– Благодарю вас, министр Хуан. – Пока что Чэню не приходилось принимать политических решений, впрочем, он даже не понял, что имел в виду министр.
– Работа полицейского связана с множеством проблем, и, чтобы с ними справиться, нужно обладать большими способностями. В наше время не так уж много молодых офицеров, подобных вам, – выразительно закончил Хуан. – Партия на вас рассчитывает, товарищ старший инспектор Чэнь.
– Понимаю. Партия может быть уверена, что я выполню любое ее поручение, даже если мне придется пройти сквозь горы ножей и море огня. – Он вспомнил поэтические строки эпохи Тан: «Признательный вам за то, что вы сделали меня генералом на помосте из золота, размахивающим нефритовым мечом дракона, я буду сражаться за вас до самого конца». Старый министр не только рекомендовал поручить дело именно ему, но и лично позвонил, демонстрируя свою поддержку. – Я вас не подведу, министр Хуан.
Однако, положив трубку, старший инспектор Чэнь вовсе не чувствовал себя генералом, отважно размахивающим нефритовым мечом.
Министру следовало позвонить секретарю парткома Ли. Фраза «множество проблем» звучала отнюдь не обнадеживающе. Старый министр явно о чем-то умалчивал. У Чэня возникло недоброе предчувствие. Если министр Хуан намеренно оставил Ли в стороне, какое значение имеет это для карьеры самого Чэня?
Спустя двадцать минут он входил в кабинет секретаря парткома – отнюдь не такой бесстрастный, как японский игрок в го.
– У меня на весь день запланированы деловые встречи, – сказал Ли, дуя на горячий суп из соевых бобов, – поэтому я решил сейчас переговорить с вами.
Старший инспектор Чэнь начал доклад с рассказа о беседе с Цяо, беременной женщиной из Гуанси.
– Вы занимаетесь очень тяжелой работой, – сказал Ли, – но не очень удачно выбрали предмет для своих бесед.
– Почему вы так говорите, товарищ Ли?
– Вы поступили правильно, позволив инспектору Рон пойти с вами на разговоры с родственниками Вэнь, но напрасно захватили ее на встречу с беременной женщиной из провинции Гуанси. Американцы и так во всеуслышание возмущаются нашей политикой контроля над рождаемостью.
Чэнь решил пока не говорить Ли о встрече с Гу. Непристойный бизнес, связи с триадой, протекция со стороны полиции – все это не соответствовало идеальному представлению о социалистическом Китае.
– Я же не знал, что все так обернется, – сказал он. – И я защищал перед инспектором Рон нашу политику контроля над рождаемостью.
– Не сомневаюсь, что вы отстаивали наши принципы, – медленно сказал Ли, взяв со стола стеклянную пепельницу в виде лебедя, которая сверкала, как хрустальный шар на руке предсказателя судьбы. – Но известно ли вам, что произошло с той женщиной после вашего визита?
– А что такое?
– Ее похитили неизвестные. Всего через пару часов после вашего ухода. Потом ее обнаружили в лесу, недалеко оттуда, в бессознательном состоянии. Никто не знает, кто завез ее туда. Хотя ее не били и не насиловали, у нее произошел выкидыш. Ее срочно увезли в местную больницу.
– Ее жизнь в опасности?
– Нет, но она потеряла слишком много крови, так что ее пришлось прооперировать. Больше она не сможет иметь детей.
Чэнь беззвучно выругался.
– И нет никаких намеков, кто мог ее похитить?
– Похитители были не из местных. Они приехали на джипе и заявили, что эта женщина – беглянка с юга. Поэтому никто не попытался им помешать.
– Вероятно, они приняли ее за Вэнь и отпустили, когда выяснили, что ошиблись.
– Возможно.
