Библиотека русской философской мысли - Русский кантианец

Священник Илия Кочуров

Русский кантианец

Александр Иванович Введенский

(1856–1925)

Рекомендовано к публикации Издательским Советом Русской Православной Церкви

Введение

Творческое наследие Александра Ивановича Введенского, профессора Санкт-Петербургского университета, философа-неокантианца[1], выдающегося педагога и одного из лучших представителей русской теоретической философии, представляет собой необычайно интересное явление. Однако, к большому сожалению, сегодня оно оказалось практически забытым. В то время как имя Введенского стоит в ряду самых видных русских мыслителей, о нем мало кто знает. Более того, творчеству замечательного русского философа не посвящено ни одной книги, а обсуждалось оно только в обзорах русской философии.

И это неудивительно. В годы советской власти сложно было бы даже представить переиздание работ А. И. Введенского, так как его взгляды не только были чужды атеизма и материализма, но и последовательно и аргументированно опровергали их. Последний раз при жизни философа его работы издавались в 1924 г., да и то в Праге.

Однако похоронить философию А. И. Введенского все же не удалось. Тот уровень философской мысли, которого достиг Александр Иванович, непременно обращает на себя внимание читателей философа. Поэтому в постсоветский период некоторые работы Введенского вошли в различные философские антологии и сборники[2]. А в 1996 г. был издан сборник наиболее интересных статей под названием «Статьи по философии»[3].

В 2006 г. в Санкт-Петербургском университете прошла научная конференция, посвященная 150-летию со дня рождения Александра Ивановича Введенского. Ее материалы показывают, что наследие этого философа еще недостаточно изучено[4].

Так как идеологических препятствий изучению трудов Введенского сегодня нет, то отсутствие достаточного внимания к ним можно объяснить скорее спецификой его философских построений, их теоретическим характером. Введенский исследовал сами основания философии, возможность познания и его достоверность.

Философский критицизм[5], которому следовал Александр Иванович всю свою творческую жизнь, носит формальный, законообразный характер. Это делает работы философа, до более основательного знакомства с ними, менее привлекательными, чем, например, сочинения священников Павла Флоренского[6] или Сергия Булгакова[7], князя Евгения Трубецкого[8].

Кроме того, может сложиться ложное мнение, что Введенский как неокантианец вряд ли оригинален, что он якобы только вторит западным веяниям, западному строю мыслей. На самом деле все разработки Александра Ивановича в области критической философии самостоятельны, а критицизм ему нужен как метод, помогающий исследовать жизненно важные проблемы. Недаром протоиерей Василий Зеньковский[9] говорит о том, что ни одна из немецких неокантианских школ не имела влияния на Введенского, что он был более философом за пределами критицизма, нежели в его рамках.

Неудивительно поэтому, насколько русские по духу задевает

A. И. Введенский проблемы, насколько близко к жизни лежат его философские рассуждения. Ведь его всегда особенно волновали вопросы бытия Божия, смысла жизни, свободы воли, бессмертия души, вопросы веры и знания и, главным образом, вопросы нравственности. Причем все эти проблемы Александр Иванович сумел блестяще рассмотреть, критически изучив основы каждой из них, возможные их решения, оценил правильность каждого из этих решений и предложил сделать выбор между ними своим читателям. Неслучайно Введенского называют последним представителем поколения таких философов, как Владимир Соловьев[10], Лев Толстой[11], Федор Достоевский[12], Василий Розанов[13], Борис Чичерин[14], Михаил Каринский[15], Лев Лопатин[16], Сергей Трубецкой[17].

Таким образом, творчество А. И. Введенского – очень интересное и самобытное явление, которое еще требует своего осмысления. Особенно интересны его религиозно-философские взгляды. В наши дни, как никогда ранее, вошел в моду хаотический образ мышления, который почему-то принято называть свободомыслием[18]. Этот склад мыслей представляет собой бессистемный набор разнородных суждений о Боге, мире и человеке. Главный «аргумент» здесь звучит, как правило, следующим образом: «мне так кажется» или «по моему мнению». Конечно, если человек глубоко религиозен, если он живет жизнью Православной Церкви, приступает к Таинствам, читает Священное Писание, то строй его мыслей, при помощи Божией, бывает в основном правильным. Но, к сожалению, существует определенное число людей церковных, тем более нецерковных или околоцерковных, которые нуждаются в том, чтобы еще раз перепроверить правильность своих взглядов, их логичность. Критическая философия Введенского является в этом случае очень хорошим средством. Александр Иванович много работал над вопросами веры и знания и логических основ мировоззрения. Кроме того, систематическое изучение наследия Введенского обогатит историю русской религиозной мысли новыми данными и сослужит ценную службу православной апологетике[19] и нравственному богословию[20]. Поэтому целью данной книги является знакомство читателя с религиозно-философскими взглядами А. И. Введенского, их значением и местом в русской религиозной мысли.

