Выбравшись из люка, я посмотрел на четверку, вращавшую ворот, спрыгнул на платформу и пошел к краю платформы.
      – Киро! – заорал я, перегнувшись через край.
      Киро, ползавший внизу с парой монахов и десятком горожан, поднял голову.
      – Бери бочки с тех лошадей и неси сюда!! Танк на нефти ездит! И бензин тоже неси!!
      Киро прокричал что-то неразборчивое, показал кулак и повернулся к людям.
 

Если нельзя остановить – надо организовать и возглавить. Слабительное

 
      Шлеп.
      Аккуратный брикетик гудрона, сто восьмой, упал на платформу.
      Танк тихо урчал переработывателем, заполняя баки керосином. Вокруг него висела аура, в которой хотелось остаться надолго – деловитость, радость действия после долгого ожидания.
      Ощущение было очень приятным, но полностью насладиться им мешал привкус неестественности. Ощущение было чужое – я, в отличие от танка, не знал, что же мне надо сделать. Но думать об этом не хотелось, и я цеплялся за знание, что я буду делать. Заряжу танк, сяду в него и поеду в город под горами. Зачем-нибудь. Просто потому, что ничего другого делать не хотелось. Совсем ничего, даже слушать Киро, который затащил наконец, всю нефть на площадку и теперь шел ко мне рассказывать.
      – Смотришься. – сообщил он, подойдя и присев у коробки.
      – Стараюсь. – согласился я, глядя на ногу в камуфляже, постукивающую по коробке. На колене второй, зацепленной каблуком за угол коробки, лежал лучемет.
      – Нас поймали прямо в воротах замка. – сообщил он, помолчав.
      Я перевел на него взгляд и затянулся.
      – Накинули арканы. Я успел перерубить свой и ускакать. А Мара, Нат и Мик остались…
      Он опустил взгляд на платформу. Я криво ухмыльнулся, глядя, как он чувствует себя виноватым за то, что остался на свободе.
      – Потом я пошел по следам. Смотрел издалека. Ночью, когда ои на кого-то напали, попробовал отвить. Не вышло. Слышал, как они кричали друг другу, два человека из охраны, что Хозяин велел всех новых наложниц вести в город у скал через тоннель в стеклянном городе и велел захватить волшебную машину… Наложниц!!!
      Киро вскочил на ноги и показал горящие глаза. Я ответил ему сонным взглядом.
      – Понимаешь, наложниц!
      – Ага. – согласился я, начиная считать, сколько я не спал.
      – Нет, ты не понимаешь! – рявкнул он, пытаясь сжечь меня гневным взглядом. Он не понимал, как я могу не сопереживать ему, не чувствовать такого же беспокойства за своих, за свою женщину, которая попала к другому. Он не понимал меня и пытался заставить меня стать понятным – испытать те же эмоции, наталкивая друг на друга те же мысли, назвав это «пониманием его».
      – Киро. У меня есть девушка. – спокойно сказал я. – Первая в этой жизни. Сейчас она в одной связке с Марой. Идет по тоннелю в город. Я не спал два дня. А через шесть часов танк зарядиться и мне надо будет управлять им, чтобы приехать в город раньше, чем приведут девушек. Так что позлись на кого-нибудь другого, а я буду спать.
      Я посмотрел на ошарашенное лицо Киро, метнул окурок за платформу, глянул на жрецов, загружающих снаряды в шахты, лег, закрыл глаза. Извини Киро мне уже приснилось.
       Они. Они были вокруг. Везде. Вокруг.
       Уш, Лук и все, кто умер, коснувшись меня.
       Все те, чья жизнь пересеклась со мной и чьи жизни я не потрудился превратить в непрерывное страдание со скупыми глотками передышки, чтобы страдание не приелось.
       Они хотели свои жизни обратно. Они вытягивали их из меня, а у меня их не было. У меня была только их смерти. И только одна жизнь – моя.
       Они рвали ее из меня. Во все стороны.
       Мне было не страшно. Это было не больно. Это было хуже, но я не знал, как это называть, чтобы спрятаться от этого ощущения за его названием.
       Название было. Я не помнил его.
