекомендовал ему в качестве временного напарника Цяня?
      – Для вас, старший инспектор, я могу еще многое разузнать.
      – Спасибо, Гу.
      Мэйлинь вернулась в комнату, когда зазвучало танго. Стоявшая на коленях с чашкой в руке Белая Тучка подняла на него взгляд. На ее босой подошве виднелось маленькое пятнышко крови. Возможно, то была кровь большой королевской змеи. Ему хотелось снова танцевать с девушкой.
      Он не был пьян – во всяком случае, не настолько, насколько был пьян Ли Бо, когда написал стихи о танце со своей тенью. Должно быть, в минуты одиночества Ли Бо предавался пьянству, чтобы забыть о бренности бытия. В этот вечер в «Династии» тоже чувствовалось желание уйти от действительности, хотя бы на время.
      Увидев, что Мэйлинь посматривает на часы, старший инспектор хотел было предложить ей уйти без него, но пересилил себя и поднялся с дивана.

      Следователя Юя разбудил какой-то хриплый протяжный крик.
      Он встрепенулся и сел в кровати, и тут издали снова донесся заунывный жуткий крик, спросонья показавшийся ему потусторонним. Может, белая сова? В этих краях белые совы не редкость. Юй потянулся за часами. Без двадцати шесть. Сквозь пластиковые жалюзи уже пробивался мутный свет.
      Крик белой совы считался дурным предзнаменованием, особенно если это первое, что человек слышит, проснувшись утром.
      В Юньнани их с Пэйцинь порой будил щебет неизвестных им птиц. Разные времена, разные птицы. Он вспомнил, что после ночной грозы пологий спуск перед их окном усеивали опавшие лепестки цветов, и снова затосковал о жене.
      Юй протер глаза, стараясь не поддаваться гнетущему настроению, навеянному криком совы. У него не было причин ожидать неприятностей от наступившего дня.
      Старший инспектор Чэнь обсуждал с ним вероятность того, что «Летающие топоры» готовы пойти на крайние меры, стремясь в своих поисках Вэнь опередить полицию. Юй придерживался того же мнения. Принимая во внимание огромные прибыли, которые приносил гангстерам нелегальный вывоз людей, ясно было, что они приложат все силы и все свои связи, чтобы помешать ее мужу дать показания, а для этого им нужно было первыми схватить Вэнь.
      В тишине зазвонил его сотовый телефон, и на дисплее высветился местный номер. Впервые после истории с отравлением звонил директор Пань.
      – Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете, Пань?
      – Да, все нормально. Вчера в деревне Тинцзян я повел в баню одного нашего клиента. Так вот, звоню вам, чтобы сказать, что видел там Чжэнь Шимина, который играл в мацзян с отпетыми бездельниками.
      – А кто такой Чжэнь Шимин?
      – Член банды «Летающие топоры». Два-три года назад у него были какие-то делишки с мужем Вэнь, Фэном.
      – Вот это да! Жаль, что вы не позвонили мне вчера вечером.
      – Я же не полицейский. В тот момент я не связал Чжэня с вашим расследованием, – извинился Пань. – Но может еще не поздно. Игра в мацзян может затянуться на всю ночь, так что если поторопитесь, то наверняка их застанете. Кстати, он ездит на красном мотоцикле «хонда».
      – Выхожу немедленно, – сказал Юй. – А что еще вы знаете о Чжэне?
      – В прошлом году Чжэнь угодил в тюрьму за азартные игры. Его только что условно освободили, потому что ему необходимо медицинское лечение. И ему не поздоровится, если его снова застанут за игрой в мацзян… Да! Еще я слышал, что у Чжэня шашни с веселой вдовушкой Шоу, хозяйкой этой бани. Ей нравится кувыркаться с ним в постели.
      – Ясно. – Вот почему Пань позвонил ему в такую рань. Ай да хитрец! Сообразил, что, если Юй нагрянет к сладкой парочке в половине седьмого утра, когда после целой ночи игры Чжэнь спит мертвецким сном, его легко будет застать врасплох.
      – Да, следователь Юй, только я ничего вам не говорил.
      – Конечно. Спасибо вам.
      – Вам спасибо. Если бы не вы, я бы так и умер от пищевого отравления у вас в гостинице.
      Следователь Юй давно уже перестал рассчитывать на местную полицию – он понял, что местные всячески стараются скрывать от него важную информацию. И сейчас, когда представился случай потолковать с Чжэнем, Юй не намерен был упустить такую интересную возможность. Поэтому он не стал сообщать сержанту Чжао о том, что идет в деревню Тинцзян. Подумав, он прихватил с собой пистолет.
      До деревни было не больше пятнадцати минут ходьбы. Трудно было поверить, что в ней имелась общественная баня. Вот уж действительно, в мире красной пыли – то есть простых людей – колеса перемен крутятся безостановочно и взад и вперед. Новый расцвет банного бизнеса в девяностых годах был вызван не тоской стариков по бане, а тем, что теперь там предлагались и кое-какие дополнительные услуги. Юю уже не раз приходилось слышать о сомнительном характере подобных заведений. Теперь, когда из-за границы хлынули деньги, в этих краях появилось уже достаточное количество состоятельных клиентов.