Литературы, посвященной творчеству А. И. Введенского, крайне мало. Из того, что существует, в первую очередь надо назвать книгу протоиерея Василия Зеньковского «История русской философии»[21], где в разделе «Неокантианство» написано о творчестве А. И. Введенского как о сильном и ярком явлении с отзвуками панморализма[22]. Отец Василий называет Введенского строгим кантианцем, не испытавшим влияния ни одной из неокантианских школ. Протоиерей Василий пишет: «Все его статьи написаны исключительно четко и ярко, а склонность идти до конца в исповедуемых им убеждениях, смелость в формулировках делают его на редкость интересным мыслителем. Писал Введенский не много <…>, но писал он на самые различные философские темы, – поэтому с полным правом можно говорить о философской системе Введенского»[23]. Отец Василий выделяет в его творчестве, в первую очередь, типологию человеческого познания: 1) априорное[24] познание, дающее несомненное знание, 2) апостериорное[25], т. е. опытное, познание и 3) постижение в порядке веры. Последнее является основой для этических построений А. И. Введенского. Отец Василий считает, что русский философ попал в плен критицизма и при всей широте своего сердца не сумел увидеть всей его недостаточности для объяснения познавательной деятельности человека.

Интересную оценку философии А. И. Введенского дает Н. О. Лосский[26] в своей книге «История русской философии»[27]. Он выделяет в творчестве Александра Ивановича, главным образом, априоризм[28] как учение о высших основах научного познания и логицизм[29]. Он пишет: «Гносеологию[30] как науку о пределах человеческого разума он развил, опираясь на логику, посредством теории умозаключений и способов доказательства общих синтетических суждений»[31]. Лосский считает, что в этике А. И. Введенский следовал Канту, когда как к вере в Бога, в бессмертие души и в свободу воли он пришел через нравственный закон.

Краткую оценку мы находим и в книге М. Н. Ершова[32] «Пути развития философии в России»[33]. Автор считает, что Введенский – крупное имя в русской философии, что он оставил «богатое литературно-философское наследие»[34]. М. Н. Ершов отмечает то, что конструкция философского критицизма, созданная Введенским, отличается необычайной простотой и ясностью художественной архитектоники, а центральное положение в его доктрине занимает анализ закона противоречия.

С оценкой творчества А. И. Введенского, высказанной протоиереем Василием Зеньковским, Н. О. Лосским и М. Н. Ершовым, сложно не согласиться, однако это лишь краткие замечания, сделанные в некотором смысле даже поспешно. Каждый из вышеприведенных авторов не смог обозначить в своей работе очень многие грани философии А. И. Введенского. Объясняется это, с одной стороны, жанром историко-философского обзора, которому не под силу оценить идейное богатство всесторонне, с другой – незначительным вниманием названных исследователей к судьбе критической философии в России.

Упомянем еще две работы, которые хотя и посвящены специально неокантианству в России, однако рассмотрение философии Введенского в них вряд ли можно считать объективным. Обе они написаны приверженцами марксизма. Первая принадлежит Е. И. Водзинскому[35] и носит название «Русское неокантианство конца XIX – начала XX веков : Марксистско-ленинская критика онтологии и гносеологии»[36]. В ней критическая философия А. И. Введенского объявляется служанкой богословия, которая не в состоянии показать объективное основание логических форм и правил связи. Автор бездоказательно утверждает, что неокантианство враждебно науке. И почему же? Потому, что оно оправдывает и защищает религию.