       И пытка продолжалась, растягивая меня шире, шире. больше, больше…
       Потом я стал ничем, а моя жизнь – шаром вокруг, который я тянул на себя, но они, вокруг, тянули сильнее.
       За мгновение до того, как лопнуть, я вспомнил, как оно называется.
       Пулплозия сущности…
      Тело падало.
      Изогнувшись, я упал на ноги и хвост. Хвоста не было, но это я понял, только начав заваливаться на спину. В спину больно врезалась пластиковая коробка.
      Я зашипел от боли, оттолкнулся локтями и замер, балансируя на двух ногах.
      – Харш! – крикнул Киро сверху.
      – Я. – согласился я и вспомнил, как держаться на двух ногах. Платформа под ногами мелко вибрировала и ползла вниз. Я повернулся и посмотрел на гудящую коробку танка, на которой сидел заспанный Киро.
      – Что такое? – ткнул он в гудящий пластик.
      – Лифт работает. – пояснил я, запрыгнул на короб. – Залезай в танк, счас поедем.
      Я спрыгнул в люк, сел в кресло и нахлобучил шлем.
      Темнота. Контакт.
      Лифт работает нормально.
      Боевые камеры полны. Батареи заряжены полностью. Бак заряжен на три четверти.
      На четыре местных дня полной работы.
      Я доволен. Танк доволен, что я доволен.
      Несанкционированный вход в систему. Несанкционированный вход в систему. Опасность обнаружения типа компьютера.
      Киро, сними шлем. Отобразить фронтальный вид и прицел пушки на мониторы
      Танк отображает для Киро вид на мониторы, а мне дает круговой обзор.
      В голове вспыхивает, сфера мутнеет, задняя четверть сворачивается.
      Я отмечаю, что не хватает внимания и начинаю наблюдение.
      Поверхность близко. Ближе. Поверхность.
      Двигатели урчат прямо в слуховые нервы. Я сдвигаюсь. Двигаюсь. К воротам.
      Я спрашиваю танк про карту. Место – Город под скалой.
      Полсферы превращается в карту, объемный вид сверху. Мигающая точка у кружочка в песках, красная – на севере, под горами. Мигающая линия от тог места, где мы, до красной точки под горами. Я утверждаю прямой маршрут и выключаю карту, чтобы посмотреть, как танк проноситься в ворота.
      Через полчаса барханов начинает темнеть и вид постепенно перекрашивается в серо-серебристый.
      Я снимаю шлем.
      Угрюмый Киро, скособочившийся в неудобном кресле, изучил меня с ног до головы, а потом буркнул:
      – Харш, ты – что такое? Знаешь, мне страшно быть с тобой в одной комнате. Мне было страшно, когда я понял, что нас поймали. За Мару. Мне было страшно там, в башне, когда они шли и шли. За себя. Мне страшно сейчас. Но сейчас я даже не знаю, за что мне страшно.
      – Киро, – задумчиво начал я, забивая трубочку и глядя на его обнаженные мечи, лежащие на панели. – в башне тебе было страшно за свое тело. А за себя тебе страшно сейчас, потому что даже я не знаю, что со мной будет происходить через час. Есть такая пословица, даже две. Одна, русская – непредсказуемы пути бога. Вторая – все люди, как люди, один я как бог… Вот.
      Киро уставился на свои мечи, пытаясь повертеть словами, которые я ему дал, и сложить их них какой-то смысл, который ему понравиться. Потом он поднял взгляд на экраны, отображавшие чередование барханов.
      – Ты мне только скажи… – неуверенно начал он и замолк.
      – Что?
      – Ничего.
      – Киро, что ты хотел спросить?
      – Я хотел задать один глупый вопрос.
      – Какой? Задай. Узнаешь если не правду, то хотя бы то, что я отвечу.
      Киро посмотрел в глаза и не отводя взгляда, спросил:
      – Харш, ты – землянин?
      – Месяц назад я был уверен, что да. А теперь не уверен, потому что не знаю, кто же я. – неответил я и спрятал неответ встречным вопросом: – Но мне кажется, что ты хотел спросить что-то другое. Что?