      Дойдя до деревни, он сразу заметил ярко-красный мотоцикл, стоявший перед белым домом с нарисованной на вывеске огромной ванной. Баня явно была перестроена из обычного жилого дома. В приоткрытую дверь Юй увидел маленький, мощенный кирпичом дворик, усыпанный углем и дровами. В углу громоздились стопки банных полотенец. Он вошел внутрь. Почти всю площадь бывших гостиной и столовой занимала огромная ванна, облицованная белой плиткой. У стены стояли складные стулья. Там было еще одно помещение, куда вела дверь с шелестящим занавесом из бамбуковых бусин с надписью над ней: «Комната долгого счастья» – отдельный кабинет для богатых клиентов.
      Он осторожно отодвинул занавес и увидел складной столик с несколькими стульями. По столу в беспорядке разбросаны фишки для игры в мацзян, грязные чашки и пепельницы, полные окурков. Судя по висящему в воздухе дыму, игра закончилась не так уж давно. Затем из комнаты наверху донесся мужской голос:
      – Кто там?
      Выхватив пистолет, Юй взбежал по лестнице и толкнул дверь. Как он и ожидал, там в смятой постели лежали, обнявшись, голые мужчина с женщиной. На полу валялась одежда. Женщина быстро прикрылась простыней, а мужчина потянулся к ночному столику.
      – Ни с места! Буду стрелять!
      При виде пистолета мужчина отдернул руку. Женщина отчаянно пыталась вытянуть из-под себя простыню, чтобы закрыть живот, забыв о грудях с темными торчащими сосками, под которыми темная родинка казалась соском еще одной груди.
      – Прикройтесь! – Юй швырнул женщине рубашку.
      – Кто вы такой? – Мускулистый мужчина с длинным шрамом над левой бровью натянул штаны и вдруг произнес: – «С неба падает топор и врезается в забор».
      – Вы, должно быть, Чжэнь Шимин. А я – полицейский. Оставьте бандитский жаргон для своих головорезов.
      – Полицейский? Я вас еще не видел.
      – А ты посмотри получше. – Юй достал свой значок. – Чжао Юли – мой местный напарник. Я приехал сюда по особо важному делу.
      – И что вам от меня нужно?
      – Пойдем поговорим – только в другой комнате.
      – Идет. – Чжэнь обрел самообладание и, вылезая из постели, взглянул на женщину: – Не бойся, Шоу.
      Как только они спустились в отдельный кабинет на первом этаже, Чжэнь сказал:
      – Не знаю, о чем вы хотите со мной говорить. Я не сделал ничего плохого.
      – Вот как? Прошлой ночью ты играл в мацзян, а ведь уже отсидел за азартные игры!
      – Вы думаете, мы играли на деньги? Нет, мы играли просто так, чтобы убить время.
      – Оставь сказочки для местной полиции. Кроме того, я видел, как ты занимался прелюбодеянием.
      – Да бросьте вы. Мы с Шоу встречаемся уже несколько лет, и я собираюсь на ней жениться. Что вам на самом деле от меня нужно?
      – Мне нужно, чтобы ты рассказал мне все, что знаешь про Фэн Дэсяна и про «Летающие топоры».
      – Сейчас Фэн в Соединенных Штатах, вот и все, что я о нем знаю. А что касается «Летающих топоров», то я только что вышел из тюрьмы и не имею с ними никаких дел.
      – Пару лет назад у тебя было какое-то дело с Фэном. Вот с него и начни. Расскажи, как вы с ним познакомились – где и когда.
      – Познакомились мы с ним года два назад. В одной маленькой гостинице в Фучжоу. Мы участвовали в поставке американских сигарет, которые привозили из Тайваня.
      – Точнее, занимались контрабандой? Выходит, вы с ним были партнерами по нелегальному бизнесу.
      – Всего несколько недель. Больше мы с ним не встречались.
      – Какой он человек, этот Фэн?
      – Крыса он вонючая, вот он какой. Прогнил с головы до ног. Готов продать тебя за хлебные крошки.
      – Крыса вонючая? – В таком же смысле отзывались о Фэне некоторые односельчане. – А ты встречался с его женой, когда вы были партнерами?
      – Нет, но Фэн несколько раз показывал мне ее фотографию. Там она на пятнадцать лет моложе. Потрясающая красотка!
      – Значит, он носил при себе фото Вэнь. Должно быть он ее сильно любил.
      – Нет, не думаю. Просто хотел похвастаться, какую красотку лишил девственности. Он так подло и грязно говорил о ней. Расписывал подробно, как она боролась кричала, как у нее кровь шла, как из свиньи, когда он впервые взял ее силой…
      – Что за мерзость! Хвастаться такими вещами перед другими! – не выдержал Юй.