Другая работа – «Неокантианство в России»[37] Л. И. Филиппова – сходна по своему содержанию с книгой Водзинского. Даже из самой цели сборника «Кант и кантианцы : Критические очерки одной философской традиции», где и помещается статья Л. И. Филиппова, видна предвзятость и необъективность исследования. Целью составления книги является желание показать, как выхолостили неокантианцы Канта, борясь с Марксом. Но по отношению, например, к А. И. Введенскому это заявление – откровенная неправда. Ведь даже такие крупные исследователи, как Н. О. Лосский или М. Н. Ершов, указывают на то, что А. И. Введенский не только понял философию И. Канта, но и сумел очень просто и ясно изложить ее, что говорит, конечно, в пользу Введенского. С Марксом же он не боролся. Просто философские исследования привели Александра Ивановича к выводу об ошибочности таких философских взглядов, как атеизм и материализм. Филиппов бездоказательно называет логицизм А. И. Введенского ненаучным, считая логику не частью теории познания, а лишь деятельностью по анализу тавтологических высказываний. Филиппов утверждает, что философия А. И. Введенского теряет связь с накоплением знаний в естественных науках. Однако же в действительности, именно в философии А. И. Введенского есть возможность постоянно рассматривать, оценивать и использовать новые данные естествознания, так как его философия не зависит от каких-либо взглядов на строение окружающей действительности. Кроме того, Филиппов утверждает, что терпимость философии А. И. Введенского в области метафизики[38] объясняется тем, что якобы так удобнее угождать любой государственной власти. Однако, даже если поверхностно ознакомиться с трудами А. И. Введенского, то легко можно заметить, что русский философ всегда выступал за терпимость к философским взглядам именно государственной власти, но никак не наоборот.

Краткому исследованию творчества А. И. Введенского посвящена еще и вступительная статья А. А. Ермичева[39] «Александр Иванович Введенский – русский философ-кантианец» к вышедшему под его редакцией сборнику работ А. И. Введенского «Статьи по философии»[40]. Ермичев отмечает, что для А. И. Введенского характерна постановка сугубо русских метафизических вопросов. Он предлагает религиозное их решение. Ермичев совершенно справедливо замечает, что для Александра Ивановича главной целью каждой из его работ является нравственное воспитание читателя. Философия для Введенского – способ самопознания человека. А. А. Ермичев считает, что А. И. Введенский полностью следовал системе И. Канта, лишь внеся в нее частные уточнения. Поэтому главная его заслуга не собственные литературные заслуги, а неуклонное следование критицизму и философское воспитание общества, которым занимался русский мыслитель. Таким образом, А. А. Ермичев полагает, что А. И. Введенский так и остался на распутье дорог метафизики, предложив другим сделать свой выбор. Статья А. А. Ермичева представляет собой общую характеристику творчества А. И. Введенского. Ее объем не позволяет автору углубиться в саму суть исследования, что и заставляет его ограничиться лишь некоторыми акцентами.

Таким образом, философское наследие А. И. Введенского остается практически неизученным. Эта книга является первой попыткой в преодолении этого белого пятна. В ходе работы в качестве источников были использованы, главным образом, сами труды А. И. Введенского. Это его книги, статьи в различных журналах, конспекты лекций профессора, написанные его студентами и изданные литографическим способом. Конспекты лекций Александр Иванович просматривал и после этого дозволял к печати. Однако «ревностные» ученики не всегда подавали идущую в печать рукопись на проверку, поэтому появляющиеся таким образом ошибки и неточности тиражировались в большом количестве. При работе над книгой при использовании подобного рода изданий приходилось сверять имеющиеся в них данные с тем, что печаталось в изданиях самого А. И. Введенского.

Данное исследование представляет собой, прежде всего, систематическое описание религиозно-философских взглядов А. И. Введенского с параллельной их оценкой и сопоставлением с господствующими взглядами русских религиозных мыслителей. В начале книги читатель найдет описание жизни и творчества А. И. Введенского с кратким анализом основных философских произведений, оценкой кантовского влияния на философское становление русского мыслителя. Достойное место в книге занимают взгляды А. И. Введенского на цели, предмет и задачи философии, ее место среди прочих наук, значение теории познания, значение такого явления, как вера, и ее роль в духовной жизни человека. Оригинальная метафизика А. И. Введенского представлена сформулированным им законом одушевления, рассуждениями о значении нравственного закона для философии, о свободе воли, смысле жизни и бессмертии души.

Глава первая

Жизнь и творчество А. И. Введенского

Александр Иванович Введенский родился 19 марта 1856 г. в семье коллежского секретаря Ивана Григорьевича Введенского и его жены Веры Петровны. В то время семья временно проживала в городе Тамбове. В Тамбове Александр поступил в гимназию, которую окончил в 1876 г. с золотой медалью, показав незаурядные способности к обучению.