      Киро отвел глаза, уронил взгляд на пол и прошептал:
      – Ты, наверное, все-таки не человек… Я хотел узнать, кто ты. И еще я хотел узнать, почему схватили всех, кроме тебя, и не является ли все, что с нами происходит, тестом на выживание. И не сидим ли мы до сих пор в креслицах.
      Я пустил облачко дыма в экран, бросил топор и лучемет на панель и начал полуотвечать:
      – Кто я – не знаю. Если тебя это успокоит, тело родилось на земле. Всех, кроме меня схватили потому, что снял кулончик-радиомаяк и снял их с девушек. Почему не схватили тебя – не знаю. Возможно все, что происходит – тест. Но мне кажется, что все вы попали в шлейф неприятностей, который тянется за мной. И может быть, мы до сих пор сидим в компьютерах, даже не повязанных в сеть, и я сейчас говорю с программой Киро. Но не знаю, как ты, а я не очень переживаю по этому поводу – та игра, в которую я играю сейчас, значительно интереснее квака, тебе не кажется?
      – Нет, не кажется!!!
      Киро грохнул кулаком по панели.
      – Там я знал, что играю. А тут – не знаю, что будет, если меня убьют. Не знаю!!! И никто не спросил, хочу ли я играть!
      – Ну!! Киро, если тут тебя убьют, то ты потеряешь тело. И лет пятнадцать, пока не вырастет новое, будешь ждать, чтобы переиграть. И меня тоже никто не спрашивал, хочу ли я быть. Однако, мне кажется, что быть или не быть – решать тебе, я не дяденьке сверху.
      Киро задумался, пытаясь принять правду. Я выколотил трубку на пол и уставился на замигавший красными значками экран.
      – Харш… – начал Киро.
      – Погоди. К нам кто-то летит. Возьми лучемет и лезь на броню, пожалуйста. Будешь, так любезен, пехотным прикрытием.
      Я одел шлем.
      Разросся. Посмотрел на летящий объект. Объекты.
      Два хомо в скафандрах с ранцевыми двигателями
      Не стрелять без угрозы себе
      Я присмотрелся к летящим людям. Система приближения показала лица за шлемами, лучеметы в руках, ранцевые струи.
      Скорость – треть звуковой, через сто циклов достигнут точки встречи. Обнаружено сканирование жесткими лучами. Заэкранировано.
      Остановись. Замри.
      Танк встал, тихо урча мотором.
      Я задумчиво смотрел, как двое подлетают, садятся, в сотне шагов, идут ко мне. Двое в знакомых серебристых комбинезонах и шлемах, скрывающих незнакомые лица.
      Кормовой и верхний экраны повреждены. Восстановление невозможно. – сообщил танк, выводя меня из задумчивости. Надо было что-то предпринять.
      Голосовая трансляция – буркнул я танку. По началу трансляции навести на хомо. Заряд – половина мощности – максимальная эффективность – полная ионизация Потом я попробовал набрать воздуха для крика, понял, что конденсатор динамиков вообще-то заряжен, и рыкнул через него:
      – Стой! Кто такие?
      Два луча расплескались по невидимому, но вполне реальному лобовому экрану.
      – Стрелки что ли? – язвительно выплеснул я беспокойство, перегревом батарей щитов. – Вы это, стрелялки-то опустите, а то в этом фейерверке говорить неудобно.
      Они переглянулись, закинули лучеметы за спину и побрели к танку.
      Стрелять при попытке выстрелить. Снять шлем.
      Пару секунд я моргал на мониторы, отображавшие фигуры, бредущие к танку, а потом подобрал лучемет и пошел к люку.
      Выпрыгнув на броню, я положил лучемет на бедро, картинно закурил папироску и посмотрел на фигуры сквозь облачко дыма.
      – Ты кто? – спросила левая, останавливаясь.
      Боковым зрением я заметил Киро, выползшего на верхушку бархана за их спинами. Бодро он бегает.
      – Я-то знаю, кто я. А вы, как погляжу, тоже не местные. – криво неответил я.
      Чувство опасности грянуло в животе, сдавило горло, заложило уши. Я ощутил их и понял, что они очень быстрые. Что они сдернут лучеметы с плеч быстрее, чем я успею нажать на спуск.