– Возмутительно! Средь бела дня похитить беременную женщину, и где! В Цинпу, в окрестностях Шанхая! – Чэнь лихорадочно размышлял. Значит, за ними следовали из самого Шанхая до Цинпу. Теперь все ясно. Инцидент с мотоциклистом. Сломавшаяся ступенька. Пищевое отравление. А теперь – похищение Цяо. – Всего через пару часов после нашего визита! Гангстеры наверняка получили сведения от кого-то из управления. В управлении кто-то на них работает.
– Да, думаю, осторожность не помешает.
– Они объявили нам войну. И потом, тот труп в парке Хуанпу. Самая настоящая пощечина для полиции Шанхая! Необходимо принять срочные меры, товарищ секретарь парткома!
– Мы их непременно предпримем, но в свое время. В настоящий момент самой главной для нас задачей является обеспечение безопасности инспектора Рон. Если мы сейчас попытаемся нанести удар по триаде, бандиты могут отомстить.
– Значит, нам ничего не остается, как только ждать, когда бандиты нанесут следующий удар?
Ли оставил его вопрос без ответа.
– Во время настоящего расследования возможны случайные столкновения с гангстерами, а они на все способны. Если с инспектором Рон что-нибудь случится, ответственность падет только на нас с вами.
– Только на нас с вами, – пробормотал Чэнь, думая о «множестве проблем», упомянутых министром Хуаном. – Но мы же полицейские, верно?
– Вы не должны так смотреть на вещи, старший инспектор Чэнь.
– А как иначе, товарищ Ли?
– В Фуцзяни розыском Вэнь занимается следователь Юй. Если вы находите нужным, можете направить ему в помощь еще кого-то из наших сотрудников, – сказал Ли. – А что касается встреч со знакомыми Вэнь в Шанхае, не знаю, дадут ли они результаты, и инспектору Рон вовсе не обязательно и дальше в них участвовать. Вы можете просто держать ее в курсе. Вряд ли гангстеры посмеют на нее напасть, если она будет просто прогуливаться по набережной Вайтань.
– Но они наверняка уверены, что Вэнь скрывается именно в Шанхае, иначе они не похитили бы Цяо!
– Если здесь появятся какие-то новые зацепки, ими сможет заняться Цянь. А вы не должны отвлекаться от своей задачи. До тех пор пока инспектор Рон уверена в нашей добросовестной работе, можно считать, что все идет хорошо – с политической точки зрения.
– Я тоже размышлял об этом деле, товарищ Ли, – с политической точки зрения. После лета 1989 года отношения между Америкой и Китаем стали напряженными. Если нам удастся переправить Вэнь в Америку, это будет выразительным доказательством положительных изменений в нашей стране.
В разговоре с секретарем парткома такой довод мог сработать. Чэнь почел за лучшее не упоминать про звонок министра Хуана.
– Пожалуй, – сказал Ли, доедая суп. – Значит, вы настаиваете на том, чтобы инспектор Рон продолжала принимать участие в расследовании?
– Когда вы в первый раз сообщили мне об этом поручении, вы процитировали Юй Фэя, – ответил Чэнь, раздавив окурок в хрустальной пепельнице. – Мне больше нравится его последнее двустишие: «Когда я привожу в порядок горы и реки, я повинуюсь Небесам…»
– Понимаю, но это делает не каждый. – Ли задумчиво побарабанил пальцами по столу. – Говорят, вы купили подарок для инспектора Рон и надели на нее перед самым входом в гостиницу.
– Глупости! – возразил Чэнь, пытаясь осмыслить услышанное. «Говорят…» Кто говорит? Сотрудники службы безопасности – полиция в полиции. Маленький амулет – пустяковая безделушка, но в отчете сотрудников службы безопасности он может превратиться в серьезную улику, подтверждающую, что «старший инспектор Чэнь утратил партийную бдительность, флиртуя с тайным агентом Америки». – Это говорят люди из министерства общественной безопасности? Но почему?
– Не важно, кто об этом доложил, старший инспектор Чэнь. Если вы не сделали ничего дурного, то вам и не нужно нервничать, когда в вашу дверь посреди ночи стучится дьявол.