В августе того же года Александр Введенский успешно выдержал вступительный экзамен в Московский университет и был зачислен на физико-математический факультет. Однако уже в сентябре 1877 г. он перевелся на физико-математический факультет Санкт-Петербургского университета. Несмотря на то, что обучение давалось Александру легко, он не чувствовал в себе интереса к наукам, которые изучал. Куда более он стремился к постижению философских вопросов бытия, психологии человека, истоков его мировоззрения. Поэтому вскоре Александр перевелся на второй курс историко-филологического факультета, обязавшись сдать все экзамены за первый, что и исполнил довольно быстро.

В ноябре 1879 г. Введенский был задержан полицией за участие в студенческих волнениях. Ему грозила высылка из Санкт-Петербурга. Научная карьера могла закончиться, не начавшись. Но к тому времени незаурядными способностями молодой студент успел обратить на себя внимание преподавательского состава университета, и за Введенского подали ходатайство такие именитые профессора, как М. И. Владиславлев и К. Н. Бестужев-Рюмин[41]. Это и спасло Александра.

9 сентября 1881 г. Александр Введенский получил диплом об окончании университета со степенью кандидата. После выпуска он начинает преподавательскую деятельность в ряде гимназий Санкт-Петербурга, где проявляет себя как чуткий и способный педагог. Однако и с университетом связь А. И. Введенского прервана не была: с 1881 по 1884 г. он состоял при кафедре философии, готовясь к профессорскому званию.

В 1881 г. Александр Иванович вступает в брак с Марией Ильиничной Груздевой, а уже на следующий год в семье Введенских родилась первая дочь – Ольга, вышедшая впоследствии замуж за известного общественного деятеля В. В. Водовозова[42]. В 1882 г. Введенский с семьей поселился на 9-й линии Васильевского острова в доме № 46, где прожил до конца своих дней.

В январе 1885 г. А. И. Введенский отправился в научную командировку в Германию. Там он занимался в Гейдельбергском университете под руководством видного немецкого философа-гегельянца Куно Фишера[43]. В Россию А. И. Введенский вернулся только в мае 1887 г. – года, ставшего для Александра Ивановича знаменательным. 30 сентября 1887 г. он был утвержден в должности приват-доцента по кафедре философии Санкт-Петербургского императорского университета.

Итогом серьезного научного исследования была первая научная работа Введенского «Учение Лейбница[44] о материи в связи с монадологией»[45], напечатанная в январе 1886 года в «Журнале Министерства народного просвещения». В ней Александр Иванович, оценивая учение Лейбница о монадах, критикует его за то, что односторонним одухотворением материи немецкий философ «обессилил» ее сущность, почему и оказался перед лицом невыполнимой задачи вывести понятие силы из представлений. Несомненными заслугами Лейбница А. И. Введенский считает критику картезианства[46], материалистического атомизма и новизну взгляда на время и пространство.

9 мая 1888 г. состоялась защита А. И. Введенским магистерской диссертации на тему «Опыт построения теории материи на принципах критической философии». Оппонентами на ней выступили М. И. Владиславлев, В. Г. Рождественский[47], Ф. Ф. Петрушевский[48] и О. Д. Хвольсон[49]. Данная работа А. И. Введенского носила натур-философский[50] характер. В ней были изложены главные принципы и методы критической философии, которым Александр Иванович остался верен на протяжении всего своего творческого и педагогического пути, а также проведен критический разбор некоторых существовавших тогда теорий строения материи. В этом же году диссертация А. И. Введенского была напечатана и выпущена отдельной книгой[51]. Она рассматривалась Александром Ивановичем как первая часть большой философской работы.

Во второй части А. И. Введенский предполагал изложить опыт построения теории материи на принципах критической философии. Но, к сожалению, он так и не осуществил своего замысла. Однако даже первая часть представляет большой интерес для всех читателей, интересующихся проблемами гносеологии, прежде всего вопросом о возможностях человеческого познания. Этот труд лег в основу книги А. И. Введенского «Введение в философию»[52].

После защиты магистерской диссертации А. И. Введенский начал вести преподавательскую деятельность сразу в целом ряде высших учебных заведений Санкт-Петербурга: в университете, на Высших женских историко-литературных курсах (Бестужевских), в Женском педагогическом институте, в Александровской военно-юридической академии. Александр Иванович в разное время преподавал и философию, и логику, и психологию. Талантливым педагогом А. И. Введенский показал себя еще в гимназии, но до конца он раскрылся только в работе со студентами. Он был самым или, по крайней мере, одним из самых известных и уважаемых профессоров философии в Санкт-Петербурге.