      – Но я тут вроде как обжился, хозяйством обзавелся. – я хлопнул по пластику короба, сообщая, что я с танком, а они в чистом поле. – А вы, как гляжу, тут недавно. Так что, гости дорогие представьтесь, что ли.
      – Ну это еще вопрос, кто тут дольше. Ты тут давно? – прохрипел левый, упирая руки в боки и позволяя лучемету свисать с плеча.
      – Да прилично будет. Часов этак… Дня эдак два. С половиной. И еще один без половины. – сообщил я им, что готов пообмениваться информацией. – А вы?
      – День.
      Левый пару секунд помолчал, рассматривая меня через стекло шлема, и спросил:
      – Слушай, злобный человек, не подскажешь, дракон не пробегал? Такой на четырех ногах, мехом обшитый, на твою носатую черепаху очень не похожий?
      – Парочка пробегала. А вы собственно че – на драконов вылетели поохотиться?
      – Вроде того. – протянул правый и медленно снял шлем. Шлем скрывал совершенно лысую голову, опутанную проводками, радионаушниками и камерой.
      – Департамент особых дел. Отдел особых личностей. Лейтенант Пакан.
      – Сержант Клук. – представился левый, демонстрируя аналогично упакованную голову.
      – Вы не по сексуальных маньяков, случайно? А то тут завелся один. У меня жену спер, у того парня, что вам в спины целиться, девушку уволок.
      – А жена у тебя кто будет? – поинтересовался лейтенант, присаживаясь на корточки и оборачиваясь посмотреть на Киро.
      – Да из местных.
      – Ага. – хрюкнул сержант, изображая скептическую насмешку. – А сам-то ты откуда будешь? И откуда раздобыл злоблинский магнитанк? И как?
      – Майор Накансток, Внешняя разведка злоблинов, офис особых заданий. Внедрен на Мар-18. Текущее тело сконтактировало с Депом неприсоединенных. По дороге с Мар-18 транспорт накрылся и вся команда шлепнулась н эту планету… Ребята, садитесь, подвезу, нам, похоже, по дороге. Киро!! Киро!! Иди сюда! Это ФБР!
      Подождав, пока все залезут на танк и рассядутся, я рыкнул: «Продолжить маршрут!» – и, дождавшись, пока танк наберет скорость, представил Киро Клуку и Пакану, а заодно сообщил, как меня нынче звать.
      – Пакан, что тут, на планете происходит? – спросил Киро как только я замолчал и дал ему возможность задать этот вопрос за меня. Пакан посмотрел на Киро голубым глазом, покосился камерой на Клука и сообщил:
      – Три-четыре месяца назад сбежал один сексуальный маньяк. Энергокаркасы знаешь что такое? Ну так вот. У него расшатанный. Он сбежал, захватив четыре шагающих танка с ультрафиолетовыми пушками.
      Два дня назад местный офис невтупивших не вышел на контрольную связь. А до этого было сообщение о нашествии. Мы прилетели поверить. На орбите подвижный модуль, двухместный, спускаемый. Вопросы?
      – А вы что делать собираетесь? – угрюмо спросил Киро, глядя на свой лучемет.
      – Связаться. Сообщить. Ждать инструкций. – отчеканил Клук, одевая шлем.
      Киро посмотрел на меня умоляющим взглядом.
      – Не пойдет. К рассвету наши женщины будут у него в гареме. – бодро возразил я. – А так как его все равно бить, то почему бы не днем раньше?
      – Нет. – отрезал Пакан. – Возможно необратимое изменение эволюции. Помните, вы подписывали контракт при найме? Там есть такой пункт – о не выдаче стратегически важной информации?
      – Не-а. – злорадно сообщил я. – Не помню.
      – Не надейтесь. Контракты отправляли вместе с защищенной генокартой отдельно от корабля, который взорвался. – отеческим тоном возразил Пакан.
      – Ну может быть. Только я контракта не подписывал, потому что при рекрутировании раскрыл рекрутера и потерял сознание в драке. И на борт попал без сознания. Киро может подтвердить, что инструктор группы об этом говорила. – я лучезарно улыбнулся Пакану и Клуку. – Так что ребята, давайте я буду все делать, я вы будете охранять стратегически важный для конфедерации банк данных.