– Это было после посещения пекинской оперы. По вашему указанию я провожал инспектора Рон в гостиницу. И на набережной один торгаш предложил ей купить амулет. В газетах часто пишут о том, что некоторые торгаши дерут с иностранцев втридорога. Поэтому я и поторговался с ним вместо нее. А потом она попросила меня надеть ей амулет.
Он умолчал о том, что сам за него заплатил. Зная, что после предоставления финансового отчета ему не вернут уплаченные за него деньги, он не видел смысла признаваться в этом.
– Да, американцы… они так от нас отличаются.
– Как представитель китайской полиции, я считаю необходимым проявлять гостеприимство. Мне безразлично, что за дьявол… – Он многое хотел бы сказать, но увидел, как по лицу Ли пробежала тень недовольства. Не стоит поднимать шум, если в деле замешано министерство общественной безопасности.
Старший инспектор Чэнь уже не впервые оказывался для него объектом пристального внимания.
Участие министерства общественной безопасности было понятно во время расследования убийства Всекитайской отличницы труда, когда на карте стоял безукоризненный образ партии. Но в настоящем деле старший инспектор Чэнь не делал ничего, что могло бы повредить интересам партии.
Если… если только кому-то было очень выгодно отстранить его от расследования. В интересах триады, а не партии.
– Пусть слухи вас не беспокоят, – заявил секретарь парткома Ли. – Я ясно дал понять информатору, что это дело – особое. Что бы ни сделал старший инспектор Чэнь, он делает это в интересах страны.
– Я очень вам благодарен, товарищ Ли.
– Не стоит благодарности. Для нас вы – не рядовой член партии, у вас большое будущее. – Ли поднялся. – Я понимаю, что вам выпала нелегкая и очень сложная работа, поэтому переговорил с комиссаром Чжао. В следующем месяце мы предоставим вам отпуск на недельку. Поезжайте в Пекин – посмотрите на Великую стену, на Запретный город и Летний дворец. Разумеется, все расходы за счет управления.
– Это будет великолепно, – сказал, вставая, Чэнь. – А сейчас мне пора возвращаться к моей работе. Кстати, товарищ Ли, а как вы узнали о похищении?
– Ваш помощник Цянь Цзюнь позвонил мне домой вчера ночью.
– Понятно.
Ли проводил Чэня до двери и, положив руку на косяк, сказал:
– Примерно неделю назад я по ошибке набрал номер вашего прежнего телефона. И мне пришлось поговорить с вашей матушкой. У нас, стариков, одинаковые заботы.
– В самом деле? Она не говорила мне о вашем звонке. – Чэнь всегда восхищало умение Ли время от времени вносить человеческую нотку в разговоры о партийной политике.
– Она считает, что вам давно пора остепениться. Завести себе семью, вы понимаете, что она имеет в виду. Конечно, решать вам, но, думаю, она права.
– Спасибо, товарищ секретарь парткома. – Чэнь сразу понял, к чему ведет Ли. Предложение съездить в Пекин тоже было сделано неспроста. Все знали об отношениях Чэня с живущей там Лин, так что намек Ли можно было истолковать как отеческую заботу, вот только выбранный им момент невольно насторожил Чэня.
Почему Ли именно сегодня поднял вопрос о его отдыхе?
Выйдя из кабинета Ли, Чэнь достал было сигарету, но, увидев в конце коридора установку для охлаждения воды, сунул пачку в карман. С наслаждением выпив холодной свежей воды, он с силой смял бумажный стаканчик и выбросил в корзину.
20
Вернувшись к себе в кабинет, Чэнь сразу позвонил Цянь Цзюню.
– О, а я несколько раз звонил вам вчера вечером, старший инспектор Чэнь, но не застал вас. К огромному сожалению, я потерял номер вашего мобильного телефона. Поэтому позвонил секретарю парткома Ли.