      – Кроме нее, он еще спал с кем ни попадя. Одну девчонку его я знал. Сумасшедшая нимфоманка! Однажды к ней ходили сразу несколько ребят: Фэн, Слепой Ма и Коротышка Инь…
      – Он говорил тебе, что собирается уехать в Америку?
      – Так здесь все об этом знали. В деревне мужчин почти не осталось. Фэн тоже все время говорил, что доберется до Соединенных Штатов и станет миллионером. Все равно здесь ему уже ничего не светило.
      – Вы с ним оба состоите в «Летающих топорах». Он должен был рассказать тебе о том, как он туда поедет.
      – Ничего я об этих делах не знаю. Только как-то раз Фэн хвастался, что он на короткой ноге с некоторыми из крупных воротил, а больше я ничего не знаю.
      – Включая Цзя Синьчжи?
      – Цзя не член нашей организации. Он скорее деловой партнер, который обеспечивает транспорт. Не помню, чтобы Фэн говорил про Цзя. Я правду говорю, господин Юй.
      Все, что сообщил ему Чжэнь, могло быть правдой, подумал Юй: он не выдал ничего важного об организации. А что касается мерзавца Фэна, новые зловещие подробности его личной жизни ничего не добавляли к его моральному облику.
      – Чжэнь, ты только вышел на свободу, но я легко могу снова упрятать тебя за решетку, если ты мне не поможешь Того, что ты рассказал, мне мало.
      – Я и так уже дохлая свинья, так что и не почувствую, если меня бросить в кипяток, – твердо сказал Чжэнь. – Пожалуйста, засадите меня снова, если можете.
      Следователь Юй слышал о круговой поруке бандитов, но считал, что мало кто предпочел бы сдохнуть, как свинья, чем стать предательской крысой. Видимо, Чжэнь думал, что Юй только блефует. Значок шанхайского полицейского мало что значил для местного гангстера. Тем не менее Юй не спешил вызывать на помощь сержанта Чжао.
      Молчание было прервано постукиванием деревянных башмаков Шоу, которая, надев полосатую синюю пижаму, принесла поднос с чайником и двумя чашками.
      – Товарищ офицер, пожалуйста, выпейте чаю улун. Чэнь не ожидал появления Шоу. На ее месте любая женщина осталась бы наверху, стыдясь появиться снова перед полицейским, который только что видел ее обнаженной. Сейчас, одетая, она выглядела видной и порядочной женщиной, а не той любвеобильной шлюхой, про которую говорил Пань. Лицо у нее было красивое, хотя вокруг глаз уже обозначились морщинки. Вероятно, она подслушивала их разговор.
      – Спасибо. – Взяв чашку, Юй продолжал: – Поставлю свой вопрос иначе. Чжэнь, ты слышал о том, что может сделать банда с Фэном или его женой?
      – Нет, ничего не слышал, С тех пор как я вышел на свободу, я живу поджав хвост.
      – «Поджав хвост»? Того, как ты вчера распустил свой хвост, достаточно, чтобы надолго упрятать тебя за решетку. Азартная игра в мацзян – очень серьезное нарушение. Ну-ка, пошевели своими мозгами дохлой свиньи, Чжэнь.
      – Чжэнь не сделал ничего плохого, – вмешалась Шоу. – Я просто попросила его остаться на ночь.
      – Оставь нас, Шоу, – сказал Чжэнь. – Тебя наши дела не касаются. Возвращайся к себе в комнату.
      Когда Шоу неохотно покинула комнату, все время оглядываясь, Юй намеренно сказал:
      – Красивая женщина. Хочешь, чтобы у нее были неприятности из-за тебя?
      – Наши дела ее не касаются.
      – К сожалению, ты заблуждаешься. Я ведь не только упрячу тебя за решетку, но и добьюсь закрытия бани под предлогом того, что здесь ведутся азартные игры и занимаются проституцией. И она тоже окажется за решеткой только не надейся, что в одной камере с тобой. Уж об этом я позабочусь. Местные полицейские сделают то, что я им прикажу.
      – Вы меня просто запугиваете. – Чжэнь с вызовом уставился на него. – Я знаю сержанта Чжао.
      – Ты мне не веришь? Начальник местной полиции – комиссар Хун. Его ты тоже наверняка знаешь, – сказал Юй, доставая из кармана сотовый телефон. – Сейчас я ему позвоню.
      Он набрал номер Хуна, показал Чжэню высветившиеся на дисплее номер и имя абонента и нажал кнопку, чтобы они оба слышали его разговор с комиссаром.
      – Товарищ комиссар Хун, говорит следователь Юй Гуанмин.
      – Как дела, товарищ Юй?
      – К сожалению, плохо, и старший инспектор Чэнь каждый день названивает мне, спрашивает о результатах. Если помните, министерство в Пекине уделяет расследованию особое внимание.