      – Чего охранять? -удивленно спросил Клук.
      – Меня. Вам же интересно, как едет этот танк? – протянул я, пытаясь увернуться от зависшего над головой ведра пластилина. Ведро капнуло на затылок и протекло внутрь головы, из которой сразу вылетели все стратегически важные мысли.
      – Интересно. – согласился Пакан. – Но на кнопочки нажимать мы и сами умеем.
      Пакан и Клук начали источать слабенькие струйки страха, просачивающиеся сквозь натянутые ими маски спокойствия как через плохой памперс. Они испугались настолько, что стали готовы меня убить, если я скажу им то, чего они знать бояться.
      – Ну вот, а я хотел Вас обрадовать, что умею на кнопочки нажимать. – проворковал я, тяжелым взглядом гипнотизируя Киро в роль рыбы. – Но раз Вы уже сами умеете, и больше ничему учить вас не надо, то не буду. А так хотелось. Ну ладно, не хотите – как хотите. Наше дело маленькое – предложить, получить отказ и заняться своими делами.
      – Какими своими делами? – спокойно переспросил Пакан и пошевелил плечом, на котором висел лучемет.
      – Обыкновенными. Поеду вашу работу делать, раз бумаги не подписывал. И вообще, департамент невступивших платен тут кто? И кто тут особые дела?
      – Мы особые дела. И как старший офицер особых дел в системе, где проводиться операция по нейтрализации, приказываю…
      Договорить ему не дал танк, загудевший поворотником пушки. Пушка, развернувшись и стукнув Клука по шлему, прогудела что-то на верхушку бархана в сотне шагов от нас. В правом глазу Пакана возник черенок стрелы. Пакан вздрогнул и завалился на бок.
      Танк наставительно покачал пушкой и вернул ее на место.
      Клук, поднявшись с брони, снял шлем и посмотрел на Киро, распластавшегося по броне, на тело Пакана, наклонился к нему, нажал что-то на браслете и скинул тело с брони. Подождав двадцать секунд и дождавшись яркой вспышки на месте его тела, он прохрипел:
      – Сеанс связи произведен. Получено разрешение на нейтрализацию объекта. Ваше участие одобрено. До объекта восемьдесят тысяч шагов.
      – Ну вот и ладушки. – буркнул я. – Полезли под броню, а то тут стреляют.
 

Делаю фарш из материала заказчика Объявление в газете.

 
      – Захренить в поносистую попу гнилоперхотные яйца!!!
      – Ну как я мог догадаться, что ты не знаешь о спутниках слежения?! – прорычал в ответ Клук.
      Открытие, что на орбите висит пара десятков спутников, с которых можно при желании разглядеть родинки на заднице лежащего человека, меня расстроило, о чем я и сообщил Клуку, который воспринял сообщение очень болезненно. Придется успокаивать.
      – Клук, это я не тебе. Это я так. Ты на самом деле не мог догадаться, что я забыл о спутниках слежения. Подсматривали за нами – им же хуже. Лучше скажи, как штурмовать будем – в лоб или как обычно?
      Клук вздохнул, кашлянул от нависшего в кабине табачного дыма и начал думать вслух:
      – Выбить дверь. На максимальной скорости через пролом подъехать к башне и в подвал. Если он не там в бункере – зачищаем местность.
      – Хороший план. – буркнул Киро в монитор, но котором светился детальный и красивый план города. – Только по-моему, не учитывают два танка противника. А исходя из предположения, что за нами наблюдали с самого начала, как тошько танк поехал, их танки ждут где-то в засаде, наверно, у главной башни, у крылечка. Не считая того, что весь город забит людьми.
      – Наверное. – охотно согласился Клук. – Что ты предлагаешь?
      – Разнести стены, город, кроме главной башни, неспеша подъехать к ней по руинам. И по плану.
      – А боезапаса хватит? – скептически осведомился Клук.
      – Наверное, хватит. – осторожно высказалась моя память. – Это как стрелять.
      – А как можно? – спросил Киро.