– Ах, вы потеряли номер моего сотового! – Чэнь ни на минуту не поверил Цяню, ведь тот мог оставить сообщение на автоответчике. Стремление молодого честолюбивого полицейского угодить самому главному партийному боссу понять можно, но он ведь при этом обманывает своего непосредственного начальника! Интересно, почему Ли так упорно рекомендовал ему в помощники именно Цяня?
– Вы знаете о том, что случилось с той женщиной из Гуанси, старший инспектор Чэнь?
– Да, мне все рассказал секретарь парткома. А вы сами как об этом узнали?
– После разговора с вами я связался с Цинпу. И вечером сотрудники тамошней полиции позвонили мне и рассказали об этой страшной истории.
– А сегодня есть что-нибудь новое?
– Нет. Полиция Цинпу пытается найти джип, на котором приезжали те молодчики. Он был с военным номером.
– Скажите им, чтобы они немедленно связались со мной, как только у них появятся какие-то известия. Они несут ответственность за все, что происходит на их территории, – сказал Чэнь. – А что насчет трупа, обнаруженного в парке Хуанпу?
– Пока тоже ничего нового, только официальный отчет доктора Ся о вскрытии. Но там все то же, что и в предварительном отчете. Опросы гостиниц и домовых комитетов в близлежащих домах тоже ничего не дали. Я лично опросил более двадцати управляющих гостиницами, но никто не смог сообщить ничего важного.
– Сомневаюсь, что у них достанет смелости сообщать нам что-либо. Ведь если они проболтаются, гангстеры дадут им прикурить.
– Да уж. Несколько месяцев назад служащие одного кафе сообщили в милицию об одном торговце наркотиками, и на следующей же неделе то кафе сровняли с землей.
– Что вы еще намерены делать?
– Продолжу обзванивать и обходить гостиницы и домкомы. Пожалуйста, скажите, старший инспектор Чэнь, чем еще мне заняться.
– Поручаю вам следующее, – раздраженно сказал Чэнь – Отправляйтесь в больницу и скажите врачам, чтобы они как следует позаботились о несчастной Цяо. Если потребуются деньги, возьмите их из нашего особого фонда.
– Я поеду туда, шеф, но особый фонд…
– Нечего спорить! Это самое малое, что мы можем для нее сделать! – рявкнул Чэнь и с размаху бросил трубку.
Может, он вел себя не очень справедливо по отношению к молодому подчиненному, но уж слишком он был взбешен и расстроен. Он чувствовал себя полностью ответственным за произошедшее с Цяо несчастье, которая ради рождения ребенка перенесла столько трудностей и в результате потеряла его. Но страшнее всего то, что больше она не сможет иметь детей. Какой ужасный удар для бедной женщины!
Чэнь сломал карандаш пополам, как в старину солдат ломал стрелу, давая какую-нибудь клятву. Он должен, обязан как можно скорее найти Вэнь. Это станет его личным вкладом в борьбу с незаконной переправкой людей за границу. С Цзя Синьчжи. И со всем злом, которое триада приносит людям.
Он задумался о злосчастной судьбе Цяо, которой удалось найти работу в Цинпу. «Удача рождает неудачу, а неудача ведет к удаче», как тысячи лет назад сказал Лаоцзы. Множество людей из провинций хлынули в Шанхай, но даже при помощи недавно появившегося Шанхайского агентства по трудоустройству не всегда могли найти работу. Цяо удалось устроиться, но удача обернулась для нее огромным несчастьем.
Тут он сообразил, что стоит позвонить в агентство по трудоустройству – ведь туда могла обратиться Вэнь и получить временную работу официантки с разрешением жить в помещении ресторана или место няни.
Но ответ на его запрос не принес положительных результатов. В данных агентства не значилась женщина, соответствующая Вэнь по описанию, к тому же при настоящей безработице беременная женщина не могла рассчитывать на какое-либо место. Однако директор агентства пообещал сообщить ему, если появится информация о такой женщине.