Вот что вспоминает о нем слушательница Бестужевских курсов Л. Д. Менделеева[53]: «Но кем я увлеклась целиком – это А. И. Введенским. Тут мои запросы нашли настоящую пищу. Неокритицизм помог найти место для моих мыслей, освободил всегда живущую во мне веру и указал границы “достоверного познания” и его ценность. Все это было мне очень нужно, всем этим я мучилась»[54].

Александр Иванович был не просто начетчиком лекций и строгим контролером заучивания их студентами. Нет. Он был в первую очередь философом, он не просто учил философии, а жил ею. Он глубоко переживал внутреннюю проблематичность бытия, бездонность человеческого духа. Введенского всегда волновали вопросы бессмертия, свободы воли и бытия Божия, он не уставал преклоняться перед ними и изумляться им. Студенты чувствовали его искренность, поэтому он был для них и учителем, и воспитателем. А сам А. И. Введенский глубоко чувствовал и любил молодежь. Он осознавал себя ответственным за воспитание в ней любви и к теоретической науке, и к практическому нравственному идеалу человечества. По воспоминаниям современников, он был идейным вождем молодежи. Н. О. Лосский пишет: «Тысячи студентов посещали его лекции в университете, на Высших женских курсах и в Военно-юридической академии. Введенский вдохновлял их своими идеями с необычайной силой»[55].

По словам И. Геллера[56], «он был не только учителем идеала, но и учителем в идеале: он воспитывал других непосредственным действием своей личности, являясь для своих учеников живым примером, человеческим “идеалом”, обаяние которого нисколько не ослаблялось, а скорее даже “оживлялось” эмпирически неизбежными слабостями и несовершенствами»[57]. Геллер видит причину столь сильного обаяния в глубокой правдивости, искренности, простоте и целостности Александра Ивановича, в особом даре от Бога вести за собой молодые души. По мысли Геллера, А. И. Введенский был педагогом-философом в самом лучшем смысле.

В 1888 г. в семье Введенских родилась вторая дочь, Зинаида, которая впоследствии вышла замуж за М. А. Лихарева, сотрудника Петербургского телеграфного агентства, переводчика и рецензента научно-гуманитарной литературы.

24 апреля 1890 г. умер заведующий кафедрой философии историко-филологического факультета Санкт-Петербургского университета М. И. Владиславлев. Новым заведующим был избран наиболее способный из учеников покойного профессора – А. И. Введенский. В память о своем учителе Александр Иванович в этом же году публикует в «Журнале Министерства народного просвещения» статью под названием «Научная деятельность М. И. Владиславлева»[58]. В ней А. И. Введенский назвал своего наставника одним из важнейших деятелей возрождения философии в России после ее упадка, начавшегося в 1850 г. А. И. Введенский описывает целый ряд несомненных философских заслуг М. И. Владиславлева. Александр Иванович указал и на то, что Владиславлев был философом-самоучкой и при этом сумел пробудить и поддержать в молодом поколении интерес к философии, чем принес огромную пользу русской науке.

10 июля 1890 г. Александр Иванович получил звание экстраординарного профессора.

В 1892 г. А. И. Введенский опубликовал в «Журнале Министерства народного просвещения» одну из своих основных философских работ под названием «О пределах и признаках одушевления : Новый психофизиологический закон в связи с вопросом о возможности метафизики»[59] и в том же году издал ее отдельной брошюрой. По своему содержанию работа необычайно интересна. В ней А. И. Введенский, основываясь на принципах критической философии, строит, помимо выведенных И. Кантом, еще один постулат практического разума[60], а именно: признание всеми людьми одушевленности других существ, несмотря на полную недоказуемость этого факта. Надо заметить, что почти все публикации А. И. Введенского вызывали большой резонанс в научной печати, что, конечно, говорит об их содержательности. Но эта работа вызвала особенно бурное обсуждение в печати и философских кругах. Создалось даже впечатление скандала. П. Е. Астафьев[61], Н. В. Бугаев[62], Н. Я. Грот[63], Л. М. Лопатин, С. Н. Трубецкой, Э. Л. Радлов[64] приняли участие в полемике. 12 декабря того же года на заседании Философского общества при Московском университете состоялось обсуждение основных тезисов работы Введенского, составленных самим автором. С. Н. Трубецкой и Э. Л. Радлов опубликовали специальные статьи, обсуждая в них вопрос, затронутый А. И. Введенским. На все сделанные А. И. Введенскому возражения он ответил еще одной статьей – «Вторичный вызов на спор о законе одушевления и ответ противникам», опубликованной в журнале «Вопросы философии и психологии»[65].