      – Можно кнопочками, а можно из шлема. – сообщил я, глядя в неприкрытый камерой глаз Клука, и ввинчивая туда команду «не шевелись».
      – А можешь из шлема? – поинтересовался он, изо всех сил не шевелясь.
      – Могу, если никто в кабине не будет паниковать по этому поводу. Киро, знаю, не будет. А ты?
      – Я постараюсь. – бодро пообещал он. – Только люк не закрывайте.
      – Тогда хватит планировать, поехали воевать… – весело я, потянувшись за шлемом. Только с кем?
      – Кстати, как он хоть выглядит, это маньяк? – спросил я, подняв шлем над головой.
      – Обыкновенно. С тебя ростом, с меня формой, седой, лицо меняется. Как у тебя, под настроение. – хмуро буркнул Клук. пододвигаясь поближе к люку.
      – Чрезвычайно точное описание. невозможно не узнать. – не менее хмуро буркнул я и нахлобучил шлем.
      Объект назначения – в полутысяче циклов. Активность на подступах – ноль. – сообщил танк.
      Заряд – единица. Мощность – максимум. Ионизация – максимум. Полный ход на угол главных ворот. – задал я указание и разросся в сканер.
      Барханы. Пустые. В километрах трех – большой город, стены которого вырублены в куске скалы.
      В городе много людей, они ждут. Меня. Они напуганы чьей-то большой волей, согнувшей и покорившей их.
      Город приближается. Я еду на бархан между башнями.
      Заезжаю.
      Чувствую, как из окошечка над воротами башни ударяет струя жесткого излучения. Расплескивается по лобовым щитам.
      Выстрел туда. Вспышка электричества, когда метровый в диаметре шар железистой плазмы врезается в башню.
      Еще три шара ударяют в основание башни и она рушиться, исторгая крики боли облаком обломков, окутанных электрическими искр. Следующий заряд, пол-единицы, перелетает через руины и сметает хрупкие постройки из песка и тонкие каменные домики.
      Город кричит страхом. Из башни с другого фланга выскакивают три сотни коников. Скачут ко мне.
      Минимальный калибр, без ионизации, непрерывная стрельба.
      Струя мелких зарядов вычищает их из седел, превращая сотни в хрипящее кровавое месиво.
      Что– то вылетает из меня. Человек. Летит. Приземляется на стену. Вспыхивает двумя лезвиями плазменных мечей. бежит по стене к руинам башни.
      Я три раза стреляю во вторую башню и еду к руинам первой. Параллельно стене, заглядывая пушкой в пролом и простреливая просеки в домах, среди которых мечутся люди.
      Главная башня в конце длинной улицы. Ворота исчезают в электрической вспышке, и я еду дальше, простреливая дома с другой стороны главной улицы. С вершины главной башни сверкает луч лазера. Бьет куда-то под башню.
      Вершина башни, повинуясь моему желанию, взрывается облаком каменных осколков и вспышкой тепла. Батареи лазера.
      Камень вершины башни течет, оплывает вишневым.
      Я вижу в просвет пролома руины второй башни.
      Сворачиваю, еду к развалинам первой башни. Переваливаю через них. Въезжаю в город. Вокруг руины. Кое-где люди. Люди слишком напуганы, чтобы действовать. Кроме одного, которые бежит, перелетая с крыши на крышу, спрыгивает вниз. Там вспыхивает.
      Человек выпрыгивает на крыши и догоняет возле башни.
      Я останавливаюсь у пролома на месте двери.
      Автопоиск и уничтожение всех, кроме троих известных и женщин.
      Снять шлем.
      Тело возвращается неохотно. Оно спит, но пробуждается от первой затяжки последней папиросы. Потом я заставляю деревянно-водянистые валики ног двигаться.
      Выпрыгиваю из люка и бегу за Киро по пролом. Лучемет в левой топор – в правой.
      Лестница, заваленная обломками двери, тускло освещенная светильниками.
      Я сбегаю в зал, натыкаюсь на спину Киро. Клук, присев на колено, целился в человека на троне в другом конце пустого зала.
      Я останавливаюсь, потому что ничто не шевелиться и шевелиться – плохо.