Затем Чэнь позвонил в гостиницу «Мир». Он по-прежнему обязан был всюду сопровождать Кэтрин Рон, какие бы подозрения ни накликало на него ее общество. Не застав Кэтрин в номере, он оставил для нее сообщение. Сейчас был не самый подходящий момент идти в гостиницу с букетом цветов – после того, как служба безопасности засекла его в момент, когда он застегивал на ней злосчастный амулет, а секретарь парткома счел необходимым сделать ему замечание.
Он проработал с Кэтрин Рон, своей временной напарницей, всего каких-нибудь два дня. Однако их вынужденное тесное общение могло быть одной из скрытых причин, по которой Ли предложил ему провести отпуск в Пекине. Очень своевременное предостережение! Куда ни повернись, кругом сплошная политика, и Ли очень ловко пользовался малейшими фактами, чтобы держать его на крючке.
Поразмыслив, Чэнь решил во время обеденного перерыва съездить к матери.
Она жила неподалеку, но он попросил Малыша Чжоу отвезти его на «мерседесе». По дороге он остановился у прилавка с фруктами и после ожесточенного торга с продавцом приобрел корзинку из бамбука с сушеными плодами лунъянь, мимоходом вспомнив насмешки Кэтрин над его страстью поторговаться.
Вид старого милого дома на улице Цзюнзанлу, казалось, обещал короткую передышку от бесконечных интриг. Когда он вышел из «мерседеса», которым воспользовался ради матери, несколько соседей поздоровались с ним. Мать никогда не одобряла его службу в полиции, но, поскольку окружающие все больше богатели, его высокое служебное положение, подтвержденное почтительным водителем, который открыл ему дверцу, повышало и ее статус.
Общая цементная мойка у входной двери все так же протекала. Вокруг стока, напоминая рисунок на карте, расползались во все стороны щупальцы густого зеленого мха. Потрескавшиеся стены нуждались в срочном ремонте. У самого пола по-прежнему зияли дыры, около которых в детстве он подстерегал сверчков. Лестница была грязной и темной, площадка усыпана драными коробками и ивовыми корзинками.
Он не заезжал к матери с тех пор, как ему поручили дело Вэнь. И сейчас в ее маленькой и скромной комнатке с изумлением увидел стол, заваленный множеством пластиковых упаковок с хлебом, сосисками и экзотически выглядевшими блюдами.
– Все из «Подмосковья», – пояснила ему мать.
– Ну конечно, Лу Иностранец! Да он с ума сошел.
– Он называет меня матерью и считает тебя своим настоящим братом.
– Никак не может забыть ту старую историю!
– «Настоящий друг познается в беде». Я хорошо помню эту буддийскую заповедь. Все добро, которое ты совершаешь в мире, возвращается к тебе добром. Что бы ты ни сделал, ведет к какому-либо результату, ожидаемому или неожиданному. Некоторые называют это удачей, но на самом деле это карма. А недавно ко мне приезжал еще один твой друг, господин Ма.
– Когда?
– Да сегодня утром. Регулярный медицинский осмотр, вот как называет старик свои визиты.
– Очень любезно с его стороны, – сказал Чэнь. – А у тебя проблемы со здоровьем, мама?
– Да последнее время желудок дает себя знать. И господин Ма обещал, что обязательно меня навестит. А ведь такому старому человеку нелегко карабкаться по нашей лестнице.
– И что он сказал после осмотра?
– Ничего серьезного. Просто дисбаланс между ян и инь, и все в этом духе. Он принес мне лекарство, – скала она. – Как и Лу, господин Ма очень хочет отплатить тебе за услугу, иначе будет чувствовать себя не в своей тарелке. Он человек ици.
– Старик много перенес в жизни. Просидел целых десять лет только за то, что у него нашли «Доктора Живаго». А то, что я для него сделал, так, ерунда.
– Кажется, Ван Фэн написала о нем статью, верно?
– Да, она сама придумала.
– Как она поживает в Японии?
– От нее давно уже не было писем.
– А из Пекина есть новости?