В том же 1892 г. в журнале «Вопросы философии и психологии» А. И. Введенский напечатал свою статью «О видах веры в ее отношениях к знанию»[66]. Эта статья, выдержанная в строгих рамках критической философии, явилась ответом П. А. Каленову[67], русскому литератору, занимавшемуся проблемами эстетики, искусства, религии и нравственности. Статья – один из эпизодов полемики вокруг книги А. И. Введенского «О пределах и признаках одушевления». В одной из своих работ П. А. Каленов высказал мнение о том, что разумной является та вера, при которой наблюдается добровольное сознательное подавление разума. Но А. И. Введенский считал, что разумная вера вовсе не предполагает этого. Критическая философия ясно показывает, что область веры и область знания строго разграничены между собой. Что находится в области знания, то вполне подчинено рассудку. Но область веры недоступна ему, поэтому разум без всякого подавления может принимать истины веры.

В 1894 – 1895 гг. А. И. Введенский вел полемику с М. И. Каринским по поводу его книги «Об истинах самоочевидных»[68], в которой автор рассмотрел «Критику чистого разума» И. Канта и сделал вывод о том, что это произведение написано без всякой научной проверки и поэтому не имеет научного значения. А. И. Введенский ответил на это заявление статьей «О Канте действительном и воображаемом : Комментарии к “Критике чистого разума” : [По поводу книги г. Каринского “Об истинах самоочевидных”]», опубликованной в 1894 г. в журнале «Вопросы философии и психологии»[69] и переизданной отдельной брошюрой в 1895 г.[70] В ней А. И. Введенский аргументированно показал, что М. И. Каринский взялся критиковать философию И. Канта, даже не поняв прежде самой ее сути. Ошибка М. И. Каринского состоит в том, что борьбу он вел не с идеальным и не с историческим, а с воображаемым Кантом. Причина ошибки заключается в полном искажении М. И. Каринским учения Канта о времени, которое для самого Канта является краеугольным камнем. Кант полагал, что время – это наше представление, поэтому оно лишь представляется нам текущим, но на самом деле оно не течет. Каринский же приписал Канту взгляд, по которому время существует внутри нас. Это, конечно, ошибка. Кроме того, по мнению А. И. Введенского, обязательно надо учитывать и то, что Кант занимался гносеологией, а не психологией, поэтому нельзя его учение рассматривать с психологической точки зрения. А. И. Введенский, исследовав статью М. И. Каринского, сделал следующий вывод: «…пусть г. Каринский опроверг или сильно поколебал Канта, но Канта воображаемого, а не действительного…»[71]

В 1895 г. вышла еще одна философская статья А. И. Введенского, посвященная критической философии, – «Учение Канта о смене душевных явлений : Ответ на защитительную статью г. Каринского»[72].

1896 г. был отмечен тремя интересными публикациями Введенского. Сначала в журнале «Образование» была напечатана статья под названием «Значение философской деятельности Н. Н. Страхова»[73], посвященная известному русскому философу, публицисту и критику Н. Н. Страхову[74], выступавшему против материализма и революционно-демократических идей. Затем в «Журнале Министерства народного просвещения» – статья «Условие допустимости веры в смысл жизни»[75], в которой Александр Иванович рассмотрел логические условия допустимости веры в смысл жизни и пришел к выводу, что этот смысл возможен только при условии признания бессмертия человеческой души и при условии веры в существование Бога.

Третья статья, выдержанная, как и две предыдущие, в духе критической философии, – «Атомизм и энергетизм : (По поводу речи В. Оствальда[76] “Несостоятельность научного материализма”)» – была напечатана в «Северном вестнике»[77]. Поводом для написания этой работы послужило желание А. И. Введенского на конкретном примере, т. е. на примере речи В. Оствальда, показать, как сами «натуралисты» придерживаются метафизических идей. А. И. Введенский отметил, что В. Оствальд, осуждая атомизм как метафизическое учение и заменяя его энергетизмом, не замечает, что энергетизм также обладает метафизическим характером. В своей статье Александр Иванович предложил предикат эмпирической реальности приписать не атомам или энергии, а только самим телам и их изменениям. А. И. Введенский считал, что речь В. Оствальда тем не менее обнаруживает в нем человека, интересующегося критической философией.