      Табачные струйки поднимались вверх, попадая в падающие колонные света, окрашивая свет мраморными разводами.
      Папироса тлела. Последняя папироса тлела просто так. Я затянулся и неспеша отошел от Киро на пару шагов в сторону.
      Человек на троне пошевелился, откинув с лица седые пряди, и показал обтянутые кожей череп лица с синими икрами, сверкающими черных провалах под седыми бровями.
      Левая рука неспеша поднялась, демонстрируя маленькую коробочку со вжатым большим пальцем.
      – Добрый день, господа. У меня в руке пусковик к заряду в шестьот гигамоль плутония, который лежит у нас под ногами. Пусковик, сами понимаете, блокираторный, так что стрелять в меня или в него не советую. Я настоятельно рекомендую положить все стреляющие устройства на пол и положить их подальше. После чего мы, наверно, сможем продолжить беседу. – он медленно показал глазами на пару длинных двуручных мечей, прислоненных к трону.
      – Подумайте, господа. У нас в случае какой-либо глупости с вашей стороны есть прекрасный шанс захватить с собой треть населения планеты и значительно изменить генофонд. – вкрадчиво прогремел он, барабаня пальчиками по коробочке, зажатой между указательным и большим пальцами. – Ну, кто-нибудь хочет совершить злодейство? Стреляйте быстрей, пока я не сделал его сам.
      – Я бы с радостью. – прохрипел я, накидывая лучемет на ногу. Перевернувшись в воздухе, он грохнулся за трон. – Только я еще хотел бы иметь возможность понаслаждаться результатами. Хотелось бы из тела. В нем как-то уютней и привычней, да и следующую пакость можно запланировать с учетом опыта предыдущей.
      – О! – грохнул он. – Здесь есть человек, который что-то понимает в пакостях…
      Киро выронил лучемет на пол и отпиннул его в угол.
      – … представьтесь, пожалуйста. Приятно узнать имя умного человека. Да и не умного тоже.
      – Хуш. – пыхнул я дымком, складывая ручки с топориком на лобок. Выплюнув окурок, я добавил: – Я зовусь Харш.
      – Право, не вижу разницы. Возможно, она потрепана вашим слегка потрепанным, но вполне незаметным костюмчиком.
      Лучемет Клука с грохотом разбился о стену.
      – Ну вот. – удовлетворенно вздохнул он, щелкая чем-то на коробочке и кидая ее на пол. У вас есть десять минут, чтобы добраться до бомбы в подвале и нажать красную… извините… зеленую… нет, все таки красную… впрочем, не важно, какую кнопочку. Времени более чем достаточно…
      Клук шевельнул рукой. Он исчез из трона, в котором вспыхнула оплавленными краями дырка.
      Он и Клук превратились в два смазанных пятна, заметавшихся по залу, расчеркивая его искрами плазменных лезвий.
      Что– то в животе зашевелилось, плеснуло в мышцы, залив их страхом. Гневом. Закрутив в тугие пружины. Волна докатилась до головы, до меня, требуя отключиться от тела, готового сорваться в схватку.
      Мне стало страшно.
      Я вспомнил, что один раз я проиграл…
      Клук и он замерли. Голова Клука, заслонившего Киро, скатилась на пол.
      Его спина была в паре шагов. Я понял, что сейчас он будет убивать меня и потерял сознание.
      Оно вернулось от удара об пол. От сильного удара шлема в затылок.
      Что– то глухо шлепнулось рядом. Я хотел посмотреть, что там, но сил не было. Ни на то. Даже вздохнуть.
      Потом я собрался и вдохнул.
      Застонал от боли в ожившем теле, закрутившемся в болевых судорогах.
      Потом боль спала, растворившись в начавшей течь крови, стеклась в сердце, высосав все эмоции.
      Я был выжат. Во мне не было ничего. Только я и мое тело.
      Я встал на карачки, сел на колени и посмотрел на Киро, застывшего на месте с мечами, дрожащими в стиснутых кулаках.
      – Харш… – прохрипел он, выронив мечи.
      – Я – прошептал он, и понял, что я есть. Потом я вспомнил, что мне что-то угрожает.