– Секретарь парткома Ли собирается дать мне отпуск и советует съездить в Пекин, – уклончиво сказал он.
– Вот было бы хорошо, – улыбнулась она.
Чэнь знал, что мать не очень одобряет его отношения с Лин. То, что тысячи лет назад беспокоило Су Дунпо, тревожило и ее: «Высоко вверху, в нефритовом дворце луны может быть слишком холодно». Но еще больше она расстраивалась, что в свои почти тридцать пять лет ее сын по-прежнему оставался холостяком. Как гласит поговорка, «горбатого могила исправит».
– Только я не очень уверен, что смогу взять отпуск.
– Значит, ты не уверен, что… – Мать не договорила. – Да! Господин Ма сказал, что ты приходил к нему с девушкой из Америки:
– Да, она моя временная напарница.
– Господину Ма показалось, будто она тебе очень нравится.
– Ну что ты, мама. Просто я обязан о ней заботиться. Если с ней что-нибудь случится, то отвечать придется мне.
– Ну, как знаешь, сынок. Я уже стара и надеюсь, что ты устроишь свою жизнь, как и все.
– У меня слишком много работы, мама.
– Я не разбираюсь в твоей работе. Вокруг все изменилось. Только думаю, что связь с американской девушкой не пойдет тебе на пользу.
– Не волнуйся, мама. Об этом не может быть и речи. Тем не менее он встревожился. Обычно мать не вмешивалась в его личную жизнь – разве только частенько упоминала одно высказывание Конфуция: «В жизни есть три вещи, не подобающие почтительному сыну; не иметь потомков – худшая из них». Сейчас же она, казалось, соглашалась с подразумеваемым предложением секретаря парткома Ли.
«Находясь в горах, человек не может как следует их видеть», – написал Су Дунпо на стене буддийского храма в горах. Но старший инспектор Чэнь не считал, что находится в горах.
Помогая матери приготовить обед, он больше молчал. Но не успел он разогреть привезенные из «Подмосковья» блюда в пластиковой упаковке, раздался звонок его сотового телефона.
– Старший инспектор Чэнь, говорит Гу Хайгуан.
– А, главный управляющий Гу! Что случилось?
– У меня есть для вас кое-какие новости. Пару дней назад сюда приходил человек из Фуцзяни. Не знаю наверняка, принадлежит ли он к «Летающим топорам». Он связался с некоторыми людьми из здешних группировок, а потом пропал.
– Значит, это был не Дяо, приезжий из Гонконга, про которого вы говорили?
– Нет, конечно нет.
– А что он делал в Шанхае?
– Кого-то разыскивал.
– Не ту ли женщину, которую я вам описывал?
– Я пока еще не все знаю, старший инспектор Чэнь, но постараюсь все выяснить.
– И когда в последний раз видели того фуцзяньца?
– Днем седьмого апреля. Несколько человек видели, как он ел пельмени в закусочной на улице Фучжоулу. У кафе его ждала машина, серебристая «акура».
Даты совпадали. Так что новость внушала надежду. Возможно, она имела отношение к трупу из парка или к исчезновению Вэнь, а может, к ним обоим.
– Отлично, главный управляющий Гу. А как называется кафе, где видели фуцзяньца?
– Не знаю. Говорят, там подают особые пельмени по-фучжоуски, называются яньпи. Оно находится рядом с магазином иностранной книги, – добавил Гу. – И пожалуйста, старший инспектор Чэнь, называйте меня просто Гу.
– Спасибо, Гу. Что ж, в городе не так уж много серебристых «акур», номер и владельца легко проверить через транспортную службу. Огромное вам спасибо за ценные сведения.
– Не стоит. Да! Сегодня утром мне звонила ваша секретарша, Мэйлинь. Обещала зайти к нам, взглянуть на «Династию». Сказала, что для такого клуба, как наш, очень важно иметь парковочную стоянку.
– Рад, что она так считает.
– А еще она много чего рассказала мне о вас, старший инспектор Чэнь.
– Неужели!
– Все знают, что скоро вы станете начальником автоинспекции. И в самом деле, с вашими связями на самом высоком уровне для вас это ничего не стоит.
Чэнь недовольно нахмурился, хотя понимал, почему Мэйлинь так разрекламировала его. Ее красноречие дало свои плоды – Гу уже в нескольких местах собирал о нем информацию.
– Вы должны еще раз зайти к нам, старший инспектор Чэнь, – тепло пригласил его Гу. – Вчера вы провели у нас слишком мало времени. Нужно будет выпить за нашу дружбу.
– Обязательно, – пообещал Чэнь.
Видимо, его мать что-то заметила.
– Что-то случилось?
– Нет, мама, все в порядке, только мне нужно сделать один звонок.
Он набрал номер Мэйлинь и попросил ее проверить владельцев всех серебристых «акур». Она обещала немедленно выполнить его просьбу. Затем заговорила с ним о парковочной стоянке. Оказалось, все дело было в разграничительной линии. Если данный участок земли не был указан в плане города как стоянка для клуба, город может получить за нее значительный дополнительный доход. Ей нужно будет как следует изучить вопрос. Ближе к концу их разговора она услышала кашель матери Чэня и попросила разрешения поздороваться с тетушкой Чэнь.
Когда они поговорили и попрощались, старая женщина покорно улыбнулась и стала разогревать остывший обед. Маленькая комнатка на чердаке наполнилась запахом дыма от печурки, которая топилась угольным брикетом. Матери Чэня было не по силам возиться с печкой. Когда они жили вместе, то Чэнь по утрам выносил печку на лестничную площадку, а вечером затаскивал в комнату. Площадка была до того тесной, что в темноте люди постоянно на нее натыкались и сажали себе синяки. Но хотя он упрашивал мать переехать к нему, она упорно отказывалась покинуть привычное жилище. На стене в траурной рамке висела фотография его отца, грустные глаза под изборожденным глубокими морщинами лбом смотрели на сына.
Чэнь рассеянно поел тофу, заправленного кунжутным маслом и зеленым луком, после чего опустошил миску вареного риса.
Когда он собрался уходить, снова раздался трезвон его мобильного. Он нажал на кнопку связи и, услышав сигнал факса, раздраженно отключил его.
– Вижу, сынок, дела у тебя идут хорошо, – говорила его старая мать, спускаясь с ним к выходу. – У тебя есть сотовый телефон, машина из управления, секретарша, и сам главный управляющий звонит тебе во время обеда. Теперь ты стал частью системы, я понимаю.
– Нет, мама, я не считаю себя частью системы. Просто приходится работать внутри системы.
– В таком случае всегда твори добро, – сказала она. – Как говорит буддийская мудрость, «ничто не возникает без причины и ничто не остается без последствий».
– Я буду об этом помнить, мама, – ответил Чэнь.
Он понимал, почему его мать так часто говорит о необходимости творить добро в буддийском смысле. Озабоченная его холостяцкой жизнью, она каждый день воскуряла благовония в честь богини домашнего очага Гуаньинь, молилась о том, чтобы расплата за неправедные деяния ее семьи пала только на нее.
– О, тетушка Чэнь! – Малыш Чжоу выскочил из машины, держа в руке надкусанный пирожок. – Если вам понадобится машина, сразу звоните мне. Уж матери старшего инспектора Чэня я всегда готов помочь.
Мать слегка покачала головой вслед отъезжающей машине, заметив завистливые взгляды соседей.
Малыш Чжоу поставил диск с «Интернационалом» в стиле рок, но его героическое содержание не подняло настроение Чэня. Он велел Малышу Чжоу остановиться на перекрестке улиц Фучжоулу и Шаньдунлу.
– Зайду побродить в книжном магазине. Не жди меня, я вернусь пешком.