      – Киро, бомба. – прохрипел я, поднимаясь на колено. На ноги.
      Киро вскочил на ноги и осмотрел на пустой зал, посмотрел за трон.
      Пробежав два шага, я упал. Боль в ушибленной кисти, такая непохожая на полное отсутствие всего в груди, была очень приятной. Я поднялся и побежал за Киро.
      Киро ждал на корточках у гигантского ящика напротив большой двери в подвал и смотрел на тир кнопки – зеленую, красную и черную.
      – Какая? – повернул он ошарашенное лицо. – Харш, какая?
      – Не знаю. Попробуй черную.
      Киро хлопнул по черной кнопке.
      Лампочки на ящике погасли. Киро смахнул пот трясущейся рукой и посмотрел на меня, на дверь, на топор. Я посмотрел на висячий кодовый замок, ударил, пнул.
      Дверь с грохотом падающего замка распахнулась.
      Длинный коридор зажегся красными лампочками. Тела. Тела по всему коридору. Средний ряд – столбы и колы с насажанными на них телами.
      По бокам – тела. Распятые. Растянутые в цепях. Перекинутые через свисающие с потолка бревна.
      Некоторые застывшие в спазме боли. Некоторые – обмякшие, со слабо вздымающимися грудями.
      Я посмотрел на перетянутую через бревно женщину, оскалившуюся в последнем крике. изогнувшуюся в цепях, и понял, чо я не хочу увидеть умершую от передоза возбудителя Джейн. И Тэсс. И остальных. Легкие сами набрали воздуха и выдавили рев:
      – Дж-ж-ж-ж-ж-е-е-е-е-е-е-й-й-й-н-н-н-н!
      – Тэ-э-э-э-э-с-с-с! – подхватил Киро
      Откуда-то из коридора долетел примешанный к эху всхлип:
      – Ха… арш.
      Потом я бежал по проходу, вглядываясь в лица. Меньше – в мертвые. Больше – в живые.
      Татуировка. Руны. На руках, вместе с ногами прикрученными к свисающей с потолка цепи. Блейд.
      Пылающее лезвие топора пролетает через цепь. Блейд падает на пол, стонет. Жива. Значит, потом.
      Я смотрю на следующее тело, прикованное руками к полу. Мошонка, бедра, заляпанные кровью. Между ягодиц – кровавый провал. Я, не глядя на лицо, чувствую, что кто-то из наших. Перерубаю браслеты. Взгляд в проход.
      Кэп на колу. Лицо мрачное.
      Дальше по проходу.
      Дарк, растянутая по стене. Обрубаю цепи. Ловлю всхлипывающее тело.
      Лайт.
      Потом я вижу и на меня рушиться лавина желания. Меня больше нет. Я просто хочу. Эти стройные бедра и влагалище, обляпанное спермой. Эти покрытые синяками ягодицы. Этот изгиб спины.
      Джейн.
      Потом я понимаю, что ее одной не хватит, и я хочу всех, всех их, которые уже здесь, в моей власти.
      Я хочу. Накачивать их возбудителем и высасывать их предсмертные оргазмы. Один за другим. Вечно.
      Что– то отодвигает поток желания.
      Чей– то взгляд.
      Я смотрю в плачущие зеленые глаза. В глазах на поверхности океана боли – чистая-чистая любовь. Она касается меня. Поток прекращается. Исчезает.
      Я перерубаю цепи на Джейн. Потом на Тэсс, ловлю ее и смотрю в глаза, впитывая боль.
      Я плачу. Мне очень больно. За нее.
      – Прости. – выдавливают мои губы.
      – Да. – отвечает она еле слышно. Потом тихонько всхлипывает и ее взгляд начинает стекленеть.
      Потом я понимаю, что она ушла, отпускаю пустое тело и исчезаю.
      Полюбил.
      Разрубленная цепь.
      Предал.
      разрубленная цепь.
      Убил.
      Разрубленная цепь.
      Полюбил. Предал. Убил. Полюбил-предал-убил…
      – Харш! – кричит Киро, тряся меня за плечи.
      Я вижу его лицо. И лицо, заплаканное, постаревшее лицо Джейн рядом.