На улице находилось несколько книжных магазинов, как государственных, так и частных. Чэнь испытал желание зайти в один из них, где как-то раз приобрел книгу своего отца, посвященную изучению роли случайности в истории. Он уже забыл доводы книги, за исключением предания о том, как живущая во дворце избалованная овца послужила косвенной причиной падения династии Цзин. Тогда ему еще попытались навязать красочный плакат с девушкой в бикини, но он отказался. В самом деле, он не был почтительным сыном, не сумел оправдать надежд отца.
Он перешел на противоположную сторону улицы и направился в кафе-пельменную. Как и частные книжные магазины, эта маленькая закусочная была перестроена из жилого помещения на первом этаже. Простая вывеска извещала крупными иероглифами: «СУП С ПЕЛЬМЕНЯМИ ЯНЬПИ». Перед входом в кафе пожилой человек погружал пельмени в большой котел. В зале было всего три столика. На кухне, отгороженной от зала матерчатой занавеской, молодая женщина замешивала желтоватое тесто, добавляя к нему рисовое вино и мелко нарезанное мясо угря.
На стене висел плакат, на котором расписывались удивительные свойства пельменей яньпи: они готовились из очень тонкого теста, замешенного из пшеничной муки с яйцами и рыбным соусом. Чэнь заказал себе порцию пельменей, которые действительно оказались восхитительно вкусными, хотя и имели рыбный привкус. Привкус стал слабее, когда он добавил в суп уксус и зеленый лук. Интересно, подумалось ему, кто еще из клиентов-нефуцзяньцев додумался до такой заправки. Доев пельмени, он огляделся и заметил, что кафе находится совсем рядом от жилища Вэнь Лихуа, дома, где выросла пропавшая Вэнь. До него было не больше пяти минут пешком.
Он подошел к владельцу кафе, который вылавливал из котла готовые пельмени:
– Вы не помните человека, который несколько дней назад приезжал к вам в кафе на роскошном автомобиле?
– Во всем городе только у меня можно поесть настоящие яньпи. Так что люди приезжают сюда даже с другого конца Шанхая, чтобы отведать наших фирменных пельменей. Сожалею, но я не могу запомнить какого-то клиента только потому, что он приехал на дорогой машине.
Тогда Чэнь протянул ему свое удостоверение и фотографию человека, найденного убитым в парке.
– А его не вспоминаете?
Владелец в замешательстве покачал головой. К ним подошла девушка, посмотрела на фотографию и сказала, что запомнила одного клиента со шрамом на лице, только не уверена, тот ли это человек.
Чэнь поблагодарил ее и решил вернуться в управление. Иногда во время прогулки пешком ему думалось гораздо легче, но сегодня, добравшись до управления, он по-прежнему терялся в догадках.
В кабинете его ожидало только одно сообщение из государственного агентства по трудоустройству с названиями и номерами телефонов нескольких частных агентств. Проведя с трубкой в руке целый час, он получил такой же результат, как и прежде: немолодой и к тому же беременной женщине трудно найти работу в Шанхае.
Время шло, на столе росли груды бумаг, телефонные звонки следовали один за другим, Чэнь работал нервно и с напряжением, в дополнение ко всему он никак не мог забыть о намеке Гу на его связи в верхах, который его раздражал. Наконец он встал и проделал в своем закутке несколько упражнений тайцзи, но они не помогли ему расслабиться, а только напомнили о трупе из парка. Возможно, ему давно уже следовало заниматься тайцзи, как тот бухгалтер на пенсии, который хотя бы наслаждается внутренним покоем, существуя в полной гармонии со вселенской ци.
И как ему реагировать на предложение «отдохнуть» в Пекине? Вопрос тут не в том, чтобы принимать или не принимать какое-то решение насчет своей личной жизни, и секретарь парткома Ли вовсе это не имел в виду. Личная жизнь человека в Китае практически неотделима от политической жизни. Он мог бы поусерднее ухаживать за Лин, но его сдерживала ее принадлежность к семье высшего партийного руководителя.
